Текст книги "Все будет по-другому (СИ)"

Автор книги: Марина Зимняя

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Марина Зимняя
Все будет по-другому

1.

Как вы думаете, семь лет – это много или мало? Семь лет – это очень много. За этот период в моей жизни произошло невероятное количество событий: первый крик, первый зубик, первый шаг, первое слово, первая разбитая коленка, первая любовь. Да, да, именно первая любовь. Иначе ту бурю эмоций, которые одолевали мою девочку, не назовешь. Как жаль, что это чувство было невзаимным. И какое счастье, что настигло оно моего ребенка в средней группе детского сада. А еще в нашей жизни случились: коклюш, корь, краснуха и ветрянка. Последней мы переболели на пару буквально полгода назад. Неделю пролежали на диване перед телевизором, сутки напролет разукрашивая друг друга зеленкой. А сегодня к череде событий прибавился еще и первый класс. Сегодня моя Аленка – первоклашка.

– Аленка, просыпайся! – щекочу розовую пяточку торчащую из-под одеяла.

– Ну, мааам… – выдает недовольно дочка, пряча ножку под одеялом и зарываясь головой под подушку.

– Доченька, вставай! – сдергиваю с нее одеяло.

Уговаривать ее бесполезно, впрочем, как и ждать, что она поднимется сама.

– Еще пять минуточек, – прижав плюшевого зайца к себе, сворачивается калачиком. Глаза крепко зажмурены. Ведь не спит уже, но подниматься не собирается.

– Ничего не знаю… Я пошла варить овсянку.

– Нет! Только не овсянку! Пожалуйста! – резко садится и распахивает глаза.

Какое счастье, что она ненавидит овсяную кашу. Если бы ни эта нелюбовь, страшно представить, как бы мы просыпались в детский сад.

– Мам! Пожалуйста, только не овсянка! Сегодня ведь праздник! Пусть будет омлет или бутеры, я все съем. Все при все… до последней крошки.

Алена шустро заправляет свою кроватку, продолжая одной рукой прижимать к себе зайца. Неужели и в школу его будет таскать? Такая большая уже, а все никак с ним не расстанется. На самом деле большая она только для меня. Аленка – малышка. И, несмотря на взрослые серьезные глаза, продолжает быть эдаким ангелочком-пупсенышем, никак не годящимся на роль первоклассницы. Аленке шесть с половиной, и решение отдать ее в школу далось мне нелегко. Мы оставили детский сад лишь потому, что вся Аленина группа выпустилась, и нам, соответственно, пришлось бы перейти в другую. А она совсем этого не хотела.

Через пять минут заглядываю в ванную и наблюдаю за тем, как Алена дрыхнет с зубной щеткой за щекой, уложив свою белокурую голову на раковину. Заяц по кличке Бублик продолжает свисать своими потрепанными ушами почти до самого пола. Он, как и прежде, крепко прижат рукой к телу ребенка.

– Дочик! Ну сколько можно? А как же праздничная линейка? Нам еще за цветами нужно успеть. Ты хочешь пойти на праздник без букета? – тормошу ее за плечико, прогоняя так крепко вцепившийся в ребенка сон. Алена начинает медленно елозить щеткой по зубам. Наскоро умываю сонную моську, заставляя ее морщиться и кривиться. – Давай, шустрей! А то каша уже тебя ждет!

– Мама!! – топнув ногой вскрикивает Алена.

– Быстрее, я сказала!

Поковырявшись в омлете и съев половику бутерброда с колбасой и сыром Алена решила, что наелась.

– Нет, – отрицательно мотаю головой, наблюдая за тем как она собирается спрыгнуть со стула.

– Мамочка! Ну пожалуйста! Я больше не хочу! Пошли одеваться, а то и вправду опоздаем и придется идти без цветов, – склонив голову на бок произносит дочка.

Скрепя сердце убираю тарелки со стола. Вообще не ест. Как ее накормить? Ума не приложу... Она как пушинка. Даже школьную форму пришлось купить самого маленького размера. Зато банты мы приобрели просто гигантские. Алена сама выбирала.

– Я похожа на Чебурашку, – хихикает она, разглядывая себя в зеркале.

– На очень хорошенького, симпатичного Чебурашку, – улыбаюсь, поддевая кончик ее носа.

В улыбке Аленки не хватает переднего верхнего зуба, она такая забавная, что сердце начинает щемить от нежности. Когда она успела вырасти? Так и жизнь пройдет, а я и не замечу…

На скорую руку привожу себя в порядок. На себя, как обычно, почти не остается времени.

– И мне! И мне, ресницы накрась, – подпрыгивает рядом со мной. Притворяюсь, что делаю пару взмахов кисточкой по ее ресничкам.

– И губы! – требует она, заметив у меня в руках губную помаду.

– Губы своей, – взглядом указываю на ее детскую косметичку, лежащую на журнальном столике.

– Она же бесцветная! – разочаровано крутит в ручонках гигиеническую помаду.

– Дочь, – присаживаюсь перед ней на корточки, – в школу краситься нельзя, – отрицательно мотаю головой.

– В сад нельзя! В школу нельзя! А куда можно то? – обижено произносит она, бросая гигиеничку на стол.

Надеваю платье, поправляю волосы перед зеркалом.

– Аленка! Туфли мои достань!

– Эти?

Поворачиваюсь на ее голос. Наблюдаю, как Алена вышагивает в моих высоких лодочках по прихожей.

Вытряхиваю ее из своих туфель. Помогаю надеть дочке ее обувь. Еще раз поправляю хвостики. Снова улыбаюсь от того, что банты и в самом деле больше ее головы. Закидываю телефон в сумку и схватив Аленку за руку распахиваю дверь квартиры.

– Мама, мы же на машине, – семенит за мной следом дочка, крепко вцепившись в мою руку.

– Да, если выехать сможем.

Надеюсь, противный мужик из тридцать четвертой квартиры не подпер меня уже по сложившейся традиции. Дело в том, что мы поселились здесь недавно. Я сняла квартиру в этом доме, потому что он находится в двух шагах от детского сада. Плюс цена меня более или мене устраивала. Да и ремонт в квартире оказался вполне сносным. Просто подарок за те деньги, которые я отдаю каждый месяц квартирной хозяйке. До работы, конечно, добираться далековато, но тут уж ничего не попишешь. Алена привыкла к своему саду и уходить из него не хотела. Да и за папой мне так присматривать легче, он тоже живет недалеко. Вместе, к сожалению, нам ужиться не удалось.

Дом очень старый, двор маленький. Война за парковочные места не прекращается ни на минуту. Куда здесь можно поставить машину, если почти в каждой семье их по две. Вот и приходится конфликтовать. Кто успел занять свободное местечко, тот молодец. Кто не успел, тот курсирует по округе в надежде приткнуть свой автомобиль хоть куда-нибудь. Вчера вечером молодцом была я, поэтому не удивлюсь, если Угрюмов поставил свой внедорожник позади меня, наплевав на то, что лишает меня тем самым возможности воспользоваться своим автомобилем.

Издали замечаю, что машина подперта. И лучше бы это был психованный сосед. Резко разворачиваюсь и веду ребенка в обратном направлении.

– Мама! Мы куда? – верещит Алена, а я лишь ускоряю шаг.

– На автобусе поедем. Помнишь, ты давно просила.

– А мы точно успеем? – Аленка бежит рядом, с трудом поспевая за мной.

– Диана!

Слышу позади его голос. Через несколько секунд Ярослав опережает нас. Преграждает путь.

Алена жмется ко мне удивленно рассматривая его. Перевожу взгляд с нее на него. Не в силах сдержать негодования, выпаливаю:

– Ты заблокировал мою машину! Отгони… мы в школу опаздываем!

– Я вас отвезу!

– Нет! – делаю несколько шагов в обратном направлении. – Отгони свою машину, – стараюсь говорить ровнее, не выдавая своего раздражения.

– Постой, – перехватывает меня за предплечье. – Когда ты ей скажешь? – говорит полушепотом, глядя мне в глаза.

– Никогда, – сглатываю подкативший к горлу ком.

– Не нужно со мной воевать… Давай договоримся по-хорошему.

– Нам не о чем договариваться, – делаю шаг назад.

– Мам, – дергает меня за подол платья Аленка. – Мы же опаздывали, ма!

– Убери машину.

– Ты же понимаешь, что ты проиграешь эту войну, – одними губами произносит он, мельком взглянув на Алену. Снова впивается в меня взглядом.

– Отгони машину, – продолжаю стоять на своем.

Не скрывая раздражения Ярослав садится в свой седан и отъезжает в сторону.

Отмыкаю машину, усаживаю Алену в детское кресло.

– Не пристегивай, мам! Ну мам!! Юбка же помнется, – возмущается дочка.

Игнорирую ее недовольство, пристёгиваю ребенка ремнями безопасности. Выезжаю со двора, замечаю, что он следует за нами.

Яр совершенно не соблюдает дистанцию, едет позади, прижимаясь к моей машине, заставляя меня нервничать все больше и больше. Мне так хочется ударить по тормозам, чтоб разбить морду его автомобиля. Но в салоне ребенок, и позволить такое безрассудство себе я, увы, не могу. Пульс стучит в висках, сердце бахает, пробивая грудную клетку. Я совершенно не слышу того, что щебечет дочка на заднем сиденье.

– Ма! А цветы!? Ты забыла про цветы! А кто этот дядя? Почему ты его испугалась? Ма! По-моему, я его где-то видела!

– Где? – я вся обращаюсь в слух.

– Не помню…

– Точно не помнишь?

– Не а.

Выдыхаю. Притормаживаю на светофоре. Господи… Ну зачем он свалился на мою голову? Столько лет не видела и еще десять раз по столько же не видела бы. Снова трогаюсь, наблюдая за тем, как он стартует следом.

Записываю голосовое Арине. Узнаю, готов ли заказанный мной букет. В левом ряду авария. Пытаюсь осторожно объехать пострадавший автомобиль. Телефон выскальзывает из рук одновременно с пиликанием сообщения от флориста. На секунду отвлекаюсь от дороги, собираюсь поднять его. Краем глаза замечаю белые банты перед капотом. Бью по тормозам. Ощущаю толчок и звук удара. Громкий вскрик Аленки. Мое сердце улетает куда-то вниз. Не сбила... Я ее не сбила... Повторяю про себя, наблюдая за тем, как маленькая девочка, перебежав дорогу, сбавив темп, спокойно идет по тротуару. Поворачиваю голову в окно и вижу недовольное лицо Ярослава, буравящего меня взглядом сквозь стекло. Рукой нащупываю коленку дочери.

– Зайка, ты в порядке? – поворачиваюсь к ней.

Он дергает ручку задней двери. Она ему, разумеется, не поддается. Алена начинает паниковать.

– Мамочка! Мама!! – ребенок заливается плачем.

Яр стучит в окно.

– Открой!! – гневно припечатывает ладонью по стеклу.

Жму на газ и под плач испуганной дочки срываюсь с места.

2.

– Доченька! Мышка моя! Зайчик мой, прекрати плакать. Аленка, прекрати! Все хорошо… – тереблю дочку за ножку.

Набрать скорость не получается, движение плотное. Машины еле плетутся. Скорее всего, Алена испугалась не удара, он был не сильным. А вот то, как он начал ломиться в машину, явно впечатлило ребенка.

Дочка всхлипывает и вытирает ладошками щеки.

– Я испугалась! – снова всхлипывает она. – Кто этот дядька? Я его боюсь.

Отвлекаюсь на долю секунды, чтобы взглянуть на нее. Ее губки дрожат и плечики тоже вздрагивают.

– Не бойся! Я ведь с тобой, – пытаюсь сказать как можно бодрее, но ощущение тревоги заполняет меня, и мне все сложнее держать лицо перед ребенком. – Я покажу этому дядьке, как пугать мою принцессу! Не рад будет, что на свет родился!! – произношу грозным голосом. В зеркало заднего вида отмечаю легкую улыбку на губах Алены и то, как этот козел, снова пристраивается за нами.

– Мы не опоздаем, ма!? – с тревогой в голосе произносит она.

– Не опоздаем. Сейчас за букетом к Арише заедем и сразу в школу.

Цветочный магазин одной моей знакомой находится в начале частного сектора. Дороги здесь узкие. Движение, менее оживленное. Мне удается немного увеличить скорость. Ярослав не отстает, правда, теперь дистанцию держит. Пульс продолжает грохотать в висках. Алена почти успокоилась, а вот мне бы не помешало какое-нибудь успокоительное.

– Все хорошо? – поворачиваюсь к притихшей Алене.

– А что мы будем делать после праздника? Пойдем на аттракционы?

Ну все, можно выдохнуть, Аленка переключилась на другую тему. Мне бы так…

– Конечно пойдем.

– И на колесе обозрения покатаемся?

– Обязательно, – снова стреляю взглядом по зеркалам. Едет…

– И в комнату страха пойдем?

Сердце ускоряется одновременно с тем, как он начинает опережать нас. Мне приходится потесниться, чтобы он не снес мне зеркало. Моя машина и так сегодня пострадала, довольно с нее разбитого зада. Левая рука сама нащупывает холодную сталь под сиденьем. Обогнав нас, Яр разворачивает свою машину поперек. Придурок... Здесь ведь одна полоса. Односторонка.

– И в комнату страха, – соглашаюсь с дочкой и передаю ей свой телефон. – Посмотри мультик, – останавливаюсь, отстегиваю ремень.

– А ты куда?

– Сейчас приду, – вытягиваю монтировку из-под сидения и выхожу из машины.

Я совершенно не чувствую ее тяжести. Делаю несколько шагов по направлению к нему. Яр удивленно смотрит на меня, перекидывая взгляд с лица на руки.

– С битой было бы эффектней, – с ухмылкой произносит он.

– Бита лежит у меня в багажнике, – ровным голосом отвечаю ему.

– Тяжелая ведь. Давай подержу? – протягивает руку. На его лице все та же кривая ухмылка.

Размахиваюсь и бью со всей силы по капоту черной Ауди.

– Ты напугал моего ребенка!! – замахиваюсь второй раз. Противный лязг металла об металл еще не успел отзвенеть в ушах. Он перехватывает мою руку, отнимает железяку, отбрасывает ее в сторону.

Я вожу эту железку на всякий случай. Она осталась в машине от прежнего хозяина, и обнаружила я ее месяца через полтора после покупки. В машине монтировка, в сумочке шокер, в кармане куртки или пальто – перцовый баллончик. Я нередко возвращаюсь домой поздно вечером, не всегда на машине. Порою приходится передвигаться на своих двоих. Ему повезло. Сегодня ни баллончика, ни шокера у меня с собой не оказалось. Зато подвернулась совершенно бесполезная на первый взгляд железяка. Думала припугнуть его слегка. А рука сама взлетела и припечатала по его машине, явно шокировав эту надменную рожу. Что мне еще сделать, чтобы он от меня отвязался?

– Ты что творишь? – ошарашенным голосом спрашивает он, продолжая удерживать меня.

– Это ты, что творишь? Ты конченный придурок!! Права купил, а мозги забыл? Какого черта ты ко мне прижимался? Какого черта, ты преграждаешь мне путь!

– Она в порядке? – бросает взгляд на мою машину.

Если Алена молчит значит ее поглотили мультфильмы. Когда она дорывается до любимых мультиков, вокруг может происходить все что угодно, она этого не заметит.

– Мамочка!! – доносится из приоткрытого окна. Нет… Мультики в данном случае не помогли. – Мама!! – продолжает кричать дочка. Из машины снова доносится плачь.

На ошарашенное лицо Яра наползает тень. Он отпускает мою руку.

– Видишь, что ты наделал!? – бегу обратно к машине, распахиваю дверь.

Алена растирая по щекам слезы, рыдает заикаясь от истерики. Отстегиваю ее беру на руки. Она такая пушинка, что я без труда могу носить ее на руках. Она застыла в своем пятилетнем весе, только вытянулась немножко. Может правда я поторопилась отдавать ее в школу. Прижимаю к себе дочку глажу ее головку, один бант съехал и висит на середине тоненького светлого хвостика. Покачиваю ее, глажу по спинке.

– Чего ты испугалась? Видишь, я здесь. Все со мной в порядке…

Замечаю, что Ярослав собирается сделать шаг в нашу сторону. Отрицательно мотаю головой. Он застывает на месте. Смотрит на нас не отводя взгляда.

– Уезжай, – произношу настолько спокойно, насколько позволят мне мое взвинченное состояние.

Продолжаю держать Аленку на руках спиной к нему. Поглаживаю спинку. Она уложила голову мне на плечо, успокаивается потихоньку.

– Нам нужно поговорить, – Яр все же делает пару шагов к нам навстречу.

– Поговорили уже, – киваю на его машину, а потом на свою.

– Спокойно поговорить, Диана. Спокойно, как цивилизованные люди.

– Я бы тебе сейчас ответила... Да, у меня ребенок на руках.

– Назначь время и дату, поговорим без ребенка.

– Зайка, посиди в машине. Можешь даже на переднем сидении. Хочешь за рулем?

– А ты куда? – испуганно произносит она.

– Я буду здесь, не бойся… – усаживаю ее спереди.

С тревогой в глазах Алена вертит головой по сторонам, руку мою не отпускает.

– Не бойся, я здесь. Можешь порулить если хочешь.

Она быстренько перебирается на водительское сиденье.

– Ты же недолго?

– Пять минуточек, – произношу ее любимую фразу. Ей всегда на все нужно пять минуточек.

Беру телефон и, выдохнув, направляюсь к застывшему на месте Ярославу. На ходу отыскиваю в заметках скан Алениного свидетельства о рождении. Молча протягиваю ему. Яр берет телефон, читает.

– Что ты хочешь мне этим сказать? – подняв на меня глаза, произносит он.

– Она не твоя. У нее есть отец. Читай… Теперик Алена Станиславовна.

– Что ты мне чешешь!? Я вижу дату. Как ты могла дать моему ребенку такую фамилию? – на полном серьезе возмущается он.

– Алена, родилась шестимесячной, – игнорирую его ремарку по поводу фамилии. – Отдай телефон, – протягиваю руку.

– Гайцов вызвать? – кричит кто-то позади нас. – Или вызвали уже? И как вы так? – мужик вышедший со двора, напротив которого мы остановились обходит машину Ярослава удивленно ее рассматривая.

Толкает ногой монтировку, собирается ее поднять. Опередив его подхватываю увесистый железный прут, завожу руку за спину. Быстро оборачиваюсь. Алена сидит за рулем. Не балуется, просто сидит и внимательно на нас смотрит.

– Не нужно… Мы сейчас уедем, – произносит Яр и убирает мой телефон к себе в карман.

Мужик пожав плечами возвращается к своему забору.

– Телефон отдай!

– Вечером привезу, – произносит он и распахивает дверь своей машины.

– Я ведь могу добавить, – демонстрирую монтировку крепко зажатую в кулаке.

– Добавляй, – совершенно спокойно произносит он и заводит машину. Стоит с минуту. – Ну… Бить будешь? Не будешь? Как хочешь… – его машина, немного сдает назад, разворачивается и уезжает.

3.

– Будет первый звонок, будет первый урок, здравствуй новый учебный год… – доносится из динамиков голос старшеклассницы.

Мы бежим на школьный стадион и надеемся, что еще успеем на построение. Аленка семенит своими маленькими ножками рядом со мной. Несколько раз порываюсь подхватить ее на руки, но одергиваю себя. Она не любит, когда на людях я веду себя с ней как с малышкой. Дома постоянно ластится и то и дело норовит забраться на колени, а в общественных местах она у меня взрослая дама.

Хвостики на ее голове снова растрепались, непослушные тонкие волосы выбились из-под резинок, гольф на правой ноге сполз. Лента, которую я закрепила на ее плечике еще в машине, оказалась слишком длинной, и ее хвосты достают почти до земли. Она прижимает огромный букет к себе, когда я в очередной раз присаживаюсь перед ней на корточки в попытке привести ее внешний вид в порядок.

– Первый В, – раздается голос ведущего, и маленькие нарядные первоклашки гуськом выходят друг за другом на площадь.

– Мы опоздали! – взволновано пищит Аленка. Пока я верчу головой в поисках таблички с нашей буквой.

– Первый Г, – очередная вереница перепуганных малышей идет друг за другом не переставая вертеть головой в поисках родителей. – Первый Д, – голос ведущего произносит имя нашего классного руководителя, и я оторвав дочку от земли в миг пристраиваю ее к очереди малышей последнего первого класса. София Романовна замечает нас, кивает и улыбается, уводя за собой ребятню и Алену крепко прижимающую к себе букет для первого учителя.

На мои глаза наворачиваются слезы. Моя доченька такая большая. Она замыкает не совсем стройный ряд первоклассников, испуганно поглядывает назад. Может, я поторопилась? Какая она все-таки маленькая…

Совершать ошибки и глупости мне не впервой. Но она так хотела пойти в школу, что я просто не смогла убедить ее отложить эту затею еще на годик.

Первоклассники выстраиваются по периметру площади. Начинается праздничная линейка. По инерции ныряю рукой в сумочку, шарю в ней. И тут же вспоминаю, что телефона в сумке нет. Его забрал Ярослав. Вздыхаю и подхожу ближе к толпе. Уверена, что классный чат будет пестрить фотографиями виновников сегодняшнего торжества, и Аленка обязательно засветится на доброй части фото. Но обида все равно волной накрывает меня. Обида за своего ребенка и за себя тоже.

Два года назад я совершила большую ошибку. Вообще всю мою жизнь можно считать одной огромной ошибкой. За исключением рождения Аленки, конечно... Я вернулась домой и возобновила общение со старыми знакомыми. Если бы я знала тогда, к чему приведет этот опрометчивый поступок, осталось бы в Москве и просто наняла бы отцу сиделку.

Когда Аленке исполнилось три года, скоропостижно скончалась моя мама. Она единственная поддерживала со мной связь. После развода со Стасом отец окончательно во мне разочаровался и самоудалился из моей жизни. Мама, как зеницу ока берегла здоровье отца, совершенно позабыв о себе. Ее не стало в один миг.

Она как обычно вернулась с работы, сделала привычные домашние дела и поздно вечером села за проверку тетрадей. Занимаясь этим делом она и потеряла сознание. Отец обнаружил ее утром лежащей на полу около письменного стола. Ей было всего пятьдесят четыре года, а сердце ее оказалось изношенным на все девяносто.

Мой отец – диабетик. Мама пристально следила за его здоровьем, поэтому ему удавалось жить полноценной жизнью, несмотря на диагноз. Но с уходом мамы ушел и контроль, в котором нуждаются люди с подобными проблемами. Отец забросил диету, забывал принимать лекарства, стал еще более взвинченным и раздражительным. Я пыталась наладить с ним контакт дистанционно. Но мой папа всегда был тяжелым человеком, а я всегда и во всем его разочаровывала.

Когда я поняла, что у него серьезные проблемы, было уже поздно. Ругала себя, конечно, за то, что целый год не решалась оставить работу, которая позволяла нам с Аленой жить более-менее сносно. В Москве я могла позволить себе съем небольшой квартирки и частный детский сад для ребенка. Мой заработок позволял мне платить кредит за свой скромный автомобиль и покупать дочке все необходимое. Счастливый случай привел меня на работу, в которой я так сильно нуждалась на тот момент. И здесь мне тоже стоило бы поблагодарить Стаса. Но я оказалась неблагодарной, отвратив от себя чуть ли не единственного человека, протянувшего мне руку помощи в тот момент, когда я в ней так сильно нуждалась.

Жена друга моего бывшего мужа, уходя в декрет, оставила мне тепленькое место в агентстве недвижимости. Устроившись на эту работу, я впервые за последние годы смогла сделать глоток свежего воздуха. А когда поняла, что теперь я могу существовать автономно, подала на развод. Красиво ли тогда я поступила со Стасом? Нет, конечно… Но жить с ним под одной крышей я уже тоже не могла. В те моменты, когда он смотрел на меня своими щенячьими глазами, я как никогда понимала Ярослава. Я будто бы оказалась по другую сторону баррикад.

– Право дать первый звонок предоставляется… – звучит у меня в ушах, заставляя вынырнуть из собственных дум.

Улыбка сама растягивается на моих губах, потому что я замечаю, как Аленка зевает. Букет она держит уже не так бережно, цветы болтаются бутонами вниз, как веник. Моя соня проспит все уроки. Второй зевок она ловит в ладошку и, задрав голову вверх, смотрит на высокого парня – одиннадцатиклассника, который подошел к ней, чтобы отвести ее на первый урок. Аленка озирается по сторонам и, приметив то, что и других детей расхватывают старшеклассники, несмело протягивает ему свою ручонку.

Урок знаний проходит шумно и весело. Спустя сорок минут я забираю из класса абсолютно счастливого ребенка. Она переполнена впечатлениями и теперь будет щебетать всю дорогу. О том, как мило ей улыбалась учительница, принимая ее букет. О том, что ее посадили за первую парту прямо перед учительским столом. О том, что рядом с ней посадили пухлого мальчика в очках, и о том, что он не захотел с ней знакомиться, а к концу урока и вовсе разревелся и попросился домой.

– Представляешь!! Такой здоровый, а плакал как маленький! – восторженно пересказывает Алена истерику своего соседа по парте. – Я ему говорю: Прекрати! Никуда твоя мама не денется! Стоит, ждет тебя за дверью. А он еще сильнее расплакался, – произносит она, возвращая за щеку чупа-чупс. Потом вынимает его изо рта и добавляет. – Я с этим плаксой сидеть не хочу. Пусть пересаживают его от меня, – скривившись, качает головой.

– Зайка, так нельзя. Мальчик просто испугался. Завтра он будет вести себя по-другому. Вы обязательно подружитесь.

– Никогда я не буду дружить с нытиками. Мужчины не плачут, даже когда они маленькие мальчики. Ты представляешь, что из него вырастет!? Маменькин сынок!! – безапелляционно заявляет она. Заставляя меня с трудом подавить улыбку. Да, Аленка, такая категоричность, до добра тебя не доведет. Попробуй убедить ее в обратном…

Как и договаривались, везу дочку в парк аттракционов. Там сегодня яблоку негде упасть. Но раз обещала, должна держать слово. В комнату страха мы, правда, не идем. Убеждаю ее в том, что там слишком большая очередь. А ее Бублик по ней соскучился. Поэтому нам срочно нужно лететь домой. К счастью, она со мной соглашается.

Угрюмов в своем репертуаре. Опять поставил свою машину так, будто он единственный хозяин парковки. Его Аутлендер стоит таким образом, что рядом с ним можно теперь припарковать разве что мопед или велосипед. Ну кто так делает? С психом хлопаю дверью своего покалеченного Ситроена. Поставила машину позади его громадины. Пусть теперь он за мной ходит. Подпирать кого-нибудь другого боюсь. С этим мы хоть живем на одной лестничной клетке. Придет и попросит, как я его прошу. Придется отогнать.

– Диана! Для кого я оставил место? – нервно орет сосед с балкона, указывая рукой на парковку. Прижимаю Аленку к себе отворачивая ее мордашку в сторону.

Угрюмов стоит на балконе в одних трусах, курит и орет на всю округу.

– Мне тоже интересно для кого!? Наверное, для какого-то велосипедиста! – орать так орать, пусть все слышат. Нервы сегодня ни к черту.

– Ваша машина без труда там поместится! – не унимается он.

– У вас плохо с глазомером! Моя машина ни за что, не поместится на этом пространстве. Или вы хотите, чтобы я ободрала вам бочину? Так это я легко!! – отвечаю ему в том же тоне.

– Стойте на месте! – приказным тоном выдает это хамло и скрывается за балконной дверью.

Через пару минут он уже вышагивает по двору в одних шортах. Смотрит на меня убийственным взглядом. В зубах сигарета, по морде будто поезд проехался. С бодуна, наверное, подрался с кем-то. Под глазом синяк, на скуле ссадина. Смотрю на него, рисуя на лице презрение. Вот не нравится мне этот мужик. Ведет он себя как мужлан какой-то. Что удивительно, обращается ко мне всегда на «вы», а в мыслях, наверное, какими только эпитетами не кроет.

Молча протягивает мне руку. Я молча вкладываю ему в ладонь ключи. В третий раз он паркует мою машину и в третий раз выбирается из нее через пассажирскую дверь.

– Помещаетесь, – кивает в сторону близко поставленных автомобилей. – Когда вы уже научитесь!? – гаркает он, недобро стрельнув в меня глазами. Аленка жмется к моей ноге. Он переводит взгляд с меня на дочку.

– А ты чего сегодня такая красивая? – сменив тон, спрашивает ребенка.

– Так первое сентября же, – удивленно, выдает она.

– Да ты что! В школу уже пошла?

– Ага. В первый Д, – осмелев произносит Алена.

– Ну ты даешь! Поздравляю! – его губы дергает легкая улыбка.

– Спасибо, – бормочет дочка, еще крепче прижимаясь ко мне.

– Кто вас так? – кивает на мой помятый багажник.

Машу рукой, не планируя отвечать на этот вопрос.

– Страховка есть?

Смотрю на него удивленно. С чего такое участие?

– Судя по всему, вас догнали? Хотя… не удивлюсь если это вы передачи перепутали.

Мысленно посылаю соседа в пешее эротическое. Забираю у него ключ и направляюсь к подъезду.

– Даже спасибо не скажите? – летит мне в спину.

– Спасибо, – ровным голосом выдаю я не оборачиваясь.

Я действительно плохо паркуюсь. С этим сложно поспорить. Но и места он оставляет мне мало. Уж я то вижу, что он мог бы подвинуться чуток. И тогда возможно, но это не точно… я бы попыталась там поместиться.