Текст книги "Заклятые подруги"

Автор книги: Мария Мусина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

Глава 12

Явившись на Петровку, Воротов застал Кудряшова в состоянии задумчивости. Опер писал служебную записку, черпая вдохновение в ясных далях за окном. Заглянув через плечо друга, Игорь прочел: «Алел закат. Все было кончено. Они сами перегрызлись, как скорпионы в банке. Совесть моя чиста…»

Воротов молча вытянул из-под руки Кудряшова листок бумаги.

– Сильно вчера по голове били?

– Отдай, – непримиримо сказал Слава, – мне через десять минут начальству сдаваться.

Воротов положил ладонь на Славкин лоб.

– За меня объяснительные всегда Валька Тихомиров писал. Но он погиб месяц назад, – грустно сообщил Кудряшов.

Воротов примостился у компьютера и, часто заглядывал в кудряшовское творение, принялся составлять разумное объяснение вчерашних безумств майора милиции.

– Как же ты, дорогой, оперативные дела ведешь? – хмыкнул Игорь, дойдя до очередного кудряшовского перла.

– Так и веду, – понуро сознался Слава, – иногда удается сдерживать себя. Сегодня же силы положительно покинули меня.

– Ордер на арест подписан. Надеюсь, спецназ вызывать не придется?

– Думаю, справимся, – тяжело вздохнул Кудряшов.

– Готово. – Игорь продемонстрировал выведенный на принтере листок с текстом. – Дуй к начальству.

Кудряшов еще раз удрученно вздохнул, не глядя, подмахнул составленный Воротовым рапорт и скрылся за дверью.

«Только полные идиоты, – подумал Игорь, – никак не могут понять, что вовсе не обязательно лупцевать до потери почек, чтобы услышать признательные показания. Чтобы сподвигнуть человека говорить правду, не нужно быть семи пядей во лбу. Гораздо сложнее заставить его делать то, что не имеет никакого смысла. Но некоторым и это удается».

Когда вернулся Кудряшов, по-мазохистски бодренький после полученной от начальства нахлобучки, Воротов уже сосредоточенно перебирал возможные варианты первого допроса убийцы.

Задержание же, как и предполагалось, прошло без осложнений.

Вопрос: При задержании у вас нашли прибор индивидуальной защиты типа электрошок. С помощью этого прибора вы привели Алевтину Коляду в беспомощное состояние, а затем вытолкнули тело из окна?

Ответ: Да. Это тот самый электрошок.

Вопрос: В ночь с 19 на 20 мая сего года вы впервые применили этот прибор?

Ответ: А что было 19 мая? Ах да… Да, впервые. Я пришла к Алевтине и убила ее.

Вопрос: Где вы находились 3 мая около 21 часа?

Ответ: Не помню.

Вопрос: Где вы находились 7 мая около 23 часов?

Ответ: Не помню.

Вопрос: 12 мая около 23 часов вас видели в районе метро «Кожуховская». Что вы там делали?

Ответ: Не помню. Гуляла, наверное.

Вопрос: Что вы делали 17 мая около 21 часа в районе Сокольников?

Ответ: Не помню.

Вопрос: Следствие располагает сведениями о том, что имеющийся у вас прибор типа электрошок вы применяли до 19 мая, то есть до убийства Алевтины Коляды. Признаете ли вы это?

Ответ: Нет, не признаю.

Вопрос: После убийства Коляды вы еще раз побывали в ее квартире. Зачем?

Ответ: Чтобы окончательно уничтожить присутствие на земле этой ведьмы. До этого я только сожгла ее туфлю. Туфля свалилась с ноги Алевтины, когда я тащила ведьму к окну. Сожгла. Пепел развеяла по ветру. Но мне не давали покоя ее кольца. В них была ведьмина сила. Я знаю. Я вернулась в квартиру Коляды, чтобы их забрать. Открыла дверь ключом, который у меня был. Стала искать кольца. Я примерно знала, где они могут лежать. И тут: «Руки вверх». Оборачиваюсь. Стоит человек. Без оружия. Электрошок был у меня с собой… Человек упал. Я хотела и его выкинуть из окна. Но он уже не дышал. Я не стала с ним возиться. Забрала кольца Коляды. Поехала в лес. Разожгла костер. Кинула их в огонь. Огонь их уничтожил. Когда костер догорел, я проверила золу.

Вопрос: Действовали ли вы, убивая Алевтину Коляду, в состоянии аффекта или все было спланировано заранее?

Ответ: Заранее спланировано.

Вопрос: Какую цель вы преследовали, решившись убить Алевтину Коляду?

Ответ: Они все меня за простушку считали. Вот я им и доказала. Моей целью было освободиться от Алевтины, от ее влияния на мою судьбу.

Вопрос: В чем заключалась ваша зависимость от убитой?

Ответ: Она лишила меня способности самостоятельно ориентироваться в людях, в обстоятельствах, в проблемах моей личной жизни.

Вопрос: Как развивались ваши взаимоотношения с убитой?

Ответ: Сначала мне казалось, что Алевтина Коляда мне сочувствует. Я полностью доверяла ей. Она знала обо мне абсолютно все. Потом я поняла, что она использует это знание против меня. Она так поступала всегда. На первых порах влезала в доверие, а потом люди становились ее рабами.

Вопрос: Вы пытались пустить следствие по ложному следу. Надеялись на безнаказанность?

Ответ: Я боялась Юру, любовника Коляды. Он не стал бы долго разбираться.

Вопрос: Вы хотели убить Верещагину чужими руками?

Ответ: Я хотела избавиться от них двоих. Они обе испортили мою жизнь.

Вопрос: Почему вы начали именно с убийства Коляды?

Ответ: Это было легче сделать, потому что Алевтина не боялась меня, а Верещагина не пустила бы меня в квартиру, она бы сразу же заподозрила неладное. Но главное, если бы я убила сначала Верещагину, мне бы уже точно пришлось самой убивать Коляду. Я думала, что Юра расправится с Ларисой, если узнает, что это она виновата в смерти Алевтины.

Вопрос: Что послужило непосредственным толчком к совершению вами преступления?

Ответ: Рано или поздно нужно было на это решиться. Я не могла больше терпеть.

Вопрос: Расскажите, как вы совершили убийство.

Ответ: У меня были ключи от квартиры Коляды. Было уже за полночь, когда я открыла дверь и тут же наткнулась на Алевтину. Она стояла в прихожей, как будто ждала моего прихода. Я ей сказала, что мне нужна ее помощь. Коляда страшно обрадовалась. Она считала, что я приползла на коленях, что я сдалась. Коляда стала издеваться надо мной, обзывала меня неблагодарной сопливой девчонкой, которая оторвала ношу не по себе. Я нездорова. Мне нужно отдохнуть. Я хочу пригласить адвоката.

Когда подследственную увели, Кудряшов мрачно предрек:

– Вот посмотришь, явится адвокат, и она вообще ото всего откажется. И от Алевтины, и от Агольцова. Не дура. Не признает своих «тренировок» с электрошоком – и все тут. А у нас только по одному эпизоду свидетель есть. И то слабенький. Опознание проведем, а он до суда все забудет. И что мы ей предъявим? Нитку от ее кофты, которая за подоконник в квартире Коляды зацепилась? Ну она и скажет: да, вообще-то я не раз посещала Алевтину Григорьевну Коляду. И к окошку подходила. Возможно, и цеплялась тогда за что-то. А так – ни Боже мой – никого не убивала. А электрошок – так это для самообороны. Боюсь, дескать, вечером по городу ходить, сами знаете, какая криминальная обстановка в стране.

Воротов угрюмо молчал.

– Хотя ясно же: она заранее с электрошоком-то репетировала, – продолжал сокрушаться Слава. – Решилась уже, но боялась: в случае неудачи ни Алевтина, ни Юра Агольцов ей бы не простили таких штучек-дрючек. Наверняка надо было действовать. Вот она и проверяла – получится ли? Ну и стерва! А сейчас просто красуется перед нами. Поэтому и в убийстве Коляды созналась. Хочется ей выглядеть великой мстительницей. А потом, как до сидения-то в тюрьме дело дойдет, – в отказ пойдет, как пить дать пойдет. Но мне все равно баб жалко, – сказал Кудряшов с чувством. – Боже мой, как же мне иногда становится жалко баб! Как бродячих собак, честное слово. Такие они, бедолаги, жалостные, не нужные никому, голодные. Валяются на холодной мостовой, греются кое-как. Глазенки таращат тоскливые свои. Все их шпыняют, гонят отовсюду. Ничего-то от них самих не зависит. Кого подберут, той, считай, подфартило. А остальные так бесхозными и сгинут. Каждую хочется накормить, помыть и приголубить.

– Если, конечно, они еще не одичали и в стаи не сбились, – мрачно заметил Игорь. – Тогда ты им на фиг не нужен с твоими сантиментами, они сами кого хочешь загрызут.

– Ты известный женоненавистник, да, – оскорбился Слава. – Но вот беда, как сказала бы моя бабушка, бодливой корове Бог рогов не дает.

Воротов никак на критику не отреагировал.

– Может быть, и вправду Алевтина предчувствовала что-то, – сказал ни с того ни с сего, – потому и Долгова позвала в тот день в восемь утра. Позвонила накануне – за два дня, заметь: «Я уезжаю послезавтра в десять, приезжай, проводишь». Долгов говорил нам, но мы ему не поверили. Тому, кто правду говорит, – не верим, тому, кто врет, – верим. Почему так? Вот ты скажи, почему мы решили, что Долгов врет? Какие у нас были для этого основания?

– А еще говорят, – рассуждал о своем Кудряшов, – что в наше время все решают деньги.

– Компьютер и дискеты с информацией, – говорил Воротов, – Коляда отдала Юре. Наверное, в тот же день, когда позвала Долгова «проводить». Или их все-таки забрала убийца? Скорее Юре отдала. Значит, все же чувствовала. Почему ничего не сделала? Не могла? Была так уверена в себе? Алевтина отдала архив Ларисе, компьютерные записи – Юре и позвала Долгова. Действительно боялась, что ее тело долго не найдут? Но способа убийства предположить не могла? Убивать, Слава, люди способны из-за любви. Умирать же за любовь и сегодня почему-то никто не желает. Ты, Слава, просто вознесся на недосягаемую для простого народа высоту. Тебе бы «на земле» поработать, в районном где-нибудь отделении милиции. Там каждый день поножовщина с летальным. И все на почве семейных разборок, из-за того, что жили-были, а потом разлюбили. Или полюбили не того. Или не смогли вовремя расстаться.

– Вот-вот, – не обращая внимания на воротовское ерничанье, кивнул Слава, – чтобы расстаться. Ведь Коляда приезжала к Виталию Александровичу, просила составить астрологические карты нескольких людей, проанализировать, что будет, если эти люди соберутся вместе. Что будет, если несчастные бабы вместе соберутся? Кудряшова это обстоятельство вроде заинтересовывает. Но он делится своими соображениями с материалистом Воротовым. Материалист Воротов отмахивается. Плевать ему на изломанные судьбы женщин. Коляда передала архив Ларисе. Да, она чувствовала свою смерть, чувствовала. У ведьм считается, что нужно кому-то передать «дела», иначе душа ведьмы будет скитаться по земле неприкаянной. Коляда была уверена, что Лариса не заглянет в архив, если, конечно, не случится чего-то экстраординарного. И это экстраординарное случилось. А ведь все было для того только и затеяно, чтобы расстаться. Просто – расстаться. Нет, ты подумай, Ворот, как странно устроен мир! Зачем люди соединяют свои судьбы? Что их так крепко держит вместе?

– Я так понимаю, юным натуралистам пора проведать своих питомцев.

– Спасибо, что напомнил, – поднялся Кудряшов и картинно тряхнул прической.

– Разложившийся элемент, – вслед крикнул Воротов.

Добравшись до своей квартиры, Лариса долго плескалась в ванной, потом приняла снотворное и легла спать. Не было ни одного человека на свете, с которым она хотела бы поделиться пережитым.

Утром Лариса, не открывая глаз, дотянулась до пузырька с таблетками, наугад сыпанула в ладонь, проглотила, не запивая, и снова отключилась.

Ее разбудил требовательный звонок. Шатаясь от слабости, Лариса добрела до прихожей и распахнула дверь.

– Что ты принимала? – мгновенно оценив обстановку, спросил Кудряшов.

Лариса молча повернулась и, задевая углы, поплелась в спальню. Свернулась калачиком на кровати, пытаясь догнать уходящий сон.

– Что ты принимала? – встряхнул ее за плечи Слава.

– Все нормально, – едва прошептала Лариса.

Кудряшов изучил пузырек с лекарством. Заглянул под закрытые Ларисины веки. Пощупал пульс. И отправился варить кофе. Затем он отволок Ларису под душ, не обращая внимания на истошные крики, вывернул на полную катушку кран с холодной водой. Насухо вытер, обмотал простыней тело, пытающееся оказать сопротивление, и, слегка подталкивая, направил на кухню.

В продолжение всех процедур Лариса ругалась, как старый боцман, и это свидетельствовало о том, что она все еще не пришла в себя. Но мало-помалу брань стихала. В какой-то момент Лариса даже замолчала на секунду. Тут Кудряшов решил хватать быка за рога.

– Сегодня арестовали убийцу Алевтины, – быстро выпалил он и с интересом уставился на Верещагину.

Как и следовало ожидать, Лариса молчала.

– Тебе не хочется узнать, кто это?

– Я знаю, – беззвучно пошевелила губами Лариса.

– Чтобы ты окончательно проснулась, – заявил Кудряшов, – я, пожалуй, расскажу тебе все с самого начала. А ты, если я буду ошибаться, поправишь меня. Дорогая, может быть, тебе налить еще кофе? Нет? Итак, жили-были три женщины. Назовем их условно: Лариса, Алевтина и Катя. Между ними были сложные отношения. Не спорь, сложные. С одной стороны, они искренне, по-доброму друг друга любили. С другой стороны, у них было предостаточно причин завидовать друг другу. И даже опасаться друг друга. Впрочем, ситуация-то банальная: в одиночку не справиться. Вместе – тесно. И вот…

– И вот одна из них влюбилась, – неожиданно резко подсказала Лариса.

– Совершенно верно. Одна из них, Лариса, влюбилась. Я не берусь, разумеется, судить о высоте чувств вышеозначенной влюбленной, но со стороны, признаться, выглядело это довольно пошло.

– Со стороны чужие чувства всегда выглядят пошло, – мрачно заметила Верещагина.

– Возможно, возможно. Вам виднее. Так вот, роман затянулся на долгие годы. И все уже были не рады этому. Я имею в виду главных действующих лиц. А также благодарных наблюдателей. Надо даже прямо сказать: всем этот роман осточертел. Потому что в орбиту своих разборок влюбленные вовлекали все большее и большее число людей. Героиня этого романа, которую мы условились называть Ларисой, просто зациклилась на своем реванше после многочисленных поражений. И тут ей, можно сказать, повезло. Она открыла в себе редкий дар ясновидения. И с ужасом осознала, что, собственно, в ее жизни происходит. Но было поздно. Поскольку у ее возлюбленного, как вы догадались, была жена, которая этим даром не обладала. Жена, условно обозначим ее именем Оксана, начала массированную атаку на любовницу своего законного супруга. Поскольку все это происходило в одном довольно тесном и узком кругу, Лариса оказалась в мышеловке: она не могла вычеркнуть этих людей из своей жизни, она вынуждена была мириться с их присутствием и корректировать свое бытие, исходя из наличия постоянного раздражителя. И тут ей на помощь поспешили верные подруги – Алевтина и Катя. Ну и Нина, о которой, извините, я не упомянул, поскольку появилась она на горизонте несколько позже.

Да, я совершенно забыл о главном! Для полноты повествования необходимо отметить нравы, прилежно культивируемые дамами. Меж ними считалось, пардонэ муа, западло отступать перед любыми преградами. Перед любыми. И в самом деле, им все было подвластно. Каждой в отдельности. Не говоря уже о той силе, которую они представляли, соединив свои рвения. Так они считали, во всяком случае. И теоретически можно было бы с этим согласиться. На практике же выходило отчего-то диаметрально противоположное. Вот незадача, а, Лариса Павловна?

– Ты хочешь услышать от меня комментарии? – невозмутимо осведомилась Лариса. – Или оправдания?

– Я хотел бы понять, как все это могло произойти…

– Когда я познакомилась с Андреем, дорогой Слава, мне было двадцать четыре года. Не могу сказать, что я сейчас слишком мудра, но тогда я была просто наивная дура, которой было очень легко заморочить голову. Андрей испортил восемь лет моей жизни. Эти годы можно смело вычеркнуть, без сожаления. Так что, хочешь не хочешь – надо было умнеть. И учиться сопротивляться. А что мне еще оставалось? Алевтина, Катя, Нинка – это моя среда обитания. И даже Оксана – моя флора и фауна. Так только кажется, что можно одним волевым усилием разрушить все. Да, можно изменить свою жизнь. Но какой ценой?

– Ты решила это сделать ценой чужой жизни? – взорвался Слава. – Ведь ты знала, как это все повернется.

Лариса с усмешкой посмотрела на него.

– А ты хотел, чтобы на месте Алевтины оказалась я? Я только защищалась. Каждый имеет право на самозащиту, разве нет? Да, я понимала, что Алевтина и Катя настраивают Оксану против меня. Но ведь они говорили ей чистую правду: если бы мы с Андреем не встретились, ее жизнь была бы гораздо спокойнее и стабильнее. Возможно, они поступали при этом нехорошо по отношению ко мне. Но глупо требовать от людей хорошего отношения, его надо заслужить. В чем ты обвиняешь меня? В том, что я в свое время не переругалась со своими подругами? Да, я прощала им мелкие пакости.

– Это стоило одной из них жизни, и еще одна жизнь загублена, – напомнил Кудряшов.

– Я не милиция. И даже не психиатр. Леня Долгов безуспешно пытался не дать ей загубить жизнь. Не получилось у него, как видишь. А уж Леня-то профессионал.

– Ты таким образом пытаешься успокоить свою совесть? – посочувствовал Слава.

– У меня достаточно своих грехов, чтобы я обвешивалась чужими.

– Тогда я продолжу свой рассказ?

Лариса молчала.

– Так как? Продолжать?

– А ты не думал, что в этой истории есть еще одно действующее лицо? – Лариса, прищурившись, посмотрела Кудряшову в глаза.

– Андрей Сафьянов, который хотел во что бы то ни стало избавиться от своей глупой, больной, скандальной жены, но боялся ее шантажа. И в один прекрасный день случайно подсунул ей ключи от квартиры Алевтины. Ты это имеешь в виду?

Лариса пожала плечами.

– Ах вот оно что! Может быть, любящие сердца сейчас наконец воссоединятся?

Лариса поморщилась.

– Не пори чушь. Скажи лучше, вы ее уже допрашивали? Она призналась?

– Она потребовала адвоката. Даже если она на суде будет бить себя в грудь и клясться, что это именно она убила Алевтину, подтвердить ее вину прямыми доказательствами не представляется возможным.

– И Юры Агольцова больше нет… – задумчиво проговорила Лариса.

– Тут, дорогая, не могу тебя ничем утешить, – саркастически заметил Слава. – Скорее всего Юры действительно нет. А может, они с Косулей договорились… Что тогда?

– Не говори глупостей! – В глазах Ларисы заплескался страх.

– А вдруг? Убийцу Коляды, конечно, будут долго лечить в закрытом заведении. Но вряд ли осудят.

Лариса закрыла лицо руками, прошептала:

– Бедная Алевтина…

Кудряшов с минуту молча наблюдал за Ларисиными страданиями, потом сказал:

– Себя пожалей. Думаешь, она тебе простит? Думаешь, они все тебе простят?

Лариса подняла свое бледное, заплаканное лицо.

– Я это знаю. Мне никто никогда ничего не прощает. Да. Никогда и ничего. Все мои грехи всегда оборачиваются против меня. Тут же, немедленно. И я не хотела, чтобы все так вышло. Ты веришь мне? Я не хотела. Я только защищалась.

– Это была опасная игра.

– Это была не игра. Не игра. Если бы я хотела от нее избавиться раз и навсегда, я нашла бы способ дать понять Юре, кто убил Алевтину. Я не сделала этого. Не сделала.

– Ты ждала до последнего. Ты рассчитывала, что Агольцов сам сообразит, что к чему. Иначе ты с самого начала сдала бы его Косуле. Но ты выжидала, когда же он, наконец, пришьет убийцу Алевтины.

– Я не хотела, чтобы были еще жертвы. И не собиралась никого «сдавать», как ты говоришь. Я только хотела, чтобы это все прекратилось раз и навсегда. Чтобы все это кончилось.

– Тебе это не удалось, – отчеканил приговор Кудряшов. – А знаешь, почему? Ты рассчитывала чужими руками решить свою проблему. Так не бывает.

– Она хотела убить меня, меня! – закричала Лариса. – Она только испугалась, что ее тут же поймают. Потому что все знали, как она меня ненавидит.

– Это разные вещи, дорогая Лариса, – устало вздохнул Кудряшов, – ненавидеть и убить.

– Но она же сделала это!

– Она больна. Вы травили больного человека. Вы издевались над ее чувствами. Она была беспомощна перед вами. Вы втаптывали ее в грязь. Вы не ожидали, что она пойдет на убийство. Скорее она покончила бы с собой – так вы думали.

– Покончила бы с собой? – горько усмехнулась Лариса. – Покончила бы с собой…

– Вы, сильные бабы, накинулись на раздавленное жизнью создание.

– Раздавленное создание? Да ты знаешь, что она однажды уже нашла какого-то отморозка, да тот наложил в штаны от страха, когда узнал, кого именно ему предлагают убить, и побежал к Агольцову клясться, что он не станет этого делать.

Кудряшов был ошарашен.

– Значит, Агольцов это имел в виду, когда говорил о твоей неблагодарности?

– Вот и тут я оказываюсь сволочью. А что мне оставалось? Смотреть спокойно, как этот бандит расстреливает людей? Я никогда ни о чем не просила Юру, спасибо ему, конечно, за заступничество. Я могла тогда же попросить Агольцова утихомирить ее. И он сделал бы это.

– Но ты предпочла свои методы расправы над ней.

– Слава, женщина, которая может убить ради мужика, недостойна такого сочувствия. Ей надо было давно развестись с Андреем и зажить своей жизнью. У нее бы все получилось. Но она вцепилась в него мертвой хваткой. Чувствовала же, что он ее не любит. Прекрасно это знала. А он, чтобы расстаться с ней, сделал из нее убийцу. Думаешь, мне легко было наблюдать, как он внушает ей мысль, что во всем виновата я одна? Человек, которого я любила, которому не сделала ничего плохого, изо дня в день готовил мою смерть, планомерно и расчетливо. А ведь он знал, что Оксана – сумасшедшая, уж он-то это знал лучше всех. И Алевтина знала. Так в чем ты меня винишь? В том, что я, словно овечка, не отдала себя покорно на заклание?

– Хорошо, – сказал Кудряшов, – предположим, что ты права. Но разве не ты, подливая масло в огонь, усиленно внушала Нине Приходько, Кате Померанцевой, а через них и Оксане Сафьяновой, что Алевтина способна своими магическими действиями принести им существенный вред?

– Слава, – Лариса молитвенно сложила руки, – это чистая правда. Никогда нельзя вмешивать в свои отношения третью, якобы нейтральную силу. Никому никогда нельзя рассказывать о своих чувствах. Ничьих советов нельзя слушать. Я говорила об этом и Кате, и Нине, я хотела как лучше. Но ведь они не слушали меня.

Лариса обиженно замолчала.

– Я пойду, – поднялся Кудряшов.

– Не уходи, пожалуйста, – прошептала Лариса. – Не бросай меня.