Текст книги "Прощай, Лоэнгрин!"
Автор книги: Марина Воложанина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 31 страниц)
Построив еще с утра огромные планы на ужин, который должен был готовить Бронель, я забыла за свои намерения и бросилась в комнату, чтобы в волю нарыдаться.
Спасительный эгоцентризм дал трещину, которую невозможно было игнорировать.
Ради сохранения жизни главного свидетеля тратились огромные средства, но цель их уже давно не оправдывала. Более того, казалось, что благородные порывы, теперь выглядели смешно и по-детски, а пребывание в замке, последним подарком перед полным разочарованием в системе правосудия. После того, как моя жизнь потеряла всякие признаки нормальной, я наблюдала за ней, будто со стороны. Приходилось быть эгоисткой и позволять страху подгонять себя, во имя спасения, ради благого дела.
Но эти убеждения осыпались, как растрескавшаяся на солнце краска. Сколько раз я жалела о сделанном выборе.
В прошлом, во-первых, эпицентром окружающего мира, была только я. Все было понятно и прекрасно, знай свое дело, закрывай глаза на несправедливости разномастные и наслаждайся блаженным положением безответственных. Но, к сожалению, в этой прекрасной картине было и «во-вторых». И оно не обладало, до поры, никаким значимым весом. Предназначение! Или цель, если угодно... Нечто нематериальное и возвышенное, опять же производное вездесущего эго, которому как хлеб нужна подпитка от собственной полезности. Этот незаметный аспект, который здорово вышибает из зоны комфорта, можно долго игнорировать, но он как больное колено будет назревать и воспаляться. И в тот момент, когда к нему присоединиться зов совести, то по ночам приходится слушать настоящий дуэт, с завываниями плохо поставленных голосов. И вы окончательно теряете всякую радость.
Как итог, моя цель была недосягаема. В успех дела Фаррот против Отернея верилось с каждым днем все меньше.
Было жалко себя, маму, Сьюзи, Нерба, и почему-то Бронеля. Каждая новая мысль только подмывала на новые приступы уничижения. Кусок пирога под название «жалость» достался и Нойншванштайну, у которого не было выбора и приходилось каждый день выслушивать критику от толпы туристов с очередными заявлениями вроде: «а вблизи ничего особенного...», «я думала он выше», «какая безвкусица» и прочее. Желание запечатлеть здесь каждый шаг, бесконечные позирования, широкие улыбки, которые искусственно натягивались на лица. Себя... Только себя хотели видеть люди, в то время, как замок жался на заднем фоне и растаскивался тысячами фото. И все для чего? Чтобы ненужные картинки с завистью глянули пару раз друзья и родственники.
Замок был на ремонте, или реабилитации, как я про себя говорила. Это чудо света принимало помощь от людей, которые смотрели, но не видели его подлинной красоты, ведь глаза им застилали деньги. Хорошо, если большинство сновало по старинным залам с отсутствующим видом, но люди вроде Элеонор и Рэгворда Полссона, отравляли всякое очарование, которое из последних сил расточал Нойншванштайн.
Тихий стук в мою дверь, раздался в начале десятого, выдернув из сонного забытья, в которое я погрузилась, после того как изрядно промокла моя подушка.
Это был Бронель. Он принес мне ужин, который я никогда не пропускала. Я молча выслушивала его осторожные вопросы полные тервоги, но слова растворялись в тишине безответно. Полная апатия пришла на смену истерики и геру Гроссмахту пришлось удалиться восвояси.
Сон ушел. Я долго металась по кровати, потом плюнула на все и принялась за тренировку, потом угомонилась и лежа на кровати, пересчитала все камни на трех стенах, а затем еще раз сорвалась на слезы. В конце концов, уснуть удалось только под утро.
Казалось, я только только сомкнула глаза, как раздался противный звон будильника. Гадкое ощущение, от того что нужно было снова встречаться с Элеонор и Рэгги за завтраком, вызвало чуть ли не тошноту. Но деваться было некуда...
За ночь кувшин с водой, который отважно стоял на страже моей гигиены, ничуть не согрелся от тепла камина. Как раз то, что нужно! Умывшись ледяной водой, я смогла, хотя бы разлепить глаза. Отодвинув горловину свитера, я принюхалась к запаху собственного тела и поморщилась.
Под приглушенные проклятия, были вымыты подмышки, а всклокоченные волосы, я быстро убрала под бессменную шапку.
На кухне царил полумрак – экономия электричества от Элеонор в действии. Широкая спина Рэгворда, сидящего за столом, бросилась в глаза сразу же. Я зашла почти бесшумно, но он все таки обернулся, как всегда с недовольной физиономией. Наверное, на скрежет моих щек, которые огромным усилием воли, все же сместились, чтобы продемонстрировать слабую улыбку
Доставить этим двоим удовольствие видеть меня в удрученном состоянии, я теперь, не могла из принципа. Бесить, так бесить! Как ни странно с утра пораньше, здесь уже сновала Хильда, с кофейником в руках.
– Доброе утро! – хотела я сказать легко и не принужденно, но от моего голоса, казалось, разлетелись все вороны в округе.
– Привет, подруга! Бессонная ночка?! А? Видать влюбилась, – свое хорошее настроение Хильда, даже не пыталась скрывать. – Мы с Рэгги в город едем, тебя подбросить до кондитерской?
– Нет, спасибо, – я опустила голову и ринулась к плите, где по негласным правилам, в одной из кастрюль находился, гарантированный нанимателем завтрак.
Овсянка!
Серая, слипшаяся, без соли, сахара и масла. Чистейшее рвотное средство, находящееся на втором месте моего личного списка пыточных средств, на первой строке которого находился штампотт.
– Вкуснятина! – наигранно воскликнула я, прочищая горло. – Нет, Хильда спасибо. Сегодня много работы.
– Тогда может быть вечером сходишь с нами в бар? Хочу пива, умираю! До субботы не дотяну!
– С нами? – я старательно избегала смотреть на вытянутое лицо Элеонор, которая прищурившись впилась в меня взглядом.
Полссон, тяжело вздохнул. Он допивал огромную кружку кофе. На носу красовались очки, которые, как ни странно добавляли ему шарма, в купе с овчинным жилетом, в котором он похоже родился. Карие глаза лениво поднялись на меня и глянули поверх оправы.
Я видела, как неприязнь сменилась на сомнение и что-то, что могло сойти за тревогу.
Неужели я так плохо выглядела? Шапка скрывала почти все.
– Иво, Рэгги и я. Тебе не помешает немного расслабиться, а то скоро в замке появится новый экспонат. Туристы частенько спрашивают за призраков, а ты без пяти минут один из них.
Но тут подскочила Элеонор и хищно схватила меня за подбородок.
– Вы что принимаете наркотики?! – ее голос весьма эффектно сорвался на визг. – Такие красные глаза только у наркоманов бывают!
– Мам, да ты чего? Лора нормальная девчонка...
Повышенная агрессивность фрау Гроссмахт, была призвана скрыть тот факт, что она заметно нервничала этим утром.
– Нет, фрау Гроссмахт. Просто плохо спала, – я так и рухнула на стул с тарелкой каши, потому что ноги подкосились от прозвучавшего вопроса.
– Послушайте, меня, внимательно, если я обнаружу, Вас хотя бы с сигаретой в руках, Вы тут же потеряете работу. В контракте было ясно прописаны все условия.
Рэгги внимательно следил за моей реакцией и по его лицу, я видела, что даже он проникся сочувствием.
Каких же титанических усилий мне стоило, не запустить тарелку в физиономию Элеонор на глазах у всех.
– Спасибо, но условия контракта я помню. Если нужно повторно сдать анализы, я могу заняться этим незамедлительно и если угодно на Ваших глазах. Есть чистый стакан?
Последний вопрос я уже произнесла с набитым овсянкой ртом, чем повергла в присутствующих в шок. Рэгворд едва сдерживался, чтобы не рассмеяться в голос.
– Мы собираемся в семь у Гессера, – выдал мужчина, вылезая из-за стола и упорно пряча, довольную ухмылку в своей роскошной бороде.
С оскорбленным видом, фрау Гроссмахт поджала губы и унеслась вслед за Рэгги на двор, откуда через секунду мы с Хильдой услышали ее короткие, лающие команды, которыми она разгоняла, по своим местам бригаду строителей.
– Ну, тут даже я с маман согласна. Видок у тебя тот еще! Восстание мертвецов видела? Вот ты была бы там в главной роли! Это ты еще почти месяц продержалась. Многие от маман в голос плакать на второй неделе начинали. О, приехали!
Хильда быстро махнула мне рукой, в качестве прощания и буквально сбежала, подтверждая предположение, что официальная делегация, во главе с мэром Швангау была явлением почти катастрофичным.
Я выглянула во окно, не решаясь выйти во двор, где фрау Гроссмахт с невероятным чувством собственного достоинства приветствовала высокого худощавого мужчину преклонного возраста. Гэнтер Могель. По обе стороны от него стояли две женщины: одна пожилая, с приветливым улыбающимся лицом, а вторая молодая – невероятно тонкая, статная и красивая, с холодным непроницаемым взглядом.
К Элеонор подошли Рэгворд и Мартин. Оба пожали руку мэру и в этот момент лицо красотки из ледяной маски приобрело за мгновенье выражение обожания. Женщина вцепилась в руку Рэгги и что-то кокетливо шепнула ему на ухо.
Вторая дама, приветливо улыбалась Элеонор, в то время, как фрау Гроссмахт едва ли отличалась от каменного изваяния Лоэнгрина, которое нависало над их головами.
Чем же этот божий одуванчик ей не угодила?
Реставратор особой радости от подобного внимания явно не испытывал, но все же не сопротивлялся, когда эта кукла показала пальчиком на его мастерскую, где оба и скрылись, едва вся процессия направилась ко входу в главный корпус замка.
Тяжело вздохнув, я осмотрелась по сторонам. Прежнего приподнятого настроения, уже не наблюдалось. Удивительно, но разочарование новым местом жительства наступало, едва только люди, окружающие меня проявляли себя во всей красе. Сейчас было самое время, чтобы подняться на башню и притоптать там, свежевыпавший снег, как следует.
Быстро очутившись на широком балконе, я с горечью глянула на отпечатки ботинок Бронеля. В отличии от меня, он не расхаживал взад-вперед, а всегда стоял на одном месте. Что уж и говорить – мудрость приходит с годами, когда суета изгладав молодые нервы, отступает.
Мы все еще встречали порой рассвет с гером Гроссмахтом, вглядываясь за горизонт, в полной тишине, присерпывая горячий кофе, но это случалось немного реже, чем тогда, в первую неделю моего прибытия в Швангау.
Как ни странно, но когда я была здесь одна, то, несмотря на страх высоты, всегда подходила к парапету и осторожно заглядывала в пропасть, прикидывая сколько метров до земли приходится с разных точек. Это была еще одна привычка, которую я выработала – план экстренного побега, должен был быть разработан в нескольких вариантах и никогда не стоило исключать, что придется наступать на горло своим фобиям.
Подобные изыскания я провела с разных этажей замка, делая вид, что любуюсь видам за одном, ведь повсюду были установлены видеокамеры. Разве, что на третьем этаже, где активно шли восстановительные реставрационные работы, электрики еще не добрались.
Снег упруго хрустнул под ногами, прогоняя назойливые мысли.
В блаженной тишине Нойншванштайн, казалось, сочувственно вздохнул, будто поддерживая невыносимую тоску, которая струной вибрировала где-то глубоко в моей груди и исчез из моих мыслей, как чудо, которое вспугнул отвратительный визг циркулярки.
***
-Да, Вив... Твоя бабуля сегодня была звездой. Впрочем, как и Агнес! Рэгги, без обид.
Вступительное слово Хильда произнесла более чем торжественно, на что Полссон, не глядя отсалютовал пинтой пива, а фройлин Херст-Бьюрон, съежилась на своем стуле и спрятала нос на груди.
– Я серьезно! Они обе молодцы. Концерт каждый раз удается на славу, это же надо так надрываться из года в год и... ничего не делать! Только крутиться под носом у приезжих звезд балета и напоминать свои имена.
Удивительное дело, но Вивьен не повела и бровью на столь резкие слова в адрес своей бабки, а Гессер, который подперев тучную щеку мощной рукой, слушал разгромный вывод девушки, только согласно кивал. Ни больше, ни меньше – местная оппозиция в сборе!
– Вив, ты пойдешь на балет?
– Да, бабушка уже отдала мне пригласительный.
– Вот! А мы, точнее, мои родители, которые блюдят порядок в замке, как обычно, будут наслаждаться звуками эхо, доносящегося до их комнатушек. Где справедливость?
– Я могу не идти, – еще тише промямлила девушка, окончательно слившись с цветом своего джемпера слоновой кости. – Но...
– Что? Бунтарский дух, как я посмотрю, вещь гибкая у тебя!
– Мартина пригласисли..., – слова вылетели резко и достаточно громко, да так, что сама Вивьен испугалась. Девушка сделала большой глоток пива. Этого, казалось, ей хватило и в порыве отчаяния, она обхватила голову руками, как заправский пьяница и тяжело облокотилась на столешницу, на что Рэгги только покачал головой и поднял палец вверх, заказывая вторую кружку. Первая успела даже просохнуть.
На мой растерянный вид никто не обращал внимания и Хильда поняла, что новая пара ушей готова для пояснений.
– Это история безответной, глупой любви, которая будет длиться бесконечно, если не вмешаться. Ви, ты не против?
Отчаянный жест девушки, дал волю ораторскому искусству Хильды.
– Сколько раз я говорила, что мужчин привлекает, в первую очередь, внешность. Даже заказала партию декоративной косметики в магазин, но Вивьен игнорирует мои советы, а потому ни чем не отличается от гряды сосен в лесу, уж простите за поверхностную параллель с бревном! Иво!
Парень не ожидал, что его, вообще, заметят и от неожиданности чуть не свалился со стула.
– Ты, бы обратил внимание на Вивьен?
– Мы вместе работаем, общаемся...,– Иво жутко покраснел и говорил отрывисто, будто подросток на допросе у родителей.
– Как на женщину, олух! Тебя ее внешность привлекает?
В этот момент, Мейер так пристально взглянул на свою говорливую подругу, что я могла поклясться, что мои недавние догадки о нежных чувствах к Хильде, могли подтвердиться в любой момент.
– Вив очень милая девушка, – вымученно выдохнул Иво, чем вызвал слабую улыбку у Вивьен.
– Ага! Как и наша Лора. Кстати, почему ты даже в баре не снимешь свою шапку? Вот уж у кого безнадега. Тебя со спины от Курцвилля не отличишь. Еще этот свитер под горло.
Сравнение с одним из охранников меня не задело, и даже польстило! Значит, маскировка работала, а потому пришлось равнодушно пожать плечами и шепнуть:
– Голову забыла помыть.
– Ой, у тебя, вообще, последняя стадия... Ладно, отвлеклись. Ви, я что предлагаю! В следующую пятницу, берем Рэгги и имитируем Вам свидание. Это однозначно повысит твои ставки. Твою же мать, да вся деревня уснуть с месяц не сможет! Рэг, ты согласен?
От неожиданности, пиво пошло носом у мистера Полссона, но к моему удивлению тот промолчал, подтверждая мысль, что против Хильды нет приема.
– Я пасс, – тихий, угрожающий бас подвел, казалось бы, черту под озвученным предложением.
– Да нет же! Ты, как чашка Петри для женщин. Поднимешь ставки для любой. И ничего, что после вашего псевдосвидания Агнес Мунд смастерит куклу Вуду для Вивьен, зато для Мартина, это будет как луч прожектора. Тебе и делать ничего не придется. Всего-то улыбнуться пару раз, ну, по руке погладишь. Вы же с Вивьен давно знакомы. Мы с Лорой и Иво будет неподалеку, словно подчеркивая тот факт, что в нашей компашке происходят изменения локального уровня. Будет весело!
Значит, статная красотка, которая на несколько минут, своим появлением в замке полностью парализовала работу бригады строителей, имела виды на Рэгворда Полссона. Меня буквально поразило то, как смело эта белокурая женщина с лицом греческой богини, скрылась за дверью мастерской реставратора.
– Ага, уже судорогой лицо от улыбки свело, – загробный голос Рэгги тушил огонек надежды в глазах несчастной Вивьен, которой идея показалась неплохой, в то время, как я благодарила небеса, что моя внешность была настолько безнадежной, что Хильда не догадалась поднимать ставки молодой женщины, которую с трудом можно было отличить от сутулого пятидесятилетнего охранника Арнольда Курцвилля.
– Не думаю, что это хорошая идея! – безвольно вставила Вивьен.
– А вздыхать по Мартину днями напролет, это хорошо? И места у вас на концерте соседние. Бабуля тоже не дремлет! Но, этот ловелас тебя не заметит, пока рекламы не будет, а наш лучший билборд, слева от тебя. Рэг?
– Пасс, – бесстрастно, но теперь уже с ухмылкой глядя в даль барных полок, повторил Полссон.
Удивительно, но легкомысленная идея Хильды не вызвала ни у кого явного протеста. Даже грозный Рэгворд оставил слова без комментариев и продолжал глушить пиво кружку за кружкой. Дружба, порой, проявляла поразительную гибкость, и оставалось только догадываться, какая тайна Хильды Гроссмахт, могла питать терпимость к ее бурному нраву столь разномастную по темпераменту компанию.
– Пожалуй, не стоит. В любом случае Мартин и взглянет на меня, – Вивьен набралась смелости и на одном дыхании выдала вердикт.
– Безнадежный случай у Лоры, с ее шапкой. А тебе нужно декольте, сносное платье и губная помада. На фоне Рэгги, образ выйдет противоречивый, но нам то и нужно. Привлечь внимание! Я точно знаю, что нужно мужчинам.
Невинная болтовня и прекрасное пиво творили чудеса, расслабляя каждый нерв в моей теле. Я давно не чувствовала себя столь беззаботно. На дальний план отступили все проблемы, в купе в чувством вины, в отношении Полссона, который в кое-то веке был похож на человека, а не на дикого зверя в клетке.
Неожиданно, я поймала себя на мысли, что уже целый час не ломаю голову над тем, каким способом убить каждого человека в этом заведении, в целях гипотетической самообороны.
Не самое ответственное поведение, учитывая ситуацию, но провести вечер в компании друзей, было необходимо. Тем более, что сам Рэгги ничего не имел против. Как видно, моя распухшая физиономия, которую я смело демонстрировала окружающим, тронула его каменное сердце.
– А мы с Иво тоже сделаем вид, что пришли на свидание, – вдруг выпалила я. – Иво?
Хильда медленно повернула ко мне голову, выпучив от удивления глаза.
– Ну, все! Отверженные в сборе! Глянь-ка, выцыганил и себе веселенький вечерок. Высший пилотаж, Иво, ничего не сказать.
Глупая полуулыбка, которая всегда служила мне неплохой ширмой, дрогнула и пришлось опустить глаза.
Когда-то давно, каждое утро я совершала настоящий ритуал, который с любой женщиной творит чудеса: неспешно выбирала одежду, начиная, с красивого кружевного белья с чулками и подвязками, затем туфли, непременно на каблуке, макияж и духи, способные вскружить голову любом мужчине.
Весьма мелочно было сожалеть об утраченном комфорте, ведь благородная цель, которой отныне была посвящена моя жизнь – оправдывала средства. Но сутулила спину и выжигала все изнутри.
– Высший пилотаж, это когда женщина пальцы на ногах поджимает, – пробормотал уже изрядно подвыпивший Рэгги, улыбаясь собственным словам.
Несмотря на то, что его настроение казалось приподнятым, я видела, как глаза этого мужчины все больше чернели. Его друзья старательно делали вид, что ничего не замечают. Хильда восхищенно покачала головой, а мы с Иво густо покраснели. До Вивьен смысл сказанного, кажется, не дошел.
Не трудно было догадаться, что «реклама» не помешает и Мейеру.
Парень выпучил глаза и залился краской. Его пронзительные, умные глаза на миг украсила смешинка, после чего он отчаянно взглянул на Хильду и решительно кивнул.
– Согласен. Как-будто двойное свидание, да Вивьен будет чувствовать себя увереннее.
– Первая здравая мысль за весь вечер, заставила засиять глаза фройлин Херст-Бьюрон, да так, что Рэгги тяжело опустил косматую голову на руки и выдал вердикт:
– Ой, ладно. Черт с вами! Согласен.
Несмотря на столь великодушное поведение Рэгворда, я заметила, что мужчины в баре старались обходить его стороной, а когда народу набралось столько, что личное пространство уменьшилось вдвое, и Полссона стали нечаянно задевать, извинения следовали прежде, чем тот успевал понять, что произошло.
Реставратора боялись, как огня.
И без того компашка Хильды была настолько колоритной, хоть по банкам харизму распихивай, но в то же время, среди четверки царила странная гармония: бешеная половина в лице Хильды и Рэгги удачно уравновешивалась флегматичной Вивьен и спокойным Иво.
Подобная сплоченность могла случиться только на фоне чего-то общего, Например, тайны. Я могла биться об заклад, что секрет между друзьями относился исключительно к персоне Хильды. Ведь только человеку, хлебнувшему в жизни дерьма, позволяют так нагло манипулировать окружающими.
Когда со стороны места, где сидел Рэгги, донесся самый натуральный храп, Хильда резко подскочила, и понизив голос, заторопила всех домой.
– Расходимся, ребят. Уже поздно. Лора, ты идешь ко мне ночевать, а то еще попрешься пешком по темноте.
Вивьен и Иво тихо попрощались и направились к выходу, я не стала спорить и пожала плечами, но тут решила растолкать Полссона, уловив недовольный и встревоженный взгляд хозяина заведения, который косился на мощную фигуру надравшегося великана.
– Постой! Надо же разбудить...
Но не успела я договорить, как на лице Хильды застыло выражение неподдельного ужаса и она громко крикнула:
– Нет!
Поздно...
В одно мгновение тело Рэгворда встрепенулось и резким, молниеносным движением, он развернулся ко мне и намертво обхватил своей лапищей мою шею, сдавливая изо всех сил. Так, что тот воздух, который остался в моих легких, был единственным запасом кислорода, который остался в моей распоряжении. Со всех сторон, на Полссона накинулись мужчины, но он глядел на меня и будто видел другого человека.
Маска обжигающей ненависти, которая поразила меня до глубины души, не оставляя сомнений, что я смотрю в лицо своей смерти. Грудь разрывало от желания сделать вдох, а в глазах замелькали красные мошки. Рэгги получил нешуточный удар в поддых и только это заставило разжать пальцы.
Спасительный вдох не принес облегчения и в горле засвербило.
– Перебрал парень...
– Как обычно.
– Ну, успокойся. Тихо, ты!
– Хильда, уводи ее, хватит на сегодня, я позабочусь обо всем, – распорядился Гессер, пока я откашливалась, сидя на полу, как заправский шахтер, после рабочей смены.
– Лора, ты в порядке? Можешь идти? – Иво помог мне подняться.
Я покачала головой, когда поняла, что не то что слово сказать, не могу без кашля дышать.
– Ее надо к врачу отвезти, – прозвучал полный тревоги голос парня.
Пуще прежнего закашлявшись, я схватила его за грудки, будто в агонии, что вышло так натурально, что одежда Иво затрещала по швам.
– Нееее...т, – сипло выдохнула я, понимая, что лишний раз светиться в больнице мне не к чему. – Просто давайте уйдем.
Рэгги как ни в чем не бывало снова растянулся на барной стойке, но мужчины не спешили отходить от него. Гессер нетерпеливо махнул Хильде рукой, показывая на дверь, чтобы мы убирались быстрей.
Возражений не последовало.
7
Из кромешной тьмы душной амазонской ночи, два мощных фонаря бесстрастно вырывали лица четырех человек. Трое из них словно статуи окружали одного бедолагу, который с глазами полными страха, ловко копал яму.
Это была стандартная процедура, на которую шел Габриэль Сомерсбри, когда появлялись доказательства того, что кто-то из его сложной системы доставки кокаина из Колумбии и Перу, работал больше на собственные интересы, чем на его.
На первый взгляд, никто не мог догадаться, что этот красивый молодой человек с благородным лицом и горящим, умным взглядом, мог оказаться среди грязи тропического леса, да еще в роли палача, в месте, где гомон цикад мог оглушить с непривычки за четверть часа, москиты роем набрасывались жертву, возмущенные крики обезьян то ли предупреждали об опасности бродящего неподалеку ягуара, то ли добавляли фантасмагории развернувшегося представления, а вязкие шорохи листвы под ногами в любой момент могли обернуться длинным телом ядовитой змеи.
Этому моменту предшествовали полчаса призрачной надежды, что случился простой визит с проверкой, когда по возвращению с «работы» за обеденным столом, где собиралась на трапезу семья Сантьягу в лице супруги, двоих детей и пожилой матери, он увидел лицо человека, который в Манаусе слыл легендой.
Да что там Манаус!
Имя Габриэля Сомерсбри никому не было известно, кроме ключевых фигур его империи наркоторговли. Для мелкой сошли он был Англичанином. Это прозвище вселяло ужас отъявленным головорезам потому, что в их кругах ходили жуткие слухи о том, какими методами этот человек разрешает малейшие проблемы. Слухи подтверждались импровизированными любительскими короткометражками, которые распространялись в целях «обучения» в рамках картеля.
Англичанин не чурался лично разбираться с отдельными инцидентами, чтобы преподать урок каждому, кто мог нарушить устоявшийся за несколько лет порядок.
Неподвижный холодный взгляд поверг Сантьягу в ужас, он только и успел в последний раз посмотреть на родных. И хотя его поза излучала спокойствие и на первый взгляд мужчина выглядел расслабленным, это было обманчивое впечатление. Зачесанные назад светлые волосы, открывали красивый ровный лоб, а тени причудливо выделяли бликами скулы и малейшее движение желваков.
В доме витал аппетитный запах печеной фасоли и жареной пераруку. Дорогая рыба, которой промышляли местные браконьеры, практически, каждый день была на столе скромной семьи, после того, Верас стал работать на картель. Но в этот момент, соблазнительный аромат, не радовал пустой желудок главы семейства, а наоборот, вызывал тошноту.
Смуглая красавица – жена, молча глотала слезы, прочитав по лицу мужа, что это их последняя встреча. Анита, прикрыла рот рукой, сдерживая рыдания и бросила полный отчаяния взгляд на незнакомца, сидящего за их столом, но Сантьяго едва заметно дернул головой, чтобы она не произносила ни слова. Из-за двери спальни то и дело, испуганно выглядывала мать Вераса. Пожилая женщина, белая, как полотно с седыми волосами и загоревшим до черна лицом, видевшая мало хорошего в жизни от мужа-алкоголика, помалкивала, видимо осознав, что единственный, кем она гордилась, не переживет эту ночь.
Ни сказав ни слова, Анита быстро обняла мужа. После чего, Сантьяго крепко прижал к себе детей и все трое ушли в комнату к бабушке. Когда дверь за ними закрылась, всхлипы женщин переросли в тихий плач.
От того, как он себя поведет, сейчас зависела жизнь всех обитателей этого дома, а потому Верас вежливо поприветствовал гостя.
– Добрый вечер, господин. Чем я могу помочь?
Стоило потянуть время, и хотя Верас на сто процентов был уверен, кто перед ним, то всем сердцем молил о чуде.
– Ты знаешь кто я? – мягкий тихий голос прокатился по скромной комнатке.
Попытка обвести этого человека вокруг пальца могла обернуться катастрофой и Сантьяго сдался.
– Англичанин, – выдохнул мужчина, после чего его челюсть задрожала, придавая небритому, загорелому лицу жалкое выражение.
– Знаешь почему я здесь? – мужчина не сводил своего пронзительного гипнотизирующего взгляда, а лишь приподнял голову выше, из-за чего свет скрыл зрачки в тени надбровных дуг, вылепляя зловещую маску неотвратимости.
– Простите, господин...
Но тут же на стол рухнули два увесистых свертка.
Коричневая бумага, герметично упакованная в пленку – именно так на третьей стадии производства выглядел кокаин, после обработки в лаборатории, которая располагалась в одном из самых неприступных мест в одном из устьев Амазонки.
Сердце Сантьяго зашлось в бешеном ритме, а мысли рассыпались, чтобы сфокусироваться на одном событии, случившемся два месяца назад. Именно тогда, на Вераса вышел человек, который преставился, как Крейг Шогерси.
Не успев опомниться, Сантьягу был усажен в черный джип. На таких любят разъезжать криминальные авторитеты и шишки из полиции. И уже в салоне автомобиля был представлен жетон ФБР и изложен нехитрый план, целью которого было только одно – отследить путь от лаборатории в джунглях, где производят кокаин, до его переправы через границу Бразилии.
За сотрудничество, Сантьягу и всей его семье пообещали американское гражданство и даже показали готовые документы, правда бедолага не знал английского, но бумаги произвели на него сильное впечатление, как и то, что в противном случае, его, из этой машины не выпустят живым. Он и сейчас жил по местным меркам довольно неплохо, а этот цирк с ФБР вполне мог быть проверкой.
Наркотой в районе заправлял страшный человек, который собственноручно вырезал целые семье острым, как бритва мачете. Его звали Марога. Садистские методы, на которые его благословили боссы по-крупнее, держали в страхе, буквально, всех. Полная безнаказанность позволяла ему вершить расправу даже над полицейскими, если те совали свои носы куда не надо.
Марога сам пришел к Сантьяго и предложил ему работать на хлипком катерке. Всего-то и стоило плавать к устью реки и забирать «товар». Тут даже охрана не требовалась. Каждая речная крыса десятой дорогой обходила все, что обозначено символом раздвоенного змеиного языка – Ассобио.
Но до таких деталей, как дорогой костюм на агенте, крутая тачка, удостоверение ФБР и пятеро белолицых американских рож, при «проверке» на верность не мог додуматься и Марога. Уж больно натурально все выглядело.
Верас сдался спустя месяц, предусмотрел все мелочи, вплоть до того, что жучки ему передали в абсолютно темном помещении, спрятав под камнем, в заброшенном доме.
Каким образом это всплыло оставалось только догадываться, но шутить с Американцем было чревато. И за меньшие «проступки», все кто переходили ему дорогу, попросту исчезали.
Сейчас Сантьяго догадывался, что он узнает по какому сценарию развивались события со теми несчастными. С обреченным видом, он оставил идею о побеге и безмолвно молился.
Господин Сомерсбри, наоборот, выглядел невероятно спокойным и как ни странно задумчивым. Молодого мужчину одолевали крайне печальные мысли, учитывая ситуацию и грядущее убийство.
Отстраняться от чужих эмоций, Габриэль научился еще в раннем юношестве, когда родители переживали крайне тяжелый развод. Богатая семья с завидной английской родословной всегда представлялась чуть ли не идеальной, пока не грянуло шокирующее расставание красивой пары – английского пэра и итальянской художницы. Пятнадцать лет брака комкали всякие надежды на большую, дружную семью, о которой Габриэль мечтал до сих пор.
Вот только род его занятий был весьма специфичен и исключал любую сентиментальность и мягкость, потому что жизнь молодого аристократа была посвящена великой цели, а сам он был лишь орудием в бесконечном процессе естественного отбора, в котором людская «глупость» была едва ли не главным инструментом.
Глупость, под руководством безответственности и скуки, толкала подростков и взрослых к тому, чтобы попробовать запретное. Хотя, разве что не с пеленок поступает информация о смертельной опасности наркотиков.
