Текст книги "По старой дружбе (СИ)"

Автор книги: Мария Перевязко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

Глава 6. Краснов

Не ожидал, что увижу ее здесь. Это место мое, и меня злит, что эта ненормальная приперлась сюда и снова вынуждает меня погрузиться в прошлое с головой. Еще и вляпалась в очередную историю. Она что, только что родилась, и не знает, что связываться с бухими девками, липнущими к байкерам, опасно?!

– Уходите, – рычу я.

На самом деле впервые со времен, когда Венерина была ребенком, я заметил страх на ее лице. Разъяренная растрепанная блондинка дышит мне в грудь и пытается испепелить меня взглядом.

К счастью, за спиной начинается возня, и я слышу удаляющиеся поспешные шаги. Хоть раз она решила меня послушаться. Готов поспорить, если бы я снял шлем, и она бы меня узнала, Венерина обязательно ввязалась бы в драку. Чисто назло.

Блондинка тем временем заметно успокаивается. Её глаза больше не метают молнии, теперь она скорее заинтересована, чем разгневана. Она мгновенно забывает про потасовку, и все свое внимание сосредотачивает на мне.

Я устало смотрю на то, как она накручивает прядь волос на единственный палец без нарощенного ногтя, и на ее губы, которые изгибаются в бесстыдной улыбке.

– А ты у нас рыцарь? – щебечет она. – Где же твой конь?

– Где надо.

Моя грубость, определенно, ей нравится. Она кладет ладонь мне на грудь и приподнимается на цыпочки, пытаясь разглядеть мое лицо, скрытое шлемом. Меня жутко печалит, что девушки в наше время совершенно забывают про гордость и самолюбие, как только видят мало-мальски симпатичного парня.

Замечаю стройную девчонку в красно-синих коротких шортах и топе, оголяющем живот. Она выходит на середину дороги, покачивая бёдрами, и поднимает яркий флажок над головой. Всем приготовиться.

Я срываюсь с места и в считанные секунды оказываюсь на своём мотоцикле. Из-за этой дуры Венериной чуть не прошляпил старт. Завожу мотор, и теперь мне плевать на все на свете. Я вижу только дорогу, а слышу только биение собственного сердца.

Девчонка в шортах держит напряженную паузу, заставляя меня и, думаю, всех окружающих собраться и насладиться этим мгновением. Мои глаза сосредоточены на флажке, а руки крепко сжимают руль. Вдруг происходит нечто непонятное. Мотоцикл подо мной дергается и раскачивается. И только, когда чьи-то цепкие руки обхватывают меня за талию, я понимаю, что происходит.

Флажок резко опускается, и мотоциклы рядом со мной срываются со своих мест.

– Уйди! – ору я, пытаясь перекричать шум моторов. – Слезь, блин, чучело!

Плевать! Я резко трогаюсь с места, и переднее колесо приподнимается в воздух. Моя незваная пассажирка, а я уверен, что это именно пассажирка, прижимается ко мне всем телом, и мне становится трудно дышать. Я не могу сосредоточиться на дороге, все мои мысли о том, как избавиться от балласта за моей спиной. Тем не менее, мне удается обогнать какого-то типа на зеленом байке и поравняться с другим – желтым. Создание позади меня издает оглушительный восторженный вопль, когда мы наклоняемся в повороте. Я обгоняю еще двоих, но прекрасно понимаю, что первым мне уже не прийти.

Не знаю, что я с ней сделаю, когда остановлюсь. Лучше бы вообще не останавливаться!

Когда мы подъезжаем к перекрестку, и байк передо мной поворачивает налево, я подрезаю желтого, поворачиваю направо и таким образом съезжаю с гоночной трассы.

– ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ?! – орет это одноклеточное существо женского пола, и меня тут же передергивает, потому что этот ор я узнаю.

Я прибавляю скорость и несусь по пустой дороге, как сумасшедший. Меня охватывает такая злость, что всего меня начинает трясти.

– ОСТАНОВИСЬ! – визжит Венерина, и я сбавляю скорость и сворачиваю на обочину.

Она спрыгивает за секунду до того, как я глушу мотор.

– Чокнулся?! – истерично вопит она. – Что ты себе позволяешь?!

Я слезаю с мотоцикла, снимаю шлем с изображением черепа и со злостью швыряю его на землю.

– Как же ты меня достала! – глядя на ее перекошенное лицо, кричу я. – Когда ты оставишь меня в покое?!

Венерина делает шаг назад, и ее брови ползут вверх.

– Ты? Но…

– Повзрослей, Венерина! Дай людям жить! Тебе хотя бы на секунду приходила в твою глупую голову мысль, что от тебя одни неприятности?!

– Краснов.

– Лучше бы тебя упекли в монастырь! Лучше бы я вообще никогда тебя не встречал!!!

– Краснов, черт тебя подери! Оглянись!

– Я не собираюсь…

Мой крик прерывает громкий звук сирены. Я медленно поворачиваю голову и вижу машину с мигалками, останавливающуюся рядом с моим мотоциклом. Приехали… Вот, чего мне сегодня не хватало для полного счастья!

Мой взгляд почему-то останавливается на шлеме. Он лежит на обочине: видимо, отлетел туда, когда я с силой швырнул его об асфальт. Я все еще зол на Венерину, но гнев уходит на второй план. Я пялюсь на свой шлем, как дурак, потому что не хочу смотреть на долбанную машину с мигалками.

– Стой на месте, – безаппеляционным тоном говорит Венерина. – Стой и жди.

Я не отвечаю, и она поворачивается ко мне спиной и уверенно шагает в сторону машины. Водительская дверь открывается, и оттуда высовывается жирное лоснящееся лицо дпсника. Венерина что-то тихо ему говорит, обходит машину и влезает на пассажирское сиденье. Не знаю, что она задумала. Думать об этом тошно. Надо что-то сделать, вмешаться, пока она не наворотила новых дел.

Однажды я уже попался такому же типу в едрено-желтом жилете. Тот факт, что у меня нет прав, здорово развеселил его. Но при виде мой платиновой кредитной карты, он сразу же подобрел, и расстались мы друзьями. Можно было попробовать снова провернуть такой фокус, но один мой знакомый, теперь уже бывший мотоциклист, рассказал, что они бывают упертыми и принципиальными, кто бы мог подумать? И в таком случае ничего хорошего мне не светит. А главное, о моем фиаско обязательно донесут родителям. А им знать о моем увлечении нельзя. Мама сойдет с ума, снова начнет пить антидепрессанты и таращиться в одну точку днями и ночами. Не хочу быть тому причиной.

Я двигаюсь к машине, но Лена замечает это и делает мне жест рукой. «Стой на месте», – вот, что значит ее приподнятая ладонь. Она продолжает о чем-то переговариваться с жирдяем, еле помещающимся на водительском кресле. Машинка для него явно маловата. Затем обворожительно улыбается, покидает машину и идет ко мне. Дпсник провожает ее жадным взглядом, затем заводит мотор и отъезжает. Через секунду задние фонари его машины уже еле заметны вдалеке.

– Фокус-покус! – улыбаясь, говорит Венерина. – Что ты делаешь?

Я тыкаю пальцем в экран телефона и, не глядя на нее, отвечаю:

– Вызываю тебе такси.

– Вот как? – недовольно хмыкает она. – Это твоя благодарность? Мог бы и подвезти.

– Не мог бы. И на какую благодарность ты рассчитывала? Если бы не ты, я бы не попался этим уродам! Зачем? Зачем ты это сделала?!

Я снова начинаю закипать. Как можно быть такой тупой? А если бы она запрыгнула на мотоцикл какого-нибудь извращенца? Я знаком со многими мотолюбителями, и они кажутся вполне адекватными людьми, но как бы поступил любой из них в такой ситуации одному Богу известно.

– Я и представить не могла, что это ты, – сквозь зубы процеживает Венерина. – И не думай, что я тебя преследую. Это нелепая случайность.

– Случайность, как же. Твой байкер оказался алкашом, и ты решила найти ему замену через секунду.

Венерина сжимает кулаки и смотрит на меня с черной ненавистью. Задел за живое, что ж, кто-то должен был сказать это тебе в лицо!

Фары подъезжающего авто ослепляют меня, и я сощуриваю глаза. Такси притормаживает возле нас, и Венерина с ожесточением несется к нему, забирается внутрь и громко хлопает дверью.

Как только эта полоумная исчезает из моего поля зрения, дышать становится легче. Я поднимаю шлем, отряхиваю от пыли и сажусь на мотоцикл.

Дома никого нет, и это меня радует. Родители ушли на какой-то прием, кажется, они упоминали до ужаса скучный аукцион древностей. Такая муть. Как будто они увлекаются историей. Люди с деньгами обязательно должны выпендриваться друг перед другом. Иначе какой смысл быть богатым?..

Я дико проголодался, но прохожу мимо кухни и целенаправленно поднимаюсь в свою комнату, падаю на стул, включаю ноутбук и захожу в чат.

«Ужасный день», – быстро печатаю я.

Ответ приходит незамедлительно:

«Сейчас станет лучше».

Я улыбаюсь. Мне и в правду уже лучше. Просто потому, что она мне это написала. Сашка. Моя поддержка и моя родная душа.

Догадываюсь, что бы сказала мама, если бы узнала обо всем этом. Во-первых, она бы удивилась и заговорила о том, что я умный парень, а эти переписки – несерьезны и ни к чему не приведут. Во-вторых, она бы сказала, что, если уж я и общаюсь через интернет, то мог бы найти девушку хотя бы из своего города. Я уверен, дальше она бы снова перешла к «во-первых». И в финале, после долгих разглагольствований о моем потраченном времени и загубленном будущем, она бы пустила слезу и пообещала бы привести на обед одну из дочерей своих бесчисленных подружек. И, застыв у двери, она бы тихо произнесла свою любимую фразу:

– Ты такой хороший, Дан. Но не от мира сего.

Просыпаюсь, лежа на открытом ноутбуке. Шея страшно болит, а глаза слезятся. Вчера мы так долго переписывались с Сашкой, что, кажется, я заснул на середине разговора. Ей понравилось то, какими словами я называл Венерину, она присылала много смеющихся смайликов и даже придумала несколько новых уничижительных прозвищ для нее. В отличие от моих школьных ровесников, она думает не только о себе и способна поддержать любую беседу, волнующую меня. Казалось бы, девушки не в восторге, когда им говорят о других девушках, но только не Сашка. Она знает обо мне все, и она мне доверяет. Как и я ей. Скоро мы встретимся. Очень скоро. Осталось потерпеть совсем недолго.

Умываюсь и иду обратно в комнату с желанием дочитать роман, который посоветовала мне Сашка, но застываю в коридоре. Из гостиной раздаются звуки дурацких иностранных попсовых песен, и это очень странно. Если родители идут вечером на какое-либо мероприятие, их потом не видно и не слышно добрую половину дня. Но не сегодня.

Осторожно открываю дверь, и тут же встречаюсь глазами с мамой. На ней бежевое платье, которое я раньше никогда не видел, и туфли на высоком каблуке. Она растягивает губы в улыбке и манит меня рукой.

– Посмотрите, кто проснулся! – весело говорит она и поворачивается к незнакомой мне женщине, восседающей во главе стола. Вокруг ее шеи обмотаны нити с крупными перламутровыми жемчужинами. Отца не видно. Зато в комнате присутствует молодая особа, прячущая лицо за кофейной чашкой. Ее личико настолько маленькое, что ей почти удается скрыть его полностью.

– Вообще-то обычно он встает рано, – говорит мама, обращаясь к даме в жемчугах, и начинает вальяжно двигаться в мою сторону, – но сегодня случилось настоящее чудо, и мой дорогой сын решил как следует выспаться.

Она подходит ко мне совсем близко и говорит приглушенным голосом.

– В каком ты виде? Я же просила Виолу отнести в твою спальню рубашку! Она этого не сделала?

– Утро, – бормочу я.

– У тебя на щеке отпечаталась клавиатура, – мрачно сообщает мама.

– Вчера допоздна писал реферат, – вру я. – Утро, мама, утро субботы!

– Так, – мама выпихивает меня из комнаты в коридор и возмущенно изгибает брови. – Приведи себя в порядок и возвращайся в зал. У нас гости, и я не могу развлекать их одна!

– Ты принялась за старое? – интересуюсь я. – Или ты думаешь, что я не заметил, что твоя подружка привела свою дочку?

– Как ты со мной разговариваешь? – мама театрально прижимает руку к груди. – Оденься и возвращайся к нам! И слышать ничего не желаю!

Опустив голову, плетусь в свою комнату. Задерживаюсь возле кухни и обмениваюсь приветливыми взглядами с Виолой. Она тут же вытирает руки о передник и семенит ко мне.

– Не вздумай, – шепчет она мне и тут же испуганно оглядывается по сторонам. – Знаю, что ты хочешь сбежать, но не делай этого. Пожалуйста. Твоя мама отыграется на мне. Сегодня она дала мне четкое указание следить за тобой. Рубашка на вешалке в твоем шкафу. Брюки рядом.

Я устало киваю и продолжаю движение по направлению к моей комнате.

– Она ничего, – тихо говорит Виола мне в спину. – По крайней мере, симпатичнее прошлой. Может попробуешь…

Она не успевает договорить, потому что я плотно закрываю за собой дверь и прижимаюсь к ней спиной. Виола, конечно, не виновата, и меня сразу же атакует чувство вины. Кто виноват, так это мама. Готов поспорить, что она и сама не рада принимать гостей с утра. Всё ради меня. Откуда у нее эта навязчивая мысль свести меня с кем-то? Почему бы не дать мне самому сделать выбор?

Рубашка на мне висит мешком. Не люблю носить подобную одежду дома. Это, как минимум, странно. На брюки я и смотреть не могу. Надеваю потертые серые джинсы с огромными дырами на коленях. Возможно, кто-то когда-то упал в них с велосипеда, а потом продал мне. Я бы не удивился.

Когда я захожу в комнату, сухо здороваюсь с незваными гостями и шествую по залу, чтобы занять свободное место, мама окидывает меня пронзительным взглядом. Ее глаза останавливаются на моих коленях, и она морщит нос.

Как только я усаживаюсь на стул, наливаю себе кофе и тянусь за бубликом, мама громко говорит:

– Познакомься с моей дорогой подругой. Это Калерия Андреевна.

– Что ты, просто Калерия. Мне же не сто лет!

Они тихонько хихикают, и мама продолжает:

– А это Ульяночка. Она собирается поступать в МГУ. Думаю, вы найдете общий язык.

«Ульяночка», похоже, так и просидела все это время с кофейной чашкой у лица. При упоминании ее имени, она решает поставить чашку на стол. Наверное, у нее уже онемела рука. Она посылает мне быстрый зашуганный взгляд и снова хватается за спасительную чашку. Да уж, мне ее жаль.

– Значит, Даниил, – говорит Калерия, перебирая пальцами жемчуга на шее, – как же так получилось, что такой красавец вечером в пятницу пишет рефераты вместо того, чтобы… Как это у вас называется? Оттягиваться на полную катушку?

– Спроси что-то полегче, – отмахивается мама, как будто вопрос задали ей. – Он ходит только в школу и библиотеку. У нас скоро книжные полки закончатся! Иногда мне кажется, что он запирается в своей комнате и придумывает лекарство от рака!

– Я не писал реферат, – вставляю я.

До моих слов никому нет дела.

– Моя точно такая же, – наклонившись вперед, сообщает Калерия. – Мне приходится выгонять ее из дома силой! Как-то раз я отвезла ее на вечеринку в честь дня рождения ее одноклассницы и сидела в машине два часа рядом с подъездом. И, не поверишь, дважды я ее ловила и отводила обратно!

– Боже… – подает голос несчастная «Ульяночка».

– Мы – подруги по несчастью, Лерочка. Мы просто обязаны сжечь их рефераты и отвести их за ручку в клуб!

– Я НЕ ПИСАЛ РЕФЕРАТ!

На этот раз мне удается привлечь их внимание. Все взгляды обращены на меня, и я перестаю контролировать свою речь.

– Я не писал реферат, – повторяю я, – я разговаривал со своей девушкой.

Никто не рискует прервать тишину, кроме колонок. Но и там Эд Ширан издает последний протяжный вопль и затихает.

– Да, у меня есть девушка. Но не думаю, что это проблема для Ульяночки. Говорят, в МГУ полно красавцев-парней, которые обратят на нее внимание.

– Да, это так, – растерянно произносит Калерия. Ее пальцы больше не теребят жемчуга.

– Кто?

Я робко поднимаю глаза на маму, она серьезно смотрит на меня, забыв о том, что иногда необходимо моргать. Если я скажу ей правду, она начнет приглашать сразу несколько подружек с дочками. Или даже с дочками-близняшками. И об антидепрессантах нельзя забывать. Она накинется на них, как собака на кость. Девушка сына – безликий аватар из интернета. А когда она узнает о том, что Сашка не из богатой семьи. О-о-о…

– Венерина, – это раздражающее слух слово определенно выскакивает из моего рта. Невероятно. – Лена Венерина.

Глава 7. Венера

В субботу просыпаюсь около полудня и еще полчаса валяюсь на кровати и смотрю в потолок. В голове все еще не укладывается, каким козлом оказался Алмаз. Миша. Фу!

Мысли о нем улетучиваются почти сразу же и на смену им приходят слова Краснова:

Твой байкер оказался алкашом, и ты решила найти ему замену через секунду.

То есть, вот как я выгляжу в его глазах? Он считает, что я из тех сопливых девчонок, которые и дня не могут прожить без парня?

Вскакиваю с кровати и рывком срываю с себя шелковую ночную рубашку молочного цвета. Она летит в угол и обиженно сворачивается в клубок. Быстро надеваю домашний белый халат и направляюсь в ванную. Горячий душ всегда поднимает мне настроение, но не в этот раз. На кухне я оказываюсь в ужаснейшем расположении духа.

Мама сидит в кресле и разговаривает по телефону. На меня она кидает заинтересованный долгий взгляд, прикрывает трубку рукой и спрашивает:

– Во сколько ты вчера пришла?

– В десять, мама, – хмуро отвечаю я и открываю холодильник.

Вчера я заставила таксиста навернуть три круга вокруг дома. Мне хотелось подумать и хоть немного прийти в себя. Водитель пытался со мной заигрывать, и это здорово помогло.

Мама удаляется в другую комнату, но задерживается рядом со мной и, улыбаясь, на секунду прижимает меня в себе. Ее глаза светятся какой-то безумной радостью, и мне от этого не по себе. Она выходит из кухни и продолжает свой разговор уже за дверью. Очень надеюсь, что это не очередной ее поклонник.

Мой мобильник, который я положила на стол, начинает жужжать, и я отрываюсь от кофе-машины и прижимаю трубку к уху.

– Значит, как я добралась вчера до дома тебя ни капельки не волнует? – недовольство из Эльки так и прет. – Маленькая распутница! Рассказывай давай, как прошло свидание?

– Гм. Нормально.

Кофе-машина начинает тихо ворчать, и я иду к креслу, на котором только что сидела моя мама. Оно все еще теплое и пахнет мамиными едкими духами.

– Мне долго ждать? – кричит мне в ухо Элька. – До финиша он не доехал, а значит, повез тебя развлекаться! Что вы делали? Какой он, этот мачо? Хорошо целуется?

Откидываюсь на спину кресла и закрываю глаза.

– Он… Напомнил мне кое-кого. Как насчет пробежки?

Элька, как всегда, в кислотно-зеленом спортивном костюме, который облегает ее фигуру так, что прохожие пожирают ее глазами. Мужчины – с жадностью. Женщины – с завистью, плавно переходящей в злобу.

Мы бежим трусцой по тротуару, пересекаем пешеходный переход и направляемся к парку.

– Как ты думаешь, – говорю я, стараясь управлять собственным дыханием, – что пошло не так? Тогда, в детстве. С Даней.

– С кем? – переспрашивает Элька.

– С Красновым. Я знаю, что появились вы: Ты, Макс, Лешка. Но почему он не вписался в нашу компанию?

Элька закатывает глаза и останавливается, тяжело дыша. Я бегу на месте, чтобы не выбиться из ритма и ожидаю ее ответа. Она утирает пол со лба и говорит:

– Не знаю, что на тебя нашло. Я думала, тут все и так ясно. Он – зазнайка и домосед. Думает, что все мы ниже его, а он самый умный! Ваши дороги разошлись бы в любом случае. Зачем мы вообще об этом говорим?

Мне вдруг кажется, что Элька как-то уж слишком разнервничалась, но я не придаю этому значения. Однако по какой-то причине я не говорю ей о том, что вчерашний мотоциклист – Краснов собственной персоной.

– Он ненавидит меня, – выдыхаю я и делаю кружок вокруг Эльки, – хотя в том, что мы перестали дружить виноваты оба. Он просто пропал. Перестал отвечать на звонки. Да вообще перестал выходить на улицу. Я просто не могу понять…

– Хватит уже, – огрызается Элька и хватает меня за плечо. Я замираю и внимательно смотрю на ее раскрасневшееся лицо. – У меня голова от тебя идет кругом. Краснов понял, что тебе с нами интереснее и отступил. Это было много лет назад, забудь.

– Ты права, – киваю я, – если бы он хотел общаться, то ничто бы ему не помешало. Просто я… не знаю… думала об этом. Если он считает, что я променяла его на вас, это его проблемы!

– Правильно! – с воодушевлением соглашается Элька. – А теперь расскажи мне про вчерашнего чувака. И с подробностями!

Мы бегаем по парку, и я на ходу сочиняю красивую любовную байку. О том, как мы катались всю ночь, останавливались в темных уголках и любовались звездами, разговаривали о высоком, смеялись и держались за руки.

– Как-то слащаво, – недоверчиво говорит Элька, когда мы останавливаемся на перекрестке, где обычно расходимся по домам. – Когда вы снова встречаетесь?

– Вряд ли это повторится, – пожимаю плечами, – это была единичная встреча.

– Что-то ты не договариваешь, подруга, – Элька грозит мне пальцем и тут же улыбается. – Ладно. Завтра идем в кино, помнишь?

– Как я могу забыть?

Я подхожу к своему подъезду и с раздражением замечаю припаркованный знакомый мотоцикл. Алмаз уже идет мне навстречу и растягивает губы в дружелюбной улыбке.

– Хай, бэйби, – говорит он, – полетаем?

– У тебя с головой все в порядке? – интересуюсь я. – Иди выпей пивка с корешами!

Он обгоняет меня и преграждает мне дорогу к подъезду.

– Долго еще будешь дуться?

– Я не желаю больше тебя видеть, – терпеливо говорю я. – Как, доходчиво? Уйди с дороги.

– Ты несерьезно, – произносит он, убежденный в своей правоте, но отступает в сторону. – Дам тебе несколько дней.

Я качаю головой и захожу в подъезд. На лестничной клетке стоит паренек в капюшоне и ожидает лифта. Я присоединяюсь к нему, и мой взгляд невольно падает на его обувь. Я вздрагиваю и делаю маленький шаг назад.

– Краснов?

Он поворачивает голову ко мне и удивленно моргает.

– О, – говорит он. – Очень вовремя. Нужно поговорить.

Не ожидала увидеть Краснова в моем подъезде больше никогда, поэтому несколько мгновений просто стою в ступоре. Лифт открывается. Оттуда выходит мужик с маленькой собачонкой подмышкой, окидывает нас неприязненным взглядом и быстро шагает прочь.

– Ты собираешься туда заходить? – Краснов указывает подбородком на все еще открытые двери грузового лифта.

– Нет.

Мне не хочется снова вести его домой. Выходить из подъезда тоже не хочется, потому что там наверняка ошивается Алмаз, а я не желаю снова с ним разговаривать.

– Чего тебе надо? – спрашиваю, глядя на его бесстрастное лицо.

Двери лифта медленно закрываются. Краснов устало вздыхает.

– Так не пойдет, – он нажимает на кнопку вызова лифта, ждет несколько секунд и заходит внутрь, сопровождаемый моим недоуменным взглядом. – Я не буду здесь разговаривать, – добавляет он.

Я на ватных ногах захожу следом за ним и смотрю, как он тыкает пальцем на кнопку с изображением восьмерки. Мое сердце творит в груди что-то невообразимое. Я снова вспоминаю его сердитое лицо, бросок шлема о землю и крики. Не пойму, что я чувствую, стоя рядом с ним так близко. Мне хочется схватить его за плечи и как следует встряхнуть. Почему ты отдалился, Краснов? Ты же не ботан, ты гоняешь на байке, как сумасшедший, и ничего не боишься. Мы с тобой родственные души и всегда ими были. Что с тобой случилось, чертов ты идиот?!

В мою квартиру он заходит, как к себе домой. Разувается и ждет, пока я нехотя стаскиваю с себя теплый жилет. Конечно же, в прихожей появляется мама. Бешеная радость в глазах никуда не делась, даже усилилась. Она тепло обнимает Краснова и целует его в щеку.

– Вы вместе бегали? – воркует она. – Спорт – это чудесно. Проходи, Данечка, я только что закончила болтать с твоей мамой. Какие перемены, мне просто не верится, что это происходит на самом деле!

Она увлекает его на кухню и продолжает с ним сюсюкать. Какие перемены? О чем она говорит?

Я прислоняюсь к дверному косяку и наблюдаю за тем, как мама втюхивает Краснову огромную кружку с дымящейся жидкостью. Наверняка это ее любимый травяной чай, пахнущий, как компостная куча. Честно говоря, он такой и на вкус. Мне нравится, что мама заставляет его сделать глоток и смотрит на его реакцию. Ты это заслужил, дружище. Нечего было вчера меня оскорблять.

– Если вы позволите, – вежливо улыбаясь, говорит Краснов (удивительно, после глотка этой отравы на его лице не дрогнул ни один мускул), – мы с Леной ненадолго уединимся.

– Конечно, конечно! – мама всплескивает руками. – Ну что ты, – она не дает Краснову поставить чашку на стол. – Ты можешь взять чай с собой. Очень полезный напиток, ты не представляешь, сколько там витаминов!

Краснов проходит мимо меня и решительно шагает в мою комнату. Я захожу вслед за ним, закрываю дверь и скрещиваю руки на груди.

– Прежде всего, – говорит Краснов, усаживаясь и ставя чашку на стол: теперь вся моя комната пропитается этим зловонием, – я хочу напомнить, что ты мне должна.

– Это еще с какой стати?!

– Пансион. Миссия: фальшивые влюбленные.

– Папа все понял. Это не считается. Ты ничего не сделал!

Краснов смотрит на меня абсолютно пустым взглядом.

– Я пришел в твою квартиру. Я ужинал с тобой и твоими родителями. Я обнимал тебя за плечи. И после того, как ты устроила истерику и убежала, я разговаривал с твоим отцом по душам. Может, для тебя это и пустяки, мне это далось нелегко.

Меня чуть ли не трясет от его слов. Значит, для него это было так сложно. Руку он мне на плечо положил, бедняга. Совсем утомился!

– Если тебе так противно ко мне прикасаться, мог бы не соглашаться и не устраивать этот спектакль!

– Да что ты? Ты стояла посреди дороги и умоляла меня о помощи! Я, по-твоему, совсем бессердечный?!

– Краснов, что ты от меня хочешь? – я сажусь на кровать, тянусь к тумбочке, беру крем и начинаю намазывать руки.

Мне срочно нужно чем-то себя занять, иначе я попросту начну орать на весь дом.

– Ты что, еще не в курсе? – удивляется он. – Мы с тобой встречаемся. Сегодня утром я объявил об этом своей маме. По-моему, эта информация уже разлетелась по всему району.

Тюбик с кремом выпадает из моих рук.

– Ты что, хочешь… Ты предлагаешь мне…

– Боже, нет! – он взмахивает рукой и едва не сшибает вонючую кружку со стола. – Просто мама в очередной раз устроила в нашей квартире смотр невест. Я не выдержал и рассказал им про свою девушку.

– Ну, конечно. «Девушка», – я делаю кавычки руками и усмехаюсь.

Краснов серьезен, как никогда. Посылает мне хмурый взгляд и повторяет:

– Моя девушка. Но мама бы Сашку не одобрила, поэтому, когда она спросила, кто она, я брякнул твое имя.

Резко поднимаюсь с кровати, проношусь мимо Краснова, подхватываю кружку со стола и выплескиваю содержимое в открытое окно.

– Что это было? – тихо спрашивает мой бывший лучший друг.

– Гремучая смесь, – отвечаю я ровным голосом и делаю глубокий вдох. Свежий воздух действует на меня успокаивающе.

– Так что? Ты ведь не станешь разубеждать наших родителей? Это ведь для всех хорошо. Ты сама этого хотела.

Все еще смотрю в окно и стою спиной к Краснову. Небо серое и унылое, прямо как мое настроение.

– Я не буду тебе подыгрывать. Мне это больше не нужно.

– Венерина, это не просьба. Бомба сброшена. Для всех вокруг мы – пара. Вообще, можешь говорить родителям, что хочешь. Так уж сложилось, что в отличие от тебя, мне они верят.

Я слышу, как Краснов встает и двигается к двери. Поворачиваюсь и набираю в легкие побольше воздуха.

– Стоять! Мы не закончили. Ты сейчас же пойдешь к маме и скажешь, что всё это придумал!

На его лице появляется ехидная улыбка.

– Нет.

– С каких пор ты стал таким… Таким… Да неважно! Я не собираюсь обжиматься с тобой в школе и на общих мероприятиях! Знаешь ли, для меня это унизительно!

Его ни капли не задевают мои слова, глаза задумчивые, а улыбка все еще самодовольная и наглая.

– Мне по фиг, – он равнодушно поводит плечами. – Следующий месяц ты – моя фальшивая девушка.

– Краснов!

Он игнорирует мой вопль и покидает комнату. Я несусь за ним, как бешеная, и настигаю добычу у входной двери. Вместо того, чтобы испугаться или увернуться, он позволяет мне приблизиться, смыкает руки у меня за спиной, притягивает меня к себе и целует меня в губы.

Не знаю, когда именно он уходит. Перед глазами плывут предметы, а сердце колотится и переворачивается в груди. Не помню, что я хотела ему сказать. Кажется, что-то колкое и обидное. Прижимаю дрожащую руку к губам и осторожно поднимаю голову.

Мама широко мне улыбается и удовлетворенно выдыхает воздух.

– Я знала, что однажды ты одумаешься, дорогая, – мурлычет она. – Еще в детстве было понятно, что вы поженитесь.

Эти ее слова действуют отрезвляюще. Я мигом прихожу в себя и грозно сдвигаю брови.

– Не говори ерунду! – вспыхиваю я. – И не ходи за мной. Не хочу никого видеть!