Текст книги "По старой дружбе (СИ)"
Автор книги: Мария Перевязко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)
– Нет-нет. Я бы хотел видеть Сашу. Если можно.
Как будто бы отвечая на мою реплику, из-за спины женщины раздается вопль:
– Мам, кто там?
Женщина будто впадает в ступор и молча таращится на меня. Я слышу быстрые приближающиеся шаги, и в дверном проеме показывается девушка. Она выглядит чуть старше, чем на фото, но это точно она. Такая же красивая и хрупкая.
– Сашка, – выдыхаю я.
Она мне улыбается так, как будто видит впервые.
– Мы знакомы? – спрашивает она, продолжая улыбаться. От ее взгляда, скользящего по моему лицу, меня бросает в дрожь.
– Не узнала? Я…
– Уходите, – громко обрывает меня женщина и захлопывает передо мной дверь.
Я не понимаю, что только что произошло и продолжаю стоять на крыльце. Затем медленно разворачиваюсь и спускаюсь по ступеням. За моей спиной снова открывается дверь, и женщина с веснушками догоняет меня возле калитки. Она успела набросить на себя серую шаль с длинными кисточками.
– Не знаю, почему вы уже против меня, – поддавшись порыву, выпаливаю я, – но я не такой плохой, как вы думаете. Ваша дочь…
– Даниил, помолчи, – говорит она, и теперь уже я ошарашенно на нее смотрю.
– Вы знаете, кто я?
– Конечно, знаю, – ее лоб покрывается глубокими складками, а губы сливаются с цветом кожи. – Это я. Я переписывалась с тобой.
Глава 11. Венера
Смотреть на Краснова жалко. Он борется с собой, но скрыть от меня нервозность у него не выходит. Даже если бы его лицо было невозмутимым, он не спешит выходить из машины, и этим все сказано. Он напуган, растерян и, наверное, в уме прикидывает возможные повороты событий.
Я никогда не ходила на свидания вслепую: мне это было ни к чему. Так что я могу только представить, что Краснов сейчас чувствует. Эльдар все понимает, помнит наш разговор в салоне и без каких-либо возражений выходит из авто. Стараясь отогнать непонятное зудящее чувство где-то в животе, я неуклюже пытаюсь поддержать Краснова. Эти слова даются мне тяжелее, чем я предполагала. Какая-то часть меня не хочет, чтобы он вообще выходил из машины, и беснуется, когда я ее игнорирую.
Краснов посылает мне благодарный взгляд и выходит из машины. Я никогда не видела его таким. Его плечи опущены, а руки болтаются вдоль тела, будто бы он потерял над ними контроль. Девушка по переписке! Я фыркаю, но продолжаю следить за его движениями. Какая глупость! На это же ведутся одни идиоты! Как Краснов мог влипнуть в такое? Он же умница, и идет на красный диплом. Снова слова мамы, не мои.
Знакомства через интернет! Их же придумали для трусов и всяких немощных слюнтяев! Так, пора оставить эти мысли, потому что сейчас меня на куски раздирает любопытство. Краснов подходит к двери и дотрагивается до двери костяшками пальцев. Стука я не слышу, хоть и открыла окно. Интересно, какая она, эта Саша? Меня охватывает непонятное возбуждение, когда я думаю о том, что у них все срастется. Что, если она окажется улыбчивой красоткой-зазнайкой? В каком-то женском журнале я читала, что подобные знакомства, как правило, оказываются пустышкой. Но какой-то процент (какой же, Венерина, вспомни!) все же находит свое счастье. И живут люди вместе десятки лет, заводят детей и… Дверь открывается, и я, не в силах утерпеть, тоже открываю дверь машины, и бесшумно покидаю салон.
Перед Красновым стоит какая-то тетка, которая тут же испуганно прячется за дверь. Сердце уходит в пятки, потому что я молниеносно все понимаю. Это не просто облом, это облом в квадрате. Самая настоящая подстава. Одинокая сорокалетняя домохозяйка решила поиграть в виртуальную любовь с малолетним наивным пареньком. Почему он все еще там стоит? Я никогда не жаловалась на зрение, и видела собственными глаза ее взгляд. Она его узнала. Потому что видела его фото. Потому что посылала ему долбанные сердечки и прочие муси-пуси. Какая же дрянь!
Возвращаюсь в машину и занимаю свое место, хотя кулаки так и чешутся. До чего мерзкими бывают люди! Краснов плетется обратно, повесив голову. Но у калитки эта проклятая рыжая тетка снова липнет к нему. Она что-то говорит, из-за чего Краснов вжимается спиной в калитку. Она продолжает тихо что-то лепетать и заламывать руки. Я хочу покончить с этим дерьмом, и снова открываю дверь. Но спектакль уже окончен. Краснов поворачивается к ней спиной и быстро идет к машине. Старая обманщица провожает его взглядом, стоя у калитки, и на долю секунду наши взгляды пересекаются.
Краснов залезает в машину и молча сверлит глазами спинку сиденья перед собой.
– Старая сука! – в сердцах говорю я.
Он поворачивает ко мне затуманенный взгляд. Его лицо белое, как полотно.
– Ее дочь, – бормочет он.
– Чего?!
– Сашка – ее дочь. Она использовала ее фото. Она… замужем.
– Дочь? Выражайся яснее!
– Нет, не дочь. Она… Ей было одиноко.
Он вдруг издает сдавленный смешок, и его глаза светятся от внезапно появившегося безумного веселья.
– Непростые… – он снова глупо хихикает, – непростые отношения с мужем.
– Жди здесь, – коротко бросаю я, распахиваю дверь, оставляю ее открытой и быстрым шагом, практически бегом, несусь в этот чертов зеленый сарай.
Всё. Больше я сдерживаться не намерена. Да, Краснов – больной придурок, если купился на этот спектакль, но эта рыжая баба… нет… не останется безнаказанной. Никто не смеет унижать моих друзей у меня на глазах!
Я барабаню в дверь и дергаю за ручку. Не поддается. Зато кто-то с той стороны подходит, раздается звук отодвигаемой щеколды, и я вижу просвет. Засовываю ногу в щель и открываю дверь сильнее. Передо мной стоит девчонка, моя ровесница или чуть старше. Дочь. Худая. Слишком бледная кожа. Красивые ноги.
– Где мать? – холодно интересуюсь я.
– Кто вы?
Я не отвечаю на вопрос, огибаю ее и захожу в дом без приглашения. Преодолеваю крошечную прихожую, заглядываю на кухню. Там пусто.
– Что вам нужно?! – дочь бежит за мной и не слишком грациозно пытается преградить мне дорогу.
Справа вижу деревянную светлую лестницу и несусь к ней. Надеюсь, мои острые каблуки оставят на ней хорошенькие вмятины.
– Остановитесь немедленно! Что вы себе позволяете?! – разоряется девчонка, снова пытаясь меня догнать.
Не выйдет, крошка, я слишком разгневана. Ярость просто переполняет меня. Я отыграюсь на этой рыжей за все, что мне пришлось пережить. Она ответит и за мою утраченную дружбу с Красновым, и за родителей, пытающихся упечь меня в монастырь, и за парней-идиотов, липнущих ко мне.
Я врываюсь в первую попавшуюся комнату и оказываюсь близка к своей цели. Рыжая дура лежит на кровати, укрывшись старческой шерстяной шалью. За мной в комнату вваливается эта Саша с фото, на которые пускал слюни Краснов.
При виде меня тетка округляет глаза и спускает ноги с кровати.
– Мама! – кричит дочь.
– Выйди, – приказывает ей рыжая, и по ее голосу понятно, что она тут во всю предавалась жалости к самой себе.
Саша задерживается на пороге, но рыжая посылает ей командирский взгляд, и та покидает комнату. Уверена, она караулит возле двери, но это даже к лучшему. Пусть послушает, что творит в свободное время ее любимая мамочка!
– Что вы хотите услышать? – спрашивает тетка угрюмо.
– О, я пришла не слушать! Я пришла сказать, что ты – подлая аморальная старая сучка!
Она медленно поднимается с кровати и, видимо, готовится к тому, что я начну распускать руки. Ее глаза вылезают из орбит. Неужели она думала, что я пришла слушать ее жалкие оправдания?!
– Я…
– Заткнись. Ты обидела дорогого мне человека, поигралась с его чувствами и довольна? Я должна купиться на твои лживые слезы? Где твой муженек? Он знает о том, какая ты дрянь?
– Пожалуйста…
– Я сказала, закрой рот и слушай. Твоему браку настал конец. Я сделаю все, чтобы твой муж узнал о тебе всё. Такие, как ты, старые деревенские кошелки, сидят в своих ветхих сараях и ждут конца в одиночестве. Потому что никто не любит лжецов! Слышала меня? Никто не любит престарелых лицемерных обманщиц!
По ее щекам градом стекают слезы, что приносит мне небывалое удовольствие. Она смотрит на меня во все глаза и что-то беззвучно бормочет. Хорошо бы, конечно, вмазать по ее мокрой страдальческой физиономии, но я не хочу марать руки.
Я разворачиваюсь, делаю несколько шагов и берусь за дверную ручку.
– Использовать фотки дочери – хороший ход, – ледяным тоном добавляю я. – Молодец.
Я открываю дверь и тут же натыкаюсь на Краснова. Дочь этой дуры сидит на полу на корточках, прижавшись спиной к стене, и не шевелится. Ее стеклянный взгляд направлен в сторону лестницы.
– Хорошо провели время? – весело спрашиваю я у них обоих. – Ладно. Нам пора.
Мы с Красновым спускаемся по лестнице, и на этот раз мне не приходится его тащить. Он опережает мне на две ступеньки.
– Я же просила ждать меня в машине, – говорю я его спине.
Он только качает головой.
Мы быстро вываливаемся из дома, словно мы какие-то воры, и хозяева вот-вот догонят нас с ружьями наперевес. Хотя мы оба прекрасно знаем, что никто за нами гнаться не будет.
Ступени крыльца трещат под нашим весом.
– Как много ты слышал? – спрашиваю я для того, чтобы убедиться, что Краснов в состоянии говорить.
– Я пошел прямо за тобой, – отвечает он: его голос на удивление спокойный.
Значит, он слышал всё. Но это ничего не меняет. Я была в ярости, и вряд ли Краснов будет анализировать мою гневную речь. Он даже не вспомнит о том, что я за глаза назвала его «дорогим мне человеком». Что только люди не говорят под влиянием удушающей злости.
Уже у калитки мы видим, что на месте нашего БМВ стоит совершенно другая машина цвета металлик. С водительского сиденья вылезает крупный высокий мужчина в очках, запирает свое авто и движется в нашу сторону.
– А вот и муженек! – шепотом говорю я, Краснов зачем-то цепляется за мой локоть.
Мы сталкиваемся с ним на тропинке перед калиткой. Мужчина замечает нас только сейчас и непонимающе сводит брови. От ярости во мне остались одни угли, но их всегда можно разжечь заново. По крайней мере, мне так кажется.
– Кто вы? – интересуется мужчина и бросает короткий взгляд на часы.
– Ваша жена… – начинаю я воркующим голоском: я обещала ей, что муж все узнает, и всего лишь сдерживаю обещание. Тем более, Вселенная, как мы все видим, на моей стороне.
– …впустила нас, – встревает Краснов и солнечно улыбается главе этого, с позволения сказать, семейства.
– О, – равнодушно изрекает мужчина.
– Мы чистили ковер, – продолжает бессмысленную болтовню Краснов. – Наши пылесосы – просто чудо. Вашей жене понравилось!
– О.
Меня забавляет эта ситуация. Около пяти секунд Краснов продолжает посылать дружелюбные флюиды этому мужику, затем пропускает его вперед. Мужчина не улыбается, молча кивает головой и идет к калитке.
– У них нет ковров, – сдерживая смех, говорю я, пока мы идем к нашему БМВ: Эльдар припарковался чуть дальше, видимо, чтобы освободить место хозяину дома.
– Что?
– В их доме нет ни одного ковра!
– Да не может быть, – серьезно отзывается Краснов. – На пороге точно лежал один.
– А где тогда наш хваленый пылесос? – фыркая от подбирающегося смеха, любопытствую я.
Мы замираем по разные стороны от БМВ и обмениваемся взглядами. Через секунду мы уже хохочем во все горло. Эльдар встречает наши развеселые физиономии робкой улыбкой. Наверное, все это выглядит немного неестественно. Думает ли он, что мы спятили? В прочем, неважно.
– Куда едем? – спрашивает он, когда наш смех наконец-то затихает.
– Я хочу выпить, – выдает Краснов.
Странно такое слышать от него, но, на самом деле, это не такая уж и плохая идея.
– Мы едем домой, – говорю я и перевожу взгляд на Краснова. – Знаю место, которое придется тебе по вкусу.
Дорога обратно кажется намного короче. В салоне мы почти не разговариваем, и Эльдар включает радио джаз. Веселья больше нет, и я только теперь чувствую, что совершенно выбита из сил. Лицо Краснова сосредоточено на окне, и я вижу только очертания его щеки. Уверена, он прокручивает в голове последние события и мучает себя мыслями. Он всегда был таким. Винил во всем себя, паниковал, когда терял контроль над ситуацией. Думаю, сейчас ему совсем не сладко, но я и так уже многое сделала для него.
Откинувшись на сиденье и прикрыв глаза, я вспоминаю счастливые моменты детства и засыпаю почти сразу же под завывания трубы.
Возвращаюсь в реальность от того, что кто-то бесцеремонно трясет меня за плечо. Передо мной лицо Краснова, и я вздрагиваю от неожиданности. Воспоминания мигом возвращаются ко мне, мир обретает четкость.
– Мы въезжаем в город, – говорит Краснов.
Я почти уверена, что он передумал насчет выпивки и захочет пойти домой, чтобы закрыться в своей комнате, как отшельник, и уткнуться в очередную книгу.
– Где это место, о котором ты говорила?
Удивительно, что с человеком делает разбитое сердце.
– Эльдар, будь добр, сверни сейчас направо, к бару «Отчаянье», – прошу я.
– Хорошее название, – замечает Краснов не без сарказма.
– Хозяин заведения – какой-то родственник Эльки. Будь моим гостем, и вино польется рекой.
– Я этого не слышал, – вставляет Эльдар и притормаживает возле бара.
– Спасибо, – говорю я ему и мило улыбаюсь.
Краснов тоже его сердечно благодарит, и мы покидает авто.
Внутри тепло, и яркий синий свет на мгновение нас ослепляет. Здесь все в сине-фиолетовых тонах: барные стулья на длинных металлических ножках, столы, диваны для вип-посетителей. С двух сторон от танцпола располагаются две винтовые бордовые лестницы, которые кажутся темно-фиолетовыми из-за синего света. Хозяин заведения представляет себе Отчаянье именно так. И в чем-то я с ним солидарна.
Несмотря на отталкивающее название, здесь всегда много народу. А сегодня, вечером воскресенья, люди отжигают, как могут, перед началом трудовой недели. Даже возле гардеробной, где мы ненадолго останавливаемся, стягивая верхнюю одежду, полно людей. Краснов недоверчиво озирается по сторонам и смущенно улыбается.
Мы движемся вдоль танцующей толпы к барным стульям и вдыхаем ароматы пота, цветочного женского дезодоранта и разгоряченной кожи. Краснов морщится. По всей видимости, так на него действует оглушающая электронная музыка. Мне это нравится. Когда-нибудь этот тихоня должен был сорваться с катушек, и я рада, что присутствую при этом историческом моменте. В толпе среди танцующих я замечаю Эльку, но быстро загораживаюсь меню. Мне не хочется сейчас общаться с кем-то из друзей. Они все испортят.
Краснов показывает бармену бумажный браслетик, который каждому из нас нацепил на входе мой знакомый охранник, и заказывает виски. Я требую сделать мне любой цветной коктейль с зонтиком. Когда напитки приносят, Краснов осушает свой стакан и просит повторить. Второй напиток он берет в руку и тянет меня в сторону. Я едва успеваю подхватить с барной стойки свой коктейль. Краснов поднимается по лестнице, взмахивая платиновой кредиткой, как волшебной палочкой, и мы оказываемся в уединенной комнатке с большим фиолетовым диваном посередине. Здесь я еще не была. И слава Богу.
Краснов ставит свой напиток на миниатюрный стеклянный столик перед диваном и садится. Я вдруг вспоминаю, как он меня поцеловал, и кровь приливает к моим щекам. Зачем он привел меня сюда?
Я сажусь с другой стороны дивана, тоже отставив бокал в сторону. Складываю руки на коленях и мельком поглядываю на Краснова. У него задумчивый вид, несколько раз он проводит большим пальцем по подбородку и поворачивает голову ко мне.
– Я хотел поблагодарить тебя, – говорит он приглушенным голосом, здесь музыки почти не слышно, отличная звукоизоляция. – Не ожидал от тебя помощи.
Это меня задевает. Людей так не благодарят. Он будто бы сказал: «Ты оказалась не такой стервой, как я думал. Удивительно!».
– Я хотел сказать, что сегодня вспомнил, как весело нам было в детстве, понимаешь? Я скучал по этому.
Кажется, здесь здорово сквозит, потому что по моей шее пробегают мурашки.
– Как будто с тех пор… – он морщит лоб, пытаясь подобрать слова.
– Как будто ничего не поменялось, – подсказываю я.
Да, я тоже это почувствовала. Пусть это и было не самое увлекательное приключение, с ним мне было спокойно и комфортно. И поорать на эту тетку тоже было здорово.
– Точно, – кивает Краснов. – Но уже все не так. Черт возьми, Лен, я так злился на тебя!
Он называет меня по имени, и это совершенно выбивает меня из колеи. Я не готова к беседам по душам. Мой бокал с коктейлем все еще полон почти до краев!
– Но ты так вопила на эту бедную женщину. И ты сказала ей, что я тебе дорог.
Зараза! Все-таки запомнил.
– Я не знаю… Ты частенько устраиваешь скандалы на ровном месте, но в этот раз ты сделала это из-за меня. Ради меня…
По моему телу разливается тепло, и, я уверена, это не из-за коктейля. У меня такое ощущение, будто все это время я складывала огромный пазл, и последний фрагмент вот-вот встанет на место, и тогда картина наконец станет правильной, завершенной. И так могло бы быть. Если бы не последняя фраза Краснова:
– Я думаю, что смог бы тебя простить.
– Простить? – ошарашенно переспрашиваю я. – Ты мог бы меня простить? Краснов, это я должна тебя прощать! Это ты решил покончить с нашей дружбой, даже не поговорив со мной! Это ты игнорировал мои звонки. Ты даже не ответил на письмо. Я писала тебе чертово письмо!
– Я не хотел слушать твои извинения! – рявкает Краснов, хватается за стакан, но передумывает и отдергивает руку. – Ненавижу, когда меня жалеют! Если уж ты приняла решение, могла бы сказать мне все в лицо!
– О чем ты говоришь?!
– Ты прекрасно знаешь, о чем! Но правда, зачем объясняться со мной, если можно переметнуться к избалованным деткам из соседних домов?! В конце концов, ты перестала звонить и выбрала их!
– Ах вот, в чем дело, – мой голос звучит зловеще, – может, мне надо было еще поползать на коленях перед господином Красновым, чтобы он снизошел до дружбы со мной? Ты эгоист, Краснов.
Я делаю вдох, глядя на то, как он тянется к стакану, и меня окончательно прорывает:
– А знаешь, что… Чтобы не было недопонимания: я поехала с тобой сегодня, чтобы ты наконец разобрался со своей якобы «девушкой», и мне не пришлось бы больше играть роль твоей фальшивой возлюбленной. Потому что для меня это противно, меня тошнит от твоих прикосновений. И, знаешь, я рада, что все так вышло! Я про твою виртуальную любовь. Ты – конченный придурок, если думал, что из этого что-то может получиться!
Он замирает со стаканом в руке, и его губы плотно сжимаются. Он смотрит на меня звериным хищным взглядом и ничего не говорит. Я пытаюсь отдышаться. Все мое тело пульсирует изнутри. В носу щекочет, но я не могу себе позволить расплакаться перед ним. Поэтому я резко встаю и торопливо покидаю это паршивое место.
Когда я спускаюсь по лестнице к танцполу, перед глазами пляшут разноцветные точки, и становится нечем дышать. Ко всему прочему, закладывает уши, и музыка уходит на второй план. Я цепляюсь за перила и отчаянно хватаю ртом воздух. Мне становится жутко от мысли, что из-за Краснова я грохнусь в обморок. Внезапно кто-то мягко берет меня под локоть и помогает спуститься вниз. Затем накидывает мне что-то на плечи и выводит на улицу. Я позволяю слезам прорваться наружу.
Глава 12. Краснов
Хотел бы я сейчас оказаться на своем мотоцикле. Сидя в этом вип-зале для богатых неверных бизнесменов на диване, который, не сомневаюсь, повидал многое (хоть от него и исходит еле различимый запах чистящего средства), я представляю, как чудесно было бы оказаться сейчас где-нибудь на пустой дороге и не думать ни о чем. Абстрагироваться от всего на свете – вот, что мне необходимо в данную минуту.
Обычно взрослые используют для этого алкоголь, но мой стакан уже пуст. И, кроме шума в ушах, ничего не происходит. Мысли по-прежнему мельтешат в голове, и я прикладываю немало сил, чтобы отгонять их, как насекомых вымышленной мухобойкой.
Осматриваюсь по сторонам в поисках какой-нибудь книги. Погрузиться с головой в какую-нибудь другую историю тоже было бы выходом, только вот в таких местах никто не читает книг. Так что мне ничего не остается, кроме как покинуть эту вульгарную комнату, пересечь зал с танцующими людьми и выйти на улицу. Да, свежий воздух, определенно, привел бы меня в чувство.
Как только открываю дверь, громкая музыка беспощадно бьет по ушам. Венерина почему-то решила, что это место придется мне по вкусу. Что ж, в очередной раз убеждаюсь, что она совершенно меня не знает. Трясу головой, чтобы отогнать воспоминания о сегодняшнем дне. Все-таки расслабился и не смог удержать вереницу мрачных мыслей. Она взбесилась, услышав правду. Она не способна взять ответственность за то, что натворила, и это говорит лишь о ее глупости. Мне становится тошно от мысли, что десять минут назад мы с Леной Венериной почти что снова стали друзьями. Как я мог допустить такую возможность? Как я мог надеяться на это?..
Оказывается, алкоголь все-таки действует, но совсем не так, как мне бы хотелось. Ступени под ногами слегка дрожат, а промежутки между ними кажутся больше, чем есть на самом деле. Поэтому, каждый следующий шаг дается мне с трудом. На последней ступени я поскальзываюсь (на нее кто-то что-то разлил) и взмахиваю руками, стараясь удержать равновесие. Это не помогает, но меня удерживает за плечо какой-то человек. Я узнаю его. Именно ему я заплатил, чтобы он пропустил нас с Венериной наверх. Ему около двадцати пяти, и он напялил дурацкую кожаную жилетку прямо на голый торс. Он награждает меня улыбкой, говорящей: «Мне весело, а тебе?» и хлопает меня по спине.
Киваю ему и шагаю в толчею трясущихся под музыку тел. Кто-то задевает меня локтем. Какая-то девчонка в розовым миниатюрном платье с восторженным воплем пытается вовлечь меня в танец, но я поднимаю ладони вверх и протискиваюсь дальше. До гардероба остается несколько метров, осталось лишь обогнуть целующуюся парочку, но кто-то сзади кладет руки на мои плечи. Я раздраженно поворачиваюсь и натыкаюсь на взгляд Эльвиры. Ее лоб блестит от пота, зрачки расширены, а волосы торчат в разные стороны.
– Ты как здесь? – она наклоняется ближе к моему уху.
– Никак. Уже ухожу.
– Почему? – с искренним удивлением спрашивает она, как будто это лучшее место на планете.
Я мог бы сказать, что все это не для меня. Или что завтра понедельник, а я еще не сделал домашку. Или что мне срочно нужно домой. Но я говорю то, что подсказывает мне мой организм.
– Страшно хочу есть.
– Не проблема!
Она наконец-то убирает руки с моих плеч, хватает меня за край рубашки и тащит куда-то в сторону. Я рад, что не приходится снова пробираться сквозь шумную толпу, мы обходим всех этих людей по периметру, где так темно, что видны только очертания предметов. Затем перед нами вдруг вырастает проем в полу, и я понимаю, что это еще одна лестница, ведущая вниз. Эльвира выпускает из рук мою рубашку и спускается по ступеням, придерживаясь за металлические перила.
Внизу все совершенно иначе. Теплый свет, медленная негромкая музыка, масса столиков с удобными мягкими креслами по бокам, а главное – запах еды. У меня тут же начинает урчать в животе. Эльвира указывает головой на крайний столик и подходит к человеку в белоснежной отглаженной рубашке. Пока она делает заказ, я осматриваюсь. Если бы я знал об этом месте, я бы не отвалил кучу денег за ту дурацкую комнату.
– Как тебе в отчаянье?
Эльвира вешает сумочку на спинку кресла и усаживается, положив ногу на ногу. Мне требуется некоторое время, чтобы вспомнить, что Отчаянье – это название бара, и вопрос никак не связан с выражением моего лица.
– Н-нормально. Будет еще лучше, когда я поем.
– Вы с Венерой разминулись? – она продолжает пялиться на меня, что вызывает во мне бурю не самых приятных эмоций. – Не грузись. С ней такое бывает. Она скоро догадается, где ты, и придет.
– Не придет.
– О, – она на секунду опускает глаза, – понятно. Хочешь выпить?
– Уже выпил. Алкоголь здорово переоценивают.
Эльвира смеется, запрокинув голову, будто бы я рассказал анекдот.
– Недостаточно выпил, – заключает она. – Сейчас исправим.
Я не протестую. Кресла такие мягкие и удобные, что мне совершенно не хочется вставать, хоть мочевой пузырь и намекает на то, что пора бы. И домой тоже не хочется. Так я начну думать, а мне нужно убрать из головы все надоедливые мысли. На мотоцикл в таком виде тоже не сядешь… Компания Эльвиры мне, честно сказать, не по душе, но это лучше, чем ничего. Да и, по какой-то причине, она, кажется, ко мне добра.
Официант в белой рубашке приносит еду, и я набрасываюсь на гигантский бургер с не свойственным мне неистовством. Эльвира тихонько хихикает и обменивается многозначительным взглядом с парнем, принесшим еду, но я это игнорирую. Кажется, я не ел ничего вкуснее этого бургера.
После того как я доедаю последний кусочек и облизываю пальцы, Эльвира посылает мне ослепительную улыбку и сообщает, что отправляется в туалет. Я напрашиваюсь с ней, как будто мы неразлучные подружки. К счастью, туалеты здесь раздельные, и в мужском нет никакой очереди.
Я возвращаюсь к нашему столику раньше нее и обнаруживаю на красной скатерти целую батарею из одинаковых рюмочек с прозрачной жидкостью внутри. Эльвира появляется спустя пять минут и улыбается, глядя на выпивку.
Отмечаю, что она причесала волосы и подкрасила губы. Она пододвигает ко мне одну рюмочку и приподнимает брови.
– А ты?
– Сначала догони меня, – мурлычет она и откидывается на спинку кресла.
Ее смешит мою скривившееся лицо, и она тут же толкает в мою сторону следующую рюмку. Я не против. Совсем нет. Мне даже весело. Почему я раньше так не веселился?
– Так, значит, вы расстались, толком и не начав встречаться?
Мое горло горит, а глаза немного слезятся от горькой обжигающей жидкости.
– Можно и так сказать.
Мне хочется рассказать ей все о Венериной, включая нашу сегодняшнюю поездку, но она – не тот человек. Она – посредник. Заинтересованное лицо. Но лицо симпатичное.
– А ты, кажется, с Алексеем, – меняю тему, и на переносице Эльвиры мигом появляется складка.
– Он думает, что да.
– А что думаешь ты?
Я тянусь к следующей рюмке, не дожидаясь ее приглашающего жеста.
– Я думаю, что мне нравится другой.
– Вот как? – с воодушевлением переспрашиваю я с рюмкой у рта.
– Да, – говорит она, – это мое проклятие.
Разговор снова возвращается к Венериной. Она играет нечестно, спрашивает меня о ней в тот момент, когда я запрокидываю голову и вливаю в себя содержимое рюмки.
– Тебе ли не знать, – хрипло говорю я и прижимаю кулак ко рту на несколько секунд, – что мы друг другу никто. Сегодня что-то произошло, и я думал… Зачем мы говорим об этом?
Эльвира внимательно смотрит на меня и подается вперед:
– Что ты думал?
– Я думал, что мы сближаемся. Знаешь, как будто все прошлое стерлось, итс… ист… истончилось. А что мы вообще пьем? Это водка?
Эльвира не отвечает. Смотрит куда-то сквозь меня и некоторое время молчит. Затем бормочет, как будто меня здесь нет:
– Я все сделала правильно, – осознанность в ее глазах возвращается. – Она выберет кого угодно, только не тебя. Она – Венера. Но, в отличие от планеты, она холодная, как лед.
– Не понимаю, о чем ты говоришь. А у тебя красивые волосы.
Она улыбается мне и поднимается на ноги.
– Нужно отвести тебя домой.
– Я не хочу домой! Сядь. Сядь обратно.
– Ты правда этого хочешь? – или здесь что-то с освещением, или ее глаза действительно блестят.
Получается. Мысли больше не мельтешат. Их больше не тысячи, и они не жужжат в голове, как пчелы. Осталась всего одна мысль. И она об этой девушке с русыми волосами до плеч и блестящими глазами. Все-таки алкоголь иногда здорово выручает!
– Да.
