Текст книги "Мент и заложница"
Автор книги: Мария Ветрова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)
7
– У тебя просто крыша едет. – Лиза произнесла это с отчаянием и, как показалось Насте, с отвращением. – Тебе только восемнадцать, вся жизнь впереди, а ты собралась одним махом взять и сама себя урыть… Подруга, ты что, действительно спятила?!.
– Ой, не кричи… Хочешь, чтобы меня уволили?
Настя вытянула шею и с опаской выглянула из-за розового куста: фантастическое умение администратора слышать и видеть все, для нее не предназначенное, беспокоило Настю сейчас куда больше, чем Лизино возмущение.
– Тебя и так уволят, – с горечью пообещала Лиза. – Как только твое намерение обзавестись пузом станет явным… Слушай, если ты элементарно боишься аборта, то это ерунда! Я знаю место, где делают безболезненно, вакуумным методом.
– Нет. – Настя твердо посмотрела на подругу. – Без Паши я ничего решать, тем более делать, не буду… И вообще, давай сменим тему!
– Дурища… – Лиза посмотрела на нее с сожалением и махнула рукой. – А что твоя мама? Она знает?
– Нет пока… Мамуля у меня – образец инфантильности, которую сама считает молодостью души и страшно этим гордится…
Настя вздохнула. Она вспомнила вчерашнее утро и Эмму Павловну, захлебывающуюся от восторга по поводу благородства Дона Антонио: он не только прислал за ней машину, но и вручил ей конверт для передачи главврачу кардиоцентра. Что там было, Эмма не знала, видимо, записка… Во всяком случае, едва заглянув в конверт, профессор отдал распоряжение обслужить пациентку по высшему классу. Разумеется, Настя с мамой опять поссорились! После того как девушка высказала предположение, что на самом деле находилось в конверте… И, разумеется, была немедленно обвинена в непозволительно-подозрительном отношении к близким людям вообще и Дону Антонио в частности.
– Знаешь, – сказала Настя, – я на самом деле не могу понять, то ли она и правда такая наивная, то ли придуривается…
– Глядя на тебя, можно сделать вывод, что верно первое! – все еще сердито прошипела Лиза. – И что это качество у вас в семье передается по наследству… Ну, скажи на милость, что ты собираешься делать с этим самым младенцем? Ты хоть представляешь, что это такое – ребенок?..
– Пока нет, но представлю обязательно. И неизбежно… Лиза, я же просила тебя сменить тему?
– Ладно. – Лиза поджала губы и поднялась с места. – Видимо, и правда, каждый человек должен совершить свой собственный, индивидуальный набор глупостей… У меня клиентка, а возле Светки стоит твоя любимая Завьялова. Я вспомнила, она еще час назад искала тебя зачем-то… Пока!
Настя с грустью посмотрела вслед подруге и, нехотя поднявшись, увидела Людмилу Александровну, направлявшуюся к ее кабинке. Завьялова ей и самой была нужна: еще вчера она решила обратиться к ней за помощью в связи с Маринкой.
– Привет, Настена… Ты чего такая бледненькая? – Завьялова с улыбкой оглядела ее с ног до головы.
– Недоспала… Как там Андрюша?
– Не знала, что он для тебя уже «Андрюша», – усмехнулась та.
– Я же по-дружески… – Настя слегка смутилась, но быстро нашлась. – Для меня все клиенты – друзья.
– Очень хороший ответ! Андрюшу я не видела, но ты ведь спросила о нем просто так? Или нет?..
– Вообще-то не просто так, – призналась девушка. – Понимаете, вчера он был у нашей Марины – ну, в ее комнатке, куда посторонним нельзя… Короче, ее после этого уволили. Я считаю – несправедливо!
– Марина – это кто?
– Уборщица.
– Так… Он уже на уборщиц перешел.
– Да нет же! – В Настином голосе слышалось отчаяние. – Это совсем не то, что вы подумали! Просто Андрей себя неважно почувствовал ну и немного полежал там на кушетке…
– Ага! Это его излюбленный приемчик. А потом?
– Потом ее уволили.
– Жалко девочку… А я-то тут при чем?
– Поговорите с Викторией Сергеевной, ведь Марина пострадала ни за что!
– Вика не из тех, кто меняет свои решения. – Людмила посмотрела на Настю задумчиво и покачала головой. – Поверь, разговор на эту тему с ней абсолютно бесполезен… Лучше скажи, ты к конкурсу готовишься? Там понадобятся этюды, рисунки, вообще, что угодно. Поскольку я член жюри, для тебя это – пустая формальность. Но нужно, чтобы они были!
– К конкурсу? – Настя растерялась.
– Я имею в виду наш разговор об европейском фестивале молодых художников, не может быть, чтобы ты забыла! Или может?..
– А когда это все будет?
– Через три месяца. Но рисунки нужны раньше – скажем, недели через четыре.
– Понятно…
– Смотри не прозевай!
Людмила Александровна улыбнулась и заспешила дальше по своим делам, оставив Настю в глубокой задумчивости возле ее кабинета. Немного постояв в этом, в общем-то, несвойственном ей состоянии отрешенности, девушка наконец встряхнулась.
– Вот… Ты еще не родился, а уже расстраиваешь мои планы… – пробормотала она, коснувшись своего живота.
Рассеянно оглядевшись по сторонам, Настя наткнулась на вопросительный взгляд Светланы и, сделав над собой усилие, нехотя побрела в сторону бывшей бабы-Дуниной каморки. После Марининого увольнения, как сообщила сегодня администратор, ей придется какое-то время совмещать свои нынешние обязанности с уборкой… Все возвращается на круги своя!
Насте стоило некоторых усилий улыбнуться своему земляку Николаю, поджидавшему девушку на выходе из кафе. Погруженная в свои размышления, она почти не обратила внимания на его слова.
– Настен, – охранник почему-то заговорил с ней шепотом, озираясь по сторонам, – слышь… Ты бы вела себя поосторожнее.
– Почему? – рассеянно спросила девушка.
– Вот этого-то я как раз и не знаю. Но мне велено за тобой приглядывать.
– Не понимаю…
– Ну, а я вообще не должен понимать, только исполнять… Но, честно говоря, мне это не нравится…
Возможно, Настя и вдумалась бы в сказанное с должной серьезностью, но в этот момент ее внимание было отвлечено. Оглянувшись на холл, она увидела Дона Антонио, торопливым, деловым шагом направлявшегося к лестнице. И переключилась на совсем другие мысли, никакого отношения к ней самой не имеющие.
Между тем Дрон действительно торопился: минут тридцать назад Вика вызвала его в салон, не назвав причины такой спешки, и тем самым спутала его сегодняшние планы. Зная свою нежную и ласковую подругу, он и помыслить не мог, что тревога, звучавшая в голосе Виктории, может оказаться ложной… Дрон был прав.
Первое, что сделала Виктория, увидев его на пороге своего кабинета, – приложила палец к губам, призывая к молчанию. Затем жестом поманила к собственному столу и ткнула пальцем вниз, под столешницу.
– Привет, Вика! О-о-о, какая прелесть! – Заглянув туда, Дон Антонио прикусил губу, а затем расхохотался. – Подарок Стаса?
– Конечно! – Ее голос ничем не выдал внутреннего напряжения.
– Узнаю тонкий вкус моего друга…
Он кивнул Вике головой в сторону коридора.
– Ты оброс, как медведь, – легко подхватила она их словесную игру. – Пойдем-ка, отведу тебя к нашим парикмахерам!..
И только в коридоре, бессильно привалившись к стене, совсем другим голосом спросила:
– Ну как?..
– Очень качественный, вполне современный «жучок», – ответил он серьезно. – Ты действительно думаешь, что это дело рук Стаса?
– А ты?
– Да чьих угодно! Того же Панкратова… Чей он, кстати, человек?
– Точно знаю только, что не мой… Нет, Панкратов не мог. У него просто не было возможности!
– Значит, Стас…
Дрон задумчиво посмотрел на Вику.
– Ты так спокойно об этом говоришь! – Она остановилась и подняла на него расширившиеся от огорчения и обиды глаза.
– Потому что волноваться бессмысленно, пора действовать…
– Так действуй!
– Значит, даешь карт-бланш?
– Разве я могу тебе что-нибудь запретить?
– А ты попытайся…
– И пробовать не буду!
– Тогда ловлю на слове. – Оглядевшись по сторонам, Дрон властно привлек к себе Вику и шагнул к ближайшей двери.
– Господи, Дрон, это же массажный кабинет, – ахнула она, – тут же люди ходят… С ума сошел!
– Карт-бланш! – ухмыльнулся Дрон. – Так что вперед и с песней…
Притаившаяся в конце коридора Настя, надеявшаяся перехватить Дрона и выспросить насчет конверта, наверняка содержащего «зеленые», вынуждена была сгруппироваться в самом темном уголке. Ей не хотелось быть замеченной этой «сладкой парочкой».
– Кажется, теперь это называется «крышей»? – пробормотала она, смущенно взглянув на плотно захлопнувшуюся дверь массажного кабинета. И, пожав плечами, направилась к своему рабочему месту.
Однако сцена, разворачивающаяся за прозрачной стеной парикмахерского зала, вновь не дала ей добраться до кабинки: ну и денек сегодня! Неужели и правда на всех действует магнитная буря, о которой предупреждали утром по ящику?! Во всяком случае, притихшая в последнее время Милена давно не устраивала в салоне никаких скандалов и разборок! Но сейчас…
Голос модели, вопреки тому, что орала она на Лизу, разносился по всему холлу и достигал лестницы.
– Говори, сучка, что ты с ним сделала?! Ведьма проклятая!.. Я тебе устрою, вылетишь отсюда как ошпаренная в свой Рыбинск! Я тут такое учиню…
Но выбить Лизу из колеи было не просто.
– Ой, как страшно! – С презрением глядя на разбушевавшуюся модель, она пожала плечами. – Тем более что никакого смысла в твоем бреде не просматривается: с кем это я и, главное, что сделала?
– Ах, ты еще и притворяться?! С Борькой, конечно! Это ты его, сучка, на развод подбиваешь?! Совсем мужик сверзился!..
Казалось, еще секунда, и Милена кинется на Лизу с кулаками.
– Не делай невинную рожу, будто не знаешь, что он намылился от меня уходить!
– А-а-а… Ну тогда он не сверзился, а, напротив, поумнел! – откровенно издевалась над оскорбленной супругой Лиза.
– Да ради бога! – внезапно успокоилась Милена. – Думаешь, я за него цепляться буду? Да пропади он пропадом, этот импотент!
– Ой, что ты! – Мордашка Лизы тоже мгновенно преобразилась, на ней отразилось восхищение, очень похожее на подлинное. – Ты, видимо, не знаешь, но Боб совсем не импотент… Он еще тот мужик!
– Что-о-о?!
– Просто до меня ему не попадалось такой женщины, с которой он мог бы проявиться в полной мере…
Зато полной меры достиг последовавший за этим Миленин рык.
– Ах ты, змеюка! Твар-р-рь!..
– И я тебя, киска, обожаю! – заверила Лиза и резко сменила тон. – А ну пошла вон отсюда! – Девушка схватила с рабочего столика ножницы и подступила к Милене. – Еще секунда – и я с наслаждением сниму с тебя скальп! Надеюсь, ты в курсе, что данным инструментом я владею в совершенстве?!
Мгновение всем присутствующим при этой сцене, замершим в тех позах, в каких их застал скандал, казалось, что схватка неизбежна. Но и Милена была не лыком шита, а главное – умела не только скандалить, но и проигрывать.
Оценивающе оглядев Лизу с ног до головы, модель вдруг рассмеялась и расслабленно плюхнулась в ближайшее кресло.
– Полный отпад, – сообщила она замершей аудитории. – А Боб тут же повсюду растрезвонит, что две классные бабы из-за него подрались… Не будет этого. Спрячь свои ножницы в ножны!
– Как скажешь, милая, – прошипела Лиза. – И ты успокойся, водички холодненькой выпей…
– Наливай, – хмуро сказала Милена.
– Сама нальешь, не барыня, – оставила Лиза за собой последнее слово. И Настя, убедившись, что никакой реакции брошенная жена на эту реплику не выдала, перевела дыхание.
«Какое счастье, что этот неординарный денек подошел к концу… Сплошные конфликты и неприятности! Только бы дома все было хорошо, только бы…» – подумала Настя.
Сегодня был очередной четверговый вечер – первый для Эммы Павловны, Настя усомнилась, правильно ли она сделала, приготовив своим родителям сюрприз… А вдруг он окажется из той же категории, что и мамулины?.. Но дело было сделано, менять что-либо поздно. Единственное, что можно предпринять, – пораньше уйти с работы и предупредить хотя бы Эмму Павловну. Все-таки сердце у мамы действительно нездоровое, как она, Настя, могла об этом забыть?..
И, ругая себя последними словами за эгоизм, девушка решительно направилась к стойке Светланы отпрашиваться пораньше. Но даже в последние минуты рабочего дня сегодняшняя салонная жизнь, наполненная маленькими, но существенными бурями, не миновала Настю. На этот раз – в виде необычайно взволнованного, взмокшего Боба, едва не сбившего девушку с ног на выходе.
В руках у адвоката был не букет, а буквально целый сноп пунцовых роз. Не нужно обладать семью пядями во лбу, чтобы догадаться, кому именно он предназначен… Могла ли Настя после этого уйти, не став свидетелем нового поворота в судьбе подруги? Конечно, нет! И не одна она: мастерицы и клиентки парикмахерского зала, администратор Светлана и даже хозяйка салона, именно в этот момент спустившаяся на первый этаж, оказались составляющими той аудитории, которая стала свидетелем происходящего.
Ну кто мог ожидать от решительно не склонного к мелодраме адвоката, что он способен вести себя столь романтично и сентиментально, не опасаясь выглядеть в глазах посторонних дураком?.. Взять да и встать на колени посреди парикмахерского зала перед очень хорошенькой, но, в общем-то, обыкновенной девчонкой, чтобы просить у нее прощения и – руки?.. Никто! Во всяком случае, не Настя, тут же зауважавшая Боба за подобное презрение к мнению окружающих. Будь она на месте Лизы, сдалась бы тут же. А не поджимала сухо губки, снисходительно пообещав подумать…
Настино мнение высказала даже и Светлана.
– Экая дурища наглая, – проронила она. – Еще и нос воротит… Как тебе это нравится?
Апелляция предназначалась Насте. Но, повернувшись к ней с возмущенным видом, Светлана никого рядом с собой не увидела: девушка предпочла исчезнуть как можно быстрее, оставив собственное мнение при себе.
Всевозможные вкусные запахи, встретившие Настю на пороге квартиры, свидетельствовали о том, что сегодня Мария Петровна решила продемонстрировать гостям собственные кулинарные таланты. Знала бы она, как порадовала этим девушку, испытывающую в последнее время что-то вроде отвращения к возне с едой. Собственно говоря, и к самой еде – тоже… Но Мария Петровна об этом не знала.
– Знаешь, тут такое дело… – смущенно начала Мария Петровна, едва Настя переступила порог. – Я вспомнила один рыбный рецепт из времен своей молодости… Между прочим, польская кухня, одна из лучших в мире… Ничего, что я вас с Антонио сегодня отстранила?..
– Даже хорошо, Марьюшка Петровна! – заверила ее девушка. – Мама дома?
– Дома… – Учительница замялась. – Слушай, зайди-ка сюда, что я тебе скажу…
Настя обеспокоенно замерла на месте, ее сердце сжалось: неужели у Эммы Павловны случился приступ? Ох, тогда ее за ее «сюрприз» просто убить мало… Но, выслушав Марию Петровну, девушка от изумления едва не села мимо табуретки: все-таки провинциалкам Москва категорически противопоказана. У них от обилия впечатлений явно крыша едет!
Мало того что ее мамуля бурно высказывает восхищение Доном Антонио, так теперь еще и подружилась с Кедычем… Подружилась?! Да никакая дружба не заставила бы Эмму Павловну согласиться бегать с кем-нибудь по утрам! Вообще бегать… Разве что если бы ей пришлось удирать от маньяка!
– Она что, влюбилась в него, что ли? – неуверенно спросила Настя.
– Понимаешь, – Мария Петровна бросила вороватый взгляд в сторону двери, – они как увидели друг друга утром, когда Кедыч заскочил узнать насчет вечера, так и все!
– Что значит «все»?
– Представляешь, Кедыч тут же отменил свой утренний бег и остался, чтобы уговорить Эмму впредь бегать с ним… И уговорил!
– А где он сейчас? – слабым голосом спросила Настя.
– Вообрази себе – здесь… Так и сидят с утра, разговаривают, только для еды и прервались…
– Так вот почему вы взялись за кулинарию! – догадалась она. – Это что, любовь с первого взгляда, что ли? О господи!..
Она с отчаянием посмотрела в сторону гостиной. Дело в том, что Настин сюрприз состоял в том, что на сегодняшний вечер она пригласила отца, не предупредив заранее ни его, ни Эмму…
– Какой ужас! – не удержалась Настя.
– Ну почему? – Мария Петровна сказала это несколько осуждающе, вероятно заподозрив девушку в эгоизме. – Эмма ведь еще совсем молодая женщина, вполне может устроить свою жизнь… Почему нет?
– Так ведь и я о том же! – согласилась Настя. – Я сегодня на вечер папу пригласила, понимаете? Папу! А тут – здрасте-пожалуйста, Кедыча вынесло… Точно влюбилась, если согласилась с ним бегать!
– Та-ак. – Мария Петровна пододвинулась ближе к девушке и заглянула ей в глаза. – А матери об этом сказала?
– Нет… Понимаете, она начала бы все про него выспрашивать. А я ей не могу сказать, что папа стоит на Арбате и рисует прохожих… Она и так его презирает, говорит, что он художник от слова «худо»… А это – неправда! Папа талантливый, милый и вообще… Он же не знал, когда уезжал из Лихова, что она беременна! За что тогда его винить?.. Но маме этого не растолкуешь!
– Стон-стоп! – Учительница положила ладонь на Настину руку, безвольно лежавшую на столе. – Деточка, деточка… А ты подумала, что, возможно, все-таки есть за что его винить Эмме? Отношения двоих для посторонних всегда тайна. Даже если посторонние – очень близкие люди! И любое вмешательство тут неуместно!
– Что же теперь делать? – жалобно поинтересовалась Настя.
– Только полагаться на волю Бога… – вздохнула Мария Петровна. – Ничего иного, коли дело сделано, не придумаешь… И конечно, предупреди хотя бы Эмму.
Вопреки Настиным опасениям, Эмма Павловна прореагировала на известие о визите своего первого в жизни мужчины спокойнее, чем могла бы. Скорее она казалась недовольной тем, что дочь отвлекла ее от разговора с Кедычем, неожиданно вызвавшим у Насти острое раздражение одним своим видом.
– Твои сюрпризы оставляют желать лучшего, – сухо сказала Эмма, переминаясь с ноги на ногу в прихожей, куда ее вызвала Настя, и косясь в сторону гостиной с явным нетерпением. – Ну ладно… Как он хоть выглядит?
– Конечно, не так, как ты, – искренне сказала Настя, – но тоже ничего!
Эмма Павловна выглядела действительно прекрасно! Очень ей шел и легкий румянец на щеках, и совершенно неизвестный Насте, таинственный какой-то огонек в глубине зрачков…
– Ну что ж… Посмотрим… Слушай, этот Володя такой умница, такой рассказчик, представляешь? Мы и не заметили, как день пролетел… Ты про Красноярские столбы слышала? Так вот, вообрази себе, в начале семидесятых он на них лазил! А это – самые настоящие отвесные скалы, голые и прямые, как палец…
– Мама, стоп! – Настя устало покачала, головой. – Про эти самые столбы я знаю, наслышана… Ты что, действительно собираешься бегать вместе с Кедычем по утрам?..
– Да, буду! Володя мне все объяснил: это лучший способ избежать инфаркта.
Поза, которую приняла при этом Эмма Павловна, ее тон, а главное, блеск глаз – все, вместе взятое, свидетельствовало о том, что спорить с матерью бесполезно. И, махнув рукой, Настя направилась в свою комнату.
Однако задерживаться там она не стала. Выйдя на балкон и убедившись, что балконная дверь в Пашину квартиру тоже открыта, Настя проскользнула туда. Не только потому, что пора было кормить попугая и кота. Здесь, в родных для Павла стенах, она чувствовала себя ближе к нему. Как будто хозяин только вышел на минуточку и вот-вот вернется, стоит набраться терпения и немного подождать…
Покормив попугая и не обнаружив на месте кота, Настя немного побродила по квартире, постояла у Пашиного портрета, нарисованного ею на днях по памяти. На портрете он был как живой, кажется, еще немного – и усмехнется, подмигнет ей или скажет что-нибудь эдакое. Ей и самой не верилось, что это она сама сумела так нарисовать Пашу. Покачав головой, Настя глянула на часы и поспешно включила телевизор: информационная программа по НТВ уже шла, она ее едва не пропустила!
Но судьбе, видимо, было угодно, чтобы она не пропустила то, что услышала, едва на экране старенького «Сони» появилось лицо диктора…
– …И вновь печальное сообщение из нашей самой горячей точки. Вчера вечером в районе Ачхой-Юрт пропал вертолет с врачами Министерства чрезвычайных ситуаций…
– Нет, – хрипло пробормотала Настя. – Нет…
Но диктор ее не услышал.
– …На борту находилась бригада московских врачей в количестве шести человек. Нам удалось узнать их имена…
– Нет! – Теперь Настя уже кричала. Все было бесполезно.
– Вот они. – Диктор посмотрел девушке в глаза холодно и сурово. – Рамиз Исмайлов, Илья Григорьев, Виталий Тимченко, Павел Ветров…
«Пашка дурак!» – ожил в своей клетке наевшийся попугай. Но Настя его не слышала. Она вообще больше никого и ничего не слышала из-за собственного крика.
…Настя не понимала, откуда взялось столько людей в Пашиной, их с Пашей комнате. Почему вдруг возникли рядом лица матери и отца, Кедыча и Дона Антонио, Марии Петровны и Ромашки с Капитаном… Как получилось, что она вся, с головы до ног, оказалась мокрая…
– Паша… – прохрипела наконец Настя и, инстинктивно избрав среди всей этой массы людей Марию Петровну, приникла лицом к ее плечу. – Он жив, правда? Скажите мне, что он жив, жив, жив! Вертолет пропал, все пропали, а он – нет!..
– Да, деточка, да… – Учительница растерянно посмотрела на экран, где теперь уже мелькали кадры какого-то спортивного репортажа, и крепко обняла Настю.
– Еще воды? – запыхавшийся Капитан появился в дверях балкона с наполненным кувшином. Но Мария Петровна заслонила девушку от него собственным телом, уже дрогнувшим в первом приступе горя.
– Эммочка, – никогда не терявший присутствия духа Дон Антонио крепко взял за руку Настину маму, бросившуюся было к дочери, – у вас должна быть валерьянка. Кедыч, неси два стакана, обеим нужна хирургическая доза… Я сам!.. Остальные – назад, к столу… Эмма, я что сказал?..
И Эмма Павловна подчинилась. Каким-то шестым чувством она поняла, что не подчиниться этому уверенному человеку с лицом, словно высеченным из темного камня, невозможно. Даже в присутствии Кедыча, смотревшего на нее так, словно именно за нее и надо было тревожиться сейчас больше всех…
