Текст книги "Призраки прошлого (СИ)"
Автор книги: Мария Томилова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)
Соглашайся!
Нет. Не правильно. Уехав отсюда, он сразу забудет обещания, как и забавные приключения, случившиеся на досуге. А главное, нет тяги и ответной страсти, нет неги, кроме липкого ощущения скользких щупалец морского гада, постепенно затягивающего добычу в свои сети. Гордость удерживала железными оковами, не позволяя кому – то управлять собой и диктовать волю. Выбор всегда есть.
«У меня своя история, которая с твоей не совместима». Захотелось закричать во всю мочь, но удалось лишь сглотнуть: в горле что – то перемкнуло, как от какого – то заклинившего спазма.
Нависнув сверху, Питер заслонил огромной тенью фигурку девушки. Опершись руками на столешницу, он жадно вдыхал аромат золотистых волос. Страсть усыпила голосовые связки, наполняя шепот надрывной хрипотцой. Это дико раздражало и бесило Лейю. Ширас не пил. Трезвый, а такой наглый.
– Ведьма…Околдовала…До умопомрачения желаю ощутить твой вкус на языке… На первый раз уложусь в полчаса продемонстрировать самое основное, поверь, останешься довольна. Разве я недостаточно красив, Лейя? Я даже согласен, чтобы ты представила ЕГО вместо меня, и назвала ЕГО именем. Тебе так больше понравится? Это тебя возбудит? Станешь мокр…
Звон пощечины расколол тишину и отрезвил обоих. Холод резал под напором ледяных глаз Фалька с заиндевевшими ресницами и бровями, обливая потоками ненависти. Отвергнут! Снова отвергнут!
– Зачем?! – рявкнул он. Ухватился ладонью за ноющее место, с трудом поборов всплеск раздражения. – Зря, Лейя, зря. Я ведь пытался, как лучше. Хотел убрать твое сопротивление мирным путем. Теперь учти, запомни, не удивляйся: придет час, и ты пожалеешь.
Мелькнули вязкие ростки мерзкой тревоги. Творить такое под носом отца. Он вообще ничего не боится? Зачем он ее провоцирует?
– Не угрожай – надорвешься, – зло сказала девушка, выдавая необузданную дерзость под знаменем непримиримости.
– Можно? – протяжно скрипнув, дверь отворилась. На пороге неуверенно топталась молодая прачка Алира Штейн.
– Фальк болен? – гаркнул лорд Сойлер поверх ее головы, распахивая створку шире, да так, что все подскочили на месте.
– Тогда вон отсюда! Отбой давно был! – заорал он, после отрицательного жеста дочери.
Большая удача, что комендант оказался рядом, избавляя от назойливой компании. Фальк сорвался с места, уняв вспышку злости и неповиновения. Через мгновение вышел, напоследок кинув колючий взгляд в сторону девушки. Отец терпеть не мог нарушение дисциплины. Из коридора слышалось как он продолжал распекать нерадивого воина.
– Алира? – рейна была молода, младше самой Лейи Сойлер.
– Я просто. Меня постоянно тошнит и кружится голова.
Странно, для такого большого срока. В ходе разговора и краткого осмотра выяснилось, что беременность насчитывала аж целых шесть месяцев. Все это время рейна любыми путями старательно скрывала свое состояние. Зачем? Боялась удаления с мыса или хранила в тайне личность отца будущего ребенка?
Шайна достала из шкафа очередную склянку травяной настойки.
– Вот. Отвар тысячелистника, на завтрак обед и ужин. По пол унции. Должно помочь.
– Я должна рассказать коменданту о твоем положении, – продолжила она. – Теперь я не имею право молчать, Алира. Тебе нужна работа попроще. В наклон нельзя.
– Да, – кивала та, утирая слезы, – я понимаю…
И вторя ей, Лейе хотелось выть в полный голос.
* * *
Обратно вернулась вместе с отцом и рейной Алирой по ярко освещенному тоннелю перехода. Факелы больше не гасли. После истории с Фальком с трудом уняла порыв стереть до дыр ладони влажной тканью. Рука противно ныла после пощечины.
События вечера частично отвлекли от главной темы ее кошмара. Лейя, просто легла на кровать, попеременно рассматривая потолок, стену, пустоту, стараясь себя убедить, что чувство любви и глубокой привязанности – клетка, в которой ты намеренно закрываешься и выбрасываешь ключ. Это западня, мешающая жизни. Ей захотелось превратиться в сухую деревяшку, стать куклой без эмоций. Это удобно.
Ходит поговорка: «Лучше умереть с честью, чем жить с позором», но умереть с позором – участь худшая из всех возможных. Зачем бастарда на обрекли на такую крайнюю меру? Мешал отцу? Справедливого суда – нет. Роанцы – жестокие изверги. Император – сыноубийца.
Слово «счастье» отныне исчезнет из ее лексикона, как и убеждение о существовании мужчин, способных на поступок, не требующих чего – то взамен. После смерти Бранна их попросту не осталось на белом свете.
* * *
Вновь зияющая дыра коридора. Ускорив шаг, попыталась переключиться с окружающих темных стен на едва уловимое синее свечение. В углу мелькнуло белое пятно нижней рубахи Кайя, сидящего корточках у самого пола. Губы бескровные, глазницы без радужек и зрачков неподвижно уставились в пустоту. Ужас!
– Почему ты сидишь здесь один? Разве тебе не холодно?
– Мне не бывает холодно, – ответил он, вставая и вытягиваясь в полный рост. – Я люблю Тьму.
Лейя отшатнулась, не желая коснуться протянутой руки Виррора.
– Выросла. Такая взрослая, такая красивая. Не бойся меня, ималлан, – шептал мертвец белесым ртом. – Я тебя не обижу.
– о'Майли тоже во Тьме? – спросила девушка, дрожа от холода и страха.
Призрак нахмурился и отрицательно качнул головой.
– Его здесь нет, Лейя. Потерпи. Скоро ты не будешь одинока.
– Я буду с ним?
– Нет. Когда придет время, ты будешь со мной, – улыбка покойника явила неровный ряд сгнивших зубов, вызывая приступ дурноты.
Дальше он шептал на незнакомом языке, но она не разобрала его речи.
Картинка сменилась. Густой лес и мост над бурной рекой. Конь императора разжал и встал на дыбы, сбрасывая всадника.
– Отец! – закричал бастард.
Тот успел зацепиться за край обрыва, но руки соскальзывали. Жадная пучина грозила вот – вот поглотить намеченную жертву.
– Великие духи! – произнес Аарон и сорвался вниз.
Сильная ладонь перехватила его за запястье.
– Держись, – выдохнул Бран, пытаясь вытянуть дерра Истерроса.
Через мгновение в окружении перепуганных воинов и белого, как полотно Наместника Мийяра, прямо спиной на каменной кладке лежал ри Грей, глядя в небо.
– Живой, – хрипло дышал он, не в силах поверить, что смерть прошла мимо.
А вдалеке, прямо на маковке самой высокой сосны, словно птица, сидел Кай. Легкий, как ветерок и прозрачный, как воздух, незаметный для окружающих, улыбался и весело присвистывал.
* * *
Проснулась озираясь и щурясь, глотнула прохладной воды из кружки. С вечера не задернула шторы и яркий, солнечный свет сейчас наполнял комнату. Последнее время Виррор стал сниться особенно часто. Но, что это могло означать? Неужели, покойник намекал на ее собственную смерть? А сон о спасении дерра? В нем Лейя узнала окрестности Астры и юного Вальгарда. Выходит, это прошлое? Но сон есть сон, гадать бесполезно. Минувшее упорно не отпускало ее, а впереди маячил серый оттенок мертвого пепла сожженных дотла надежд и веры в будущее, растоптанное на цвету.
Глава 10. Бранндон о'Майли
Многовековая кладка стен из серого камня. Арочные своды, колонны, переходы из одной части здания в другую. Сто шагов – спуск на десять ступеней. Двести шагов – поворот и вновь длинная кишка коридора.
У самых потолков мерцают факелы с тяжелыми, витыми рукоятями, но горят они не везде. Там, где их нет – по углам непроглядный мрак и наросшая годами от сырости плесень.
Роан – карающая десница империи Истеррос. Впечатление ужаса, боли и смерти, с привкусом безысходности и дикого отчаяния. Плохое место, созданное ломать тела и калечить души, но не исправлять, восстанавливать или искать истину. Изредка проскальзывают эхом глухие крики и стоны попавших в стальные лапы людей. Черные провалы – впадины камер без признаков жизни попеременно сменяются казематами, огороженными решетками, достаточно освещенными, чтобы понять: в этот самый миг здесь проходит пытка заключенных.
Вон палач, высоченный детина с маской, скрывающей лицо, чокнутый садист, настоящая махина смерти, не ведающая о жалости, а вот корчится жертва – нагая женщина щуплого телосложения, пытаясь сорванным голосом в который раз доказать свою непричастность. Шкварчат раскаленные щипцы от контакта с оголенной кожей, а спустя мгновение пространство заполняется тошнотворным сладковатым смрадом паленого человеческого мяса. Душераздирающий вопль захлебывается в недовольном окрике изверга: кажется, жертва потеряла сознание.
Мутный запах смешивается с мыслью об отце, как инициаторе безумно – кошмарной, окружающей меня действительности, уродливому порождению зла, где каждый день с утра до вечера истязания и экзекуции стали рутинной, повседневной обыденностью.
Неужто кругом столько врагов? Откуда? Не его ли болезненная фантазия заставляет крутиться эту ненасытную машину смерти? Образ императора в виде коварного, безжалостного паука, дергающего за веревочки, представился мне настолько отвратительным, что едва не стошнило. Рот наполнился горькой слюной, но я поборол рвотный позыв.
Страж подвел меня к большой черной створке из кованого железа, украшенной гербом Истерроса: солнце с отходящими в стороны лучами.
– Ждите здесь. Лорд Бейли вас сейчас примет.
Немного погодя вошел в кабинет Советника. Здесь тоже не лучше. По мере продвижения по коридору глаз улавливает жуткие приспособления. Промелькнувшее кресло для допроса, усеянное торчащими шипами. Слева решетка – жаровня, а вон в том углу – металлические башмаки, ломающие кости. Полный арсенал механизмов для истязаний: от дыбы, пресса для головы, железных кляпов и зажимов для пальцев, до тесных клеток для заключенных. Но, конструкции представляют собой показ – демонстрацию для устрашения посетителей, нежели их применения по назначению.
Во дворце у Бейли совсем другой кабинет, менее дикий. Так зачем было тащить меня сюда после казни из здания Правосудия? Дерр не мог оставить без экскурсии в мир кошмара и крови? Чтобы не забывал, что право умереть без мучений надо еще заслужить. Что ж, впечатлен. Должен признать, у него получилось. Это вполне объяснимо: я первый раз посетил Роан и, хочется верить, в последний.
Интересно. А ведь Бейли внешне довольно приятный человек с милой, любезной улыбкой. На вид не старше пятидесяти, с легкой щетиной, седоватыми висками и пепельными прядями волос, зачесанными назад. Нет, не Палач. Сытый кот. Обходительный, спокойный и очень уравновешенный. Вот и сейчас он одобрительно кивает, приветливо улыбаясь серо – голубыми глазами, окруженными лучиками мимических морщин. Ох, неспроста эта маска благодушия.
Ох, неспроста эта маска благодушия
– Рад встрече, Бран. С возвращением.
«С того света?»
Жестом указал на кресло, приставленное в притык к кромке стола.
Цепкий взгляд Советника прошел невесомым скольжением по моей фигуре: изучает, прощупывает, считывает. Наверняка, что – то задумал. Искусный манипулятор, опытный царедворец, с блеском играющий на слабостях людей и струнах оголенных человеческих эмоций.
Снова убеждаюсь в правильности собственных выводов: сделать дело и удалиться подальше из Таласса на другой конец материка. Из эпицентра железного порядка, тотального контроля, кровавого безумия и подозрительности.
– Лорд Бейли, позвольте вопрос, – сказал я и, приветственно кивнув в ответ, присел в указанное место. – Все эти люди в пыточных подвалах. В чем их вина?
Смотрел, как Советник, повернувшись спиной, открывает тяжелый металлический шкаф, где хранились особо важные и секретные документы. Роется в папках…
Что – что, а свою работу он знал блестяще, поэтому ответил почти не задумываясь.
– Нарушение законов Истерроса. Убийство, кражи, взяточничество, любая практика без соответствующего разрешения, поклонение запрещенному культу и так далее. Той женщине, что пытают в соседней камере, вменяется ведовство.
– Вы и впрямь верите в колдовские силы, Советник? – удивленно спросил я, поражаясь таланту Бейли знать о судьбе каждого заключенного в вверенном ему учреждении. Подобные слухи ходили и раньше и вот впервые довелось убедиться лично. Но ведовство – это что – то новенькое, попахивает нелепой выдумкой и детскими сказками.
Он задумчиво пожал плечами, норовя увильнуть от ответа.
– Люди верят. Последнее время участились случаи хождения легенд о Многоликом и нарастания недовольства в адрес императора. Ему это не нравится, поэтому Роан принял меры.
– Но самооговор под пытками не лучший метод выявления правды, ведь вы хотите добиться истинного положения вещей? – возразил я, желая добавить: «Или слепо выполняете приказ дерра о том, кого и сколько надо поймать, и казнить, чтобы потом спокойно отчитаться сухими цифрами?»
Лорд Бейли ласково улыбнулся.
– Роан разберется. Не стоит судить о вещах, о которых ты имеешь весьма расплывчатое представление, эйр о'Майли. Не огорчай меня, – проворковал он.
«А то, в неровен час, сам окажешься в числе подозреваемых».
Советник достал несколько папок и начал листать бумаги, останавливаясь подробнее на некоторых из них, что, однако, не мешало ему, параллельно вести беседу.
– Вы уговорили отца отправить меня на север?
– Нет, лишь подсказал, – доброжелательно пояснил Палач, на миг прервав занятие с документами. – Сейчас его глаза застилает пелена гнева, но он остынет. Ты воин, не лишенный потенциала, пользуешься авторитетом в армейской среде. Решительный, дисциплинированный, ответственный. Безусловно, верен империи. В отличие от Седрика: в свои восемнадцать он пьяница и разгильдяй. Политика его совершенно не интересует.
– Редкого юношу в восемнадцать увлекает политика. Вспомните себя, лорд Бейли, – ответил я. – И несмотря на возраст, мой брат – принц.
– Что до меня: тут ты не прав, – возразил Советник. – Мои родители жили слишком бедно при Кольби, уже с семнадцати я содержал престарелую мать и глухонемую сестру. В те годы слишком многие голодали, жили за чертой бедности. Я научился прислушиваться к разговорам, оценивать обстановку, выражать недовольства и, в конечном итоге, сделал ставку в пользу мятежников. Тогда еще с Аароном не был знаком лично, но слышал про него немало.
О перевороте «ри Грея» можно писать серии книг, но навряд ли поднимется завеса тайны: какую именно услугу оказал будущий лорд моему отцу, и в чем она конкретно выражалась? Темна вода. Люди, подобные им, даже отправляясь к праотцам не раскрывают секретов.
– Что же касается принца, – продолжил Палач, – дерр подумывает отменить закон о престолонаследии. Он сам назначит приемника, когда придет время.
– Удивлен… – потрясенно вздохнул я, хоть внешне оставался спокойным, а вот внутри колыхнулась волна недоумения, усилив засвербевшее сомнение касательно наличия здорового смысла и полного понимания всего происходящего.
Правитель до крайности самоуверен. Ладно, «Малый совет» и Наместники – мямли, податливые и мягкие, как тряпки. Они всегда плясали под его дудку, но где гарантия, что народ поддержит указанную им кандидатуру? Не поверю, что бы отец добровольно законным путем передал власть. Он, скорее умрет, сидя на троне, в глубокой старости. Хорошо, если разум останется не замутненным. Не хватало еще безумного монарха на троне Истерроса. Какая крайность. Выходит, брат его настолько разочаровал своей нечаянной оплошностью, цена которой человеческая жизнь.
– Где сейчас Седрик?
– Под домашним арестом. Император еще не решил, как с ним поступить.
– Насколько я понимаю, он провинился и случай особо тяжелый?
– Летальный. – Все с той же любезной улыбкой ответил Советник. – Дочь Джейсона Барвека не удержала равновесие и случайно выпала из окна. Всему виной непомерное употребление крепких напитков в шумной мужской компании. Кружок принца разогнали. Все участники получили выговор с вытекающими последствиями.
Ну – ну. Не хотелось подставлять старину Брэдли. Ведь это он поведал мне в трактире, что натворил Седрик и отчего умерла девушка.
При опале, в зависимости от тяжести преступления, как правило, следовали: разжалования, штрафы, лишение должностей близких родственников. В отношении Седрика чаша терпения отца достигла критической отметки.
Чем дольше думает тот, тем мучительнее бремя наказания. Бедный брат, пощады не жди!
– Сколько времени тебе понадобится, чтобы приди в форму? – сменил тему Советник, отобрав из папок порядочную стопку бумаг, касающихся нашей встречи и предстоящего дела.
– Думаю, пары дней хватит.
– Отлично, – кивнул он. – В самый раз собраться и все подготовить. Возьмешь для подстраховки пяток головорезов без языков. Речами досаждать не будут, тайны унесут в могилу. Достаточно сказать «Вальгард», и они последуют за тобой в любое пекло. Поедешь под видом инквизитора Роана: плащ и эмблема отличия на груди, как это предписано соответствующим регламентом.
– К чему маскарад? – черный плащ с синей подкладкой и серебристый знак в виде четырехлистного клевера. Равновесие. Объединение. Аскетизм. Наказание.
– На просторах государства нет силы большей, нежели Роан. Прикрытие позволит двигаться свободно, не вызывая лишних подозрений.
М – да. Бейли прав, но одежда палачей пробуждала отторжение на уровне восприятия. Мои руки тоже в крови, но это не кровь моего народа. На руках инквизиторов – кровь простых истерросцев.
– Почему именно я – никчемный сын и никудышный воин? Не лучше ли послать более толкового парня?
– Император зол на о'Майли, но жаждет увидеть Вальгарда. А Вальгард у нас один – это ты. Ты можешь делать то, на что не способны другие. Удовлетвори его, парень, и я помогу тебе снять обвинения, вернуть имя и уехать из Таласса.
– Затеете новый процесс?
– Ну зачем? Всегда можно решить заочно, ввиду вновь открывшихся обстоятельств.
Иными словами, манкировать буквой закона.
Он говорил неторопливо выдерживая долгие паузы, подобно отцу. Но при общении с последним, в промежутках молчаний, собеседник покрывался липким потом, дрожа, как осиновый лист. Советник же буквально окутывал обаянием. Он умел очаровывать, если хотел, поэтому сейчас я чувствовал себя относительно комфортно.
– Лорд Бейли, скажите, что толкнуло вас шестнадцать лет назад выбрать ри Грея? – озвучил давно волновавший вопрос.
– Видишь ли, – помолчав, ответил он. – Владыкам мира власть дается от рождения. Аарон же, будучи никем, взял ее сам – быстро, решительно, жестко. Император – велик, а Правитель не бывает и великим, и хорошим одновременно. Одно исключает другое.
«Из всех идолопоклонников нет безумнее того, кто поклоняется самому себе», – грустно заметил мой внутренний голос, имея ввиду отца, не признающего иных Богов, реликвий или святынь, кроме значимости пространства его собственной Вселенной, питающейся жертвенной кровью.
Некоторое время мы сидели и в деталях обсуждали особенности предстоящей поездки: рассматривали карты, донесения агентов, варианты возможного местоположения укрытия Руэрригана. Мне вручили документы на новое имя и грамоту с личной печатью дерра, открывающую ворота заставы любых городов и самых неприступных крепостей и замков империи.
Стал ли я доверять Советнику? Нет. Вероятно, он пытался меня покорить обаянием и сблизиться, чтобы после использовать в чуждых мне интригах и грязной игре. Вполне ожидая подвоха, я вел себя спокойно, стараясь чрезмерно не допускать на свою территорию, но в то же время резко не отталкивая его. Просто хотелось скорее покончить с тягостным поручением – сколь сложным, столь и опасным.
Через день, под ликом инквизитора, двинулся в путь, сопровождаемый группой из пяти совершенно немых роанцев.
Теперь я был призраком, вновь готовым на великие подвиги, но не ради отца. Ради себя. Ради истерросцев: Руэр не сдался и не признал нового Правителя, а значит и дальше будет мутить воду, настраивая валлийцев против новой власти. Пока он слаб, но может окрепнуть. Загнанный зверь опасен по своей природе. В империи только один правитель – Аарон таал ри Грей. Аксиома, не требующая доказательств.
По мере продвижения на Север сердце волнующе заныло. Воспоминание – предчувствие неминуемого события, не зависящего от полученного задания или истории с отцом. Оно охватило с пронзительной точностью: не угроза ближайшему будущему, не ощущение провала и краха, а нечто приятное и исключительно значимое. То, что никак нельзя пропустить.
Выезжали на рассвете, растворяясь в густом осеннем тумане. Удалившись от столицы на приличное расстояние, сделали короткую остановку. Только тогда я понял, что боль ушла! Проклятье! Впервые за прошедшую вечность она, наконец, затихла и отступила.
Глава 11. Бранндон о'Майли
По мере продвижения на Север погода портилась, температура падала, день становился короче, частенько сбивал с ног резкий, порывистый ветер, надувая все выше снежный покров.
Дорогой молчали: мой характер, закрытый от природы к общению не располагал, а роанцы являлись немыми. Связь держали посредством языка жестов: для понимания чего хотят мои спутники, их оказалось достаточно. Потребности были простыми: «привал», «дрова», «еда», «вода», «опасность». Отряд старался нигде не задерживаться, поэтому избегая населенных пунктов ночевали под открытым небом, с рассветом выступая в путь. На десятый день достигли Валлийских земель. Год назад здесь начиналась чужая территория, ныне входившая в состав Истерроса. Именно здесь я проливал свою кровь, пропустив удар кинжала в область сердца.
Обогнув столицу по объездной дороге двинулись в направлении реки Ийгры, излучины которой благополучно достигли ближе к закату. Заброшенные замки соединяла целая сеть подземных лабиринтов, связанных друг с другом переходами. По донесениям агентов Роана и полученной от Бейли информации, где – то в этих местах погибло уже с десяток человек, отправленных за головой Валлийского пса. На то, что последний скрывался именно здесь указывала перехваченная записка людей, приближенных к бывшему правителю.
Подземный лабиринт являлся смертельной ловушкой и вход в него предстояло еще отыскать, что было весьма непросто. Пропетляв несколько часов среди руин, я бросил это занятие, так как не единожды видел следы наших же лошадей. Мы просто теряли силы и время, поэтому решили сделать привал и заночевать. С целью сохранения инкогнито, вернулись в лес, избегая открытой местности и холодного, порывистого ветра.
Разбили лагерь, когда солнце почти село за горизонт. Воины развели костер и запалили факелы, освещая опушку и заодно отпугивая диких зверей. Черный лес опоясывал поляну сплошной стеной. Мы вели себя крайне осторожно, понимая, что всюду могли оставаться валлийские ямы – ловушки, которые до сих пор нам удавалось избегать. Я присел на ствол поваленной сосны рядом с Налом, снял перчатки, и потянулся к костру отогреть ладони и пальцы. Огонь лизал валежник, со свистом отдававший тепло. В бездонном небе рассыпалось бессчетное количество звезд. От деревьев тянулись громады теней, исчезая в световом круге полыхающего костра. Поужинав зайчатиной, мы легли накрывшись меховыми плащами, но сразу уснуть не смог: мешали непрошеные воспоминания, отложившихся в памяти саднящим клеймом прошлого.
Всегда хочется верить, что все могло случиться по – другому, мысленно искать причины и варианты, лазейки, которые якобы исправили бы ситуацию и двинули в иное, желаемое русло: не участвовать в последнем походе, не встретить дикарку, а лучше вовсе не иметь с императором кровной связи, принять смерть на поле боя и стать легендой. Да, мне хотелось стать легендой, чтобы потомки равнялись на мою смелость. Ведь стремление побеждать относится к здоровым амбициям. А вот излишние внимание, как к родственнику дерра не задевало эмоциональных струн скрытого тщеславия, которое если и было, то сидело очень глубоко. Великие духи свидетели – я никогда не зацикливался на своем происхождении.
И такова моя реальность конечным итогом, слитая в единую точку в системе координат родной земли под названием «Ис – тер – рос». Случилось так, как случилось. Грех роптать на судьбу. Раннее детство счастливое благодаря стараниям тетки и мачехи. Тревожная юность – полная обид и огорчений, явилась периодом становления личности, преодоления физической боли в тренировках и схватках.
Услышать противника, унюхать, пощупать, потрогать, испытать его, показать себя. Отбить удары. Превзойти! Приобрести опыт, сделать выводы. Стараться быть лучшим, приблизиться на шаг к идеальному образу воина. Желание хотя бы скупой похвалы из уст отца, вместо резкой уничижительной критики, от которой опускались руки и пропадало стремление продолжать что – либо вообще. Я действительно удивлял всех своей силой и физической подготовкой. Всех, кроме него.
Лет до семнадцати восхищался императором и всячески пытался соответствовать статусу такого отца, но тот, как обычно, отдавал предпочтение другим, не замечая меня. Словно я – призрак.
Помню, мы вернулись из поездки с Севера. В тот вечер дерру Истерроса снова взбрела в голову блажь испытать мою выносливость. Меня поставили в спарринг сразу с тремя противниками. Постепенно тренировочная схватка перешла в настоящий бой, соперники сменяли друг друга без остановки. Потихоньку я стал уставать и пропускать удары. Не знаю сколько прошло времени, но бой не прекращался. Против меня вышел Борк по кличке «Ярый», когда я, семнадцатилетний юнец, уже порядком выдохся. Машина смерти выбила меч из моих рук, и я упал на колени. После удара челюсть жутко саднило, зубы тонули в кровоточащих деснах. Плохо помню подробности, но четко запомнился голос отца.
– Добей его, этот ублюдок все равно ни на что не способен, – прорычал он и кинул ему плеть, сам же встал покинул состязание. Орудие состояло из стальной проволоки, сплетенной с сыромятными ремнями и врезанными через каждые два дюйма шариками с острыми шипами, вроде булавы в миниатюре. Десять ударов считалось смертельным. Я отделался тремя. Ярый не рискнул завершить начатое, опасаясь последствий, которые влекли непоправимое. И правильно. Не всегда команды императора являлись обдуманными. Редко, но случалось, он менял свое мнение на прямо противоположное, когда исправить – поздно. Впрочем, он с легкостью мог найти крайнего и отыграться на нем.
Вопреки всему я дышал. Тогда Аарон самолично увез меня на окраину Таласса и выкинул, как вещь, прямо за стены городских ворот. Дикая «услуга» за услугу! За пару недель до описываемого мною события в окрестностях Астры я спас ему жизнь: без видимой причины лошадь испугалась и понесла; достигнув моста, резко стала на дыбы и чуть не скинула в пропасть. Я успел ухватить и вытянуть императора, висевшего над бурной рекой. Он бесился осознанием, что свидетели происшествия узрели не «железного дерра», а простого смертного, такого же уязвимого человека, как и все остальные.
К счастью, член братства «Отверженных» подобрал меня на выезде из столицы. Орден занимался поиском больных и убогих, выхаживал раненых, провожал в загробный мир безнадежных, когда приходил их час. Как выяснилось позже я сломал нос, несколько ребер, в двух местах вывихнул ногу. Но самое страшное: после плети спина превратилась в кровавые лохмотья, поэтому способность двигаться оказалась утраченной на целых две недели. За мной ухаживали члены братства, среди них оказались неплохие воины. Не желая терять формы, как только встал на ноги, я возобновил тренировочные бои.
С той поры отец для меня умер. Умер, как родитель и человек. Осталась лишь внешняя оболочка и влитая в кожу лица маска бездушного Властелина. И все же память прорывалась увиденной картинкой знакомого образа с пережитым, когда – то мгновением. Зря пытался убежать от прошлого. От себя не скрыться, порой дерьмо всплывало и топило своим омерзительным смрадом без того шокированный рассудок. Я обрел новую цель – стать самостоятельным и независимым. После года жизни в братстве, вернулся в Таласс, но не во дворец, как настаивал Бейли ссылаясь на слова Аарона, а в казармы армии Истерроса. С этого момента начались мои походы во благо империи. Редко отец продолжал вызывать к себе, но не для благородных маневров и щедрых жестов, а чтобы излить желчь. Часто задавался вопросом: почему он меня ненавидит? Что я сделал плохого? В чем смысл нашего противостояния? Я действительно его позорил? Ответ прост и лежит в самой сути понятия деспотизма. Он никогда не считался с желаниями и интересами окружающих, с легкостью коверкая чужие жизни, находя извращенное удовольствие в причинении боли.
Оправдывается тот, кто виновен, а себя таковым не признавал, и внутренне смирившись с приговором, решился плыть по течению. Совершенно точно – однажды наступит мой черед. Но, всему свое время.
Ночью проснулся от явственного ощущения присутствия постороннего. Никаких шумов, кроме треска раскачивавшихся на ветру стволов деревьев и уханья сов. Медленно повернулся на бок и взгляд застыл в оцепенении. На меня уставилась огромная морда матерого волка.
Задержал дыхание, осознавая насколько он сейчас близок. Из его ноздрей шел пар, глаза горели цветом мокрой листвы. Опасный и мощный хищник, с массивными мускулами под шерстью, злобно оскалился, явив ряд острых зубов зверя, способного с легкостью разорвать горло и вскрыть грудную клетку. Я видел волков и раньше, но не такого размера. Присмотревшись, он резко сменил поведение, начав обнюхивать мое лицо. Потом нагнув голову, издал низкий утробный рык. Следом, за деревьями мелькнули еще несколько пар светящихся глаз. Нас окружила стая, мотивы которой оставались загадкой: волки нападают лишь в безвыходных случаях и только от сильного голода. А зима еще толком не началась.
Волк продолжал обнюхивать меня, испытывая интерес непонятного свойства. Ралл тихо сел и потянулся к мечу, но я дал знак обождать и не делать резких движений. Зверь замер, приняв необычную позу: склоненная к земле морда, поджатые уши, растянутые губы. Глаза животного прищурились, упорно избегая прямого контакта с моими. Демонстрация подчинения!
– Ишт! «Уходи!» – шикнул я на дарийском, выражая силу и превосходство. Хищник вздрогнул. Постояв еще пару мгновений, развернулся и медленно двинулся по направлению к кромке деревьев, до тех пор, пока не скрылся в сумерках ночи. За ним исчезли желтые огни. Еще долго прислушивался к шороху, но волки не возвращались. Расслабленно выдохнул. Угроза миновала.
Почему зверь послушал меня и покорился я понял гораздо позднее. А тогда списал на простое везение, не смотря на отсутствие амулета духа – покровителя. Перед судом я передал его Илте. Маленькая Илта рай Даал, что с ней? Где она? Если в доме ри Пьери, то в безопасности. Надеюсь, девушка сделала правильный выбор.
Наступило утро. Желтый восход озарил окрестности. Вернувшись к излучине, мы вновь обследовали руины среди скал. Недалеко сужаясь пролегала дорога, сворачивая в сторону. Но следы все же угадывались и значит, кто – то успел пройти здесь совсем недавно. Роанцы подтянули мечи ближе, опасаясь засады, но все было тихо. Поманив рукой остальных я двинулся дальше. Перед нами предстали развалины замка, вырубленного прямо в скале. Заброшенный, напоминал древние руины, за нагромождением камней и ломаных сучьев скрывался вход. Дело усугублялось возможными обвалами, грозящими в любой момент завалить проем. Руэрриган знал эти места как свои пять пальцев. Я же держал на руках лишь потертую карту, сомнительного происхождения. Согласно ей огромный лабиринт состоял из нескольких частей кругло – спирального типа. Вполне возможно, это была подделка, обеспечивающая билет в один конец. Просидев минут пятнадцать у входа в пещеру, оставил тщетные попытки поиска возможных вариантов и решений, выдумывая хотя бы какой – то план. Все идеи казались далеки от реальности, кроме одного: идти внутрь. Если Валлийский пес набил хранилища съестными припасами, то мог оставаться в пещерах годами, поднимаясь на поверхность по мере необходимости. Не факт, что он не имел иных лазеек, ведущих наружу. Ждать дальше не имело смысла.
