Текст книги "Миражи"

Автор книги: Мария Баррет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 29 страниц)

19

Утром в понедельник, следуя указаниям Марджори Дэвидсон, Франческа отправилась на переговоры с Дэвидом Йейтсом. Ей было назначено на девять. В восемь тридцать с красными от бессонной ночи глазами и дрожащими руками она села в автобус, направляющийся в центр города.

Франческа вышла у Одеона, свернула на Грей-стрит, миновала Королевский театр и попала на Дин-стрит, которая вела прямиком на Набережную. Одета Франческа была точно так же, как в пятницу, пиджак слегка отдавал сыростью, а ботинки после дождя стали на полразмера меньше и безбожно жали. Каждый шаг причинял ей боль.

Франческа снова и снова повторяла про себя ответы, которые подсказала ей Марджори, и пыталась представить себе, как выглядит этот Дэвид Йейтс. Об этом Марджори не сказала ни слова, зато она дала Франческе посмотреть журнал «Вог» с моделями для одежды, которые понравились ей с первого взгляда. Они отличались женственностью и элегантностью, простотой линий, а кроме того, у них было особое качество: они будто ласкали девушек, которые демонстрировали их.

Он, должно быть, ужасно умный и проницательный, думала Франческа, рисуя в своем воображении образ высокого белокурого джентльмена в льняном костюме кремового цвета. Она представила, как он, сняв с головы шляпу, приветствует ее наманикюренной рукой, и тихонько прыснула. Еще несколько минут – и Франческа очутилась на Дин-стрит, свернула за угол и, выйдя на Куин-стрит, стала искать здание с табличкой студии Дэвида Йейтса.

Табличку она обнаружила сразу же, на угловом доме, окна которого выходили на реку Тайн с повисшими над ней мостами. Общий вид дома и городского пейзажа вокруг него привел Франческу в восторг. Она с замиранием сердца нажала кнопку домофона, назвала свое имя в микрофон и, услышав щелчок замка, отворила дверь и ступила в сумрачный холл, от которого сразу же начиналась лестница с крутыми ступенями. Она остановилась, чтобы глаза привыкли к полумраку.

– Ну что ж ты, крошка! Подымайся на второй этаж! – перекрикивая льющуюся из радиоприемника музыку, произнес чей-то голос с ярко выраженным местным акцентом.

Франческа стала подыматься по ступеням, придерживаясь за шаткие перила и стараясь не коснуться пиджаком стены, покрытой пятнами сырости.

– Ну вот ты и на месте, крошка. Дейв тебя ждет. Он в студии. – Сидевшая за столиком девушка приветливо улыбнулась и махнула рукой в сторону двери, в которую Франческе следовало войти. При этом движении сверкающая масса браслетов, серег и тяжелого серебряного колье, украшавших девушку, зазвенела приятным мелодичным звоном.

– Спасибо, – сказала Франческа.

– Не за что. Иди же, только гляди – он сегодня в паршивом настроении.

Франческа толкнула тяжелые двойные двери и вошла в комнату.

Она была огромной, с целый зал приличного супермаркета. По одну сторону тянулся длинный ряд окон, а с другой вдоль всего потолка шла цепочка плафонов, заливающих комнату слепящим светом. Франческа опять задержалась у входа, привыкая на этот раз к слишком яркому сверканию огней.

– Ах! – услышала она возглас с другого конца комнаты. – Это, должно быть, девушка из агентства.

Франческа обернулась на голос и увидела рослого худого мужчину с невероятно длинными бачками; темные волосы глубокими залысинами были собраны на затылке в хвост и перетянуты кожаным ремешком. На нем были камуфляжные штаны с множеством чем-то набитых карманов, огромные лыжные ботинки на шнуровке, выгоревшая клетчатая рубашка из коттона и зеленая бейсболка, которую он на глазах Франчески вытащил из кармана и напялил на голову козырьком назад.

– Предпочитаю не шокировать незнакомцев своей лысиной, – пояснил он с характерным акцентом жителя северного Лондона. – Давайте присядем где-нибудь.

Она разочарованно кивнула – никаких следов изысканного льняного костюма и шляпы.

– Вот сюда.

Он смахнул на пол с парусинового кресла куски какой-то ткани и пригласил ее сесть. Придвинул стул, сел на краешек и оглядел ее с ног до головы.

– Что-то вы одеты кое-как, я гляжу. – Он пощупал рукав пиджака. – Хотя ткань ничего себе.

– Да. – Она откашлялась, не зная, что еще сказать. – Спасибо.

Он улыбнулся.

– Не за что. Скажите лучше, что вам нашептала про меня эта змея из агентства? Да, наверно, ничего. Ну и ладно. Я сам про себя расскажу. С чего же начать? – Он вынул из кармана носовой платок и высморкался. – Так-то лучше. На чем же я остановился? Ах, да: терпеть не могу птичек, которые шастают из студии в студию. Видал я таких – повертят носиком, и поминай как звали. А мне нужен надежный человек. Работа не то чтоб очень увлекательная, врать не буду, но народ у нас симпатичный, зря никто шпынять не станет. В ваши обязанности входит уборка, приготовление чая, ну там, за печеньицем сбегать – в общем, все в таком роде. Бабки приличные, семьдесят пять фунтов в неделю, плюс автобусный билет, и еще вы сможете забирать себе ненужные куски ткани и одежду, которую не расхватают манекенщицы. Ну вот вкратце и все. – Он сложил руки на животе и сел поудобнее. Потом, помолчав, добавил: – Если не возражаете, можно приступить прямо сейчас. Годится?

– Но… я…

– Вам надо переодеться – в таком виде вам тут нельзя находиться. Вон там корзинка со всяким тряпьем, подберите, что понравится. – И напоследок он добавил: – Марджори рассказала мне о вас, но, наверно, ни словом не обмолвилась обо мне. В работе я зверь, так что старайтесь зря на глаза не попадаться. Договорились? – И, увидев в глазах Франчески неподдельный страх, впервые за несколько последних дней от души расхохотался.

Франческа неуверенно поднялась и направилась к огромной картонной коробке, на которую указал Дэвид Йейтс. По пути она окинула взглядом из-под полуопущенных век студию – работавшие в ней люди, их было человек пять – углубились в свои занятия, и на нее никто не обращал внимания. Франческа присела перед корзиной и принялась рыться в одежде.

Через полчаса она, отутюжив выбранные вещи, переоделась и решила спросить у девушки на входе, не знает ли она, чем ей в первую очередь заняться. В этот момент она услышала за спиной голос Дэвида Йейтса.

– А, девушка из агентства!

Он стоял в углу возле двух чертежных столов, заставленных ширмами, на которых были набросаны кипы одежды для примерки и куски ткани. Дэвид махнул ей рукой.

Франческа изменила направление и направилась к нему через всю студию, впервые в жизни попав в такой лабиринт функционального беспорядка. Две девушки стояли возле кронштейна с рядами платьев, зажатые длинным раскройным столом, на котором пожилая женщина раскладывала на рулоне материи выкройки. На полу валялись обрезки ткани, булавки, какие-то бумажки и всякий мусор. Франческа подняла кусок портновского мела, чтобы его не раздавили, и сунула в карман.

– Ну вот, я смотрю, ты времени зря не теряешь. – Дэвид Йейтс присел на краешек стола и стал закрашивать свой рисунок толстым карандашом с мягким грифелем. Закончив эскиз, он взглянул на Франческу.

– Прелестно. Гадкий утенок превращается в прекрасного лебедя.

Франческа придирчиво оглядела свой костюм – черные галифе и красный шерстяной свитер.

– Еще туфли нужны, эти коричневые бахилы просто ужасны. Какой у тебя размер? – Дейв заметил, что новая работница очень красива, только требует ухода и отделки. – Попроси Тилли, которая сидит в приемной, позвонить в фирму «Гейбл и компания», пусть пришлют пару черных сапог для верховой езды. Ладно? Только назови ей свой размер.

Франческа послушно кивнула. Ей все еще не верилось, что это все происходит с ней самой.

– Я забыл, как тебя зовут, – сказал он. Дэвид уже принялся за следующий рисунок и говорил не глядя. – Не могу же я все время обращаться к тебе «девушка из агентства».

– Франческа.

– Ага, правильно. Так вот, Франческа, ступай вниз в кладовую и притащи сюда все манекены. Поняла? – И, не дожидаясь ответа, он добавил: – Ключ возьмешь у Тилли.

– Слушаю, мистер…

– Дейв! – буркнул он. – Единственный человек на свете, который называет меня «мистером Дейвом», – управляющий моего банка, а он самый распоследний сукин сын. Ясно? – Произнося эту тираду, он так и не удостоил ее взглядом, вырисовывая черным карандашом контур платья.

– Да. Дейв.

– Вот и хорошо.

Франческа поняла, что он уже забыл о ее существовании.

К обеденному часу Франческа уже так наработалась, что спину ломило, ноги ныли, а ступни в новых сапогах вспотели.

Она раз пятнадцать сбегала вниз-вверх по лестнице за манекенами и еще раз десять, чтобы отнести назад те, что не пригодились. Она дважды вымела пол, поняв, что отчистить его как следует ей не удалось бы до конца жизни, сварила на шестерых двадцать семь чашек кофе, половину из которых едва пригубили.

Дейв отпустил ее на обед лишь в половине третьего, до той поры напрочь про нее забыв, и она стремглав вылетела из студии, чтобы хоть ненадолго отдохнуть от шума и криков, которыми сопровождается процесс творчества.

Время передышки закончилось быстро, и Франческа вернулась в студию. После обеда она принялась приводить в порядок кухню, на которой каждый мог что-нибудь себе приготовить. Вскоре кухонька заблестела чистотой, и тогда Франческа переключилась на заваривание чая и беготню за бисквитами, а потом в третий раз подмела пол.

В конце рабочего дня Франческе удалось впервые на минуту присесть, и она удивилась, как быстро пролетело время. Просто в мгновение ока. Часы на стене показывали начало седьмого – и за целый день у нее во рту не было ни крошки! Только теперь она почувствовала сосущую тяжесть в желудке – есть хотелось смертельно.

– Пока, Франческа!

С ней прощалась Эвлин Уордли, портниха, которая уходила вместе с Тилли. Франческа приветливо махнула и улыбнулась, заметив, что в студии почти никого не осталось. Нагнувшись, она потерла пальцы ног в новых сапогах и подумала, нельзя ли и ей уйти домой.

– Франческа!

Она вздрогнула от неожиданности и, моментально забыв про уставшие ноги, бросилась туда, где работал Дейв.

Он внушал ей почтительный страх и глубокое уважение, поэтому в его присутствии она говорила едва слышным голосом.

– Ты все еще здесь? – Он задал свой вопрос, не подымая головы. Франческа облизала пересохшие губы.

– Да, я…

Он оторвал глаза от эскиза.

– Ты – что?

Она, онемев от робости, только пожала плечами.

– Тебе, моя дорогая, надо ехать домой, опустить ноги в таз с горячей водой и горчицей, а завтра не заставляй меня гнать тебя в шею. Как все сделаешь, так и отваливай. Поняла?

Она кивнула и, не оправившись от смущения, повернулась, чтобы идти.

– И, знаешь что, Франческа?

Она оглянулась.

– Ты сегодня здорово поработала. Спасибо, – без улыбки сказал Дейв и снова вернулся к своему занятию. Она тихонько взяла свои вещички и вышла из студии.

На улице она дала наконец волю своим чувствам. Хотя новые сапоги немилосердно жали, она вприпрыжку побежала к автобусной остановке, и на губах ее сияла блаженная улыбка.

Когда в восьмом часу она возвратилась домой, Джон готовил на кухне ужин.

– Привет! – Она принесла с собой дыхание свежего ветра и с разбегу чмокнула Джона в щеку.

– Привет, – отозвался он, глядя, как она сняла с себя пиджак и, аккуратно расправив, повесила на распялку.

– Ну, не томи, рассказывай, как дела.

Франческа уже успела позвонить ему во время перерыва, и он знал, что ей дали работу, а по радостному возбуждению понял, что первый рабочий день прошел хорошо.

– Давай все по порядку. Мне все интересно.

Она засмеялась и подсела к нему за стол.

– У тебя обновки! – Джон коснулся рукава свитера, который она подыскала в студии. – Мало того, что тебя взяли на работу, так еще и приодели!

– О, да! Джон, ты просто не поверишь! Я чуть со стула не упала, когда он мне сразу заявил, что берет к себе на работу. Прямо так и сказал: «Если вы не возражаете, можете приступать хоть сейчас!» Я даже не поверила! Ни одного вопроса не задал! И, говорит, если вы у нас останетесь, подите подберите себе что-нибудь из одежды, я вот эти вещи присмотрела, а тогда, говорит, ну еще и сапоги закажите, только надо Тилли назвать размер, Тилли – это одна девушка-секретарь, блондинка, она носит массу цепей, браслетов и всякое такое, так вот, Тилли позвонила в магазин, и они тут же прислали пару сапог, точно мне по ноге! – Она выпалила все это одним махом и сделала паузу, чтобы перевести дух и заодно потереть кончики пальцев, которым было тесно в новых сапогах. – Беда только, – добавила она, даже не замечая, что сама себе противоречит, – что в них ужасно неудобно.

После ужина, когда рассказывать было больше нечего, Джон развел огонь в камине, посадил перед ним Франческу и принес таз с горячей водой, куда бросил горчицы. А сам остался в кухне мыть посуду. Он любил эти минуты покоя после дня, полного забот и хлопот, минуты, когда можно было не торопясь подумать о своем.

Стоя возле раковины, он вдруг почувствовал глухую тоску, будто расстался с чем-то очень дорогим. В одну минуту он ощутил себя стариком. Он решил, что это связано с неудачами в поисках работы. Но в глубине души Джон понимал, что его угнетенное состояние вызвано другой причиной. Он вновь почувствовал знакомый вкус одиночества, и впервые после отъезда из Моткома усомнился в правильности своего решения.

«Франческа становится самостоятельной, и вскоре я буду ей не нужен», – думал Джон. Конечно, она по-прежнему будет считать его своим другом, но у нее появится свой мир. Это естественно, так и должно быть, но от сознания закономерности происходящего боль в сердце не проходит.

Джон вытер руки полотенцем, аккуратно сложил его и пошел в гостиную. Она сидела в кресле, погрузив ноги в таз, но голова ее запрокинулась, а глаза были закрыты. Франческа спала. Джон на цыпочках подошел, осторожно вынул из воды одну за другой ее ступни, промокнул полотенцем и отправился наверх за пледом.

Возвратившись, он увидел, что она свернулась калачиком на диване и крепко спала. Во сне она глубоко и ровно дышала. Он укрыл ее пледом, взял таз и пошел на кухню.

– Джон!

Он обернулся. Франческа открыла глаза и улыбалась ему полусонной улыбкой.

– Спасибо, – нежно сказала она, вздохнула и опустила веки. – Да еще: я тебя люблю, – шепнула она одними губами, но он расслышал.

Джон продолжил свой путь. Он подумал, что какие бы тяжелые предчувствия ни обрушились на него, жизнь все равно стоящая штука.

20

В ближайшие недели жизнь вошла в свою колею, и для Джона и Франчески сам собой установился порядок, который устраивал их обоих.

Франческа все силы тратила на работу в студии – она рано поднималась и уезжала в город, частенько задерживалась там допоздна. А Джон вел хозяйство, и получалось у него очень ловко. Денег, которые зарабатывала Франческа, им хватало на двоих: запросы у обоих были невелики, и траты ограничивались в основном питанием. Каждый вечер они вместе обедали в маленькой уютной кухоньке, потом Франческа рисовала – она соскучилась по этому занятию, а Джон разгадывал кроссворд в «Таймс». При этом они переговаривались, обменивались новостями, и их дружба укреплялась и расцветала.

Чтобы успеть в студию к восьми, Франческе приходилось вставать в семь. Она варила себе кофе, надевала что-нибудь из ассортимента, подобранного у Дейва Йейтса, и внимательно оглядывала себя в зеркале.

По дороге она съедала яблоко и покупала «Дейли мейл», которую теперь с жадностью читала. Едва войдя в студию, она не мешкая принималась за работу. Включив радио, она чистила и мела, прибирала и складывала, подготавливала все к началу рабочего дня и, наконец, готовила в огромном количестве ароматный кофе, запах которого встречал сотрудников еще на лестнице.

– Привет, Франческа! Как поживаешь?

Был понедельник. Франческа только что особенно тщательно вымыла пол, и Мэтт, художник по тканям, правая рука Дейва, прошлепал по нему в мокрых грязных кроссовках.

– Ох, черт подери, – заметив свою оплошность, смутился он. – Извини. – Но не возвращаться же было с полпути! И Мэтт, состроив виноватую мину, прошел к своему месту, оставив позади себя длинную дорожку грязных следов.

Франческа задержала дыхание и сосчитала про себя по-итальянски до десяти. Теперь это у нее выходило дольше, чем по-английски, и так было больше шансов успокоиться. Что-то в этом Мэтте Бейкере отталкивало ее. Он был симпатяга, ничего не скажешь, но почему-то Франческа ему не вполне доверяла.

Пока она справлялась со своим раздражением, в студию влетела Тилли. Она наполнила комнату звоном своих бесчисленных побрякушек, сиянием золотых волос и тонким ароматом гардении.

– Боже! Что я наделала! Совсем из головы вон – забыла пригласить на сегодня манекенщиц! Вспомнила только вчера вечером в автобусе. Ума не приложу, что делать? Он нас всех укокошит! – выпалила Тилли, кружа по студии. Прическа у нее была в большем беспорядке, чем обычно, будто она прямо сейчас вскочила с постели.

– Господи, Франческа, ей-Богу, он нас укокошит!

Франческа оперлась о швабру и задумалась. Тилли была права, когда Дейв узнает, он ее правда убьет. Он готовил коллекцию для Лондонской недели высокой моды, и всякая неувязка приводила его в дикую ярость. По малейшему поводу он закатывал грандиозные скандалы.

– Франческа, у меня голова кругом идет! Вся надежда на тебя – придумай что-нибудь!

– Для начала, Тилли, приди в себя и успокойся. – Легко сказать – успокойся, Франческу саму затрясло от страха, ей передалось волнение Тилли. – Ты сегодня всех обзвонила?

– Еще бы! С семи утра на телефоне висела.

– Так. Ну что ж… – Франческа лихорадочно соображала. Сегодня для первой примерки его коллекции Дейву нужны были шесть девушек. Внешний вид и сноровка значения не имели, главное, чтобы они соответствовали размеру.

– Куда еще можно позвонить?

Тилли помотала головой.

– Ничего в голову не приходит.

– Господи…

– Вот именно – Господи! Больше и сказать нечего! – Тилли бухнулась в кресло и зарылась лицом в ладони. В своих черных брючках и серой тунике она походила на провинившуюся школьницу, ожидающую решения своей судьбы у кабинета директора.

– Школьницы! – вдруг выкрикнула Франческа.

– Что?

– Школьницы! Надо поискать девочек в близлежащих школах! – Франческе эта идея казалась великолепной, но Тилли насмешливо рассмеялась.

– Ну, ты даешь, Франческа! Сколько школьниц такого роста смогу я найти за сегодняшнее утро? – Она вытерла глаза тыльной стороной ладони. – А впрочем, все равно, терять уже нечего. Попытка не пытка. Спасибо за идею, Франческа. – Тилли направилась к своему столу.

– Эй, Тилли! Таких девиц полным-полно в колледже, откуда к нам вчера приходили, помнишь? – Мэтт проорал эти слова с противоположного конца комнаты, стараясь перекричать радио.

Тилли хлопнула в ладоши.

– Гениально! – Она прижала к себе Франческу, чуть не задохнувшуюся в облаке духов.

– Нет, просто гениально!

– Да о чем ты?

– Ну как же! Это ведь ты сказала насчет школьниц! У студентов-дизайнеров есть список школьниц, которых они приглашают для своих показов, потому что профессиональные манекенщицы им не по карману. – Она вытянула шейку, высматривая в глубине комнаты Мэтта. – Мэтт, у меня записан их телефон. Сейчас буду звонить. Хочешь что-нибудь передать?

– Да нет. Просто дай мне потом телефончик.

– Заметано. Спасибо еще раз, Франческа. – Тилли лукаво улыбнулась. – Ну и имечко у тебя длиннющее. Можно, я буду называть тебя Фрэнки? – Она весело расхохоталась. – Так зовут моего героя: Фрэнк Бруно!

И, довольная собой, Тилли побежала звонить в колледж. Ее сопровождала вечно сопутствующая ей смесь звона, сверкания и аромата. Франческа смотрела ей вслед, оглушенная стремительностью, с какой Тилли перешла от полного отчаяния к абсолютному счастью.

«Фрэнки», – повторила она про себя. Ей понравилось ее новое имя. Она окунула швабру в ведро с водой и принялась замывать следы, которые оставил Мэтт.

На этом с наведением чистоты в тот день было покончено. Не успела она убрать на место ведро, как в студии завертелась бурная жизнь: шли последние приготовления к первой примерке. Все крутилось и бурлило вдвое быстрее, чем обычно.

С раскроечных столов сняли все загромождавшие их отрезы ткани и стопкой сложили на руки Франческе. Получилась целая гора, за которой ей ничего не было видно. Франческе поручили измерить каждый кусок, аккуратно сложить и пометить, а потом водрузить на стеллаж у задней стены.

На середину комнаты вывезли кронштейны с наметанными туалетами. Из магазина «Фриз энд Стейбл энд компани» доставили коробки с обувью, от молодой дизайнерши, которая должна была впервые выставляться вместе с Дейвом (ее звали Мэриан Дэш), – шляпы, и из «Галереи 2» – сумки. Теперь раскроечные столы были завалены аксессуарами.

Потом Франческе надо было расставить манекены, которые она в первый свой рабочий день притащила снизу. Они, между прочим, были тяжеленные. Всего их оказалось пятнадцать, и каждый получил свое имя. Франческа сделала это, чтобы облегчить себе задачу – так было легче запомнить их параметры и можно было сразу выбрать нужную куклу.

Вот и сейчас она поставила в уголок Лорну-Мей и сказала:

– Побудь пока тут, я уберу коробки.

Как раз в этот момент Дейв хотел что-то довести до общего сведения, и на минуту выключили радио. В полной тишине прозвучали слова Франчески, адресованные манекену. Все громко зааплодировали.

К полудню вся подготовительная работа почти закончилась. Придуманное Тилли имя Фрэнки неожиданно привилось, оно звучало энергично и кратко, его легче было выкрикнуть через шум и гвалт. Франческа не присела ни на минуту. Впрочем, как и все прочие. Хотя в последнее время все работали очень напряженно, недоделок осталось много: что-то потребовалось переделать, что-то подогнать или подшить. Даже еще не надетые на манекенщиц костюмы должны были выглядеть безупречно, чтобы Дейв мог ясно увидеть, насколько готовая коллекция соответствует его замыслу.

В полпервого Дейв объявил перерыв и пообещал всех угостить пиццей за счет заведения. Франческа собрала заявки, сделала по телефону заказ, а потом отправилась в ресторан «Марко Поло», чтобы взять одиннадцать коробок.

У Дейва Йейтса было шесть постоянных сотрудников: Тилли, которая выполняла обязанности секретарши и администратора; Эвлин и Черри – закройщица и портниха; Мэтт – художник по тканям; Франческа – уборщица, курьер, официантка в одном лице и Пит Уокер, управляющий. За те недели, что Франческа прослужила у Дейва, Пита она видела только дважды. Она так и не поняла, чем конкретно он занимается, но вид у него был чрезвычайно импозантный.

По случаю первой примерки пригласили еще четверых, в основном, студентов, которым нужна была практика, поэтому они соглашались помочь за весьма скромную плату. Итак, всего в студии собралось одиннадцать человек, и, конечно, самой свободной, чтобы идти за пиццей, оказалась Франческа.

После обеда нужно было быстро убрать пустые коробки и приборы; явились манекенщицы – шесть долговязых школьниц лет четырнадцати-семнадцати, которые, однако, выглядели на все двадцать два. Они чувствовали себя неловко, особенно под пристальным взглядом Дейва, который прикидывал, кто что должен мерить. Потом он отправил девушек в угол комнаты, перегороженный для раздевалки, и вслед за ними велел откатить туда кронштейн с одеждой. Началась послеобеденная лихорадка.

Франческа вместе с Тилли помогала девушкам за ширмами надевать и снимать платья. Она поправляла прически, разыскивала подходящую обувь и шляпы, застегивала и расстегивала пуговицы и «молнии», подкалывала булавками подолы и еще успевала рассказать, что происходит по другую сторону ширмы. В горячке всей этой кутерьмы она не замечала, как летит время.

Она с интересом ловила обрывки разговоров Дейва с Эвлин и Черри по поводу покроя того или другого платья, замечала, как он одним ловким движением портновского мелка меняет конфигурацию модели. Ей вспомнились ее собственные рисунки и наброски и хотелось записать то, что говорил сейчас Дейв, чтобы не забыть эти ценные вещи.

Она так увлеклась, что не чувствовала усталости, хотя ей пришлось сотни раз согнуться и разогнуться, перетаскать уйму тяжестей и при этом быть крайне внимательной, чтобы не перепутать указания Дейва. Снимая с девушки-манекенщицы последнюю модель, она случайно взглянула на часы и увидела, что уже пошел седьмой час. Небо за окном было совсем черным – и когда только успел кончиться день?

Она помогла двум девушкам надеть свои платья – бедняжки очень утомились, несколько часов простояв на ногах, и тут только сама заметила, что спина у нее просто разламывается.

– Фрэнки?

Франческа высунула голову из-за ширмы.

– Да?

– Ой, ты прямо как на кукольном представлении – Панч и Джуди! Ну-ка, иди сюда!

Она подошла к Дейву, который по обыкновению что-то чертил, пристроившись на краешке стола.

– Совсем другое дело, по крайней мере, можно нормально поговорить. – И, заметив смущение на ее лице, с улыбкой добавил: – Ты из тех женщин, на которых непременно надо смотреть. Так что привыкай к этой мысли.

Не найдя, что ответить, она молча кивнула.

– Слушай, Фрэнки, я знаю, что ты сегодня чертовски устала и, должно быть, с ног валишься, но… – Он виновато пожал плечами. – Я хотел попросить тебя остаться подольше – разгрести все эти завалы, чтобы завтра можно было начать прямо с самого утра.

Франческа ужасно огорчилась, услышав эту просьбу, но виду не показала.

– Я понимаю, с моей стороны просто нахальство просить тебя об этом, но Мэтт настаивает, чтобы мы начали пораньше, с утра, и я склонен с ним согласиться. Если сегодня не убраться, завтра придется держать народ впустую, и мы потеряем темп. Я не могу себе позволить транжирить время, столько приходится переделывать – ужас! – Он ласково коснулся ее плеча. – Извини, Фрэнки, – не очень сердишься, а? – добавил он, вытаскивая из кармана бейсболку.

Ей удалось довольно убедительно покачать головой.

– Вот и славно. Я бы попросил кого-нибудь остаться и помочь тебе, но, боюсь, поднимется бунт на корабле. – Он взял со своего стола кипу эскизов и положил в портфель. Франческа ждала, когда он уйдет.

– Внимание всем, – объявил Дейв, надевая кожаную куртку. – Франческа остается, чтобы навести в студии порядок. – Не злоупотребляйте ее добротой и свои чашки-плошки сами отнесите на кухню. И вообще, по возможности приберите на своих местах. Договорились? – Потом он вышел на середину комнаты и громко позвал: – Фрэнки!

К этому времени она уже зашла за ширмы, чтобы начать уборку.

– Когда закончишь, вызови такси! – Его голова показалась над ширмой. – Ладно?

– Да, спасибо, – улыбнулась она.

Он помахал ей рукой и ушел.

Почти все остальные потянулись вслед за Дейвом, и минут через двадцать студия опустела. Задерживался один только Мэтт. Он весь погрузился в работу, и Франческа боялась его побеспокоить, поэтому не заходила на ту сторону комнаты. Так прошло около двух часов.

Уходя, он крикнул ей что-то, но, когда она вышла из кухни, чтобы как следует попрощаться, его уже и след простыл. Похоже, он уходил в страшной спешке, она слышала, как мелко стучат его ботинки по ступенькам лестницы. Она пожала плечами, вытерла руки полотенцем и решила сперва прибрать в том месте, где сидел Мэтт, а уж потом закончить дела в кухне. Там уже почти все было в порядке.

По пути она разглядывала приколотые на чертежных досках эскизы, обращая внимание на сделанные изменения и вчитываясь в пометки. Задержавшись у стола Дейва, она увидела новые эскизы, работу над которыми Дейв только что начал. Ее поразили красота и дерзость его почерка. Франческа представила себе, как могла бы то же самое изобразить она, и присела к столу, взяв в руки карандаш. Одни из рисунков ее особенно заинтересовал. Она даже взяла его в руки, чтобы получше разглядеть. Как раз в этот момент в студию вернулся Мэтт.

– Какого черта ты тут делаешь?

Она вскочила и выронила из рук рисунок. Сердце у нее упало.

– Шпионишь? – яростно выкрикнул он, брезгливо поджав губы, будто схватил за рукав воровку.

– Я… я просто посмотреть хотела! – Франческа почувствовала, как щеки ее залились пунцовым румянцем, а из глаз готовы были хлынуть слезы.

– Не ври! Ты шпионила!

– Да нет же! Правда! Я… – Глаза ее повлажнели.

– Избавь меня от сцен! Быстро заканчивай свои дела и немедленно выметайся!

Она на ватных ногах пошла прочь. Слезы залили ее лицо. Она слышала, как за ее спиной он открыл дверцу шкафа, что-то оттуда достал и вышел из студии, не закрыв за собой двери. На лестнице раздались его торопливые шаги. Она вытерла слезы тыльной стороной ладони.

Испуганная и расстроенная, Франческа не хотела оставаться здесь ни минуты. Она сняла с вешалки пальто. Ее оклеветали, унизили, и она не сможет даже слова сказать в свое оправдание – кто ей поверит? Кто она такая рядом с Мэттом? На ходу натягивая пальто, Франческа спешила покинуть это ставшее вдруг таким чужим место. Интересно, что Мэтт скажет Дейву? Франческа выключила свет в студии, открыла и дверь и заперла ее за собой. Уже на лестнице застегнув пальто, она вышла в темную мглу улицы и почти бегом заспешила в сторону Дин-стрит к автобусной остановке.

Она так и не узнала, что в последние минуты ее пребывания в студии за ней следил из-за стеклянной перегородки Дейв Йейтс. Он постучал по стеклу, чтобы привлечь ее внимание, но Франческа не услышала. Тогда он долил себе в стакан, удивляясь, что такое могло произойти, заставившее эту юную особу вылететь из студии, будто за ней гналась свора собак.

Последствия событий, случившихся в понедельник, не замедлили сказаться. Франческе пришлось столкнуться с ними уже в ближайшую среду. Она воочую увидела, как ее прекрасный новый мир превращается в руины.

В тот день она как обычно вышла из дома в полвосьмого, чтобы ровно через полчаса оказаться в студии. Сняв пальто, Франческа взялась за уборку. Настроение у нее было чудесное, и, занимаясь привычным делом, она тихонько напевала. Ее работа была не из легких, к концу дня Франческа буквально валилась с ног, и все равно она доставляла ей радость.

Франческа так погрузилась в работу и в свои мысли, что не заметила, как вошел Дейв Йейтс. Он по обыкновению присел на край стола и стал наблюдать за Франческой. Почувствовав наконец на себе его взгляд, она оглянулась и, зардевшись от смущения, замерла.

– Привет, – едва слышно выговорила она.

– Доброе утро, – без улыбки ответил он, по-прежнему не отводя взгляда.

Франческа почувствовала неладное.

– Хотите кофе? Я сейчас сварю.

– Нет, Франческа, благодарю.

Он соскочил со стола и приблизился к ней. Сердце у Франчески екнуло от неприятного предчувствия.

Дейв еще не решил, как ему поступить с Франческой. По словам Мэтта выходило, что именно она виновница пропажи, да и ее поспешное бегство из студии, чему он сам был свидетелем в тот злополучный понедельник, тоже было крайне подозрительным, и тем не менее ему не верилось, что она могла оказаться воровкой. Что-то мешало ему в это поверить. Интуиция? Присущее ей обаяние? Как бы то ни было, Дейв не торопился с выводами.