Текст книги "Кроха или «Мне так жаль, что я неудачник» (СИ)"

Автор книги: Мария Тетюшева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

Часть 6

Awolnation – Sail

POV Tom

Я сижу на железной перекладине, которая находится на игровой площадке возле дома, где живёт Билл, и курю, пристально вглядываясь в окна дома и пытаясь вычислить окно квартиры, в которой живёт мальчишка. Сейчас почти полночь, ближайшие фонари находятся далеко от меня, поэтому я спокойно могу растворяться в темноте столько, сколько пожелаю. Возле моих ног скейтборд, ветер слабый, но всё же умудряется заползать под ворот моей кофты, я курю уже третью сигарету.

Время у меня ещё есть, так что я решил обнадёжить себя мыслью, что мальчишка сегодня решит погулять на ночь глядя, хотя, признаться, я смутно на это надеялся. Если он живёт со строгими родителями, то чёрта с два они позволят ему выйти из дома в такое время. Хотя, признаться, я ведь понятия не имею, с кем и как живёт этот девятиклашка, над которым постоянно издеваются его одноклассники. Я вообще о нём ничего не знаю, но, как бы то ни было, за моей спиной всё ещё тикает этот проклятый месяц, за который я должен влюбить в себя маленького глупого Билли.

Потом экзамены и выпускной. Потом меня уже не будет в этой школе никогда.

Время идёт, а в окнах, в которых горит свет, до сих пор не мелькают никакие фигуры. Я смотрю на свои наручные часы, которые неоновым светом показывают мне, что осталось пять минут до двенадцати, затем затягиваюсь и выбрасываю окурок, шумно выдыхая дым.

– Ну, где же ты, принцесса в башне?.. – шепчу я, пряча руки в карманах.

Шансы, что я сегодня узнаю, где живёт Билл, практически равны нулю, но я продолжаю сидеть, пока у меня есть время.

Наверное, это выглядит глупо. Я ведь совсем не романтик, чтобы ждать кого-то под окнами дома и петь серенады.

Я снова смотрю на часы. Когда цифры покажут четыре нуля, мне пора будет уходить.

Осталось три минуты.

Я сажусь удобнее, чтобы не соскользнуть на землю, снова поднимаю голову и начинаю вглядываться в темноту дома. Наверное, Билл уже лёг спать.

Часы пикают, оповещая, что уже полночь, и я поднимаюсь на ноги, подхватывая скейт. Бросаю последний взгляд на окна, скользя им по тёмным квадратам, и когда уже собираюсь уходить, замечаю, как одно из них открывается. Я замираю, пытаясь понять в темноте, кто это, затем вижу, как начинает тлеть сигарета, чей небольшой огонёк перемещается от рук к губам и обратно. Буквально минуту я стою, не двигаясь, потом вижу, как сигарета летит вниз, и окно начинает закрываться. В этот же момент в комнате включается свет и, прежде чем курильщик исчезает, я успеваю заметить его лицо. Это точно Билл. Его растрёпанные волосы, которые я узнаю даже отсюда, его тонкое тело, спрятанное под нелепой одеждой.

Наверное, его застукали за тем, как он курит.

Я усмехаюсь, ещё раз осматриваю дом, и ухожу.

Третий этаж. Квартира с окнами, которые выходят на главную сторону дома. Теперь я знаю, где ты живёшь, Билли.

Я отхожу на дорогу, прежде чем крепко встать на скейтборд и отправиться в место, где мы собирались встретиться сегодня.

Я делаю круг – не хочу приходить к ним так рано. Я еду по центральной улице – машин почти нет, но я не решаюсь выехать на дорогу и продолжаю ехать по тротуару. Встречных людей тоже нет, и я разгоняюсь до предела. Делаю финт, прыгаю, заставляя доску подпрыгнуть у меня под ногами, запрыгиваю на перекладину для велосипедов, скользя по ней, с громким стуком соприкасаюсь с асфальтом. Скорость – вот, что я люблю.

Я сворачиваю с главной дороги и заезжаю на боковую часть, выходящую к небольшому дому. Здесь живёт Джек. Здесь мы все договорились встретиться.

Я торможу возле подъезда и хватаю скейт руками, быстро поднимаясь по ступеням и исчезая в темноте. Лампочки не горят – дом старый и почти разваливается. Лифта нет, поэтому приходится подниматься по лестнице.

Я останавливаюсь возле квартиры и поднимаю руку, чтобы позвонить, но тут же замираю. Дверь всегда открыта. Хватаюсь за ручку и вхожу внутрь. Не разуваюсь, ставлю доску у стены и прохожу в гостиную.

Джек живёт один – его отца и мать лишили родительских прав, а законный опекун позволяет ему делать всё, что он захочет. Джек не живёт с ним, просто получает деньги на проживание, а иногда зарабатывает сам, когда не хватает чего-то. Джек ни от кого не зависит. Джек сам по себе. Вспыльчивый придурок с садистскими замашками. Поэтому его и прозвали Саламандр. И ещё он мой лучший друг.

Я вхожу в гостиную и осматриваюсь. Пришли не все. Здесь только половина от нашей компании.

Джек, Тони, ещё несколько парней. Здесь накурено – дым летает по комнате, он настолько плотный, что я даже вижу его. Играет тихая музыка, на полу пустые бутылки из-под пива. Наверное, они уже давно здесь сидят.

– О, Том! – Саламандр сидит на диване, перед ним на столике какие-то пакетики с травкой и таблетками. – Мы тебя заждались.

Я хмурюсь и сажусь в кресло, перешагивая через какой-то мусор. Здесь всегда такой беспорядок, не смотря на то, что Джек выглядит постоянно чистым и опрятным.

– Решил прокатиться по дороге сюда, – безразлично бросаю я, устало откидываясь на спинку кресла. – Вы давно здесь?

– Пару часов, – Тони тушит окурок о пепельницу, затем закашливается из-за чего-то и размякает на диване.

Я смотрю на них искоса, пытаясь понять их состояние. Вид у них помятый, синяки под глазами, не могу понять, расширены ли их зрачки или нет.

– Вы под чем? – спрашиваю я, закидывая ноги на столик и одним движением отодвигая в сторону какую-то банку.

Джек смеётся, достаёт с пола ещё нетронутую банку с пивом и протягивает мне. Я беру её, всё ещё продолжая терпеливо ждать ответа.

– Ничего серьёзного, – он пожимает плечом. – Просто стимуляторы. Хочешь?

Саламандр кивает на пакетик с таблетками. Я открываю бутылку с пивом и делаю небольшой глоток.

– Нет. Я пас. Ты же знаешь.

– Мало ли, передумаешь, – он откидывается на спинку дивана и смотрит на Тони, затем по-собачьи хохочет. – Его совсем разнесло. Бедняга.

Я не отвечаю, отпивая ещё немного.

– Завязывали бы всякую дрянь принимать…

– Чувак, это просто травка и безобидные таблетки, ничего не случится, – отмахивается тот.

Я не отвечаю, теребя в руке стеклянную бутылку. От дыма начинает раскалываться голова, и я морщусь. Хочется на улицу. Зачем я вообще сюда пришёл? Знал же, что здесь будет.

– Святоша ты наш, – бормочет Джек. – Катился бы лучше своего мелкого соблазнять. Я на тебя двести баксов поставил.

Я пристально смотрю на него, делая глоток пива.

– Не беспокойся, всё уже в процессе, – отмахиваюсь я. – Просто подожди немного.

– Я на тебя рассчитываю, – Саламандр нагибается ко мне, облокачиваясь локтями о колени. – Мне как раз деньги нужны. Позарез просто.

Я закатываю глаза и ставлю бутылку на пол.

– Меньше трать их на травку, – бурчу я. – Ладно, пошёл я. Голова раскалывается от вашего дыма.

Я с трудом поднимаюсь и приближаюсь к парню – мы хлопаем друг друга по плечу – а потом я разворачиваюсь и стремительно покидаю эту квартиру. Быстрее на улицу, на свежий воздух. Подальше отсюда. Подальше от этой прокуренной квартиры, где кроме травки витает ещё много всяких дерьмовых воспоминаний…

Часть 7

My Own Private Alaska – Red

POV Bill

Я вообще-то не курю. Просто иногда приспичивает, когда совсем невыносимо, когда мысли накатывают с такой силой, что нечем дышать, что становится душно и не хватает кислорода. Только тогда я достаю спрятанную пачку сигарет и курю. Курю так, словно в последний раз в жизни, и это часто помогает. Мама не знает, что я балуюсь. Никто не знает, потому что я делаю это ночью, когда все спят. В этот раз мне немного не повезло, потому что мама пришла как раз в тот момент, когда я делал пятую затяжку. Я успел выбросить окурок и притвориться, что ничего не было.

Конечно, мама не поверила, но и возражать не стала. Она понимает, насколько мне тяжело. Пусть я и списал сегодняшний случай с краской на случайность, но мне не удалось провести её. Я всё прекрасно видел по её глазам, по печальным грустным глазам.

Мама никогда не ходила в школу, чтобы жаловаться на моих одноклассников, которые меня избивают. Она прекрасно знает, что сделает только хуже. Она, наверное, единственный человек в мире, который понимает меня.

Отец всегда работает. Если бы он узнал о моих проблемах в школе, он бы не стал так мелочиться. Он бы стразу направился к директору с просьбой исключить тех подонков. Мама знает, что так мне станет ещё хуже, поэтому и ничего ему не рассказывает.

А я стараюсь делать вид, что у меня всё прекрасно, чтобы не расстраивать её. Она самое важное, что есть в моей жизни.

Краска отмылась не до конца. Мне пришлось оттирать кожу ацетоном, чтобы избавиться от неё. Я тёр так сильно, что с каждым движением чувствовал, как стираю кожу до мяса. Чувствовал, как она слезает, как всё жжёт и исчезает. Я весь пропах этой гадостью, даже моя одежда никак не хотела отстирываться. Часть волос и участок кожи на шее так и не отмылись, пришлось оставить краску в надежде, что со временем мне удастся от неё избавиться.

Стойкие краски нынче в нашей школе…

И сегодня я снова ложусь спать с мыслями о том, чтобы завтра не проснуться.

***

Уроки длятся вечность. Нудные преподаватели и шумные ученики. Это кажется бесконечным водоворотом моей скучной жизни. Это кажется настолько жалким, что я начинаю сходить с ума. Эбель и Вульф сегодня совершенно не обращают на меня внимания. Не знаю, что у них на уме, но это настораживает. Хотя, возможно, они испугались Тома, который вчера заступился за меня, и теперь боятся связываться со мной, пока я хожу на отработки.

Ещё три дня до окончания нашего наказания. Потом выходные. Ещё неделя нудной учёбы, потом выпускной и экзамены. А потом я, наконец, избавлюсь от этого бремени: школа. До окончания этого семестра осталось около двух недель, чуть меньше месяца. И я очень надеюсь на то, что со мной ничего не случится за это время.

В конце занятий я забираю сумку и иду в сторону футбольного поля, чтобы закончить покраску стены. Надо справиться сегодня минимум за час и пойти домой. Надеюсь, что сегодня Трюмпер поможет мне хотя бы немного, а не будет снова заниматься ерундой со своим скейтом. Это раздражает.

Я иду медленно, чтобы наверняка не столкнуться с футбольной командой, которая обычно тренируется в это время на поле, выхожу из школы, проверяя, чтобы за мной никто не увязался, и иду в сторону нужного мне места, в тайне надеясь, что Том додумается прихватить с собой краску и кисти из кладовки, а то мне туда опасно ходить. Мало ли кто там поджидать будет.

Чёрт, я стал настоящим параноиком.

Но перед нужной мне стеной я с удивлением замираю, потому что понимаю, что она вся уже покрашена. Я перевожу взгляд на Трюмпера и удивлённо вскидываю брови. Парень стоит с кистью в руках и докрашивает последний небольшой кусочек в углу стены. Скейт стоит в метре от его ног, там же рюкзак старшеклассника. Пальцы Тома сжимают кисть, они немного измазаны в белой краске, между бровями залегла складка, губы плотно сомкнуты. Никогда не видел его таким сосредоточенным, ведь он вечно улыбается и шутит.

Трюмпер замечает меня и поворачивается ко мне лицом, улыбаясь, – на второй щеке у него белый отпечаток краски.

– О, привет, – говорит он. Я подхожу ближе и не знаю, что же мне сказать. – У меня отменили урок, так что я решил быстренько это всё закончить, чтобы потом было больше свободного времени, – его голос лёгок и безмятежен – от хмурости не осталось и следа. – Ещё пара минут, и я закончу, – он возвращается к работе. – Не хочешь потом прогуляться где-нибудь?

Я всё ещё удивлённо стою и смотрю на него, ничего не понимая. Да что с ним такое? Почему он вдруг решил сделать за меня всю работу, а потом ещё позвал погулять? Это слишком подозрительно, чтобы быть правдой.

Том замечает моё замешательство и усмехается.

– Да ладно тебе, я просто хочу с тобой прогуляться. Я не буду к тебе приставать, – смеётся парень.

Я фыркаю и скрещиваю руки на груди.

– Ещё бы ты ко мне приставал, – бормочу я, думая о том, что такой крутой парень ни за что на свете не обратит на меня внимания, как на партнёра. На меня вообще никто не обратит внимания, если только кому-то захочется самоудовлетвориться за счёт моего унижения.

– Конечно, я ни за что в жизни не буду к тебе приставать, – словно в подтверждения моим мыслям говорит Том. – У тебя же ножик есть. Разозлишься и зарежешь ещё…

Я невольно фыркаю, начиная улыбаться.

– Не хочу об тебя руки пачкать, – отвечаю я.

Том фыркает.

– Да ты зазнался, мальчик, – тянет парень, прикусывая язык и сосредоточенно докрашивая последний кусок стены. – Я тут тебе прогуляться предлагаю, а ты ещё и выпендриваешься…

Я скрещиваю руки на груди и внимательно смотрю на него. У Тома действительно красивый профиль, а из-за краски парень кажется по-детски смешным.

– В чём подвох? – спрашиваю я.

Трюмпер не отвечает. Он заканчивает работу и стирает тыльной стороной руки со лба пот. Затем он поворачивается ко мне и только потом отвечает на мой вопрос.

– Ни в чём, – его губы расплываются в весёлой улыбке. – Может быть, ты мне понравился, вот я и решил позвать тебя погулять.

Я прищуриваюсь, пристально наблюдая за ним. Не верю. Ни единому его слову не верю.

– Что за глупости, – отмахиваюсь я. – Не шути так со мной. Я это ненавижу.

Парень фыркает и перестаёт улыбаться, внимательно начиная прожигать меня глазами. От пристального внимания я смущаюсь и отворачиваюсь.

– Я и не шучу, – серьёзно говорит Том. – Можешь взять мои вещи? Я отнесу краску и ототру руки.

Он проходит мимо меня, направляясь в сторону школы, – я бросаю в его спину хмурый взгляд и смотрю туда, пока парень не исчезает из виду. В голове всё ещё вертится его фраза «я и не шучу».

Я мотаю головой, чтобы отбросить лишние мысли. Так, Каулитц, ну-ка прекращай. Он просто подшучивает над тобой, а ты уже уши развесил.

«Может быть, ты мне понравился, вот я и решил позвать тебя погулять».

Бред. Нельзя, Билл, не думай об этом, иначе ты бесповоротно влюбишься в него. Просто не надо.

Я зажмуриваюсь и стою так, пока перед глазами не начинают плыть белые круги, затем распахиваю веки, забираю скейт и рюкзак Трюмпера и оправляюсь вслед за ним.

Главное не поддаваться на шутки Тома. Главное не влюбляться в него…

Часть 8

Madilyn Bailey – Titanium

POV Tom

Я оставляю Билла одного и иду к кладовке, чтобы оставить там краску, после чего захожу в туалет и начинаю отмывать кисточку, чтобы на меня завтра не орали, что я оставил её просто так и позволил ей превратиться в испорченную палку. Когда я заканчиваю с этим, начинаю отмывать руки и лицо, но краска так сильно впиталась в мою кожу, что совершенно не хотела оставлять меня. Идти за ацетоном мне лень, да и кроха меня уже заждался, наверное. Здесь прохладно и хорошо – в школе никого нет, и тишина давит на меня. Я пытаюсь собраться с мыслями, но в голове ничего нет.

Зачем я позвал мальчишку прогуляться? Это, конечно, не свидание, но что-то похоже. Билл не поведется на «ты мне нравишься», он вообще трудный человек. К нему нужен особый подход. Осторожный, хитрый, без лишних движений, словно тигр перед прыжком. Ему нужно что-то особенное.

Кроха ведь симпатичный, просто одевается неумело и выглядит как бродяга. И характер у него скверный. Хотя, наверное, это просто защитная реакция на таких, как я и его одноклассники. Билл привык, что его унижают. Когда ребёнка дразнят, он учится не доверять никому. Он просто боится, и я его понимаю. Понимаю и знаю, как этим воспользоваться. Минут через двадцать я уже выхожу на улицу и иду в сторону ворот, замечая худую фигуру мальчишки. Он стоит один и держит мои вещи – скейт лежит перед ним на асфальте.

– Заждался, Кроха? – улыбаюсь я, подходя ближе.

Билл оборачивается и спокойно смотрит на меня, отчего мне становится как-то неловко. Парень протягивает мне мою сумку – я забираю её и ловким движением ноги заставляю доску оказаться у меня в руках.

– Пошли, я проголодался, – улыбаюсь я, кивая в сторону дороги.

Каулитц немного хмурится – мне кажется, что он всё это время думал на счёт того, стоит ли идти со мной или же нет, – но всё же молча следует за мной. Я кошусь на него – парень немного ниже меня, но он такой худой и нескладный в этой потрепанной одежде, что хочется взять и переодеть его. Ему бы сменить причёску и макияж поаккуратнее, тогда бы он выглядел бы более-менее сносно.

Я поднимаю голову и смотрю на солнце, немного щурясь, а потом спрашиваю:

– Ну, чем ты занимаешься в свободное время?

Билл косится на меня, словно думает, что я свихнулся, но потом пожимает плечом и тихо бормочет.

– Да ничем особенным.

Я поджимаю губы и поправляю на плече рюкзак.

– Что вообще ничем? Я вот на скейте катаюсь, а ты?

Мальчишка смотрит себе под ноги, словно вспоминает, чем же таким особенным он занимается по вечерам у себя дома.

– Ну, немого на гитаре играю, – говорит Кроха. – Иногда песни пишу.

Я вскидываю брови и немного думаю над его словами. Это можно будет потом использовать, как предлог остаться наедине.

– Серьезно? – тяну я. – Было бы интересно послушать...

Мальчишка поспешно вскидывает голову.

– Да ничего такого, просто глупые стишки, – поспешно добавляет Каулитц, надеясь, что я забуду об этом, но чёрта с два! Я уже даже придумал, как воплощу свой план в реальность.

– А что из музыки ты любишь? – я прикусываю язык, потому что чуть было не говорю, что видел парня с сигаретой. Сейчас бы спалился...

– Я меломан.

Я вижу, что кроха не горит желание раскрывать свои интересы, да он вообще не хочет общаться со мной или с кем-нибудь другим. Я замолкаю и всю дорогу до кафе молчу. Мальчишка не хочет составить мне компанию, даже когда я предлагаю ему заплатить за его заказ, он тоже отказывается, поэтому мне силком приходится затаскивать его внутрь и усаживать за столик. Я всё же заказываю нам колу и пирожное, и на все возражения Билла лишь отмахиваюсь. Теперь этот паршивец сидит обиженный и молчит ещё упорнее. Это и веселит и раздражает одновременно.

– Ну, хватит уже дуться, – бросаю я, наблюдая за мальчишкой. – Я же сказал, что заплачу, значит, заплачу. Так что ешь уже, а то я тебе это на голову надену.

Билл медленно переводит взгляд на меня и прищуривается. Ему явно здесь неуютно, особенно рядом со мной.

Парень поджимает губы и, наконец, берет свою тарелку и начинает медленно есть – я довольно улыбаюсь. Ещё какое-то время проходит в молчании, когда я заканчиваю со своим десертом, я продвигаю тарелку и смотрю на кроху, который устремил свой взгляд в еду и игнорировал всё подряд. Я скольжу глазами по его лицу, наблюдаю за каждым движением глаз и мускул. На шее я замечаю остаток белой краски и какие-то покраснения. Я перегибаюсь через стол и хватаю пальцами его подбородок – Билл замирает и испуганно смотрит на меня. Я немного поворачиваю его голову вбок и смотрю на шею.

– Краска так и не отмылась, – говорю я, вспоминая, как вчера его одноклассники опять избили мальчишку. – У тебя раздражение от ацетона.

Я смотрю на него, а потом отстраняюсь.

– Извини.

– Ничего, – бормочет парень, потирая то место, которое я только что рассматривал. – У меня кожа чувствительная. Поэтому и покраснения.

Я немного кривлю губы, но не отвечаю. Не хочется, чтобы наш никудышный разговор снова свёлся к тому, что я крутой парень, а Билл придурок, над которым все издеваются. Разговор явно не клеился.

– Я, наверное, пойду, – Кроха неуверенно пожимает плечом и начинает подниматься. – Я завтра верну деньги.

– Не надо,– поспешно говорю я. – Я угощаю.

Он качает головой, и я понимаю, что он скорее удавится, чем останется в долгу у такого, как я.

– До завтра, – бросает парень и поспешно направляется к выходу.

Сбежал. Просто взял и сбежал. Но будет как-то неловко, если я начну навязываться, только всё испорчу. Завтра надо будет действовать активнее.

Я вздыхаю и прикрываю глаза. Как же много мороки с этим спором. Просто жуть...

Часть 9

Skillet – Forgiven

POV Tom

Но на следующий день Кроха так и не появился в школе. Он не пришёл и на отработку после занятий, и мне пришлось одному отмывать лестницу на первом этаже. Я был так зол, что два раза случайно опрокидывал это чёртово ведро с водой. Сил заниматься этой чепухой больше не было – я послал всех куда подальше и решил, что точно задам этому мальчишке, когда увижу его.

Но возможности так и не представилось – на следующий день я пошёл в класс, в котором учится Билл, но его тупые одноклассники сказали, что Каулитц не появляется в школе уже второй день.

Может быть, он заболел? Тогда это отличная возможность сходить и нему после уроков и проведать его, а то мало ли что. Может, он решил сброситься с крыши после нашего похода в кафе? Я ещё и виноватым останусь.

Я качаю головой, коря себя за подобные мысли, и плотнее закрываю куртку. Сегодня холодно из-за ветра, поэтому я сажусь на автобус и еду к Крохе, решая, что скейт лучше сегодня оставить дома. Всё-таки я могу тоже заболеть, не железный.

Дом Билла встречает меня всё той же пугающей атмосферой – вблизи он кажется жутким и неприступным. Искать квартиру мальчишки мне приходится недолго – один раз я по ошибке стучу не в ту дверь, но милая женщина с радостью объясняет мне, где живет семья Билла Каулитца.

Когда я звоню в дверь, меня накрывает лёгкое недоумение: а что я скажу по поводу того, почему я сюда пришел и откуда знаю, где живет парень? Надо было заранее придумать правдоподобную легенду, чтобы не заикаться и не врать первое, что попадёт в голову. Хотя я отличный лжец, я даже сам себя частенько обманываю.

Когда дверь открывается, я мгновение медлю – я совсем забыл, что у Билла есть родители. Почему-то я был уверен в том, что мне откроет именно Кроха.

Передо мной стоит невысокая женщина с тёмными прямыми волосами, кожа у неё бледная, синяки под глазами и никакой косметики. Но её нельзя назвать страшной, скорее даже наоборот. Она по-своему красива, да и Билл на неё похож. Особенно глаза.

Я тут же натягиваю дружелюбную улыбку и говорю:

– Добрый день, фрау Каулитц, я друг Билла, – делаю паузу, чтобы до неё дошёл смысл моих слов. – Его не было в школе, и я решил узнать, может что случилось.

Она мгновение смотрит на меня, словно не веря в то, что я говорю правду, или же в то, что я вообще перед ней тут стою. Женщина вскидывает брови, а потом улыбается.

– О, Билл не рассказывал, что у него есть такие прелестные друзья, – она отступает, пропуская меня.

Мгновение я медлю, думая, что мне вообще не следовало сюда приходить, но потом делаю шаг вперед. Квартира проглатывает меня, когда дверь за мной прикрывается, и я понимаю, что всё, пути назад нет.

– Я Том, – улыбаюсь я, осматривая небольшую прихожую.

– Билл заболел, – вздыхает она, показывая рукой, что я могу снять ботинки. – Он будет рад тебя видеть, Томми. Иди за мной.

Я снимаю кроссовки и на мгновение замираю. Меня давно так уже не называли. Очень давно...

Мы проходим вглубь квартиры – она останавливается напротив двери и стучит.

– Билли, сынок, к тебе гости, – тянет женщина и только потом открывает дверь, заглядывая. – Я принесу вам чего-нибудь вкусненького.

Она уходит – я провожаю её взглядом и только потом захожу в комнату, прикрывая за собой дверь.

Билл лежит в постели, плотно перевязанный шарф скрывает его горло, щёки красные и, наверное, очень горячие. Парень смотрит на меня с легким испугом и недоверием.

– Привет, Кроха, – улыбаюсь я и нагло прохожу к нему, садясь на край постели.

– Какого черта припёрся? – его голос охрип, и парень морщится. Наверное, у него болит горло.

Я хныкаю и осматриваюсь. Здесь тёмные обои, письменный стол, шкаф с книгами, гитара в углу и куча всякой мелочи. Но каждая вещь лежит на своих местах, всё сложено ровно, не то что у меня в комнате.

– Ты не был в школе, вот я и решил прийти, – снова смотрю на него.

Он укутан полностью до подбородка, ему явно жарко.

– Откуда узнал, где я живу? – не снимается мальчишка.

Я пожимаю плечами.

– У твоих одноклассников спросил, – вру я. – И как ты умудрился?

Он неопределенно пожимает плечами – я вижу, как он тяжело дышит и сопит. Я протягиваю руку и кладу на его лоб. Он такой горячий, что меня даже самого бросает в жар. Билл прикрывает глаза и тянется к моей руке – она холодная, потому что я немного замерз, пока добирался сюда. Кроха вздрагивает, когда дверь открывается, и я тут же убираю руку.

– Я принесла чай и кексы, – говорит фрау Каулитц. Она подходит ко мне и протягивает кружку, которую я тут же беру. Тарелку она ставит на тумбочку.

– Спасибо, – улыбаюсь я, а когда женщина уходит, делаю глоток. Чай с лимоном как раз кстати. – У тебя милая мама, – замечаю я.

Билл не отвечает и лишь сильнее кутается в одеяло. Мы молчим – я пью чай, а парень старается не смотреть на меня. Сейчас он выглядит как ребёнок – его волосы разметались по подушке, и если бы я не знал, сколько ему лет, решил бы, что он в младших классах.

Я ставлю кружку с недопитым чаем на тумбочку и встаю, начиная осматриваться. Прохожу по комнате, задеваю пальцами струны гитары, которая издает тихий звон, скольжу рукой по столу, где не нахожу ни одной пылинки, и подхожу к окну, смотря в то место, где я сидел, когда мальчишка курил здесь.

– А ты чистоплюй, – усмехаюсь я, косясь на парня.

Он морщится и поджимает губы, однако больное горло не позволяет ему говорить.

– У тебя здесь мило вообще-то, – я снова осматриваюсь.

Я вздыхаю, не зная, о чём вообще можно поговорить с ним, и опять смотрю на него.

Парень выглядит каким-то затравленно-жалким. Я вспоминаю про спор, и на какое-то мгновение мне становится тошно от самого себя.

Я подхожу к Биллу и встаю возле него – он пристально за мной наблюдает.

– Ты в больнице то был? – зачем-то спрашиваю я.

Билл качает головой – я вижу на его лбу испарины пота.

Снова сажусь у его ног и падаю на спину, придавливая его колени. Он недовольно возится – я протираю лицо ладонями, затем снова встаю.

– Знаешь что? – я смотрю на часы. – Мне вообще-то пора. Выздоравливай, – немного улыбаюсь. – Я приду завтра.

Я поправляю его одеяло и с довольной улыбкой выхожу в коридор. Как-то сегодня у меня ничего не клеится. Даже не знаю, почему.