Текст книги "Высшее образование для сироты, или родственники прилагаются"

Автор книги: Мария Вересень

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 28 страниц)

– У меня ноги так колесом и останутся, – со стоном проговорила я, отряхиваясь и осматривая ссадины на коленях.

– Что произошло? – спросила Алия, на щеке у нее набухала красным полоса от хлестнувшей ее ветки.

– Лейя разбудила двоедушника. Надо выбираться из леса, – сказала я, оглядываясь по сторонам и стараясь не думать о том, кто может водиться в этом лесу.

– Лови. – Алия кинула мне свою одежду и встряхнулась. Я поспешно подхватила охапку белья и пошла следом за черной волчицей. – На хутор или на кладбище? – повернулась ко мне волчица, сверкнув желтыми глазами.

– На хутор, к Лейе, – решила я.

Черный зверь потрусил вперед. Минут через тридцать мы вышли к хутору. У кромки леса Алия приняла свой обычный вид и, ежась от ночной прохлады, оделась. Мы прошли мимо пасеки и приблизились к большому двухэтажному дому.

На крыльце что-то белело, как выяснилось – конский череп с могилы людоедки. Мы толкнули дверь, вошли в избу и замерли, прислушиваясь. Со второго этажа доносились какие-то звуки, мы побежали вверх по широкой лестнице. Лейя, бледная, похожая на привидение в своем светлом платье, с растрепанными волосами, встретила нас наверху.

– По-моему, он умирает, – округлив глаза, сообщила она. Мы отстранили ее и вошли в темную комнату. Я тут же на что-то наткнулась в темноте и прошептала Лейе:

– Почему огонь не зажгла?

– Как-то не подумала, – ответила Лейя, и я запоздало вспомнила, что она прекрасно видит в темноте. Наконец Алия зажгла лучину, и в ее свете мы смогли рассмотреть двоедушника.

Встрепанные смоляные волосы, молодой, хотя старше нас, очень даже ничего, если бы не бледность и гримаса боли на лице.

– Что с ним? – спросила Алия.

– Мы его разбудили. Недели две будет болеть, а затем снова будет готов к подвигам. – Я поморщилась, вспоминая скачку.

Парень открыл глаза с расширенными от боли зрачками и потрясенно проговорил мне прямо в лицо:

– Ты укусила меня за задницу!

Я отпрянула и почувствовала настоятельное желание почистить зубы. Лейя хихикнула и погрозила ему пальчиком.

– Зря мы не поехали медом угощаться, познакомились бы не при таких обстоятельствах, – вспомнив предложение Геронтия, сказала я.

– Так это… – Алия вытаращила глаза, – брат того, с усами?

– Он самый. И хуторок на отшибе, чтобы слухи не поползли.

– Мавка, вилколак и ведьма, ну и компания! – попробовал усмехнуться двоедушник, но новый приступ боли скрутил его, и он забился на огромной кровати.

– Лейя, спой ему, – попросила я мавку. – пусть поспит, да подольше!

Лейю дважды просить не нужно. Глаза двоедушника протестующе расширились, но по дому уже понесся нежный напев. Мы с Алией, зажимая уши и пригнувшись, словно бежали против ветра, выскочили из комнаты.

– Что будем делать дальше? – спросила Алия, садясь на стол в просторной кухне.

– Есть хочу, – сообщила я, заглядывая в шкафчики и доставая хлеб и мед. – Эта дикая скачка разбудила во мне просто зверский голод!

– Ты правда не умеешь ездить на лошади? – с недоверием спросила Алия.

– Правда. – Я намазала хлеб медом и, зажмурившись от удовольствия, откусила.

– Почему? – Алия, облизнувшись, последовала моему примеру.

– Не знаю. – Я пожала плечами. – Почему-то я их боюсь.

В проеме показалась довольная Лейя. – Как двоедушник? – спросила я.

Лейя улыбнулась, сунула палец в мед, облизнула его и ответила: – Спит. Как дома побывала! Трудно держать свой дар взаперти.

– Сколько будет спать? – поинтересовалась я.

– Ну ты просила подольше… – протянула Лейя. – Ночь и половину дня.

– В самый раз! – Я довольно улыбнулась. – Все успеем сделать.

– Что именно? – с подозрением уставилась на меня Алия.

– Прибрать на кладбище, – я стала загибать пальцы на руке, – сходить в деревню, сообщить усатому, что его братцу плохо, а еще найти пустышку младенцу, он опять верещал.

– А я Миколку видела, – засмеялась Лейя. – Когда за ограду протиснулась, на него и налетела. Он почему-то побледнел, а потом как заорет, руками замахал, точно ветряная мельница, и нарезал в сторону деревни.

– Ха! Ты же так в черепе и побежала, – захохотала Алия.

Скрыть следы ночных скачек было ой как нелегко! Глубокие вмятины от копыт на дорожках и могилах мы заглаживали, ползая на коленях и вовсю перемывая кости двоедушнику. Лейя вернула череп на могилу людоедки. Когда рассвело, мы оглядели территорию, отданную нам под опеку, и остались довольны. Позавтракали остатками сметаны и уже подкисшим молоком (вчера не догадались спустить его в погреб) и отправились в деревню.

Деревня еще только просыпалась, на траве блестели капельки росы. Мы подошли к забору, окружающему дом хозяина пегой кобылы, сунули головы в калитку и тотчас были облаяны двумя сидевшими на привязи здоровенными кобелями.

Мятое со сна лицо хозяина показалось в окне, а затем и он сам вышел к калитке, на ходу подвязывая штаны.

– Что-то вы сегодня рано, – приветствовал нас он.

– А мы от брата вашего… – встряла Лейя.

– Мы его разбудили, – коротко закончила я.

Мужик сначала не понял, пристально посмотрел на нас, а потом охнул и засуетился:

– Вы вот что, подождите на улице, Пелагея у меня не знает, что он… – Хозяин бросил встревоженный взгляд на дом. Мы вышли за ворота. Спустя некоторое время мужик вывел свою пегую кобылу.

– Он спит, – сказала я, – и будет спать еще долго. – Я многозначительно кивнула на Лейю, та потупилась и стала ковырять землю носком сапога. Мужик крякнул, по лицу было видно, что он немного успокоился.

– Мы предупредить пришли, вдруг у него там скотина какая, он раньше полудня не очнется, да и работник из него ближайшее время сами понимаете…

Мужик, кивнув, зашептал: – Я только прошу…

– Да никому мы не скажем! – прервала его Алия.

Он облегченно выдохнул, взобрался на телегу и вопросительно посмотрел на нас.

– Не-е, мы туда не поедем! – с чувством отказалась я. – Если вдруг что-то нужно будет, сами приходите.

Сначала мы купили сыра и творога, а еще пышных слоеных булочек с повидлом. Пекарь, узнав, что перед ним хранительницы, от доброты душевной щедро насыпал нам полные карманы орехов для обсыпки булочек. Весело их жуя, мы подошли к воротам дома старосты. Миколка, увидев нас, решил было сигануть через забор, но Алия бросила на него многообещающий взгляд, и парень передумал.

– Чего пришли? – недовольно спросил он.

– Мать дома?

– Нету ее, к тетке вчерась уехала.

– Слушай, а у вас есть еще соска? – спросила я.

– Рыбу ловить? – с ухмылкой спросил он. – Только задаром я ее вам не дам. Так вы каждый день будете сюда шататься да соски таскать.

– Вот щенок! – воскликнула Алия, хлопая себя по бокам. – И сколько же ты хочешь?

– Кладень.

– Паршивец! А не слишком дорого? – Алия сурово сдвинула брови. – Пупок не развяжется от такого богатства?

– Хорошо, треть кладня, – уступил маленький вымогатель.

– Неси соску.

Подросток убежал в дом и вернулся с пустышкой, похожей на потерянную как две капли воды. Я повертела соску в руках, пока Алия расплачивалась с Миколкой.

– Очень знакомая пустышка… – пробормотала я.

Вернувшись на свой боевой пост, мы повалились спать и, если бы не настойчивый стук в дверь, вероятно, проспали бы до самого вечера. Еле разодрав глаза и собрав себя в кучку, я шатаясь дошла до двери и распахнула ее. За дверью стоял брат двоедушника. Он посмотрел на мою сонную физиономию, смутился, потоптался на месте и произнес:

– Я это… за вами приехал, ну… чтобы вам ноги зря не топтать. Я растолкала сонных девиц, и мы, позевывая, полезли в телегу. – Он не проснулся, да? – догадалась я.

Мужик отрицательно помотал головой. Я выразительно посмотрела на Лейю, но та сделала вид, что не слышала моего вопроса. Алию укачало, и она тихо посапывала в углу телеги. Стояла духота, двигаться решительно не хотелось. На пасеке гудели пчелы.

Мы вывалились из телеги и не спеша поднялись на второй этаж.

Комната при свете дня приняла совсем другой вид, не зловещий, как ночью при свете лучины.

Двоедушник действительно еще спал, закинув руки за голову.

Мы с Алией склонились над ним, как два упыря над жертвой. Лейя протиснулась между нами и, состроив умильную рожицу, пропищала:

– Какой хорошенький!

– Все они хорошенькие, Когда спят, – пробурчала Алия, и мы, недовольно сморщившись, вытеснили мавку обратно за спины.

– Лейя, когда он должен был проснуться? – спросила я.

– Да часа два назад. Я все правильно рассчитала. Учла и то, что он нечисть, и болевые последствия… – принялась перечислять мавка.

Мы с Алией переглянулись, я встретила не на шутку встревоженный взгляд брата двоедушника.

– Будем будить, – со вздохом сказала я, наклонилась и потрясла двоедушника за плечо: – Эй, вставай! – Никакого эффекта. Алия хмыкнула и, не предупреждая, отвесила спящему звонкую оплеуху. Он дернулся, распахнул глаза цвета серебра, ошеломленно обозрел наши физиономии. Алия подняла руки, пошевелила пальцами, прогудев:

– Ночной кошмар продолжается!

– У-у-у, – простонал в ответ двоедушник и закатил глаза. – Я-то надеялся, что мне все это приснилось.

– После такой веселой скачки? – удивилась я.

– Ох, и не напоминай! – скривился парень. – У меня и так все болит. – Он осторожно сел на кровати, поморщился.

– У него все болит! – возмутилась я. – А ты вообще в курсе, что чуть нас не угробил?

– Угробишь вас! Я уже думал, что, когда очнусь, ты так и будешь висеть на моей заднице! – Тут он заметил своего братца и замолчал. Братец, видимо, не предполагал, что двоедушника можно оседлать и покататься на нем, поэтому лицо его выражало безмерное удивление. Решив оставить их наедине, мы с Алией стали пятиться, по пути прихватив менее понятливую Лейю. Спустились вниз и вышли на улицу.

– Интересно, что двоедушнику понадобилось на кладбище? – спросила я. – Ведь не просто так он туда пришел, явно с какой-то целью.

– Да он просто спал! – сказала Лейя.

– Или притворялся, что спит… – Я задумалась. – Когда увидел, что его заметили, решил за обыкновенную заблудившуюся скотинку сойти.

Алия нахмурилась:

– Когда закрывали ворота, я могу поклясться, что кладбище было пустым.

– Правильно, он дождался темноты и перемахнул через ограду, да на его беду Лейя прекрасно видит в темноте, – закончила я.

– К кому же он приходил? К покойникам? – спросила Алия.

– А вот этого мы пока не знаем. Во время скачки он основательно потоптал практически все могилы. Когда мы на него прыгнули, он испугался, видимо, не ожидал этого. Мог бы воспользоваться силой ветра, как все двоедушники, но почему-то этого не сделал…

– Что же ему нужно было? – Алия задумчиво посмотрела на окна второго этажа.

– Узнаем.

– На могиле атамана уже второй раз нахожу букетик цветов, сказала Алия, закрывая на ночь ворота. Лейя покраснела, мы тактично сделали вид, что не заметили ее замешательства.

– Остается надеяться, что сегодняшняя ночь пройдет спокойно, – тихо проговорила я.

Мы положили соску у могилы младенца. Девочки убежали вперед, а я задержалась, вытряхивая камушек из сапога.

– Верелея… – послышалось со стороны ограды, словно донесло легким ветерком. Я вздрогнула и медленно разогнулась, повертелась на месте, но никого не увидела. Тряхнув головой, я побежала догонять подруг, оглядываясь через каждые два шага.

Половину ночи мы честно работали, вернее, играли в карты, но сон все-таки сморил нас, и проснулись мы лишь под утро, подскочив, как ошпаренные, от крика младенца.

– Это уже не смешно! – возмутилась Алия. Лейя выскочила на крыльцо, постояла и вернулась, выразительно разведя руки в стороны. – Вот зараза! – выругалась Алия. – Какая сволочь таскает пустышки?

Надрывный вой несся над Упырским кладбищем до самого рассвета. Мы все это время костерили на все лады ночного вора.

А с рассветом к нам пожаловал дядька Геронтий.

– Я от Велия возвращаюсь, – объяснил он. – Полегчало ему, вот, велел вам передать. – Геронтий выставил на стол банку меда. – За то, что вы его… – Мужик замялся.

– На тот свет не отправили? Хотя знака архона у него нет? – ехидно спросила я. – При помощи Лейиной песни?

– Ну вы могли и…

– Не будить его, – жестко договорила я. – И избавиться от нечисти навсегда. Но мы сами нечисть.

– Он сказал, что даже видел смерть, только почему-то конскую, неуверенно добавил Геронтий и очень удивился, когда мы расхохотались.

– Так ты так в черепе к нему и ввалилась?! – утирая слезы, спросила Алия. – А я-то думала, что ты его на пороге сняла!

– Я его сняла после того, как он сказал, что умирает, – виноватым тоном проговорила Лейя.

– Я к себе в деревню еду, – сказал Геронтий, оглядывая нас. – Могу подвезти, если что нужно.

– Я поеду, – сказала Алия, – у нас опять дела. Мужик вытаращил глаза:

– Опять украли?!

Мы вздохнули. Геронтий хмыкнул и пошел к телеге, а Алия, натягивая сапоги, пощелкала языком, смакуя имя:

– Велий, неплохо, ему подходит.

Пока Алия искала в деревне новую пустышку, Лейя предложила сходить на речку. Я была особо не в восторге от ее предложения (панически боюсь воды), но перспектива весь день просидеть в душном доме тоже не прельщала, поэтому я покорно пошла с мавкой.

День стоял жаркий, в траве весело стрекотали кузнечики. Я сняла сапоги и размахивала ими в такт шагам. Лейя радостно скакала по высокой траве и даже соорудила себе венок. Цветы и трава торчали из него в разные стороны.

– Ты похожа на испуганного ежа! – засмеялась я. Лейя нисколько этим не расстроилась, напротив, решила меня тоже превратить в подобие ходячего вороньего гнезда, что и сделала с большим удовольствием. Теперь мы прекрасно дополняли друг друга.

Речка была небольшая, но глубокая. Лейя, не заботясь о том, видит ли ее кто-нибудь кроме меня, разделась, с визгом кинулась в воду и нырнула, сверкнув голым задом. Я подошла к воде, потрогала ее пальцами ног и, придерживая повыше платье, немного походила по мелководью туда-сюда, тихонько ахая, когда под ноги попадался острый камешек. Скоро это занятие мне надоело, и я растянулась на травке, сквозь торчащие из венка травинки любуясь безмятежным голубым небом. Солнце пригрело, я разомлела, да и заснула под звонкие взвизги Лейи.

Проснулась я оттого, что мне на лицо лилась вода. Со сна мне показалось, что она течет просто нескончаемым потоком. Я в ужасе замахала руками, затем, приоткрыв один глаз, рявкнула прямо в лицо смеющемуся Велию:

– Я боюсь воды! – и взмахнула руками. Из речной воды поднялся большой водяной пузырь. Долетев до нас, он лопнул прямо над головой ошарашенного Велия, окатив попутно и меня веером брызг. – Здорово! – восхитилась Лейя, стоя по пояс в воде. – Верея, давай еще один!

– Обойдетесь. Прикройся хоть, бесстыдница, – проворчала я, выжимая подол промокшего платья. – Откуда ты взялся? – повернулась я к Велию.

– Увидел, как вы через луг к речке шли, вот и пошел за вами, пояснил он, развешивая мокрую рубаху на кустике. Лейя, пользуясь тем, что он отвернулся, шмыгнула в кусты. Вот оттуда вытянулась ее рука и стала нащупывать лежащее на песке платье. Я, пока наблюдала за ее конечностью, забыла, о чем хотела спросить Велия. Платье поползло в кусты, я перевела взгляд на двоедушника и смутилась, заметив, что он пялится в вырез моего платья.

– Ты не пользуешься накопителем, – сказал он. Я покраснела, сообразив, что поняла его взгляд неправильно.

Лейя выскочила из кустов и подошла к нам, глядя на Велия из-под длинных ресниц.

– Где третью потеряли? – спросил Велий, не обращая внимания на Лейю.

– В деревню поехала, – пояснила я, снимая венок с головы. Лейя достала гребешок, села на траву и стала расчесывать свои длинные волосы, что-то напевая. Я подняла с земли камушек и бросила в воду.

– Как вы попали в хранительницы? – спросил Велий, бросая свой камушек вслед за моим. Лейя засмеялась:

– Нас отправили за…

– Отличную учебу, – подхватила я, сообразив, что мавка сейчас выболтает все обстоятельства нашего здесь появления.

– Не знал, что за отличную учебу отправляют сюда, – с сомнением сказал двоедушник.

– Нас уговаривал весь коллектив учителей, – скромно добавила я.

Велий хмыкнул и послал еще один камушек в воду.

– А ты как оказалась в этой Школе, ведь ты не магическое существо? На магов и ведьм обучают в других заведениях, а в этом лишь развивают собственные таланты? – вдруг спросил он, поворачиваясь ко мне.

– Как это не магическое? – удивилась я. – Я – летавица.

С секунду он смотрел на меня, точно хотел убедиться, что я действительно в это верю, а потом захохотал, схватившись за живот.

– Ой! Не могу! Летавица! – слышалось между приступами смеха. – Рыжая, конопатая! От смеха умру!

Я нахохлилась как воробей и уселась на траву рядом с Лейей, которая недоуменно наблюдала этот взрыв веселья. Вдоволь насмеявшись, Велий сел рядом с Лейей и сказал:

– Ты такая же летавица, как я… – он помахал руками, подбирая сравнение, – леший. Я видел летавицу и знаю, что это такое.

Я с досадой швырнула в него венок и стала натягивать сапог.

– Странно, что ты вообще можешь пользоваться магией. Да еще без накопителя, – продолжил свои рассуждения Велий.

– А вот это уже не твое дело, – огрызнулась я.

– Да мне просто стало интересно. – Велий откинулся на спину, сунул в зубы травинку и прикрыл глаза. Солнце искорками вспыхивало в угольно-черных волосах. Весь его вид говорил, нет, просто вопил о том, как ему хорошо. Чтобы хоть маленько подгадить ему настроение, я предложила:

– Хочешь, Лейя тебе споет песенку?

Лейя перестала расчесывать волосы и вопросительно посмотрела на меня, а Велий приоткрыл один глаз и возмущенно проговорил:

– Ты даже представить себе не можешь, каким униженным себя чувствуешь после ее голосовых изощрений.

– И вовсе я не изощрялась, – надула губки Лейя, а Велий продолжал, снова прикрыв глаза:

– Чары мавок на меня не действуют, а вот песни… Хотя, должен признаться, оправился я намного быстрее.

Я встала и отряхнула платье от травинок. Велий приоткрыл глаза, скосил их в мою сторону, но вставать не стал.

– Лейя, пора возвращаться, Алия уже, наверно, вернулась. Мавка, вздохнув, оторвалась от созерцания молодого мужского тела и легко поднялась на ноги.

– Я, может, навещу вас ночью, – бросил нам вслед Велий. Я вопросительно приподняла бровь, а он усмехнулся и пояснил: – Не бойся, я еще дней десять не смогу раздвоить душу. Так что изменений во внешности не предвидится.

Лейя широко улыбнулась:

– Мы будем очень рады, если ты придешь.

Я развернулась к этой сладкой парочке спиной и решительно зашагала прочь, не попрощавшись.

К тому времени как я и Лейя пришли, Алия уже вернулась и была вне себя от бешенства.

– Нет, представьте, этот щенок продал мне пустышку за половину кладня! – завопила она, едва мы появились на пороге. – Полкладня за какую-то соску! – Она гневно потрясла пустышкой.

– Какой щенок?

– Миколка, – Догадалась Лейя, выхватывая пустышку из рук Алии и протягивая ее мне. Я села на кровать и повертела соску в руках:

– И где они берут одинаковые соски?

– Знать не хочу! – бушевала Алия – Поймаю мерзавца, который крадет соски, руки-ноги повыдергиваю!

Я положила причины бешенства на подоконник, Алия, немного остывая, сказала:

– Там Геронтий еды послал, картошки вареной, да масла, да сметаны. Я со злости полгоршка съела. Все еще горячее, так что налетайте. Да, а где вы были?

– На речке, – пояснила я, снимая с горшка салфетку. – Лейя решила искупаться.

– А ты, как всегда, только ножки помочила? – зная мою боязнь воды, насмешливо спросила Алия. Я пожала плечами и, зачерпнув ложку сметаны, добавила ее в картошку.

– Мы Велия видели, – с улыбкой сообщила мавка. – Такой красивый, просто жуть!

– Прицепился как репей, прохода нет, – фыркнула я.

– Может, ему Лейя понравилась, – с улыбкой сказала Алия.

– Он говорит, что мои чары на него не действуют, – со слезами в голосе пожаловалась подруга.

– Выходит, – задумчиво проговорила Алия, – ему…

– Нужно попасть на кладбище, а не заручившись нашей дружбой, это сомнительно, – прервала я ее.

Алия и Лейя переглянулись, одна хищно сузила глаза, а вторая обдумывала, какие преимущества ей это сулит. Будущая валькирия приняла решение первой:

– Даже близко к ограде не подпущу.

– Поздно, – проговорила я с набитым ртом. – Он сегодня ночью будет здесь. Просить разрешения ему и в голову не пришло.

Лейя выскочила из-за стола и, схватив гребень, принялась вертеться перед зеркалом, а я со вздохом пошла мыть посуду.

Вечер подкрался незаметно. Лейя вовсю готовилась к встрече с Велием, переодела платье, вплела в волосы цветы, за которыми не поленилась сбегать на соседний луг. Алия, заразившись ее возбуждением, состряпала что-то отдаленно похожее на печенье и страшно гордилась своим подвигом, а я с некоторым злорадством надеялась, что двоедушник все-таки не придет.

Наконец над кладбищем поплыла огромная, такая бывает только здесь, луна. Велий не пришел, Лейя приуныла, Алия поглощала свою стряпню и вслух мечтала о том, как вернется в Школу и намылит шеи всем своим обидчикам. Кладбище наполнялось жизнью, если можно так сказать, хотя после первой ночи нашего вступления на пост покойники упорно обходили нашу троицу десятой дорогой, не желая связываться со слишком активными хранительницами. Дождавшись окончательной темноты, я стала натягивать сапоги.

– Ты куда? – спросила Алия.

– В туалет.

– Смотри, дверь закрой, а то опять залезут в нужник, – напомнила Лейя.

– Хорошо.

Я вышла за дверь, спустилась по ступенькам крыльца и осторожно направилась к воротам. Выйдя на улицу, я двинулась вдоль ограды, стараясь производить как можно меньше шума. В ярко освещенных окнах избы был виден силуэт Лейи, которая пригорюнившись сидела у стола. Чем дальше я шла, тем темнее становилось, двигаться пришлось медленнее. Проклятое платье путалось в высокой траве, я шипела от злости и, пока дошла до места, довела себя до состояния тихой ярости.

Прижавшись к ограде и бросив взгляд на могилы, я остановилась, поняв, что на месте, присела на корточки, а затем вообще легла в траву. Ждать пришлось долго, а может, это мне просто показалось. Трава щекотала шею, сверчки стрекотали изо всех сил, и я несколько расслабилась, но тихое шуршание быстро привело меня в чувство. Я прижалась к земле, с удовлетворением разглядывая тощую спину воришки, который протиснулся между прутьями ограды и исчез в темноте. Уговаривая себя еще немного потерпеть, я в азарте все-таки подползла ближе к ограде и, когда ничего не подозревающий вор, озираясь, вылез обратно, с утробным ревом прыгнула ему на спину. Вор тонко заверещал и повалился в траву, а я уселась ему на спину и принялась тузить кулаками.

– Маленький гаденыш! Я тебе покажу, как красть соски; а затем продавать их по баснословной цене!

Девчонки, услышав наши вопли, выскочили из дома. В подтверждение свершившейся кражи взвыл младенец, я с утроенной силой принялась измываться над жертвой, но чья-то рука за шиворот отцепила меня от подростка, хотя я успела еще поддать ему ногой.

– Оставь его. – Велий держал меня за шиворот как напроказившую кошку, осознание этого меня взбодрило еще больше, но подоспели подруги.

– Что случилось? – хлопая ресницами, спросила Лейя. Велий, не ответил и меня не отпустил. Алия в отличие от мавки сразу все поняла и рванулась к Миколке, горя праведным гневом, но двоедушник и ее придержал за шиворот. С нами двумя в руках он был похож на удачливого рыбака, который хвалится уловом. Миколка сидел на земле и, размазывая грязь по щекам, сверкал на нас глазами.

– Все, успокоились! – рявкнул Велий, и его рык возымел действие, во всяком случае, дрыгать ногами мы с Алией перестали и только возмущенно сопели. Велий медленно разжал пальцы, мы стали усиленно отряхиваться, я от травы, приставшей к подолу платья, а Алия от прикосновений двоедушника. Мягкосердечная Лейя помогла встать Миколке.

– Пошли в дом, – даже не предложил, а скомандовал двоедушник.

Я хотела возмутиться – с чего вдруг он нам приказывает, но вспомнила его крепкие пальцы и, подавив возмущение в зародыше, развернулась и первой зашагала через траву.

В доме, усадив нас всех за стол (Лейя принялась хлопотать с чаем), Велий снова взял власть в свои руки:

– А теперь объясните, что произошло.

Мы все наперебой стали изливать свое возмущение, присоединилась даже Лейя с горячим чайником, в словесном азарте она махала им перед лицом отшатывающегося Велия. Двоедушник от гама схватился за голову, взъерошив свои черные волосы, потом, положив руки ладонями на стол и наклонившись к столешнице, негромко, но четко попросил:

– По очереди. – И, упреждая выступление нашего хора на бис, назначил солистку, коей оказалась я.

– Этот… – обвинительным тоном начала я, но запнулась в поисках слова, способного выразить всю гамму чувств по отношению к Миколке.

– Гаденыш… – ласково подсказала Алия.

– Да, – продолжила я, – таскал, вернее, подло воровал соски у бедного несчастного младенца, которого потеря пустышки ввергает в пучину отчаяния и воя, а его вой в свою очередь ввергает в отчаяние нас, – на одном дыхании выпалила я. Все с интересом слушали мою речь, а Алия произнесла ехидно:

– Твоя манера изъясняться в сложной ситуации всегда меня восхищала.

Я хотела закрыть рот, но меня уже понесло:

– Мало того, на доставленном нам беспокойстве он решил не останавливаться и продавал украденный предмет, каждый день повышая цену. Ввиду нанесенного нам морального и материального ущерба, – тут Велий покраснел, напыжился, и я стала подозревать, что двоедушник с трудом сдерживает смех, – я требую возмещения материального ущерба, а именно две трети кладня, и морального в виде наказания для воришки.

– Какое же наказание вы предлагаете? – с трудом удерживая серьезное выражение лица, поинтересовался Велий.

– Съесть, – рявкнула Алия. Миколка побледнел.

– 3ащекотать, – вклинилась Лейя. Подросток втянул голову в плечи.

– Выдрать, – сказала я, а Миколка подскочил над лавкой, но был усажен обратно.

– Хорошо, мы учтем ваши пожелания, но давайте выслушаем доводы и другой стороны. – Велий с усмешкой повернулся к Миколке. Миколка покраснел и забормотал:

– А чего они… ничего не делают… только…

– Поразборчивее, ответчик, – обратился к мальчишке Велий.

– Да они не хранительницы, а мучительницы самые настоящие. Эта, – он ткнул пальцем в Лейю, – вообще перед покойниками задом вертела! Эта, – палец уперся в Алию, – дергала покойного графа за бороду и настаивала на том, чтобы он ее сбрил, а сама еле на ногах держалась. А эта, – мальчишка перешел к моей скромной персоне, таскала за собой по кладбищу упыря как какую-то собачонку на поводке, растащила в разные стороны князя и княгиню, да еще пинков им надавала, вереща, что не позволит заниматься непотребствами на вверенном ей кладбище. А младенца очень даже хотела сама из могилки вытащить, – выкладывал подросток подробности первой ночи обескураженному Велию, – а на следующий раз вообще какого-то жеребца привели и давай на нем без седла по могилам галопировать, а третья череп на себя напялила, меня чуть в гроб не вогнала. – Глядя на несколько смущенного Велия, мальчишка закончил свою обличительную речь словами: – Ну какие они хранительницы! Никакого покоя на кладбище.

Над столом повисла напряженная тишина.

– Мы больше не пьем, – пискнула, оправдываясь, Лейя.

– А соски ты воровать начал еще при прежнем хранителе, – заметила я. Миколка поерзал на лавке и буркнул:

– Дык он напьется и спит, совсем ночью за кладбищем не смотрит.

– Поэтому ты взбадривал его криками младенца, да?

– Я соску утром всегда возвращал на место, – сказал Миколка.

– Итак, суд выносит решение, – напомнил о себе Велий. – Ответчик возместит материальный ущерб и понесет наказание в виде повинности каждую ночь вместе с хранительницами следить за порядком на кладбище.

Миколку, похоже, такое решение вполне устраивало, Лейя обрадовалась перспективе проводить ночь не только в нашем обществе, я тешила себя надеждой, что хоть следующую ночь смогу спокойно поспать, только Алия пробурчала что-то о маловозрастных нахлебниках, на что Миколка не обратил внимания, целиком погруженный в мечты о вступлении на пост помощника хранительниц. Видимо, быть хранителем Упырского кладбища – его заветная мечта.

Остаток ночи прошел в относительно спокойной и дружеской обстановке. Лейя напоила всех чаем, Алия предложила свою стряпню. Велий откусил кусочек печенья, изменился в лице и, с явным трудом проглотив, положил недоеденную половинку обратно, я с усмешкой за этим наблюдала, прихлебывая чай из кружки. Миколке печенье пришлось по вкусу, и Алия с недовольным видом убрала вазочку от него подальше.

Когда рассвело, Миколка и Велий собрались восвояси, Миколка позевывая, а Велий свеженький, как будто всю ночь безмятежно спал. Я вышла босиком на крыльцо, ежась от утренней прохлады, обозрела кладбище, с довольным выражением развернулась на пятках и в полутемных сенцах столкнулась с Велием. От неожиданности я вздрогнула, а двоедушник улыбнулся, улыбка у него была что надо! Искренняя и обаятельная, жаль, я ее не оценила.

– Не знал, что у вас ночами так весело, а то давно бы напросился в гости.

– Зачем ты был на кладбище? Что-то искал? – в лоб спросила я.

– Почему ты учишься в Школе для нечисти и я не вижу твоего накопителя? – вопросом на вопрос ответил помрачневший Велий.

– Ясно, – понимающе кивнула я и прошествовала в горницу, бросив: – До свидания.

Так мирненько мы и расстались.

Полдня мы проспали, а когда проснулись, поняли, что В такую жаркую и знойную погоду в избе можно только угорать. Поэтому, поспорив, решили пойти на речку, в такой зной даже я согласилась немного поплескаться в прохладной воде.

На облюбованном нами месте нас ждало глубокое разочарование – именно сегодня этот замечательный пляжик подвергся набегу рыбаков. Несколько мужиков с удочками в руках тихо перешептывались друг с другом и напряженно смотрели в воду на поплавки.

Мы затаились в кустах.

– Ишь как шепчут, – недовольно прошипела Алия, – боятся рыбу вспугнуть.

– Если мы с визгом бросимся в воду, нас побьют, – уверенно сказала я, отмахиваясь от приставучего овода. – Смотрите, какого красавца они уже заполучили. – Я ткнула пальцем в небольшое ведерко, стоявшее у одного из рыбаков. Из ведерка явно маловатых размеров для такого трофея высовывалась голова большущей рыбины.

– Рыбки хочу, – тихонько заскулила Лейя, я тоже облизнулась, а Алия возмущенно зашептала:

– Ну зачем им столько рыбы?

Лейя, сверкнув глазами, предложила:

– А давайте ее утащим.

– Лейя, это же воровство! – вытаращила я глаза. – Нас побьют еще раз.

Мы уставились из кустов на вожделенную рыбину, как голодные кошки. Через некоторое время Алия возбужденно заворочалась:

– Девочки, у меня план. – Она горячо зашептала – у нее были готовы сразу несколько планов грабежа.