Текст книги "Секрет ассасинов"

Автор книги: Марио Эскобар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

Часть четвертая
Основы мироздания

51

Стамбул, 16 января 1915 года

Султан был измотан. Его большие, с китайским разрезом, глаза потухли, и вокруг них залегли синие круги. Аудиенций во второй половине дня он обычно не давал, однако молодые офицеры, которые теперь доминировали в политике, слово «нет» в качестве ответа не принимали. Самым настойчивым и упорным, чтобы не сказать самым высокомерным и бестактным, был Мустафа Кемаль. Султан знал, что зависит от него. Он давно потерял бы власть и самое жизнь, если бы некоторые политические деятели не видели в нем последнего оттоманского султана, и прежде всего девяносто девятого халифа ислама, то есть фигуру почитаемую и неприкосновенную.

Один из слуг доложил о приходе генерала, и Мехмед V попытался изобразить на своем лице самую приветливую улыбку, на которую только был способен. Мустафа Кемаль вошел, громыхая своими сапожищами по мраморному полу и, не снимая головного убора, заговорил:

– Султан, мы должны действовать как можно быстрее. Англичане намерены напасть на нас с юга, через полуостров Галлиполи. Их цель – взятие Стамбула.

Мехмеду V не удалось скрыть испуганного взгляда. Если англичане возьмут Стамбул, его голова полетит первой.

– Как вы это узнали?

– Мы перехватили английского шпиона-армянина. Сейчас он понес англичанам дезинформацию, но если нам не удастся усилить этот фронт, удержать противника мы не сможем.

– Сопротивляться англичанам – это безумие. Наши армии обратятся в бегство, – ответил перепуганный султан.

– Мы одержали победу над русскими на Кавказе.

– Так оно и есть, генерал, но это было много месяцев назад. Теперь же наша армия под натиском русских отступает.

– Наши войска готовы перекрыть Суэцкий канал и напасть на Египет.

– Это будет не очень легко, особенно сейчас, когда мы должны направить подкрепления на Галлиполи.

– Султан, наш самый главный враг – трусость.

– Нет, генерал, наш главный враг – неосмотрительность.

Мустафа Кемаль внимательно посмотрел в глаза Мехмеду V и, ткнув указательным пальцем ему в грудь, спросил:

– Разве не вы халиф, глава уммы [35]35
  Мусульманской общины.


[Закрыть]?

– Аллах всемогущ, но победить мы можем только с помощью хитрости.

– Так проявите же хитрость и подпишите приказ об отправке войск на Галлиполи.

Мустафа протянул султану приказ, и тот принял его дрожащей от страха рукой. Потом он взял со стола одну из авторучек и нацарапал свое имя.

– Обещаю вам, что вы не пожалеете.

– Пожалуйста, вы не могли бы оставить меня одного?

Мустафа Кемаль взял бумагу, пробежал по ней глазами и направился к выходу.

– Генерал, что вы предполагаете делать с армянами?

– Это не входит в мои обязанности. Я военный. Спросите об этом правительство.

– Но кто отдал приказ об их переселении?

– Это сделали три паши [36]36
  Правящий триумвират в Турции. В результате младотурецкой революции 1908 года правительство было свергнуто и 23 января 1913 года установлена военная диктатура во главе с Исмаилом Энвером, Ахмедом Джемалем и Мехмедом Талаатом. Энвер-паша стал военным министром, фактически контролировал все правительство. (Примеч. ред.)


[Закрыть].

Султан подпер голову руками. Он уже давно был марионеткой в руках армии. Сердце старика не выдерживало. «Пожалей, Аллах, его душу».

52

Александрия, 16 января 1915 года

Телеграмма из Салоник не оставляла никаких сомнений. Информатор-армянин подтвердил уязвимость Галлиполи, и все, что оставалось сделать, – это дать зеленый свет реализации готового плана. Когда совещание достигло кульминации, Черчилль встал и, уперев руки в крышку стола, сказал:

– Джентльмены, история преподносит нам уникальную возможность. Если мы овладеем Стамбулом и одержим быструю победу над турками, то сможем усилить русский фронт. Нейтральные государства – Румыния, Болгария, Греция и Италия – перестанут страшиться австрийцев и, при наличии соответствующих территориальных обещаний, присоединятся к нам в наступлении на Вену. Война закончится менее чем через шесть месяцев.

– А что будет, если нам не удастся овладеть Галлиполи? – спросил один из офицеров.

– Что будет? С этой минуты напоминайте мне, что я обещал расстрелять каждого офицера, который сомневается в нашей победе, – пошутил Черчилль.

Все главное командование разразилось смехом.

– Турецкие силы разрознены. Джемаль-паша на Суэцком канале намеревается захватить Египет; Энвер-паша получил хорошую взбучку в Армении и на Кавказе, а когда начнется восстание армян, положение турок еще больше усложнится.

– Но Галлиполи обороняет Пятая армия, которая, как считается, является самым лучшим турецким соединением, – возразил тот же офицер.

– Лучшая турецкая армия хуже любого нашего пехотного формирования, укомплектованного индусами. Не беспокойтесь, даже «кенгуру» смогут разгромить этих неверных солдат, – высокомерно парировал Черчилль.

– Но они находятся под руководством Отто Лимана фон Сандерса, – настаивал офицер.

– Я не боюсь немца. Один человек не может изменить то, что нам предначертано судьбой.

Черчилль вскинул подбородок и обвел взглядом офицеров. Его голубые на выкате глаза метали молнии. План был продуман, и не важно, что кому-то он не нравится. Черчилль победоносно завершит военный конфликт и вернется домой как герой. Это его война, и он не собирается пускать ее на самотек.

53

Афины, 16 января 1915 года

Британские солдаты сопровождали их до консульства. К счастью, греки предпочли остаться в стороне, когда консул сообщил, что речь идет о группе турецких шпионов, которые проникли в страну.

Геркулес и Линкольн допросили захваченного ассасина в подвале посольства.

Время работало против них. Если аль-Мундир бежал из Афин, то вероятность спасти Джамилю понижалась до минимума, и, хотя Геркулес не признавал чудодейственную силу «Сердца Амона», ему хотелось верить, что хоть каким-то образом камень улучшит ее состояние.

– Хорошо, – сказал по-арабски Геркулес. – Я знаю, как заставить тебя говорить.

Они беседовали с пленником уже больше двух часов, но, не добившись никаких результатов, были на грани отчаяния. На рубашке Геркулеса проступили большие пятна пота, правда, положение пленника было намного хуже. Они позволили солдатам избить его, и теперь все его лицо было в кровоподтеках, под глазами появились синяки, а из разбитых губ сочилась кровь.

– Если будешь сотрудничать, мы оставим тебя в покое, в противном случае тебя повесят как шпиона.

– Я умру как мученик, проклятый неверный! – прокричал пленный и плюнул Геркулесу в лицо.

– Но умереть – это не самое худшее, мы оставим тебя жить обесчещенным перед твоим народом, – предупредил пленника Линкольн.

Пользуясь тем, что пленник был связан, он вставил ему в рот воронку и начал заливать спиртное. Вино текло по груди, иногда ассасин захлебывался, но все-таки в него удалось влить более двух литров. Голова у пленного закружилась, хотя держался он по-прежнему твердо. Геркулес достал шприц и сделал ему укол в руку.

– Это усилит воздействие, – сказал он.

Спустя несколько минут пленник закинул назад голову и закатил глаза.

– Попробую говорить с ним так, словно я его начальник, – шепнул Геркулес Линкольну.

– Низарит, сын Аламута, добрый моджахед [37]37
  Моджахед – борец за веру, воин джихада (араб., перс.).


[Закрыть]. Неверные обманули брата аль-Мундира, дали ему не ту бумагу. Если мы вовремя не найдем его, ритуал не даст желаемого результата. Где сейчас аль-Мундир?

– Я не могу говорить, они меня услышат.

– Успокойся, мы здесь одни.

– Они меня связали, – говорил, словно в трансе, пленник.

– Не бойся, брат. Если мы не предупредим аль-Мундира, случится беда – и для ислама, и для братьев.

– Не могу.

– У меня нет времени. Если он убежит, я не смогу его найти.

– Он возвращается домой.

– Домой?

– Возвращается в Аламут, там наш имам. Да благословит Аллах его имя во веки веков.

– Когда он отъедет?

– Сегодняшней ночью. На красном судне.

– Красное судно? Как оно называется?

– Я этого не знаю, брат.

Геркулес дал знак Линкольну, и оба вышли из помещения.

– Думаешь, он говорит правду?

– Он находится в состоянии, похожем на гипноз. И то, что он нам рассказал, похоже на правду.

– В таком случае нам следует поспешить, чтобы быть в порту раньше, чем он сможет удрать.

– У нас мало информации, но будем надеяться, что в порту не так много судов красного цвета, – сказал Геркулес, надевая пиджак и выходя из подвала.

54

Афины, 16 января 1915 года

Порт был безлюден. Только кое-где светились огни кораблей, а тишину нарушал лишь шелест волн да поскрипывание снастей. Геркулес и Линкольн рыскали по порту более часа, но безуспешно. Линкольн считал, что пленный обманул их, ведь это был религиозный фанатик, готовый отдать жизнь за свою веру, но Геркулес настаивал на продолжении поиска. В его усталом взгляде и печальном выражении лица читался страх вернуться в пансионат с пустыми руками.

Когда друзья уже собрались уходить, они увидели суденышко, которое поначалу не заметили. Корпус суденышка был неопределенного цвета. Морская соль и эрозия съели большую часть окраски, и ее цвет трудно было определить. Судно стояло под итальянским флагом, но турки часто плавали под чужим флагом, чтобы избежать досмотра и иметь возможность швартоваться в портах западных стран.

Геркулес жестом пригласил Линкольна подняться на палубу, и тот вынул револьвер. На палубе, казалось, никого не было. Друзья шли медленно, на цыпочках, чтобы не выдать себя скрипом деревянной обшивки палубы. В это время из тени вынырнул силуэт человека, бежавшего в сторону трапа. Геркулес и Линкольн бросились за этим человеком и схватили его, когда тот уже был готов покинуть судно. Когда его повалили, он начал кричать и дергаться.

– Отпустите меня, пожалуйста.

По голосу друзья поняли, что это не аль-Мундир, да и кричал он не по-арабски. Линкольн продолжал держать его на прицеле, но незнакомцу позволили слегка привстать. В течение нескольких секунд на них смотрели огромные черные глаза. Это был всего лишь насмерть перепуганный паренек с грязным лицом, по которому градом катился пот.

– Кто ты такой? – спросил Геркулес.

Парень не отвечал. Он ошалел от побоев и смотрел потерянным взглядом.

– Что ты здесь делаешь? Кто ты? – настойчиво спрашивал Геркулес, встряхивая парня.

– Я Роланд Шароян, – ответил парень дрожащим от страха голосом.

– Ты не араб, так?

– Нет, я армянин.

– Что ты делаешь на этом судне? Где остальные члены экипажа? – спросил нетерпеливо Геркулес.

– Они ушли, все, кроме моего охранника.

Геркулес выпустил юношу, и тот, рухнув на настил, закрыл лицо руками и сказал что-то такое, чего друзья не могли понять. Теперь за дело принялся Линкольн, продолжая допрос:

– Что ты делаешь на этом судне? Знаешь, куда они ушли?

– Я мало что знаю, господин. Я был их пленником. Они собирались отправиться на этом судне в Стамбул, но что-то у них не получилось, и они бежали на судне меньшего размера. Меня оставили с моим охранником, мерзким типом. Прямо перед тем как подняться на корабль, мне удалось освободиться от него, – ответил парень по-английски.

В дело вступил Геркулес.

– Куда они направились? Сколько времени прошло с тех пор? – обратился он к мальчишке.

– Я слышал, что они направляются в Стамбул, а потом в долину Аламут. Больше ничего не знаю.

– Не было ли с ними аль-Мундира?

– Я не знаю их имен.

– Почему они тебя насильно удерживали? – спросил Линкольн.

– Я вез письмо для английского главного командования в Салониках, но меня поймали и вынудили доставить другое письмо, а теперь я возвращался в Стамбул с ответом. Они захватили мою семью, – добавил юноша и рухнул на палубу, заливаясь слезами.

– Успокойся, – сказал Линкольн, продолжая держать пистолет наготове и обнимая рукой парня.

– Почему тебя держали под арестом ассасины? – спросил Геркулес.

– Кто? Меня задержали турецкие солдаты, господин.

– Турецкие солдаты? – переспросил Линкольн.

– Это значит, что ассасины и турецкие секретные службы сотрудничают, – заключил Геркулес.

– Я не знаю этой группы. Турецкие секретные службы задержали меня, угрожали убить моих близких, а теперь везли меня обратно в Стамбул. Это все, что я знаю.

– Они удрали, Линкольн. Что мы будем теперь делать? Что будет с Джамилей? – проговорил совершенно обескураженный Геркулес.

Линкольн смотрел на него, не зная, что ответить. Ему было знакомо это выражение беспокойства и бессилия на лице друга. Он видел такое же выражение на его лице много лет назад, когда погибла одна из его лучших подруг, журналистка Хелен Гамильтон.

– Мы найдем решение, дорогой Геркулес. Найдем обязательно. Я тебе обещаю, – проговорил Линкольн и положил руку на плечо товарища, а Геркулес заплакал, как ребенок.

55

Стамбул, 17 января 1915 года

Едва прибыв в город, он тотчас направился в дом генерала. У него была и драгоценность, и перевод. Он ощущал одновременно душевный подъем и нервный трепет. Постучав в дверь небольшого особняка, он ждал ответа. Сначала слуги отвели его в гостиную, а потом – в кабинет.

Генерал был одним из братьев, но он должен был жить в роскоши и показном великолепии: иногда Аллах требовал разного рода жертв. Так было всегда. Братья поднимались до самых верхов, но в нужный момент возвращались на службу делу.

Апартаменты были погружены в полумрак. Генерал ожидал его, сидя за столом. Аль-Мундир появился перед генералом и приветствовал его.

– Ты его достал?

– Да, господин.

– Слава Аллаху.

– Слава Аллаху.

– У нас мало времени. Тебе нужно будет ехать как можно скорее.

– С восходом солнца я отправлюсь в путь.

– Тебе удалось убить этих людей?

– Нет, генерал, но думаю, теперь от них никаких препятствий не будет. Им неизвестна великая сила рубина. Женщина-арабка вот-вот умрет. Думаю, что они ее бросят.

– Так будет лучше для всех.

– Я отправляюсь в Аламут, но когда мы все подготовим, я вернусь.

– Наш план осуществляется. Халиф сделает то, что ему будет сказано. Армян мы собираем в различных лагерях, и многие из них уже умерли, но не беспокойся: те, кто в Стамбуле, все твои, – произнес с улыбкой генерал.

– Слава Аллаху, – радостно воскликнул аль-Мундир. – Наконец-то мы вернем мусульманам то, что им принадлежит по праву.

56

Салоники, 19 января 1915 года

– Собираетесь пересечь Турцию и Персию в разгар войны? – спросил первый лорд Адмиралтейства. Он прибыл из Александрии, чтобы обсудить последние детали Галлиполийской наступательной операции.

– У нас нет выбора, – ответил Геркулес.

– Я понимаю ваше положение. Вы джентльмены, и намерены спасти даму, однако проникать на территорию Турции равносильно самоубийству.

– И не только это, мы обеспокоены тем, что ассасины что-то затевают. Что-то такое, что может повлиять на ход войны в целом, – сказал Линкольн.

Геркулес гневно посмотрел на него. Они договаривались не обсуждать некоторые темы с Черчиллем. Англичанин посмотрел на них широко раскрытыми глазами.

– Ассасины? Шутить изволите? – Черчилль лукаво взглянул на мужчин, но озабоченное выражение лиц его собеседников не оставляло ни тени сомнения.

– Однако вы говорите мне о секте, которая занималась убийствами крестоносцев в одиннадцатом и двенадцатом веках?

– Как вам должно быть известно, секта активно действует до сих пор. Не так давно их имама в Индии привечал сам король. Ваш король знаком с ним с тех времен, когда был принцем Уэльским, – пояснил Линкольн.

– Сейчас ассасины – всего лишь безобидная религиозная секта, которая сослужила службу Британской короне, и полагаю, никакой опасности она не представляет.

– Одну представляет… – начал было Линкольн, но Геркулес его остановил.

– Один козырь про запас у них есть. Мы имеем доказательства того, что они вступили в союз с турками и, надо думать, собираются предать Его Величество.

Черчилль задумался. Он был слишком занят, чтобы тратить время на какие-то фантазии о секте убийц.

– Я обещал вам свою помощь и не собираюсь оставлять вас в беде. Наш корабль доставит вас к берегам Турции, после чего я уже не смогу гарантировать вашей безопасности. Профессор Гарстанг не сможет сопровождать вас, поскольку он британский подданный, а значит, будет немедленно арестован.

– Большое спасибо, сэр, – сказал Линкольн, изображая на лице радостную улыбку.

– Но у меня есть еще одно условие. По возвращении вы сообщите мне все, что может оказаться полезным для британской армии.

– Вы просите нас заниматься шпионажем? – удивился Геркулес.

– Я предлагаю вам сделку.

– Хорошо, мы сделаем все, что будет в наших силах, но отправляться в путь нам нужно как можно быстрее, – согласился Геркулес.

– Сегодняшней ночью вы отправитесь в район Галлиполи. Молитесь, чтобы никто не заметил, как вы сходите с корабля английских ВМС. Если кто-нибудь заподозрит вас в связи с нами, не сносить вам головы, – заключил Черчилль, прищурив огромные глаза.

– Нас будет пятеро: Алиса, Линкольн, Никос Казанцакис, молодой армянин и я.

– Надеюсь, вы знаете, на что идете. Греков и армян в Турции не очень жалуют, – ответил Черчилль.

– Поэтому мы просим вас сделать два фальшивых паспорта. Это позволит им сойти за персидских евреев.

– А вы, вы-то за кого собираетесь сойти, за индусов? – лукаво пошутил Черчилль.

57

Стамбул, 21 января 1915 года

После доставки к побережью неподалеку от Стамбула группе предстояло найти какой-то транспорт и ехать в столицу. Проверки на пути были частыми, и друзьям приходилось всякий раз объяснять, почему в их паспортах нет отметки о въезде в страну и какова цель их визита в Стамбул. Для турецких властей они были группкой коммерсантов из нейтральных стран, которые намеревались предложить турецкой армии медикаменты.

Город был полностью занят войсками. На некоторых улицах были построены баррикады из мешков с песком, и путешественникам в каждом новом районе приходилось предъявлять документы. Не оставалось сомнений: турки готовили город к возможному вторжению.

Их проводником стал Роланд Шароян. Друзьям приходилось рассчитывать на помощь армян, ведь так или иначе им предстояло пройти по их территории. Зона, которая официально принадлежала Оттоманской империи, де-факто пользовалась определенной долей независимости.

Молодой армянин привел их к вилле в окрестностях Стамбула, вокруг которой было довольно много вооруженных людей. Здесь жил еще не арестованный лидер армян. Роланд переговорил с охраной, и друзья вошли в большой сад. А внутри дома Роланд представил их Крисостомо Андрассу, одному из руководителей армянского сопротивления в городе. Роланд говорил сбивчиво, пытаясь скрыть волнение, потому что понимал: если организация узнает, что он их предал, с ним незамедлительно расправятся.

– Молодой Роланд сделал правильно, что привел вас сюда. Мир должен знать, чтотурки делают с нашим народом. Хочу, чтобы вы знали, – ваша миссия будет очень опасной. Турция участвует в войне, и поэтому во всех иностранцах видит шпионов. Особенно в христианах.

– Не понимаю, почему это происходит, – заговорил Линкольн. – Ведь мы сосуществуем сотни лет?

– Да, мирное сосуществование длилось шесть веков – этого нельзя отрицать. Но теперь далеко не счастливый конец ожидает одного из субъектов этого сосуществования – нас, армян, – заметил Андрасс.

– Но армяне хотят независимости, и это нормально, что правительство в Стамбуле несогласно. В моей стране, Соединенных Штатах, несколько штатов намеревались добиться независимости, и нам пришлось вести гражданскую войну, чтобы не позволить им сделать это, – возразил Линкольн.

– Но цели нашей борьбы иные. Мы, армяне, способствовали культурному, экономическому и политическому прогрессу Оттоманской империи. Более того, советниками известных оттоманских султанов всегда были армяне. Оттоманская империя теряла силы и постепенно склонялась к Азии. Оттоманские власти укрепили свои связи с Востоком, и теперь мы, христиане, им не нужны.

– Это нормально, – повторил Геркулес.

– Да, но это привело к постепенному отуречиванию, к попытке объединить на одной территории имперский набор народов разных национальностей. Но мы, армяне, постоянно напоминаем туркам, что именно мы населяли Малую Азию с древнейших времен.

– Мы живем в эпоху националистических воззрений. Но я не понимаю, почему люди не могут объединиться в одно государство. В моей стране мирно сосуществуют люди сотен национальностей, – продолжал доказывать свою правоту Линкольн.

– А люди вашей расы? Им тоже счастливо живется в вашей стране? – парировал этот аргумент Андрасс.

– Перед неграми сейчас открываются новые возможности. Мы начали с колоссального неравенства, но теперь понемногу получаем наши права, – ответил, нахмурившись, Линкольн.

– Мы, армяне, очень далеки от турок. Они следуют своим, идущим из глубины веков традициям, а мы знакомимся с новыми прогрессивными идеями, которые приходят из Европы. Турки обложили нас тяжелой данью, обрекли на бесправие и постоянные грабежи. Нас считают людьми второго сорта. И это на нашей собственной земле.

– Я понимаю вашу точку зрения.

– Естественно. Мой народ многие века также подвергался угнетению со стороны турок. Каждый народ имеет право выбирать собственную судьбу, – заговорил Никос Казанцакис.

– Поэтому в моей стране возникли мятежи и прочие беспорядки, которые жестоко подавляются путем массового истребления людей. Турция представляет собой конгломерат многих национальностей: курдов, черкесов и даже сефардов. Со времен правления султана Абдул-Хамида II, включая время правления триумвирата Иттихад [38]38
  «Единение и прогресс» (Иттихад ве таракки) – политическая партия турецких буржуазных революционеров, младотурок, ставивших своей задачей свержение султана Абдул-Хамида II, восстановление конституции и созыв парламента. В январе 1913 года был установлен режим «трех пашей», триумвират. (Примеч. ред.)


[Закрыть], – вот уже более тридцати лет длится медленно текущий геноцид.

– Думаю, что вы преувеличиваете, – усомнился Геркулес.

– Преувеличиваю? И при Абдул-Хамиде II, и раньше, при его браге Мурате V, они принимали все меры для того, чтобы либо изгнать, либо истребить армян. Конституция Мидхат-паши могла покончить с произволом халифов, однако приход к власти Хамида означал установление экстремального авторитаризма, позорного абсолютизма, при котором вся власть сосредоточивается в руках одного человека. Турецкая конституция предоставляла прерогативы для всех национальных меньшинств империи, но была аннулирована, а Мидхат-паша был сослан, – с сожалением произнес Андрасс.

– Неужели вы не видите, что не все турки так уж плохи, – вставил свое слово Линкольн.

– Я это знаю. У меня есть друзья среди турок. Но правительство видит во всех нас только русских шпионов.

– Вообще-то, сказать по правде, вы на самом деле действуете им во вред, – продолжал возражать Линкольн.

– Что нам остается делать? Они вывели нас из состава вооруженных сил. Со времени русско-турецкой войны разногласия на этнической почве только усиливались. Одно из разногласий проявилось в переселении черкесов и татар в район Анатолии. На эти группы и на курдов распространялся закон, называемый хаффир (право на защиту), который, по сути дела, стал разрешением на грабеж христиан.

– Да что вы говорите? – удивился Линкольн.

– То, что вы слышите. Это было одно из самых реакционных разрешений, которые давал режим Хамида, то самое, в котором, в частности, говорилось: «любой мусульманин имеет право опробовать свою саблю на шее христианина».

– Но это же варварство, – возмутился Линкольн.

– Так что проблема армян – это еще и проблема религиозная. С тех пор как Россия напала на города Батум, Ардахан и Карс, нас, армян, обвинили в измене: якобы мы помогали царским войскам продвигаться на юг. В качестве наказания султан Хамид всячески подталкивал курдов, черкесов и татар к созданию подразделений смерти, которые сам называл хамидскими. В задачу этих формирований входил грабеж армянских домов, а людей, сопротивлявшихся грабежам, разрешалось убивать.

– Я ничего не знала о бесчеловечном отношении стамбульских властей к армянам, – сказала Алиса.

– Русские же, наоборот, обещали, что в случае присоединения к Российской империи захваченных городов они обеспечат защиту армянскому населению. Поэтому 3 марта 1878 года был заключен Сан-Стефанский мирный договор, согласно шестнадцатой статье которого предполагалось, что в обмен на возвращение оккупированных территорий Оттоманская империя обязуется улучшить положение в провинциях, населенных армянами. Понимаете? Турки на международном уровне обещали относиться к нам с уважением, но своего слова не сдержали.

– Это точно, они этого не сделали, – сказал молчавший до этого Роланд. Его глаза пылали бешеным негодованием за судьбу своего народа.

– Впервые в мировой дипломатической практике обсуждался армянский вопрос, но несколько месяцев спустя на Берлинском конгрессе был подписан двусмысленный документ без указания реальных улучшений жизни армянского населения. Султан Хамид понимал, что армяне воспользуются территориальной административной реформой, чтобы получить автономию, подобно тому, как много раньше это сделала Болгария.

– И вы не сделали бы этого, даже если бы могли? – спросил Геркулес.

– Ну, конечно же, попытались бы. Это было наше право, но тогда мы только просили автономии.

– Ситуация наверняка изменится к лучшему, когда закончится война, – предположил Линкольн.

– Подъем национального самосознания неизбежен. За границей действует несколько армянских политических партий, которые ведут активную работу и внутри империи. Это и партия Арменаган, и Революционная армянская федерация, и партия Гнчакян и Рамгавар. Мы входим в состав Революционной армянской федерации.

– Район, который нам предстоит пересечь, опасен? – спросила Алиса.

– В некоторых городах, в частности в Зейтуне и Сасуне, происходят мятежи. Мы, армяне, взялись за оружие в ответ на курдские нападения, которые осуществляются с ведома и разрешения султана.

– Это точно, отец рассказывал мне, что султан не мог стерпеть, чтобы армяне имели сношения с внешним миром и с протестантизмом, который проповедают миссионеры-евангелисты, расселившиеся по всей Анатолии в поисках новых адептов, – подтвердил Роланд. – Поэтому в середине 1895 года Красный Султан [39]39
  Султан был прозван Красным за кровожадность и жестокость.


[Закрыть]приказал вырезать армян на всей территории Анатолии, особенно тех, кто был связан с политическими партиями и христианскими религиозными миссиями, – рассказал Роланд. – Я знаю об этом, потому что они убили моего отца, священника-евангелиста, а от нашей церкви не осталось и камня на камне.

– Сожалею, – сказал Линкольн. Он сам был сыном священника-баптиста и знал, насколько тяжела жизнь миссионера.

– Но мы, армяне, не сидим сложа руки, – продолжал Андрасс. – Мы со всей яростью напали на курдов, сначала в Янасоре и Стамбуле. Одна группа армян захватила турецкий банк и угрожала взорвать его, если не будут выполнены данные им обещания. Бомбу они так и не взорвали, но вызвали взрыв бешенства у Абдул-Хамида, который приказал провести новые массовые убийства в населенных пунктах вокруг Стамбула. Репутация турок в Европе упала. Сам Абдул-Хамид испытывал настоящий дипломатический кризис. Посольства всех европейских стран и Соединенных Штатов требовали объяснений по поводу убийств армян и иностранных миссионеров без суда и следствия. Росло недовольство, а напряженность, вызванная большими территориальными потерями на Балканах, становилась невыносимой. В этих условиях в Салониках зародилось тайное движение, которое считается прогрессивным.

– Младотурки, – подсказал Никос Казанцакис.

– Да, младотурки, которые связаны с разного рода тайными и дипломатическими организациями Европы и Соединенных Штатов и которым удалось отстранить от власти султана Хамида. Это произошло 23 июля 1908 года, то есть шесть лет назад. Тогда все турецкое население, в том числе и мы, армяне, ликовали по поводу смены режима и представить себе не могли, что разрушительное семя, посеянное Абдул-Хамидом, принесет плоды в виде правительства младотурков, – продолжил Андрасс дрожащим от нескрываемой печали голосом.

– Мы сожалеем, – сказал Линкольн.

– Не беспокойтесь. Когда победят англичане, мы наконец сможем обрести свою страну. Подойдите, я покажу вам маршрут, которому вам нужно будет следовать, – сказал Андрасс, направляясь к столу; все подошли к нему и встали вокруг. – Вас будут сопровождать четыре наших человека. Они будут вашими проводниками и охранниками. Вот, смотрите, – сказал он, склоняясь над картой. – На протяжении всего маршрута вам придется идти по турецкой территории. Это наиболее безопасный маршрут, хотя и не самый короткий. Воспользуйтесь поездом «Стамбул – Эривань». Оттуда на повозке по старой дороге до Баку и далее по морю до Рашта, далее на Казвин и уже оттуда в долину Аламут. Возвращаться вам будет лучше через Сирию, которая тоже находится в состоянии войны, но там вам помогут англичане.

– Сколько времени у нас может занять все путешествие? – спросил Геркулес, которого беспокоило состояние Джамили: оно было стабильным, но сколько времени продлится эта стабильность, было неизвестно.

– Отсюда до Эривани на поезде – три дня, если не будет задержек, но сойти вам нужно будет раньше. Этот город находится в российской части Армении. От Эривани до Баку – два дня на повозке. Сколько времени займет путь оттуда до Казвина, я не знаю. Бывать там мне не приходилось, но через два-три дня вы будете уже у подножия гор.

– Все вместе составит восемь-десять дней, – подсчитала Алиса.

– К этому следует прибавить время продвижения по долине Аламут и время на возвращение, – добавил Геркулес.

– Один месяц, если все пойдет нормально. Через месяц вы вернетесь.

Геркулес ощутил сухость во рту. Он винил себя за то, что не смог поймать аль-Мундира. Теперь же им предстояло пересечь Турцию, Ирак и Иран, преследуя сумасшедшего фанатика.