Текст книги "Дождь в моей душе (СИ)"

Автор книги: Марина Зимняя

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

20.

Черное платье футляр чуть выше коленей, чулки двенадцать ден (откуда они вообще у меня взялись) и батильоны на высокой стальной шпильке. Катя бы поставила мне десять из десяти. Да я и сама готова поставить себе десятку, за внешний вид, но далеко не за использования мозга по назначению. На улице минус десять и жуткий гололёд, ума не приложу как я дойду в них даже до машины, еще раз скептически рассматриваю свои демисезонные ботиночки. Нормальная Саша надела бы если не теплые, то по крайней мере удобные ботинки, нормальные колготки и какое-нибудь свободное вязанное платье. А то что я трижды распустила и собрала волосы, наконец остановившись на высоком пучке, вообще выходит за рамки моего обычного поведения. Высокий хвост, пару взмахов тушью по ресницам, и я готова. Но нет же, сегодня я рисовала стрелки…

– Ты точно сегодня вернешься домой? – спрашивает брат с лицом эксперта оглядывая меня с головы до ног.

– Конечно, вернусь, – достаю норковую шубку, из гардероба, папин последний подарок. Останавливаюсь около зеркала в прихожей. Бледная… Достаю вишневую матовую помаду из сумочки. И делаю то в чем очень сильно сомневалась. Аккуратно наношу помаду на губы. Она мне очень идет, я несколько раз пользовалась ей в прошлой жизни. Это подарок Кати и время от времени мне хотелось ее порадовать, поэтому я пользовалась этой помадой, что бы она не думала, что подарила мне бесполезную вещь. Сама бы я такой цвет приобрести не решилась.

– Ну! Ну…

– Матвей!

– Смотри аккуратно мне там! Еще не хватало что бы ты ноги переломала на этих ходулях!

– Хорошо, Матвей! Я буду максимально осторожна, – наклоняюсь к лицу брата, все-таки шпильки делают меня немного выше и чмокаю его в нос.

– Ну зачем? Ты же накрасилась, – он трет нос, а я не могу удержаться от смеха. – Беги умывайся, а то засохнет и потом только специальным средством оттереть можно будет. – Ничего у него там нет, Катя не экономит на косметике, зато Матвей тут же смывается в ванную, а я спокойно выхожу за дверь.

Колотилось ли у меня когда-нибудь так сердце перед свиданием? Нет… Я не помню, что бы когда-либо испытывала, что-нибудь подобное. Я иду по дорожке выстеленной тротуарной плиткой и заботливо расчищенной Матвеем от снега. Он даже солью ее посыпал, чтобы я не растянулась прямо во дворе.

Роман стоит около машины в его руках высокая роза, бутон в цвет моей помады. Он в костюме, в пальто и гладко выбрит. Я еще не определилась каким он мне нравится больше. Вот таким какой он сейчас или одетым просто и с легкой небрежностью. Щеки покалывает, то ли от мороза, толь от воспоминаний о его прикосновениях. Пожалуй, он нравится мне любым.

Он протягивает мне цветок и наклонившись целует в щеку, вероятно решил пожалеть мой макияж. Дура! Ну и зачем я накрасила губы? Его парфюм щекочет ноздри, а слух улавливает малейшие вибрации воздуха.

– Ты прекрасна! – произносит он глядя мне в глаза. Позади слышится щелчок, замка калитки.

– Вы бы это… Держали бы ее покрепче, а то она на своих шпильках как корова на льду, еще ног, поломанных нам не хватало.

– Матвей!!!

– Что? – вытаращив глаза спрашивает он. – И не гоните быстро!

– Через пару часов верну твою сестру в целости и сохранности, – с улыбкой произносит Роман.

– Да ладно уж! Что вы там за эти два часа успеете! Можете погулять подольше, – произносит Мот с видом барина отпускающего свою крепостную.

– Серьезно? Разрешаешь? – не без иронии в голосе спрашиваю я.

– Что с тобой делать! Может ты запомнишь мою доброту и будешь поменьше на меня рычать, – произносит он, собираясь закрыть за собой калитку. – Хотя подожди! Я могу отпустить тебя до утра если ты перестанешь контролировать мою учёбу.

Я скручиваю дулю, показываю ее брату. Он недовольно фыркает и щелкает замком.

– Он очень любит тебя. Беспокоится, – произносит Роман открывая передо мной дверцу автомобиля.

– Да… Наверное, в это сложно поверить, но совсем недавно мы виделись с ним раз в пару месяцев, никогда не созванивались и совсем не скучали друг по другу…

– Тяжело с подростком?

– Нет… Он конечно не подарок и скорее всего инспектор по делам несовершеннолетних будет нашим постоянным гостем. Но я все равно от него не откажусь. Его хотела забрать папина сестра, я не отдала…

– Не думаю, что твой брат способен на какое-нибудь серьезное хулиганство.

– Я тоже так не думаю, но окружающим по всей видимости виднее. После новогодних каникул придётся перевестись в другую школу.

– Что натворил?

– Девочку защищал… – отмахиваюсь я, желая сменить тему.

– Ну это святое дело, – улыбнувшись произносит он.

Тот романтический флер который разрушил Матвей своим появлением рассеялся. И ощущение неловкости накрывает меня с головой. Теперь мне кажется, что я переборщила с макияжем, он представляется мне слишком ярким и неуместным, платье коротким, обувь тесной и неудобной.

Неловкая пауза затягивается. Я ерзаю на сиденье. Не знаю куда деть руки, то укладываю их на колени, то вытягиваю вдоль тела. В какой-то момент он накрывает мою кисть своей ладонью.

– Замерзла? – согревая теплом своей ладони мою ладонь спрашивает он.

– Немного… Боюсь что я оделась слегка не по погоде.

Он регулирует температуру в машине. Становится теплее.

– Зато красивая, – улыбаясь произносит он.

– Это намек на то что я глупая?

– Нет! Это просто комплимент. Ты очень красивая, Саша! И будь ты сейчас в пуховике, утеплённых штанах и валенках я бы сказал тебе тоже самое.

Убавь! Убавь, температуру… Боже мой! Ну что я как школьница? Я физически ощущаю, как начинают рдеть мои щеки, еще мгновенье, и они сольются с моими губами. Я сотни раз слышала комплименты в свой адрес, за мной пытались ухаживать парни из универа и одногруппники, и старшекурсники. Никогда я не чувствовала ничего подобного. А Андрей и вовсе почти никогда не говорил мне приятных слов. И почему я с ним связалась? Ума не приложу почему я решила, что у нас с ним могут быть отношения. И считала эти отношения взрослыми и серьезными.

В ресторане играет тихая итальянская музыка, звуки мандолины, навевают воспоминания давно минувших лет. Папа, мама, я и совсем маленький Матвей. Это была моя первая поездка за границу и выбор родителей пал на Италию. Мне было четырнадцать и это была любовь с первого взгляда. Эмоции переполняли через край: архитектура, кухня, музыка, приветливые вечно улыбающиеся люди, ласковое солнце и просто невероятная природа. Неделя пролетела как миг. Вернувшись домой я заявила, что хочу выучить язык, и мама нашла мне репетитора. До Италии я была влюблена в Питер. И мечтала уехать учиться в город на Неве. Но та поездка спутала все мои планы, и я размечталась об образовании за границей. В детстве любое желание кажется выполнимым, материальная сторона ни кажется такой существенной и почему-то думается, что всего можно добиться достаточно лишь только сильно захотеть. Но реальная жизнь диктует нам свои правила. Несмотря на то что моя семья никогда не бедствовала, а я была очень избалованным ребенком. Папа ни в чем мне не отказывал. Заграничное образование оказалось нам не по карману. А может папа просто не захотел отпускать меня так далеко.

– Расскажи немного о себе, – Роман раскрывает меню. И смотрит на меня поверх него сосредоточенным взглядом. Наверное, у него профдеформация, поскольку я сейчас ощущаю себя словно на собеседовании. Теряюсь как школьница, не знаю, что сказать.

– Может лучше ты, – он одобрительно кивает на мое "ты", – расскажешь о себе. Не думаю, что есть информация, которой ты обо мне не знаешь.

– В твоем личном деле было не так много информации, – улыбнувшись произносит он.

Из сумочки доносится мелодия звонка телефона. Нехорошее предчувствие возникает из ниоткуда. Матвей не стал бы звонить мне просто так.

– Саш! Дедушка упал! Я попытался его поднять, но испугался. А вдруг он что-нибудь себе сломал!

– Матвей! Не трогай его! Не трогай! Я сейчас приеду.

***

– Извини, я испортила тебе вечер…

– Не говори ерунды.

Роман привез меня домой, потом вызвал скорую и дедушку свозили на рентген. Страшные опасения не подтвердились, но в больнице мне посоветовали не оставлять дедушку на ребенка. Оказалось, что он упал не сам. Паралич не позволяет ему двигаться даже на миллиметр. Матвей хотел перестелить под ним пеленку и не смог удержать его одной рукой. Сейчас брат прячет глаза и украдкой вытирает слезы. Он очень испугался. А меня такая досада берет! Как я могла их оставить! Как я могла? Мне так стыдно перед дедулей, перед Матвеем и даже перед Романом. Я хотела забыться всего на один вечер, а случилась такая беда.

– Саш! Я хотел, как лучше… Прости меня. Я решил, что ты приедешь поздно, а ему не приятно так лежать…

– Ты ни в чем не виноват, это ты меня прости, – одними губами шепчу я. – Иди спать.

Роман разворачивает меня к себе.

– Я подыщу ему хорошую сиделку.

– Нет! Не надо…

– Саш. Не думай о деньгах.

– Ты шутишь? Во-первых, мне тяжело поручать дедушку постороннему человеку! Представляешь какого ему? Он же будет чувствовать себя брошенным! А во-вторых, мне действительно это не по карману. Я не могу позволить себе такие траты.

– Во-первых, ему гораздо тяжелее видеть то как вы мучаетесь с ним. А во-вторых, я тебе уже сказал насчет денег. Это не твоя забота.

– А чья? Твоя?

– Да, я готов взять это на себя!

– Зачем?

– Я хочу облегчить тебе жизнь. Ты даже не представляешь, какой груз взваливаешь на себя. Он может лежать так годами, ты при всем желании не сможешь обеспечить ему должный уход. Появятся пролежни. Ты знаешь, что это такое? Он будет страдать…

– Мы даже не знаем друг друга толком. Как я могу принимать от тебя такую помощь?

– Саш, – он притягивает меня к себе. – Позволь позаботиться о тебе...

Из глаз брызгают слезы я шмыгаю носом, а он притягивает меня к своей груди, и я пачкаю потекшей тушью его белую рубашку. Меня рвет на части, потому что я осознаю насколько я жалкая и беспомощная. Я ведь хотела сама. Я думала, что справлюсь…

21.

Мы сошлись на том, что сиделку я буду вызывать по необходимости. Роман нашел нам хорошую добрую женщину, обладающую не дюжей силой. Татьяна Юрьевна медсестра. Последние несколько лет, после выхода на пенсию он занимается уходом за лежачими больными. Глядя на нее можно с уверенностью сказать: Такая не уронит… Она приходила к нам уже дважды. Оба раза находилась у нас по полдня, пока я ездила к Матвею на хоккейные матчи. Чемпионат местного масштаба проходил в соседнем городе, и я чувствовала, что брату нужна была поддержка. Кто-то из родителей всегда сопровождал его на важные игры. А сегодня мы приглашены к Роме на дачу. Поэтому Татьяна Юрьевна будет ухаживать за дедушкой целые сутки. Рома позвал нас на дачу, отметить Рождество по григорианскому календарю. На мое удивленное выражения лица ответил, что это просто хороший повод вытащить нас на природу.

Матвей куксится и морщит нос, но я вижу, как он ждет эту поездку. С Ромой мы виделись несколько раз, он заскакивал к нам ненадолго. В основном общаемся по телефону, никогда не думала, что такой серьезный на вид мужчина будет использовать эмодзи. На днях на меня вышла одна строительная фирма и предложила заполнить контентом их сайт. И судя по тому какой гонорар мне пообещали за эту работу, кое кто точно приложил к этому руку.

– Как думаешь, вторые ботинки брать?

Угу… И этот ребенок говорил, что не хочет ехать.

– Зачем?

– Ты в окно посмотри! Если у нас так завалило! Представь, что творится за городом.

– Ну мы же не пешком будем идти.

– А ты что, собираешься в доме сидеть? Шуруп! Мне кажется или воняет горелым шоколадом.

– О нет! Это должен был быть "Брауни", – с досадой смотрю на подгоревший десерт. – Стоп! Я же выставляла таймер!

Глаза Матвея бегают и кажется, что кое-кто сейчас получит между этих самых глаз.

– Я просто хотел посмотреть. Поначалу то пахло вкусно...

– А зачем вентили крутил?

Мот растеряно пожимает плечами:

– Шуруп прости, я хотел свет в духовке прибавить, там ничего видно не было… А получается, что прибавил время.

Расстроенно усаживаюсь на стул.

– Быстро беги в магазин за сливками, может хотя бы рулет бисквитный успею сделать…

– Ага! Я быстро, – виновато пятится назад.

– Мот! Смотри чтобы сливки не меньше тридцати трех процентов были и сахарную пудру захвати.

– Хорошо, – доносится из коридора.

– И пакет замороженной вишни!

***

Мало было взять вторые ботинки. Почему я не догадалась захватить ему второй пуховик и еще один спортивный костюм с начесом. Матвей валяется в снегу играя с неугомонной хаски Луной. Луна невероятно красивая собака левый глаз у нее голубой, а правый зеленый. Причем они имеют настолько яркие радужки, что эту гетерохромию просто невозможно не заметить.

– Как ты с ней справляешься?

– Дома она ведет себя иначе. Она уже достаточно взрослая. А вот когда была щенком, плохо было всем окружающим… Она каждый день выла на луну.

– А сколько ей лет?

– Восемь.

– Как ты решился завести такую собаку? Я слышала, что хаски требуют к себе много внимания.

Роман жмет плечами. – Справляюсь как-то…

– Матвей! Прекрати, тебя уже выжимать можно! Ты же промёрзнешь!

– Да не трогай ты его, в сауне отогреется. Пусть пацан душу отведет, у тебя же не забалуешь.

– Он что жаловался на меня?

Рома улыбается и делает неопределенный жест рукой. Затем притягивает меня к себе и целует.

– Ты что? – пытаюсь остановить его, взглядом указываю в сторону брата.

– Ему не до нас, – Рома валет меня в снег. А я выкручиваюсь, и он поддавшись мне оказывается снизу. Упираюсь руками по обе стороны от его головы, нависаю над ним рассматривая его черты.

– И долго мы в гляделки играть с тобой будем? – спрашивает он поправляя выбившуюся из-под шапки прядь моих волос. Я наклоняюсь и целую его обветренные губы. Сейчас они жесткие и холодные, но несмотря на это такие желанные.

– Мясо горит! – кричит Матвей подбегая к мангалу, начинает его тушить. Несколько угольков воспламенились и часть мяса прилично подгорела. – У Сашки сегодня все горит! – не перестаёт возмущаться брат.

– Чего?

– Вот здесь я точно не причем!

***

Крупные пушистые хлопья медленно опускаются на сугробы. Как в сказке... Ели большие и маленькие укутаны белыми пелеринками. Я стою у окна и как завороженная наблюдаю за магическим таинством природы. Все-таки снег – это не дождь...

Мои руки греет чашка с глинтвейном. Мне давно не было так хорошо. Луна спит на своей лежанке. А может притворяется что спит, потому что ее хвост то и дело двигается из стороны в сторону.

– Ты не человек! Я чуть не сдох, – доносится громкий голос Матвея. Они с Ромой ушли в сауну, а я пока воздержалась, хоть и люблю это дело. При брате мне неловко.

– Шуруп, он тебя сделает! – раскрасневшийся Матвей заваливается в гостиную. – У меня чуть глаза не полопались! – брат плюхается на диван.

– Ты пойдешь?

Поглядывая на брата, отрицательно качаю головой. Рома понимающе кивает. Матвей осушает второй стакан воды залпом. Поднимается с дивана и почесав Луну за ухом объявляет, что собирается спать.

– А теперь? – он обнимает меня со спины. Наклоняется и целует в шею. Чувствую, как волоски на теле встают дыбом. На нем махровый халат, а на мне утепленные джинсы и свитер. Рома оттягивает ворот моей кофты и целует меня в плечо. – Он будет спать сегодня как убитый.

– Ты специально взял собаку?

Рома улыбается. – Как видишь это сработало, – шепчет на ухо. – Его руки ныряют под свитер и пальцы начинают нежно поглаживать мой живот.

– Я тоже хотела попариться, – откинув голову на его плечо произношу я.

– Потом, – говорит он и подхватывает меня на руки.

***

Открываю глаза и тут же встречаюсь с его взглядом.

– Доброе утро, – на губах Романа играет теплая улыбка. Он сидит в кресле напротив кровати держит в руках телефон.

– Доброе, – чуть осипшим голосом произношу я, натягивая одеяло до подбородка.

– Как спалось?

– А тебе? – отвечаю вопросом на вопрос, а он делает шаг к кровати и хватается за край одеяла, тянет его на себя. Мне казалось, что я держала его крепко, но оно тут же ускользает из моих рук.

– Что ты делаешь? – смеюсь я, теперь он хватается за мою щиколотку и подтягивает ближе к себе, сорочка подо мной скручивается, и я сейчас сверкаю трасами и полуобнажённой грудью. Пытаюсь поправить съехавшую ткань, но он не позволяет мне этого сделать, нависает надо мной удерживая мои запястья над головой.

– Вдруг Матвей уже проснулся! – шепчу одними губами. Пока его губы прокладывают влажную дорожку по моей шее.

– Он уже на улице, – не отвлекаясь от процесса произносит Рома.

– Подожди! Подожди! Он понял, что я ночевала у тебя!? – Рома отрывается от моей шеи смотрит мне в глаза.

– Саша! Ему дела нет… Ребенок отдыхает. Он проснулся, позавтракал. Мы даже успели немного подраться за последний кусок твоего божественного рулета. Ты зря загоняешься. Он умный парень. Он может делать вид что чего-то не замечает, но это не значит, что он не понимает, что мы с тобой взрослые люди…

– А который час?

– Почти одиннадцать.

– Что? – я подскакиваю с места. – Почему ты меня не разбудил? – я верчу головой в поисках своей одежды.

– Ты куда-то спешишь?

– Ну конечно! У меня же дедушка дома!

– Саш! Я уже позвонил Татьяне Юрьевне, она побудет с ним до вечера.

Как же хорошо и комфортно мне было вчера. Даже ночью я чувствовала себя абсолютно расковано, я просто наслаждалась моментом и не думала ни о чем и ни о ком. В крепких объятиях Ромы я не думала ни о Матвее, ни о дедушке. Я просто провалилась в какую-то негу и прибывала в ней до самого пробуждения.

– Расслабься, – он снова притягивает меня к себе. – Тебе ведь было хорошо? – я положительно киваю. – Саша, ты просто нереальная, – целует мое плечо, – вкусная, – влажный поцелуй в шею, – нежная, – его губы проходятся по моему подбородку, – моя… – Рома накрывает мои губы, и я снова проваливаюсь в вязкий омут.

22.

Полтора месяца спустя

– Я хочу подробности!

– Я все тебе уже рассказала, – лежу на животе подпирая руками подбородок. Телефон время от времени сползает с подушки. Катя нервничает.

– Да поставь ты его уже нормально, такое ощущение что я с люстрой твоей говорю, а не с тобой.

Пересаживаюсь в позу лотоса, беру телефон в руки.

– Санечек, а ты похорошела!

– Не придумывай!

– Да, я тебе говорю! У тебя сейчас глаза горят и румянец на щеках появился.

Не могу скрыть улыбки, которая и так уже прописалась на моем лице.

– Кааать. Мне кажется, что я его люблю.

– Кажется ей, – посмеиваясь произносит Катя. – Что еще за "кажется"?

Я пожимаю плечами и снова заваливаюсь на кровать, поднимая телефон над собой на расстоянии вытянутой руки.

– Санечек! Я очень за тебя рада!

– Ты знаешь, я думала, что Матвей его отпугнет. Что когда он поймет, что брат будет всегда прицепом со мной. Я же фактически женщина с ребенком, – усмехнувшись произношу я, – то его интерес в один момент сойдет на нет. А сейчас я ловлю себя на мысли, что даже слегка ревную Мота к нему. Они нашли общий язык. На прошлые выходные Рома возил его на стрельбище. Я просто место себе не находила и была категорически против. Но ты бы видела каким Матвей был счастливым, у него рот по сей день не закрывается, только и слышу, как он хвастается своими успехами. Мишени, в которые стрелял домой притащил в комнате своей развесил. То, что со школой тоже он разобрался уже даже сомнений нет, никто к нам больше претензий не имеет. А ведь это было действительно большой проблемой. Мот очень привязан к той девочке, я боялась, что он будет тяжело переносить разлуку с ней.

– А оплата?

– Я уже оплатила. У меня сейчас работы как никогда, если честно, то подозреваю, что и здесь не обошлось без его содействия. Раньше одну мелочевку делала, а сейчас в основном крупные проекты предлагают. Я даже заключила договор с двумя фирмами, теперь работаю на них на постоянной основе.

– Это все замечательно, только я от тебя другого рассказа жду. Ты мне так и не рассказала, где вы встречаетесь! Садистка! Я тут себе уже все ногти сгрызла!

– В квартире…

– В какой квартире?

– Кать! Ну что ты как маленькая, в его, наверное! – на самом деле мне не очень хочется об этом говорить. Поэтому оттягиваю этот разговор подальше. – Только мне почему-то кажется, что он в ней не живет...

– В смысле?

– Ну там все слишком стерильно, никаких личных вещей, типа фотографий или каких-то мелочей.

– То есть дома у него ты не была?

– Кать! Я не спрашивала его где конкретно он живет, но у меня четкое ощущение что ни там, где мы проводим время, – наконец вываливаю свои подозрения. Мне не то что говорить, мне думать о них не хочется. Но эти мысли все равно нет-нет, да закрадываются в мою неспокойную голову.

– Мне кажется ты придумываешь. Мужики живут иначе. Какие мелочи ты хочешь найти в его жилище: керамических слоников или кухонную прихватку?

– Да нет конечно!

– Ну вот и не парься, то что у него этого нет, говорит только о том, что у него нет женщины, которая пытается свить в его доме гнездо. А точнее уже есть. Дерзай Сашка, все в твоих руках.

– Ты совсем что ли?

– А что вы только трахаться туда ездите?

– Катя!

– Что? – вытаращив глаза произносит подруга.

Есть кое что, что никак не стыкуется у меня в голове. Но об этом я Кате рассказывать не хочу. Луна… Рома очень любит свою собаку. Это видно по тому как он с ней возится, он каждый раз берет ее с собой если мы едем куда-нибудь на природу. Вроде как для Матвея, но я же вижу то, как он с ней общается. Раз я спросила его между делом, где она обитает. Рома коротко ответил, что она иногда живет у его отца. У того как я поняла дом в районе соседствующем с нашим. Но в квартире нет ни малейшего намека на то, что она хотя бы раз переступала ее порог. Она всего раз погостила у нас, Матвей выпросил ее на одни выходные, теперь ее шерсть находится повсюду, включая те места, где она не была в принципе.

***

Февраль в этом году решил взять взаймы погожие деньки у марта. И пусть в нашем городе весна приходит рано, сегодня побиты все температурные рекорды. Плюс восемнадцать в середине февраля даже для наших мест нонсенс. Сегодня у меня относительно свободный день. Утром я отправила почти все заказы заказчикам и решила позволить себе небольшой перерыв. Матвей после школы сразу отправится на тренировку. Татьяна Юрьевна пришла делать дедушке массаж, а я решила воспользоваться моментом и навестить родителей. Я быстро переоделась, прыгнула в удобные кроссовки и решила пробежаться до цветочного магазинчика он у нас буквально в дух шагах. Если будут свежие фрезии, возьму маме букетик она очень любила эти ароматные весенние цветы. Цветочный ассортимент поражал своей красочностью, но я решила быть верной маминому вкусу. Она с особым трепетом относилась к белым цветам. Ее белые орхидеи ушли вслед за своей хозяйкой, я так и не смогла справиться с капризными растениями. Как не пыталась ухаживать за ними по всем правилам.

Я выбрала восемь веточек с белыми бутонами, попросила перевязать их траурной лентой и пошла на остановку. Я стараюсь не садиться за руль без необходимости поэтому сегодня я решила воспользоваться общественным транспортом.

Дорога до кладбища заняла добрые полтора часа, я вошла в калитку и направилась в сторону последнего пристанища мамы и папы. В далеко мне вновь привиделась светлая фигурка и я невольно прибавила шаг. Земля под ногами была скользкой. Снег растаял обнажив глинистую почву. И я пожалела, что не взяла с собой запасную обувь. Дорожки между могил лишь в некоторых местах были отсыпаны песком или гравием, поэтому мне приходилось вилять между памятников, чтобы не завязнуть в этой грязевой жиже окончательно. Проходя эти лабиринты я старалась не упускать из поля зрению ту женщину которая стояла неподалеку от могил родителей. А то что это была женщина мне было понятно даже отсюда. В какой-то момент она заметила мое приближение и вероятно решила попытаться скрыться. Она метнулась в сторону противоположную входу.

– Подождите! – мой голос эхом разнесся над кладбищем. Я сама не понимала зачем останавливала ее, но мой шаг фактически перешел на бег, и я уже не смотрела себе под ноги чтобы выбрать наиболее чистую траекторию своего передвижения. Кроссовки увязали в грязи пару раз я поскользнулась и чуть было не упала, а женщина продолжала удаляться. – Подождите, – я бежала лавируя между памятниками. Бросив короткий взгляд на родительские кресты я продолжила свою погоню. На мой третий вскрик она остановилась, развернулась и пошла мне навстречу. На вид она показалось мне молодой. Из далека ее силуэт выглядел старше. Моя ровесница… Быть может старше меня, буквально на пару лет. Темные волосы девушки были собраны в хвост на затылке они слегка вились и доходили в собранном состоянии почти до поясницы. Она была довольно высокой не худой и не полной. Кровь с молоком, так бы охарактеризовала ее моя бабушка. Я на ее фоне выглядела щуплым цыпленком. Девушка смотрела на меня своими серыми глазами, не отводя взгляда. Просто стояла в паре метров от меня и молча буравила меня взглядом.

– Зачем вы ходите к моему отцу? – я с трудом отлепила язык от пересохшего неба. Девушка молчала. – Вы видели кто лежит рядом с ним? – Она по-прежнему не издала ни звука. – Не ходите сюда больше! Прекратите оскорблять память моей мамы. – Я смотрела ей в глаза и не могла прочесть в них ни одной эмоции. Она стояла передо мной как статуя, словно какой-то умелый мастер только что высек ее из мрамора и установил здесь. И лишь бледно-голубая жилка, бьющаяся на ее открытой шее напоминала о том, что она живая. Живая женщина из плоти и крови, не из камня. Она опустила взгляд и прошла мимо меня. Поравнявшись с папиной могилой бросила на нее короткий взгляд и ускорила шаг. Полы ее бежевого плаща колыхал легкий ветерок. Волосы, струящиеся по спине раздувал тот же ветер, и она представилась мне призраком потому что в отличии от меня она не выбирала дорожек почище она просто шла прямо, не думаю, что при этом она смотрела под свои ноги.

Я присела на корточки перед холмиком мамы и разрыдалась. Я старалась не смотреть на папину могилу. Но глаза предатели все равно выхватывали изменившиеся детали. У креста стоял вазон с темными свежими гвоздиками, ленты на венках были расправлены.

В душе я презирала эту девушку. Она не сделала мне ничего плохого, она лишь просто любила моего отца и этой любовью могла сделать несчастной мою маму.

Наревевшись вдоволь я поднялась и поплелась обратно. Я не постояла напротив могилы папы как делала это раньше, я просто прошла мимо, с трудом поборов желание сделать остановку.

Она не могла знать. Возможно она даже не догадывалась. Мы были очень близки с мамой. Я уверена, что смогла бы заметить перемены ее настроения. Возможно она даже поделилась бы со мной своими переживаниями или подозрениями. До последнего дня своей жизни мои родители представлялись мне идеальной парой. И ни один из них не дал усомниться в незыблемости их союза.

Не знаю почему, но мои ноги сами пошли тем же путем, которым покинула кладбище папина любовница. Я точно так же как она больше не заботилась о чистоте своей обуви и просто шла вперед. Земля местами походила на настоящий каток, но не ледяной, а грязевой и на одном из таких участков я поскользнулась. Я с трудом удержалась на ногах ухватившись за лавочку, стоящую неподалеку от изножья высокого памятника из красного камня. Боковым зрением я выхватила имя Матвей и это совпадение заставило меня повернуть голову. Мне стало холодно и жарко одновременно на меня смотрели глаза Ромы с лица семилетнего ребенка. Астахов Матвей Романович, мозг в момент подсчитал даты жизни этого мальчика. Сейчас ему бы было тринадцать лет и не стало его без двух месяцев шесть лет назад. Если был сын, значит должна быть жена, эта мысль молнией поразила меня в самую макушку. Она есть? Была? А быть может это совпадение? Быть может это не его ребенок смотрит на меня его глазами? Однофамильцы? Да! Скорее всего! А отчество?