Текст книги "По старой дружбе (СИ)"

Автор книги: Мария Перевязко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Глава 16. Венера

У меня нет слов, как все просто у моего отца. Не знаю, что за женщина была у него до мамы, но, похоже, она была рада избавиться от своей дочери. Надеюсь, на время.

В один из вечеров папа созывает семейный совет, вернее, застает меня и маму на кухне в одно и то же время и начинает свои разглагольствования, как будто мы – не его семья, а подчиненные, вынужденные прислушиваться к его словам. Только тогда, где оплата за наши труды? Неужто – несовершеннолетняя незнакомка, разгуливающая по нашему дому?

– Знаю, что всё это для вас как снег на голову, – говорит Владимир Венерин, деловой бизнесмен, мой отец и человек, нагулявший дочь и не знающий о ее существовании еще несколько дней назад, – но ситуация выглядит следующим образом: Владислава приедет завтра и будет учиться в твоей школе.

Папа кивает в мою сторону. У меня в голове все еще звучит имя этой девки, произнесенное голосом моего отца. Начинается, как папино имя. Это что же, бывшая любовница отца не удосужилась сообщить ему о ребенке, но назвала свою дочь в его честь? Как же это тупо! Готова поспорить, что и маленькая мисс «Неожиданная проблема» тоже умом не отличается.

– Где она будет жить? – надо отдать маме должное, в ее голосе нет ни намека на дрожь.

– Снимешь ей квартирку? – язвительно вставляю я.

– Она будет жить здесь, – слова папы обрушиваются на нас, как булыжники. – Вместе с нами. Возможно, сейчас вы не сможете меня понять, но для меня это очень важно. И я воспользуюсь этим моментом, чтобы узнать мою дочь и постараться стать для нее, если не отцом, то хотя бы другом.

Меня так и тянет вскочить и заорать, что даже меня, свою настоящую дочь, он до сих пор толком не знает! Да и куда уж ему. С его работой узнавать, кормить и воспитывать его внебрачную дочь придется маме. Это мысль забавляет меня. Мама на такое никогда не пойдет.

– Па, – говорю я, – ты пропустил все мои выступления, все выпускные, все школьные мероприятия. У тебя нет времени. И никогда не было.

Я жду, что он обидится и напомнит мне, что на мой выпускной в четвертом классе он все-таки пришел, но папа говорит вовсе не это.

– Ты права, – он вздыхает. – Поэтому я решил на время передать все дела Василию. Он справится. И так будет правильно.

Я не могу поверить собственным ушам. Чтобы поиграть в заботливого папочку, он, не моргнув глазом, делает главным начальником Васеньку? В желудке что-то колит, как будто я проглотила морского ежа. Мне так обидно, что я вот-вот расплачусь: ради меня он никогда не откладывал свои дела. Они всегда были важнее.

Я подскакиваю на месте, потому что мама вдруг с грохотом опускает ладонь на стол.

– Этому не бывать! – шипит она.

– Я знаю, что сейчас вы не поймете, – повторяет отец бесстрастным голосом, – но все будет так, как я сказал. И вы отнесетесь к ней с радушием и гостеприимством, свойственным нашей семье.

– Какой, к черту, семье? – поднимаясь, спрашиваю я и быстро удаляюсь из кухни.

У меня нет сил даже на то, чтобы устроить истерику. Ничего не изменить. Эта девка с дурацким мужским именем будет шастать по моей квартире, мыться под моим душем, вытираться моими полотенцами, учиться в моей школе и любезничать с моим отцом! Я ненавижу ее всем сердцем. И я сделаю все, чтобы она убралась из моей жизни как можно скорее. А в этом я мастер. Она просто не выживет под одной со мной крышей.

Она выглядит совершенно не так, как я себе представляла. Из-за ее глупого имени перед глазами всплывал образ пацанки в драных джинсах с немытыми короткими волосами и пирсингом в носу. Но она больше похожа на главную героиню мыльной оперы со слащавым сюжетом. Блондинка, похоже, что это родной цвет волос, светлые глаза, чистая кожа, хорошая фигура. Одежду подбирала явно, чтобы подлизаться. Темные брюки и светлая водолазка. Никакой вульгарности, даже сапоги на плоской подошве.

С отцом они уже познакомились в машине: он сам вызвался забрать ее с вокзала, что дико бесит. Между ними все еще чувствуется напряжение, но то, как он на нее смотрит… нечто среднее между умилением и восхищением… за это мне хочется выдрать все ее расчесанные волосы. Она выглядит слишком хорошо для человека, который только что проделал такой длинный путь. В этом есть что-то неправильное, даже неприличное.

– Привет, – улыбаясь, говорю я и, не дожидаясь ее реакции, подхожу и на долю секунды прижимаю ее к себе.

В ответ она робко улыбается и повторяет за мной:

– Привет.

Мои объятия, кажется, выбивают ее из колеи. Она заправляет прядь волос за ухо и смотрит на папу большими глазами.

– Это твоя сестра – Лена. А это – Владислава. Вы обязательно подружитесь, – папа как будто успокаивает сам себя.

– Разумеется. Ведь мы – одна семья, – воркую я и замолкаю, натыкаясь на взбешенный быстрый взгляд отца.

– Я покажу тебе твою комнату, – он возвращается к своей новой дочери и уводит ее в гостевую спальню, которая теперь принадлежит ей. – Только скажи, и мы все здесь переделаем.

Дверь за ними закрывается не до конца, и я на цыпочках крадусь поближе.

– Мне все нравится, – ее голос до противного высокий. Она как будто специально пытается казаться невинным ангелочком. – Спасибо большое.

Чертова подлиза! Перевернула нашу жизнь вверх тормашками и довольна. Спасибо, блин, большое!

Отец выходит из комнаты и чуть ли не налетает на меня. Он награждает меня очередным пылающим взглядом и подталкивает меня в спину. Как только мы оказываемся на кухне, он оборачивается на всякий случай и говорит:

– Прекрати паясничать!

– Не понимаю, о чем ты, – невинно хлопаю ресницами. – Ты, кажется, хотел, чтобы я была дружелюбной.

Он цокает языком, но ничего не говорит. Тянется за графином и наливает себе стакан воды.

– Мне проводить сестренку в школу?

Папа на меня даже не смотрит, отставляет пустой стакан в сторону и отвечает:

– Ей нужно освоиться. Сегодняшний день она пропустит. Но твое предложение будет актуально и завтра, ведь так?

Он поворачивается ко мне лицом и улыбается, однако глаза остаются холодными и серьезными. Значит, теперь наше общение будет таким. Что ж.

– Определенно, – так же с улыбкой отвечаю я, разворачиваюсь на пятках и иду в прихожую.

У подъезда меня ждет Макс, хотя о встрече мы не договаривались. О том, что происходит в моей семье не знает никто. С Элькой я не говорила после того, как застала ее облизывающую пьяного Краснова. Об этом я заставляю себя не думать, да и особых усилий для этого не прикладываю: своих забот хватает. Максу можно было бы рассказать, но мне хочется отвлечься. Так что приветствую его кивком головы и, не останавливаясь, двигаюсь в сторону школы.

– Может расскажешь? – он нагоняет меня и идет по правую руку.

– Позже, – обещаю я.

С ним мне комфортно и спокойно. Я могу говорить о глубоких вещах и проблемах и буду знать, что меня поймут, но еще есть что-то такое, что я не могу оставить без внимания. Он влюблен в меня целую вечность и ждет таких же чувств от меня, хоть и не требует их напрямую.

К счастью, он и на этот раз все понимает и переключается на телепередачу про животных, которую вчера смотрел по ящику. Это именно то, что мне нужно: отвлечься от семейных передряг и вникать в жизнь забавных пушистиков.

В раздевалке Макс галантно помогает мне снять пальто и сам вешает его на крючок. Мы вместе поднимаемся в класс, и мой взгляд тут же падает на излюбленную первую парту Краснова. Его нет на месте, и я чувствую смесь из облегчения и тут же накатывающего раздражения. Воспоминания снова возвращают меня в бар «Отчаянье». Этот момент, когда он увидел и узнал меня, а затем отскочил от Эльки в сторону, не дает мне покоя. Его растерянный вид, пылающие щеки и бегающие глаза говорят мне о том, что он совершил что-то, что сам не понял. Конечно, он не привык пить лошадиными дозами, как делает Элька. Но она-то была в своем уме! Почему она целовала его? Как она могла, ведь она знала, что между нами… Черт, я и сама не знаю, что между нами было на тот момент. Но она моя лучшая подруга, и она не должна была вести себя так!

Макс вроде бы что-то мне говорит, но я не слышу, потому что мои глаза останавливаются на блондинке, заходящей в класс. Ее бесячий визгливый голос, кажется, заполоняет все вокруг. А отвечает ей моя подруга Эля, идущая рядом с ней под ручку. У меня был день, чтобы переваривать ситуацию с моей так называемой сестрой. Один день, чтобы составить план по уборки из моей жизни мусора. Она не должна была приходить в школу сегодня. Не должна! И уж тем более не должна была подружиться в первый же день с моей лучшей подругой!

Элька замечает меня и машет мне рукой. Я медленно встаю со стула, и ноги сами меня несут к этим подружкам. Я отпихиваю Эльку в сторону и приобнимаю «сестренку» за плечи.

– Как ты здесь? – ласково спрашиваю я, хотя голос звенит от напряжения. – Кажется, сегодня ты должна была остаться дома.

– О, – она широко улыбается, – я хотела сразу познакомиться со всеми. Мне предстоит здесь учиться еще долго, и я просто не могла ждать. Так волновалась!

– Могла бы сказать мне, – я продолжаю строить из себя само дружелюбие. – Я бы с удовольствием тебя проводила.

– Спасибо тебе, – она склоняет голову, – но я не хотела тебя напрягать. Это просто невероятно, но все, кого я встретила, были так добры со мной! Элька сказала, что здесь все будут мне рады, и…

– Элька? – мой голос вибрирует, сил сдерживаться больше нет.

– Эльвира, – поправляется она. – Она сказала, что друзья могут называть ее…

– Так вы – уже друзья?

– Я не совсем понимаю…

Я увлекаю ее за собой в коридор, потому что чувствую на нас любопытные взгляды одноклассников. Она испуганно вырывается из моего захвата, который вышел чересчур сильным, и непонимающе сводит светлые брови. Отца здесь нет так же, как и одноклассников, и наконец-то я могу говорить открыто.

– Вот, как обстоят дела, – я рада, что можно скинуть все маски. Я отчеканиваю каждое слово, чтобы ее миниатюрный мозг мог воспринять всю информацию целиком: – Тебе здесь не рады. Мы – не семья. Никогда ею не были и никогда не будем. То, что папа по молодости совершил ошибку, не делает тебя частью моей семьи. Ты – источник разрушения, от которого я рано или поздно избавлюсь. Мой мир никогда не будет твоим. Так же, как и мои друзья. И, если в тебе есть хоть капля здравого смысла, будь умницей, собирай вещички и убирайся туда, откуда приехала!

Ее подбородок начинает дрожать и несколько секунд она борется с подступающими слезами. Однако несколько секунд проходят, она резко разворачивается и бежит по коридору, захлебываясь слезами. Я удивленно смотрю ей вслед. Это было слишком просто, даже неинтересно.

Глава 17. Краснов

Мне не приходится ничего вытягивать: Влада сама делится со мной своей историей. Тот факт, что у нее и у Венериной один отец, надолго оглушает меня. Последние слова, произнесенные ее тоненьким голоском, я слышу приглушенно, как будто застрял под водой.

Она переехала к Венериным после того, как ее матери понадобилась финансовая поддержка. Женщина решилась рассказать своему бывшему о существовании Влады, переступив через свою гордость.

– Ты не подумай, что мама «продала» меня, – Влада изображает кавычки руками и болезненно улыбается. – Это не так. Нашу квартиру обчистили. Забрали все, что у нас было. У мамы не было другого выхода.

– Это ужасно, – искренне говорю я.

– Да, – соглашается она и пробегается напряженным взглядом по помещению мужского туалета, где мы до сих пор находимся.

В эту обстановку она не вписывается совершенно, и я обязан что-то предпринять.

– Скоро прозвенит звонок, – говорю я, – ты не хочешь смыться отсюда?

Она робко кивает, но переспрашивает:

– Из школы? А разве можно?

– Нужно, – с улыбкой отзываюсь я.

Вместо того, чтобы вести Владу к двери на выход, я задерживаюсь возле окна в коридоре на первом этаже. Не то, что бы я часто лазил через окна (честно говоря, никогда не лазил), но сейчас этот вариант мне кажется наилучшим.

Во-первых, потому что не знаю, как именно правильно «подкупить» охранника. Школу я не прогуливал давно, последний раз был в те времена, когда Лена еще не превратилась к Венеру, и тогда именно она решала вопрос с охраной. Во-вторых, прыжок из окна в моей голове выглядит героически, что ли. Тем более, у меня будет шанс помочь ей: поддержать ее за талию. От этой мысли ладони мгновенно становятся влажными.

Я кручу головой и с облегчением выдыхаю: в коридоре – не единой души. Вожусь с ручкой окна некоторое время, потная ладонь скользит и выбешивает меня. Надеюсь, Влада не замечает, как я взволнован.

Наконец окно поддается, и я открываю его нараспашку.

– Ты что делаешь? – Влада изумленно таращится на меня. – Ты же не собираешься…

Я швыряю рюкзак на улицу и ослепительно (и несколько нервно) улыбаюсь ей.

– …прыгать? – заканчивает она.

– Сначала я, потом ты, – инструктирую я ее. – Не бойся. Я подстрахую.

Я говорю так уверенно, как будто проделываю такое каждую неделю. На какое-то мгновение я даже испытываю гордость за самого себя.

Залезая на подоконник и свешивая ноги из окна, мне становится не по себе. Земля слишком далеко, и мне приходит в голову, что так можно и покалечиться. Но выхода нет. Как будет выглядеть, если я передумаю и слезу обратно? Да и мой рюкзак уже валяется на траве. Была не была!

Представляю, как кошмарно выглядел мой прыжок! Мало того, что сначала я зацепился штанами за выступающий шуруп, еще и неудачно приземлился, сильно подвернув ногу. От резкого болевого укола я сдержанно крякаю и потираю колено.

– Даня! – Влада высовывается из окна и испуганно таращится на меня. – Кто-то идет!

– Скорее! – я взмахиваю руками, поторапливая ее и забывая про боль в колене.

Она быстро передает мне сумку, которую я бережно вешаю на плечо. Затем появляется сама и испуганно морщит лицо.

– Страшно, – жалуется она, но, видимо, услышав шаги совсем близко, меняется в лице и с писком отталкивается от окна.

Я ловлю не за талию, как планировал, а чуть ниже, отчего тут же чувствую, как мое лицо покрывается красными пятнами. Она хватает меня за руку, садится на корточки и заползает под окно. Я поступаю точно так же, и мы сидим, все еще держась за руки, пока кто-то наверху с недовольным ворчанием закрывает окно. Если бы этот кто-то присмотрелся (а это наверняка какой-то учитель), то обнаружил бы мой рюкзак на газоне, так что нам сегодня везет.

– Не ушиблась? – тихо спрашиваю я.

– Нет. Спасибо.

Влада благодарно улыбается, и я таю.

– Мы не подумали об одной вещи, – говорит она через минуту. – Вернее, о двух вещах.

Она многозначительно поднимает брови, а я, как дурак, безмолвно пялюсь на ее лицо.

– Наши куртки, – объясняет она и ежится от холода.

Я, действительно, дурак. На мне только рубашка, и будет странновато, если я ее сниму и предложу ей.

В школе звенит звонок, и мы, не сговариваясь, вылезаем из нашего укрытия и припускаем подальше отсюда.

Никогда не встречал настолько милой очаровательной и женственной девушки. Не знаю, почему мне сегодня так повезло, но я просто ослеплен счастьем. Эта история с женщиной, с которой я переписывался долгое время и которую считал важной частью своей жизни, уходит далеко на второй план. Так же, как и пьяные поцелуи с Эльвирой. Так же, как и учеба. Мой разум ясен, как никогда.

Мы с Владой сидим в темном зале и смотрим какое-то кино. Потом мы сидим за столиком и вместе завтракаем. Затем возвращается реальность.

– Ты так и не ответил, что у тебя за отношения с Леной, – говорит Влада.

Глава 17.2 Краснов

Я вижу по ее светлым и чистым глазам, как важно для нее войти в эту семью. И я так же понимаю, что с характером Венериной ей это не светит.

– Это сложно назвать отношениями, – ухмыляюсь я.

Вообще-то я не самый открытый человек и не привык делиться личной информацией с незнакомцами, но я чувствую каждой клеточкой своего тела, что ей я могу довериться. Более того, я хочу этого.

– Когда-то мы были лучшими друзьями, – рассказываю я. – Потом она изменилась, и я, наверное, тоже. Дружба закончилась. Потом она заставила меня стать ее парнем.

– Что?!

Искреннее изумление Влады вызывает у меня легкую улыбку. Да, со стороны все это звучит, как бред.

– Ее отец… – я замолкаю, вспомнив, кто она, – то есть, ваш отец пригрозил отправить ее в женский пансион при церкви. Она тогда провинилась, не буду вдаваться в подробности, но скажу одно: там был взрослый мужчина, которого все называют «Васенька», танцы на столе и алкоголь.

Влада смеется одними глазами, жадно впитывая информацию.

– Я должен был изменить его решение, и я это сделал: Венерина осталась здесь. Потом… Э-э… Потом я попросил ее сыграть роль моей девушки. Все это сложно, наши семьи хорошо общаются между собой. А моя мама… не успокоилась бы, пока не женила бы меня на одной из дочек своих подруг. Понимаешь, мне нужно было дать маме то, что она хочет.

– Тебе не нужно оправдываться, – говорит Влада, мягко улыбаясь.

– Я? Нет, я не оправдываюсь, – смущенно бормочу я. – Зачем мне это?

– И что было дальше?

В кой-то веки я рад сменить тему на обсуждение Венериной.

– Да ничего. Мы снова стали друзьями на несколько часов, а потом снова разругались.

Влада вздыхает и сцепляет пальцы на пластиковом стаканчике с остатками апельсинового сока.

– Я была бы рада иметь такую подругу, как она. Лена показалась мне такой сильной и интересной.

Я вдруг вспоминаю слова мамы о том, что Венериной нужна поддержка. Вот, значит, что у нее случилось. У нее объявилась лучшая сестра в мире!

– Она – своеобразный человек, – я подбираю слова с трудом.

– Мы найдем общий язык, – упрямо говорит Влада, складывая пустые коробки от фастфуда на поднос.

Мы вылезаем из такси, и я провожаю ее до дома Венериных и хмуро оглядываю знакомую местность. Я бы предпочел, чтобы она была чьей угодно родственницей, только не их.

– Спасибо за этот день, – говорит Влада, подрагивая от холода. Она наклоняется ко мне и неожиданно целует меня в щеку, отчего я мгновенно теряю почву под ногами.

Пока за ней медленно закрывается дверь подъезда, я улыбаюсь блаженной улыбкой. А до такси иду, слегка покачиваясь, как пьяный.

Возле моего подъезда я замечаю знакомую фигуру, что спускает меня с небес на землю. Я расплачиваюсь с таксистом, вылезаю из машины и безнадежно пытаясь прошмыгнуть мимо нее.

– Тебя не было в школе, – строго говорит Эльвира.

– Для меня это не новость, – со вздохом отзываюсь я.

– Ты меня избегаешь, и это понятно. Просто хотела сказать, чтобы ты не лез в это.

– Во что «в это»? – раздраженно переспрашиваю я.

В одной рубашке мне совсем не жарко, уже зубы начинают стучать.

– К сестре Венеры. Я видела ваш сегодняшний побег из курятника. Если Венера узнает о том, что ты… Что вы вместе…

Значит, это были шаги не учителя. Окно закрыла Эльвира.

– Не продолжай. Мне плевать, когда она об этом узнает. Она ничего не сможет сделать. Ей придется смириться с тем, что Земля крутится не вокруг нее.

– Краснов, ты не понимаешь, – Эльвира вцепляется в мой локоть и не дает мне уйти. – Будет война. И пострадают все, кто не отдалится на безопасное расстояние.

– Не мели чушь! – взрываюсь я. – Я не боюсь истерик Венериной. Знаем, плавали. Пусть хоть из штанов выпрыгнет, это не изменит того, что Влада – ее сестра.

Эльвира отпускает мой локоть, и я почти что бегу к подъезду.

– Не ожидала, – с усмешкой говорит она мне в спину, – что ты западешь на смазливое личико. Не похоже на тебя. Глупо.

– Иди ты, – бурчу я себе под нос и рывком распахиваю дверь подъезда.

Глава 18. Венера

Мне нравится, как Элька реагирует на мою историю. Она внимательно слушает, не прерывая и не вставляя шуточки, сосредоточенно обдумывает сказанное мной и говорит:

– Вот же блин!

– Угу, – мычу я. – Папочка везде поспел.

Как-то сейчас не до ее лобызаний с Красновым. Мне нужна подруга.

– Мне она показалась безобидной, – говорит Элька, с опаской поглядывая на меня. – Просто потерпи, пока она не уедет.

– Да?! – рявкаю я и привлекаю внимание всего класса. – Да как ты не поймешь, она не уедет!

Биологичка устало вздыхает и поправляет очки на переносице.

– Лена, повтори, пожалуйста, что я сейчас сказала.

– Не знаю, что именно, – я испепеляю ее взглядом и не утруждаю себя подъемом с места, – но, определенно, что-то скучное.

Класс ржет. Она закатывает глаза, но в конфликт не вступает. Продолжает объяснять новую тему.

– Ты меня, конечно, извини, – шепчет Элька, – но я бы не хотела оказаться на ее месте. Чужая хата, новая школа, непонятный папашка, да еще и его жена с сумасшедшей дочерью. Через день она взвоет от такой жизни и сбежит обратно в свое село.

Я кручу головой.

– Чужая огромная хата. Новая частная школа. Папашка с чувством вины, готовый целовать ее в задницу.

Элька поджимает губы, и ее взгляде появляется жалость.

– Не смотри на меня так! – требую я. – Она вылетит из моего города, как пробка из бутылки. Если понадобится, я выволоку ее за волосы!

Элька дружески кладет руку на мою сжатую в кулак ладонь.

– Скоро урок закончится, – говорю я, – пойди, посмотри, где она там. И не вздумай подружиться с ней!

Элька поднимает руку и отпрашивается в туалет без каких-либо вопросов. Когда она возвращается, уже звенит звонок.

– Ну?

Я поднимаюсь и яростно запихиваю в сумку ручки, тетрадь и учебник. Элька прикусывает губу и размышляет о чем-то, поглядывая на пустую парту Краснова. Где его черти носят? В прочем, сейчас у меня нет времени об этом думать.

– Ничего, – наконец произносит Элька. – Наверное, ушла.

Ее голос какой-то странный, но, похоже, дело в ней и Краснове. Вот, о чем она думает. А я не собираюсь обсуждать с ней это. До поры до времени.

«Сестричка» и в правду ушла. На уроках, по крайней мере, так и не появилась. Мой мозг отчаянно пытается сопоставить одновременное отсутствие ее и Краснова, но я отмахиваюсь от этой мысли. Не может такого быть. Это никак не связано.

После уроков наша компашка устраивается в столовой.

– А кто эта милашка, с которой ты с утра пришла? – спрашивает вдруг Лешка у Эльки. – Из какого класса?

Элька с ходу шлепает его по лбу.

– Милашка, значит? Милашка?

Макс смеется и наклоняется ко мне:

– Все нормально? – тихо спрашивает он, пока Элька продолжает словесную перепалку с Лешей.

– Нормально.

– На тебе весь день лица нет, – Макс обеспокоенно хмурит брови.

Мне всё это в новинку. Алмаз никогда не пытался выведать, что творится у меня на душе, и мне это нравилось.

– Не хочу об этом говорить.

Чувствуя, что он продолжит настаивать, я с шумом отодвигаю стул и встаю: все равно кусок в горло не лезет. Макс удивленно смотрит на меня.

– Мне нужно уйти, – объявляю я друзьям и понимаю, что это действительно то, что мне сейчас необходимо.

Выходя из школы, я вдруг понимаю, что не могу пойти домой. Потому что там она. Белобрысая проблема. Мне придется наблюдать за тем, как папа прыгает вокруг нее, как цирковой пудель. А мама будет сидеть в запертой комнате, потому что привыкла закрываться от проблем, а не решать их. Меня охватывает злость. Если бы она была понапористей и поставила отцу ультиматум, он бы не привел эту девку домой.

Я чувствую движение за своей спиной и резко оборачиваюсь. Макс запыхался, догоняя меня, и шумно дышит. Закатываю глаза и продолжаю идти вперед. Он не отстает, но и, к счастью, ничего не говорит.

– Утренняя милашка – моя сестра, – мой голос звучит на удивление бодрым: видимо, я начинаю привыкать к этой фразе.

Макс не отвечает, и я скашиваю на него глаза. Он выглядит скорее задумчивым, чем удивленным.

– Весело, да? Отец поселил ее в гостевую спальню и сюсюкается с ней, как с маленькой.

Опять же тишина.

– Я собираюсь переехать ее на машине.

– Что?! – голос Макса срывается в крик.

– Просто проверяла, слушаешь ли ты, – улыбаюсь я.

На его лице медленно проявляется неуверенная улыбка.

– Я хотел дать тебе выговориться.

И он прав. Мне становится легче от того, что я говорю об этом вслух. Какая-то часть меня безумно благодарна ему за то, что он вынудил меня признаться в своих проблемах. Я опускаю взгляд и смотрю на то, как в такт движению покачивается рука, повисшая вдоль его тела.

Мне нужно придвинуться лишь на несколько сантиметров, чтобы мои холодные пальцы прикоснулись к его. От неожиданности Макс вздрагивает и удивленно смотрит на меня. Я продолжаю начатое, и его рука уже податливо обхватывает мою.

Это первый раз, когда я позволяю ему хоть какой-то физический контакт с романтическим подтекстом, и это оказывается даже приятно.

Я застаю Милашку на кухне за поеданием обезжиренного йогурта. Она сидит, поджав под себя ноги и уставившись в полупустой пластиковый стаканчик. Мне приходится как-то называть ее у себя в голове, и я решила остановиться на «Милашке». Мой внутренний голос произносит это ядовито-саркастическим тоном, и мне это по душе. Не сестрой же ее называть, в самом деле? Пусть это и реальность, но мой разум отказывается воспринимать ее, как родственницу.

Я усаживаюсь напротив нее, кладу локти на стол и слегка подаюсь вперед. Занимаю позу хозяина ситуации (и квартиры, если уж на то пошло). Она продолжает игнорировать меня, но уже не ест, просто ковыряет чайной ложечкой белую жижу.

– Не ожидала, что ты все еще тут, – безразлично бросаю я.

Милашка наконец обращает на меня внимание: исподлобья осторожно поднимает светлые глаза и молчит. В школе я ее напугала, и эффект все еще держится. Это хорошо.

– Дам тебе еще немного времени, – снисходительно заявляю я. – Я ведь не монстр какой. Объяснишь папе, что твое место не здесь, поблагодаришь за проявленную доброту и…

– Девочки, – на кухню метеором вносится папа и одаряет нас по очереди радостным взглядом, – вы уже дома! Да еще и сидите здесь. Вместе.

Он осторожничает, боится, что я выкину что-нибудь из ряда вон, не спешит оставлять нас наедине. В разговор неожиданно вступает Милашка.

– Мы говорили о вашей потрясающей коллекции кукол! – восторженно произносит она. – Это просто потрясающе. Никогда не видела ничего подобного!

Она была в моей комнате. В моей комнате! Трогала моих кукол! Я собираю их с самого детства. Фарфоровые, тканевые, глиняные, восковые, стеклянные. Каждый дом день рождения папа дарит мне новую. Единственную в своем роде. Уникальную. Если я не досчитаюсь хоть одной…!

– Лена показала тебе своих кукол? – папиному удивлению нет предела. – Ты – молодец.

Он треплет меня по плечу, а я натягиваю на лицо вежливую улыбку. Я не дура, и понимаю, что это провокация. Но она не выведет меня из себя.

– Наверное, очень дорогие? – глядя во все глаза на папу, спрашивает эта маленькая дрянь.

Папа мгновенно мрачнеет. И ежу ясно, что он размышляет над тем, что у него не было возможности купить хоть одну куклу ей, своей другой дочери. Ну нет, так я это не оставлю.

– Это не твое дело, – рычу я и тут же натыкаюсь на свирепый взгляд отца.

– Извинись сейчас же, – ледяным тоном приказывает он.

– Ты что, не понимаешь, – я вскакиваю на ноги, и сжимаю кулаки, – зачем она здесь? Думаешь, ей вдруг понадобилась любовь родного папочки?

Милашка прикрывает рот рукой, а отец пронзает меня яростным взглядом. Но меня это не останавливает.

– Да деньги ей нужны, деньги! Она – охотница до богатства. Ты вообще делал тест на отцовство?

– О, Боже, – пищит эта блондинистая дура, поднимается из-за стола, выдавливает из себя быстрое «извините» и бегом покидает кухню.

Отец с тяжелым вздохом роняет голову на ладони. Я устало приземляюсь обратно на стул и аккуратно дотрагиваюсь до его руки. Он резко дергается и смотрит на меня взглядом, в котором я четко вижу разочарование.

– Квартиру, в которой она жила с матерью, ограбили, – говорит он совершенно пустым голосом. – Одна из причин, почему она здесь – действительно, проблемы с деньгами. Но я не думал, – его слова бьют, как плети, – что я воспитал такого бесчувственного ребенка.

Я слежу за тем, как он медленно шагает к выходу, опустив голову. Наверное, я должна испытывать к нему жалость, но жалости нет. Он покупал мне кукол. Но он не воспитывал меня. Это делали няни и изредка мама.

Если он думал, что я приму эту незнакомку с распростертыми объятиями, он меня совершенно не знает. Я жду, пока он закроет дверь в свой кабинет, и быстро бегу в свою комнату. Мне хочется плакать, но сегодня я не позволяю слезам найти выход. Я хочу сохранить внутри это разъедающее чувство гнева. И я направлю его на Милашку.

Моя рука тянется к мобильному, и мой палец застывает над телефонным номером с пометкой «Краснов». Когда в моей жизни происходит что-то важное, меня все еще тянет поделиться с ним. Дурацкая привычка детства никуда не исчезла. Я нажимаю кнопку блокировки телефона и отталкиваю телефон подальше.