Текст книги "Прощай, Лоэнгрин!"
Автор книги: Марина Воложанина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 31 страниц)
– Значит ты видела запись?
Аврора запнулась, испытывая огромное желание снова навестить Фисана и залить память алкоголем. Под тяжелое разрушительное колесо пагубного пристрастия за одно попадут, сожаления, сияющиее глаза Сьюзан, которую Габриэлю удалось исцелить, и немое сожаление, которое исходило от Керо Лоудверча тем утром в Лондоне, когда парень с мольбой в голосе просил Аврору не вылезать из постели.
Запись по просьбе отца откопал в архивах ФБР Дон Боддл. На ней был заснят человек с окровавленным лицом, привязанный к стулу, в окружении мужчин. Его голова обессиленно свешивалась на грудь, правая нога выпрямлена и перебинтована чуть выше колена. Один из головорезов объявил, что некий Габриэль Сомерсбри является их заложником. В этот момент он схватил бедолагу за светлые волосы, пропитанные потом и резко потянул назад, чтобы камера крупным планом засняла лицо.
Полузакрытые глаза, разбитая бровь, распухшие от побоев скулы и частое тяжелое дыхание указывали на то, что этого человека пытали. Аврора заставила себя с хладнокровием смотреть на лицо, которое до недавнего времени вызывало в ней только сладкую истому. Сомнений не было, что перед ней именно Габриэль., а происходящее, если и фикция, то крайне правдоподобная.
– Двадцать миллионов евро и цифровое устройство, которое биометрически запрограмирован работать только с данными мистера Сомерсбри – его личный телефон. Это требование для освобождения.
У Авроры сложилось впечатление, что деньги были затребованы для отвода глаз. Ничтожная сумма по сравнению с ежедневной вырочкой от торговли наркотиками.
Богатый опыт во всевозможных пытках, заставили Аврору затаить дыхание. Да, человек на видео очень похож на Габриэля, но она отказывалась верить, что он добровольно отправился в колумбийский казимат. Этому мужчине хватило бы средств, чтобы навсегда исчезнуть и беззаботно жить до конца своих дней.
«Это не он!»
Вынеся категоричный вердикт, Аврора продолжала ежедневно выслушивать гневную речь отца, который наоборот был уверен, что видео не постановочное.
К тому же, в прессе царила абсолютная тишина, ни одного упоминания о похищении.
– Ты без проблем отыщещь его на Амазонке.
– О, ты у нас даже знаешь, где спектакль будет проходить, – Аврора кривлялась во всю.
– У тех парней на видео тату набита – безголовая змея, завязанная в узел с номером. Они называют себя...
– Семсабека, я знаю.
– Дело пары недель, даже не придется близко подходить к базе, а потом один меткий выстрел и вопрос закрыт. Снайперские навыки у тебя получше моих, папа. Не взывай в моему чувству долга больше. Боюсь, что предъвзятость заставит меня промахнуться в последний момент. Ты ведь это хочешь услышать. Не так ли? Что я до сих пор сохну по Габриэлю. На этих чувствах решил сыграть?
Каждый раз разговор на болезненную тему заканчивался бурной ссорой. Заслышав громкие крики в доме, баба Нюра уже не пыталась усмирить спорщиков, а просто шла в гости к соседке.
Каждая новая неделя, ложилась очереднем тяжелым камнет в сердце Авроры. Время изменило себе, перестав хвастаться своей знаменитой терапией. Благо, что козы гадили как никогда, не оставляя девушку без работы.
Слова, угрозы и сомнения, в итоге сплетались клубком змей и по ночам набрасывались, укоряя и отравляя ехидным шипением. В этом жутком звуке явно слышалось одобрение тупого бездействия, в которое девушка погрузилась с головой.
И так изо дня в день. Только одно и спасало – возможность выжать из тела все силы изнуряющей работой, без перерывов на перекур и обед, заползти поздней ночью в дом, съесть обильный ужин, и ненавидя саму себя, приложиться к бутылке.
Злополучный телефон покоился под половицей около окна. Аврора не выдала отцу главной изюминки гаджета относительно мгновенного поиска любого человека на земле.
– Если ты не возьмешь ситуацию под контроль, мне придется вмешаться! – однажды пригрозил Винсент.
– Да, пожалуйста! – легко отмахнулась Аврора, иронично скривившись. Эти уловочки она знала наизусть. Шла простая проверка психологической зависимости от Сомерсбри, учитывая их любовную связь.
И вот как гром среди ясного неба, вчера отец быстро собрал вещи и уехал. Вернулся он в Германию, или по зову долга понесся в Бразилию, Аврору мало волновало. Куда хуже было то, что наконец-то ее оставили наедине с собой.
Споры прекратились, но место отца в голове занял внутренний голос.
Тоже, ни дать не взять – надоедливая паскуда.
Жиля тихо заржала, напоминая, что телега имеет свой весовой предел и пора бы уже вернуться в хлев к поилке со свежей водой и кормушке до краев засыпанной овсом.
Острая коса умостилась на девичьем плече, сбросив рукав тонкой ситцевой рубашки расцетвки «прощай молодость». Жара спадала, ветер попрахладнел.
Аврора подошла к кобыле и ласково прошлась ладонью по широкой морде, сверху вниз. Черные умные глаза без укора впитывали бледную синеву предзакатного неба и не излучали ничего кроме животного доверия.
Девушка с минуту любовалась кобылкой, с нежностью разглаживая поредевшую гриву.
– Да, не поеду я за ним, – виновато и с придыхом сказала Аврора, будто кобыла ее весь день уговаривала об обратном.
Жилька нетерпеливо монтнула головой и фыркнула, утыкаясь мягкими губами в руку девушки. Яблоко выпрашивала.
Эту скотинку баловать хотелось без всякого напоминания. И Аврора каждый день закидывала в телегу с десяток краснобокой мельбы, которой был обсажен периметр огорода бабы Нюры. А еще мелкий пластиковый таз и пятилитровую баклажку с водой, чтобы поить животину.
Поправив на голове помятую соломенную шляпу с фривольным тканевым цветком, который выцвел пару миллионов лет назад, Аврора пару раз цокнула языком и потянула свободной рукой потертые поводья, чтобы сдвинуть Жильку с места.
Колеса завыли старым железом, проселочная дорога медленно поползла под ногами. Как же хорошо было никуда не спешить. Вдалеке разносилось протяжное мычание коров, которые требовали, чтобы их хозяева забрали их с пастбища. Отъетые бока тяжело переваливались, а хвосты неусыпным маятником отгоняли мух.
Сверчки выводили свои тихие трели в траве, горьковатый аромат которой действовал лучше любого успокоительного.
Аврора вдруг резко вздернула голову, не поняв что ее насторожило, и тут же увидела как впереди по обочине медленно передвигая ноги плетется старик.
Кривая походка и перекошенная сколиозом спина выдавала одного из старожил Пылюкановки. Дедушка Пырын, а официально Перинов Илья Савельевич. Новых знакомств в селе Аврора не заводила, но заочно знала почти всех жителей по именам или прозвищам.
В свои семьдесят девять Пырын отличался особой подвижностью, учитывая, что у старика жутко болели колени и даже летом в самую духоту, он носил прямо поверх серых хлопковых штанов вязанные наколенники. Все врачи разводили руками, будучи не в силах остановить артрит, и Пырын давно послал их куда подальше.
После того как бабе Нюре провели интернет, местные повадились ходить на «консультации», которые заключались в чтении статей и отзывов на средства народной медицины. Так дед Пырын узнал о диковинном дереве маклюре. Или в простонародье адамовом яблоке. Якобы настойка с плодов помогала при болях в суставах.
Сложа руки тут мало кто любил сидеть. Поспрашивали в городе, и близлежащих селах сарафанным радио, выснили, что у кого-то росла такая диковина. И кажется, сегодня Пырын возвращася домой с уловом. В сетчатой сумке старик нес с десяток некрасивых, пупырчатых, зеленоватых плодов.
– Здравствуйте, Пырын! Давайте подвезу! – громко гаркнула Аврора, зная, что у старика проблемы со слухом.
Раззинув почти беззубый рот, Пырыт повернулся и как-будто задумался. Глаза на его морщинистом, широком лице давно затерялись под нависшими складками кожи, но при виде любого человека этот экземпляр принимал самый счастливый вид, будто ангела увидел.
– Иди, дите! Жильку беречь надо.
– Тогда пойдем вместе, – девушка поежилась от того смирения и самопожертвования, которые переполняли Пырына.
– Пойдем.
Сумка с маклюрой перекочевала в телегу, от чего спина старика немного распрямилась, отдышка в скором времени сошла на нет, а шаг ускорился.
– Спасибо, дите. Вот надо тебе со стариками возжаться! Какая красота пропадает в Пылюкановке.
Пырын шел немного впереди, словно показывал путь, который был выучен наизусть. Аврора печально улыбнулась сама себе, но голос старика удивительным образом проникал в самую глубину сердца и рылся там без зазрения совести, орудуя настоящей заботой.
– Нравится мне у вас. Тихо.
– Ась? – закричал, что есть мочи Пырын. – Тихо? Когда молодые тишины искать начинают?
– Не знаю. А когда? – девушка добавила беззаботности в голос, с любопытством ожидая вердикта старика.
– Когда не справляются с тем, что взвалили на себя.
Ни разу Пырын не глянул в сторону своей попутчицы, а та и замерла посреди дороги как громом пораженная. С какой же легкость здешние люди могли обрисовать то, что не хотело обретать форму мысли.
Дед Пырын остановился перевести дух, хотя на самом деле ждал, когда стихшие колеса снова завоют на разные голоса.
– Ничего мудреного нет, дите. Простота лучше глазных капель помогает видеть что людей запутало и гложет. Тут в соседнем селе батюшка есть, он часто повторяет, что нечистая препятствует нам делать возможное, а к невозможному принуждает. Вот мы и маемся... О как! Мудрость-то! А нам бы все непосильное на себя взвалить. Идем, дите, идем.
От слов дедушки Пырына стало легко на душе, правда чувство это не обещало быть долгосрочным, но до Пылюкановки Авроре его хватило. Дом старика был на отшибе и он свернул намного раньше нас.
Девушка со вкусом шла по широкой улице деревни, которая проходила через «площадь» с домом культуры и главного центра развлечений – универсамом. Это раритетное словечно, она подхватила из запаса бабы Нюры. За время пребывания в пригороди Чебоксар, удалось подтянуть пробелы в русском и даже перейти на изучение сленга, который нельзя было зазубрить, по учебнику. Слова, порой, использовались на интуитивном уровне, в совершенно противоречивых случаях. Только матом баба Нюра строго на строго запретила ругаться в доме, уплоть до того, что я пару раз, Аврора легонько получила по губам.
Телегу Жилька дотащила довольно прытко. Скорость у кобылы увеличилась заметно, когда яркая парочка пересекла границу села. Чуяла скотинка, что дело пахнет ужином. Как и полагалось, Аврора быстро разгрузила острыми вилами вялую траву, равномерно раскидав на поляне перед домом, чтобы та подсушилась, после чего четвероногая работяга вернулась к хозяину, тихо подфыркивая и игриво мотая головой.
Мужик забрал уздцы и любовно поглаживая бока кобылы, одарил чумазую девицу самым недружелюбным взглядом.
– Грузишь Жильку, – грозно выдал мужик, которого звали по фамилии – Казанец. – Смотри у меня.
Досчатая редкая калитка захлопнулась и разговор на этом был исчерпан.
Спорить не хотелось. Слова Пырына про невозможное отдавали тем же немым укором. Аврора усмехнулась сама себе, и как ни странно, не почувствовала негодования от того, что каждый ее поучает.
Умитворение протиснулось в ворота подворья бабы Нюры раньше ее зашоренной благодетельницы. Странная картина неминуемо отдалила поход в огородный душ и заслуженный ужин.
Анна Витальевна неловко вертелась вокруг Василия, который верхом сидел на Марсике. Оба пытались засунуться собаке в пасть какую-то таблетку.
– Помогай, мать. Чего застыла? – прозвучал запыханный голос Василия.
– Чего делаем?
Намертво сжав мощные челюсти, Марс просто лежал на земле, а за него захлебываясь лаял Рекс, как обычно посаженный на цепь.
Огромная псина, казалось, не предпринимает никаких попыток цапнуть кормящие руки или даже зарычать. Он просто меховой лужей растекся по теплому, выщербленному бетону, намертво сцепив челюсти.
– Глистов гоняем! – с растроенным видом ответила баба Нюра. – Светлана звонила. Игорек жалуется, что попа чешется. Вот он! Главный паразит! Ух, я тебя!
Старуха в отчаянии замахнулась на пса, на что тот прижал уши и зажмурился.
– Внучек с ним разве что с одной миски не ест. Хотя, что там... Застала на месте преступления пару раз. А на этого полпалки колбасы извела, все повыплевывал, скотина!
Странно, но мытарства Марсика вызвали в Авроре еще одну волну умиления. Девушка присела на корточки около собаки, ощущая, как из-за ворота рубашки пахнуло сладковато-удушливым запахом пота. Потрепав животину по голове, девушка спросила:
– Вы котлеты уже пожарили? Запах сюжа доходит.
– Еще я его котлетами кормить буду. Колбасы обожрался!
– Несите, несите... Я свою долю отдам.
– Золотко, та мне ж тебе ничего не жалко, – всплеснула руками Анна Витальевна, чуть не слезами на глазах и по-молодецки юркнула в дом.
– Ну, что котлетку хочешь? Ты мой хороший. Кто тут, хороший? Марсюня, – Аврора и сама не заметила, что стала сюсюкать и шепелявить, за чем с огромным интересом наблюдал Вася.
– Молчи! – прозвучало жестко в адрес мужика.
– Да, ради Бога! Но баба Нюра права, только котлету переведешь.
Ароматный колобок жареного рубленного мяса материализовался перед самым носом и девушка почувствовала, как рот наполняется слюной. Пес оживился и поднял морду, облизнув нос огромным языком.
Таблетку поместили в самый центр, да так чтобы Марсик не видел, но едва лакомство предложили псу, он принюхался и презрительно фыркнул.
– Ага.
Аврора демонстративно вытащила из котлеты лекарство и протянула обратно собаке угощение. Хитрый питомец только открыл пасть, чтобы слизать котлету с ладони, как та резким движением, сунула ему ладонь в пасть, на что мощные челюсти сжались в смертельной хватке.
– Ты что творишь, Ирод? Фу, плюнь! Вася, неси дрын! Надо ему зубы разжать.
Собака зарычала, но скорее от страха и бешено замотала головой. Не теряя времени, Аврора согнала Василия, игнорируя жгучую боль от протыкающих кожу зубов и села сверху на спину пса, перевалилась на спину, увлекая за собой мощное тело, которое удалось обхватить ногами и почти обездвижить.
Вася вовремя спохватился и пропихнул таблетку в пасть собаки, чтобы та не смогла ее выплюнуть, и Аврора тут же ослабила хватку.
Баба Нюра, молча обернулась с чистым полотенцем и водой, чтобы промыть рану. Она уже не сползала бледной по ступенькам в таких ситуациях, как и не спешила освобождать меня от тяжелой работы по хозяйству, которуя по своей воли на себя взвалила Аврора. Нет, старуха опешила от того, с каким хладнокровием и спокойствием та стояла и рассматривала прокусанную руку. Хоть бы поморщилась!
– В больницу поедем? – флегматично спросил Вася. – Баб Нюр, вы как?
– Нет, спиртом залить и пойдет. Собака домашняя, не бешеная. Перекатов не переживет еще одного моего визита.
Боль чувствовалась и еще какая, так легко было поддаться ее разрушающей силе, которая подступала к горлу, требуя хотя-бы легкого вскрика. Но по привычке, Аврора, словно наблюдала за собой со стороны, в головое отключалась всякая паника, а пульсирующие сигналы, проносящиеся по нервным окончаниям, с каждой секундой затихали. С физической болью так всегда и было.
Почему же так нельзя отмахнуться от того, что творится на душе?
Спустя пару часов, Аврора, лежала на мягкой перине, обводя взглядом узорчатый орнамент тени, прилипшей к стене напротив. Свет одиного фонаря, который был установлен ближе к дороге, проникал в окно, натыкаясь на хлипкую преграду тонкой занавески. Перебинтованая ладонь ныла, в унисон досадливым ворчаниям Марсика, который по обыкновению, в теплую погоду спал на ступеньках.
За долгие годы тренировок, кости уплотнились, сухожилия приобрели пластичность, каркас мышц был укреплен столь изощренными упражнениями, что если напрячь ладонь, то серьезного урона не принесет даже удар молотком.
Взгляд девушки изредка подрагивал, то и дело наровясь сползти чуть ниже окна на злополучные половицы. Сомнения росли с каждым днем и той бравады, которая была полтора месяца назад Аврора, к сожалению, не ощущала.
Как-будто эвакуация Сомерсбри была предательством для самой себя.
– Не поеду! – слова призраком облетели комнату, и тишина через пару мгновений обернулась новым вопросом в голове:
– «В самом деле?»
Понимание того, что Габриэль Сомерсбри, чисто технически, является законным супругом, тоже давно осталось за бортом крейсера праведного гнева. Не было до подлинно известно пребывает он сейчас в горе или радости, но если легенда с похищением не выдумка, то навряд ли этот тип сейчас может похвастаться своим здравием. Злоумышленникам нужен был телефон, и чтобы узнать где он, наверняка, будет применен широкий арсенал всевозможных пыток. Порог боли Сомерсбри был скрытой до сих пор информацией. И получается пребывание в Пылюкановке не самая лучшая идея.
В любом случае, рано или поздно, придется подыскивать себе местечко, в котором можно будет попыться пустить корни.
Снова...
А еще Аврора прекрасно понимала, что в половине тех случаев, когда ее мысли возвращаются к Сомерсбри, он был не Габриэлем, а таким понятным и чарующим Керо
Этой ночью бессонница мучала всех обитателей скромного домишки. Анна Витальевна с тревогой перебирала события минувшего месяца и была рада, что Ваня, он же Винсент, уехал восвояси. Этот мужик разрушающе влиял на Аврору, в его присутствии девочка за малым не превращалась в солдата. Появлялась не свойственная женщинам жесткость, решительность и готовность по первому приказу отдать жизнь не понятно за что.
Сегодня вечером, Аврора впервые за многие недели не залезала в шкафчик, где стояла початая бутылка водки. И может быть поэтому из ее комнаты то и дело доносились тяжелые вздохи.
Но вот, как-будто, скрипнула кровать и осторожная поступь босых ног. Это дите слишком много держало в секрете. Какой груз несла Аврора в своем сердце можно было только догадываться, но после больницы, затравленный взгляд стал обычным делом. Глаза с лихвой выдавали горе, которое ломает человека, как пересушенный стебель рогоза.
Баба Нюра тяжело приподнялась на локтях, чтобы лучше рассмотреть, чем занимается Аврора и заметила, что в комнате, будто слабая лампочка зажглась, а потому последовал шепот:
– Габриэль Сомерсбри. Тьфу, ты, провались все оно пропадом! Габриэль Кероан Мэлвин Агвидус Сомерсбри-Лоудверч. Гребанный ребус, а не человек! Ищи уже давай!
Потом снова тишина и лишь слабый голубоватый свет, отражающийся на потолке.
– Твою, ж мать!
И снова тишина. Марсик успел остервенело постучать лапой по деревянному настилу крыльца, пока вычесывал какое-то мелкое пакостное насекомое, которое его укусило. Голубоватое свечение исчезло.
Баба Нюра улеглась, скрипнув старыми пружинами матраса, приняв англицкую речь за зловещее заклинание. Старуха перекрестилась. Снова воцарилась тишина.
Такого безмолвия в городе не было, будто уши воском залило.
Так прошло, с четверть часа. Сон незаметно подкрался к Анне Витальевне, смеживая веки.
– Все равно, не поеду..., – донеслось из соседней комнаты.
***
Тревожно.
Именно этим словом мог описать свое состояние Сергей Валентинович Юрский. Напротив него сидел самый занятный персонаж, которого ему приходилось видеть за последние четыре года, а именно столько лет он занимал свой новый пост в министерстве финансов Российской Федерации.
Светловолосая симпатичная девушка, одетая едва ли не по-военному, с подозрением следила за каждым его движением, и кажется, не совсем понимала зачем она вообще заявилась в Москву на аудиенцию.
– Мариночка, принесите кофе, – нужно было как-то разрядить обстановку и Юрский не придумал ничего лучше.
– Я ничего не хочу.
– Тогда может быть ознакомитесь с отчетом? Я предоставляю его мистеру Сомерсбри при каждой встрече.
– Отчет? – бровь девушки удивленно выгнулась.
– Да.
– Обрисуйте в нескольких словах.
– Разумеется, финансовый, – Юрский немного растерянно развел руками, потому что нескольких слов не хватит, чтобы описать всю подковерную деятельность, которую ему приходится вести, что ввернуть предоставленные Габриэлем Сомерсбри денежные средства в федеральные программы дотаций и субсидий.
– Ну, еще бы, – ухмыльнулась гостья, но тут же стерла в лица улыбку, когда в кабинет вошла секретарь.
Черные лаковые туфли, и то, с каким мастерством красивая, ухоженная женщина в темно-синем облегающем платье, шествовала на них, были достойны особого внимания. Грациозно и профессионально, маленький поднос приземлился на журнальный столик.
– Сливки? Сахар? – трепетный, полный внимания голос, никак не вязался с плохо скрываемым изумлением, в плохом смысле этого слова.
Было доподлинно известно, что Сергей Валентинович сегодня ночь не спал, проведя сутки в кабинете за подготовкой к внезапной комиссии. Как раз этим стихийным бедствием здесь трудно было кого удивить и давалось немного больше времени на подготовку, но вот чтобы комиссия была в лице помятой, болезненного вида девице, которую будто подобрали неподалеку от Новоарбатского моста.
Пристальный изучающий взгляд секретарши был перехвачен и за секунду осуждение сменилось ощущением опасности. Мариночка никогда не позволяла себе хамств или наглости, но всегда выходила победительницей, если дело касалось «кто кого переглядит», а потому не опустила глаз, о чем сильно пожалела.
Эта молодая женщина не хотела унизить или поставить на место, но сколько же тяжести и черноты выдавали бездонные карие зрачки, в которых, казалось, хранились пароли от чистилища. Так, что покидая кабинет Сергея Валентиновича, каблуки впервые в жизни подвели Марину, она спотыкнулась буквально на ровном месте и чудом не упала.
– То есть он не наваривается, а наоборот, вкладывает средства?
– Инвестирует, да.
Юрский немного замешкался, но окончательно убедился, что сидящая перед ним барышня не знает о деятельности Сомерсбри, ровным счетом, ничего. Девушка говорила по-русски с акцентом, но весьма свободно, а значит точно понимала все нюансы речи. Редко кто из американцев использует в разговоре слово «наваривается».
– Но какая здесь выгода? Он должен получать прибыль.
– Навряд ли средних размеров предприятие на грани банкротства, которое выпускает спецтехнику для людей с ограниченными возможностями, можно назвать прибыльным. Или разорившийся пищекомбинат, где-нибудь в Ставропольском крае. Но мистер Сомерсбри крайне точечно подходит к выбору объектов инвестирования. За несколько лет субсидирования, модернизации производства и оптимизации распределения продукции, подобные предприятия выходят на весьма приличные показатели. Но нужно учитывать, что никакая прибыльность и эффективность в России не могут быть аргументами, если речь заходит о госзакупках. А итоговый финансовый интерес мистера Сомерсбри всегда так или иначе сводится к данному сегменту планирования федерального бюджета. Другими словами, он поднимает из руин ту или иную компанию, которая напрямую или косвенно относится к социальной сфере, из своего кармана оплачивает все расходы, а государство обязуется по реальной стоимости закупать продукцию., обечпечивая оборот.
– Это вполне логично, учитывая, что тендеры, обычно, выигрывают наиболее оптимальные варианты в соотношении цены и качества.
Но тут Юрский едва упел подавить горькую усмешку и снисходительно покачал головой.
– Цена и качество в России в госзаказах поражены опухолью откатов. Вы знакомы с этим термином?
– Взятка.
– Именно так.
– Хорошо. Сомерсбри исключил накрученивание цены, создает новые рабочие места и способствует экономическому росту, но при этом получает прибыль. Он не может не иметь доли на правах иностранного инвестора, пусть даже если она будет минимальной.
– Вы правы, вот только вся выручка идет уходит на благотворительность.
– Официально?
– Да.
– Этого не может быть.
Мужчина немного растерянно развел руками, потом оглянулся на полки, уставленные папками, поднялся с кресла, на ходу вытащил очки из нагрудного кармана пиджака и пробежав пальцем по корешкам с ярлыками, выудил толстый скоросшиватель.
– Это за последние полтора года.
Папка перекочевала в руки Авроры. Трудно было подделать подобный объем данных, что еще больше вводило в ступор. Быстро перелистывая страницы, она то и дело, останавливалась, чтобы прочитать диагноз и запрашиваемую на лечение сумму. Онкология, протезирование, реабилитация, редкие медицинские препараты. По самым смелым прикидкам, речь шла о нескольких десятках миллионов долларов ежегодно.
Так, вот что Габриэль понимал под словом «перераспределение».
Вполне логично, что наработав баснословный капитал, Сомерсбри пытался отмыть его, и на данный момент нелицеприятная инфраструктура наркобизнеса изжила свою необходимость.
– Хорошо, тогда тогда позвольте спросить.
Юрский снова удобно устроился в кресле. Аврора внимательно посмотрела на него. Средних лет, непримечательной внешности мужчина, крупный, полноватый, с густыми темными волосами, которые не собирались сдавать позиции, учитывая нервную работу, он без сомнения обладал решительным характером, отличался скромностью, что в свою очередь, наводило на вывод, что этот человек обладает незаурядными умственными способностями. Умение дипломатично управляться с нестандартными условиями деятельности Сомерсбри, выдавала управленческий талант.
– С какой стати вы так спокойно обо всем мне рассказываете? Сомневаюсь, что эта информация широко доступна. Может, я силой завладела телефоном?
– Вам виднее, – с легкой улыбкой ответил Юрский, – но я выполняю непосредственное распоряжение мистера Сомерсбри. Чуть больше полутора месяцев назад он позвонил и предупредил, что на некоторое время отойдет от дел по личным причинам. Прислал ваше фото и сказал, что доступ в его телефону будет только у вас, и соответственно, любая ваша просьба должна быть выполнена.
Наблюдая за тем, как в задумчивости девушка слегка выпятила нижнюю челюсть и с застывшим взглядом просидела так несколько минут, Юрский поежился.
– А вы? – спросила Аврора.
– Простите?
– Последний честный русский чиновник? Ни шага без взяток, и вдруг, возникает оазис принциальности.
– С волками жить по-волчьи выть. Слышали это выражение?
– Конечно. Сама в этом хоре выступаю.
Сергей Валентинович почувствовал легкую симпатию к мнительной девушке.
– В основном приходится давать взятки, а вот брать или вымогать – нет.
– И последний вопрос. Долго у вас получится идти против системы? Вы очевидно жертвуете собой ради чего-то временного.
– Скажите это десяткам тысяч человек, которым помог мистер Сомерсбри, начиная от безработных и заканчивая инвалидами. Я всего лишь посредник и еще ни разу об этом не пожалел. Уверен, не пожалею и в будущем.
К выходу Аврору, проводил охранник, учтиво открывая перед девушкой двери. Скромный «уазик» на служебной парковке резал глаза, среди черных тонированных иномарок. Чутье подсказывало, что люди подобные Юрскому завербованы Сомерсбри в каждой стране, название которой числится в списке контактов.
Габриэль нарочно не стал рассказывать о своих добродетелях и щедрости, в виду предвзятости, которая пропитала Аврору, после всеобщего разоблачения. Она сама должная была убедиться и сделать выводы. И вот теперь, все карты раскрыты!
Не хотелось признавать, но следовал вывод, что весь план Сомерсбри не был пустышкой. За человека, всегда говорят его поступки, которые теперь сложно было отрицать.
Дверца «уазика» была закрыта с такой силой, что охранник на КПП вытянулся в лице, приоткрыв рот.
– Все равно не поеду! – вырвалось негромко окончательное решение.
22
– "Шестьдесят три, шестьдесят четыре..., – тишина и безумный стрекот джунглей, медленный глубокий вдох и снова, – один, два, три...»
Отполированные косточки асаи, которых с каждым днем становилось на одну больше, были едва ли не единственным звеном, связывающим Габриэля Сомерсбри с рассудком.
Шестьдесят четыре дня, он провел в полутьме, которую дважды в день прорезал луч света в крохотном окошке двери. Деревянная створка открывалась, чья-то рука протискивала пластиковую миску с лепешкой из маниоки, вымоченной в кокосовом молоке и одинокой ягодой асаи. Еда была настолько безвкусной, что ягода, казалась деликатесом.
До двери приходилось добираться ползком. Склизкий от влаги земляной пол за два месяца был исчерчен широкой, утопленной на несколько сантиметров бороздой. Габриэль пытался пару раз подняться на ноги, но бедренная кость на правой была сломана.
Забавно, но те, кто до недавнего времени, трепетали перед Англичанином, соревновались кто с наибольшей фантазией унизит бывшего босса.
Первые две недели ребята увлеклись. Габриэлю сутками не давали еды, воды или возможности поспать. Пытки привели к потере сознания и состоянию близкомй к коме, за что Гилео Ратуан «публично» казнил шестерых, самых рьяных надсмотрщиков. Этот человек был закреплен начальником лагеря с того момента, как Англичаниг развернул маштабную стройку, посреди джунглей восемь лет лет назад.
Лаборатории, склады, оружейные, столовая, медицинский пункт, мастерские, деревянные хижины, которые напоминали казармы – длинные и однообразные, был даже свой бар. Но сколько народа полегло, прежде чем наладили производство кокаина. Малярия косила наемников пачками. Но как ни странно, чаще всего «менялись» технические специалисты, на совести которых были системы отведения воды и закладка фундамента построек. На это никто не обращал внимания.
Англичанин платил щедро и в любое время дешевую рабочую силу было легко найти на Амазонке.
Камера, где держали Габриэля была расположена неподалеку от проводольственного склада, где помимо прочего хранили балоны с бытовым газом, и кажется, последние дни шла утечка, судя по запаху. Он стелился по земле и проникал в низко расположенное окошко темницы.
Несколько раз Габриэль обращал внимание охраны, чтобы те проверили целостность баллонов, но в ответ на него только кричали и говорили заткнуться. Правда, весь следующий день не пахло дымом от сигарет, который не оставлял пленника ни днем, ни ночью. Будто мало было зловонного ведра, которое служило туалетом в землянке.
Жалости к бывшему боссу Ратуан испытывал не больше, чем к тем бедолагам, которых местный повар порубил на куски и скормил крокодилам на своей испровизированной ферме. В огороженном стальными прутьями загоне, копошилось в смеси ила и воды с десяток рептилий.
Сомерсбри нужен был живым, с целым лицом и пальцами. По крайней мере, именно на это сделали акцент новые владельцы наркоимперии. Зачем им понадобился телефон, оставалось только гадать. Гилео лишь знал, что захотев подставить Англичанина, новые боссы нарисовали мишень на своих головах. Переданные данные в ФБР, как ни странно привели расследование ни к Габриэлю Сомерсбри, который во всех базах значился не как живой человек, но как товарный знак, а именно к Вольфу Аундеру и еще шести главарям конгломерата. Именно они были единственными выгодополучателями, что подтверждала сложная схема подставных фирм, через которые отмывались деньги.
