Текст книги "Вагнер"
Автор книги: Мария Залесская
Жанры:
Биографии и мемуары
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 29 страниц)
Еще до возвращения Вагнера из этого путешествия байройтский магистрат подготовил документ о предоставлении ему баварского гражданства. Отныне он стал полноправным подданным Людвига II.
Однако по возвращении в Байройт в начале 1873 года Вагнер вновь столкнулся с материальными трудностями. Взносов «патронатных обществ», несмотря на, казалось бы, огромный размах их деятельности, оказалось явно недостаточно. Дело в том, что далеко не все члены «Вагнер-ферейнов» действительно платили взносы в фонд Байройта. Многие вступали в общества под влиянием моды или сиюминутного порыва, а когда дело доходило до того, чтобы раскошелиться, уходили в тень. Реальные поступления в кассу «байройтского дела» были весьма далеки от ожидаемых. В итоге строительство театра находилось под угрозой. Как бы это ни было мучительно, но Вагнеру пришлось на время отказаться от приятных хлопот по устройству своего театра и всецело погрузиться в рутину организации собственных концертов в крупных городах Германии, чтобы доход от них смог покрыть финансовый дефицит. Тогда-то, во время изнурительного концертного турне 1873 года, у него появились первые признаки заболевания сердца…
Правда, настоящим ярким пятном среди полных забот и тревог дней стало празднование в Байройте шестидесятилетнего юбилея Вагнера, устроенное его женой и друзьями. В празднике принимал участие едва ли не весь город. В здании старой оперы перед композитором был разыгран целый спектакль со сценами из его детства и юности; специально для него была поставлена пьеса «Вифлеемское избиение младенцев» его отчима Людвига Гейера, которого Рихард так любил, а верный друг Петер Корнелиус, используя ранние симфонические произведения Вагнера, представил целую торжественную сцену «Посвящение художника» ( Künstlerweihe). Вагнер был тронут до глубины души. Если бы не препятствия на пути к открытию театра, он был бы абсолютно счастлив.
Однако первый фестиваль, самонадеянно назначенный Вагнером на 1873 год, пока переносился на неопределенное время. Доходы от концертного турне позволили Вагнеру лишь не прерывать строительство театра. В письме от 13 июня 1873 года Антону Пузинелли, организатору дрезденского «Вагнер-ферейна», читаем: «Во всяком случае, ты слишком рано поздравляешь меня с разрешением от бремени, ожидаемым только в будущем году: раньше 1875-го нельзя осуществить моих постановок, и это я говорю в том предположении, что нам удастся собрать необходимую сумму на расходы. А пока что господа меценаты будут приглашены будущей осенью в Байройт – осмотреть здание театра, которое к тому времени будет уже покрыто крышей. Это, надеюсь, послужит доказательством того, что мое предприятие – нечто серьезное, а не шутка» [508]508
Вагнер Р.Моя жизнь: Мемуары. Письма. Дневники. Обращение к друзьям. Т. 4. С. 511–512.
[Закрыть] .
Очередное байройтское торжество – подведение здания Фестшпильхауса под крышу – состоялось 2 августа 1873 года. Лист, который не приезжал на закладку первого камня, на этот раз почтил своим присутствием массовый праздник с фейерверком и банкетом. Но его зять уже предчувствовал скорый крах и находился в крайне мрачном расположении духа. Чтобы спасти всё предприятие, ему больше не оставалось ничего другого, как напрямую обратиться за помощью к Людвигу II.
Может показаться странным, что, вместо того чтобы всячески экономить средства, Вагнер постоянно тратился на, казалось бы, ненужные бесконечные торжества. Однако эти траты были далеко не столь бессмысленны, как это кажется на первый взгляд. Ведь для того, чтобы найти поддержку в среде спонсоров-меценатов, «патронов» дела, нужно было хотя бы создавать иллюзию, что они вкладывают деньги в процветающее предприятие,нужно было – и это остается актуальным в среде бизнесменов по сей день – приглашать заинтересованных лиц на банкеты и спектакли, отмечать каждый новый этап строительства. Другими словами, было мало одной непоколебимой веры самого Вагнера в конечную победу своего дела – эту веру нужно было вселить и в тех, кто непосредственно оплачивал все расходы. Пожалуй, ни в чем не надо было убеждать только одного «патрона Байройта» – Людвига II.
В ожидании ответа короля, несмотря на, казалось бы, непреодолимые трудности, Вагнер всё чаще находил утешение и отдохновение в кругу своей семьи. Преданная любовь Козимы делала гораздо больше, чем все меценаты вместе взятые. Она ни на мгновение не теряла веру и присутствие духа и поддерживала Вагнера даже тогда, когда он сам был близок к отчаянию. Принимая во внимание эмоциональную и часто неуравновешенную натуру композитора, можно только догадываться, чего стоило женщине «держать его в узде». Во всяком случае, Вагнер чувствовал эту бескорыстную заботу о себе и ценил ее.
На Рождество 1873 года он написал очень личное и проникновенное произведение для хора и оркестра под названием «Детский катехизис» ( Kinderkatechismus), который был исполнен в кругу семьи с участием старших дочерей композитора. Это была краткая передышка перед грядущими битвами за торжество дела всей его жизни.
Новый, 1874 год начался с очередных неприятностей и потрясений. Придворный секретариат в Мюнхене отклонил просьбу Вагнера о принятии на себя финансовой гарантии «байройтского дела». Однако долгожданный ответ от баварского короля вселил новую надежду. В послании от 25 января Людвиг писал Вагнеру: «Нет! Нет и снова нет! Это не должно завершиться так; надо помочь! Наш план не может сорваться!» [509]509
Цит. по: Bermbach U.Richard Wagner: Stationen eines unruhigen Lebens. Hamburg, 2006. S. 185.
[Закрыть] Король предоставил кредит в 100 тысяч талеров (по современному счету – около двух с половиной миллионов евро) из личных средств. (Напомним, что эта сумма была полностью выплачена впоследствии наследниками Вагнера из бюджета Фестшпильхауса.) Благодаря этому солидному взносу короля «байройтское дело» было спасено.
Кроме того, Людвиг полностью профинансировал строительство вагнеровской виллы в Хофгартене, которое, опять же благодаря его вмешательству, сдвинулось с мертвой точки и было очень быстро завершено.
Вагнеры въехали в новый дом 28 апреля 1874 года. Можно понять чувства композитора, впервые переступавшего порог своегодома, ведь он до этого времени никогда не имел собственной недвижимости и вечно зависел от хозяев съемного жилья. Когда-то Вагнер писал о том, что сама природа предназначила его «творить и создавать всё новые и новые художественные образы среди тихой жизни, ограждаемой любящим человеком». В Трибшене он обрел настоящую семью; Байройт стал его домом во всех смыслах этого слова. А значит, отныне его мечты сбылись!
На фасаде, слева от входа в здание, Вагнер велел золотом выбить первую строку символической надписи: Hier, wo mein Wähnen Frieden fand,справа – вторую строку: Sei dieses Haus von mir benannt.Самой вилле композитор дал название «Ванфрид» ( Wahnfried, от Wahn– мечта, иллюзия, заблуждение и Frieden– мир, покой), запечатленное над входом, как раз между левой и правой строками. Соответственно, полную надпись дословно можно перевести так: «Здесь, где мои мечты покой нашли, „Покоем мечты“ да наречешься, этот дом, для меня». Не значит ли это, что мечта уже воплощена в жизнь, что душа успокоилась и ей больше нечего желать? Если же принять за основу второе значение слова Wahn– заблуждение, иллюзия, то название виллы можно трактовать как «умиротворенные, утраченныеиллюзии, заблуждения». В любом случае живущий в доме с названием «Ванфрид» твердо знает, чего хочет от жизни, обманчивые иллюзии – не для него. Вагнер хотел уже самим названием своего убежищадать понять, что все его мечты превратились в реальность.
На фронтоне виллы «Ванфрид» непосредственно над входом находится аллегория: барельеф с изображением Вотана в образе странника и двух вещих воронов; слева от Вотана стоит символическая фигура Трагедии, а справа – Музыки, под покровительством которой находится мальчик, маленький Зигфрид. Объяснять смысл этой аллегории нам кажется излишним.
Позднее, в июле 1875 года, король Людвиг II прислал в подарок Вагнеру свой бронзовый бюст, который и ныне стоит перед самым входом в виллу «Ванфрид», словно своеобразный ангел-хранитель настоящего приютакомпозитора. Конечно, тогда Вагнер не мог знать наверняка, что именно это место станет его последним приютом. Однако собственная могила в саду за домом была им приготовлена заранее…
С момента переезда в «Ванфрид» Вагнер всецело отдается работе над последней частью тетралогии «Сумерки богов». К 26 июня он уже полностью завершил инструментовку второго акта, а 10 июля начал разработку третьего акта музыкальной драмы.
От творчества его отвлекает только непосредственно сама постановка всего «Кольца нибелунга», идущая, начиная с лета 1874 года, полным ходом. В Байройт продолжают съезжаться лучшие исполнители силы из разных стран мира; театр еще не достроен, но его слава «будущей Мекки» музыкального искусства опережает события. «Ванфрид» становится своеобразной штаб-квартирой так называемой Канцелярии нибелунгов, некоего подобия творческого бюро, где такие музыканты, как русский пианист Иосиф Рубинштейн, будущая «первая Кундри» и «лучшая Брюнгильда» Фестшпильхауса Амалия Матерна ( Materna), будущий директор Афинской консерватории Деметриус Лалас ( Lalas), дирижеры Антон Зайдль ( Seidf)и Франц Фишер (Fischer),дирижер и композитор Герман Цумпе (Zumpe)и другие не менее знаменитые впоследствии «звезды» помогали Вагнеру в подготовке первого фестиваля. Вагнер перестал быть непонятым «одиноким волком»; армия его соратников, единомышленников и поклонников росла в геометрической прогрессии.
И вот торжественный час пробил. 21 ноября 1874 года с последней нотой «Сумерек богов» был завершен более чем двадцатилетний эпохальный труд «Кольцо нибелунга». На последнем листе партитуры Вагнер красноречиво написал: «Vollender in Wahnfried; ich sage nichts weiter!! R. W»(«Завершено в „Ванфриде“. Я больше ничего не скажу!! Р. В.»). В дневнике Козимы есть еще более красноречивая символическая запись: «Так праздную я его <завершение> в страдании, благословляю величественное, чудесное произведение моими слезами» [510]510
Цит. no: Hansen W.Op. cit. S. 295.
[Закрыть] .
Напомним, что ровно двадцатью тремя годами ранее в письме Листу от 20 ноября 1851 года Вагнер наметил первоначальную «хронологию» создания «Кольца»: «Осенью 1848 года я впервые набросал весь миф нибелунгов в тех общих чертах, которые поэтически слились с ним для меня навсегда (значит, Вагнер „болел“ этим сюжетом в общей сложности 26 лет! – М. З.).Ближайшая по времени попытка моя была – извлечь из целого построения один момент, главную катастрофу всех сплетений мифа, и обработать его для сцены в форме драмы под названием „Смерть Зигфрида“. Осенью 1850 года я был уже, несмотря на долгие колебания, на пути к тому, чтобы заняться музыкальной стороной этой драмы. Но мысль о том, что и это произведение не получит должной постановки, оторвала меня от работы. И чтобы освободиться от настроений, полных отчаяния, я стал писать книгу „Опера и драма“… Но „Смерть Зигфрида“ стала для меня, по крайней мере в данную минуту, вещью совершенно немыслимою. Я понял это отчетливо. Я понял, что взяться за эту тему можно только пройдя через другую драму, через новую ступень. И вот я приступил к осуществлению плана, давно уже лежавшего у меня на сердце: создать поэтическое произведение, которое имело бы своим сюжетом юного Зигфрида. Всё то, что в „Смерти Зигфрида“ могло бы иметь характер только рассказа, чего-то полуизвестного, должно предстать здесь перед глазами зрителя в живых и светлых чертах действительного сценического происшествия… Однако уже в самом начале я почувствовал, что здоровье мое разрушится окончательно, если, не позаботившись ни о чем, отдамся моему влечению и без перерыва, единым духом, доведу до конца всю работу… Этот „Юный Зигфрид“ является лишь частью одного общего произведения и как индивидуальная величина может произвести верное, несомненное впечатление только в том случае, если займет подобающее место в построении всего драматического мифа… Но, по моему глубокому убеждению, всякое произведение искусства, а следовательно и драма, только тогда оказывает на нас надлежащее воздействие, когда поэтическая концепция, все главные ее моменты, всецело обращена к нашим чувствам… не сухая рефлексия, а именно вдохновение внушило мне новый художественный замысел» [511]511
Вагнер P.Моя жизнь: Мемуары. Письма. Дневники. Обращение к друзьям. Т. 4. С. 71–74.
[Закрыть] .
Но этот новый художественный замысел должен был по-настоящему вызреть, выкристаллизоваться, выстрадаться, прежде чем обрести ту законченную совершенную форму, которую мы знаем сегодня. Вагнер надолго бросал свое главное детище, как он сам называл тетралогию, а затем снова и снова возвращался к нему. Все аспекты вагнеровской оперной реформы нашли в «Кольце» воплощение. Как нигде в других произведениях композитора, в «Кольце» детально разработан план лейтмотивов (в тетралогии их около ста); на основе скандинавского и германского эпосов создана цельная философско-символическая система, отражающая общую картину мироздания; наконец, максимально достигнут синтез музыки, поэзии, пластики и изобразительного искусства. «Кольцо» – это апофеоз всего того, что хотел донести до своих слушателей Вагнер; это зеркало его души, его искусства.
С одной стороны, тетралогия глубоко трагична. «Мы должны научиться умирать, – писал Вагнер своему другу Рёкелю, – умирать совершенно,в полном смысле этого слова». Лиштан-берже отметил, что «Вотан поднимается на трагическую высоту отречения до желания своего уничтожения. И вот – все, чему должна научить нас история человечества; желать неизбежногои добровольно выполнить его» [512]512
Цит. по: Лиштанберже А.Указ. соч. С. 283.
[Закрыть] . От такой шопенгауэровской окраски конечно же свободны первоисточники, на которые опирался Вагнер, в первую очередь «Старшая Эдда» и «Песнь о нибелунгах» [513]513
«Старшая Эдда» – собрание древнеисландских песен о богах и героях, записанных во второй половине XIII века, однако в устной традиции они явно возникли намного раньше; их точное авторство неизвестно. «Песнь о нибелунгах» – средневековая германская эпическая поэма неизвестного автора, датируется концом XII – началом XIII века.
[Закрыть].
Интересно отметить, что «Старшая Эдда» во многом пересекается с «Песнью о нибелунгах», но, вопреки распространенному мнению, в этих эпических произведениях различны трактовки одних и тех же сюжетов и персонажей. Медиевист А. Я. Гуревич отмечает: «На исландской и на немецкой почве сложились произведения, глубоко несходные между собой как в художественном отношении, так и в оценке и понимании действительности, которую они изображали» [514]514
Гуревич А.Средневековый героический эпос германских народов // Беовульф. Старшая Эдда. Песнь о нибелунгах. М., 1975. С. 21.
[Закрыть] . Несколько различаются, согласно языковой традиции, и имена героев, владевших воображением и скандинавов, и германцев. Так, исландский Сигурд в «Песни о нибелунгах» «становится» Зигфридом, Гудрун – Кримхильдой, Брюнхильд – Брюнгильдой (Брунгильдой), Гуннар – Гунтером, Атли – Этцелем, Хёгни – Хагеном, а Фафнир – Фафнером.
Когда-то Вагнер поставил себе цель: возвести национальное в ранг общечеловеческого и создать универсальное произведение искусства, достойное величайших эпических памятников древности. «Кольцо» и есть такой вневременной наднациональныйпамятник. И очень жаль, что его эпичность, многогранность, «громоздкость» да и, что греха таить, трудность для восприятия не всегда позволяют интерпретаторам донести до зрителя все грани глубоко гуманистической философии,заложенной в нем Вагнером. Искать в «Кольце» исключительно отголоски идей Шопенгауэра так же неверно, как и считать, что Вагнер дал лишь простую иллюстрацию к древнему сказанию. Композитор сумел перешагнуть не только прошлое, но и настоящее – он дал универсальный рецепт спасения человечествав будущем. И ныне уже можно предъявлять претензии к самому человечеству, которое оказалось неспособно воспринять уроки Вагнера.
Кольцо не только приносит власть над миром – оно таит в себе гибель для каждого, кто им владеет. Б. Левик считает осуждение жажды мировой властиидейной основой основ вагнеровской тетралогии: «Сам того не помышляя, композитор в известном смысле оказался пророком будущего своей страны и разоблачил его с такой силой, с какой в опере никто этого не делал ни до, ни после него. Конечно, сказанное не следует понимать буквально, прямолинейно. У Вагнера нет никакой исторической концепции (и нелепо было бы искать ее), у него над всем миром властвует мистическая, фатальная сила рока (поэтому такое огромное значение приобретают лейтмотивы судьбы и проклятия кольца). Параллель с известными событиями в Германии XX века имеет не конкретно-исторический, а скорее ассоциативно-символический смысл» [515]515
Левик Б.Указ. соч. С. 329.
[Закрыть] .
При всей своей трагичности тетралогия Вагнера, как мы уже отмечали, имеет глубочайший гуманистический смысл.
Образ Брюнгильды – это, пожалуй, наивысшее воплощение вагнеровской идеи искупительной жертвы.Но если Сента, Елизавета, Изольда, Ганс Сакс приносили себя в жертву во имя любви к одному человеку,Брюнгильда приносит себя в жертву во имя всего человечества.«Она, – пишет А. Лиштанберже, – поняла вместе с тайной своей судьбы тайну судьбы мира. Она снимает с пальца Зигфрида Кольцо нибелунга – то роковое Кольцо, в котором некогда она видела символ любви и всю печальную силу которого она теперь знает. Она знает, что страданиями своими искупила вместе с Зигфридом и первоначальный грех Вотана; что она может смертью своей освободить мир от причины всякого эгоизма и всякой злобы. И вот свободно, действием сознательной любви, она возвращает Кольцо, очищенное огнем костра Зигфрида, дочерям Рейна. Старый мир гибнет в пламени, боги умирают, небо свободно, благороднейшие из героев погибли, но Человек освобожден от власти золота и эгоизма, и на земле, преображенной самоотверженностью Брюнгильды, может теперь наступить царство любви» [516]516
Лиштанберже А.Указ. соч. С. 294.
[Закрыть] . Смерть таит в себе возрождение; сумерки богов должны обернуться новой зарей, воскресением человечества.
Кроме того, тетралогия является очередным соединительным звеном в цепи всего творчества Вагнера, развивающегося последовательно и логично.«Кольцо нибелунга» – это своеобразный пролог к «Парсифалю». Тот же Лиштанберже заметил неразрывную связь этих произведений: «После кровавого, бешеного и тщетного стремления к золоту и власти – тихое и успешное искание Святого Грааля. После трагедии смерти мы предвидим в будущем драму искупления» [517]517
Там же. С. 261.
[Закрыть] .
Приведем краткое содержание всех четырех частей «Кольца», чтобы наглядно показать сюжетную основу несколько переосмысленных Вагнером средневековых преданий.
«Золото Рейна»
За абсолютную власть борются живущие в светлых высших сферах боги, великаны – жители земли и карлики-нибелунги, обитающие в ее недрах. А в глубине великого Рейна три его дочери – Воглинда, Вельгунда и Флосхильда – хранят по велению отца сокровище, рейнское золото. По преданию, похитивший его и сковавший из него кольцо станет властелином мира. Но для этого ему нужно будет навечно отречься от любви. От дочерей Рейна о заветном золоте узнает король нибелунгов Альберих. Проклиная любовь, он похищает золото.
Тем временем верховный бог Вотан, мечтающий упрочить свое могущество, обещает отдать великанам Фазольту и Фафнеру сестру своей жены Фрики – богиню юности Фрею, хранительницу волшебных яблок, дающих богам вечную молодость, если они построят в небесных высотах светлый дворец. Всего за одну ночь великаны возводят прекрасное сияющее здание. Но Вотан не спешит исполнять обещание, понимая, что вместе с Фреей боги лишатся и волшебных яблок. После увода великанами Фреи боги сразу начинают стареть и слабеть. По совету хитрого бога огня Логе Вотан рассказывает им о золоте Рейна и о его похитителе Альберихе, который уже сковал для себя кольцо властелина мира, получил с его помощью несметные богатства и поработил свой народ – нибелунгов. Великаны согласны вернуть Фрею взамен на заклятое кольцо. Тогда Вотан решает сам отобрать у Альбериха кольцо. В сопровождении Логе он спускается под землю…
Но король нибелунгов не дремлет. По его приказу его брат, карлик Миме, выковал шлем, делающий его обладателя невидимым, а также наделяющий его способностью превращаться в любое существо. Альберих, произнеся заклинание, надевает шлем и становится невидимым. Миме, приняв вошедших Вотана и Логе за простых странников, рассказывает им о волшебных свойствах шлема. Вотан и Логе обманом завладевают шлемом и порабощают Альбериха. Он может освободиться лишь ценой своих сокровищ. Альберих согласен на всё, лишь бы сохранить кольцо. Но Вотан отнимает и его. Тогда Альберих проклинает кольцо и предрекает его обладателю гибель…
Великаны вновь являются к Вотану и требуют за Фрею новый выкуп: столько золота, чтобы она была вся покрыта им. И вот Фрея уже полностью засыпана золотом, но тут Фафнер замечает выбивающиеся из-под золотой кучи вьющиеся локоны богини и требует еще и кольцо. Вотан не желает расставаться с символом своего могущества, но в этот миг из недр земли выходит вещая богиня мудрости Эрда. Она знает всё – что было, что есть и что будет – и приказывает отдать великанам кольцо, несущее смерть. Вотан кидает кольцо в груду золота, и освобожденная Фрея радостно бросается к богам. Но проклятие кольца уже начинает действовать: при дележе добычи Фафнер убивает Фазольта. Отныне убийца в образе дракона будет стеречь сокровища нибелунгов, волшебный шлем и кольцо. Вотан в ужасе – он знает, что богам вскоре суждена гибель. Но Фрика указывает мужу на лучезарный дворец. Доннер, бог грома, и Фро, бог света, возводят из радуги мост, по которому боги переходят через долину к своему новому светлому жилищу, названному Вотаном Валгаллой. А из глубины Рейна, словно предвестие грядущих бед, слышится горький плач дочерей Рейна…
« Валькирия»
Предыстория сюжетов такова. Вотан вновь спустился в недра земли. На этот раз он прельщен любовными чарами Эрды, которая родила ему девять дочерей-валькирий: Хельмвигу, Ортлинду, Герхильду, Вальтрауту, Зигруну, Росвейсу, Гримгерду, Швертлейту и Брюнгильду. Отныне они будут оберегать богов от гибели и на своих могучих конях привозить в обитель богов Валгаллу павших в бою бесстрашных воинов. Но угроза исходит от Альбериха, короля нибелунгов, если он снова завладеет кольцом и волшебным шлемом. Правда, ныне их охраняет дракон Фафнер… Эрда советует Вотану найти героя, который сумел бы убить дракона и завладеть кольцом. Тогда Вотан вступает в связь со смертной женщиной, которая в скором времени разрешается от бремени близнецами – Зигмундом и Зиглиндой. Проходит время, и Вотан вместе с Зигмундом отправляется в странствия. В их отсутствие случается беда: мать близнецов убита, а Зиглинда становится женой нелюбимого Хундинга. В день их бракосочетания появляется одноглазый странник и вонзает меч в ствол ясеня, вокруг которого построена хижина Хундинга. Этот меч будет принадлежать лишь тому, кто сможет освободить его из древесного плена. Зиглинда узнает в страннике своего отца (согласно мифологическому сюжету, Вотан изображается одноглазым). Отныне она верит, что и сама будет принадлежать тому, кто вынет из ствола ясеня волшебный меч…
Измученный Зигмунд ищет убежище от урагана в хижине Хундинга. Зиглинда гостеприимно встречает юношу, предлагая ему воду и мед. Вернувшийся домой Хундинг замечает, что его жена и незнакомец очень похожи, и требует, чтобы тот назвал свое имя. Зигмунд, не раскрывая себя, рассказывает свою историю: он лишился матери, потерял сестру, а в последнем поединке, когда он вступился за незнакомую девушку, которую силой хотели выдать замуж за нелюбимого, его оружие сломалось, и он вынужден был бежать. Хундинг узнал в Зигмунде своего старого врага. Завтра они возобновят поединок, несмотря на то, что Зигмунд безоружен. Зиглинда, усыпив Хундинга сонным зельем, рассказывает Зигмунду о мече, воткнутом в ствол ясеня. Зигмунд вспомнил, что когда-то отец обещал даровать ему непобедимый меч. Значит, это и есть меч Вотана! Весенний ветер распахнул дверь хижины, в серебряном свете луны молодые люди узнают друг друга… Их охватывает непреодолимая страсть. Зигмунд бросается к ясеню, выхватывает меч и выбегает из хижины вместе с Зиглиндой.
Тем временем Вотан требует, чтобы его любимая дочь валькирия Брюнгильда даровала Зигмунду победу в предстоящем поединке. Но Фрика настаивает, что Зигмунд должен быть убит, ведь он совершил двойное преступление – прелюбодеяние и кровосмешение: соблазнил чужую жену, которая приходится ему сестрой. После мучительных колебаний Вотан приказывает Брюнгильде объявить Зигмунду свою волю – он падет в поединке.
В дикой горной местности обессиленная Зиглинда засыпает на руках Зигмунда. Появляется Брюнгильда, несущая ужасную весть. Но тронутая любовью близнецов, она решает ослушаться повеления отца: во время поединка Брюнгильда закрывает Зигмунда своим щитом. Вотан в бешенстве сам разбивает на части меч Зигмунда, и тот падает, сраженный Хундингом. Брюнгильда на своем коне уносит бесчувственную Зиглинду и обломки меча. Сестры-валькирии носятся над ними посреди бури, вызванной гневом Вотана. Он одним взглядом убивает Хундинга и кидается в погоню за Брюнгильдой.
Придя в себя, Зиглинда молит о смерти – она не может жить без любимого. Но тут она понимает, что плод их любви уже зародился в ней… Брюнгильда отдает Зиглинде обломки меча Зигмунда, которые она должна сохранить для своего будущего сына Зигфрида, и приказывает бежать в лес, где живет дракон Фафнер. Зигфрид станет величайшим героем и сумеет восстановить меч…
Как только Зиглинда скрывается, появляется разгневанный Вотан. Тщетно валькирии молят его за сестру. Отныне она больше не будет валькирией, заснет волшебным сном и станет женой первого смертного, который сумеет ее разбудить. Брюнгильда покоряется воле отца, но просит об одном одолжении – пусть ее разбудит лишь настоящий герой. Вотан погружает дочь в глубокий сон, а вокруг нее возводит непреодолимую преграду из сплошного огня…
«Зигфрид»
В лесной пещере карлик Миме вновь и вновь пытается выковать меч для своего воспитанника Зигфрида, но каждый раз оружие ломается в руках юноши. Существует только один меч – и имя ему Нотунг, – который останется цел и которым Зигфрид одолеет дракона Фафнера: Миме жаждет отнять у того волшебный шлем и кольцо, дающее власть над миром. Зигфрид в очередной раз пробует на прочность новый меч – и снова разочарование! Миме признается, что когда-то он нашел в лесу умирающую Зиглинду и взял рожденного ею мальчика на воспитание, а также сохранил найденные при ней обломки меча, принадлежавшего его отцу. Но карлику-нибелунгу не дано снова отковать Нотунг…
Однажды в отсутствие Зигфрида к Миме под видом странника приходит Вотан и сообщает, что меч Зигфрида может выковать только тот, кто не ведает страха, и что сам Миме падет от руки этого человека. Миме вспоминает, что Зигфриду незнаком страх. Он решает напугать юношу рассказом о злобном драконе. Однако Зигфрид, наоборот, жаждет поскорее увидеть и победить чудовище. Он сам заново откует меч своего отца! Под торжественные звуки победной песни рождается в огне великий Нотунг. Чтобы узнать его крепость, Зигфрид ударяет им по наковальне. Наковальня разбивается; Миме в ужасе падает на землю…
Но злобный карлик уже придумал, как завладеть сокровищами, получить вечную власть над нибелунгами и всем миром и погубить Зигфрида, лишь только он добудет кольцо и шлем: усыпить его сонным зельем и поразить его же собственным мечом. Однако верховному богу Вотану ведомо всё. Он раскрыл коварный план Миме его брату Альбериху, и тот сам решил воспользоваться им. Альберих прячется возле пещеры Фафнера и ждет появления Зигфрида.
На рассвете приходят Миме и Зигфрид. Фафнер выползает из своей пещеры, и юноша легко поражает врага. Капли крови дракона падают на руку победителя. Он машинально слизывает их и внезапно начинает понимать язык зверей и птиц. Маленькая певчая птичка тут же раскрывает перед героем тайны пещеры дракона. Зигфрид спускается туда и становится обладателем сокровищ нибелунгов. Но птичка снова поет тревожную песню, и Зигфрид понимает, что напиток Миме, предложенный ему, отравлен. В гневе он убивает карлика, к великой радости прячущегося за деревом Альбериха…
Зигфрид просит птичку спеть ему еще. На этот раз он узнает о зачарованной горе, объятой пламенем, где спит его будущая невеста Брюнгильда. Не теряя времени, Зигфрид бросается ей на помощь.
А тем временем Вотан не может найти покоя. С тех пор как он лишился любимой дочери, печаль омрачила его сердце. Даже Эр-да отказывается раскрыть перед ним грядущее: она передала свой дар Брюнгильде, и отныне боги должны уступить место смертным. Самому Вотану наследует Зигфрид – герой, которому неведом страх. И вот в зловещую бурную ночь Вотан своим копьем преграждает смелому юноше дорогу к горю, где покоится Брюнгильда. Но копье бога ломается, как щепка, от удара Нотунга. Сбывается пророчество: предчувствуя близкую гибель, Вотан пропускает Зигфрида и удаляется в Валгаллу. Зигфрид смело бросается в пламя. Он находит в нем спящего воина, снимает в его головы шлем и понимает, что перед ним лежит прекрасная девушка. Опьяненный внезапной любовью, Зигфрид целует ее. Брюнгильда просыпается. Ей, в прошлом гордой валькирии, суждено впервые познать блаженство земной любви.
«Сумерки богов»
Три Норны, старшие дочери Эрды, прядут на горе нить судьбы. Будущее открыто им, и оно предвещает великий пожар Валгаллы и гибель богов.
Тем временем из грота выходят влюбленные Зигфрид и Брюнгильда. Увы, ныне им суждено расстаться, так как Зигфрида ждут новые подвиги. Прощаясь с Брюнгильдой, он дарит ей в залог своей любви кольцо Альбериха.
Зигфрид направляется в царство короля Гунтера. Вместе с ним в замке на берегу Рейна живут его сестра Гутруна и единоутробный брат Хаген, сын их обшей матери Кримхильды и короля нибелунгов Альбериха. Хаген унаследовал от отца не только коварство и жажду безраздельной власти – он одержим идеей убить Зигфрида и завладеть волшебным кольцом. Однако для этого нужно, чтобы герой изменил Брюнгильде. Злобный Хаген внушает Гунтеру страсть к Брюнгильде, «забывая» сказать о том, что она уже стала женой Зигфрида. По его словам, Зигфрид лишь поможет Гунтеру пройти сквозь пламя, охраняющее дочь Вотана.
Гутруна в свою очередь влюбляется в Зигфрида и лично преподносит пришедшему в замок герою напиток, приготовленный Хагеном. Выпив его, Зигфрид забывает прошлое, забывает Брюнгильду… Его охватывает страсть к Гутруне, и он тут же просит у Гунтера ее руки. Гунтер соглашается, но с одним условием – Зигфрид поможет ему овладеть Брюнгильдой. Свой договор Гунтер и Зигфрид скрепляют союзом братства крови и отправляются к горе, на которой ждет своего любимого ничего не подозревающая Брюнгильда.
Тем временем к ней является одна из валькирий Вальтраута. От имени Вотана она умоляет сестру отдать дочерям Рейна кольцо и тем самым спасти богов от проклятия Альбериха, несущего гибель. Но Брюнгильда ни за что не хочет расстаться с залогом любви Зигфрида. Она отказывается исполнить волю отца, тем более что уже слышит вдали звук рога Зигфрида.
