Текст книги "Миражи"

Автор книги: Мария Баррет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 29 страниц)

– Франческа!

Патрик не на шутку испугался. С ней явно что-то неладно. И как будто стена вдруг выросла между ними – от Франчески веяло холодом отчуждения.

– Что случилось, Франческа?

Франческе хотелось упасть на колени и ползком выбраться из этой комнаты. Но гордость не позволила. Ей нужно было еще встретиться взглядом с Патриком. И сжав до боли пальцы в кулаки, так что ногти вонзились в ладони, она подняла на него глаза и сказала:

– Я должна уйти.

Эти слова прозвучали сухо и холодно, и позднее она сама удивлялась, как могла она в тот момент, когда силы ее покинули, вместо того, чтобы кричать от боли, как подбитый зверек, так твердо произнести три слова.

– Что значит – должна уйти?

Ее гнев и боль не могли укрыться от Патрика.

– Я выполнила то, ради чего пришла, больше мне нечего здесь делать.

Она смотрела ему в лицо и видела, как при этих словах в его глазах появилась боль. Значит, слова достигли цели – ей удалось нанести ему удар. Он лжец, обманщик, почему бы и ей не солгать?

– Выполнила – что? – запинаясь, спросил он.

– Я пришла отдать тебе долг, Патрик. Вот и все. – Она искоса глянула на фотографию, с которой улыбались издевающиеся лица. – Ну и еще убедиться, что нас ничто не объединяет, кроме…

– Кроме чего? – хрипло спросил он.

– Кроме постели.

Он вздрогнул словно от удара. Потом отвернулся. Она прошла к двери.

– Нет!

Он схватил ее за руку и притянул к себе.

– Нет, Франческа! Нет! Этого не может быть! Я видел твои глаза! Я знаю, что ты чувствовала!

– Оставь меня! – вскрикнула она. Она попыталась вырвать руку, но он крепко держал ее.

– Скажи мне, скажи, что любишь меня!

Он приблизил к ней лицо, и она почувствовала родной запах. А потом увидела в его глазах смеющуюся темноволосую девушку, и ей стало тошно.

– Нет, – твердо ответила она. – Я тебя не люблю.

И он выпустил ее руку. Беспомощно прислонившись к стене, он закрыл лицо руками.

– Я не люблю тебя, – с ненавистью повторила она. – Но в постели ты хорош, Патрик.

Пройдя мимо него в ванную, она забрала свои вещи, обулась. Теперь воспоминание о недавней близости было ей противно. Все в этом доме пропитано ложью, отсюда надо бежать. Она вышла на площадку и начала не оглядываясь спускаться вниз.

– Я не позволю тебе уйти, – проговорил он.

Она промолчала. Ложь, твердила она себе, одна только ложь, ложь и ложь.

Он поймал ее за рукав.

– К черту! Никуда ты не уйдешь! Я тебя не пущу, Франческа!

Она резко дернулась и побежала вниз по ступенькам. В глазах ее стояли лица с фотографии. Она кинулась бежать, бежать прочь от очередного предательства.

– Я найду тебя! Я знаю, что ты меня любишь! – кричал он вслед, и от его голоса таяли ее последние силы.

Она схватила с вешалки в холле пальто и выбежала на улицу.

– Я тебя найду! Тебе от меня не уйти!

Она бежала со всех ног, под проливным дождем, мимо машин, обдававших ее каскадом брызг, мимо фонарей, вдоль реки, покуда кровь не зашумела у нее в ушах и сдавило грудь. Она остановилась и, прислонившись лбом к холодному камню какого-то дома, затряслась в рыданиях.

26

Это был один из тех редких вечеров, какие леди Маргарет и лорд Генри проводили вдвоем в Мотком-парке. Они сидели в гостиной и играли в триктрак. Огонь в камине начинал утихать, игра подходила к концу, и лорд Генри потянулся за своим ночным колпаком. Шел одиннадцатый час. Вдруг раздался телефонный звонок.

– Господи, кто бы это мог быть в такой час!

Поздние звонки ассоциировались у лорда Генри с неприятностями. Его знакомые знали, что ему следует звонить после десяти утра и до семи вечера. Иначе это расценивалось как нарушение прав личности на частную жизнь.

– Не беспокойся, я сниму трубку.

Их новый мажордом получил выходной, поэтому леди Маргарет встала и сама вышла в холл ответить на звонок.

– Леди Маргарет?

– Да, слушаю вас.

– Добрый вечер. Это Чарльз Хьюит.

– Привет, Чарльз! Как поживаете?

– Не могу похвастаться, леди Маргарет.

– А что такое?

Ее неприятно удивило, что он настойчиво обращается к ней с титулом. Ей нравилось показывать, что она на короткой ноге с такой важной персоной.

– Мне звонили от Криса О'Лири, газетного магната. Похоже, что ваш брат вступил в контакт с одной газетенкой. Я разговаривал по телефону с редактором и целый час убеждал его не торопиться с публикацией.

– Что значит «вступил в контакт»?

Леди Маргарет была в недоумении. О чем, собственно, идет речь? Патрик ничего на эту тему не говорил.

– Дело в том, что он, по-видимому, обещал им эксклюзив насчет отношений с юной особой по имени Франческа Кэмерон в обмен на подробную и благожелательную оценку демонстрации ее коллекции одежды. По-моему, он просто не в своем уме.

Леди Маргарет подвинула себе ногой кресло и села. Несколько секунд она молчала, собираясь с мыслями. Ярость, охватившая ее, мешала говорить.

– На сегодняшний момент мне удалось уговорить редактора повременить с публикацией, и О'Лири тоже замолвил свое слово. Но что на уме у Патрика, я не знаю. Во всяком случае, что бы он ни задумал, леди Маргарет, вы должны вмешаться и вправить ему мозги.

– Да, конечно.

– Прошлый раз вы мне сказали, что Патрик помолвлен?

– Да, в общем.

Она уже несколько недель наседала на него, требуя, чтобы он объявил о помолвке с Пенни Брэчен. Надо было действовать настойчивей! А теперь этого еще не хватало – Франческа Кэмерон!

– Чем скорее будет обнародовано известие о помолвке, тем лучше. Нашей партии менее всего нужен очередной скандал. Я бы просил вас, леди Маргарет, поторопить его обзавестись солидной женой. Если, разумеется, он собирается остаться на своем месте.

– Да, конечно, – чувствуя, как земля уходит у нее из-под ног, ответила леди Маргарет. Похоже на угрозу, подумала она.

– Кстати, если потребуются какие-то объяснения, я полагаю, нужно упирать на то, что эта девица – ваша бывшая работница. Это все-таки более-менее прилично звучит. Как по-вашему?

– Да…

Леди Маргарет прижала трубку ко рту, стараясь говорить как можно тише. Она никогда не говорила Чарльзу о Франческе Кэмерон. Значит, он сам навел справки. Интересно, что еще ему удалось пронюхать?

– Я думаю, вы правы, Чарльз, – тихо добавила она.

– Словом, следите в оба за вашим братом, леди Маргарет. Нам в палате жеребцы ни к чему.

– Да, Чарльз. – Она оглянулась, чтобы убедиться, что прикрыла за собой дверь в гостиную. – Я прямо сейчас поеду в Лондон и поговорю с ним. Не хотите завтра увидеться?

– Не могу, к сожалению.

– Понятно.

Он явно давал понять, что недоволен ею.

– Как-нибудь после, леди Маргарет.

– Хорошо, после.

И, не сказав больше ни слова, он повесил трубку.

Леди Маргарет осталась сидеть возле аппарата, пытаясь трезво обдумать услышанное. Дело нешуточное. Сейчас она ему все выложит, и пусть только попробует не послушаться! Никаких пустых угроз на этот раз! Если ему наплевать на свою карьеру, то она о ней позаботится! Она из него сделает человека, чего бы это им обоим ни стоило. Она вошла в гостиную к лорду Генри.

– Дорогой, боюсь, мне придется поехать в Лондон.

Чарльз приостановил скандал, но время терять нельзя, надо прекратить эту историю раз и навсегда.

Лорд Генри тяжело вздохнул.

Придется уж Патрику потерпеть, думала она, доставая из бюро ключи от машины. Мне дольше пришлось терпеть.

Джон сидел в халате в номере, когда ему позвонили от администратора отеля. Его ожидает Патрик Девлин? Должно быть, ошибка. Он не видел и не слышал о Патрике Девлине с тех пор, как уехал из Моткома. Никакой ошибки, уверили его. Не будет ли он добр спуститься?

Джон быстро переоделся и сошел вниз.

– Джон!

Патрик бросился ему навстречу. Они неуклюже обменялись рукопожатием.

– Может, присядем? – смущенно предложил Патрик, не зная, с чего начать разговор.

– Нет, спасибо.

В душе Джона воскресли воспоминания о прошлом. Его неприятно поразило появление Патрика Девлина.

– Что вам угодно, Патрик?

– Я приехал, чтобы поговорить о Франческе, – без обиняков начал он. – О Франческе и обо мне.

На лице Джона не отразилось никаких чувств, но в душе его поднялось возмущение.

– Это, должно быть, шутка, Девлин! Вы меня ради этого подняли с постели? С чего вы взяли, что после всего того, что было, я или она захотим иметь с вами дело?

– Мы с ней сегодня виделись, Джон.

Патрик заметил, как Джон изменился в лице.

– Разве она вам не сказала?

– Нет. – Этот факт разозлил Джона еще больше. – Она самостоятельная женщина, Патрик! И не обязана мне докладывать о том, что делает.

– Знаю, знаю. – Патрик отвел глаза. Разговор получался более трудным, чем он предполагал. Ему еще никогда не приходилось видеть Джона в гневе. – Джон, мы с Франческой встретились позавчера в Пимлико, потом я пришел на презентацию коллекции. И сегодня мы встретились снова. – Он вздохнул. – Мне очень нелегко…

– Да уж наверное!

– Я… – Патрик коснулся руки Джона. – Джон, выслушайте меня, не перебивайте. Я знаю, что неприятен вам, но мне обязательно нужно с вами поговорить.

Джон взглянул на его руку, потом перевел глаза на лицо Патрика. Он видел, как тот подавлен, но это его не разжалобило.

– Хорошо, – недовольно ответил он. – Даю вам пять минут. Так что вы хотели сказать?

Патрик набрал в легкие воздуха и посмотрел Джону прямо в глаза.

– Сегодня был самый лучший и самый тяжелый день в моей жизни. Нынче я понял, какую непростительную, роковую ошибку сделал летом в Шотландии. В сущности, я понял это еще тогда, но особенно ясно это стало, когда я вновь увидел Франческу.

Он немного помолчал и потом продолжил:

– Я люблю Франческу и думаю, что она тоже любит меня. Она убежала от меня – произошло глупое недоразумение. И теперь мне нужно ее увидеть, все ей объяснить. Вот я и подумал, что вы… – он запнулся, – что вы мне поможете.

Джон заметил, что под беспощадным светом огней в холле отеля Патрик выглядел усталым и сильно постаревшим. И еще – опустошенным.

– Вряд ли она простила вас, Патрик, – сказал он.

– Но не могли бы вы поговорить с ней? Сказать, что я люблю ее?

Патрик был в отчаянии.

– Не знаю.

– Может быть, вы подумаете?

Прежде чем ответить, Джон вспомнил о тех страданиях, которые выпали на долю Франчески за ее недолгую жизнь. И потом сказал:

– Я подумаю, если вы обещаете мне кое-что.

Патрик с надеждой поднял голову.

– Все, что хотите!

– Вы уверены, что в самом деле сильно любите ее?

– Я…

Джон рукой подал ему знак помолчать.

– Да. Я знаю, что вы скажете, но я хочу, чтобы вы пошли теперь домой и обдумали все еще раз, Патрик. Подумайте над тем, чем вы готовы пожертвовать ради этой девочки, и как она может изменить всю вашу жизнь. И если утром вы подтвердите свое намерение, я обещаю поговорить с ней.

Патрик молчал.

– Я не хочу, чтобы она опять страдала, – сказал Джон. – Я этого не допущу.

– Хорошо, – ответил Патрик. – Я приду утром.

Джон пожал плечами.

– Надеюсь.

Он протянул руку Патрику, и они опять обменялись рукопожатием.

– Спасибо, – сказал Патрик.

– Спасибо скажете завтра.

Патрик вышел из отеля.

Леди Маргарет подрулила к дому Патрика со стороны Ройал Хоспитал-роуд. Она выключила мотор и немножко посидела, сбрасывая напряжение. Было два часа ночи. Наконец, взяв с соседнего сиденья жакет, она выбралась из машины. В доме было темно, но у нее был свой ключ.

Позвонив в дверь, она порылась в сумочке и нашла ключ. Ей никто не открыл, и она сама отперла дверь и вошла в холл, включила свет и прошла прямо на кухню, чтобы сварить кофе. Она слышала шаги Патрика наверху и решила собраться с мыслями, прежде чем начать разговор.

– Маргарет! Господи! Что ты там делаешь?

Он стоял в дверях кухни в халате и жмурился от яркого света.

– Что-нибудь не в порядке в Моткоме?

– Нет, в Моткоме все в порядке.

Она подошла и довольно холодно поцеловала его в щеку.

– Пойдем в гостиную, Патрик. Нам надо поговорить.

– Что значит – поговорить?

Она взяла кофе и заговорила.

– Сегодня вечером мне позвонил Чарльз Хьюит. По поводу тебя. Ну пойдем, сядем – не стой над душой, и так нервы не в порядке! Сейчас все расскажу, но сперва надо выпить, я устала за рулем.

Патрик пошел в гостиную и включил там свет. В комнате было холодно, и ему вдруг стала ненавистна ее огромность. Это Маргарет выбрала дом, очень удобно, недалеко от палаты, говорила она. Она сама занялась убранством и меблировкой, дала в долг денег для этого. Но Франческе здесь будет неуютно. Может, ей захочется жить за городом.

Вошла леди Маргарет с подносом и поставила его на кофейный столик. Она подлила молока в чашку Патрика и протянула ее ему, а потом занялась своей порцией. Отхлебнув темного ароматного кофе, она поставила чашку себе на колено.

– Ну?

Патрик внимательно следил за ее движениями, думая, что же заставило ее проделать двести миль в такой час.

– Скажи, о чем это ты собирался поведать «Мейл» по поводу своих отношений с Франческой Кэмерон?

– Прости?..

– «Мейл», Патрик! Они говорят, что ты обещал им эксклюзив с фотографиями и всем прочим!

– Какого черта…

– Вот именно!

Леди Маргарет достала из пачки длинную сигарету и закурила.

– Ответь мне, ты соображаешь, что делаешь?

– Господи!

Патрик был потрясен. Вот тебе и свободная пресса! Единственный человек, кто знал об этом, – Оли и еще эта женщина-редакторша.

– Откуда ты все это узнала?

Он взял из пачки леди Маргарет сигарету, прикурил и отошел к окну. Его душила злость.

– Это неважно. Я задала тебе вопрос, Патрик, насчет Франчески. Ты не ответил.

– Это тебя не касается!

Леди Маргарет резко поднялась.

– А вот тут ты, к сожалению, ошибаешься. Это меня как раз касается, нравится тебе это или нет. Когда мне в десять вечера звонит министр, чтобы поговорить о твоих чудачествах, это касается не только тебя, но и меня!

Она яростно затушила окурок в пепельнице.

– Так что будь добр, ответь!

– Моя личная жизнь – это моя жизнь и больше ничья.

– Беда в том, что это не личная жизнь, Патрик. Когда ты договариваешься со своим школьным приятелем за какую-то там услугу на весь свет раскрыть свои секреты – это не личное дело. О чем ты только думал, когда все это затевал? Ты своими руками готов разрушить то, что мы создавали вместе много лет! У тебя что – совсем нет здоровых амбиций?

– Амбиций? Знакомое словечко. Ты меня достала со своими амбициями. И уже здорово напортила мне в жизни. Если уж отвечать по правде, я совсем не собирался разрушить то, что ты создавала долгие годы, речь идет только о том, чтобы сказать правду. Я люблю Франческу, я хочу жениться на ней. Я сделал огромную ошибку, отказавшись от нее тогда. Теперь я точно это знаю. Я люблю ее, и она значит для меня больше, чем что бы то ни было.

Леди Маргарет выслушала его монолог стоя и не глядя ему в лицо. Его откровенность неприятно поразила ее.

– Да что ты знаешь о любви и браке, Патрик? – холодно спросила она.

– То же, что и другие! – Он глубоко вздохнул. – Да какое это имеет значение? Я люблю Франческу, мы понимаем друг друга. Разве этого мало?

– А теперь выслушай меня, Патрик.

В ее голосе зазвучал гнев.

– Насколько я понимаю, ты завел романчик с восемнадцатилетней девчонкой и думаешь, что это любовь! Жалко смотреть, как ты бросаешь ей под ноги свою жизнь, будто престарелый козел! Неужели тебе не ясно, что, если ты не оставишь эту интрижку, твоей карьере конец? Кто станет принимать тебя всерьез после этого? Жеребец!

– Ты забываешься, Маргарет!

– Нет уж, выслушай меня до конца! Мне еще есть что тебе сказать!

Он нервно заходил по комнате.

– Прекрати мельтешить и слушай внимательно, Патрик. На сей раз я не стану понапрасну метать громы и молнии. Шутки в сторону.

Ее запал не произвел на Патрика должного впечатления. Он понимал, что, если сейчас даст волю своим чувствам, наговорит много такого, о чем потом в трезвую минуту пожалеет. Поэтому он решил проявить выдержку и выслушать ее спокойно.

– Сядь, Патрик! Сядь и слушай!

– Не командуй, Маргарет, – ледяным тоном сказал он. – И вообще давай поспокойней.

Она неожиданно согласно кивнула.

– Ты прав. Ссориться не нужно.

Она зажгла вторую сигарету.

– Мы уже однажды поссорились из-за этой же причины, и я сказала тогда, что действую так исключительно ради твоего блага.

Она держала сигарету близко к лицу, и оно скрывалось в облаке дыма.

– Я все делала ради тебя. Надеюсь, ты это понял.

– Я понял, Маргарет.

На самом деле он не был уверен в том, что действительно понял это. Дело в том, что, по его мнению, существовала большая разница между тем, что она считала благом для него и что он сам считал таковым.

– Хорошо, я рада. Дело в том, что мне теперь принадлежит большая доля акций компании Дэвида Йейтса, не контрольный пакет, но немалая часть, и в моих силах осложнить им жизнь. И если мне покажется, что это нужно сделать, я не стану медлить. Веселенькая возникнет ситуация, а? После такого обласканного прессой шоу, при всех стараниях удержаться на плаву – и вдруг такая неожиданность. Словом: если я захочу пустить их на дно, я это сделаю! Вот так!

Патрик смотрел на сестру с немым ужасом. Ему показалось, что она лишилась рассудка, но, взглянув ей в глаза, увидел в них не безумие, а тщеславие, чистое, ничем не прикрытое тщеславие.

– Сомневаюсь, что Франческа Кэмерон поблагодарит тебя за то, что ты своими руками загубил ее так блестяще начинающуюся карьеру, Патрик!

Она сделала последнюю затяжку и затушила окурок в пепельнице.

– Ну, как ты думаешь?

Она выпустила клуб сизого дыма.

– Как ты думаешь, что она скажет, если ее фирме придется выплачивать огромные проценты по кредиту или согласиться на замену руководства? Что она скажет, когда узнает, что в твоей власти было все это предотвратить, но ты этого не сделал?

Леди Маргарет с удовлетворением заметила, как по лицу брата пробежала тень. Ей не хотелось навлекать на себя его гнев, но приходилось идти на риск. Ради него же самого.

– Как ты думаешь, выдержит ли ваша неземная любовь такое разочарование? И простит ли тебя Франческа?

Патрик не находил в себе сил ответить на ее вопросы. Его так глубоко поразил ее нескрываемый цинизм, что он лишился дара речи.

– Зачем? – прошептал он. – Зачем тебе все это нужно?

Ему было не понять – как можно так ненавидеть, чтобы творить такое зло! Собственная сестра строит против него такие козни!

– Мне совсем не хочется этого делать, Пэдди, – ответила она. – Но приходится.

– Зачем же?

– Потому что я не могу оставаться в стороне, когда ты разрушаешь собственную жизнь. Вот почему! Слишком дорогой ценой все это обошлось, чтобы не задумываясь послать все к черту!

– Но мне не нужна эта карьера, неужели ты до сих пор не можешь взять этого в толк! Единственное, что мне нужно, – Франческа. За нее я готов отдать все. Все!

Леди Маргарет отшатнулась от него, как от удара. После всех ее жертв, после всего, что она сделала для него, он так легко отказывается от завидной карьеры!

– Через мой труп! – прошипела она.

– Опомнись!

– Я сказала – через мой труп! Ни от чего ты не откажешься, Патрик! Слышишь? Ни от чего!

– Я поступлю, как сочту нужным! Я не хочу больше жить твоим умом. Хватит с меня! Я взрослый человек и сам сделаю свой выбор!

– Ну ладно. Давай, делай свой выбор. Но как бы ты не приполз ко мне, когда окажется, что все, что ты выбрал, обратилось в пшик! Попомни мои слова: я сотру эту девчонку в порошок! Я никаких сил не пожалею для этого! Перед тобой открывается блестящая карьера, и если ты добровольно готов ее похерить, тем самым ты обрываешь все связи со своей семьей, то есть со мной. Я не позволю тебе разрушить мою жизнь!

– Но почему же карьера не совместима с Франческой?

– С Франческой? – Леди Маргарет злобно расхохоталась. – С этой малолетней шлюшкой? Девчонкой, которая явилась невесть откуда, вся в синяках и шрамах? Девицей с темным прошлым! Весьма темным, это каждому ясно, Патрик. Неужели ты настолько наивен, что думаешь, это сойдет тебе с рук? Люди все раскопают, до всего донюхаются! Желтая пресса не откажет себе в удовольствии покопаться в этом дерьме!

А Чарльз Хьюит? Ты что же, надеешься, что он по-прежнему будет оказывать тебе поддержку после того, как ты навлечешь на правительство очередной скандал?

Она выхватила из сумочки бумажный носовой платок, чтобы промокнуть слезы гнева, обильно заструившиеся по ее щекам.

– Маргарет, прошу тебя, – мягко сказал Патрик, положив ладонь ей на плечо.

– Нет. – Она решительно стряхнула его руку. – Не желаю ничего слушать! Делай свой дурацкий выбор! – Она опять промокнула лицо. – Но если ты предпочтешь Франческу, Патрик, советую очень серьезно подумать о последствиях. Я первая постараюсь узнать, что там у нее в прошлом, и запомни мои слова, я заставлю ее за все расплатиться сполна! Я не дам ей покоя! Никогда!

Маргарет сунула пачку платков назад в сумку и обернулась к Патрику.

– Твоя жизнь принадлежит не только тебе. Слишком много людей вложили в нее свои силы и средства. Подумай об этом!

Она подошла к двери.

– Думай, на что ты обрекаешь ее и себя, делая этот выбор, и молись, чтобы вам хватило сил это выдержать!

Бросив ему в лицо эти слова, она вышла из комнаты, громко хлопнув дверью.

Патрик встал и подошел к окну. Над городом занималась заря, фонари светились неярким желтым светом и кое-где уже погасли. Он окинул глазами тяжелое небо, с которого сыпался мелкий дождь, и взгляд его упал на мостовую, где стоял чей-то автомобиль, в котором сидели двое мужчин. Они находились здесь всю эту ночь.

Он отошел от окна, взял несколько листков исписанной бумаги и положил их в большую стеклянную пепельницу. Ему под руку попалась зажигалка леди Маргарет. Он чиркнул ею и поднес пламя к краешку листка. Огонь легко схватил бумагу, и через несколько секунд от записок осталась горстка пепла. Вот и все, что осталось от бесполезных и жалких слов объяснений, которые он готовил для Франчески.

Он поднялся наверх, в спальню для гостей. Леди Маргарет еще не спала.

– Маргарет, – сказал он. – Обещай мне, что, если я откажусь от Франчески, ты оставишь ее в покое.

Эти слова были сказаны мертвым голосом.

Она обернулась.

– Если женишься на Пенни Брэчен – да.

Он схватился за дверную ручку. Все его тело наполнилось болью, тупой болью потери. Такова, значит, его судьба, такова плата, которую он должен отдать за право любить Франческу, плата за ее прошлое и будущее.

Он взглянул на сестру. Она была невероятно далека от него, далека, как никогда.

– Дай слово, что никогда не причинишь ей зла, – сказал он. – Ни ей, ни ее фирме; и тогда я сделаю, что ты хочешь.

По лицу Маргарет пробежала тень улыбки, которую она постаралась не показать брату.

– Даю слово, – ответила она. – Но попробуй только с ней встретиться, и я ее с лица земли сотру.

Она повернулась на бок и закрыла глаза. Патрик молча вышел из комнаты.

Ровно три недели спустя Джон стоял в гостиной небольшого дома на Марстон-авеню, изучая открытку, исписанную от руки. Она была адресована ему, но слова предназначались Франческе. Он не знал, как поступить.

Он посмотрел в сад, свежевскопанный и засаженный растениями. Франческа трудилась на этой земле до изнеможения, чтобы справиться с унижением и болью. Ей хотелось притупить чувствительность своего организма, чтобы справиться с душевными страданиями. Это Джон очень хорошо понимал.

Ожидая ее возвращения домой, он с тревогой думал о ее здоровье. В чем только душа держится, думал он, совсем в тень превратилась, в бесплотного ангела.

Хлопнула входная дверь.

– Франческа?

Она вошла в комнату. Лицо ее было белым как мел, только на щеках горели два горячечных пятна, и глаза горели ненатуральным блеском.

– Где ты была? Я так волновался!

Он незаметно сунул открытку в карман.

– У доктора, – ответила она. И потом, расстегнув пуговицы на пальто, тихо добавила: – Джон, я беременна.

Его тронула обезоруживающая искренность ее слов. Их смысл дошел до него не сразу, и он стоял, глядя на нее пустыми глазами, не зная, что сказать или сделать. А потом подошел и обнял. Она прильнула к нему, впервые за много дней забыв о своих бедах и тревогах.

– Что думаешь делать?

Она покачала головой. Этот ребенок зачат в любви, это плод страсти, и никакая ложь, никакой обман не могут пересилить память о той любви.

– Я сохраню ребенка, – прошептала она.

Он погладил ее по волосам. Его жизнь, пустая и бесполезная, подходящая к закату, внезапно обретала новый смысл, начиналась сызнова. Она даровала ему ребенка. Пусть это не его дитя, но он – частица ее, а раз он ее любит, значит, и его частица будет в этом ребенке.

– Делай так, как считаешь правильным. А я тебя поддержу.

Он вспомнил об открытке, которая лежала у него в кармане, и о словах Патрика, отчаянных и безыскусных. Моя любовь неизбежно принесет ей боль, писал он, и потому я отказываюсь от своей любви, чтобы не причинять ей больше боли. Если она спросит обо мне, напомните ей слова из «Послания к Коринфянам»: «Все покрывает, всему верит, все переносит любовь. Любовь никогда не перестает…»