Текст книги "Обманутая"
Автор книги: Мария Баррет
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 26 страниц)
Глава 25
Будильник Фрейзера прозвенел, как обычно в шесть тридцать. Он вытянул руку, нажал на кнопку и прекратил назойливый пронзительный звон. Он уже давно проснулся, услышав, как Ливви спускалась по лестнице. Он откинул шерстяное одеяло с кровати в гостевой комнате и встал. Медленно потянулся, прежде чем надеть халат и спуститься вниз. В доме было холодно. Он спустился по лестнице и услышал звуки работающего радио в кухне. Пригладив волосы и потерев лицо руками, он тихо открыл дверь. Его взгляд упал на Ливви. Закутавшись в плед, она скорчилась в старинном викторианском кресле и тупо смотрела в окно. Он вошел в кухню, закрыл за собой дверь и стал ждать, когда она посмотрит на него.
– Фрейзер? – Заправив за уши длинные пряди волос, упавшие на лицо, она попыталась улыбнуться. Вид у нее был измученный и больной, лицо опухло от водки.
– Холодно. Я не могла спать, – сказала она. Фрейзер молча подошел к раковине и налил чайник.
«Если бы это было две недели назад, – подумал он с отчаянием, – я бы подошел к ней, поднял, отнес в кровать, согрел, и она бы уснула». Но сейчас он молчал. Поставив чайник на плиту, он посмотрел на нее и спросил, будет ли она чай.
– Фрейзер, я оставляла вчера свои таблетки, а сегодня не нашла их. Их мне выписал доктор. Ты не видел их?
Он поставил две чашки на стол:
– Да, видел и выбросил в унитаз.
Ливви подумала, что ослышалась.
– Извини. Что ты сделал?
– Я сказал, что выбросил их в унитаз, Ливви. – Увидев недоверие на ее лице, а затем злость, он продолжил: – Ты не нуждаешься в них. Поверь мне, в этом нет необходимости.
– Не нуждаюсь в них! – Ее бледное лицо побагровело, а в глазах закипела ярость. – У меня разбита жизнь. Мне грозит пятнадцать лет тюрьмы за преступление, которого я не совершала! А ты говоришь мне – выбрось валиум, Ливви. Тебе нужен только свежий воздух и прогулки пешком. – Она встала. – Дерьмо! Меня тошнит от тебя, Фрейзер! Как ты можешь быть таким бесчувственным?
Фрейзер с трудом глотнул. Ему никогда не приходилось слышать ее ругани и видеть ее злость.
– Тебе они не нужны. Таблетки и пьянство не решат твоих проблем, Ливви.
– Да? С каких это пор ты стал знатоком эмоциональных проблем? – завизжала она. – Как ты смеешь!
Терпение Фрейзера лопнуло.
– О, смею! Это мой дом, и я… – Он резко замолчал. Он собирался сказать: «Я люблю тебя, я не могу видеть, как ты уничтожаешь себя подобно моему отцу», – но не мог позволить себе этого. Слова умерли у него в горле.
Ливви заметила борьбу эмоций на его лице и отвернулась. Ей захотелось упасть и расплакаться. Она прикусила губу, и старая рана открылась. Почувствовав вкус крови, она собрала все свои силы и спросила:
– Ты что?
Фрейзер перевел дыхание:
– Я думаю, что ты должна сама справиться со всеми проблемами. Я знаю, что это звучит жестоко, но это единственный путь.
Она взглянула на него, покачала головой и снова опустилась в кресло.
– Жестоко? Это просто невозможно. С чего ты предлагаешь мне начинать, Фрейзер? Скажи мне, я очень хочу это знать. – Он не имел представления, что случилось с ней за эти дни, и ей не удалось скрыть свой сарказм.
Он подошел ближе к ней.
– Хорошо. Ты сейчас освобождена под залог, потом ты должна вернуться на слушание дела, и пройдет, наверное, полгода, когда все закончится. Ты не совершала преступление, Ливви, кто-то другой это сделал. Ты первоклассный репортер – используй это, найди тему и работай над ней. Ты же занималась подобной работой в прошлом. Не можешь же ты из-за этой идиотской истории отказаться от своей работы. – Фрейзер остановился.
Ливи обхватила голову руками и стала дико, истерически хохотать.
– Что тебя так развеселило? – спросил он ледяным голосом.
– Ты! И твои проклятые шутки! – завопила она. Он отступил назад, словно она ударила его.
– Благодарю тебя! Я не понимаю, что смешного я сказал?
– Ты не понимаешь? Действительно? – Смех Ливви умер так же внезапно, как и начался. – Хорошо. Кому нужен репортер с подмоченной репутацией? А? Кто даст мне работу, Фрейзер? Мне, бывшему работнику телевидения, который замешан в наркобизнесе и которому грозит тюремное заключение? Мне негде жить, я замучена и окружена прессой… Я все потеряла, у меня ничего нет. Ничего! А ты представляешь, каково мне?.. – Она остановилась, зная, что если промолвит хоть слово, то расплачется.
Она повернулась и направилась к двери, говоря дрожащим голосом:
– Ты просил меня приехать сюда. Вспомнил? А сейчас, когда я здесь, ты не хочешь меня.
Она сказала это с такой болью, что Фрейзер вздрогнул. Он двинулся к ней, но она остановила его, закричав:
– Нет! Не надо! Не обманывай меня больше. – Открыв дверь, она выбежала из комнаты. Фрейзер слышал, как она бежала по холлу и поднималась по лестнице. А он стоял несколько минут, не зная, что делать. Когда он наконец решился, зазвонил телефон.
Закончив разговор, он понял, что она ушла. Он сидел за своим столом, обхватив голову руками. Его тошнило. Он должен был ответить ей, а он занимался делами. Решал проблемы с набором, искал номер телефона компании, обслуживающей его машину, чтобы они могли за несколько часов устранить неполадки.
Боже! Почему все это должно случиться сейчас. Он понимал, что должен сосредоточиться и попытаться во всем разобраться. Он встал и вышел в пустой холл, чувствуя, что дом уже не кажется таким уютным, каким был вчера.
Это смешно, убеждал он себя, поднимаясь по лестнице. Как могут двенадцать часов все изменить? Ты ведь был абсолютно счастлив здесь прежде.
Но, войдя в ванную и увидев забытые вещи Ливви, он понял, что это не смешно. Присутствие Ливви в доме, даже за такое короткое время, заставило его почувствовать теперь свое одиночество. Он собрал ее вещи и отнес их в спальню, поставил их на комод и сел на кровать.
Набирая по телефону номер справочной вокзала, он молил Бога, чтобы первый поезд еще не отправился в свой маршрут. Он знал, что должен догнать ее.
Ливви сидела на жесткой деревянной скамье Абердинского вокзала. Она поджала под себя ноги и обхватила их руками. Несмотря на толстый пиджак, она дрожала от холода. Она отчаянно думала о ссоре с Фрейзером и всем сердцем жалела об этом. Ей было больно, что он с таким презрением отнесся к ее несчастью, но сейчас она бы с радостью вернулась к нему, но только не знала, как это сделать. Она перелистывала газету «Эбердин энгас пресс» и думала.
«Что делать?» В Лондоне она все потеряла и ее никто не ждет. Она опустила голову на колени, продолжая рассматривать газету с цветными фотографиями, четкими заголовками, и думала о Фрейзере. О том, какую газету он создал из обыкновенного двадцатистраничного районного журнала, который он ей как-то показывал в колледже много лет назад. Может быть, он прав, надо действительно набраться мужества и сражаться за свою жизнь, подумала она неохотно. Ведь он же смог создать что-то из ничего. Но как он говорил с ней? Как будто она уже ни на что не способна.
Может быть, мне остаться здесь, размышляла она, замерзшая, голодная и растерянная, до тех пор, пока я не окоченею и мой зад не примерзнет к этой скамье? Тогда все мои проблемы решатся сами собой. Она улыбнулась, представив, как ее хоронят, не сумев придать нормального положения, а в том скрюченном виде, в котором она сидит на скамье. Эта сцена становилась у нее в голове все смешнее и смешнее, и она наконец рассмеялась. Впервые за эти недели ей было весело, и ее сердце стало согреваться.
Она выпрямилась, вытерла слезы, все еще рассматривая газету Фрейзера. Этот смех снял тяжесть с ее души, и она почувствовала, что к ней возвращается жизнь. Она подумала, что, может быть, Фрейзер указал ей правильный путь. Конечно, она понимала, что не хочет ехать в Лондон – из-за прессы она была лишена будущего. Что ее еще ждало дома? У нее не было ни квартиры, ни работы, она не хотела видеть Джеймса. Но что она будет делать, если останется здесь! Найти работу? Как? Она не знала, с чего начинать. Она никогда не искала работу – в Би-би-си ее взяли сразу после колледжа, возможно, из-за имени ее отца, а затем все остальное свалилось прямо с неба. Она даже не могла вспомнить, как писать репортажи. Встав со скамьи, Ливви потопала ногами, чтобы согреть их. Мысли путались у нее в голове. Она бросила последний взгляд на «Эбердин энгас пресс» прежде чем пойти в кафе и выпить кофе, и ее словно ударило. «Ты же прекрасный журналист, – услышала она чистый ясный голос Фрейзера, – используй это, найди тему, подбери заголовок!» – Эти слова вертелись у нее в голове, и наконец она стала обретать надежду.
Да, думала она, я была хороша в работе. Ее считали великолепным журналистом в Би-би-си; она знала, как подать материал, писала и вела репортажи – и она уверена, что смогла бы работать в газете. Она может работать в «Эбердин энгас пресс»! Но вскоре оптимизм развеялся. Не будь сумасшедшей, сказала она себе зло, это же газета Фрейзера! Ты под подозрением, твоя жизнь запутана, и ты думаешь, что сможешь работать в такой газете! Надо становиться взрослой, Ливви! Снова впав в отчаянье, она подошла к громадному рекламному щиту, рассказывающему о местной газете. Конечно, она все это видела прежде. Но вдруг она поняла, что может стать ее работой: искусство и досуг. Она вспомнила, как Фрейзер рассказывал о своей работе, и она радовалась его хорошему вкусу. Ливви внимательно просмотрела все заголовки статей, потом содержание и подумала, что это сделано хорошо, но может быть сделано лучше. Он мог подать материал более интересно. Дать небольшие цветные зарисовки, картинки. Сделать более броским, чтобы заставить людей обратить на это внимание. Постараться давать разнообразный материал, чтобы привлечь читателей с разными вкусами. Может быть, это не важно для Абердина? Но если… Может быть, она сможет что-то предложить… Несколько минут ее ум усердно трудился над этой задачей. В «Эбердин энгас пресс» уже начинают работать над этой тематикой, тогда почему ей не предложить свой вариант? Стоит попытаться, подумала она, снова приобретая оптимизм. Ее же не убьют за это.
Отвернувшись от рекламного щита, она посмотрела на вокзальные часы. Было уже семь тридцать. Если она собирается уезжать из Шотландии, то через двадцать минут будет первый поезд. Она вынула из кармана пиджака билет, посмотрела на него и сунула обратно. Она приняла решение и не станет больше думать об этом зная, что если снова начнет сомневаться, то вся ее решимость исчезнет. Нет, решила она, в Лондон возврата нет до тех пор, пока она не выполнит то, что предлагал Фрейзер.
Она вернулась к скамье, взяла свой рюкзак, повесила его на плечо и подняла чемодан. Сначала нужно найти отель, принять душ, переодеться и позвонить в газету. Она даже не думала о встрече с Фрейзером – это совершенно выпало у нее из головы. Все мысли были поглощены работой. Ее вера в себя была такой хрупкой, что она боялась разбить ее. Подойдя к охраннику в дальнем конце платформы, она попросила рекомендовать ей отель. Ей назвали отель «Виктория» на Маркет-стрит. Она торопливо вышла из здания вокзала и взяла такси. В машине Ливви откинулась на спинку сиденья и облегченно вздохнула – наконец у нее появилась надежда.
Фрейзер был на вокзале точно в семь тридцать. Он думал, что первый поезд уходит из Абердина в семь пятьдесят пять, и мчался как бешеный, чтобы не опоздать. Заперев машину, он побежал на вокзал. Посмотрев на табло, он увидел, на какой платформе стоит этот поезд, и поспешил туда. Вбежав на мост, спустился на платформу и пошел вдоль поезда, заглядывая во все окна. Но в поезде ее не было. Он обошел поезд с другой стороны, но опять не увидел ее. Потом он вернулся, надеясь, что она в кафе и просто еще не села в поезд. Он стал нервничать, боясь не встретить ее. Потом решил посмотреть в кафе в главном здании вокзала. Вбежав туда, он посмотрел на пустые столики, кивнув девушке за стойкой. Ливви не было нигде, Тогда он встал под часами и решил ждать, когда она появится. Если она не подойдет к этому поезду, то тогда она, наверное, вернулась к нему домой. А если она там не объявится, подумал он в отчаяньи, тогда один Бог знает, куда она исчезла.
Ливви стояла в своем номере перед зеркалом и тщательно рассматривала себя. Она оделась и уже была почти готова к выходу. Глядя на свое лицо, она думала, как плохо выглядит. Но оставалась надежда, что макияж поможет ей скрыть землистый цвет лица. Она вспомнила о своей программе на городском телевидении, которую она вела еще месяц назад, и возненавидела себя за эти мысли. После короткой беседы с Гордоном Файфом она уже точно знала, о чем и как разговаривать с главным редактором «Эбердин энгас пресс».
Она сняла свой пиджак со спинки стула. Он по покрою не подходил к рюкзаку, но подходил к другим вещам, которые она привезла с собой. А большого выбора в одежде у нее не было. Гордон Файф сказал, что босс будет отсутствовать все утро, и ей хотелось побывать в газете до его возвращения. Она надеялась, что Файф не будет очень любопытным. Когда она ему представилась по телефону, ей показалось, что он был удивлен. Но она сказала, что собирается предложить и каким путем можно реализовать ее предложения. Он еще больше заинтересуется моим предложением, когда полностью все узнает, подумала она, заталкивая в сумку старые экземпляры газеты, позаимствованные из холла. Закрыв за собой дверь номера, она спустилась в холл и вышла к такси, которое ее ждало.
Фрейзер во второй раз за это утро вернулся на вокзал. Он надеялся, что она опоздала на первый поезд и рассчитывал ее найти до отхода второго. Он опять все осмотрел, расспросил каждого билетного кассира и, абсолютно подавленный, решил попытать счастья в пункте охраны.
Пункт был недалеко от второй платформы. На нем была только небольшая вывеска, но никаких громадных стеклянных окон или еще каких-нибудь примет. Британская железная дорога не особенно заботится о благополучии публики, подумал Фрейзер мрачно, когда дернул за ручку закрытой двери. Убедившись, что дверь заперта, он громко постучал. Ему открыли, и он вошел в маленькую, скудно обставленную комнату.
Три человека в форме повернулись к нему.
– Простите меня. Я надеюсь, что кто-нибудь из вас вспомнит женщину, которая была здесь утром, еще до семи часов. Она англичанка. Она около пяти футов восьми дюймов роста, очень хорошенькая, блондинка.
– Я разговаривал с одной девочкой утром. Она настоящая леди, я порекомендовал ей отель «Виктория». Конечно, я не знаю, эта ли женщина вас интересует, но…
Он не закончил предложение, так как Фрейзер поблагодарил его и выбежал из кабинета. Спеша к своей машине, он чувствовал, как тяжелый камень свалился у него с сердца. Конечно, это была Ливви – здесь нет никакой ошибки. Они говорили о ней. Это должна быть Ливви! Он отъехал от вокзала и направился в отель.
Гордон Файф смотрел на Ливви Дэвис и думал, что она умна и привлекательна. Он слушал, как она говорила, без всякого напора и агрессивности, доверчиво делилась своими мыслями. Ей не приходило в голову, что ему могла не понравиться ее идея и что она может потерпеть неудачу. Она вела себя профессионально, и он восхищался ею. Она показала свои заготовки. Ее мысль о разделе «Жизненный стиль», в котором бы рассказывалось об искусстве, различных хобби, досуге, телевидении, была очень необычна, но интересна для газеты. Но его мучил один вопрос – почему? Почему она пришла в «Эбердин энгас пресс», а не в «Скотсмен» или на телевидение.
Это все было прекрасно для газеты, но слишком мелко для журналиста ее уровня. И что заставляло ее думать, что он может не обратить внимания на ее предстоящий суд? Он повернулся к ней и заметил, что она смотрит на него так же доверчиво, как и говорила с ним.
Она закрыла последнюю страничку своих заметок:
– Мне кажется, что вы хотите задать мне несколько вопросов? Наверное, вас интересуют причины, по которым я здесь?
Он поднял одну бровь. Файф очень ценил честность и был доволен, что она не поставила их обоих в неловкое положение. И он согласился.
– Расскажите мне, каким образом вы собираетесь работать, если сами говорили о судебном расследовании? Сколько времени это займет?
Ливви посмотрела ему прямо в лицо:
– Через четыре недели в Лондоне состоится слушание дела, а потом будет судебное разбирательство, которое продлится шесть месяцев. Ну, может быть, чуть больше или меньше. За это время, Гордон, я смогла бы подготовить материалы для трех или четырех номеров газеты. Я не говорю о дальнейших планах, а только о работе на несколько месяцев. – Она прервалась и встретила жесткий, изучающий взгляд Гордона, а потом продолжила: – Очевидно, что я буду занята в те дни, когда будет проходить судебное разбирательство, но это не помешает моей работе. Одна из причин, по которой я прошу эту работу, – это моя уверенность в своих силах, и еще мне очень важно реализовать мои мысли.
Файф молчал, и это придало Ливви немного мужества, в котором она так сильно нуждалась. Он молчал несколько минут, думая о том, что она ему сказала. Его интересовало, почему она обратилась в «Эбердин энгас пресс», а больше всего он не понимал ее приезд в Шотландию. И он спросил:
– Почему Шотландия? – Он увидел настороженность в ее глазах.
– Потому что это достаточно далеко от Лондона и от внимания прессы. Мне нужно отдохнуть от всего. А здесь это сделать легче, потому что меня здесь плохо знают. – Но так как Гордон продолжал изучать ее, она добавила: – И есть еще личная причина, но мне не хотелось бы называть ее.
Файф кивнул, и она с облегчением вздохнула. Она ждала, когда он заговорит, но он молчал. Потом встал и взял лист с заметками, которые она нацарапала в машине.
– Ливви, – сказал он, глядя на лист. – Мы думали над подобной идеей.
Они действительно несколько месяцев собирались сделать что-то подобное. А у нее ясное понимание своей будущей работы. Правда, у нее нет опыта работы в газете, но у нее есть идеи, а это очень важно. Со своим свежим взглядом и умом она может внести в газету очень многое. Прервав свои размышления, он продолжил: – Конечно, я должен все это обсудить с боссом, получить его одобрение, но думаю, что проблем не будет.
Конечно, подумала Ливви, представив, как взбесится Фрейзер, узнав, что она сделала! Но если у него есть какое-то чувство, то он будет молчать, чтобы ни было между ними!
– Вы считаете, что сможете справиться с работой, даже если вам придется ездить?
– Да.
– Хорошо, а плата? Вы знаете, что по сравнению с телевидением она будет мизерной?
Ливви пожала плечами. Какой смысл обсуждать это, если Фрейзер может вышвырнуть ее из газеты, подумала она.
– Вы сначала переговорите с мистером Стюартом, а потом будем говорить о деньгах.
– Правильно. – Файф встал. У него было мало времени, босс отсутствовал, свалив на него свои заботы. Встреча закончилась, и он не хотел больше терять времени. – Увидимся завтра утром, Ливви. Мы встретимся часов в восемь.
Он протянул руку и Ливви пожала ее.
– Благодарю, Гордон. Я надеюсь поработать с вами.
Он кивнул и открыл дверь для нее. Улыбаясь, она шла к дверям, радуясь, что впервые за эти недели у нее появилась возможность как-то изменить свою судьбу.
Митч Мак-Дональд стоял у стола Кэрол. Увидев Ливви, выходящую из кабинета, он присвистнул и спросил:
– Боже, Кэрол! Кто это?
Кэрол оторвалась от фотографии, лежащей перед ней.
– Понятия не имею. Но если ты хочешь знать мое мнение, то должен как можно быстрее показать эти фотографии Гордону. Я не могу заниматься с ними весь день.
– Извини, Кэрол. – Он собрал черно-белые фотографии с ее стола и нетерпеливо посмотрел на дверь, надеясь увидеть заинтересовавшую его девушку. Но блондинка ушла. Как бы там ни было, подумал Митч, посмотрев через стеклянные стены редакционного кабинета, я не первый, кого она зацепила! И он улыбнулся, представив, как Гордон Файф, самый непробиваемый джентльмен в стране, стоит неподвижно у своего стола и не отрывает глаз от девочки в черных легинсах, пока она не исчезнет из виду.
Фрейзер сидел в холле отеля «Виктория» и уже в сотый раз собирался уходить. Он провел здесь целое утро, перекусил в баре, а потом снова сидел в холле. Он был очень расстроен, но было бы гораздо хуже, если бы она собрала вещи и исчезла из Абердина, не дав ему возможности увидеть ее.
Он уже три раза звонил в офис, и Гордон сказал, что все держит под контролем, что день спокойный, новостей нет, машины отремонтированы. Что есть одна вещь, которую он хотел обсудить с боссом, но это не так важно – подождет до утра.
Кроме этих звонков, Фрейзеру больше нечем было заняться, и он сидел и ждал Ливви. Он взглянул на часы, увидел, что уже больше трех, и наконец решил, что больше пяти минут он ждать не будет. Ему было скучно, ноги затекли, зря терялось время, молоденькая девушка за стойкой стала кидать подозрительные взгляды. Он посмотрел последний раз на вход отеля, собираясь уходить, и увидел Ливви. Она вошла в отель с двумя громадными сумками в руках. Щеки у нее горели, и впервые за эти недели она выглядела прекрасно.
– Ливви! – Фрейзер встал и поспешил к ней. Она улыбнулась, заметив его громадные шаги. – Как приятно видеть твою улыбку. С тобой все в порядке? – сказал он, подойдя к ней.
Она опустила сумки на пол и ответила:
– Да, Фрейзер, со мной все хорошо. Ты давно здесь?
– Нет, не очень. Где-то около часа, – быстро ответил он.
Она кивнула, глядя на него настороженно.
– Чего ты хочешь? – Ей уже чудилась бурная вспышка из-за ее беседы с Гордоном. Но он спокойно пожал плечами.
– Да, собственно, ничего, представляешь… Послушай, поедем ко мне и подумаем о том, что я тебе говорил утром.
Ливви застыла.
– Я думаю, что этим утром ты был предельно ясен, Фрейзер. – Она не хотела больше возвращаться к этой теме. Он сказал, что надо начинать жить, – она так и сделала. А теперь – конец истории.
Она почувствовала сильную злость и наклонилась, чтобы поднять сумки. Ей не нужна была его жалость. Она хотела любви и понимания, а вместо этого ей предлагали ханжеский совет. Она пошла мимо него, но он остановил ее за локоть и сказал быстро:
– Ливви, я подумал, что ты временно можешь поработать в газете. Это не так интересно, но…
Ливви освободилась от его руки:
– Я уже нашла работу. Благодарю тебя за любезное предложение. Я сегодня виделась с одним руководителем, и он предложил мне временную работу.
– Правда? Где?
– Я не думаю, что тебя это волнует.
– Он продолжал идти за ней, пока она не подошла к стойке и не попросила ключ. Девушка за стойкой открыто наблюдала за этой сценой.
– Ливви, пожалуйста. – Фрейзер повысил голос и она повернулась к нему. Он попытался исправить положение. – Не будь ребенком. Этим утром, я желал тебе только самого лучшего… я…
– Ты сделал свое дело, Фрейзер, – с презрением сказала Ливви. – Ты сказал, чтобы я сама устраивалась в жизни, – я так и сделала. Поэтому не мешай мне самой строить свою жизнь.
Они молча смотрели друг на друга, потом Фрейзер повернулся на каблуках и вышел из отеля. Ливви испепеляющим взглядом посмотрела па девушку за стойкой, которая, открыв рот, с жадным интересом следила за происходящим. Девушка побагровела, плотно сжала губы и уставилась в пол. Ливви поднялась в свой номер.
Фрейзер остановился в потоке машин на Юнион-стрит и бессмысленно смотрел на машину, остановившуюся рядом. Он еще был зол, и ярость кипела в нем, и ему было трудно вести машину. Вдруг он заметил знакомый женский профиль, а когда женщина повернулась к нему, он узнал Бет Броуден.
Они с удивлением посмотрели друг на друга и улыбнулись. Бет наклонилась, опустила стекло с другой стороны машины и поздоровалась с ним.
Он рассмеялся:
– Какой Абердин маленький город, Бет. Куда ты направляешься?
– Конечно, домой. А ты?
– Возвращаюсь в офис. Видишь, какой неудачник!
– А ты не хочешь устроить фантастический отдых? Ведь до конца рабочего дня остался всего час!
– Было бы прекрасно, Бет, но я сегодня не был в газете.
– Ну, хорошо.
Светофор открыл свой зеленый глаз, и она, послав ему воздушный поцелуй, тронула машину. Бет помахала ему рукой, а Фрейзер неожиданно подумал: какого черта он отказался! В газете не было ничего срочного, и он мог позволить себе развлечься в маленькой компании. Он двинулся за машиной Бет, включил фары, нажал на гудок и помахал через окно. Бет свернула в сторону и остановила машину. Фрейзер остановился за ней, вылез из машины, подошел к открытому окну и спросил:
– Я могу передумать?
Она рассмеялась:
– Конечно, можешь!
– Ладно. Что мы будем делать?
– Как ты относишься к тому, чтобы поехать ко мне домой попить чайку, а потом мы что-нибудь придумаем.
– Звучит чудесно!
– Тогда следуй за мной.
Бет снова влилась в уличное движение, наблюдая, как Фрейзер не отстает от нее. Она восхищалась и гордилась собой.
