Текст книги "Волшебник Ришикеша"

Автор книги: Мария Мансурова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

9
Накануне

– Начнем. С разминки. Очень медленно вращаем головой.

Она стояла у окна. Свет резал глаза, превращая ее хрупкую точеную фигурку в черную тень. Их первое занятие. Он пытался избежать его, отказаться. Мол, занят и все такое. Дел действительно было невпроворот. Аза должна вот-вот родить… В квартире ремонт, пыль, словно туман. Приходится ездить каждый день из Подмосковья, часами просиживая в липко-удушливой пробке. Но отказаться он хотел не поэтому.

Достаточно одного взгляда – издали – желание прикоснуться вспыхивает. Когда с ним случалось такое последний раз? Аза, Аза… Вся его жизнь. И вдруг – взгляд, печальный, под вуалью меда. Пугающе родной взгляд. «Нет, наверное, не смогу с тобой заниматься. Очень занят. Не хочешь попробовать в группе? – Не могу, не хватит сил. У меня есть проблема. – Да, понимаю. Я подумаю». И он подумал. Девушке нужна помощь, и он не может отказать.

Силуэт вздрогнул.

– Тебе нехорошо? – Ближе к ней. Не оправиться от света глазам.

– Сейчас пройдет. Чуть-чуть посижу. Здесь очень душно.

Опускается на пол. Прислоняется к прохладной стене. Протяжная индийская музыка по-прежнему льется из дребезжащих колонок. Витя подходит к окну, распахивает настежь, позволяя звукам сонно-летнего города проникать в зал. Где-то вдали лает собака. Даже не лает, скорее воет, брызжа слюной в жаркий день.

– Ладно. Продолжим. Извини. – Встает, возвращается к окну.

– Все в порядке.

Голова налево, вниз, назад… В полукруге она падает, как-то мягко, в одно мгновение лишившись сил. На коленях – перед ней. Расправляет ее тело, выпрямляет руки, ноги. Кладет пальцы на запястье, доносится пульс, ее дыхание, тихое, еле уловимое. Обхватывает руками ее голову, пытаясь передать энергию. Она пришла десять минут назад и теперь лежит перед ним… Так странно… Ее лоб – прохладный…

Где же ты сейчас, Аня? Откуда ты явилась ко мне в мою размеренную жизнь?

– Соедините ладони за спиной. Правой рукой обхватите левое запястье и медленно наклонитесь вперед. – Пауза. – Возвращайтесь. Разотрите ладони и приложите к глазам. Медленно откройте глаза. Харе Ом.

Анна распутала кокон из тяжелого белого пледа, обволакивающий озябшие колени. Подняла с пола большой ключ с медной биркой «27», аккуратно переступая с ноги на ногу, чувствуя в стопах и икрах противное покалывание.

– Ну, что, идем? – лукаво потягивался Ден.

– Девочки, вы готовы?

– Угу… – сонными голосами протянули Марта и Белка.

Витя кутался в пуховик, искоса поглядывая на четверку.

– Куда собрались?

– В номера. – Анна засмеялась, протягивая вперед ключ.

– А… Тоже мыться?

– Да.

– Поздно уже. И темно. Завтра выходим в шесть утра. Лучше спать иди!

– Не могу идти на ледник с грязной головой.

– Послушай, расслабься. Сейчас очень холодно, ты заболеешь.

– Ты всегда всем говоришь, что все будет хорошо. Почему же меня останавливаешь?

– Ладно. Иди. Все будет хорошо, – произнес он раздраженно и вышел.

Договорились встретиться через десять минут. В полумраке мигающей лампочки Анна на ощупь искала в чемодане шампунь, полотенце, крем с маслом карите. Все это она положила в серую сумку, забросила ее на плечо и до самого верха застегнула молнию куртки. Страшно было даже подумать, что придется возвращаться по неосвещенной улице, обдуваемой голым ветром, с мокрыми волосами. Ден уже стоял у порога.

– Марта в своем репертуаре, копается. Подождем.

– Да… – рассеянно произнесла она, глядя на рядом стоящего Витю с встревоженным лицом.

– Ты фонарик хоть взяла?

– Да.

Он прятал ладони в карманах, а на голову набросил капюшон. Необъятный страх вдруг лег на ее плечи. Завтра предстоит дорога. Сможет ли она проделать этот путь? Или растает среди холодных гор. Мелкие капли посыпались с крупных сосновых веток.

– Витя, мне так страшно!

– Почему?

– Боюсь завтра идти. Мне кажется, я останусь одна, под дождем, в темноте… У меня колени дрожат от ужаса.

– Одна ты не останешься. Я всегда иду последним, на всякий случай. И тебя я бы никогда не оставил.

– Спасибо!

Не в силах совладать с порывом тепла и нежности в этот промозглый вечер, она обняла его, прижалась губами к колючей щеке. Высвободившиеся из карманов ладони потянулись к ее талии…

– Вот и мы! – радостно воскликнула Марта. Белка сверкнула огоньком сигареты.

– Только шапку надень! – раздался голос Вити, когда четверка уже была вовлечена в плен тропинки без единого проблеска света.

Они перешли через мост над рекой, кипящей в темноте. Поднялись на возвышение, зашли в небольшую гостиницу. Ден обратился к молодому индийцу, пристально их разглядывающему, и сказал, что им нужно шесть ведер горячей воды. Преодолев узкий коридор, они оказались в номере. Все глубоко вздохнули.

– Здесь правда намного теплее, чем в ашраме. – Анна с удовольствием расстегнула куртку. Марта рухнула на кровать, широко разводя руки.

– Чертов гороховый суп! – застонала она.

– Хватит ныть! – Шлепнула Белка по крупным ягодицам подругу.

– Ведь знала, не надо его есть… Извините меня, я вас ненадолго покину. – Вихрем она вылетела из номера.

На пороге появился индиец с двумя ведрами, над которыми вился пар.

– Кто первый?

– Ты, Аня. Черт, я все забыла! – фыркнула Белка, запуская руки в бездонную черноту рюкзака. – Придется сбегать в ашрам.

Анна пожала плечами, радуясь, что можно помыться, пока окончательно не отключилось электричество. Она стянула с кровати белую простыню и вошла в ванную, сопровождаемая мигающим светом лампочки, будто сирены, лишенной звука. На краю раковины она расставила свои принадлежности, затем, борясь с бесконечными мурашками, ползущими по коже, сняла мягкий свитер, брюки, чувствуя себя абсолютно незащищенной. Горячая вода быстро побежала по волосам и озябшему телу, заставляя Анну вздрагивать, будто она каталась на американских горках. Быстрее, быстрее… Мыльные струи бегут по груди, животу, полукругом скользят по бедрам. В крошечном запотевшем зеркале ее довольное лицо в обрамлении мокрых прядей. Ловко оборачивается в простыню и выходит.

Ден внимательно смотрит на ее обнаженные плечи, не пытаясь изображать смущение. За дверью какой-то шум, громкие голоса, среди которых различим голос Лолы с хрипотцой.

– Что там происходит?

– Эти придурки вызвали полицию. Хотят знать, почему Лола и Рома сняли номер, а здесь целая стая налетела. А они, оказывается, когда регистрировались, номера паспортов от балды написали. В общем, индусам это сложно переварить.

Анна залилась смехом. Свет продолжал дребезжать, за окном усиливался ветер, а комната наполнялась густым паром от ведер, стоящих у порога. Она присела на кровать в ожидании, когда Ден пойдет в ванную и она сможет одеться. Но он продолжал смотреть на нее… В его взгляде отражалась хрупкая женственная фигура в белой простыне, мокрые волосы, падающие на длинную шею… Внезапно, рывком, он оказался у двери, резко защелкнул щеколду.

– Ты – прекрасна.

Он склонился над ней, уверенно опрокидывая ее на подушки. Одним движением руки сорвал простыню. Пальцы помчались по скользкой влажной коже, жадный рот припал к приоткрытым губам. Анна, раздавленная внезапностью ситуации, не сразу могла реагировать. За дверью нарастали голоса, а над ней было тело, готовое взорваться желанием. На одно мгновение она ощутила возбуждение, смешанное с отвращением, и резко оттолкнула его.

– Стоп.

– Извини. Правда, извини. Не знаю, что на меня нашло. Просто ты такая красивая…

– Ладно. Забудем. – Она уже натягивала свитер.

Раздался стук.

– Вы чего там заперлись?

Марта, с фонариком на голове, наподобие шахтерского, лукаво им улыбалась.

– Что тут происходит? – заметалась Белка по комнате. – Бедная Лола в ярости. Надо скорее мыться, пока нас не распределили по гималайским камерам.

Анна провела щеткой по спутанным волосам. Спит ли он сейчас в своем ледяном спальнике? Потом обвела взглядом виноватый загорелый профиль Дена. Был бы он таким сговорчивым, не слыша голосов за дверью?

Она появлялась на сцене каждую ночь. Тело выполняло привычную схему, пробуждая похоть среди зрителей. Было ли ей противно? Да. Приятно? Да. Вопреки расхожему мнению она никогда не позволяла дотрагиваться до себя посетителям клуба. Можно преподнести это как принципиальность. Но все намного проще. Любое прикосновение мужчины заставляло каждую мышцу сжиматься в судороге, к горлу подкатывала тошнота. А голова… Голова готова была разорваться в любой момент. Она улыбалась, густо подведенные глаза маняще смотрели в зал, окружая ее броней, недоступной пониманию окружающих. Ночь вертелась, скользила вокруг шеста, приближая утро и крошечную квартирку с наспех покрашенным потолком, где они жили с Юлей.

Юля… Русое каре «Клеопатра», очень высокая, талия невероятно тонкая, а длинные пальцы унизаны крупными серебряными кольцами. Эти пальцы ложились ей на живот, обвивали шею, прикасались к груди… Они рождали покой, влагу между ног, рождали мечты… Никто никогда не сможет понять женщину так, как другая женщина, загнанная в лабиринт поиска свободы.

Все четверо вышли из гостиницы. Ночь окончательно опустилась на Ганготри. Темнее неба над головой были только горы, покрытые густым сосновым лесом. Ганга, не успокаивающаяся ни на минуту, бурлила среди скалистых берегов. Анна набросила плед на голову, и теперь шерсть колола щеки.

– Хочу есть, – произнесла она дрожащим голосом.

– Нет, с меня на сегодня достаточно. Вот чайку бы, чтоб согреться, – всхлипнула Марта.

– Честно говоря, я сам умираю от голода. Но, похоже, все закрыто.

Белка окинула их презрительным взглядом и достала сигарету. Когда мост остался позади, перед ними замелькали огоньки кафе, где вокруг террасы натянули брезентовый занавес, прикрывающий от ветра. Услышав голоса, оттуда выглянули двое – Костик, в вязанном берете, и Володя.

– С легким паром!

– Тепло ли тебе, девица? – Голубоглазый мальчик отступил в сторону, пропуская Анну. – Иди скорее туда, в угол, там не так дует.

– У тебя есть? – наклонилась Марта к Костику.

– Хм! Конечно!

– Тогда пошли покурим.

Они вышли обратно на улицу, чтобы наполнить святой город запахом гашиша. Анна села на деревянную скамью, попадая в паутину голубого взгляда. Ден недовольно повернулся к ее затылку. Все ждали, когда принесут чай.

10
Вдвоем

В этот день на завтрак была не только каша. Настоятель ашрама, высокий, полный, при ходьбе перекатывающийся с одной ноги на другую, будто маятник, сам приготовил жареные лепешки, тушеные овощи с перцем и сладкий тягучий рис. Вместо обычного травяного настоя чайники наполнили масалой. Солнце повисло над верхушками гор, призывая к себе. Анна с жадностью грызла лепешки, забывая о язве. И вновь дрожь и слабость проникли в ее колени. Ей было стыдно за собственный страх, природа, с ее необузданными красотами, пугала. Предстояло пройти двадцать пять километров по земле, не защищенной предрассудками асфальта. Она – чужая. Если тысячелетние камни сочтут ее недостойной, они просто выбросят ее, растерзают прямыми лучами солнца, холодным ветром.

– Так, послушайте меня. – Лицо Вити было серьезным и суровым. – Через десять минут встречаемся у калитки. Вместе мы дойдем до входа в заповедник, это около трех километров. Дальше каждый будет двигаться в своем темпе. Не волнуйтесь, я замыкаю цепочку. Если что-то произойдет, мы всегда сможем вернуться. И внимание: Свами очень просит отнестись к этому серьезно – всю дорогу мы будем следовать практике молчания, то есть не разговариваем, только по делу. Возьмите паспорта, их просят предъявлять при входе в заповедник.

Рюкзак плотно прилегал к спине, давя тяжестью неизвестности. Путь начался. «Только бы преодолеть ступеньки!» – повторяла про себя Анна, потому что во время прогулки вдоль Ганги Витя показал ей место старта – огромную лестницу, не меньше двух километров, с высокими скользкими каменными ступеньками. «Советую тебе зайти с другой стороны», – пытался он ее убедить. Но Анна была непреклонна: «Пойду, как все. Никаких поблажек». Он тревожно посмотрел, ни на секунду не сомневаясь в серьезности ее слов. И сейчас, когда они перешли через мост, Анна с чувством огромного облегчения поняла, что они идут в сторону тропы. Он оберегал ее, без лишних фраз, без наигранности, посылая ей незримый поток сил.

Узкая дорога тянулась вверх, в чащу сосен. Солнце начало припекать, заставляя всех стягивать свитера. Сколько они прошли? Километр, два? К ногам Анны уже подкрадывалась усталость, жареные лепешки сверлили желудок, и она уже оказалась в хвосте вместе с Голубоглазым мальчиком.

– Ты как?

– Нормально, Володя. – Она старалась добавить в свой голос ноты уверенности.

– Не боись, все будет ок. Паспорт взяла?

– Нет. – Анна резко остановилась.

– Да ладно гнать!

– Я серьезно.

Володя пристально посмотрел на нее, улавливая накатывающую на нее панику.

– Так. Я сейчас побегу вперед, там Витя у входа ждет. Если он не сможет это разрулить, сбегаю в ашрам.

– Ты правда сделаешь это для меня?

– Конечно.

– Спасибо, – произнесла она с нежностью. Но стройная мускулистая фигура уже мчалась вперед. «Вот они – игры подсознания. Если так не хочешь туда идти, неужели нельзя признаться в этом?» – корила она себя. Но внутри жила непоколебимая уверенность, что даже без паспорта и в полном одиночестве она все равно поднимется к леднику. Во что бы то ни стало.

Она приближалась к воротам, около которых столпилась группа, охваченная нервным возбуждением. Рядом стояли равнодушные грязные кули, завернутые в линялые тряпки, готовые за ничтожную плату взвалить на свои плечи огромные рюкзаки. Издали Витя искоса посмотрел на нее. Слишком быстро, чтобы интерпретировать его настроение.

– Ну, что? – с тревогой она повернулась к Володе, его узкое лицо лукаво улыбалось.

– Все хорошо.

– Как же?

– Не знаю, Витя закатил глаза, но сказал, что все уладит.

Анна вздохнула, впуская утренний воздух в сжатые легкие.

– Снимай рюкзак, Аня.

– Зачем?

– Отдадим кули.

Вполоборота она повернулась к сгорбленным существам.

– Нет. Я сама понесу.

– Ты серьезно? – рассмеялся Володя.

– Да. Хочу сделать все как надо.

– Что еще за бред? Кому надо? Ты хоть раз ходила в поход?

– Нет.

На мгновение их лица замерли напротив друг друга. Где-то внутри у нее возникло смутное ощущение выбора, ей предстояло решить, кто будет ее спутником в этой непростой дороге. Она знала, это все изменит. Но, может, весь смысл в том, чтобы ничего не решать? Свами сказал, здесь все происходит само собой. Что ж… Почему бы не проверить это, отдавшись во власть Гималаев?

Проходя сквозь железные ворота, все как-то резко замолчали. Впереди величественно шел Свами в белых брюках и бежевой куртке. На фоне черной влажной земли он казался гордой белой птицей, готовой вот-вот вспорхнуть ввысь. Мимо Анны прошел Ден. Она решительно кивнула головой, прося его идти вперед. Потом Саша смерил взглядом ее рюкзак, повисший черным грузом на голых плечах. Володя оставался рядом, готовый прийти на помощь, уже предчувствуя, что она ей скоро потребуется. Постепенно группа растягивалась крупными звеньями, все больше становилось расстояние между людьми. Марта стремительно улетела вперед, прихватив Белку. Лола мечтательно замирала и фотографировала, но скоро и ее черный затылок исчез за поворотом. Анна и Володя каждую секунду поворачивались друг к другу, обмениваясь немыми улыбками, тормозящими их без того неторопливые шаги. В его глазах была странная грусть, затягивающая. В какой-то момент Анне стало ясно: нужно избавиться от него, потому что вдвоем они точно доберутся, вопрос лишь в том, куда? И она прошептала: «Иди». Его походка тут же вошла в другой ритм, но он продолжал тревожно оглядываться. Лишь когда Анна поравнялась со Свами, который явно отставал, намеренно или нет, Володя еще раз посмотрел в ее сторону, неуверенно махнул рукой и быстро направился вперед.

Анна уже устала. Спина начала ныть. Она не отрывала взгляд от белой фигуры учителя, словно от путеводной звезды. Ступала по его следам. Сначала тихо, затем громче, Свами начал петь мантры. Его голос лился среди камней, нырял в пропасть, в ледяную Гангу, и возвращался в солнечное сплетение. Слезы вновь подступали. Рождало ли это пение грусть? Нет, оно рождало надежду. А это намного больнее.

Медленнее… Медленнее… Внезапно Свами остановился.

– Дай мне свой рюкзак. – Его черные глаза смотрели уверенно.

– Нет. – Невозможно, чтобы учитель нес ее вещи. Тем более становилось очевидным, что он выбрал неудобную обувь.

Они прошли еще несколько метров, и Свами повторил свою фразу. Анна отрицательно покачала головой. Тогда он просто снял рюкзак с ее плеч и повесил себе на грудь, так как сзади был его собственный.

– Спасибо.

– Остановись. Посмотри, какая красота.

Анна внимательно обвела взглядом заснеженные пики гор, стремящиеся в сердце неба, реку, пролетающую меж крутых берегов. И лишь потом с улыбкой заметила, что он нарушает практику молчания. В этом не было лицемерия. Учитель давал каждому то, что ему нужно. А ей была необходима поддержка как никогда.

Сколько они были вместе? Кажется, не больше четырех месяцев. Отношения развивались стремительно. Еще не зажили раны Мухтара, а она уже проводила ночи, прижимаясь щекой к груди, покрытой густыми седыми волосами. Никто никогда не дарил ей столько нежности, как Алик. Прикосновения Мухтара всегда были полны страсти, но в ней сквозило что-то протяжное, ревностное, болезненное. Он всегда слишком боялся ее потерять. Так же, как она его. А теперь… Аликандр Георгиевич… Известный хирург. Стремительно он овладевал каждым миллиметром ее жизни, вскрывал ее воспоминания, одаривая анестезией заботы. Она так стремилась к свободе, самостоятельности… Теперь же полностью вручила себя в эти сильные, не знающие ошибок руки. У нее был ребенок, что ни в коей мере не мешало ей играть в маленькую девочку. Иногда она сознавалась себе в собственной слабости и внезапной инфантильности. Но быть ведомой вдруг оказалось так приятно. Ей нравились его глубокие вдумчивые глаза, напряженное лицо, его жадные прикосновения. Он всегда будил ее, не позволяя дойти до кульминации ночного кошмара. С Сашенькой общался, будто это его собственный ребенок. Она бы непременно задалась вопросом, почему у такого человека, в его возрасте, нет семьи, если бы не знала, что все было – и жена, и малышка, и счастье. Все растворилось на одном из горных поворотов. Если бы он поехал с ними… Если бы наплевал на никому не нужную конференцию… Бесконечное количество «если» и черный кофе по утрам с новой женой, с новым ребенком. «Для него – вы просто подмена», – с болью сказал ей Мухтар. «Или спасение», – был ее ответ. Она предпочитала не думать об этом, паралич сковал мысли. Было ли это обусловлено радостью или бедой, она не знала. Да и кому дано это знать?..

Она медленно шла за Свами. Солнце начало капризничать – то скрывалось за тучами, то обжигало пронзительными лучами. Приходилось натягивать свитер, а через минуту снимать и повязывать на бедра. Все чаще она оглядывалась назад, замечая вдалеке яркое изумрудное пятно – штаны Вити. Рядом с ним шла Оля с растрепанными волосами, сгибающаяся под огромным рюкзаком. Постепенно расстояние между ними сокращалось, все отчетливее становилось лицо Вити в темных очках в обрамлении черной банданы. Казалось, он был здесь как дома, в своей стихии. Горы не утомляли его, а поддерживали. Мужественные черты стали резче на фоне неба, кружащего над ними.

– Ты воду пьешь? – спросил он, подходя к ней. – Тебе нужно обязательно пить, а то будет обезвоживание.

– Лучше электролит, – вздохнула Оля.

– Его не могу из-за желудка.

– Дойдем до того камня, там можно посидеть.

Анна опустилась на сидушку, пристегнутую к поясу. Он снял очки, и теперь его глаза, прозрачные голубые глаза, сияли на фоне пропасти. Слабость проникла в ее тело, внезапная сонливость сдавила веки. Все начали подниматься.

– Аня, хочешь еще посидеть?

– Да. Забери мой рюкзак у Свами.

– Ты сможешь его нести? Зачем?

– Там мои вещи. Куртка…

Он повернулся к Свами, но тот отрицательно покачал головой.

– Просто возьми самое необходимое.

Анна сдалась. Достала пуховик, бутылку воды.

Все это Витя убрал к себе. Учитель вместе с Олей двинулись вперед, оставляя их одних.

– Надо идти.

– Хочу спать.

– Это от разряженного воздуха.

Он мягко взял ее за локоть, заставляя подняться. Анна спрятала ладони глубоко в карманы, будто ища опору. Желудок начал чудовищно ныть. Витя шел впереди, но стоило ей замедлить шаг, он тут же подстраивался, медлил, с тревогой заглядывал ей в лицо. Хотелось отдохнуть – больше и больше.

– Ты иди. Я тебя догоню.

– Ну уж нет, красавица.

И вновь они продолжали путь. Тропа становилась уже, круче. Небо пасмурнее. Горные козлы то и дело пробегали наверху, сбрасывая острые камни, от которых надо было уворачиваться. Витя все чаще придерживал ее за руку и, в конце концов, крепко сжал ее ладонь, увлекая вперед. От теплоты его пальцев кружилась голова. Боль в желудке, усталость – все меркло в сравнении с этим нестерпимым блаженством его прикосновения. Они дошли до густого соснового леса. Начал моросить дождь.

– Вот как раз здесь и спрячемся. Там ручей. Надо набрать воды.

Анна присела на огромный валун, дотронулась до ледяной воды. Где-нибудь в Ришикеше она казалась бы спасением, но сейчас ей мучительно хотелось сделать несколько глотков чего-нибудь горячего, что согреет кровь. Витя наполнил бутылки, затем засучил рукава и опустил руки по локоть в воду.

– Держи. На память. Сувениры не привезешь, так хоть камни.

Анна взяла три небольших камня, обточенных водой, сжала с нежностью и положила в карман. «На память. Поверь мне, если я выживу, никогда не забуду этот день и твое прекрасное лицо».

– Отойди!

– Что?

Но Витя уже рывком дернул ее с места, куда градом посыпались осколки гор.

– Спасибо. Снова спасаешь меня.

– Это моя карма.

Пока они шли по лесистой местности, он не касался ее руки, не находя этому оправдания. Ее холодные пальцы начали ныть от тоски. Она была рада быть вновь среди неприкрытых скал, где можно было ощутить его прикосновение. Уже доверху застегнута молния куртки, но ветер хлещет в лицо. Они были в дороге около шести часов, стоило поторопиться, чтобы дойти до темноты. Впереди их ждал самый опасный участок пути.

– Где шапка?

– У Свами, в моем рюкзаке.

– Ясно.

Покрасневшие пальцы расстегнули тугую застежку и достали шапку. Анна взяла в руки мягкий кусочек шерсти, от которого исходил резкий ментоловый запах.

– Ароматизированная?

– Не знаю, наверное, лежала вместе с ментоловым маслом. У меня же в Ганготри начался насморк.

Анна натянула шапку на голову, втягивая аромат.

– И куртку возьми.

– А ты?

– Я дождевик надену, он от ветра отлично защищает.

– Нет, ты замерзнешь.

Но он уже снял красный пуховик, накинул на нее, как на ребенка, потуже затянул капюшон.

– Ну! Отлично! Настоящий непальский беженец! – Анна засмеялась, согреваясь в его вещах. – Пойдем, медовые глаза.

Они вступили на узкую тропу. Крепко сцепленные пальцы и один шаг отделяли их от пропасти.