Текст книги "Кроха или «Мне так жаль, что я неудачник» (СИ)"

Автор книги: Мария Тетюшева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

Часть 23

Get Scared – Problematic

2 года и 3 месяца спустя.

POV Tom

Я всегда любил звук соприкосновения колёс скейтборда с асфальтом. Это звук свободы, звук движения вперёд, в будущее. Моё сердце радостно трепетало, пытаясь выпорхнуть на свободу из душной, тесной, тёмной грудной клетки, каждый раз, когда ветер дул мне в лицо, а под ногами вибрировала доска, я чувствовал себя прекрасно. Я чувствовал себя живым.

Но теперь этот звук приносит мне лишь неприятное жжение, которое медленно распространяется по моим внутренностям и впитывается глубоко в душу. Если бы я не был таким скептиком, я бы решил, что это самый настоящий страх. Конечно же, нет. Чепуха. Я не боюсь скейтборда. Я просто на нём больше не катаюсь.

Третий курс, пятый семестр в университете Берлина на кафедре журналистики начался настолько гладко, насколько это вообще возможно. Закончились основные предметы, такие как английский и физкультура, и начались базовые. Это самое прекрасное, что может случиться с нами, потому что самое пекло мы уже пережили. Пары не так плотно загружают день, нет практически никаких занятий, из-за которых стоило бы беспокоиться. Можно даже вообще не ходить на пары, особенно на лекции, где не отмечают присутствие студентов, тем более что нас там несколько групп. Вряд ли кто-то заметит, что какого-то парнишки нет из-за работы или прочих дел.

Ты приходишь в универ, отсиживаешь те занятия, на которые нужно ходить, чтобы потом не было проблем, и уходишь домой. Самая настоящая халява.

Кроме учёбы я подрабатываю на выходных в филиале компании моей матери – она осталась жить в моём старом городе, потому что основные корпуса её фирмы находятся именно там. Я живу в общежитии, снимать квартиру мне пока не хочется. Возможно, когда мне надоест студенческая жизнь шумного шестого корпуса общаги, я сниму отдельную квартиру и буду кайфовать в одиночестве. А ещё я недавно приобрёл подержанный байк – на машину денег у меня пока нет, но я упорно экономлю на всём подряд, чтобы отложить лишнюю копейку на мой счёт в банке. Мама предлагала мне помощь с покупкой авто, но я отказался. Пускай её филиал процветает и приносит кучу денег, но я хочу сам заработать на свою первую малышку. Мама и так настояла на том, что купит мне квартиру, если меня выпрут из общаги.

Жизнь идёт своим чередом. Лето заканчивается, уступая место тёплому сентябрю. В этом году дождей почти нет, очень жарко и душно, поэтому каждый раз между парами мы с друзьями вываливаемся шумной компанией на улицу и греемся на солнышке.

Вот и сейчас я лежу на капоте машины одногруппника, облокотившись ногами в бампер, и медленно растекаюсь по горячему металлу. Солнце припекает, и я чувствую себя жареной индейкой на гриле. Так приятно лежать, подставив солнечным лучам лицо, и ни о чём не думать. Слушать голоса парней, их смех и шутки, гудение машин, музыку, и, конечно же, звук скейтборда моего друга.

Я приоткрываю веки и вздыхаю, немного щурясь из-за солнца. Шумный ветер налетает на нас, а потом растворяется где-то в листве деревьев. Хочется пить, но мне лень подняться с приятного капота и куда-либо идти, а ещё ведь две пары надо отсидеть.

Я с трудом сажусь, тихо кряхтя, потираю рукой затылок и зеваю. Как же душно и жарко.

– Эй, Том, хватит хандрить. Лучше прокатись на скейте, – парень подъезжает ко мне и делает небольшой финт, прежде чем остановиться.

Я зеваю и отмахиваюсь.

– Отвали, Джек, – я устало смотрю в сторону входной двери университета и вижу, как наш преподаватель поднимается по ступеням и скрывается где-то внутри. – Ты же знаешь, что я больше не катаюсь.

Джек. Конечно же, это Саламандр. Он увязался за мной даже сюда, хорошо, что нас в отдельные комнаты в общаге поселили, а то я бы точно вскрылся.

Он фыркает и толкает меня в плечо, отчего я соскальзываю с капота. Мне приходится спрыгнуть на землю, чтобы не упасть.

– Какого чёрта? – возмущаюсь я. Кто-то смеётся, но я не обращаю на них внимания.

– Ты охрененно круто катаешься, и я не понимаю, почему ты забросил скейт, – Джек недовольно прищуривается – его нога стоит на доске и немного двигает её назад и вперёд. – Ты такой дурак, – Саламандр показывает мне язык.

Я шикаю и выхватываю из руки стоявшего рядом со мной одногруппника бутылку с водой. Ловким движением открываю её и бросаюсь к Джеку, чтобы наказать за приставучесть. Парень хохочет и отлетает в сторону, оставляя скейтборд на земле. Я пользуюсь возможностью и забираю его.

– Ей, верни! – смеётся парень.

Он подходит ближе, но я со смехом отбегаю в сторону.

– А ты отбери, идиот! – показываю ему фак и отбегаю на проезжую часть.

Джек злится, но это выглядит так забавно, что я начинаю хохотать. Какая-то машина сигналит мне, и я отступаю, чтобы дать ей проехать. Краем глаза вижу, что она паркуется напротив нас, но у меня нет времени, чтобы наблюдать за ней, потому что Саламандр уже снова наступает. Я начинаю обороняться водой и брызгаю в него, но парень уворачивается.

– Мазила! – Джек подскакивает ближе и выбивает у меня из руки бутылку – она падает на асфальт, и из неё начинает вытекать вода.

– Эй, это моя бутылка была! – возмущается Рик, но никто не обращает на него внимания.

Саламандр хватается за свой скейт и пытается забрать его, но я крепко держу доску. Джек сдаётся и отступает – он смотрит мне за спину и присвистывает.

– Ты погляди, какая куколка, – бормочет он, расплываясь в пошлой улыбке.

Я оборачиваюсь. Возле только что припарковавшейся машины спиной к нам стоит парень (точно парень, потому что на нём мужская одежда) и разговаривает по телефону. У него чёрные волосы с белыми дредлоконами, почти такие же, как были у меня в школе (после поступления в универ я сделал себе брейды), узкие белые джинсы, кеды, чёрная распахнутая кожанка. Он высокий, наверное, даже выше меня, и у него стройное тонкое тело.

– Ничего так, – тяну я, облизывая губы.

Джек пользуется моим замешательством и выхватывает скейт из моих рук, но я успеваю снова перехватить его. Доска выскальзывает из наших рук падает на землю, быстро катясь в сторону того парня. Я срываюсь с места, чтобы подобрать её и, кажется, Джек не следует за мной.

Я почти догоняю скейтборд, нагибаюсь, чтобы схватить его, но чья-то нога ловко тормозит доску и отводит её назад, не позволяя мне добраться до неё. Я поджимаю губы и выпрямляюсь, вскидывая голову.

Передо мной стоит парень – тот самый, что разговаривал по телефону. Он действительно выше меня, тонкий, изящный. У него пухлые губы с родинкой под ними, карие глаза, обведённые чёрными тенями, и жёсткий почти непроницаемый взгляд.

По моей коже походит дрожь, и я отступаю. Точнее нет, я отшатываюсь от него, словно от огня, и парень усмехается. Его губы расплываются в усмешке, язык проворно скользит по ним – я заворожено слежу за каждым его движением и с запоздание замечаю блестящий пирсинг – глаза прищуриваются.

– Ну, привет, Томми, – язвительно тянет парень.

Я сглатываю и несколько раз моргаю, прежде чем рискнуть произнести его имя вслух.

– Билл?

У меня перехватывает дыхание. Вот он, тот, о ком я не мог забыть все эти два года, тот, из-за кого я миллион раз репетировал речь с извинениями, слова которой въелись мне в голову и которые я никак не могу вспомнить именно сейчас. Вот он, мой Кроха.

– Кроха…

Он кривится, отводит взгляд в сторону, затем снова смотрит на меня.

– Давно не виделись, – он придвигает ногой ко мне скейт, но потом снова отводит его назад.

– Что ты здесь делаешь? – я переступаю с ноги на ногу, пытаясь унять своё сердце, но у меня ничего не получается.

– Поступил в этом году на первый курс, – безразлично тянет Каулитц. Он небрежно осматривается и замечает у меня за спиной Джека. Его взгляд немного мутнеет.

– Билл, я… – мне хочется извиниться. Вспомнить все слова, которые я должен ему сказать, и попросить прощение. Пусть, ничего не изменится, но мне нужно это. – Я…

Но Каулитц меня прерывает.

– Ты обронил свой скейт, – его голос холодный, такой же, как и взгляд.

– Это… Это не мой. Я больше не катаюсь, – неловко бормочу я.

Билл презрительно фыркает и сильно толкает доску, которая катится к моим ногам.

– Трус.

Отчётливо выплёвывает парень, а потом он разворачивается и направляется в сторону входа в универ, оставляя меня стоять перед его машиной и смотреть ему вслед. Мне стоит окрикнуть его, догнать, сказать, что нам надо поговорить, но я не могу. Я не могу выдавить из себя ни единого звука. Билл правильно заметил, я трус. Я беспомощный жалкий трус.

Часть 24

Eminem – Mockingbird

POV Tom

Я захожу в комнату, захлопываю дверь, бросаю на пол сумку и заваливаюсь на кровать. Моего соседа ещё нет, наверное, опять где-нибудь развлекается. За стенкой опять кто-то слушает музыку, с нижнего этажа раздаются чьи-то голоса.

Я протираю руками лицо и шумно вздыхаю – мои мысли всё ещё находятся на стоянке возле универа перед владельцем чёрного Лансера. Билл изменился, и я даже не могу сказать, в какую сторону. Из того невинного мальчишки, над которым издевались в школе, не осталось и следа. Вот он, смелый, решительный, уверенный в себе парень. Кроха… Вот кто по-настоящему сильный, не то, что я.

Его взгляд, его знакомые, но в тоже время такие чужие глаза, голос, ставящий на мне печать труса, резкие грубые движения. Мне так хочется дотянуться до него, ухватиться хотя бы за краешек одежды, чтобы задержать парня в моей жизни ещё на пару мгновений, но я не могу. Между нами слишком большая пропасть, чтобы что-то менять. Не думаю, что ему нужны мои бессмысленные извинения.

Но тогда зачем он снова появился в моей жизни? Почему поступил именно в этот университет? Почему сделал это в тот момент, когда я уже почти смирился с тем, что никогда его больше не увижу? Наверное, это просто случайность. Этот вуз самый популярный в Берлине, естественно, что все хотят поступить сюда. И Каулитц в том числе. Это просто совпадение.

Я переворачиваюсь на бок и свешиваюсь с кровати. Запустив под неё руку, я нащупываю покрывшуюся пылью доску и вытаскиваю её на свет. Вот он. Скейтборд, на котором я учил Кроху кататься в день, когда мы отрабатывали наказание. Я так и не смог от него избавиться. Я поджимаю губы и прячу его обратно, пытаясь выбраться из воспоминаний. Не хочу ворошить прошлое, не хочу снова тонуть в этой пустоте боли, но если я не поговорю с Биллом, то сойду с ума. Мне нужно просто извиниться, пусть с опозданием, но я должен хотя бы попрощаться с ним как положено. Отпустить, если это будет нужно.

Я поднимаюсь с кровати и потягиваюсь. Музыка смолкает, и я слышу громкий голос Арона, который снова орёт на Рика, мешающего ему заниматься. Давно бы уже переспали, а то ссорятся, как старые супруги. Чёртова парочка…

Я зеваю, думая, где бы мне подкараулить Каулитца, чтобы поговорить с ним. Не хочется делать это в универе при свидетелях, особенно при Джеке. Он итак достал меня сегодня с расспросами о том, кто был этот парень. Кажется, Саламандр его не узнал. Да и я бы тоже ни за что на свете не понял бы, кто это, если бы не столкнулся с ним лицом к лицу.

Уже вечер, надо бы сходить в магазин, а то мой сосед вычистил весь холодильник. Я хватаю пачку с сигаретами, кошелёк, телефон, рассовываю всё это по карманам и выхожу из комнаты. Общага расположена в пяти минутах от центрального корпуса, где я учусь, рядом с ней есть небольшой супермаркет, где продают дешёвые товары. Настоящая находка для студента.

Я прохожу мимо вахтёрши, которая смотрит свой нудный сериал, и оказываюсь на улице. Пока я иду в сторону магазина, достаю пачку с сигаретами и прикуриваю – дым расползается по пространству и исчезает, впитываясь в мой организм. Мне становится немного легче.

Дорога не занимает много времени – я даже не успеваю докурить, поэтому приходится выбросить недокуренный окурок в урну и только после этого зайти в магазин. Здесь прохладно и хорошо – я направляюсь в сторону стеллажей и выбираю себе нужные продукты. Заниматься готовкой никакого желания нет, поэтому я беру несколько пачек лапши быстрого приготовления, содовую, пару бутылок пива, пачку с сигаретами на всякий случай и кофе. Хочется чего-нибудь вкусненького, поэтому я направляюсь в сторону отдела с чипсами. Самое время посмотреть футбол с банкой пива и этой вкусной гадостью. Хотя я не особо увлекаюсь футболом.

Я хватаю пару пачек картофеля и резко разворачиваюсь, чтобы отправиться на кассу, но резко останавливаюсь, словно налетев на стену. В другом конце прохода стоит Билл и смотрит прямо на меня. Я сначала теряюсь, думая, что у меня просто глюки или я окончательно поехал на почве вины, но я сразу понимаю, что нет. Это он.

Билл поспешно отворачивается к товарам и продолжает выбирать себе что-то – я прикусываю губу. Вот он мой шанс, чтобы поговорить с ним, чтобы объясниться и, возможно, попрощаться, но я не могу пошевелиться, мои ноги будто приросли к полу.

Я, наконец, с трудом отрываю их от поверхности и делаю несколько нерешительных шагов в сторону Крохи – сердце бешено бьётся в груди, и из-за этого я практически ничего не вижу. Билл не двигается, словно даёт мне время на то, чтобы я подошёл к нему, и когда я оказываюсь в паре метров от него, хватает пачку с орехами и бросает в корзинку.

– Билл, – мой голос не дрожит, и я даже сам удивляюсь этому. – Нам надо поговорить.

Его лицо непроницаемо, спокойно, равнодушно. Я боюсь, что мальчишка сейчас начнёт возражать, мол, не о чем ему со мной разговаривать, но он этого не делает. Каулитц кивает, а потом разворачивается и идёт в сторону кассы – я плетусь за ним. Мы молча встаём в очередь и так же покупаем продукты. До самой его машины, которая припаркована недалеко от входа, мы не произносим ни единого звука.

Билл открывает дверь и бросает на переднее сиденье свой пакет, затем захлопывает её и замирает. Он не оборачивается ко мне. Я смотрю на спину Крохи и не узнаю его. Я не узнаю того мальчишку, в которого влюбился два года назад.

– Я…

– Ты поспорил на меня. Я знаю, – перебивает меня Билл. Его голос тихий и спокойный.

Я прокашливаюсь, переступаю с ноги на ногу. Хочется прикурить – я уже тянусь к карману, где лежит пачка, но вовремя останавливаюсь.

– Да, – соглашаюсь я. – Я поспорил на тебя, – его плечи опускаются, будто парень надеялся, что я буду возражать ему. Каулитц поднимает голову и смотрит куда-то вдаль. – Это была идея Джека. Он сказал, что я никогда в жизни не соглашусь на этот спор, но я согласился.

– Джек, значит, – Билл встаёт ко мне в пол оборота, и я вижу, как его губы плотно сжаты.

– Сначала он хотел, чтобы я повысил твою репутацию и унизил при всех, но потом он передумал и решил, что мне нужно с тобой переспать до конца семестра, – продолжаю я, с неохотой вспоминая всё то, что было со мной в самом начале. – Он хотел проучить тебя, потому что из-за того, что ты не сдал своих одноклассников, меня наказали вместе с тобой. Саламандр терпеть тебя не мог.

Парень фыркает и качает головой. Его пальцы прячутся в кармане и достают оттуда пачку с сигаретами. Щёлкает зажигалка, дым расползается по пространству, а я всё это время заворожено наблюдаю, как фильтр касается мягких губ мальчишки, и в тайне мечтаю превратиться в эту сигарету, чтобы оказаться внутри его лёгких.

– Я не должен был соглашать на этот спор, но я струсил. Я не хотел, чтобы все считали меня тряпкой, – я с трудом отвожу взгляд от его профиля и отворачиваюсь, смотря в сторону дороги. – Но если бы не этот спор, мы бы так и разбежались после наказания. Если честно, я рад, что согласился, – я снова тянусь к своим сигаретам, но не решаюсь прикурить. Билл молчит. – Ты правда мне нравился, Билл. Даже больше, я был влюблён в тебя, и мне было плевать на этот спор с самого начала. Я хотел рассказать тебе о нём после того, как мы переспали, но ты подслушал тот разговор, и всё полетело к чертям, – я прикусываю губу: перед глазами мелькает картинка, как Каулитц плачет, а потом убегает в толпу. – Я не хотел, чтобы они знали о том, что ты мне дорог, поэтому сказал им всё то, что ты услышал. Я не хотел, чтобы они забрали тебя у меня. Я пытался найти тебя, но так и не смог. Извини. Мне очень жаль, что так получилось. Жаль, что я не смогу всё вернуть назад.

Я стряхиваю несуществующие пылинки с плеч и отступаю на шаг назад. Всё что я мог, я уже сказал. Просить о большем я не имею права. Нужно произнести эти слова, нужно сказать их, как бы больно это ни было, и пусть Билл потом сам решает, останавливать меня или же нет. Ну, же, тряпка, это всего два предложения. Всего два чёртовых предложения!

– Я знаю, что ты не сможешь простить меня за всю ту боль, которую я тебе причинил, поэтому… – я осекаюсь. Осталось два слова. Два самых ужасных в мире слова. – Прощай, Кроха…

Я задыхаюсь от едкой боли в груди. Билл ничего не говорит, и я прекрасно понимаю, что разговор окончен. Больше нам не о чем с ним говорить. Я шуршу пакетом, затем разворачиваюсь и иду в сторону своего общежития, в тайне надеясь, что Билл остановит меня, что он окрикнет, скажет, что прощает меня, что мы можем начать с ним всё с начала, но Каулитц этого не делает.

Я слышу, как хлопает дверь машины, и авто с рёвом уезжает. Вот и всё. Вот и конец этой истории про трусливого скейтбордиста и его маленького Кроху. Конец всем моим надеждам на счастливый конец.

Часть 25

Get scared – Sarcasm

POV Tom

После нашего разговора я не видел Билла почти неделю. Не знаю, может быть, он вообще не появлялся в университете, а, может быть, у него мастерски получалось как-то избегать меня. От одиночества лучше не становилось – я пытался выбросить Кроху из головы, убедить себя в том, что между нами больше ничего не будет, но все мои старания катились к чертям, как только я вспоминал, как мы проводили время в школе. Время, которого у нас не было.

Выходные я провёл с мамой, которая приехала в Берлин на пару дней, чтобы навестить меня. Правда, ей пришлось жить в отеле, потому что вряд ли её кто-то пустит в общежитие, как бы ей этого не хотелось. А слушать её и притворяться, что она моя подружка, я наотрез отказался. По крайней мере, прогулки по городу и ужины за её счёт в ресторанах отвлекли меня от мыслей о Каулитце.

В понедельник мне надо было к третьей паре, поэтому я завёл будильник на одиннадцать, чтобы подольше поспать, но, как обычно это бывает, мне этого не дали сделать. Во-первых, какие-то уроды с третьей общаги орали всю ночь с балкона. А, во-вторых, меня разбудили аж два раза.

Первый раз был около четырёх утра. Я проснулся из-за того, что кто-то усердно тряс мою кровать. Такое периодически бывает, и я, признаться, уже привык к этому, но в этот раз я почему-то даже испугался от неожиданности. Мой сосед спит на втором ярусе моей кровати, и сначала я решаю, что он просто неуклюже начинает забираться на неё, а учитывая то, что он вечно возвращается в общагу бухой, сделать это ему явно проблематично. Но я ошибаюсь, потому что этот ублюдок делает совершенно другое.

Кровать скрипит и шатается, а сверху раздаются очевидно не двусмысленные звуки. Он опять притащил к себе очередную подружку и теперь трахает её прямо надо мной.

– Фа-а-ак! – стону я, пытаясь зарыться в одеяло.

Звуки замолкают, и кровать, наконец, перестаёт шевелиться. Со второго яруса свешивается растрёпанная голова моего соседа.

– Оу, Томми, мы тебя разбудили? – хихикает он.

– Какого чёрта, Крис? – бурчу я. – Почему надо было здесь это делать? Дайте поспать.

Кровать снова скрипит, и теперь в поле моего зрения появляется лохматая голова девушки. Я не знаю, кто это, да и мне как-то не интересно.

– Мне так жаль, что мы тебя разбудили, – притворно тянет она. – Мы будем потише…

– Угу, – я переворачиваюсь к стенке и пытаюсь прикрыть голову подушкой, чтобы больше не слышать этих стонов.

Пусть они стали куда тише, да и кровать почти не скрипит, но я всё равно умудряюсь заснуть только через полчаса. Это меня бесит больше всего в студенческой жизни. Наверное, пора снимать отдельную квартиру и переезжать из этого дурдома. А ведь, держу пари, ещё какой-нибудь придурок начнёт шуметь за стенкой, собираясь на пары. И это именно в тот момент, когда я так хочу тишины.

Мне снится деспотический лагерь. Или тюрьма, я точно не помню. Там одни подростки, одетые в одинаковые униформы. И я среди них. Мы стоим в ряд перед какими-то людьми, и я почему-то уверен в том, что вот-вот должно что-то случиться. И действительно, кто-то устраивает переворот, и подростки начинают нападать на своих конвоиров. А я стою среди этого беспорядка и не знаю, что мне делать. Тоже драться? Тоже пытаться сбежать из этого ужасного места? Или же просто наблюдать за тем, что происходит вокруг? К чему всё это приведёт. Кровь, крики, страх, паника.

А потом хлопает дверь, и я просыпаюсь, устремляя сонный взгляд на выход. Наверное, Крис ушёл. Или его подружка. Или пришёл староста, чтобы отчитать моего соседа за шумную ночь.

Я прищуриваюсь, пытаясь разглядеть неясную фигуру, которая стоит у двери, но не могу, потому что всё ещё нахожусь во сне. И, наверное, это его продолжение, потому что сейчас в моей комнате общежития стоит тот, кого я меньше всего ожидаю здесь увидеть.

Это высокая фигура в чёрных джинсах, белых кедах, белой футболке и чёрной жилетки. Я не вижу его головы из-за второго яруса кровати, но я откуда-то прекрасно знаю, кто это.

Это Кроха.

– В каком свинарнике ты живёшь, – брезгливо тянет парень.

Я сглатываю, не решаясь пошевелиться. Вдруг это просто сон? Вдруг я сейчас проснусь, а Билла здесь не будет? Или у меня уже глюки?

Каулитц медленно проходит в середину комнаты – теперь я прекрасно вижу его лицо. Оно немного кривится, взгляд скользит по пространству, цепляется за письменный стол с кучей бумаг и разных фантиков, останавливается на небольшом телевизоре, на котором стоит тарелка с какой-то гадостью, затем замечает маленький холодильник, несколько пустых бутылок из-под пива, фантики, пустые пачки от презервативов, которые Крис так и не выкинул. Его взгляд скользит по каждому предмету в моей комнате, но продолжает упорно игнорировать меня.

Билл поджимает губы, осторожно подходит к холодильнику, нагибается, кончиками пальцев хватается за ручку и открывает его. Внутри две бутылки пива, вчерашняя лапша быстрого приготовления, почти засохший кусок сыра, который Крис положил туда на прошлой неделе. Я почти не готовлю, потому что ем в столовой университета, поэтому мне еда особо не нужна.

– Что за дрянь? – Билл достаёт пачку лапши и вертит её в руках, прикрывая ногой холодильник. – Ты скоро сдохнешь от рака желудка.

Он бросает пачку на стол и цепляется взглядом за скейт, выглядывающий из-под моей кровати. Я, наконец, прихожу в себя.

– Что ты здесь делаешь? – непонимающе спрашиваю я, приподнимаясь на локтях.

Кроха вскидывает взгляд и, наконец, смотрит на меня.

– Вахтёрша пропустила, – он пожимает плечом.

Я прикрываю глаза, затем так же медленно открываю их.

– Я понял, но зачем ты пришёл?

Мне приходится свесить ноги с кровати, чтобы сесть. Как-то неловко смотреть на него снизу вверх.

Билл какое-то время молчит, снова осматривает комнату – я вдруг понимаю, что парень смотрится среди этой обстановки как-то нелепо, – и безразлично тянет.

– Я подумал и решил, что хочу дать тебе ещё один шанс, – его голос осекается, когда он смотрит в сторону фотографии, которая прикреплена к стене кнопкой. На ней я и Джек. – Если ты всё ещё хочешь исправить… – парень с трудом отрывает взгляд от снимка и смотрит на меня. – Исправить всё.

Я замираю. Что он только что сказал? Он даёт мне шанс начать всё сначала? Он прощает меня? Неужели он всё-таки прощает меня? Я чувствую, как внутри меня пустота заполняется чем-то приятным и светлым. Надеждой. Я поднимаюсь на ноги, откидывая одеяло, но потом замираю. Почему так просто? Может быть, Билл решил отомстить? И бросит меня, когда я не буду этого ожидать? В чём же загвоздка?

– В чём подвох? – спрашиваю я, делая пару шагов к мальчишке.

Билл встаёт ко мне в пол оборота и пожимает плечом. Он смотрит на мой ноутбук, который мигает и требует, чтобы его зарядили. Я поджимаю губы – сердце бешено стучит, всё ещё не веря, что всё может быть так просто. Кроха сам пришёл ко мне, сам предложил всё начать сначала. С трудом верится, что всё может быть так просто…

Я подхожу ещё ближе с намерением заглянуть ему в глаза и найти там того прежнего наивного мальчишку, осторожно хватаюсь пальцами за его локоть и бормочу:

– Кроха…

Каулитц отшатывается и вырывает руку.

– Не прикасайся ко мне, – выдыхает Билл. – Пожалуйста.

Ясно. Вот в чём подвох. Всё не будет так просто, ничто не может измениться за один день, и мне придётся постараться, чтобы снова завоевать его доверие. На мгновение мне кажется, что передо мной тот самый запуганный подросток, которого я впервые встретил в туалете, но, когда Каулитц разворачивается ко мне лицом, его взгляд остаётся резким и решительным.

– Есть пара часов до занятий. Если хочешь, можем позавтракать вместе где-нибудь.

– Да, хорошо, – киваю я, пристально наблюдая за ним.

Билл кивает сам себе.

– Я подожду на улице.

– Ага.

Кроха разворачивается и выходит из комнаты, оставляя меня одного. Шанс. Он дал мне последний шанс, чтобы всё исправить, и я не должен упустить его. Я сделаю всё, чтобы вернуть себе своего Кроху. И никто мне не помешает.