Текст книги "Высшее образование для сироты, или родственники прилагаются"
Автор книги: Мария Вересень
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 28 страниц)
Анчутка вволю веселился над моими словами.
– Пришли, – радостно возвестил он. Я осмотрела небольшую поляну. Гладкие ошкуренные бревна лежали около толстенного пня. Срезанная верхушка последнего, видимо, служила столешницей. Присаживайся, – предложил черт. – Сейчас остальные подойдут. Он пристально посмотрел на пень, и тот старательно накрылся скатертью, а из скатерти проворно полезли блюда с кушаньями. Вскоре места на пне не осталось, я стала составлять угощение на землю, а потом взмолилась:
– Ну довольно, тут на целую дружину хватит!
Ночные гуляния удались на славу. Коровья Смерть [11]11
Коровья Смерть– жили в стародавние времена тринадцать сестриц: Чума, Проказа, Язва… и Коровья Смерть. Ну что притихли? Да ладно, последняя людей не ест (Из рассказов Вереи про Заветный лес).
[Закрыть]оказалась совсем не страшной, женщина в возрасте с добрыми глазами, и голос ее я узнала, это она меня по голове гладила, рыженькой называла.
Чары Горгонии [12]12
Горrония– дочка змеиного царя, и этим все сказано, мудра, конечно, но все еще девица (Из сочинения «Моя семья» ученицы Вереи).
[Закрыть]на меня не действовали, я с облегчением поняла, что в камень обращаться совсем необязательно. Узнав, что Горгония знает все языки, решила обязательно понаведываться почаще, поучить некоторые, особенно моранский – язык магов. Мало ли, вдруг пригодится.
Индрик [13]13
Индрик– бог на пенсии, он и облака рогами пахал, и звериным царством правил, и спасал мир от засух. А зверья от него столько породилось, что он с годами устал и ушел отдыхать в подземелье душой и телом. Утверждает, что брат Велеса, но Велес от него прячется и признавать родство не желает (Рассуждения ученицы Вереи).
[Закрыть]пожаловал уже глубокой ночью и оказался черным, как чернила, конем с двумя рогами на лбу и когтями вместо копыт, наверно, ими хорошо землю рыть. Пожаловался, что из-за этих-то рогов скоро ни одного сородича не останется. Единороги тоже остались в малых количествах из-за чудесных свойств рога, а у него рог не один, а целых два! К тому же люди пользуются тягой этих существ к невинным девицам и без труда их отлавливают.
Всю ночь Индрик жарко дышал мне в ухо и подсовывал свою голову, как бы невзначай касаясь руки рогами. Я со смущением заметила, что эти прикосновения доставляют ему какое-то нездоровое удовольствие, и, поймав ухмыляющийся взгляд Анчутки, стала прятать руки под куртку.
Страж, приняв достаточное количество спиртного «нa гpyдь», снова исполнил свой дикий танец под жуткие каркающие завывания. Я, воспользовавшись тем, что Индрик занялся чем-то хрустящим зеленым на широком блюде, подсела к Коровьей Смерти, вытащила карандаш, измятую бумагу и поинтересовалась:
– А правда, что вы мор на коров насылаете?
Коровья Смерть подавилась куском и закашлялась, я сочувственно похлопала ее по спине.
– Я не насылаю мор на скотину. Я просто ее ем, – спокойно ответила мне она. – Не могу без свежей говядины, понимаешь. Я слышала, что у тебя в друзьях мавка, вилколак и вампир, они наверняка тебе все объяснили.
– Что объяснили? – с нехорошими предчувствиями спросила я. Коровья Смерть посмотрела на меня материнским взглядом и мягко спросила:
– Сколько мавке и вилколаку? Они совершеннолетние?
– В следующем году, – не понимая, куда она клонит, ответила я.
– А-а, тогда понятно… – Коровья Смерть покачала головой с коровьими рогами. – Ну тогда возьмем, к примеру, вампира. Он ведь тоже раз в год выходит на охоту. Иначе ему смерть, так он устроен.
– На какую охоту? – зашептала я, от потрясения у меня отнялся голос, а про карандаш и бумагу я и вовсе забыла. Собеседница повернулась ко мне и поближе склонила голову:
– Раз в год вампир обязан выпить кровь, человеческую, живую, теплую. Без нее ему не прожить.
– А кровь животных ему не подойдет? – спросила я, с ужасом понимая, что теперь буду Аэрона видеть в кошмарных снах.
– Он же человекообразный, – засмеялась Коровья Смерть, – не хочет же он целый год мычать, если утолит свою жажду бычьей кровью. Какая ты шутница.
– Ничего себе шуточки! – Мой голос со страху дал петуха, и я поспешно зашептала: – Его что, в город выпускают на людей охотиться? – Мурашки облепили спину и стали пробираться к затылку.
– Не знаю. Ты спроси у Вука, он точно знает место. Это происходит во время практики.
– Высасывание крови в естественных условиях, бр-р! – Я поежилась.
– Перед тем как приходит срок, вампир становится вялым и раздражительным, замечала?
Я вспомнила Аэрона перед отъездом. Ну недоволен был точно, а вот вялый? Да он целый час меня гонял вокруг кровати за то, что ткнула его в ляжку осиновой зубочисткой, проверяя реакцию, и даже не запыхался. Может, Коровья Смерть просто дурачит меня? Вот если бы это рассказал мне Анчутка, я бы точно не поверила, а тут серьезная женщина. Я помотала головой и, подняв с земли упавший лист бумаги, произнесла:
– Так что вы сказали насчет коров? – И уставилась на ее руки. Руки как руки, никакими не граблями.
– Раз в месяц я хожу на охоту. Самая веселая и легкая охота осенью.
– Почему?
– Люди выдумали обряд, который меня «отгоняет». Называется он опахиванием деревни. Женщины впрягают самую старшую в соху и шествуют вокруг деревни, при этом производят жуткий шум – меня пугают. Пока они три раза проводят сохой межу, я преспокойно вхожу в хлев, выбираю самую упитанную корову и…
– А мужики?
– Ха! Мужикам во время этого обряда положено дома запертыми сидеть. Собаки на привязи. Красота! Я, бывает, так разойдусь! Пока они три раза деревню обойдут. Ведь все было бы намного проще, если бы в условленное время просто выводили за околицу коровушку мне на растерзание. Так нет, жалко. А сами кидаются во время обряда на первого встречного, стараясь забить до смерти. Сама видела, как ребенка не пожалели.
– Зачем? – Я отложила карандаш.
– Считается, что кто встретится во время этого обряда, тот и есть Коровья Смерть.
– Действительно глупость, – согласилась я.
Когда небо стало светлеть, Анчутка шепнул мне на ухо:
– Тебе домой пора, хотя… – он состроил проказливую морду, можешь Вука Огнезмия дождаться. Сам за тобой пожалует, правда, за последствия не ручаюсь.
Я подскочила, подхватила мешок, скомканно попрощалась с присутствующими, мужественно погладила Индрика по рогам и повернулась к черту:
– Ты обещал меня вмиг домчать.
Тот блеснул красными глазами и похлопал себя по шее:
– Устраивайся поудобнее.
– Чего?! – Я попятилась. – Приличные девушки не садятся мужчине на шею.
– Не так давно я наведывался в Школу Ведьм и Чаровниц, – черт поскреб подбородок, – дак там просто отбоя не было от приличных девиц, желавших оседлать мою мускулистую шею. – Он захохотал, любуясь моим непреклонным видом. – Ладно, садись на спину, для тебя сделаю исключение.
Это предложение меня тоже не привело в восторг, я оглянулась на провожающих, но сочувствия не дождалась, наоборот, Древние смотрели на меня с ожиданием и широко улыбались. Я горестно вздохнула, подошла сзади к ухмыляющемуся черту и, послав все… далеко, подпрыгнула и обхватила его за шею. Анчутка радостно заржал, стукнул копытом и пустился бежать вокруг поляны, подгоняемый хохотом, улюлюканьями и гогоча аки мерин.
– А-а-а! – взвыла я у него над ухом. – Издеваешься, да?!
– Держись крепче, мешок с соломой! – предупредил меня Анчутка, подпрыгнул в воздух, взвизгнул, и сердце мое провалилось в пятки, а руки сжались на шее черта, рискуя его задушить. Вниз я и не смотрела, бьющим в лицо ветром захлебнулась, попробовала заорать от ужаса и не услышала своего голоса, крик остался где-то сзади.
Глаза открыла, лишь когда впереди показалось что-то огромное и белоснежное. Не сразу догадалась, что это стена Школы. Окно, предусмотрительно распахнувшееся при нашем приближении, не заметила, показалось, что прошли прямо сквозь стену. Анчутка притормозил посреди комнаты. Встряхнулся, пытаясь от меня избавиться, но мои пальцы так быстро разжиматься не желали.
– Так и будешь висеть пищащим балластом? – спросил он, повернув голову. Только сейчас я осознала, что непрерывно произвожу какой-то сиплый жалобный писк. Еле-еле расцепила руки и упала пятой точкой на пол. Анчутка повернулся ко мне уже в виде моего наставника и совершенно его голосом произнес: – Посадка прошла благополучно. Кстати, госпожа Верея, напомните мне, где находятся мои личные апартаменты? Появилось желание побеседовать с самим собой. Ну госпожа Верея, хватит глупо хлопать глазами! – Он протянул руку и поднял меня с пола, а потом залился Анчуткиным хохотом: – Давай, рыжая, на каникулы приходи да придумай нам какое-нибудь развлечение. Можем жертвы поприносить на алтаре, как насчет кандидатур твоих друзей? Они так забавно будут верещать!
– Нет. – Кажется, столбняк у меня прошел. – Но я что-нибудь постараюсь придумать.
Анчутка оправил директорскую мантию и, махнув рукой, вышел за дверь. Я выглянула и услышала, как на лестнице он кому-то из учеников дает указание голосом Феофилакта Транквиллиновича:
– Любезный, зайдите сегодня ко мне часа в три ночи с докладом о репродуктивной системе русалок.
Я хихикнула и закрыла дверь. И только тут поняла, что общежитие ожило. По коридору шаркают чьи-то ноги, кто-то ругается, пахнет жареной картошкой и еще чем-то жилым. Я радостно засмеялась, поняв, что, возможно, завтра вернутся друзья и тоскливому одиночеству придет конец, а напился Аэрон крови или нет, меня не особо волнует, я рада видеть даже этого кровопийцу.
– Верея, просыпайся, засонища! – Лейя скакала по моей кровати, подол платья взвивался вверх, являя стройные ножки, и опадал. Я дернула ее за эти самые ножки, и мавка со смехом рухнула на зад. Кровать протестующее заскрипела. Мы обнялись и звучно чмокнули друг друга в щеки.
– Как я соскучилась! – пожаловалась я. – А Алия еще не вернулась?
– Нет. Ой, Верея, ужасней практики ничего на свете нет. Эти противные, сушеные никсы вконец нас достали. Представляешь, они утверждают, что прикасаться к мужчинам неприлично, что в воду затаскивать нужно лишь при помощи песен и танцев. Вот дуры корявые! Если не касаться мужиков, не пощекотать, не потрогать, на кой тогда они нужны, хоть моченые, хоть немоченые! Целыми днями учили, как вести себя за столом, как вести себя в обществе, только что как на нужник правильно садиться не показывали. Волосы заплетать заставляли. И даже грозили розгами. Нет, ты подумай только – мавку пороть розгами! Гадины! Одна радость – напелась до тошноты! А ты чем занималась?
– А, – я махнула рукой, – легенды собирала.
– Тоска, – прокомментировала Лейя.
– Вот и я про это же. – Я подпихнула мавку с постели и накинула на кровать одеяло. Тут мне вспомнились слова Коровьей Смерти, и я непринужденно проговорила: – Надеюсь, ты никого не утопила?
– Ты что! Нам это пока запрещено. – Мавка моего вздоха облегчения не заметила.
Только мы успели приготовить поесть, разложили Лейины вещи по местам, как дверь распахнулась и на пороге возникла широко улыбающаяся Алия. Шаги ее сопровождались бряцанием железа. Я и Лейя бросились обниматься.
– Ты как? – спросила я, оглядывая подругу.
– Как нас гоняли, в кошмарах не приснится! Никаких сапог не напасешься. – Алия показала сапог с отставшей подметкой. – Кстати, – она подняла голову, продолжая выкладывать вещи из мешка, – я Аэрона видела! В один прекрасный день Вульфыч сообщил, что будет тренировка, приближенная к реальному бою, и выпустил нас против… Аэронова факультета, представляешь? Мы, первокурсники, против этих монстров!
– Как Аэрон? Он тебе вялым не показался? – Все-таки донимал меня этот вопрос.
– Вялый?! – заорала Алия. – Да он злющий как гадюка был, в пять минут скрутил меня в бараний рог, да еще по лбу так шарахнул, что до конца практики ходила с фингалами под обоими глазами! Вялый! Разогнали нас как щенков! – Она погрозила мне рукой с зажатой в ней курткой. – Никогда не пытайся одолеть вампирюгу силой! Бей сразу заклинанием. Я думала, он шкуру с меня на полном серьезе спустит!
– Каким образом факультет Аэрона оказался с вами?
– Только на один день. Перед распределением.
– А-а-а.
– Хватит о практике, давайте лучше чай пить, – взмолилась Лейя.
Вечером все поделились своими впечатлениями, я рассказала, как собирала легенды о Заветном лесе и чуть не спилась, Лейя изобразила никс, Алия описала кровавые разборки. Про прогулку в Заветный лес рассказывать я не стала, не захотела, и все.
– Давайте в парке прогуляемся, – предложила Лейя, вдыхая свежий весенний воздух. Мы согласились. Спустились вниз и вышли на улицу. Сумерки заполнили все аллеи. Мы со смешками нашли уединенное местечко в ветвях черемухи, которая просто одуряюще пахла.
– Скоро каникулы, как проведем? – спросила я, наклоняя к носу цветущую ветку. – Алия, ты домой поедешь?
– Не знаю. – Подруга присела на скамейку. – Может, недельки на две.
– А меня тетка приглашает. – Лейя, уцепившись за ветки, полезла на дерево, села поудобнее на ветку и принялась болтать ногами. Соблазняет эльфийскими послами, так что я поеду в середине лета. Вы же помните, я нагадала, что выйду замуж за красавца эльфа. Может, моя судьба будет именно там.
Алия посмотрела на меня и смущенно произнесла:
– Ты опять одна останешься. Хочешь, поехали со мной!
Я представила себя в дружной стае вилколаков, изъясняющихся на лаквиллском, и помотала головой.
– Нет. Я останусь здесь.
– Верея, а ты мага больше не видела? – неожиданно спросила Лейя. Я вздрогнула.
– Нет, да я его и не искала. У меня вот такой вопрос. Через неделю будет королевская ночь, последняя ночь перед летними каникулами. Мне бы хотелось провернуть что-нибудь грандиозное!
Лейя восторженно запищала и захлопала в ладоши. Алия хмыкнула:
– Что, после Вежа уже отошла?
– Кстати о Веже… У меня полмешка вежецких бирок с того раза осталось!
Глаза у Алии загорелись:
– Надо пустить их в дело.
– Девочки, нас кто-то подслушивает, – пискнула Лейя, ткнув пальцем за деревья.
– Поймаем и морду начистим. – Алия рывком кинулась в ту сторону, мы за ней. За деревьями что-то мелькнуло, но когда мы выскочили и обнаружили того, кто подслушивал, то залились смехом – за деревьями стояла статуя грифона.
– Я была уверена, что оно шевелится, – обиженно проговорила Лейя. Теперь нам стало казаться, что весь парк заполнен прислушивающимися ушами, стало неуютно и зябко.
– Может, в комнату пойдем? – жалобно попросила Лейя. – А то мне кажется, будто в парке мы не одни.
Мы резво побежали к Школе. Разговор о проделках в последнюю ночь был забыт. Поужинав, девчонки дружно стали зевать. Алия ссылалась на то, что привыкла спать по режиму, Лейя вторила ей, говоря, что проклятые никсы что-то нарушили в ее организме и к вечеру глаза просто слипаются. Я пожелала подругам спокойной ночи и легла тоже. Честно потаращилась в темноту, а потом услышала стук камушка в стекло. Послышалось? Стук повторился. Я, накинув халат, высунулась из окна, долго всматривалась в темноту. Наконец под окном заметила светловолосую голову.
– Аэрон?!
– Давай, выходи. – Он махнул в сторону парка.
Кричать из окна, что я последнее время его просто-напросто побаиваюсь, я не стала. Пометавшись в темноте по комнате, я на ощупь натянула сапоги, оказавшиеся Алииными, с оторвавшейся подметкой, натянула платье, удивляясь, почему оно мне стало тесновато, и набросила на плечи платок, найденный опять же на ощупь. Порылась у Алии в сундуке, выудила что-то небольшое, но острое, сунула в карман. Стараясь не грохотать сапогами, которые были на два размера велики, скатилась по лестнице. Постояла на крыльце, кутаясь в платок Аэрон вынырнул из темноты, несколько секунд таращился на меня, а потом захохотал, согнувшись и держась за живот.
– Ты чего? – насупилась я. – Для этого позвал?
Вместо ответа вампир схватил меня за руку и подвел к факелу над главным входом. Я посмотрела на ноги: из растоптанного сапога жизнерадостно торчал палец, платье оказалось Лейиным с глубоким декольте, из него выглядывала ночная рубашка, из кармана, проткнув его насквозь, воинственно торчало шило, да ко всему прочему я куталась в скатерть со стола, приготовленную для стирки.
Я чертыхнулась.
– Ну и чего веселишься! Сам бы попробовал одеваться в полной темноте да с двумя спящими соседками по комнате! Погоди, я сейчас переоденусь, – я стянула скатерть, – а то холодно.
Аэрон снял куртку и сунул мне со словами:
– Второго твоего появления я просто не перенесу – лопну от смеха.
Мы пошли в глубь парка и устроились на скамейке.
– Ты почему так поздно?
– А я только что приехал. Смотрю – в окне света нет, вот и бросил камушек, решил – если кто-нибудь не спит, то выглянет.
– Как практика? – беззаботно спросила я.
– Нормально, – таким же беспечным тоном ответил он. – Алия на меня сильно обиделась?
– Ну мечтает спустить с тебя шкуру. Зачем ты ее так жестоко?
– А она думает, что другие сюсюкаться с ней будут? – усмехнулся вампир. – Им же сказали – «бой, приближенный к реальному». Значит, в полную силу. Им и так облегчили задачу – их факультет был с оружием, это мы были с голыми руками. Ей еще повезло, что это я был, она-то со всей своей прытью к Калине устремилась, мстительница, мать ее, еле перехватил. Вот и пришлось в лоб от души заехать, чтобы уже к другим не полезла.
– Как это?
Вампир криво улыбнулся:
– Она глазки закатила и сознание потеряла, а я порадовался, что к Калине она уже по-любому не успеет.
– Ой, она тебе этого не простит! – Я посмотрела на оторванную подметку. – Аэрон, а ты где практику проходил?
– В Златограде, с дипломатической миссией, а что? – спокойно объяснил Аэрон. Я повозила ногой по земле и все-таки спросила:
– А ты кровь пьешь?
– Естественно, – оскалил клыки вампир. – Вот и тебя позвал, чтобы по-тихому закусать до смерти. – И полез к шее.
Лучше бы он этого не говорил и не лез с таким плотоядным выражением на лице! Я сразу вспомнила разговор в Заветном лесу и про шило в кармане, а еще слова Алии о заклинаниях. Пырнула шилом Аэрона в руку, ужасом вывернулась из его объятий и щелкнула пальцами.
– …! – Аэрон чудом успел пригнуться, и огненный шар врезался в статую, которую мы с подругами обнаружили в парке. – С ума сошла?! – Он перевел дикий взгляд на меня. – Я же пошутил! Вампир облизнул проколотую руку. Я нервно хихикнула и выбросила злополучное шило подальше, чтобы не лезло под руку. – Только не говори, что ты тоже шутишь. – Аэрон посмотрел на меня, прищурившись: – Ты ничего у меня не хочешь спросить?
Я оглянулась на шило, лежащее в траве и, глядя ему в глаза, отчеканила:
– Раз в год ты должен пить кровь, это происходит во время практики. Я хотела спросить, где она проходит? Не спрашивай, откуда я это узнала. Могу только сказать, что не в Школе.
– Так я и знал! – с досадой воскликнул Аэрон. – Как только увидел это чертово шило, сразу решил, что ты охоту на вампиров замышляешь!
– Не увиливай от ответа.
– А я и не увиливаю! – Аэрон зло фыркнул. – Просто не хочу говорить об этом. Не сегодня.
– А когда? – с упорством экзекутора потребовала я и скрестила руки на груди, всей позой показывая, что не отстану от бедного вампира.
– Давай завтра. В это же время, на этом же месте?
– Чтобы по-тихому меня здесь прикопать?
– А вот и посмотрим, хватит ли у тебя смелости, – сказал Аэрон и внезапно сменил разговор: – Смотри, что у меня есть. – Он потянулся к своей куртке, которая была у меня на плечах, и вытащил из кармана… кувшинку, ну в точности как из Заветного леса, только выточенную из сердолика. – Как увидел в Златограде, сразу взял.
– Спасибо, прямо один к одному, – восхитилась я. – А мы про последнюю ночь думали. Может, что-нибудь провернем? У меня полмешка бирок лежит. Кстати, у тебя в комнате, – вспомнила я. – Устроим себе праздник?
Аэрон засмеялся:
– Опять на приключения подбиваешь? Можешь смело записывать меня в добровольцы.
Мы направились к Школе, постояли на крыльце, я отдала Аэрону его куртку и забрала у него нашу скатерть. Студенты спали, приученные к строгому режиму во время практики, поэтому в коридоре мы, ни с кем не столкнувшись, попрощались и пошли спать.
Девчонкам я не стала говорить о поздней встрече с Аэроном, да он и сам об этом не обмолвился, когда заявился утром.
Хитрый вампирюга сделал вид, что видит меня впервые после практики. Выразил бурную радость от встречи и от души потискал счастливо подвизгивающую Лейю. Щедро предложил насупившейся при его появлении Алие выйти в парк и показать прием, который закончился столь бесславным закатыванием глаз и шишкой на лбу. Подруга тут же оделась и сказала, что готова размазать подлеца по стволам парковых деревьев.
Мы с Лейей изъявили желание посмотреть на вывернутую наизнанку Алию и быстренько накинули куртки. Вампир захохотал, а дева одарила нас самым свирепым взглядом из своего огромного запаса.
Мы устроились на той же самой черемухе, которая после ночного запуливания огнем порядком облетела. Алия, пыхтя, как закипающий чайник, стянула куртку. Аэрон делал вид, что ко всей этой возне не имеет ни малейшего отношения. Насвистывал себе под нос незатейливый мотивчик, опершись плечом о дерево и скрестив ноги.
– Алия, а ты в волка перекинешься? – спросила Лейя, подпрыгивая от нетерпения на ветке. Я вцепилась в ствол черемухи, так как ветка стала подозрительно похрустывать.
– Нет, – пробурчала Алия в ответ, – он мне в лоб заехал, когда я не волчицей была! Нам перекидываться в тот раз запретили. Была бы я волком, фига два бы он такое провернул!
Аэрон перестал насвистывать и предложил:
– Раздевайся и перекидывайся! Мне не жалко. У меня как раз нечем кровать застилать, а волчья шкура будет смотреться замечательно.
Алия, взрыкнув, без предупреждения кинулась на вампира. Бедная черемуха! Наверняка от таких душевных потрясений ягоды у нее так и не появятся! Или будут горькие, сморщенные и синюшного цвета. Я боялась лишь одного – что свалюсь с этой проклятой ветки и меня стопчут, а еще хуже – примут за противника!
Лейя визжала от восторга, повествуя всему парку, какой Аэрон красивый, сильный и вообще не мужик, а загляденье! Алия от ее воплей впала в бешенство. Друзья рычали, орали, хохотали (ну, это Аэрон). Земля под черемухой стала на удивление рыхлой благодаря носу подруги, который с усердием вспахивал ее раз за разом.
– Действительно как щенка, – пробормотала я, поджимая ноги и глядя, как Аэрон с усмешкой уворачивается от крепкого кулака Алии и заставляет ее опять поцеловаться с землей. Рубаха лаквиллки покрылась веселенькими пятнами разных оттенков зеленого и коричневого, ворот оторвался вместе со шнуровкой, а вампир будто только что вышел, даже волосы не растрепались!
Дружеская потасовка кончилась тем, что Аэрон сделал Алии подсечку и, когда девица хряснулась на спину, довольный уселся на нее, прижимая руки подруги к земле.
– У вас такая многообещающая поза! – промурлыкала Лейя, растянувшись змеюкой на ветке и закатив от удовольствия глазки. Алия вспыхнула, как маков цвет, а Аэрон, подняв глаза на мавку, спросил:
– Что?
И вот тут-то Алия со всей злости ударила его лбом прямо по носу. Аэрон охнул и откинул голову назад, схватившись пальцами за нос и роясь по карманам в поисках платка.
– Тебе никто не говорил, что твои неожиданные комментарии можно использовать в качестве стратегического оружия? – прогундосил вампир, обращаясь к Лейе.
– Слезь с меня! – прошипела Алия, украдкой ощупывая свой лоб.
Аэрон, придерживая платок у носа, встал с подруги и лег на скамейку.
– Может, подорожник? – Лейя спрыгнула с ветки.
– Ага! – радостно поддержала я ее. – В каждую ноздрю по листику. – Я подошла к Аэрону и озабоченно уставилась на его нос. – Странно.
– Что? – напрягся вампир.
– Кровь не голубая, – глубокомысленно изрекла я.
– Сейчас кровь перестанет идти и я вам всем шеи намылю! – Горячо пообещал Аэрон, что и сделал, через минуту отбросив платок и со зверским видом гоняя нас по парку.
С писком улепетывая, я выскочила к статуе грифона и, резко притормозив, остановилась. Сзади тут же обхватили и щелкнули по затылку. Я лягнула Аэрона ногой и крикнула:
– Да погоди ты! Смотри! – Я ткнула пальцем в грифона.
– Ну и что? – Аэрон поставил меня на землю.
– Он целый! – Я повернулась к вампиру. – А вчера вечером я разнесла его на мелкие кусочки! Забыл, что ли? Когда в тебя со страху шар бросила!
– Может, они сами собираются после разрушения? – хмыкнул он. Я присела около статуи и провела рукой по ее бокам. Поверхность была шероховатой.
– Нет, ее кто-то собрал.
– И склеил клейстером? – насмешливо спросил Аэрон, вспрыгивая на статую.
– Не клейстером, а магией, – проворчала я.
Лейя и Алия подошли к нам. Мавка объявила, что считает себя трофеем Аэрона и вампир может располагать ею как пожелает. Аэрон оскалился и заявил, что желает, чтобы трофей его немедленно накормил, иначе Лейя может лишиться подруг, которые вполне сойдут за небольшой перекус. Алия, застегивая куртку, чтобы спрятать грязную и разодранную рубаху, буркнула, что она в этом случае все клыки вампиру поотшибает, а я поежилась, чем еще больше развеселила Аэрона.
В комнате Лейя, раз уж пообещала, стала суетиться с едой. Вытащила из печки еще теплую рисовую кашу и разложила ее по тарелкам. Аэрон пришел чуть позже, потряхивая моим мешком с бирками. Я высыпала бирки на кровать и углубилась в чтение записей на них.
– «Волк-оборотень», «Упырь»… Это ты, Аэрон?
– Точно. – Аэрон сел с тарелкой рядом со мной.
– О! – Я выудила из кучи еще одну. – «Дикая баба», это кто?
– Летавица. – Аэрон повертел бирку в руках.
– Почему «дикая»?
– Так ведь они тоже упырицы! – фыркнул Аэрон, а я немедленно покрылась мурашками. Подумать только! Какая жуть меня окружает! Я отложила бирки в сторону и принялась за кашу, прикидывая, как распорядиться ими. Аэрон доел кашу и оповестил, что идет к себе, ему якобы положен дневной сон. На пороге вампир остановился, тряхнул головой и, ткнув в меня указательным пальцем, произнес:
– Да, совсем забыл! Феофилакт Транквиллинович велел тебе закончить отчет по твоей теме к концу недели. – И он с чувством выполненного долга хлопнул дверью.
Когда за окнами стемнело, а Алия и Лейя сонно сопели под одеялами, я отправилась на встречу с вампирюгой, заранее живописуя, как меня будет потряхивать от страха. Покосилась на сундук Алии, но тут же отбросила мысль набрать как можно больше колющего, режущего и разрывающего на части. Одна из самых нахальных Верей в моей голове уперла руки в боки и хвастливо воскликнула:
– Да мы этого вампира! Голыми руками!
Уже за дверью я вспомнила, как Аэрон валял Алию, и мне захотелось вернуться обратно, но стало стыдно.
Я остановилась под многострадальной черемухой.
– Ну и где этот вампирюга? – я повертелась на месте. – Вот будет смешно, если он вытащил меня сюда, а сам спокойно спит в своей постельке!
– Аэрон! – громким шепотом позвала я, опасаясь кричать в полный голос, а вдруг он услышит!
– Чего шипишь? – послышался насмешливый голос.
Наверху что-то зашелестело, и вампир мягко спрыгнул на землю.
Облетевшие лепестки черемухи закружились вокруг нас. Я посмотрела, откуда он сиганул, и меня снова обдало ужасом. Прыгнув с такой высотищи, я бы сломала ручки, ножки и шею вместе с глупой головушкой. Додумалась! Сама себя на заклание приготовила! Жаль, шею не помыла! А вдруг он на практике не смог жертву поймать! Мало ли, резвая жертва оказалась! Теперь с помощью моей крови вампир восстановит баланс жизненных сил.
– Верея, у тебя руки дрожат, – вкрадчиво проговорил Аэрон. Я спрятала руки за спину и буркнула:
– Замерзла.
– А я уж думал, что ты меня боишься, – с насмешкой проговорил вампир.
– Вот еще! Да я тебя… – И вдруг оказалось, что передо мной никого нет. Я похлопала глазами, поозиралась. – Ты где?! – Руки, чтобы не выдавали, спрятала в карманы. – Ты меня до инфаркта хочешь довести? А пока я издаю предсмертные хрипы, будешь кровь дегустировать?
Сзади ехидно фыркнули. Аэрон как ни в чем не бывало сидел на скамейке и ухмылялся.
– Да у тебя от вредности перед смертью кровь наверняка свернется прямо в жилах. Я погибну в жутких мучениях. – Вампир соскочил со скамейки и потянул меня за руку в глубь парка.
– Мы куда?
– Не хочешь же ты принять смерть прямо под стенами Школы.
Я покорно пошла за ним. Наконец Аэрон остановился на невысоком холме. Вокруг живописно возвышались какие-то камни. Полная луна освещала вершину холма. Аэрон уселся на ближайший валун.
– Ты же слепуха в темноте! А здесь деревья не загораживают лунный свет. Я тебе расскажу про практику, но сначала ты расскажи мне, какое отношение имеешь к Заветному лесу и откуда почерпнула сведения о вампирах?
– При чем тут Заветный лес?
– Я давно хотел тебя про него спросить. Слишком радушно тебя там принимают. Если б не твое присутствие, навряд ли наша прогулка туда закончилась бы столь счастливо. Мне вообще непонятно, что ты делаешь в нашей Школе? Почему ты не в Академии магов или чаровниц? А еще перед твоим прибытием в Школе царила жуткая суматоха. Мы поэтому и высыпали на улицу посмотреть, кого так ждут. А оказалась какая-то рыжая замухрышка. О тебе еще с месяц ходили по Школе жуткие истории.
– А через месяц? – Я вздернула нос.
– А через месяц все решили, что ты просто практический материал, и стали пробовать на тебе чары и наговоры. Но не преуспели. – Аэрон поудобнее устроился на камне. – Ты честно мне, я – тебе.
Я посмотрела на луну, взлезла рядом с ним, пожала плечами. А почему бы и нет? И рассказала про Заветный лес, про Вука Огнезмия, про Древних, утаив только самое главное, что не собиралась рассказывать никому. Аэрон, с честью справившись с потрясением, покачал головой:
– Насчет практики все верно. – Он соскочил с камня и потянулся. – Раз в год мне нужна кровь. Так же, как и Лейе в следующем году придется манить кого-нибудь в воду, а Алия наверняка проведет месяц в тайге на охоте. Оборотней женского пола в Школе мало, а на старших курсах и совсем нет.
– Почему?
Аэрон засмеялся:
– А они после практики в академический отпуск уходят.
– Ну Алии это не грозит, – отмахнулась я, поймала пристальный взгляд Аэрона и осеклась. – Ты что-то хочешь сказать?
– Хочу, – оскалился вампир. – Я не знаю ни одной валькирии оборотня, хотя каждая из поступающих на этот факультет в Школе мечтает именно об этом. Но после месяца практики их целиком поглощают, так сказать, иные заботы. Цикл развития у них такой.
– Бедная Алия, – вздохнула я и схватила Аэрона за рукав. – Не смей ей ничего говорить!
– И не собираюсь. – Аэрон пожал плечами. – Поэтому и разговариваю с тобой наедине.
– Где проходит… – Я попыталась подобрать подходящее слово, но на ум приходило только заклание, убийство и прочая гадость. Вампир, оценив мои усилия быть тактичной, усмехнулся и объяснил:
– В основном выбирают родители. Только в этом году мы с маман прокололись.
– Что?! – И сразу озноб по спине – значит, жертву он не получил?
– Начиная с совершеннолетия, каждый должен добывать жертвы сам, условливается только территория охоты, редко какая-то конкретная личность. – Посмотрев на меня, Аэрон оперся ногой на камень, на котором я сидела, и пояснил: – Ну, например, преступник или головорез какой.
– А тебе нравится… Ну… Вкус… – Я окончательно смешалась.
– Терпеть не могу, – тихо ответил Аэрон. – С детства ненавижу присказку «ложечку – за папу, ложечку – за маму…», и вливают эту мерзость.
