Текст книги "Прощай, Лоэнгрин!"
Автор книги: Марина Воложанина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 31 страниц)
– Что ж... Отвезу тебя в новый дом.
***
Крохотная деревушка Ансалонга, затерянная в горах Андорры, насчитывала в себе всего пятьдесят девять жителей. Это ничуть не умаляло ее очарования, и приезжим туристам открывались виды, захватывающие дух.
Добротные деревянные дома живописно лепились к реке и лишь серые стены церкви Сен-Микель громоздились чуть поотдаль на возвышенности, покрытой яркой зеленой травой. Размеренный ход жизни деревушки редко что нарушало.
Сегодня, большинство жителей неспешно покидали воскресную службу под звон одинокого колокола.
Многие задерживались на пятачке перед церковью, который за глаза называли городской площадью.
Первое, что бросалось в глаза, так это отсуствие детей. А потому, единственный мальчик среди публики невольно привлекал к себе внимание. На вид ему было чуть больше десяти, он весело подпрыгивал, разминая затекшие ноги, после продолжительного сидения на службе. Чуть позади шли его родители – красивая темноволосая женщина невысокого роста, с тугими бедрами и красивой тонкой талией. Ее холеная рука была продета в согнутую в локте руку высокого плечистого мужчины, немного неуклюжего, судя по тому, как приходилось сдерживать размашистые шаги.
Но это было мелочью и придирками дотошного зеваки, потому что зависть могла толкнуть и не на такое. А эта паскуда росла буквально из ничего, при виде подобного беззаботного счастья. Откровенного, безусловного, настоящего.
Семейство направилось к дальнему концу деревни, где за гостиничным комплексом раскинулась сосновая рощица, а прямо за деревьями пристроился уютный одноэтажный дом. Женщина вдруг замерла, ее муж насторожился и проследил за взглядом супруги.
Последовало секундное замешательство и здоровяк сорвался с места, подбежал к крыльцу, взлетел по ступеням и схватил в охапку девушку, которая даже не стала сопротивляться столь бурному приветствию.
Ни слова не прозвучало, их трудно было подобрать, а потому на лицо гостьи посыпались поцелуи. Короткая передышка, глаза мужчины повлажнели, расцвела ослепительная улыбка, еще одно крепкое объятие и снова щеки девушки запылали от губ.
– И я рада видеть, тебя, Рэгги, – наконец-то сдавшись сказала Аврора, робко обнимая здоровяка за крепкую шею, и пряча лицо в длинных волосах Алекса Фаррота.
20
-20-
Сапожник без сапог.
– Ума не приложу, как тебе удалось обвести всех вокруг пальца, – Алекс сидел напротив меня, облокотившись своими мощными руками на поверхность обеденного стола, пока Лиссандра суетилась на кухне.
Благо, что Филлип сгреб в охапку Окуш и удобно устроившись с собакой на диване, смотрел телевизор.
Такие знакомые хищные глаза мужчины, в которых еще недавно плескалась только черная боль, пристально изучали мое лицо. Ничего кроме благодарности и отчаянной радости я в них не читала.
– Я погуглил местные новости в Швангау. Там упоминалось что-то про пожар и единственную жертву – реставратор. Не трудно догадаться, что речь шла обо мне. Где труп взяла?
Лисса незаметно дернула мужа за длиный локон, от чего тот закусил губу, нахмурился и опасливо покосился на сына в гостиной.
Вот и я так же, то и дело косилась на маленькую женщину, которая была для меня немым укором, помятуя об одной далекой ночи в Нойншванштайне. Алекс будто и не замечал, что я чувствовала себя неловко в присутствии его половины и благодарностью тут не отмыться. Женщины облажают врожденной способностью подозревать неладное, самые умные это скрывают и улыбаются, даже если нарыли доказательства. Не удивлюсь, что Алекс все рассказал Лиссандре, под горячую руку чудесного спасения, это наверняка воспринималось без затяжных соплей и обид.
Предположения во внутреннем монологе, окончательно меня раздергали, заставив окончательно сникнуть.
– У моего напарника, всегда припасен свежий труп, к началу активной фазы каждой операции.
– И как вы его в замок протащили? Камеры же были напичканы на каждом углу.
– Накануне ночью мне его замороженного с партией дров привезли, и почти до утра, я замнималась передислокацией тела на третий этаж. Засунула под одну из широких скамей, завалила всяким хламом и рулонами с гобеленом, а когда после выстрела ты потерял сознание, поменяла вас местами. Тебя пришлось волоком тащить этажом ниже. Слепые зоны видеокамер я выучила наизусть за долгие часы чаепитий в будке с Курцвиллем. В общем, к тому времени, как труп разгорелся как следует, я уже спокойно спустилась вниз, а ты отдыхал в мешке для строительного мусора.
В кухне стало невероятно тихо. Когда я смолкла, Лисса вздрогнула и отвернулась, но я заметила, как побледнела женщина.
– Ты сама все это придумываешь?
– Не всегда. Напарник, периодически вносит коррективы.
– Я уверен, это кто-то из местных. Посторонний человек привлек бы слишком много внимания, – Алекс радостно стукнул кулаком по столу, тем самым разбивая угрюмую обстановку. От неожиданности Лисса подпрыгнула на месте.
Упрекать мужа она не стала, а лишь ласково шлепнула его по плечу, призывая сдерживать свой не в меру буйный нрав.
В доме нашлось еще одно недовольное шумом создание – из гостиной послышался настороженынй и требовательный лай Окуш, которая вдруг вспомнила, что ни одно происшествие не должно остаться без ее внимания.
– Разумеется, кто был твоим напарником мы не узнаем.
Молчание было лучшим ответом, и я судорожно скрестила руки на груди.
– Но как же вскрытие? Установление личности?
– Конечно, если по внешним признакам человека не удается опознать, то в дело идет тест ДНК. Данные были подменены еще когда начались первые слушания по делу Оттернея. Образцы были взяты свежими из тела неопознанного бродяги, которых пачками привозят в городские морги. Остается только, сохранить труп, чтобы в нужный момент использовать. В твоем случае, пришлось его подпалить, чтобы дело осталось только за генетическим анализом. В морге все прошло гладко, судмедэксперт даже не собирался искать подвоха, но Оттерней настоял на том, чтобы я привезла твою голову. Пришлось ночью пилить и везти обугленную часть тела на другой конец света спецавиарейсом. У Виго были свои образцы, с которыми он проводил сравнение, но опять же поддельные, которые я ему подсунула.
– То есть ты взломала базу ФБР?
– Нет, как раз к ней у меня вполне законный доступ. Четырнадцать раз зашифрованный, но все же...
– То есть?
– Я не одиночка-энтузиаст, Алекс. Финис и есть инициатива ФБР, свехзасекреченная часть программы защиты свидетелей, для тех случаев, когда нет надежды на благополучный исход.
– Неужели такое возможно? – Александр даже не пытался скрыть изумления со свойственной ему непосредственностью. – Ну, хорошо, даже если так, то откуда такие деньги? Финансирование тоже идет от ФБР?
Мужчина обвел рукой внутреннее убранство дома, которое за малым отставало от классического интерьера швейцарских шале. Никакого антиквариата и позолоты, но достаток и уют были видны невооруженным глазом.
– Банкет оплачивает сам заказчик. По факту я киллер, я приличными гонорарами. Разумеется, оставляю себе небольшой процент на текущие расходы, а все остальное идет на устройство жизни пострадавшей стороны, в данном случае тебя и твоей семьи. От бюро не поступает ни пенни. Финансовые потоки могут отследить и программе конец. Помощь сосредотачивается на трупах, документах,оружии, заметании следов в расследованиях, в которых не стоит копаться. Как говорят в одной стране, пистолет мы тебе дали, дальше вертись сама. Вкусы у меня не притязательные, сам видишь, за несколько лет удалось кое-что отложить, вложить, приумножить.
– И сколько таких как я?
Неловкое молчание снова облетело кухню.
Лисса, чтобы сгладить момент поставила передо мной кружку с горячим шоколадом. Ее плавные жесты были пропитаны заботой и желанием отплатить добром.
Угрызения совести продолжали маскироваться под легкий дискомфорт. Мораль, в моем понимании, всегда была легковесным товаром.
Я не ждала дефирамбов, связи с более чем двумя десятками людей, которых удалось вывернуть из лап смерти, подобно Алексу, не поддреживала, как и отец.
– Это лишняя информация и не стоит забывать, что конспирация и скрытность сейчас, для тебя залог выживания. Я сделала все возможное, чтобы убедить заинтересованных людей, что Алекса Фаррота нет в живых. На данный момент тебя отыскать невозможно.
Сказав это, я почувствовала, какой тяжестью в кармане покоится злополучный телефон Сомерсбри. Чтобы скрыть предательский страх, пришлось вздернуть подбородок и растянуть самую дебильную резиновую улыбку на лице.
– Надеюсь, выбор места жительства не создал вам особых проблем? Тут вроде многие знают испанский.
– Это нас и спасает, но Филипп сейчас активно изучает каталонский, – тихо сказала Лиссандра, продолжая порхать над плитой.
– Лисса рассказала мне в подробностях о том, как вы сняли видео...
Я поежилась, нехотя вспоминая, каким достоверным вышла инсценировка взрыва, в котором якобы погибли жена и ребенок Алекса.
– Да, – пришлось кашлянуть, чтобы прочистить горло. – Ты за малым руки на себя не наложил от подобной натуральности. Моя уверенность в том, что надо было поступать на режиссерский только укрепилась.
Разрозненный, неуместный смех не мог скрыть воспоминаний о тех днях, которые превратили жизнерадостного мужчину в подобие живого человека. Казалось, Алекс сейчас испытывал схожие с моими ощущения.
Разговор не вязался.
– Ну, что ж... Алекс, будь добр ответи меня к Сью. Не хотелось бы терять времени.
– Может, останешься хотя-бы сегодня переночевать? Сью будет счастлива.
– Конечно, Аврора, это меньшее, что мы может для тебя сделать, – закивала Лисса, и глаза женщины заполонила мольба.
– Не могут отказаться. Но только на одну ночь, – соврала я не моргнув глазом.
– Вот и отлично! Идем отведу тебя к Сьюзан.
Оставшись наедине с Алексом, я окончательно сникла. Как странно, что жгучее желание быть как можно ближе к этому мужчине переросло в сожаление. Разумеется, тому виной был Габриэль Сомерсбри, который при всем моем желании не шел из головы.
Мы брели и брели, петляя по одинокой широкой улице, явно прокручивая в голове то, что происходило в Швангау, то что касалось только Рэгги Полссона и Лоры Диони.
Нельзя было выбрать лучшего момента, чтобы навсегда условно похоронить эту парочку.
– Остаться не получится, Алекс, – скрипя сердцем я нарушила молчание.
– Да, понял я уже это. Все написано у тебя на лице. Аврора, я только хотел попросить у тебя прощения.
Так вот, что его терзало!
Резко остановившись, я вздернула лицо и тут же зажмурилась от ярких солнечных лучей. Алекс пришел на выручку, заслонив собой палящее светило.
– Мы квиты, Алекс. Квиты. Учитывая, через что тебе пришлось пройти с моей подачи... Я прекрасно тебя понимаю.
– Ты ведь могла меня остановить тогда. Сил у тебя хватит, чтобы с легкостью со мной справиться, не так ли? Теперь не удивительно, почему играючись ты мне выбила зуб.
– Да, Штирлиц еще никогда не был так близко к провало, – я пыталась неуклюжено отшутиться, но поняла что не получится.
Алекс терпеливо ждал, когда я соберусь с мыслями.
– Пусть я и свыклась с одиночеством, но порой бывают такие моменты, когда это чувство гнетет, так что на стенку хочется лезть.
– Знакомо.
Лица мужчины я не видела, но вот огромная рука медленно поднялась вверх, отгибая край ворота моей футболки. Вольное прикосновение не вызвало никаких ощущений, но и отпрянуть не хотелось.
– И это знакомо. У меня два месяца грудь болела. Вот тут кость..., – Алекс показал на себе пострадавшее место.
Я отстраненно пожала плечами, глядя себе под ноги.
– Тебе нужна помощь, – из низкого голоса испарилась мигом вся легкость и усмешка.
– Справлюсь, – я небрежным движением ловко отбросила руку Алекса. – Всегда справлялась. Мне только нужно, чтобы ты позаботился о Сьюзан. Кстати, что ты почувствовал тогда в Нойншванштайне, когда я три пули тебе в грудь положила?
Алекс хмыкнул и философски выгнул густые брови, но сразу сформулировать мысли не смог, не пряча детской растерянности.
– Я почти не чувствовал физической боли. Понял, что падаю на пол и мир проваливается в темноту. Кажется, это было высшее проявление милосердия, потому что делать вид дальше, что я держусь, было просто невыносимо. А в тот момент, когда понял, что ты и есть Финис, рассудок красной пеленой заволокло безумие. Тут же проснулось нечеловеческое желание свернуть тебе шею. Осознание того факта, что происходящее вокруг только очень дорогая ширма, пришло на ферме, в Пыльчуновке.
– Пылюкановке, – с усмешкой поправила я.
– Точно!
– Аня каждый раз крестилась когда видела меня, а после того, как Базили показал мне видео, которое Лисса и Филипп записали для меня, я осознал, что они живы и действително чуть не свихнулся.
Как только не коверкали имя бабы Нюры ее нежданные клиенты, своим поведением утверждая старуху, что ее фазенда, является реабилитационным центром для наркоманов, но вот еще никто не умудрялся поиздеваться над именем Василия. Я не сразу поняла, кто такой Базили, а оказывается Алекс произнес имя Кипотченко на итальянский манер. Но куда важнее были слова о милосердии.
Удивительная штука – случай. Один мой знакомый упорно бы вставил бы слово – судьба, именно этот знакомый доказал мне, что эта падлюка существует.
Сейчас я проходила путь, который проделал Алекс, вот только в конце его меня никто не ждал. Нет, технически и по легенде, Габриэль меня ждал, если его версия развития событий не очередная липа.
Куда быстрее я поверила бы, что лихой фортель с миссис Сомерсбри это очередная западня, которую венчает кровожадная расправа, злая шутка с издевательским подтекстом.
Забавно, но устроив жизни десятков человек, я окончательно развалила свою собственную.
– А кто позаботится о тебе? Напарник? Это из-за него ты так постройнела?
– Нет, с ним у нас исключительно деловые отношения.
– Значит, ты одна?
– Это всегда было лучшим подспорьем к моей профессии.
– Было?
– Увы, лавочку придется прикрыть. Программу «Финис» закрыли. Единственный живой человек в бюро, которому были известны все подробности был вынужден подать в отставку. Смена руководства. Новый директор доверия не вызывает, поэтому...
– Забавно, ты работаешь на ФБР, но они об этом не догадываются?
– Да. Прикрытие идеальное.
– Теперь ты остаешься неудел.
Алекс произнес вслух те слова, которые висели надо мной дамокловым мечом.
– По-другому быть не могло. К тому же, всех не спасешь.
– Чем займешься?
– Подамся в билетёрки, при каком-нибудь кинотеатре, – если бы в этот момент я прикусила бы себе язык, то тут же отравилась, столько яда плескалось в моих словах. – А если честно, то это вызывает во мне настоящую панику.
– Билетёрки непростой народ, но обыденность, она не для всех. Уж лучше уйти на хлеба охотников за головами, это тебе больше подойдет. Ты ведь ни разу ни злодей во всей этой истории? Никого не убивала, а наоборот.
– Как тебе сказать... Хороших не убивала. Так что не говори, со мной так будто я святая. Положа руку на сердце, могу точно сказать, что с трудом представляю себя загнанной в рабочие рамки трудового дня. Да какой там, меня хватило ровно на неделю, когда я вернулась домой. И ведь все есть, живи не хочу. С дуру купила макларен, а он простоял в гараже, так ни разу толком в город не выехала. Обратно тянет, к опасности, лжи, ночным вылазкам, перелетам, погоням. Нормальные люди меня пугают больше, чем самые прожженые головорезы.
– Так это твой аппарат?! Сью на нем сюда заявилась, благо что среди ночи и местные не видели машину. Теперь, в моем гараже пылится.
Полный иронии взгляд Алекса вернул меня из омута самоуничижения и жалости.
– А с чего ты думал, меня так тянуло к тебе?
Слова вылетели так неожиданно, что я смутилась, да так, что от досады сильно прикусила губу.
– Но ведь уже не тянет. Верно? – проницательно заметил Фаррот, с теплой печалью беззасченчиво рассматривая мои пунцовые щеки.
– Ты совершенно невероятный дядька, Алекс и я завидую твоему счастью. Гадость-то какая! Зря я это сказала.
– Думаю, ты разберешься, что дальше делать. Советы только помешают принять правильное решение. Голова у тебя хоть и забита всяким хламом и несколькими иностранными языками, на которые ты изредка переходишь, когда задумываешься... Да-да, это только полный идиот не заметит, но полагайся на собственные желания. Если от меня что-то потребуется, я всегда помогу. О Сьюзан с радостью позабочусь и Лисса, разве что не тараторит без умолку как я, но она гоняет нас в церковь почти каждый день, заставляет молиться. Я не особо во все это верю, и как посмотрю, мои молитвы не на высоком счету, взять хотя-бы твой внешний вид. Я и сам долго притворялся, что могу выглядеть нормальным человеком.
– Рэгги Полссон спас мне жизнь. Буквально! Помнишь?
– А ты спасла мою.
Знакомый смешок, теплой пушинкой осел у меня в душе.
– Я и говорю, мы квиты, а потому не стоит извиняться.
Стоять радом с Алексом было отдельным удовольствием. От его могучего тела волнами исходило нечто живительное, исцеляющее. Эта невидимая субстанция моментально впитывалась через кожу, заставляя выпрямлять спину, мрачные мысли таяли, уступая место слабой надежде. Батарейка в человеческий рост.
Он уложил свою лапищу мне на плечо и прижал к себе, а я в свою очередь, обняла друга за талию. Не обращая на любопытные взгляды, редких прохожих, которые попадались на пути, мы неспешно подошли к богато украшенному живой геранью двухэтажному дому.
– Нам сюда, – котротко пояснил Алекс и загадочно улыбнулся.
В вестибюле, за высокой конторкой сидела приятная женщина размытого возраста за сорок, при виде нас она радушно улыбнулась и вопросительно вскинула брови.
– Фрау Альсао у себя? – порзвучал вопрос на испанском и женщина кивнула.
Мы повернули в разветвлении холла налево и Фаррот постучал в первую дверь, на которой мерцала серебристая табличка с именем – доктор Мадлен Д. Альсао.
Сьюзан я узнала сразу, хотя девушка сидела спиной к двери.
Алекс с порога негромно поздоровался и что удивительно, помимо голоса седовласой женщины в белом халате, я услышала немного исковерканное «привет, Алекс», которое точно приизнесла Сью. Я увидела, как девушка вытащила из уха проводной наушник, который был подключен к крохотному плееру.
Как она могла знать, что это Алекс?
Полные восторга и счастья карие глаза уставились на меня, когда Сью повернулась. Через мгновенье она повисла у меня на шее.
– Кажется, на сегодня процедуры закончены, – снисходительно заметила доктор. – Вы, наверное, сестра Сьюзан? Не так ли?
– Да, – я растерянно пожалу протянутую руку, испытывая страх что факты упорно указывают на очевидное – Сьюзан теперь слышит.
– Что ж могу с уверенностью сказать, что через несколько месяцев слух будет восстановлен почти на восемьдесят процентов. Увы, это максимум, но уверяю, что и подобный результат можно назвать настоящим чудом. Надеюсь нам удасться чуть позже переговорить, мне не терпится узнать, где вы смогли добиться столь впечатляющего результа. Сьюзан упорно хранит это в секрете.
– Это правда? – я все ждала, что кто-нибудь меня встряхнет и реальность развеется, как сон.
– Правда, – запнувшись на букве «р», ответила Сьюзан. – Боже, ты приехала, я и подумать боялась...
Слова я едва могла разбирать, а Сью уже сорвалась на слезы, размазывая их по лицу.
– Идем. Не будем смущать доктора. Спасибо вам, я обязательно вернусь и отвечу на все вопросы, мадам Альсао. Извините!
Нужно было уходить, а ноги стали ватными, никогда в жизни я не чувствовала себя подобным образом. Одновременно подмывало в голос закричать от радости и тут же разъедали сомнения, что где-то притаился подвох.
Ну, не привыкла, я ходить в счастливых.
Боковым зренияем я заметила движение в углу кабинета. Там стояло кресло, и только сейчас я увидела того, кто там сидел, до сих пор не обращая внимания.
– Привет, Андридже!
– Здравствуйте, Аврора, – голос парня прозвучал ровно и с долей уважения.
Разумеется я позаботилась о плане Б в отношении Сью, когда мы порешили съездить на консультацию в Лондон. Чутье подсказывало, что не может все быть настолько ровно. С Андридже я заключила частный договор на оказание услуг телохранителя, не забыв упомянуть, что объектом возможно будет выступать Сьюзан. Наплела ему об угрозах со стороны партнеров по бизнесу и отправила куковать в Андорру, уверенная, что парень полгода будет жить в глуши без дела.
К несчастью, чутье не подвело.
Отец отвез Сьюзан и передал на попечение Алексу, у которого и поселился Андридже. Все голубки под одной крышей.
Под присмотром, под охраной.
Используя по привычке язык жестов, Сьюзан то и дело старательно и очень громко выговаривала слова. Ее глаза при этом замирали. Девушка жадно прислушивалась к звукам собственного голоса.
В полузабытьи наша компания медленно выдвинулась обратно в сторону дома. Я хватала воздух ртом, ощущая как кружится голова.
Мысли путались, кровь отлила от лица, а сердце тревожно заходилось в ускоренном беге. Значит, Сомерсбри не обманул! Тогда к чему это его: «Чудес не бывает!»?
Ложная скромность, желание поиграть на нервах или опять холодный расчет? Кажется, все сразу! Если меня не загубит желание увидеть его, чтобы прибить, то начнет мучить совесть, ведь оставив его план без реализации, рано или поздно Габриэля пришьют, а я останусь жить с этой мыслью.
Еле дотянув до одной из уличных лавочек, я тяжело опустилась, закрыв рот рукой. Выработанная привычка прорабатывать новые факты и условия, испортили момент нечаянной радости. Будь счастье человеком, он сейчас психанул бы и слинял в неизвестном направлении с личной обидой на перевес.
Хотя и без этого в публике недостатка не было. Сью присела рядом на колени и обхватила мое лицо руками, с тревогой вглядываясь. Моя голова кружилась, а в глазах расплывались радужные точки. Попытки рассуждать здраво натыкались на неудержимое ликование и отвратительного сомнения, что Сьюзан, та самая кроха, которую мама давным-давно привезла в наш дом, вовлечена в жестокую игру. Уж слишком невероятным было ее исцеление.
– Слышишь, – эхом произнесла я, или скорее, выдохнула.
– Сьюзан, давай отведем ее домой. Там поговорите,– Алекс понял, что наша компания привлекает слишком много внимания.
Ничего не соображая, я только почувствовала, как меня подхватили сильные руки, в глаза снова ударили яркие солнечные лучи. Почему-то вспомнилось о том, что в горах разряженый воздух и я пропустила прием лекарств, прописанных Перекатовым, в животе, чуть ниже груди зарождался болезненный голодный спазм. Внезапно, вокруг завертелись хороводом кружки с горячим шоколадом. Колыхающаяся черная жижа поглотила меня целиком.
Я очнулась ближе к вечеру, судя по тому, что за окном уже сгущались сумерки. Небольшую уютную спальню заливал теплый, желтоватый свет.
– Аврора, тебе плохо, – услышала я коверканные слова Сью. – Нужно отдыхать. Лисса принесет ужин, не вставай.
Как же непривычно было слышать ее голос.
Я резко села на кровати, только сейчас поняв, что одета в чужие вещи. Широкая футболка, едва прикрывала голый зад, благо, что наброшенная сверху простыня скрывала сей факт. На кровати помимо меня и Сью, мирно дремала Окуш. Собачонке не понравилось, как я всколыхнула упругий матрас, отчего по комнате разлетелось вялое рычание.
На прикроватной тумбочке, лежал музыкальный плеер с наушниками, как я догадалась, новый повседненый аксессуар Сью, и сложенные стопки книг по молекулярной химии, чуть дальше стояла вторая кровать, безупречно застеленная. На спинке у изножья висели потертые мужские джинсы.
Нетрудно было догадаться, что это была постель Андридже.
Возмущение всколыхнулось во мне с такой силой, что пришлось сжать кулаки. Он живет со Стюзан в одной комнате! Не очень умно со стороны Алекса, который клялся, что присмотрит за девочкой.
– Не было ни одной попытки, – немного смешливо протянула Сью, прекрасно понимая о чем я думаю.
– Я так предсказуема?
– Ты открытая, недописанная книга, Ав.
– Ав? Значит, так ты меня всегда называла?
– Да. Ты, порой, ни чем не отладалась...
– Отличалась, – я подсказала, как правльно произнести слово, вытягивая зруки нараспев.
– Отличалась от Окуш, которая сначала нападает, а потом разбирается что к чему.
Я хмыкнула.
– Хороший он.
– Ну, да. Других на этой планете и не водится, – я выпятила челюсть, давясь горьким сарказмом и рассеянно пробежавшись взглядом по комнате, вернулась к плееру. – Дай угадаю, наверное, с ним на пару музыку слушаете каждый вечер?
Темные глаза Сью так знакомо засияли, преобразив лицо с красивого, до ослепительного. Девушка кивнула.
– А Кася? Доба? Где они?
Годы тренировок на поприще обмана не выдали ни одной лишней эмоции на моем лице. Этот вопрос витал в воздухе, но я твердо решила, что не буду выкладывать страшную правду. За сильный стрессом дурная слава и внезапное счатсье Сьюзан может оборваться от малейшего опрометчивого слова или поступка.
– Они в другом месте. Не переживай. Собственно, я должна вернуться...
– К ним?
К горлу подкатил комок.
– Да.
– Алекс тоже так сказал. Лисса растроилась. Печальная сейчас ходит.
Я горько улыбнулась, нехотя понимая, какие чувства испытывает невероятная жена Алекса. По сравнению с ней я была избалованна, несдержанная, эгоистична и испорчена. Мне бы стало стыдно, но эта опция не оспользовалась слишком долго.
– Ты ничего мне не расскажешь? Так?
Карие глаза мельком прошлись по моей груди, там где красовалась повязка.
– Ты ведь не только им помощь?
– Помогла, – снова пришлось поправить Сью.
Время в этой комнате, будто остановилось, мое молчание концентрировало, сгущало воздух, выпаривая из него неуловимую легкость.
Я поднялась с постели, завернувшись в простыню словно в кокон. На стуле лежала моя одежда, выстиранная и отутюженная. Тело ответило протестом, отозвавшись тупой болью и хрустом в костях. Тишина начинала звенеть и если бы не слабый рокот горной речушки за окном, я подумала бы, что тоже потеряла слух.
Поднимать руки, чтобы натянуть футболку было еще тем удовольствием, но вот, я выпрямила спину, полностью готовая к тому, что умела лучше всего – к бегству. Как вдруг, две теплые ладони улеглись мне на спину.
– Дай твой голос послушать. Я запомню, а потом уйдешь.
Сколько времени мы проводили на берегу нашего острова, таким образом. Сью прикладывала ладошки к моей спине, а я пела. В легких дрожью перекатывался воздух, он вибрировал, создавая невидимые узоры, которые впитывались в пальцы глухой девочки, даря слабое представление о музыке.
– В кромешной тишине робеют всплески, и отражаются в воде глубины душ. Здесь повод нужен крайне веский, чтобы звуку пробежать без всяких нужд. Его окликнет вечность: «Стой, мальчишка!», и он замрет, смеясь сквозь свет. Стихает всякое, что будет здесь излишним, что уж не помнет сколько ему лет...
Сперва Алекс подумал, что Сью снова включила звук телевизора на полную мощность, но потом понял, что не слышит ничего кроме голоса, который начинал звучать несмело и ломко, но с каждый словом его сила росла, раскрывая невероятную красоту.
Аврора пела.
Да, так, что Филипп оторвался от приставки, снял наушники и поднялся с ковра, на котором часто проводил вечерние часы, играя на приставке. Лисса с застывшим взглядом, выпрямила спину, сидя в кресле и жадно слушала слова. Ее лицо исказила тоска, а глаза заблестели.
Аврора уехала через час, после того, как в абсолютном молчании отужинала, сдержанно поблагодарив Лиссу за гостеприимство. Андридже все ждал, когда его единсвтенный опекун Сьюзан вызовет его на серьезный разговор, даст указания, на худой конец прибегнет к угрозам, но Аврора будто не замечала его вовсе.
Объятия напоследок удостоились лишь Сьюзан и Алекс.
Резкий звук застегиваемой молнии на олимпийке прозвучал уже в дверях и Аврора нырнула в темный проем, закинув на плечо легкий рюкзак, в котором уносила прочь чувство обреченности.
21
Лошадиное, ленивое фырчание было словно первой партией, звучащей в тонкой природной симфонии звуков. Жиля полностью оправдывала свою кличку. Кобыла не отличалась упитанностью, ростом и красотой. Почти двадцать лет Жилька тянула жилы в Пылюкановке и неизменную телегу, которая была сверстницей четверногой работяги.
Кобыла была вроде переходящего знамени в селе, и сдавалась своим хозяином в краткосрочную аренду, если кому нужно было съездить накосить травы около прилеска или привезти дров. Периодически Жилька вытягивала из Пылюкановки деревянные гробы, по традиции оббитые красной дешевой тканью и во главе шествия ковыляла на местное кладбище.
Последние два дня арендатором была Анна Витальевна, а нелегкий труд косаря взяла на себя Аврора. Девушка испытывала угрызения совести по отношению к собственному телу, которое за полтора месяца праздной сельской жизни вернуло все утраченные килограммы. Боль утраты притуплялась, злость и ненависть затирались и заливались фисановским самогоном. Правило трех стопок кануло в лету.
На подворье бабы Нюры царил идеальный порядок и чистота. День за днем выгребая навоз, слежавшийся с гнилым сеном, девушка, чувствовала, что и сама перерождается. Разнообразное зверье терлось о ноги, куры носились пернатыми шаровыми молниями, сбивая с ног, когда новая порция зерна засыпалась в кормушки или щедрая рука вываливала вываренные фрукты с компота. В общем, процесс шел, раны на сердце затягивались, но очень медленно.
Да и отец старался каждый день выправить неверное решение своего упрямого чада, которое было нехитро сформулировано в фразе: «Я за ним не поеду!»
«За ним» был Габриэль Сомерсбри.
«Не поеду» было емким обозначением отношения к этому человеку, которое Аврора приняла за единственно верное. Хотя, Винсент при каждом удобном случае упорно напонимал, сколь серьезно оставлять на авось в живых человека, который может загубить с таким трудом спасенных людей.
– Мы не знаем, насколько Сомербсри информирован. Аврора, разве ты не поняла до сих пор, что этот человек может манипулировать самыми ничтожными свежениями!?
– Вот и займись этим сам, папа. Мы сколько здесь? Почти два месяца и почему-то до сих пор живы.
– Его забрали! – только и успел выпалить Винсент, чувствуя как внутри разгорается ярость от упрямства дочери.
– Уже? Ну, и отлично! Справедливость восторжествовала! Так что, не смей мне тыкать этим. Кроме того, я считаю, что это скорее всего очередной фарс, чтобы скучно не было. Не удивлюсь если он со своими подельниками ставки на меня сделал.
