Текст книги "Волшебник Ришикеша"
Автор книги: Мария Мансурова
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)
13
Дыхание волшебства
И был ли этот день? И запах тающего на коже снега, и твоя улыбка. Надежда, врывающаяся в сердце. Как будто все еще можно изменить, повернуть время и начать сначала. Нет обмана, обязательств, боли и прошлого, связывающего узлом настоящее. Свет впереди. Ни в конце туннеля, просто вокруг, вне и внутри тоже. Нет обязательств, нет обещаний. Все естественно, без надрыва, без усилий. Не нужно стремиться к цели. Это и есть цель – счастье в тебе.
Густая хвоя, завернутая в белое кружево, пахла еще сильнее, обдавая свежестью. Град превратился в снег, снег – в дождь. Анна сняла промокшие насквозь перчатки. Теперь Витя по очереди брал то правую, то левую ладонь, пальцы сплетались, прячась в кармане его красной куртки. Анна не чувствовала ни холода, ни влажной прилипающей ткани, ни хлюпающих кроссовок. Очаг света, центр вселенной был в прикосновении рук. Они шли вдоль камней, пропасти. Но не только. Мимо проплывали первый год ее общей жизни с Мухтаром, рождение Сашеньки, поцелуй Алика, случайная встреча с Юлей спустя столько лет… А Витя, что видел он? – гадала Анна, непроизвольно сильнее сжимая его ладонь. Скрученный косяк, выцветшие обои, солнце, заливающее дорогу, черные волосы Азы, струящиеся по спине, и первая улыбка дочки… Может быть…
– Осторожно. Скользко. – Перед ними был узкий мостик над ручьем, из двух бревен. Витя первым ступил на него, за ним Анна, потом Ден. Все трое – за руки. Анна ощутила под ногами гладкую неустойчивую поверхность, под ними между валунов струилась быстрая вода. Вперед. Тихо, медленно, осторожно… Внезапно исчезла опора, не успев опомниться, Анна полетела вниз. В одно мгновение ее левую руку выпустил Ден, не препятствуя падению. Витя упал вслед за ней, стиснув ее запястье.
– Аня, Аня! – он быстро вскочил и склонился над ней.
– Я в порядке, не переживай. – Поддерживаемая им, она медленно поднялась, не веря в собственные слова. – Правда! Удачно я приземлилась – между камней.
Испуг еще не сошел с его лица, заостряя черты.
– Ух! Все внутри оборвалось! – вздохнул Ден, сделавший за секунду выбор в пользу себя.
Дождь струился по лицам, капли путались в ресницах. Тропа стремилась вниз.
– Я очень испугался – за тебя. Будь осторожна – всегда. Обещаешь? Для меня…
– Для тебя – да.
– Ты заметила, как все изменились? Тянутся друг к другу…
– Точно…
– Гамукх – особое место. Здесь открывается сердечная чакра, все, что спрятано глубоко внутри, выпрыгивает наружу.
Их шаги стали медленнее, позволяя навязчивому спутнику исчезнуть впереди. Витя остановился, поднял с земли белый камень с крупными вкраплениями слюды.
– Красивый… – сказал он полушепотом.
Анна взяла его и положила в карман, сопротивляясь подступающим слезам. Еще несколько шагов… «Если ты сейчас меня не поцелуешь – я умру», – пронеслось в ней под бесчисленными потоками холодных струй. Он резко остановился. Глаза, голубые, бездонные, ласковые смотрели на нее. Рывком он привлек ее к себе и поцеловал. Нежно, долго, обхватывая губами ее губы, касаясь языка, нёба… Руки поплыли по ее талии, прижимая к себе. Закружились ветви, пики гор, капли дождя…
– Мы с тобой… под дождем… Ты светишься, Аня…
– Витя… – и вновь сплетение, фейерверк в груди и стремительный взлет над всем, что не сбылось. – Почему ты так долго ждал?
– Не знал, хочешь ли ты…
– Конечно… Витя…
Разлука губ – невыносима. Почему?! Почему?! Но нужно идти, и вновь Ден, выглядывающий из-за поворота.
– Я вас потерял.
Обратно они спускались по лестнице, с которой так и не начался их путь. Ноги с трудом сгибались в коленях, неуверенно ступая на мокрые ступеньки. Осталось совсем чуть-чуть… Но хотя кожа уже не ощущала даже холода, Анна с горечью смотрела вперед, где их ждал ашрам, нависший над рекой. Если бы прийти, закрыться с ним в комнате… Но этого не будет. И будет ли что-то еще?..
– Вернулись! Наконец-то! – со всех сторон доносились возгласы, когда в подступившей темноте они вошли через калитку.
– Аня, скорее переоденься. Есть во что? – Она кивнула. – Я пока скажу, чтобы тебе два ведра воды нагрели.
Анна вошла в свою крошечную келью. Тело сотрясалось от дрожи. Липкая ткань не хотела отпускать. Пришлось долго стягивать ее. Потом быстро – сухое белье, свитер, носки… На ноги серебристые мокасины без задников, в которых приехала из Ришикеша, потому что ничего теплее нет. Волосы промокнула полотенцем и направилась вниз, на террасу, где все пили чай.
– Мы за вас очень беспокоились! – воскликнула Лола.
– Удивительная вещь, когда бы я тебя ни увидел, у тебя всегда мокрые волосы! – Рома протянул ей стакан, горячий, не удержать в руках.
– Больше не могу выносить этот холод! – захныкала Марта.
– Потерпи до утра, – повернулась к ней Лола.
– В смысле? – Анна недоверчиво посмотрела на соседку.
– Мы решили утром вернуться в Ришикеш.
Анна в смятении пожала плечами. Свами предупредил, что, спустившись с ледника, нельзя сразу покидать Ганготри. Но сейчас, услышав об их отъезде, она испытывала странное облегчение, почти радость.
– Бровки домиком, вот твой рюкзак, там лежит. – Пряча руки в карманы, рядом стоял Голубоглазый мальчик, мечтательно взирая на нее. – Так рад тебя видеть… Все время представлял, как ты… под дождем…
– Аня, через несколько минут вода будет готова. Тебе принесут. – Резкий, чужой голос Вити, слова, брошенные на ходу.
– Отнесешь это мокрое чудовище? – она кивнула в сторону рюкзака.
– Конечно.
Володя перекинул его через плечо, и они направились к ступенькам. Щелчок выключателя, мигающий, тусклый, дребезжащий свет.
– Куда положить?
– Да все равно.
Он опустил ношу на пол и теперь стоял перед ней; за ним, на стене металась черная тень.
– Ну… – вдруг начал потирать ладони.
– Ну…
– Все позади.
– Да.
– Аня… – его голос сорвался на шепот, заструился, она не могла уловить ни одного слова. Руки легли ей на плечи, пронеслись по спине, замерли на талии. Теплое дыхание коснулось лица. Потом поцелуй. Стремительный, как бурный поток реки в маленьком окне комнаты. Он выбежал прочь, оставляя дверь распахнутой настежь. Сквозняк и грусть ворвались в сердце Анны. Она задернула маленькую смешную занавеску, защищаясь от пришедшей ночи, и подумала: «Несмотря на то, что все по кругу, ничто и никогда не повторяется в этой жизни».
Утро началось шорохом собираемых вещей.
– Уже уходишь? – сонным голосом прошептала Анна. Всю ночь ее трясло, бил озноб. Она почти была уверена, что заболела. Мучительно хотелось прижаться к теплому телу. Рядом была только Лола, спрятавшаяся в свой спальник, не расположенная к объятиям, даже ради тепла.
– Спи, прости, что разбудила.
– Ничего.
– Я тебе оставлю куртку, твоя, наверное, еще не высохла.
– Спасибо.
– А плед оставить?
– Да.
– Ладно. Побегу навстречу солнышку.
– Скоро увидимся.
Лола торопливо вышла. Анна приподняла занавеску. Солнце выплывало из-за гор, разливаясь первыми лучами над стремительной рекой. Озябшей рукой она отыскала круглое зеркало. «О господи!» – лицо припухло, кожа покраснела, веки ели открывались. Глубоко вздохнув, она вынырнула из-под одеяла. Умылась обжигающе холодной водой, мягкими круговыми движениями нанесла увлажняющий крем, борясь с болезненной сухостью. Медитация уже началась, но Анна спряталась обратно в спальник и долго лежала, разглядывая картину в обрамлении оконной рамы. Горы притягивали. Они что-то сделали с ней, эти горы. Душа осталась незащищенной, без прикрытия.
Она спустилась к завтраку, ища глазами только одного человека. Витя пил чай. Его лицо было сосредоточенным, тревожным. Он ждал, он мечтал. Сомневался. На террасе было как-то пусто, восемь человек уехали, и все поменялось. Между ложками сладкой каши ей что-то говорил Ден. Она не разбирала слов, не обращала внимания на сидящих рядом с ней. Витя ушел, и она, вскочив, бросилась в свою комнату. Сейчас в каменном помещении было холоднее, чем на улице. Анна села на кровать, встала, снова села. Невозможно, чтобы так. К нему, скорее. Обогнула ашрам, пробежала по коридору, замерла перед дверью, пытаясь совладать с дыханием. Неуверенный стук.
– Да? – надежда в его голосе. Или ей показалось?
– Привет. У тебя мои очки остались…
– Вот, – протягивает ей, – ты садись…
– Что будешь делать?..
– Я вот думаю… Вчера так и не помылся. Сейчас это сделать? Или погулять сначала…
– Лучше погулять… пока погода хорошая…
– Тогда встретимся через пять минут у входа. Ты посмотри, там кроссовки уже, наверное, высохли, я их с утра на солнышко поставил.
Она взлетела по лестнице. Действительно, высохли. Взяла плед, серую сумку, ключ в замок – и быстрее к калитке. Секунда, другая… Так же стремительно появился Витя.
– Вы что, опять на ледник? – раздался голос одной из женщин, распластавшихся в пластиковых стульях. Кто именно спрашивал, Анна не обратила внимания, готовая сорваться с якоря.
– Да. А вы с нами хотите? – с вызовом повернулся к ним Витя. – Нет? Тогда мы пошли.
Иголки хрустели под ногами. Почти бегом они добрались до леса. Витя огляделся.
– Пойдем туда, – он кивнул в сторону обрыва. Взял ее за руку, и они спустились на небольшую каменную площадку. Расстелив плед, они сели рядом, ласкаемые солнцем. – Здесь загорать можно.
– Да.
– Как прошла ночь?
– Все время трясло. Не могла согреться.
В его профиле, в его сложенных на груди руках чувствовалось напряжение, похожее на простиравшуюся перед ними пропасть. Медленно она дотронулась до руки, перебирая его длинные пальцы. Поднялась до локтя, села ближе…
– Витя, тебя трогать можно? Или это только на высоте…
– Можно… – он засмеялся. – Просто – ответственность… – Повернулся к ней, лицо вновь стало серьезным. Взгляды слились, перетекая в единый вдох. Его руки быстро заструились по вздрагивающей коже, сорвали футболку, штаны, трусики – влажные от крови, по-прежнему сочившейся после ледника. Через мгновение он тоже был голым. Тела ринулись друг к другу в ритме учащенного сердцебиения. Он готов был войти в нее, но короткий вскрик, и теплая сперма полилась на живот. Анна обняла его, увлекая за собой. Витя запрокинул голову, устремляя лазурный взгляд в небо с проплывающими облаками.
– Как школьник…
– Ничего. – Руки ее заскользили по его плечам, груди, животу… – Мне так хотелось дотронуться до тебя!
– Мне тоже, Аня. Мне тоже.
Какое-то время они лежали молча. Анна жаждала его. Не только проникновения, его – с мыслями, мечтами, грустью, которая присутствовала сейчас в нем. «Ни о чем не жалей, пожалуйста. Потому что я никогда не стану этого делать…» – думала она, поглаживая, прикасаясь.
– Ночью… Ты был мне нужен…
– Ночью Рома рядом спал.
– Но он уехал. И Лола тоже.
– Я приду сегодня.
– Обещаешь?
– Да. Нужно одеваться. Свами сейчас приведет сюда группу.
Оторваться от него? Зачем? Пусть хоть весь мир придет сюда… Но Витя нервничал, и она оделась. Она еще не успела достать иголки из волос, как послышались голоса. Они поднялись им навстречу, одергивая футболки, и влились в общий разговор.
Дальше медленно, липко, тягуче… Когда же наступит вечер? Фасоль с перцем, чапати с картами, масала-чай, заваренный на тревоге. Вечерняя медитация, дыхание легкое и глубокое, первый раз такое дыхание… Наконец, ночь в переливах белых свечей, расставленных на узком подоконнике. Оазис пламени слегка согревает Анну, завернутую в спальник. В стекле отражается огонь, а за стеклом бурлит, вздымается река. «Только приди! Или я умру», – твердит она про себя в полусне. Но еще не смолкли голоса в соседней комнате, а дверь тихо приоткрылась.
– Витя! Я тебя так ждала! – шепчет Анна, задувая свечи. Он сбрасывает красную куртку, забирается к ней, прикрывая их спальником, который принес собой. Анна не ждет, быстро раздевается, голая, прижимается к нему. Проваливается в его поцелуи, обвивает, облизывает, растворяется в счастье. Он – в ней. И все радости – ускользнувшие, и все сны – яркие, и все мечты – не напрасные… В ней. Она хочет нашептать ему об этом, но звуки сливаются во вздохи, в стоны, похожие на журчание Ганги за окном.
– Моя сладкая! – да, так, сильнее, быстрее… и вновь теплая влага на животе. Анна прижимается к нему, покачиваясь на волнах нежности. Холодная, сырая комната теперь самое уютное место на земле.
– Витя… Знаешь, кто ты?
– Нет.
– Ты – Волшебник.
– Почему?
– Не знаю… С тобой все – другое… В Ришикеше, когда мы гуляли, все было прекрасным. А когда я пошла одна, все вдруг стало мертвым, безликим, исчезла магия. – Он обнял ее сзади, касаясь губами шеи… Темные пики гор, руки, ласкающие грудь, трепещущее сердце – его или ее? Потом мягкий сон в горячем кольце его объятий. Дыхание волшебства.
14
Прощание
Анна медленно провела рукой по белой шерсти, кое-где еще попадались засохшие иголки хвои, хотя Витя долго, старательно вынимал их. Плед пах лесом, сыростью, обжигал первыми моментами их близости. Анна аккуратно сложила его и убрала в чемодан. Осталось чуть-чуть – сладкая каша, горячий стакан в руке, солнце, пронизанное соснами… Потом дорога обратно, вниз. Наверное, нельзя всегда быть на вершине, на пике эмоций. Но как отпустить? Как справиться с горечью утраты?
– Что ж… Счастливо, – коротко бросил Костик, поглощенный разработкой нового маршрута. Вместе с Володей он оставался в Ганготри.
Где же Голубоглазый мальчик? Анна внимательно обвела взглядом террасу, залитую утренним светом, но его не было. Витя что-то говорил, что-то ел, смотрел на кого-то… Но не на нее. Она ощущала его тревогу, смятение. И все же злилась, раздавленная нестерпимой печалью разлуки.
Автобус тронулся. Ганга, ледник, ядовито-зеленая пещера отшельника, мокрые ступеньки, лица в снегу, шишки, наполненные густой смолой, ноги, сомкнутые на его бедрах, – все позади… Дорога крутилась, спускалась в переливах слов, ничего не значащих слов. Иногда были остановки. Витя спрашивал ее: «Хочешь пить? Хочешь есть? Все нормально?» И ей тоже хотелось задать несколько вопросов: «Хочешь меня? Что значила для тебя наша ночь? Знаешь ли ты, что это Гималаи сделали с нами, потому что я попросила, помолилась… Все дороги моей жизни привели меня на тропу, где мы взялись за руки. Это самый большой подарок судьбы». Оторванная от него, разделенная с ним чужими лицами, она вновь прижимала правую ладонь к животу, борясь со сверлящей болью. Прохлада сменилась духотой, а счастье – тревогой. Автобус наполнился короткими взвизгиваниями мобильных, снова была связь, возвращение в реальность. Еще не до конца, еще два дня в Ришикеше, но уже разорван магический круг скал.
– Алик, привет!
– Не верится! Неужели я наконец могу тебе звонить! Где вы?
– Уже рядом.
– Пять км до Ришикеша, – вдруг резко вставляет Витя, сидящий впереди, обращенный в слух.
– Сейчас уже приедем. Как Сашенька?
– Все хорошо. Послезавтра с утра заберу его. Мухтар улетает в командировку.
– Он не говорил мне…
– Голос у тебя странный. Все в порядке?
– Просто устала.
– Я так соскучился…
– Я тоже… Очень-очень.
Затылок Вити, его профиль, его плечи… Приблизиться, поцеловать. Она соскучилась. Безумно соскучилась за пятнадцать часов, проведенных в дороге. Кожа на лице чудовищно ныла, от перепада температуры она высохла, так что больно улыбнуться. Ден, подсевший к ней, не замолкал ни на секунду. А она ждала ночи. Не знала, как и где, но это должно произойти вновь. По-другому – немыслимо…
Дорога, кочки, трясет сильно. Встает – затекла поясница. Поворот, рывком ее отбрасывает на колени Фарида. Он помогает ей подняться, задерживает, разворачивая правую ладонь тыльной стороной.
– Вы же сказали, не будете мне гадать? – Но он вглядывается, ведет пальцами по линиям. Потом притягивает ее к себе и шепчет:
– Отпусти их, Аня, отпусти. – Распахивается медовый взгляд. – И его тоже. Тебе не построить, что хочешь. В дороге – твое спасение. Отпусти.
Он отпускает ее ладонь.
Ашрам Йога-Никетан показался теперь настоящим дворцом. Комната как-то изменилась, будто и она прошла через испытания. Лолы не было, хотя им уже сообщили, что все восемь человек, покинувшие раньше Ганготри, заболели. У некоторых и сейчас температура была под 40. «Святое место выплюнуло их», – вспомнила она слова Свами.
Анна вошла в ванную, где, как всегда лениво, ползали муравьи. Поток воды из душа смыл их, заставляя беспомощно дергать лапками. Она виновато пожала плечами, подставляя измученное тело мягким струям воды. Пар пополз по белым стенам, застилая маленькое зеркало. Завернувшись в полотенце, Анна провела ладонью по стеклу, желая увидеть свое отражение. До боли она стукнула ладонью по раковине. Стянутая, высохшая кожа от горячей воды лопнула, расползлась, обнажая красную поверхность, залитую сукровицей.
И был день. И была ночь… От легкости, царившей в Ганготри, не осталось и следа. Вновь душу рвало на части. Анна не знала, что больше ее тревожит – приближающееся возвращение в Москву или Витя, далекий, недосягаемый. Ночью вопреки всем ее надеждам Лола и Рома вернулись в ашрам, лишив их возможности быть вдвоем. Надежды, разбитые вдребезги, болью отдавались во всем теле. Она крутилась в цветной простыне, будто в карусели, ощущая подступающую тошноту.
– Что с тобой? – шепотом спросила Лола.
– Прости, я тебе мешаю спать. Ты-то как?
– Уже намного лучше. Видишь, даже смогла гулять.
– Здорово.
– Это из-за Вити?
В темноте, наполненной криком обезьян, приглушаемом зелеными ставнями, Анна повернулась к смуглому лицу.
– А что Витя?
– Аня, если не хочешь, можем не говорить об этом. Но такие вещи очень сложно утаить от посторонних глаз. – Анна приподнялась и со вздохом рухнула на подушку. – Между вами такое электричество носится в воздухе… И то, как вы не смотрите друг на друга…
– Да, да… Я задыхаюсь. Скорее бы утро. Ришикеш сводит меня с ума!
– Если бы дело было в Ришикеше…
Утро, утро… Желанное утро. Асаны, пранаямы… Его лицо в преддверии восхода солнца, ноздри, забитые удушливой влагой, плавные потоки воздуха, разносимые вентилятором.
Потом завтрак. Скрежет металлической посуды. Колотится сердце, барабанят пальцы по деревянному столу.
– Ты мажешь лицо пантенолом? – спрашивает Витя. «Позавчера ты у меня во рту. А сегодня это все, что можешь сказать?» Бросается в комнату, швыряет поднос с посудой, падает навзничь на кровать.
– Мы пойдем в город. Хочешь с нами? – наклоняется Лола, с тревогой вглядываясь в ее вздрагивающие веки.
– Нет, я останусь.
Лола неуверенно кивает. Можно ли ее оставлять наедине с мыслями?
Анна ждет. Хочет плакать, но не плачет. Изредка сквозь приоткрытую дверь долетает слабый теплый ветер, и она отчаянно надеется, что он придет.
Скрип, тихий стук. Срывается, вскакивает, темнеет в глазах, резко садится. Но это Ден, всего лишь Ден.
– Аня, ты пойдешь в город?
– Наверное.
– Может, пойдем вместе? Погуляем? Все-таки, можно сказать, последний день…
– Знаю, что последний…
– И…
– Ты иди. (Поворачивается к ней вопросительно, умоляюще.) Ден, что ты от меня хочешь? Ты посмотри на мое лицо – я жутко обгорела! И настроение у меня тоже ужасное! Какая тебе от меня радость?
– По-моему, ты прекрасно выглядишь! А настроение – вещь непостоянная. Ладно, буду ждать тебя внизу, во «Flowers».
– Как хочешь. Но ждать тебе придется очень долго.
Недовольные разочарованные шаги растворились на ступеньках крыльца. Анна присела на край кровати, больше она не видела смысла терзаться в духоте. Она не пойдет ни с Лолой, ни с Деном… Будет бродить в одиночестве по острой проволоке воспоминаний, по навесному мосту, где, провалившись в темноту, впервые ощутила нежность его рук. Она надела шелковые цветные брюки, черную тунику, повесила на плечо серую сумку и вышла из комнаты.
Торопливые шаги преодолевали огромные ступеньки. Солнце в разгаре ревности обжигало. Грустные влажные глаза прятались за темными стеклами очков. Перейдя через дорогу, Анна мгновенно попала в плен шумной улицы и остановилась. Она могла сесть в лодку, чтобы пересечь Гангу, отправиться в индуистский храм… Но от этого лишь усилится ее боль, она знала. Сердце щемило, хотелось раствориться. Она огляделась, пытаясь за что-нибудь зацепиться взглядом. Бананы, сандалии, фигурки божков, огромные манго… Вывеска «SPA». Масла, прикосновения, убаюкивающая музыка… То, что надо.
«Дзи-дзин!» – возвестил колокольчик о ее приходе. Здесь было тихо, спокойно. Плетеные стулья, на столиках желтые цветы, фреш-бар, дыхание ласкали запахи розы и корицы.
– Добрый день. Хотела бы попасть на массаж. Сейчас.
– Одну минутку. – Индианка в белом сари внимательно начала листать журнал. – Придется подождать около часа.
– Хорошо.
А куда ей спешить? Она опустилась в кокон из синих подушек. Взяла стакан с водой, предложенный ей.
– А с этим можно что-нибудь сделать? – обратилась она к индианке, аккуратно дотрагиваясь рукой до лица.
– Нет. Иногда только время может помочь.
Наверное… Но в большинстве случаев и оно не помогает, всего лишь общая иллюзия о спасительных минутах. Она достала мобильный, повертела его в руках, затем набрала номер.
– Привет, это я…
– Как дела? А Сашка сейчас не сможет подойти…
– Я с тобой хотела поговорить.
– О чем? – учащенное дыхание Мухтара.
– О нас.
– Разве есть такое понятие «мы»?
– Конечно. Например, мы – родители Сашеньки.
– Да…
– Но я не об этом… Ты когда-нибудь сможешь меня простить?
– Алика тоже хочешь бросить?
– Нет.
– Тогда к чему это?..
– Простить – не значит быть вместе…
– Аня, хватит уже! Ты мне всю душу истерзала, жаждала свободы, ушла к моему врачу… И все-таки я разговариваю с тобой, хотя ты и сейчас черт знает где!
– Все было здорово между нами. Не твоя вина, что я не могла успокоиться, что я боялась мужчин, ненавидела отца, что мне нравились красивые девушки… Ты был прекрасным мужем и остаешься прекрасным отцом. Знаешь, счастье такое разное… Но его ни с чем не перепутаешь, если вдруг приходит…
– Ты где? Что с тобой?..
– Я всегда желала тебе добра. Прости, что все так… Я рада, что ты – отец Саши, ты всегда будешь рядом…
– Аня, черт возьми! Что ты несешь? Что случилось? Ответь мне!
– Ничего, не волнуйся. Все хорошо. Пришла в SPA, жду своей очереди, так хочется на массаж попасть.
– …
– Ладно. А помнишь наш первый отпуск с Сашенькой в Альпах? Я помню, я все помню… Пока.
Все, все, все… Возможно, не так, как остальные. Образы, черты приходят к ней в переливах цвета. Каждый оттенок рождает определенное ощущение, замирая в душе слепком события, встречи. Дверь справа приоткрылась, черные глаза высокого мужчины смерили ее взглядом. Он подошел к индианке, перекинулся с ней несколькими фразами и направился к Анне.
– Извините, но целый день расписан, до пяти часов.
Она пожала плечами, встала и сквозь звон колокольчиков вновь оказалась в плену пыльной жары. Куда идти? Только не в ашрам, но и бродить по улицам, усугубляя головокружение… Нет. Внезапно она почувствовала острый голод. В Индии – в первый раз. Она дошла до железной лестницы, ведущей наверх, во «Flowers». Заходя в помещение, Анна тревожно оглянулась. Во-первых, это было любимое кафе Вити… Во-вторых, Ден в припадке тоски вполне мог быть еще здесь. Но ни то ни другое. Зато Люба с Борей тут как тут. Все по кругу. Этим закончился ее Ришикеш в прошлый раз, и теперь снова вместе за красной клетчатой скатертью.
– Ань, а где все? – потягивала Люба банановый lassi.
– Не знаю и знать не хочу.
– Вот и мы решили чуть-чуть отделиться. Подустали.
– Я тоже. Борь, а ты молодец!
– Угу…
– Чем занималась?
– На массаж пыталась попасть. Все еще не теряю надежду.
– Там, на углу? – кивает в ответ. – Говорят, там хорошо.
Разговор тянется в темпе дня, где пчелы застревают в меду, из-за лени не сопротивляясь погибели. Но raita с овощами вкусная, прохладная, cheese naan соленый и сочный, а кисловатый вкус мангового lassi освежает. Анна ест с наслаждением, нёбо, язык смакуют каждый кусочек. Она понимает – что не войдет больше в комнату, где огромный полосатый чемодан забит воспоминаниями, не заговорит ни с кем из группы, потому что хочет говорить только с Витей. А тем более с Витей – она ждала, он не пришел. Все просто. Исчезнуть.
– Ладно. Удачного дня.
– А ты куда сейчас?
– Прогуляюсь.
– До встречи.
«До не скорой», – подумала Анна, застегивая серую сумку, в которой были паспорт, кошелек и билет. Когда они вернулись из Ганготри, ей было не до того, чтобы все раскладывать по полочкам. Теперь очень кстати.
В нескольких метрах от «Flowers» была стоянка такси. Среди белых машин болтали водители, обмахиваясь грязными газетами.
– Мне нужно в Дели.
– Автобусная остановка находится…
– Я хочу взять такси.
– Хорошо. Когда?
– Прямо сейчас, ни минутой позже.
– Это невозможно.
– Мне нужно сейчас!
Один из шоферов, лицо в веснушках, волосы с проседью, внимательно посмотрел на Анну, на сдерживаемые слезы, на беспокойные пальцы.
– Хорошо. Я позвоню своему другу. Придется подождать минут пять. Сколько багажа?
– Нисколько.
Пять превратились в сорок пять. Но по индийским меркам это все равно было нереально быстро. И вот уже фотоаппарат щелкает последние размытые кадры покидаемого города. Анна пьет воду, мажет лоб и нос густой белой пеной пантенола. Анна говорит. Сама с собой. Она прощается с Ришикешем – «Повелителем чувств», с навесным мостом, со своими детскими надеждами, со встречами и расставаниями, которыми усыпана жизнь, как куркумой все местные блюда.
– Витя…
– Ты получила смс?
– Да. Витя, прости меня. Я не думала, что ты будешь волноваться.
– А я волновался. Все волновались. Как ты оказалась в Дели? Прилетела что ли?
– Да, на ковре-самолете. Чудеса по твоей части, должен знать.
Его вздох, его смех сквозь учащенное дыхание.
– Скорее на метле. Устроилась нормально?
– Ты не волнуйся, все хорошо.
– Будешь отдыхать?
– Зачем? Пойду гулять.
– Поздно уже гулять. Все уже спят в Дели.
– Всегда есть тот, кто не спит. Пойду закрывать сердечную чакру ночным Дели. – Снова его дыхание. – Витя, я соскучилась по тебе. Так жалко, что Рома вернулся ночью. Ты один?
– Не-а…
– Понятно. Я целую тебя.
– Звони мне завтра, рассказывай, как ты.
Ночь вопреки своим обещаниям она провела в отеле. Мягкий корабль белых простыней нес ее сквозь дорогу к леднику, боль в желудке, отбрасывал в квартиру, где она жила с Аликом, в их призрачный дом.
Проснувшись, она медленно потянулась, каждой мышцей, каждым сухожилием. Раздернула шторы, впуская день в полумрак, и открыла меню, лежащее рядом с бежевым торшером. Нажала в телефоне кнопку «Room Service», заказала завтрак, набросила вафельный халат и нырнула в многочисленные подушки. Когда принесли кофе, круассаны, абрикосовый джем и сыр, номер был наполнен пронзительными голосами, вылетающими из местного музканала. Анна положила под спину две подушки, сбросила с себя белую ткань и начала медленно откусывать сладкие кусочки, позволяя многочисленным крошкам падать на обнаженную грудь. Она с радостью заметила, что лоб больше не болит, улыбаясь раскрашенным лицам, смотрящим с экрана. Кондиционер начал дуть слишком сильно, желая уменьшить поток холодного воздуха, она нечаянно нажала кнопку «Убрать номер». Минут через пять на пороге стоял худощавый парень.
– Я могу убрать номер? – спросил он ровным голосом обнаженную Анну. Она слегка подавилась, заливаясь смехом, живот вздрагивал, а он продолжал стоять и смотреть. И лишь ответ: «Позже» – заставил его закрыть за собой дверь.
Потом был город. Магазины, сувенирные лавки с маслами-слонами-масалой, национальный музей. При входе Анну обыскали и попросили сдать сумку. Она смерила взглядом свое драное серое сокровище: «Она совсем маленькая». Охранник оценил масштаб угрозы: «Если маленькая – проходите». Скульптуры прятались за мутными стеклами. Анна не спеша шла сквозь душные залы, чувствуя нестерпимое разочарование. Впервые к ней пришло осознание смерти искусства. Все, что она видела сейчас, было мертвым. Гималаи, ашрам над рекой, ледяная вода, садху, замотанные в оранжевые тряпки, иглы сосен, приставшие к подошвам, – в этом была жизнь. Но не в фигурах, вырванных из контекста, запертых в лучах электрического света. Приступ тошноты сковал горло. Еще секунда – и она не справилась бы с рвотным спазмом. Но пелена темноты, наброшенная на глаза, заставила ее упасть на серый мраморный пол, очень тихо, мягко, не привлекая внимание пленных божеств.
Вернувшись в отель, она набрала номер Алика.
– Вы уже едете из Ришикеша?
– Да.
– Как ты?
– Хорошо. Я хотела… Давно хотела спросить тебя…
– Слушаю, – как всегда спокойный, уверенный низкий голос.
– Алик… Какими они были?..
Мгновение тишины, учащенное дыхание.
– Они были… любимыми.
Анна закрыла глаза, борясь с сердцебиением.
– Ты простишь?..
– Я уже все давно простил. Я буду ждать.
В три часа ночи она спустилась в холл отеля, чтобы расплатиться. На запястьях приятно позвякивали браслеты, купленные днем.
– Вас довезет наша машина, это «комплимент» отеля.
– Спасибо.
Швейцар распахнул перед ней дверь, липкий воздух коснулся лица. Город спал в серой дымке варева снов. Она села на заднее сиденье.
– В международный аэропорт? – спросил водитель сквозь нарастающий звонок мобильного. Она кивнула.
– Аня, ты едешь?
– Да.
– Мы уже в Дели. Будем минут через двадцать.
– Витя…
– Да?
– Мой чемодан у тебя?
– Да.
– Пусть летит с вами.
– Не понимаю?..
– Некоторые вещи невозможно понять. Просто рано, рано мне еще возвращаться. Но ты не волнуйся, все будет хорошо.
– Аня, Аня… Не делай этого!
– Пока, мой Волшебник.
Телефон вылетел в приоткрытое окно, разбиваясь, разлетаясь осколками прошлого.
– Простите, не международный, внутренний аэропорт.
Она запрокинула голову, закрыла глаза, позволяя струям горячего воздуха литься по коже. Индия, огромная бездонная Индия… Сколько мест, где она мечтала побывать. Она видела Витю посреди огромного зала, сжимающего ручку полосатого чемодана, бережно собранного им самим. Пальцы, родные и трепетные, дрожали, дрожали с детства, по необъяснимой причине. Бешеные удары его сердца эхом отзывались в ней. Но она отпускала… Впервые за долгое время ощутив, как ослабевает боль в желудке, уступая место легкости. Машина плыла по дороге, а Анна – по лазурному озеру его глаз.
Пока, мой Волшебник…
