355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Мария Баррет » Обманутая » Текст книги (страница 15)
Обманутая
  • Текст добавлен: 17 сентября 2016, 19:04

Текст книги "Обманутая"


Автор книги: Мария Баррет



сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 26 страниц)

Глава 21

Ливви проснулась в жутком похмелье. Она почувствовала это еще до того, как открыла глаза, У нее болела голова, во рту был мерзкий вкус, к горлу подкатывала тошнота. Казалось, малейшее движение вызовет у нее рвоту. Она лежала в темной комнате и надеялась, что ей как-нибудь удастся встать. Но тошнота срывала все ее планы. Вдруг она услышала голоса и подумала: «Боже, сколько же я выпила?» Она попыталась повернуться на бок и уснуть, но, отчетливо услышав слова, резко села. Не обращая внимания на головную боль, она стала прислушиваться. Ей стало ясно, что в квартире кто-то есть, так как голоса доносились из холла.

Кое как встав с кровати, Ливви потянулась за халатом и вдруг обнаружила, что полностью одета. Она застегнула жакет и попыталась разгладить юбку. Ее волосы были взлохмачены, но ей не пришло в голову причесаться. Она выскочила из спальни в гостиную. Ей необходимо было выяснить, что происходит в се квартире. Она резко остановилась у дивана, когда увидела двух мужчин. Один из них был одет в дорогой серый костюм и броский галстук. Другой, с фотоаппаратом в руках, был в джинсах и кожаной куртке.

– Кто…

«Костюм» и Ливви заговорили одновременно. Оба были удивлены и возмущены. Потом также синхронно замолчали и яростно уставились друг на друга. Первой в атаку бросилась Ливви.

– Какого черта вы делаете в моей квартире? – решительно заявила она. – Какой дьявол привел вас сюда?

«Костюм» моментально смутился.

– Ваша квартира?

– Да! Это моя квартира, – закричала Ливви. Мужчина смущенно переминался с ноги на ногу, а фотограф не отрывал глаз от земли. Когда «костюм» немного пришел в себя, он осторожно спросил:

– Это квартира номер пятнадцать?

Ливви прищурилась:

– Да… И что?

Мужчина облегченно вздохнул:

– Извините, но нас не предупредили, что квартиру кто-то снимает.

– Я не съемщик!

– Нет?

Все это уже превращалось в фарс, и Ливви затошнило. Она присела на край дивана и посмотрела на мужчину в костюме.

– Пожалуйста, объясните, что здесь происходит? – спросила она слабым голосом, потирая заломившие виски.

Тот шагнул вперед и снова посмотрел бумаги. – Вчера утром мы встретились с миссис Эдит Дэвис, и она просила оценить ее собственность.

– Эдди? – переспросила Ливви и кивнула: – Да, это моя бабушка.

– Да? – «Костюм» закрыл свою громадную папку и прокашлялся. – Тогда все в порядке. Миссис Дэвис просила сегодня утром оценить эту квартиру. Она хочет выставить ее на продажу как можно быстрее. Ливви вцепилась руками в край дивана:

– Она что? Объясните еще раз!

– Ох, дорогая, – спросил «костюм». – Вы не знали?

– Конечно, не знала! Мне и в голову не могло это прийти! – закричала Ливви. Потом закрыла глаза, стараясь успокоиться. – Так вы говорите, что бабушка собирается продать мою квартиру?

Фотограф смотрел на нее как на идиотку, но «костюм» кивнул с бесстрастным выражением лица.

– Но она не может этого сделать без моего разрешения!

«Костюм» помолчал, оценивая ситуацию.

– Я предлагаю вот что: мы возвращаемся в офис, а вы звоните бабушке и выясняете суть дела. Вот моя визитка. Вы позвоните нам после разговора, и если соглашение остается в силе, мы придем фотографировать квартиру в удобное для вас время.

Ливви кивнула, боясь пошевельнуться. Тошнота так подступила к горлу, что она опасалась, как бы ее не вывернуло прямо на ковер.

– Тогда мы уходим.

– Да, – сказала она слабо. Она слышала, как они пошли к двери, но не могла поднять голову. Они немного задержались в холле, и Ливви заметила вспышку света. Но через несколько минут хлопнула дверь, и ей стало ясно, что они ушли. Уже не в силах сдержать рвоту, она вскочила и, зажав рот рукой, бросилась в ванную.

Через десять минут Ливви умылась, приняла одну таблетку от тошноты и две таблетки транквилизатора. Все это она запила апельсиновым соком. Потом отыскала свою записную книжку, села к телефону и набрала номер Эдди в Сассексе. Чувствовала она себя ужасно, но ей необходимо было поговорить с бабушкой. Она ждала ответа и наконец услышала знакомое фырканье бабушки.

– Привет, бабуля, – ласково проговорила она. – Это Оливия.

Эдди молчала.

– Бабуля? Ты меня слышишь?

– Да? – прорычала ее бабушка.

– О, я… – Ливви успокоила себя тем, что бабушка говорит в обычной манере, вдохнула побольше воздуха и продолжила: – Бабуля, какие-то мужчины пришли сегодня утром осмотреть квартиру. Они сказали мне, что ты собираешься продать ее. Но это ведь не может быть правдой? Это какая-то ошибка! Ты можешь мне все объяснить?

– Это не ошибка, Оливия. И я не собираюсь тебе ничего объяснять, – сказала она холодно и презрительно фыркнула. – Я все сказала мужу твоей матери. Если ты хочешь узнать, то говори с ним. Надеюсь, что он ответит за все!

– Ответит за что? Что? – прошептала Ливви сквозь слезы.

– Перестань скулить! Если бы его не было, то с твоим отцом ничего бы не случилось. Я всегда говорила это и повторяю снова!

– Но, бабуля! Какое… Эдди оборвала ее резко:

Ты можешь забыть слово «бабуля», юная леди! Если ты думаешь, что я собираюсь иметь в своей семье торговку наркотиками, то тебя ждет большое разочарование.

– Торговка наркотиками…

– Собирай вещи и выкатывайся из квартиры до конца месяца, Оливия. Иначе я прибегну к помощи закона.

– Закона… – У Ливви прервался голос. Но она продолжала слушать напыщенную проповедь Эдди, боясь положить трубку. После разговора с бабушкой она молча сидела несколько минут. Потом обвела взглядом свою восхитительную квартиру и, закрыв лицо руками, разрыдалась.

Она все еще плакала, когда раздался телефонный звонок. Ливви машинально встала, решив, что это может быть какой-нибудь репортер, подождала, пока сработает автоответчик. Услышав голос Джеймса, она бросилась к телефону. – Ох, Джеймс! Слава Богу, что ты позвонил!

– Ливви? Что случилось? В чем дело? – сразу испугался Джеймс.

– Джеймс! Бабушка собирается продать квартиру! – Она снова стала плакать, Джеймс начал успокаивать ее, с трудом сдерживая раздражение. Он подождал, когда рыдания стали стихать.

– Ливви, нам нужен совет, совет юриста. Ты должна позвонить Питеру и спросить, что делать. Если он сам не сможет помочь, то пусть порекомендует кого-нибудь.

– Я не могу… – сказала она сквозь слезы. – Извини, Джеймс, но я не могу позвонить Питеру.

– Почему не можешь? – спросил он раздраженно. – Не глупи, Ливви! Как это ты не можешь позвонить ему? Он отец твоего брата!

Ливви вспомнила слова Эдди и свои вчерашние безумные обвинения, но не смогла об этом сказать Джеймсу.

– Ливви? Я настаиваю на твоем звонке Питеру, – повторил Джеймс. – Я не собираюсь…

– Понимаешь, бабушка сказала, что во всем виноват Питер, – разозлилась Ливви. – Вот почему она вышвыривает нас из квартиры.

– Какого черта она так считает? – заорал Джеймс.

– Я не знаю! Откуда мне это может быть известно? – закричала в ответ Ливви.

Оба замолчали. Потом Джеймс прервал это ледяное молчание:

– Тогда я предлагаю тебе позвонить и узнать это. И после звонка ты должна убрать квартиру после своего вчерашнего свинства. Мне удалось договориться с Марком Грином из «Индепендента». Он сегодня придет взять у тебя интервью. В завтрашнем выпуске газеты оно будет помещено полностью. Для тебя открывается прекрасная возможность завоевать общественное мнение.

У Ливви потяжелело на сердце, когда она услышала, как Джеймс старается для нее. Ей захотелось отблагодарить его. Она пообещала позвонить Питеру и убрать квартиру. Ей не хотелось встречаться с прессой, но Джеймс так хотел этого, что она не могла огорчать его. Она знала, какое значение Джеймс придавал общественному мнению.

После того, что Джеймс узнал от Ливви, он перестал думать об интервью. Все его мысли были заняты квартирой. Он впал в отчаянье от мысли, что может потерять ее. Он попросил Ливви обязательно перезвонить ему, когда она переговорит с Питером. Ливви обещала.

Закончив разговор с Джеймсом, она набрала номер офиса Питера. Представилась секретарю и попросила соединить ее с мистером Маршаллом. В ожидании Питера она сильно нервничала, так как абсолютно не знала, как начать разговор.

Питер закончил разговор с клиентами и встал, когда они собрались уходить. Он вышел из-за стола, пожал им руки и проводил до двери. Вилсон ждал, когда он освободится, чтобы сообщить о звонке. Когда Питер, проводив клиентов, пошел в кабинет, Вилсон последовал за ним.

– Мистер Маршалл, Оливия Дэвис ждет вас на проводе, – громко зашептал он. Помня вчерашнюю безобразную сцену, он сказал неодобрительно: – Она ждет вас уже десять минут. Я сказал ей, что у вас клиенты, но она очень настойчива.

– Все хорошо, Вилсон, – успокоил Питер паникующего секретаря. – Соедини меня с ней! – Он улыбнулся при виде Вилсона, спешащего в приемную, подошел к столу и взял трубку телефона.

– Питер?

– Привет, Ливви, – сказал он. После вчерашней сцены он не знал, чего еще ожидать от нее. Оберегая Мойру от лишних волнений, Питер ничего не рассказал ей. И сейчас он напряженно ждал, что скажет Ливви.

– Питер, я только что говорила с бабушкой. Питер тяжело вздохнул. Он должен был догадаться, что Эдди долго ждать не будет.

Ливви вдруг закричала:

– Она собирается продать квартиру, Питер! Она не может этого сделать. За все эти годы я вложила в квартиру много денег. А сколько сил и времени мне пришлось потратить на ее переделку!

– Ливви, я все очень хорошо понимаю и сочувствую тебе. Но она может продать ее. Я уже занимался этим вопросом. У тебя нет юридического договора о найме. Нет передачи прав на собственность. Квартира полностью принадлежит Эдди, и она вправе продать ее. Видимо, адвокат уже проконсультировал ее, и она принялась за дело. Ливви, ты же хорошо знаешь ее и понимаешь, на что она способна.

Ливви долго молчала, а потом сказала с ненавистью:

– Эдди сказала мне, что все это она делает из-за тебя. Что она имеет в виду, Питер?

Питер был застигнут врасплох. Он всегда знал, что Эдди не любила его, но только сейчас оценил меру ее ненависти. Это потрясло его, несмотря на все ее злобные выходки по отношению к нему, Гилу и Мойре. Питер помолчал, а потом сказал Ливви, что все очень сложно и запутанно. И что это не телефонный разговор. Единственное, в чем он уверен, что вся эта долгая история не имеет никакого отношения к сложившейся ситуации. И все эти намеки – очередная душераздирающая выдумка Эдди. Конечно, Питер понимал, что Эдди обвиняет его в разрушении семьи своего сына. После того, как десять лет назад Питер познакомился с Мойрой, Эдди уверилась, что если бы не Питер, то Брайан бы не развелся и не покончил с собой. Все было очень сложно, и Питер не хотел говорить это Ливви. Услышав объяснения Питера, Ливви сказала сухо:

– Для тебя это может быть душераздирающей выдумкой, но мне не хочется терять свою квартиру.

Питер тяжело вздохнул:

– Ливви, это не совсем так, это…

– Что это, Питер? – быстро разъярилась Ливви. Каждый раз, когда она обращалась к Питеру, он отказывал ей. – Ты хочешь сказать, что не виноват? Ты не собираешься признавать свою вину? Мне хорошо известно, что десять дней назад Эдди заплатила за мою свободу. А сейчас она хочет вышвырнуть меня из квартиры потому, что ты в чем-то виноват. Ты!

– Прекрати, – закричал Питер и сразу же остановил себя. Он никогда не повышал голоса. – Кто рассказал тебе о залоге? – спросил он спокойно. Ему хотелось прекратить ссору.

– Никто не говорил, – ответила резко Ливви. – Это ведь и так очевидно! Кто еще мог отвалить такую кучу денег?

Питер услышал стук в дверь и увидел Вилсона, который знаками напомнил ему, что пора идти в суд.

– Ливви, я должен идти. Мы обсудим все это позднее.

Но Ливви опять потеряла голову. Питер мог помочь – так сказал Джеймс. И она надеялась на Питера.

Но вчерашняя ситуация повторяется полностью. Питер не собирается помогать никому, кроме самого себя!

– Нет, мы не будем ничего обсуждать, – сказала она горько. – Больше нечего обсуждать. Я только хочу сообщить, что ухожу из вашей жизни и оставляю маму тебе. Все! – Она пронзительно захохотала и, прежде чем Питер успел что-то сказать, повесила трубку. Питер растерянно смотрел на Вилсона, совершенно не зная, что делать.

Ливви вонзила ногти в ладонь и с трудом удержалась от желания грохнуть телефон об пол. Боль и ярость владели всем ее существом. Она молча, глотая слезы, стояла и смотрела на телефон. Звонок в парадную дверь заставил ее вздрогнуть и броситься к домофону.

– Кто?

– Марк Грин из «Индепендента».

– Только этого мне сейчас не хватало! – простонала она.

Открыв замок парадной двери, она помчалась в ванную. Ей стало страшно, когда она увидела себя в зеркале: всклокоченные волосы, измятая одежда, темные круги под глазами и отекшее лицо. Мрачно посмотрев на свое отражение, она стала лихорадочно приводить себя в порядок. Почистив зубы, прополоскав рот, она с трудом стала расчесывать спутанные волосы. В это время раздался звонок в квартиру, и она, не выпуская расческу из рук, побежала к двери. Она распахнула дверь и увидела Марка Грина. Ливви не раз сталкивалась с ним во время работы на телевидении, но они никогда не были хорошо знакомы. Марк поздоровался с ней и представил своего фотографа, Лео. Ливви шире распахнула дверь, и пригласила их войти. Пока они шли в гостиную, взгляд Лео обшаривал каждый сантиметр квартиры, выбирая место для своих будущих съемок. Когда они вошли в комнату, то Ливви заметила, как они внимательно рассматривают ее. Вспыхнув от унижения, она одернула жакет, хорошо понимая тщетность своих усилий. Пытаясь скрыть свои чувства, она предложила приготовить чай или кофе. Но Марк отказался. Он заявил, что их встреча не будет долгой. Его показной профессионализм вызвал тень усмешки на лице Ливви. Не мешало бы слегка осадить его, подумала она, направляясь к дивану.

– С чего ты хочешь начать? – спросила она, стараясь быть вежливой. Но Марк не обращал внимания на ее напряжение. Отводя взгляд от расчески в руках Ливви, он осмотрел гостиную. Великолепное полотно Рауля Дафи привлекло его внимание. Роскошная идея возникла у него в голове.

– Я думаю, что снимем тебя у картины Рауля Дафи, – ответил он.

Ливви совсем растерялась, не зная, что делать. Ей захотелось пойти и переодеться, чтобы не выставлять себя на посмешище.

Грин понимал ее колебания, но ему хотелось побыстрее убраться из квартиры. Его абсолютно не интересовала Ливви – ему нужна была только сенсация. Поэтому он постарался успокоить ее, сказав, что они только ограничатся снимком лица. Он в совершенстве овладел искусством лжи, и это приносило хорошие результаты.

Не давая ей возможности подумать, он попросил ее встать рядом с картиной. Усталая, больная, растерянная и подавленная, Ливви не сопротивлялась. Потом он достал блокнот, ручку, сел за обедненный стол и начал интервью.

– Расскажи мне, что случилось за эти две недели? Кто запутал тебя и кто помогает тебе выпутаться из этой ситуации? – Он посмотрел на ее лицо и добавил: – Давай начнем с твоего приемного отца. Он ведь адвокат, не так ли? Он должно быть сделает все, чтобы помочь тебе!

– Я не хочу говорить о нем! – зло фыркнула Ливви. И в этот момент щелкнула камера. – Давай оставим этот вопрос открытым, Марк. – Ее голос был ледяным, а лицо покраснело от злости.

– Нет проблем, Ливви! – сказал он радостно и начал что-то быстро писать. Он вообще ни о чем не волновался. Его статья будет великолепна.

Джеймс вернулся домой рано. Открыв дверь, он вошел в квартиру и позвал Ливви. Но она не отозвалась. Он прошел в спальню и тяжело вздохнул. Занавеси в спальне были опущены. На столике стоял стакан с вином и пузырек с таблетками. Он взял пузырек, прочитал этикетку, открыл его и пересчитал таблетки. Ливви приняла две штуки. Теперь она опять проспит всю ночь. Джеймс забрал стакан и таблетки, тихо вышел из комнаты и осторожно закрыл за собой дверь. Встав посередине гостиной, он стал внимательно изучать комнату.

Когда он увидел вино и таблетки, ему стало ясно, что квартира для него потеряна. Днем он сам звонил своим приятелям по этому поводу. И они объяснили, что юридически Ливви не имеет на нее никаких прав. Ему не правилось то, что он собирался сделать, но он знал, что это необходимо. Он не хотел просто так расстаться со многими ценными вещами.

Подойдя к телефону, он позвонил Хьюго и рассказал о своем решении. После короткой беседы с Хьюго было вызвано такси. Потом он еще раз обошел гостиную и определил ценность каждой вещи. Собирать вещи Джеймс начал с пейзажа Дафи. Не прошло и часа, как он собрал все ценные вещи и сложил их в большую картонную коробку у двери. Свои личные вещи – сшитые на заказ костюмы, рубашки и всякие мелочи – он уложил в сумку и коричневый чемодан. Когда машина прибыла, он поднял сумки, чемодан, коробку и открыл дверь. Стараясь не шуметь, он тихо закрыл дверь и вызвал лифт. Он сгорал от нетерпения, пока лифт позвякивая медленно полз наверх. Когда лифт оказался на этаже, Джеймс с облегчением открыл дверь металлической клетки, втащил свои вещи и нажал кнопку.

Глава 22

Пауль Робсон сидел за столом и подперев подбородок руками смотрел на выпуск «Индепендента», лежащий перед ним. Его внимание было направлено на статью, посвященную Оливии Дэвис. Он прочел ее еще в метро, а сейчас тупо смотрел на снимок. Его одолевали мрачные мысли, вызывающие страх.

«Взлет и падение!» – таков был заголовок к статье Марка Грина. Журналист в своей статье ставил вопросы и не давал ответа. Он писал – действительно ли Оливия Дэвис не имеет никакого отношения к наркобизнесу? Или, может быть, она соблазнилась большими деньгами, думая, что минимально рискует. Рассказывая эту историю, автор подчеркивал ее связи с юристами, намекая на сделку с законом; на ее деньги; на ее друга в министерстве иностранных дел. Он рассуждал, что она могла быть первоклассным курьером с минимальным риском, так как вряд ли кто мог заподозрить человека с незапятнанной репутацией, Она, видимо, думала, что ей всю жизнь будет сопутствовать удача, писал журналист. И что деньги могут защитить ее от падения. Эта заключительная фраза неприятно подействовала па Робсона. Он не мог поверить, чтобы человек, связанный с наркобизнесом, мог так легко попасться. Пауль знал, как тщательно рассчитывается каждый шаг в этом бизнесе… Он думал о последнем сообщении Ломана, которое он получил две недели назад. Конверт с отчетом был подсунут под дверь его квартиры. И с тех пор Ломан больше не давал о себе знать: не писал и не звонил. В той последней записке, которую получил Робсон, Ломан настаивал на встрече, а потом внезапно исчез. Робсона мучили предчувствия, он не знал, как связаться с ним. Робсон регулярно звонил Ломану, но номер не отвечал. И теперь ему оставалось только ждать, когда Ломан сам свяжется с ним.

Робсону удавалось на какое-то время избавляться от страха, что его компания занимается отмыванием денег. Но потом подозрения вспыхивали вновь. Пауль почти не вылезал из офиса, проверяя все документы, связанные со страховкой от «ИМАКО». А его жена Энни стала подозревать любовную интрижку, которую он прикрывает неотложными делами на работе. Ему не хотелось, чтобы Ломан подтвердил его предположения, – он боялся даже думать об этом. Неопределенность лучше, чем страшная правда. Пауль нашел кое-какие документы, подтверждающие его подозрения, но для окончательной правды ему нужен был Ломан. Статья еще больше усилила его подозрения.

Бросив взгляд на часы, он принял спонтанное решение позвонить брату, работающему в полиции. Он надеялся, что брат поможет ему узнать о Ломане. Робсон не хотел надоедать своему детективу, но ему требовалось знать, что с Ломаном все в порядке. Он поднял трубку и набрал номер сестры. Как бы ему хотелось, чтобы сестра была занята с детишками, а к телефону подошел брат. Ему повезло, так как трубку взял Джай.

– Здравствуй, Пауль. Я ждал твоего звонка.

Робсон уловил нотки паники в голосе брата, но не показал этого.

– Почему?

– Тебе, наверное, приходилось встречаться с Ломаном?

– Да, он выяснял для меня кое-что. Почему ты меня об этом спрашиваешь?

– Ломан мертв. Его нашли на задворках Брикстона с двумя пулями в сердце. Работа профессионала.

В груди у Робсона стала разливаться мучительная боль.

– Бедный парень. А какова версия происшедшего?

– Наркотики. Он, видно, занимался каким-то расследованием и кому-то перешел дорогу. Это обычная вещь в таком бизнесе. Даже обычные вопросы нежелательны в том мире.

– Ты уверен в этом?

– Полностью. Мы просмотрели все дела, которыми он занимался, но не нашли никакой зацепки. Надеюсь, что это не из-за твоего дела. Мне бы не хотелось, чтобы ты влезал в эти дела, – прихлебывая чай, пробормотал Джой.

Пауль собрался с мыслями и уклончиво сказал: – Ну у меня был определенный интерес. Он кое-что делал для меня, но мы не собирались заходить далеко. У меня даже нет его адреса.

Джой помолчал, потом Робсон услышал, как брат отошел от телефона и плотно прикрыл дверь.

– Что ты хотел узнать?

Пауль объяснил, что ему нужно все, что Ломан узнал о компании «Говард». Джой присвистнул. Он прекрасно понимал, в какие игры могут играть страховые компании. Он пообещал заняться этим делом и потом позвонить Паулю. У него стало возникать подозрение, что смерть Ломана имеет какое-то отношение к расследованию, которое тот проводил для Пауля. Джой попросил брата быть поосторожней и ждать его звонка.

Закончив разговор с братом, Пауль посмотрел на фотографию Ливви Дэвис и тяжело вздохнул. Какой кошмарный вид! Никогда бы не подумал, что эта блестящая телевизионщица может так выглядеть… Ну да ладно. Он понимал, что должен пойти по следам, оставленным Ломаном, и попытаться найти материалы, добытые им. Ломан был мертв, и Робсон должен узнать, что послужило причиной его смерти. Сердце Пауля опять пронзила сильная боль, и он с трудом вздохнул. Самое смешное, что страх, наполнявший его с утра, рассеялся, а вместо него появилось жгучее желание узнать ответы на все вопросы. Доставая таблетки из ящика стола, он подумал, что никогда не собирался быть героем, его сердце просто не выдержит этого.

Ливви проснулась в восемь. Ее голова была накрыта подушкой, и она никак не могла понять, откуда доносится пронзительный звон. Она села, протерла глаза и протянула руку к ночному столику. Отыскав надоедливый будильник, она отключила его и облегченно вздохнула. Но в этот момент раздался звонок.

Чертыхаясь, она сползла с кровати и стала искать телефон. Ей было трудно вспомнить, где она его вчера оставила. Обойдя кровать, она увидела, что половина Джеймса пуста и нетронута. Джеймс явно отсутствовал всю ночь. Но на нее еще действовал валиум – она не обратила на это внимания. Сбросив все подушки на пол, Ливви обнаружила телефон, который прятался под ними. Она села на край кровати, взяла трубку и зевая сказала:

– Слушаю.

Всполошенный голос Люси Дикон забился в трубке. Видела ли Ливви статью в «Индепенденте»?! Ливви растерялась, что совсем забыла о встрече с Марком Грином, а потом, почувствовав панику Люси, неожиданно испугалась.

– Ливви, ты должна найти газету и прочитать. А потом позвонить Питеру и поговорить о защите. Хочешь, я приеду к тебе?

Все услышанное настолько поразило Ливви, что она запаниковала. Но потом, сжав покрепче трубку, попросила Люси рассказать, о чем статья. Люси страшно не хотелось говорить об этой мерзкой статье, но у нее не было выхода. Стараясь не причинять лишнюю боль Ливви, она постаралась касаться только сути дела.

Когда наконец разговор с Люси закончился, Ливви, все еще сжимая трубку в руке, тупо смотрела в стену. Все эти жалящие слова и фразы окончательно добили ее. И ей стало ясно, что она полное ничтожество. Чтобы как-то забыться и убежать от этих слов и мыслей, разрывающих ей голову, она решила принять транквилизаторы. Не найдя знакомую бутылочку на ночном столике, она отправилась в ванную. Разыскав таблетки, она достала одну и, зажав ее в руке, пошла на кухню за стаканом воды.

Взяв стакан, она открыла кран и машинально посмотрела на старинные часы. Но часов на месте не оказалось. Ливви ошеломленно замерла и выронила стакан. Упав на кафельный пол, стакан разлетелся вдребезги.

Один из осколков впился в ногу, и Ливви вскрикнула от боли. Она наклонилась и увидела темно-красный ручеек, стекающий по голени. Вытерев кровь и перешагнув через осколки, она подошла к стене, где всегда висели часы. Их не было. Тогда она внимательно осмотрела кухню. Шпалеры с фруктами восемнадцатого века – гордость ее коллекции – исчезли тоже. Ливви закрыла лицо руками и закричала. Ей стало ясно, что она ограблена. Продолжая плакать, она побрела в гостиную, чтобы посмотреть, что исчезло оттуда. Оглядев комнату, она увидела, что украден пейзаж Дафи, несколько серебряных безделушек, две иллюстрации к «Алисе в стране чудес».

Ливви стояла, не зная, что делать. Но потом, когда она увидела, что остальные ценные вещи – телевизор, видео, чемоданы – не тронуты, ей пришла в голову одна мысль. Страшась ее, Ливви достала свой бумажник и увидела, что деньги и кредитные карточки на месте. И вот тогда она окончательно поняла, что случилось. Она не была ограблена! Это дело рук не преступников, не нарушителей закона!

Она бросилась в спальню, распахнула шкаф – его одежды не было. Все еще не веря, она побежала в ванную, но вещей Джеймса там тоже не было. У нее ослабели ноги, и закружилась голова. Она покачнулась и схватилась за мраморную раковину, чтобы не упасть. Теперь все стало ясно. Джеймс сбежал! Все продумав и рассчитав, он без зазрения совести оставил ее! Сбежал, захватив самые ценные вещи!

Опустив голову, прерывисто дыша, она стояла, боясь сделать шаг, чтобы не упасть. Холодный мрамор раковины странно успокаивал ее. Через несколько минут ее дыхание выровнялось, сердце снова вернулось к обычному ритму, и, оторвавшись от раковины, она пошла в спальню. Вернувшись в комнату, она рухнула на кровать и потянулась к телефону. Подняв трубку, она набрала номер министерства иностранных дел.

Сразу после первого звонка Джеймс поднял трубку. Его ровный красивый голос привел Ливви в состояние дикой ярости. Мысли путались, кровь бешено стучала в висках.

– Джеймс… Это Ливви, – с трудом сказал она.

– О… – Последовало короткое молчание, а потом он спросил: – Как ты?

– Как я? – Боясь сорваться, она сдержанно сказала: – Ты не собираешься объясниться?

Помолчав, Джеймс сухо ответил:

– Я не могу сейчас говорить. Я перезвоню тебе позднее.»

– Нет! – закричала она. Потом, переведя дыхание, продолжила более спокойно: – Нет, Джеймс! Ты можешь говорить сейчас. И мне хочется услышать твои объяснения сейчас! – Джеймсу очень хотелось повесить трубку, но отчаянье в ее голосе остановило его. Были и другие причины, по которым ему не хотелось раздражать ее. Ему хотелось, чтобы его разрыв с ней не принес неприятностей. Ведь пока не состоялся суд, она представляла для него потенциальную опасность. Джеймс, хорошо зная Ливви, решил обвести ее вокруг пальца.

– Ливви, мне хотелось сделать так, чтобы тебе было хорошо. Тебе и мне надо отдохнуть друг от друга. Думая о тебе, я решил кое-какое время не надоедать тебе, – стал он ласково убеждать ее.

– Ты думаешь обо мне? – закричала она снова. – Значит, ты так думаешь обо мне? Как ты можешь?..

Он резко прервал ее: – Ливви, успокойся. Ты ничего не поймешь, если будешь взвинчивать себя.

Он подождал, пока она успокоится, и продолжал уговаривать.

– Ты должна понимать, что один из нас должен реально оценить ситуацию и постараться помочь себе и другому. Мне пришло в голову, что тебе обязательно нужно побыть одной. Тебе очень плохо, и ты не можешь спокойно реагировать на окружающий мир. И я…

– Ты..! Ты украл мои картины! Как ты мог, Джеймс! – снова забушевала Ливви.

– Когда ты мне сообщила, что Эдди собирается продать нашу квартиру, то я задумался. А потом решил защитить наши интересы. Ты не способна сделать это. Мне пришлось собрать самые ценные вещи и спрятать их в безопасном месте. Я считаю, что лучше подстраховаться, чем потерять все. – Он замолчал и перевел дыхание. Его слова звучали гораздо резче, чем ему хотелось. И, вздохнув, он сказал немного мягче: – Ливви, мне кажется, что ты поймешь все правильно. Я уверен, что ты будешь рада получить свободу. Мне очень хорошо понятно, как все это тяжело для тебя. Но пойми, Лив! Я стараюсь сделать так, чтобы тебе было хорошо. – Ливви молчала, но он слышал, как она старалась сдержать слезы. Джеймс продолжал ласково убеждать ее. Ему было необходимо обезопасить себя.

Неожиданно Ливви почувствовала себя полностью опустошенной. Вся ее ярость исчезла, остались только слабость и печаль. Наверное, Джеймс прав, думала она, вытирая слезы рукавом. Джеймс делает все так, чтобы ей было хорошо. Он проявляет о ней заботу, а она не ценит этого. Может быть, он прав, что дает ей возможность побыть одной и попытаться разобраться в своих чувствах. Не стоит думать о вещах, которые он забрал. Если она попадет в тюрьму, то… Она выбросила эту страшную мысль из головы и крепко сжала губы. Черт с ними, с вещами! Она вздохнула и сказала:

– Ладно, прекратим это, Джеймс.

– Согласен с тобой, Лив. – Джеймсу не терпелось закончить разговор. Он боялся, что она разразится слезами. Воспользовавшись моментом, он быстро сказал: – Я позвоню тебе, когда у меня будет больше времени.

Она тяжело вздохнула.

– Не стоит беспокоиться, – ответила она и прервала разговор. У них не было больше ничего общего. Им больше не о чем говорить. Все кончено.

Отбросив телефон, она съежилась и обхватила голову руками. Потом накрылась покрывалом, закрыла глаза и дала волю слезам. Они скатывались по ее лицу, оставляя мокрые пятна на белой наволочке. Казалось, с этими слезами уходили все надежды на будущее.

Мойра остановила машину на месте временной стоянки, не обращая внимания на знаки. Она была слишком растерянна, чтобы беспокоиться из-за какого-то штрафа! Она вылезла из машины и зашагала к Кэдогэнскверу. Из-за холода молния на ее куртке была поднята, а голову укутывал шелковый шарф. Телефон в квартире Ливви не отвечал, и безумные мысли бродили у Мойры в голове. После того, что Питер рассказал ей ночью, она с самого раннего утра пыталась дозвониться до своей дочери. Каждые двадцать минут она набирала номер, но напрасно. В конце концов она оделась, села в машину и поехала в Лондон.

Прошлой ночью Питер рассказал ей, в каком состоянии находится Ливви. Он передал, что ему говорила ее дочь, и Мойра разъярилась. Ливви никогда с ними не ссорилась и не вступала в споры. Она всегда была очень сдержанна с ними и совсем не упоминала об отце. И только сейчас, когда она выплеснула весь этот бред на Питера, им стало понятно, с какими мыслями и чувствами она жила все эти годы.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю