Текст книги "По старой дружбе (СИ)"

Автор книги: Мария Перевязко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

Глава 19. Краснов

Эйфория от встречи с Владой не проходит еще долгое время. Мама расспрашивает меня о Венериной, я слушаю ее вполуха и отвечаю невпопад. Она улыбается, глядя на мою мечтательную физиономию, и говорит:

– Знаешь, а ведь я не очень-то верила в вас двоих. Меня удивляло, что после стольких лет тишины, вы вдруг сошлись. Но твое влюбленное лицо говорит само за себя. Я до сих пор так смотрю на твоего отца.

Я вырываюсь из пучины мыслей и сосредотачиваюсь на мамином опечаленном лице.

– Скучаешь по нему?

– Ну, конечно! – она грустно улыбается и украдкой утирает одинокую слезу. – Как ни крути, не могу примириться с его командировками. Да он и сам им не рад. Помнишь его день рождения?

Последний раз я видел папу на праздновании его юбилея. Он сбежал от толпы гостей чуть ли не сразу же. Это у нас общее: он не любит массовые мероприятия так же, как и я. Я тогда хотел присоединиться к нему, но мама строжайше запретила, сказав, что это невежливо по отношению к гостям. Поэтому я был вынужден наблюдать, как пьяная Венерина отплясывала на моем столе, била посуду и целовалась с несчастным помощником ее отца.

На следующий день с самого утра папа рванул в командировку, и я даже не успел с ним попрощаться.

– Лена тогда, конечно, выдала, – мама уже смеется, вспоминая выходку Венериной. – По молодости я была такой же сумасшедшей. Но твой папа сумел обуздать мой нрав. И у тебя получится. Кстати, что сейчас творится в их семье? Эта девочка приехала надолго?

У меня перехватывает дыхание, потому что ответа на этот вопрос я не знаю. А вдруг Венерина и в правду выгонит ее из города? Что тогда делать мне?

– Я не знаю, – честно отвечаю я. – Думаю, ее появление шокировало всех.

– Ты с ней уже познакомился?

Я с ней не просто познакомился. Я от нее без ума. Этого я, конечно, не говорю.

– Да, – коротко бросаю я и добавляю, предугадывая следующий вопрос: – Влада кажется воспитанной. И милой. Думаю, в конечном счете они поладят. Все они.

О последнем я нагло вру: я не думаю, что они поладят. Венерина слишком эгоистична, и не станет делить отца с кем бы то ни было. Мама с подозрением сужает глаза, но, к счастью, ее отвлекает шуршание ключа в замочной скважине. Мамины глаза округляются, и она уже летит в прихожую, опрокидывая по дороге стул.

Я спешу за ней и уже через какие-то полминуты наблюдаю, как мои родители целуются на пороге. Поначалу это выглядит мило. Но как-то уж слишком долго. Когда становится совсем неловко, я их прерываю:

– Ну, хватит уже. Мои глаза этого не вынесут.

Папа со смехом обнимает маму, швыряет свой чемодан прямо на пол и подходит ко мне.

– Ты вырос? – по традиции спрашивает он, театрально нахмурив брови. – Ну-ка покрутись. Вот так. Точно вырос! Мать, чем ты его кормишь?

Мы смеемся, и отец заключает меня в крепкие долгие объятия. Я отвечаю ему тем же и радуюсь, как ребенок. Маму я очень люблю, но с папой у нас по-настоящему близкие отношения. Пожалуй, он – мой единственный друг.

– Ты голоден? – мама суетится на кухне, пока отец наливает себе стакан воды и пьет короткими глотками. – Я что-нибудь приготовлю. Что ты хочешь? И вообще, почему не предупредил, что прилетаешь сегодня?

– А ты не рада? – хмыкает он, но тут же расплывается в широкой улыбке. – Я перекусил по дороге, но съем все, что ты приготовишь. И даже вымою посуду.

Мама игриво шлепает его по предплечью, я давненько не видел ее такой счастливой. Вообще-то она не любит готовить.

Когда она чуть ли не полностью забирается в холодильник, папа говорит со мной:

– Хочу знать все, что произошло в твоей жизни, пока меня не было. Оставим маму с ее кулинарной музой наедине и поболтаем. Что ты на это скажешь?

– Только ненадолго! – мама высовывается из-за дверцы холодильника и грозит нам пальцем. – И не забудьте вымыть руки!

Папа заходит в мою комнату и устраивается прямо на полу возле окна. На нем деловой костюм, и это выглядит забавно. Раньше в детстве мы часто устраивались здесь и смотрели на звезды. Правда частенько с нами была еще и Венерина. Вечно она влезает в мои мысли в самые неподходящие моменты!

Я усаживаюсь рядом с ним, и мы по привычке поднимаем глаза к небу.

– Рассказывай, – басит папа и переводит заинтересованный взгляд на меня. – Что у тебя на уме?

– Я встретил девушку! – тут же выпаливаю я.

Он вернулся из командировки так вовремя! Эти слова рвались с языка с того момента, как Влада поцеловала меня в щеку. Мне просто необходимо с кем-то этим поделиться.

– Да ну, брось, – отмахивается он с улыбкой. – Быть этого не может.

– Она необыкновенная, – я игнорирую его шутливую реплику и продолжаю: – Ты даже не представляешь!

– Мы ведь говорим не о Лене? – папа щурит глаза. – Потому что мама мне все уши прожужжала про вашу возрожденную любовь.

– Нет, – я опускаю глаза, – с Венериной… С Леной все не так. Мы пытались дружить, но из этого ничего не вышло. Дважды в одну реку не войдешь…

Он прицокивает языком и насмешливо смотрит на меня:

– Философом заделался? – смеется он. – Так. Всё. Понял. Извини. Продолжай.

– Я говорю о ее сестре. Ее зовут Влада…

Я с удивлением наблюдаю за тем, как папа накрывает лицо рукой и качает головой.

– Да, братец, – говорит он, – а у тебя проблемы.

Версия папы о том, что мой выбор девушки напрямую связан с тем, что на самом деле где-то глубоко внутри на подсознательном уровне я отчаянно желаю воссоединиться с Венериной, не дает мне покоя. И зачем по телефону я ему рассказал про ситуацию с Эльвирой? Теперь он считает, что я цепляюсь за каждую девушку, входящую в окружение Венериной, чтобы сблизиться с ней. Да еще и посмеялся над тем, как я впервые напился. Все это – конечно, полнейший бред. И папе совершенно точно – не быть психологом.

Он не прав хотя бы потому, что я не знал, кто такая Влада, когда познакомился с ней. Мне хватило одного взгляда на нее, чтобы понять, что она – та самая. То, что она оказалась сводной сестрой Венериной, – нелепейшая случайность!

Каждая минута этой ночи длится целую вечность. Я слежу за фосфоресцирующими стрелками больших настенных часов, и сна нет ни в одном глазу. Решаю прочистить голову лучшим известным мне способом.

Покинуть дом не составляет проблемы: сегодня родители точно не заметят моего отсутствия. Даже думать не хочу о том, чем они там занимаются.

Дороги свободные, и я рассекаю тьму, как какой-нибудь супергерой. Мотоцикл урчит подо мной, словно верный зверь, и я чувствую, как сам становлюсь его частью, сливаюсь с ним воедино. Слишком давно я этого не делал. Сам не понимал, как соскучился по ощущению бешеной скорости, покалывания во всем теле и рвущегося из груди сердца.

Не знаю, сколько времени я бесцельно гоняю по улицам, но в итоге оказываюсь перед знакомым мне зданием. Все еще сидя на мотоцикле, я блуждаю взглядом по дому и останавливаюсь на окне восьмого этажа. В комнате Венериной горит тусклый свет, значит, она тоже еще не спит. Возможно, читает. Мне вдруг кажется, что занавески на ее окне подергиваются, и я даже замечаю женский силуэт в окне. Очень может быть, что это всего лишь игра воображения, но я вдруг чувствую себя маньяком-преследователем, подглядывающим в чужие окна. Фигура в оконной раме никуда не девается, и мы вроде как пялимся друг на друга.

Что привело меня сюда? Почему в итоге я всегда оказываюсь возле этого дома? Может ли быть такое, что папа прав?

Потряхивая головой, чтобы уж наверняка выбросить эти дурацкие мысли, я разворачиваюсь и с шумом срываюсь с места. Домой!

Как только моя голова касается подушки, я отрубаюсь.

На следующий день в школу я не иду. Папа настоял на том, чтобы этот день мы провели вместе.

– Я отменил все дела, – говорит он, сжимая мое плечо.

– Устроим семейные посиделки. Сходим в боулинг или в кино. Пообедаем в ресторане. Или выберемся на природу. Что думаешь насчет рыбалки?

– Не при каких условиях, – наигранно сердится мама, – я не буду трогать живую рыбу руками!

– А червей? – подначивает ее папа.

Я делаю большой глоток кофе, поглядывая на родителей. Эти редкие мгновения согревают почище алкоголя, о котором я до сих пор вспоминаю с дрожью.

Мама убеждает нас, что для игры в боулинг ей требуется другой маникюр, и мы послушно ждем в машине.

– Вообще-то, – признаюсь я отцу после некоторых колебаний: врать ему я не способен. Он знает обо мне все, кроме разве что увлечения мотоциклом. Хотя, если бы он прямо спросил, я бы не смог солгать, – я и вчера пропустил школу.

– Я вырастил прогульщика! – сокрушается отец и хлопает рукой по рулю. – Будут какие-нибудь попытки оправдаться?

– Я помогал одному человеку.

– Этот человек носит юбку?

– Пап.

– Слушай, маме я ничего не скажу, хотя, даже, если б и сказал, она бы только порадовалась. Ты же вечно либо в школе, либо дома, либо в библиотеке. Я рад, что ты хоть как-то развлекаешься. Но знай меру, договорились?

– Договорились.

Оставшиеся полчаса мы непринужденно болтаем о пустяках, пока мама не усаживается в машину и не демонстрирует нам свой новый маникюр. После того, как мы проявляем достаточно, по маминому мнению, восторгов и хвалебных речей, папа трогается с места, и уже через четверть часа мы высаживаемся возле огромного разноцветного здания.

Я пытаюсь вспомнить, когда в последний раз мы были здесь, и на ум приходит только десятый день рождения Венериной. Тогда мы провели здесь весь день с нашими семьями. Это было здорово.

Когда мы заходим внутрь, бронируем дорожку и усаживаемся, чтобы переодеться в специальные, на мой взгляд, довольно уродливые ботинки, я бросаю взгляд вправо и шумно втягиваю воздух. Да быть не может!

Венерина смотрит на меня такими же обалдевшими глазами. Я вижу и ее родителей. А что самое волнительное: я вижу и Владу, одиноко стоящую в углу и медленно снимающую пальто Венериной. Я мгновенно вспоминаю о том, что ее куртка по моей милости до сих пор весит в школьной раздевалке.

– Какого черта? – здоровается Венерина и пытается уничтожить меня взглядом.

Я не успеваю ничего ответить, к нам подлетает моя мама.

– Леночка! – она обхватывает Венерину за плечи и прижимает к себе. – Вот так совпадение! Вы тоже здесь всей семьей? Не могу поверить!

Я тоже не могу. К нам неспеша подходит Влада и, робко глядя мне в глаза, протягивает руку:

– Владислава, – говорит она, и мое сердце падает в самые пятки.

– Э-э… Даниил.

Глава 20. Венера

Не пойму, не мерещится ли он мне? Экран телефон показывал три часа ночи, когда что-то потянуло меня к окну и заставило отдернуть занавеску.

Стоя у окна и глядя на парня на мотоцикле, я прикидываю в уме, каков шанс, что этот незнакомец – Краснов. Или это вообще глюки от нервного перенапряжения? С восьмого этажа он выглядит крохотным, как игрушечный. А вокруг никого. Его голова приподнята, и мне даже начинает казаться, что он смотрит в мое окно. Становится не по себе, и я как раз собираюсь задернуть штору обратно, когда он заводит мотор и уезжает.

Утром меня будит громкий голос отца.

– Поднимайся. Открывай глаза, ну же. У нас сегодня большие планы.

Я чувствую, как под его весом прогибается матрас. Щурясь от солнца (видимо, задернуть штору я все-таки забыла), я приподнимаюсь на локтях и недовольно фыркаю.

– У кого это «у нас»?

Спросонья мой голос хриплый и отрывистый. Папа смотрит не на меня, а прямо перед собой. Я тут же вспоминаю нашу вчерашнюю ссору: вижу, что он так и не отошел и явно слишком мало спал.

– У нашей семьи. Я подумал, чтобы принять нового члена семьи, нам нужно проводить как можно больше времени вместе. Сегодня мы идем развлекаться.

– Сначала мне нужно немного поразвлекаться в школе, – бурчу я.

Это чистая правда: я предпочла бы поход в школу вместо этой глупой фальшивой семейной вылазки, но папа непреклонен. Он велит мне одеваться и покидает комнату, так и ни разу не взглянув на меня. Я роняю голову обратно на подушку и жмурю глаза.

Завтракаем мы в небольшой кафешке за углом дома выпечкой и грейпфрутовым соком. Я набиваю рот, совершенно не ощущая вкуса. Мама сидит рядом со мной, с интересом изучая окно. Ей так же не хочется здесь находиться, как и мне. Разговаривает только папа. И немного Милашка. Они перебрасываются короткими предложениями, и папа предлагает пойти в боулинг, а она с удовольствием подхватывает эту идею. Я вижу, как на секунду вспыхивают глаза мамы. Небось она думала, что наши семейные посиделки ограничатся завтраком.

Интересно, каково это: узнать, что у твоего мужа есть другой ребенок и быть вынужденной терпеть его (вернее, ее) присутствие в собственном доме? Наверное, паршиво.

Цветастый центр развлечений напоминает мне о моем десятом дне рождения. Единственным моим гостем был Краснов. Потому что других друзей у меня не было. И потому что мне не нужны были другие друзья.

Именно поэтому я испытываю самый натуральный шок, когда натыкаюсь на переобувающегося Краснова. Первые секунды я чувствую себя так, будто лечу в бездонную бездну. Потом заставляю себя прекратить паранойю. Ну не может он быть здесь! Но моргнув несколько раз и даже ущипнув себя за бедро, видение не рассеивается. Этот хмырь таращится на меня, как на приведение.

– Какого черта? – интересуюсь я.

Мало того, что папа сегодня решил устроить нам пытку с самого утра, заставив нас натянуто улыбаться и поддерживать легкую беседу со своей дочерью, которая нам с мамой – абсолютно посторонний человек. Так еще и Краснов нарисовался. И тоже – с семьей.

Тетя Жанна лезет ко мне с объятиями и сообщает, как рада видеть всю нашу семью здесь. Все удивлены такой встречей, все в восторге, все думают, что это сама судьба. Иногда я ненавижу свою жизнь.

Рядом со мной внезапно вырастает блондинистая сестрица и уже протягивает свою ладонь Краснову.

– Владислава, – томно произносит она, ну не Милашка ли?

– Э-э… Даниил.

Они жмут руки. Из моей груди вырывается непроизвольный стон. Я коротко уведомляю всех о том, что иду в туалет, и спешу в дамскую комнату. Мне нужно прийти в себя.

– Рано или поздно они бы познакомились, – говорю я своему отражению в зеркале. – Это было неизбежно.

Дамочка, подкрашивающая губы рядом со мной, окидывает меня любопытным взглядом.

– Что? – спрашивает она.

– Я с вами разговаривала? – рявкаю я. – Что за манера: лезть, куда не просят!

Она испуганно отшатывается, со второго раза ей удается закрыть тюбик с помадой. Не спуская с меня глаз, она бочком выползает из помещения. Я провожаю ее грозным взглядом, затем делаю глубокий вдох и выдох. Поправляю волосы. Улыбаюсь своему отражению. Получается отлично.

На выходе меня поджидает Краснов. Ну, конечно!

– Что будем делать? – он преграждает мне путь, его ресницы трепещут.

– Катать шары. Что тут еще делать?

– Нет. Наши семьи вроде думают, что мы встречаемся. Что мы будем делать с этим?

– Ничего, – устало отвечаю я. – Пусть думают, что хотят.

Он качает головой, но отступает, давая мне дорогу. Я прохожу несколько шагов, затем торможу и возвращаюсь назад.

– Ты был ночью у моего дома? – спрашиваю напрямую.

Я вижу, как напрягаются мышцы его лица, и он отвечает не сразу.

– С чего бы это?

– Был или нет?

– Нет. Чего ты лыбишься?

– Да так.

Я возвращаюсь в зал и усаживаюсь за столик рядом с Милашкой. Красновы и Венерины что-то громко обсуждают, и она осталась не у дел. А что ты хотела, дорогая? Ты не вписываешься.

Через несколько минут к ней подходит папа и зовет ее в свою команду. Я ощущаю укол ревности, но никак это не показываю. Тетя Жанна берет в свою команду маму: это ожидаемо. Папа Краснова не торопится включаться в игру, как и я. Сидит за столиком и потягивает кофе, наблюдая за оживлением команд.

Я перемещаюсь к нему и приветливо улыбаюсь. Дядя Миша всегда мне нравился. Несмотря на огромную занятость и многочисленные командировки, он никогда не отмахивался от своего сына. Находил время для детских мероприятий всегда. Помнится, он даже придумывал конкурсы на каком-то школьном празднике. Краснову с отцом очень повезло.

– Как ты вообще, Лен? – я вижу в его глазах искренний интерес, и у меня мгновенно начинает щипать в носу.

Нет. Не плакать. Только не сейчас!

– Вы же сами видите.

Я еле заметно указываю головой в сторону Милашки. Только сейчас я замечаю Краснова, сидящего за соседним столиком и глазеющего на нее. Он смотрит на нее с долбанным восхищением. Приходится признать, что она в самом деле красивая. Как героиня сказки. Дешевка, строящая из себя принцессу-недотрогу!

По всей видимости, дядя Миша замечает мои крепко стиснутые зубы, потому что вдруг говорит:

– Ее появление не делает тебя менее значимой.

– Скажите это моему отцу, – я усмехаюсь, хотя желание плакать так никуда и не делось.

– Я говорю не только о нем.

Я с удивлением перевожу на него взгляд. Дядя Миша внимательно изучает мое лицо.

– Вы же знаете, что между мной и Красновым ничего нет. Он ничего от вас не скрывает.

Его губы трогает улыбка.

– Верно. Мы – друзья. Как и вы с ним.

– Вы что-то путаете.

Я больше не смотрю на него. Для меня это слишком тяжело.

– Кого ты обманываешь: меня или себя? Вы заботитесь друг о друге, пусть даже больше и не общаетесь. Так или иначе вы оказываетесь в одной лодке. Посмотри вокруг: вы и сегодня оказались здесь вместе.

– Дядь Миш, пожалуйста… Никто из нас этого не подстраивал, простое совпадение. Давайте не будем больше говорить о Краснове?

– Если ты этого хочешь. Но я скажу одно, в последний раз, обещаю, – я медленно поворачиваю к нему голову: – тебе не надо было подсылать вместо себя подругу. Даже если твои чувства к человеку изменились, и ты не хочешь поддерживать с ним отношения, имей мужество сказать ему об этом в лицо. Просто на будущее.

Как она могла? Как моя лучшая подруга могла так поступить? Вот, что не укладывается в моей голове!

Без объяснений несусь к выходу, на бегу неуклюже напяливаю пальто, одновременно набирая номер такси. Через каких-то двадцать минут, задыхаясь, вваливаюсь в школу. Охранник подскакивает на ноги и что-то кричит мне вслед, но я не слушаю. В кабинет врываюсь, как бешенная, и позволяю себе сделать вдох, нависая над партой Эльки.

Наш молодой географ обращается ко мне невозмутимым голосом:

– Венерина, прежде чем войти в класс, необходимо постучать.

Он под успокоительными, что ли? Вот это сдержанность!

Элька делает большие глаза и удивленно смотрит мне в лицо.

– Выйдем! – срывающимся голосом требую я.

– До конца урока… – лепечет Элька, но я ее обрываю.

– Прямо сейчас!

Она неуверенно поднимается с места, я хватаю ее за локоть и волочу на выход.

– Венерина, – так же спокойно произносит географ, без интереса глядя на то, что происходит, – вы ведь не станете возражать, если я поставлю вам два?

– Пожалуйста, – разрешаю я и выпихиваю Эльку из класса.

На прощание я выдавливаю широченную улыбку и с грохотом захлопываю дверь. Побледневшая Элька бросается ко мне.

– В чем дело? Почему тебя не было на уроках?

– Как ты могла? – вопрос наконец вырывается наружу, но легче от этого не становится.

Ее глаза поднимаются к потолку: видимо, копается у себя в голове, пытаясь понять, что именно сделала не так. Ну, ничего. Я освежу ее память!

– Ты ходила к Краснову? Ты отшила его от моего имени?!

На какую-то долю секунды я сама в это не верю. Где-то в груди еще теплится надежда, что это неправда. Что это происки Краснова, который задумал разлучить нас с Элькой. Но моя надежда превращается в пепел по мере того, как тускнеют Элькины глаза. Она это сделала.

– Вспомни наш отдых в домике у озера. Ты была не в себе. Да на тебя было жалко смотреть! Да, я сказала ему, что вы не можете быть друзьями. И я не врала. Я сделала все правильно. Из-за него ты разрывалась на части!

Ушам своим не верю. Силы вдруг оставляют меня. Прислоняюсь спиной к стене и медленно оседаю прямо на пол, запустив в волосы руки. Элька садится на корточки прямо передо мной и проникновенно говорит:

– Разве я была причиной ваших постоянных ссор? Он не хотел быть частью твоего мира. Он отталкивал тебя все дальше изо дня в день. А мне приходилось наблюдать за твоими метаниями. Не я испортила вашу дружбу. Это жизнь, Венера. Я всего лишь ускорила процесс. Я помогла тебе избежать боли.

– Ты действительно в это веришь… – тихо говорю я.

– Да! Да, я в это верю. И ты поверь. Вы слишком разные, Венера. Какая разница, из-за чего вы прекратили общаться? Это произошло бы в любом случае.

Она пытается положить мне руку на плечо, но я уворачиваюсь и поднимаю на нее холодные глаза.

– Не тебе это решать. Кем ты себя возомнила, а? Тоже мне помощница! Святая Эльвира, мать твою. Думаешь, помогла мне избежать боли? Мне больно до сих пор! Всё это время я думала, что надоела Краснову, что даже он от меня устал! А оказывается, это ты… Ты все разрушила! А потом в тихую напоила его и пыталась соблазнить!

– Послушай…

– Нет! Это ты меня послушай. Он был единственным по-настоящему близким мне человеком, единственным, кто заботился обо мне просто так. А ты отняла это!

– Не говори так. У тебя есть я, Лешка и Макс. Мы – твои друзья, и мы заботимся о тебе.

– Ну, конечно. Тебя я считала подругой, но это оказалось ложью! Лешке нужны тусовки и ничего больше. А Макс… Всем же понятно, что он просто хочет со мной переспать. Если бы не вы все… – я сглатываю ком и поднимаюсь на ноги. – Если бы не вы, все бы было хорошо.

Только сейчас я замечаю, что дверь в кабинет открыта. Видимо, я не заметила, как прозвенел звонок. В коридоре полно ребят, некоторые перешептываются, некоторые смотрят с осуждением, некоторые просто тупо смотрят себе под ноги.

– Вот как ты думаешь?

Я перевожу взгляд на обладателя голоса и прикрываю глаза. Макс выглядит потрясенным и печальным. На ватных ногах я двигаюсь по коридору и стараюсь не замечать ярких мельташащих точек перед глазами.