Текст книги "Красота внутри (СИ)"
Автор книги: Мария Власова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)
– Политика, политика, политика… Когда мы учились, ты бесился только когда разговор заходил о ней. А сейчас что? Тот Вальтер, которого я знал, который был моим другом, никогда бы не бросил своего ребенка.
– Если ты не проводишь политику, то кто-то проводит ее над тобой. Не слышал такое выражение? К тому же сложно бросить того, кто сам ушёл, не так ли? – холодно отозвался он только.
– Неудивительно, что твоё проклятие все ещё при тебе. Как поверить, что тебя любят, если сам любить не умеешь, – иронизирую в ответ, устало откинувшись на спинку кресла и прикрыв глаза.
– Любовь не в желании все время быть рядом, а в понимании, когда нужно отпустить любимого человека, – от этой фразы я удивленно открыл глаза, а Вальтер продолжил говорить. – Думаешь где им опаснее: со мной во время революции или у эльфов, где никто не знает о нашей связи?
– Ты сам-то в это веришь? – фыркаю не очень натурально. – Что так лучше? По-моему, ты так только пытаешься избавиться от них, чтобы ничего не мешало твоим грандиозным планам по завоеванию страны.
– Нет ничего эгоистичней желания, чтобы любимые всегда были рядом, ты как самый эгоистичный человек, которого я знаю, об этом знаешь.
Я замолчал, подумав о матери. Она всегда торопила меня с женитьбой, приговаривая, что когда у рода появится наследник, она наконец-то сможет уснуть вечным сном, а то, что осталось от ее души – растворится навсегда. Я не хотел ее отпускать и сейчас не хочу, как мою великаншу и нашу маленькую обжору. Что плохого в желании всегда быть рядом с ними? Учитывая то, что только я могу остановить дочь и спасти жену тут уже не до эгоизма и «так им будет безопасней».
Часть 19. Во власти безумного экспериментатора.
Клара
«Мама» – такое странное слово. Оно всегда вызывало у меня смешанные эмоции. В детстве, как и все детдомовские, я ждала, что она за мной вернется. Сложно поверить, но иногда матери одумываются и возвращаются за своими детьми. Я не видела, но дети в нашем детдоме в это верили. Когда нечем было заняться, мы часто собирались возле окна и фантазировали, рассказывая, какая мама красивая, как вкусно готовит пирожки с повидлом и скоро заберет домой. Я тоже фантазировала, мне нравилось представлять ее идеальной матерью, в длинном сатиновом платье, с аккуратным пучком на затылке и темно-синей тесьмой в волосах, и с красивым, но размытым лицом. Этот образ появился у меня в голове после того как в маленьком городском парке увидела женщину с маленькой девочкой. Они играли, сидя на скамейке, на девочке было прекрасное розовое платье, и рядом с ней сидела дорогая фарфоровая кукла, одетая так же, о которой я могла только мечтать. Тогда я, маленькая девочка с вечно спутанными волосами решила для себя, что та тётя должна быть моей мамой. Подошла к той самой скамейке, собиралась спросить: не хочет ли тётя быть моей мамой, но не смогла сказать и слова. Девочка в прекрасном розовом платье заплакала при виде такого чучела как я, и ее мама поступила правильно – прогнала меня, грязную девочку улицы. Ее можно понять, она защищала своего ребенка. Все те слова, что говорила при этом, маленький ребёнок, каким на тот момент была я, не запомнил. Все, что я запомнила – это картинку идеальной матери и дочки. То, чего у меня тогда не было, но чего очень сильно хотелось. Тогда я решила, что раз уж не могу быть той идеальной дочкой, то буду идеальной матерью. Эта картинка так прочно отложилась у меня в голове, что ее сложно стереть из памяти. После первого и единственного визита дедушки великана, я уже перестала играть в игру с остальными, представляя какая моя мама, просто потому, что поняла – она никогда за мной не вернется. Я повторяла себе это раз за разом, доводя себя до истерики, которую могла остановить только какая-нибудь блестящая штучка. Они успокаивали меня, блестящие яркие мелочи, как позолоченные фантики от дорогих конфет, что принес мне мой дедушка. Самые сладкие и горькие конфеты моего детства, первые и единственные. Честно говоря, даже спустя время, не понимаю, зачем дед приходил ко мне, как смог найти среди тысячи беспризорной малышни? Тогда я думала, что ему сказала мама. Что она знает, где я, и вот-вот передумает, и вернется за мной, но она не вернулась. Я была не идеальной дочерью, а она далеко не идеальной матерью, если ее можно так назвать. Когда меня спрашивали о родителях, та же Пенелопа, отвечала, что я результат пылкой, но короткой любви великана и гномихи. Мне хотелось верить, что, хотя бы зачата я была в любви, раз уж после рождения была ею обделена.
Гном пристально посмотрел на меня, чуть довольно ухмыляясь, а я не удержалась от фырканья.
– Вы познакомите меня с матерью? Серьёзно? – чуть грубовато и снисходительно смотрю на него. – Если уж вам так захотелось поговорить с матушкой, то валите к чёртовой, там, где я вас и видела!
– Как ты разговариваешь, нахалка безродная? – недовольно фыркнул Долгоус, даже хлопнул меня по пятой точке. – У вас там совсем не умеют воспитывать женщин!
– У тебя все равно нет выбора, – ответил мне рыжий с какой-то довольной ухмылкой и повернулся к Долгоусу. – Готовьте капсулу, нам нужно поскорее отправить ее в столицу.
– Как прикажете, – подобострастно ответил тот ему.
Я посмотрела на обоих с желанием убить, но толпа низкорослых бородачей взяла меня в кольцо и буквально потащила обратно к площади с золотой статуей. Они особо не церемонились, и я точно пару раз ощутила чью-то пятерню на своей заднице. За руку ухватить не успела, так что пришлось мстить сразу всем: кому локтем в нос, кому ногой по коленке, в конечном итоге схватила сразу троих за косы и принялась тягать из стороны в сторону, так что маленькие воители завизжали фальцетом. Ну, какие из них воины, я вас умоляю!
– Отпусти! Отпусти страшная женщина! – завизжал тот, что и шёл сзади, по нему, судя по тому, как хромает с фингалом под глазом, досталось от меня вдвойне.
– Да чего же страшная? – воскликнула возмущенно. – Я – красивая, между прочим, муж мне так говорил! Он не стал бы лгать, знает, как это опасно, не раз ощущал на себе последствия своего вранья. Так что это вы глаза промойте господа мелкие злыдни, чтобы красоту мою разглядеть. Я вам не ваши бочонки однотипные, а жена военного министра страны Ансары! Если захочет, он вашу деревеньку с пещерами сровняет!
Мой крик прекратил только рыжий гном, когда мы почти дошли до площади со статуей. К тому времени благодаря своему длинному языку и ловким рукам я обчистила всех гномов из охраны и полностью их обезоружила, даже ремни из брюк успела вытянуть.
– Достаточно! – остановил нас тот самодовольный гном. – Прекратите этот цирк!
Большая шишка и Долгоус шли впереди, так что большую часть нашей потасовки с солдатами не видели. Не знаю, о чем же они болтали, но судя по взгляду здешнего начальника, я получу «по заслугам».
– О, так вы меня отпустите? – попыталась оттолкнуть своих стражников, но меня схватили за цепь кандалов и дернули обратно. – Давно пора! Возможно, вы даже останетесь живы, но это не точно. У Игнаришнарчика будет плохое настроение, так что я не уверена.
– Ни в коем случае, – холодно обратился ко мне гном, пока я отвлекала всех присутствующих своей болтовней, чтобы незаметно вскрыть замок на кандалах. – Ты отправишься туда, где тебе и место.
– Это куда? В вашу сокровищницу что ли? Я бы с удовольствием покупалась в золоте, говорят, для бодрости тела и духа очень помогает золотая ванна. Мне вот этого очень не хватает, но как-нибудь в другой раз, увы, дела. Муж меня заждался, опоздаю – прибьет вас к чертям.
Немного бочком выбираюсь с плотного кольца стражников, не переставая болтать. Мне осталось совсем немного пройти, чтобы иметь хоть какую-то фору, когда сброшу кандалы и побегу, но этот настырный рыжий не дает. Он подошёл ко мне, встал и стоит, смотрит точно надзиратель в детдоме. Они всегда так смотрели, когда подозревали, что я опять украла что-то.
– Разве вы здесь не для того, чтобы встретиться с матерью? – слегка снисходительно спрашивает он.
– Знаете, двадцать пять лет как-то не встречала и ещё столько же, пожалуй, подожду нашей встречи, – несколько воровато улыбаюсь, чувствуя, что замок поддался.
Столько времени прошло от моей буйной юности в детдоме, где само собой не было никакой силы, чтобы разносить вещи в щепки, тогда-то я научилась взламывать замки у Отто. Столько лет прошло, а руки-то помнят, хотя и понадобилось куда больше времени, чем раньше. Громкий щелчок кандалов объявил всем о моем освобождении. Думать времени уже не было, единственный путь определён. Схватила бородача, зажав его шею локтем, а затем направила в сонную артерию сворованный нож.
– Отошли! – крикнула так, что от меня по инерции сразу несколько отскочили.
Гном, торчащий у меня в подмышке, подозрительно спокоен. В отличие от стражи и Долгоуса, который побледнел так, словно это я к его шее приставила клинок.
– Быстро отошли! – скомандовала им, чтобы держались подальше, и попятилась назад. – Или хотите, чтобы я ему глотку вскрыла?
Мой воинственный тон произвел впечатление, плотное кольцо начало расступаться, пропуская меня в сторону. Пришлось пятиться на давно знакомую мне площадь со статуей, изредка оглядываясь. Возле статуи вдруг поняла, что в ловушке, солдаты согнали с площади женщин, окружили ее со всех сторон, угрожая мне оружием.
– Не глупи, твои преступления и так серьёзны, мы можем убить тебя в любой момент! – принялся запугивать меня Долгоус.
– Правда? – переспрашиваю слегка истерично, дергая их важного начальника снова за шевелюру так, чтобы вскрикнул, но гном только рыкнул сдавлено. – Попробуйте, но боюсь, я в таком случае не отвечаю за безопасность рыжика.
– Ты не поняла, женщина, это тебе стоит думать о своей безопасности, – как-то странно ухмыльнулся Долгоус.
Я не поняла, что это означает, пока рыжий как-то увернулся и посмотрел мне в глаза. Все вокруг потускнело, на виски начало давить так, что пришлось их сжать руками, выронив нож. Я умею терпеть боль, это никогда не являлось для меня проблемой, но не в этом случае. Голова заболела так, будто вот-вот взорвётся, перед глазами пошли искры. Боль в районе висков все усиливалась, так что в ушах звенел каждый удар моего сердца, и причину смеха гномов я понять не могла. Они смеялись, даже потешались надо мной, но в омуте боли я не могла и не хотела понимать хоть что-то. То, что я упала и валяюсь в ногах гномов, поняла, только когда меня схватили за волосы и приподняли, заставляя смотреть в яркие, но безжалостные зеленые глаза. Дыхание сперло где-то в груди, но в голове бьется ужасающая мысль, что моя малышка чувствует то же самое. Зло рычу, заставляя себя убрать руки от висков и вцепиться в своего мучителя когтями. Дотянуться до его шеи легко, но не когда голова взрывается каждую секунду. Он ухмыляется и затем щелкает пальцами и боль исчезает так же внезапно, как и появилась. Меня толкнули на землю, только для того, чтобы сразу же приказать поднять на ноги.
– Знаешь, кто это? – спросил гном, деловито расхаживая возле статуи.
– Мне как-то все равно, – выплюнула, чувствуя, что ноги меня не держат.
– Очень жаль, – можно сказать действительно расстроился он. – Правду говорят: мать всегда узнает своего ребенка, но ребенок свою мать – никогда.
– Дяденька, давайте к сути, – мрачно потерла руки, чувствуя, как живот будто налился свинцом.
Плохой признак, очень плохой. Мне пока не больно, но боль – это не самое страшное. Самое страшное это знать, что твоему ребенку плохо, а ты ничего не можешь с этим поделать. Я беспомощна и бесполезна, даже ребенка своего защитить не могу. Убежать от Вани, чтобы умереть от неадекватных гномов по глупому недоразумению – тот ещё итог моей короткой жизни в кроваво-черных тонах. Но моя малышка, она же этого не заслужила. Что я за мать, если до того, как она появилась на свет, не смогла защитить? Даже моя бестолковая матушка справилась с этим, а я? Что я за чудовище такое, от которого одни проблемы?
– Она прекрасна, не так ли? – совершенно проигнорировал мои слова гном, все ещё смотря на статую.
Подняла глаза на статую, чуть шмыгнула носом. Вот это тон, он словно в статую влюбился. Отчасти я его понимаю, если верить молве, почти все гномы клептоманы. Так что даже у этого рыжика выражение лица такое, точно он сейчас мечтает ее своровать.
– Вы ее в одиночку отсюда не унесете, – по-своему восприняла его слова.
Гномы засмеялись, им было смешно от моих слов, мне же смешно не было. Волнение заставило дрожать руки, заставляя себя не хвататься за живот, чтобы не выдать свое положение.
– Прекрасное чувство юмора, и не скажешь, что детдомовская необразованная девочка, – проговорил гном с довольной ухмылкой.
Тоже мне юморист, да ничего здесь смешного! Стоп! Что он сказал? Он подошёл ближе к статуе и затем направился к местной почте.
– Откуда вы знаете, что я детдомовская? – сначала удивилась, а затем разозлилась. – Кто вы, чёрт побери, такой?
– В ваших краях меня называют Рагнаром Рыжим, здесь же я более известен как брат короля гномов Мафассы и наследник престола всех объединениях племен гномов.
Договорив, гном едва заметно улыбнулся, а затем сразу же отвернулся, чтобы посмотреть на статую.
– Это статуя в честь моей племянницы – Ларисы, единственной дочери моего брата, наследной принцессы всего нашего подземного царства. Она умерла много лет назад, при обрушении главной пещеры королевства и горюющий отец выплавил десятки статуй с ее изображением, которые украшают каждый наш город.
От пафоса в его голосе меня затошнило, а может и не только от него. Вообще моё самочувствие можно описать одним словом – хреново. Не знаю, что за взгляд был такой, но смог уложить меня на землю, чего никто не мог сделать многие годы.
Смотрит на золотую статую с любовью и злорадством одновременно. Гадкий мелкий гном, чтобы его комары живьем сожрали.
– Этот взгляд – магия какая-то? – повиснув на руках охранников, глупо играю в сильную девочку.
– Магия? – немного рассеянно обернулся он на меня, а затем расплылся в улыбке и уверенно заявил. – На тебя не действует никакая магия.
– Откуда вы знаете?
Он наклонился ко мне, с той же жуткой ухмылкой, поймал один из локонов и еле ощутимо потянул за него, распрямляя. Почувствовала себя просто его игрушкой, потому дернулась в сторону, отбиваясь, но только заставила его ухмыльнуться.
– Я создал тебя, как я могу не знать? – засмеялся он громко после этой, сказанной почти что шепотом, чтобы остальные не услышали, фразы.
– Что? Что вы несете! Отпустите меня! – закричала, чувствуя, как меня бесит вся эта ситуация.
– В капсулу ее! – безжалостно приказал гном, даже указывая на нее рукой.
– Господин, есть же перемещатели, – попытался промямлить Долгоус, наконец почувствовав, что от этой ситуации дурно пахнет. – Капсула не предназначена для перевозки людей.
– Она не человек, так что не стоит за нее переживать, – равнодушно ответили ему. – Быстрее!
Капсула оказалась куда меньше, чем мне казалось со стороны, в нее меня буквально впихнули. Сначала закрыли первую прозрачную крышку, затем две внешние. Стекло приглушило звуки, но я успела увидеть, как рыжий гном смотрит на Долгоуса тем странным взглядом, и тот падает как подкошенный. Стража пытается спасти его, но гном бросает на них взгляд, и они укладываются рядом с Долгоусом под его взглядом. Затем гном набирает что-то на боковой панели капсулы и только после этого смотрит на меня и ухмыляется. Виски сдавливает, мой крик тает в громком механическом скрежете капсулы. Мельком успеваю увидеть силуэт статуи, а затем все пропадает во тьме.
***
Что-то сырое упало мне на веки, заставляя проснуться. Провела рукой по лицу, стирая странную субстанцию. Что это? Вода? Открыла глаза, но они не сразу привыкли к темноте, от нее даже зарябило в глазах. Не сразу поняла, где нахожусь и почему. Сетка разбитого стекла капсулы подсказала, что далеко уехать на той капсуле я не смогла. Все-таки делать что-то подобное из стекла полнейшая глупость. Лицо щиплет, похоже, часть стекла осыпалась на меня, оставляя порезы. Плакало моё личико, совсем теперь страшное. Скинула с лица остатки стекла, а вот с одежды скинуть не получилось, дверь деформировалась и закрыла последний выход. Где-то наверху еле заметна та самая система труб, из которой я, похоже, и выпала. Сломанная труба, свисающая метрах в десяти над землей. Это я с такой высоты свалилась? Удивительно, что жива осталась, все-таки не столь хрупкая капсула. Но, судя по тому, как все тело болит, мне все же досталось. Прикрыла рукой живот, моя малышка, ты хоть жива? Сколько испытаний на ее долю, да и мою тоже. Я уже чувствую себя плохой матерью, раз не смогла защитить ее. Будь у меня сила, я бы разнесла ту пещеру вместе с гадким гномом. Кто он вообще такой? Говорит намеками, путает меня, да и тот взгляд пугает. Было такое чувство, что он всех там им поубивал, но это глупость какая-то. Зачем брату короля гномов это делать? Хотя и разводить те странные разговоры незачем. Маму мою упомянул, словно знает ее. Да плевать! Просто врал, издевался! Создал он меня, ага, конечно! Какой же бред! Надо бы выбраться, а то останусь в этом побитом стеклянном гробике навсегда. Пару неловких толчков и я все же смогла выбить треснувшее стекло.
Спаситель, как хорошо! Вздох облегчения, поворачиваюсь на израненную спину, чтобы отдышаться. В небольшой пещере, где я оказалась, царит полумрак. Свет излучают только большие светящиеся грибы, их запах повсюду, даже подташнивает немного. Раз уж здесь есть труба, значит кто-то ее сюда проложил, так что из этой пещеры скорее всего можно выбраться. Вот только для этого нужно карабкаться по стене к этим самым трубам! Они, между прочим, высоко, упав с такой высоты, и разбиться можно. Где моя сила, когда она так нужна?! Всего-то пару ударов нужно, и я на поверхности, но нет, судьба распорядилась иначе. Кажется, я теперь понимаю, почему так не хотела искать мать в их городах: пещеры слишком похожи на тот самый подвал, где были крысы.
Кое-как собравшись с силами, встала и принялась искать выход из пещеры, лезть к трубе не очень хотелось. Живот раз пять напомнил урчанием, что у меня и маковой росинки во рту не было, когда я, наконец, нашла узкий проход, ведущий непонятно куда. Светящиеся грибы там не росли, так что на поиски ушло много времени. Набрав в подол маленьких светящихся грибов, медленно пошла по туннелю, бросая под ноги по грибу, чтобы не заблудиться. Свет показался тогда, когда я уже подумывала вернуться обратно. Следующая пещера оказалась куда больше по размерам, чем предыдущая, да ещё и жилая в отличие от предыдущей. Чем-то похожее на библиотеку помещение со стеллажами, накрытыми разными тканями. В воздухе запах пыли, но источники света в виде фиолетовых камней говорили о том, что здесь недавно кто-то был. По телу бегают нехорошие мурашки, мучает дурное предчувствие. Есть желание повернуться и уйти обратно в туннель, но взгляд мой привлекло что-то огромное посреди пещеры, также укрытое черной тканью. Странное ощущение появилось внутри, ведомая любопытством или же заколдованная подошла туда и дернула ткань вниз. Пыль взлетела в воздух, я даже закашлялась и прикрыла рукой нос, в следующее мгновение замерев. Двухметровая колба с полупрозрачной зеленой жидкостью, усыпанная светящимися камнями у подножия. Внутри находится что-то неподвижное, точнее кто-то. Я уже видела что-то подобное в подвале некроманта. А что если…
Подбежала к ближайшему шкафу и стянула ткань, чтобы увидеть бессчётное количество колб с частями тела. Это сокровищница коллекционера, ещё одного. Колбы очень похожи на те, что я видела у Игната. Мысль о нем воодушевила, но только на мгновение, затем я повернулась к огромной колбе. Что там? Что-то дорогое, особенное для этого коллекционера, но не это привлекает мой взгляд.
– Разве она не прекрасна? – раздался голос рыжего дьявола, заставляя меня оглянуться.
Инстинкты сработали быстрее мозга, я двинулась в сторону прохода, но он преградил мне путь одним лишь взглядом. Виски сжало, на голову будто бы упал неподъёмный груз, колени согнулись, заставляя пошатнуться, но не упасть. Вскрикнув, бросаюсь в сторону, но меня хватают за руку, а затем за волосы, когда падаю на колени.
– Посмотри на нее, – приказал он спокойно, а затем пылко добавил, – ну же! Ты даже не представляешь, как долго она тебя ждала!
От боли глаза закрываются, но он упрямо тащит меня за волосы к колбе. Извернулась, дала гаду в бедро ногой и вырвала волосы из его руки, но не смогла сгруппироваться и упала на ту самую колбу. Она не разбилась, даже не пошатнулась, но я смогла разглядеть изможденное бледное лицо в обрамлении рыжих волос, вздымающихся вверх, точно пламя. Сросшиеся темно-рыжие брови, нос картошкой, такие тонкие губы, что их будто бы нет вовсе. Эта женщина меньше и субтильнее, но очень похожа на меня.
– Я ведь говорил, что познакомлю тебя с матерью, – изрек гном за моей спиной с насмешкой.
Посмотрела на его довольную слегка больную физиономию, затем на тело в большой колбе и скептически фыркнула.
– Дяденька, а у вас кран, похоже, потёк, – язвительно замечаю, но только заставляю его нахмуриться. – Это тело похоже на меня настолько же, насколько есть шанс, что вы в своём уме. Я встречала чудика, который любит держать всякое такое в банках. Но у него вроде бы есть для этого причина, а вы чем можете оправдаться? У вас нет друзей, и колбы с давно умершими их заменяют? Или может, вы получаете удовольствие от наблюдения за полуразложившимися телами?
Глумливо ухмыляюсь, складывая руки под грудью. Намеренно избегаю его лица, чтобы не напороться на тот самый взгляд. Полумрак способствует этому, несколько успокаивая мои и так расшатанные нервы. Мои не очень лестные слова гном воспринял куда спокойней, чем любой на его месте. Чуть поднял на меня глаза, но я вовремя отвернулась и даже отшатнулась, спиной уперлась в колбу. Та женщина ниже меня, можно сказать обычный гном, разве что фигура не такая округлая, но рассмотреть ее тяжело из-за одежды. Зачем засовывать в раствор одежду тоже? Она же выцвела, попросту испортилась в мутноватом растворе. У моего некроманта были просто тела, без одежды. Для него они и, правда, мясо, просто вещь, для этого же коллекционера женщина в банке не просто вещь. Стал бы он врать о ней, если она так для него ценна?
– Даже если эта женщина была моей матерью, это не имеет для меня никакого значения. Она перестала быть ей сразу после того, как сдала меня в приют. Так что давайте разойдёмся миром: я уйду, а вы делайте со своей коллекцией все то же самое, что делали раньше.
Я даже начала отходить назад к проходу, откуда пришла, но гном вдруг решил в который раз убедить меня в своем безумии. Он подошел к колбе и нежно провел рукой по ней, словно таким образом ласкает ее. Вот же больной ублюдок!
– Лара, как же, наверное, обидно: твой отец все города украсил твоими статуями из чистого золота, а собственная дочь тебя даже не признает. Не самое ли ужасное это наказание для тебя?
Он сначала глумливо улыбнулся, а затем захохотал, не прекращая смотреть на женщину, как будто она живая и ответит ему. Лучше возможности не было, я повернулась, чтобы убежать, пока он не видит, но дорогу мне перекрыли. Кто-то в плаще просто появился в темном углу пещеры, точно все время там стоял. Он сделал шаг ко мне, рука в плотной перчатке мелькнула в рукаве, когда незнакомец схватился за меч. У него в арсенале меч с искусной инкрустацией, а у меня только собственная наглость, силы явно неравны.
– Уважаемый, может, вы здесь за адекватность отвечаете, а то гном очень даже не в себе? – поинтересовалась излишне вежливо, стараясь не оборачиваться, чтобы не напороться на взгляд гнома.
Ответом мне была тишина, я даже немного растерялась, мысленно решая, успеет ли за мной этот человек в плаще, если быстро побегу в проход?
– Он не разговаривает, – ответил гном спокойно, судя по голосу, он приближается, а это не то, что мне нужно. – Один из моих экспериментов, до сих пор не пойму удачный он или нет. Только в одном я уверен: тебе с ним не справиться, особенно сейчас, когда ты ослаблена беременностью.
Я оглянулась, просто не смогла себя пересилить и тут же зажмурилась, почувствовав, что гном вот-вот применит на мне свое странное оружие.
– Расслабься, – в свою очередь сказал он, – я не применю на тебе свой Взор, пока ты ведешь себя хорошо.
– А что будет, если я буду вести себя плохо? – глумливо спрашиваю, пряча свой страх.
– Твой ребёнок умрет, а затем умрёшь и ты, – абсолютно спокойно ответил он, и я как-то поверила, что так и будет.
– Какой ребенок? – наигранно переспрашиваю, но чувствую, что если даже он и сомневался, то мой испуг его убедил в этом.
– Тот, что у тебя под сердцем, – с каким-то предвкушением ответил гном, не обращая внимания на мою ложь. – Мне не хотелось бы причинять ему боль, а тем более убивать его, это не в наших общих интересах я так понимаю? Это дитя доказательство, что самый лучший мой эксперимент – ты.
Его какая-то омерзительная улыбка мне понравилась ещё меньше, чем слова. Дернулась резко в сторону, решив, что лучше уж рискнуть. Человек, или же существо в плаще даже не шелохнулся, когда я проскользнула мимо. Ему и не надо было, я сама остановилась от знакомого шороха. Будто бы десятки маленьких когтистых лапок скребутся по влажному камню.
Крысы! Это крысы!
Ноги подкосились, я упала на колени, судорожно оглядываясь в поисках источника шума. Скрежет приближался, а затем в темноте словно загорелись сотни налитых кровью маленьких глаз. Сердце пропустило удар, дыхание сперло, начало в глазах темнеть. Вместо того чтобы побежать, я закричала зажмурившись, но это совсем не помогло. Картинки из прошлого все равно возникли перед глазами, обрушая меня в ад. Я почти воочию увидела, как проклятые крысы запрыгнули на меня и принялись сдирать плоть с рук, пытаясь добраться до деликатесов – губ, глаз и ушей.
– И правда, у нее припадок, – откуда-то издалека с ухмылкой отметил гном, а затем обратился не ко мне. – Убери их, пока у нее сердце не остановилось от страха.
Ответа ему не последовало, да я и не слушала, свернувшись клубочком, пыталась собрать себя с пола воедино. Я продолжила судорожно дышать, пока под громкое шипение Чебурека крысы просто ушли в тот же темный угол, откуда появились. Большие крысы с красными глазами ушли, но собрать себя я смогла далеко не сразу.
– Посмотри, что с тобой стало, – недовольно помотал головой гном. – Раньше ты могла одним ударом снести любое здание, а сейчас не можешь ничего сделать с обычными крысами.
Он, фыркнул, потешаясь, и обернулся к человеку в плаще.
– Отведи даму в ее покои и удостоверься, что ей там понравится, – особым тоном приказал он, все ещё глумясь.
Человек в плаще, повинуясь приказу, потянулся ко мне, собираясь поднять, но только получил кулаком куда-то в область носа. Сам этот нос явно был не только капюшоном, раз кулак ударился в что-то металлическое. Сначала рука скользнула по металлу, за этим же пришла боль и осознание, что возможно я сломала пару пальцев. Мой крик эхом разнёсся по пещере, но это совсем не остановило фигуру в плаще. Даже испуганное шипение Чебурека, который скрутился клубком у меня на животе, его не остановило. Огромная фигура, ростом под два метра, руки будто каменные, как и остальное тело. Мимо пронесся коридор, еле освещенный растущими грибами, потом ещё один. Мы шли почти целую вечность, пока не оказались в огромной пещере заполненной клетками. Клетки были повсюду, в несколько этажей, и, из-за плохого освещения, казалось, поднимались вверх бесконечно. Что-то сомневаюсь, что под покоями имелись в виду именно покои. Опять клетка, как же они мне надоели. Была бы у меня сила… Но приходилось надеяться, что появится прекрасный некромант и спасет меня. Ведь с ним все в порядке, да? Мне просто нужно немножко подождать, пока он придёт и спасет меня. Что-то от этой мысли становится смешно, какая из меня принцесса в беде? Я конечно по уши в неприятностях, но на принцессу совсем не тяну. Великан в плаще прошёл до самой крайней клетки. К моему удивлению почти все клетки оказались пустыми и заброшенными, но в некоторых всё-таки кто-то был, но расстояние не позволяло рассмотреть подробнее. Хотя я и успела подумать, что с покоями меня обманули, это оказалось не так. Покои настоящей принцессы, вырубленные в нише пещеры, за золотой решеткой. Даже обои поклеены и есть имитация окна, в комнатушке дорогая хоть и потертая мебель, пушистый ковер и что-то похожее на ванную в небольшом боковом углублении. Можно сказать, это доисторический комфорт в стиле гномов, кровать небольшая, не уверена, что на ней помещусь. Зато великан был уверен, когда открыл большую решетчатую дверь и бросил на кровать, заставляя захлебнуться в многолетней пыли. Стоило ему повернуться, чтобы уйти, я бросилась за ним, но чуть не споткнулась об Чебурека. Решетка с грохотом закрылась за великаном, я дернула ее несколько раз, но она не поддалась.
– Выпустите меня! Вы не имеете права меня здесь держать! – закричала, чувствуя, что это бессмысленно.
Великан в плаще остановился, затем я заметила, как из темноты начали показываться горящие красные глаза крыс. Отшатнулась от решетки и снова упала, чуть не раздавив Чебурека. Крысы не пытались нападать меня, только окружили своего хозяина, настоящего Крысиного короля. Он стоял спиной ко мне какое-то время, пока крысы бегали вокруг его ног, затем резко повернулся. Я дернулась назад так, что вжалась спиной в кровать, на деле комната оказалась куда меньше, чем мне хотелось бы. Крысиный король тяжелыми шагами приблизился к решетке напротив моей камеры, которая также как большинство прочих была закрыта большим куском ткани, дернул за край, и ткань упала на пол, подняв такой сильный столп пыли, что я закашлялась. Когда же пыль улеглась, великана в плаще и крыс уже не было. Напротив моей золотой темницы оказалась громадная камера с погнутыми прутьями, наполненная сеном. Что же за существо было в клетке, что смогло погнуть изнутри эти прутья, раз пять толще тех, что сейчас отделяют меня от свободы?
***
Я проснулась и с горестью поняла – это не кошмар. От кровати, обшитой когда-то белоснежным бархатом, пахнет затхлостью и лавандой. Откуда взялась эта лаванда, не знаю, но запах сохранился. Постельное белье можно назвать условно чистым. Как-то мысль, что на нем кто-то уже спал, внушает мне не очень приятные мысли. Не хочу задаваться вопросом: куда же этот гном, либо человек невысокого роста, делся. Деревянная спинка кровати исцарапана, что вызывает ещё более отвратительные мысли. Чувство времени пропало, здесь ни солнца, ни ветра, ни даже прилива нет. С таким же успехом я могла бы проспать неделю и ничего не заметить. Судя по тому, как я голодна, спала, по крайней мере, месяц, съела бы и слона, да тут его нет. Только Чебурек где-то прячется. В этой пещере на удивление тихо, настолько, что каждый странный шорох или скрип заставляет вздрагивать. Эх, а были же времена, когда это я заставляла людей дрожать от страха.
