Текст книги "Ожерелье вечности"

Автор книги: Марина Волкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

– Кстати, а где Платон – то? – спросила она, – что-то его не видно?

– Да он тут пытается эксперимент поставить – вывести самостоятельно потомство, надеясь, что его уникальные способности передадутся ему, то бишь, потомству. В общем, дурью мается.

– Привет ему передавайте. Я помню его лестную оценку своих достоинств и ценю его желание как истинного джентльмена, в отличие от некоторых, сделать даме приятно.

– Обязательно. "Некоторые" примут к сведению Ваши соображения по поводу комплиментов.

Уже направляясь к дому, она с улыбкой вспоминала его фразу о "некоторых" и думала, что, пожалуй, действительно было бы приятно получать комплименты от такого взрослого и привлекательного мужчины. Сердце сладко ёкало, когда она вспоминала этот его особенный взгляд, никто и никогда не смотрел на неё так, как будто готов всё отдать за эти мгновения рядом.

Но ночью ей опять приснился кошмар. В этот раз что-то тёмное и удушающее поднималось над лесом, стирая горизонт и само небо. Вороны летали стаями, их неумолчный ор преследовал её и оглушал, она даже сама себя не слышала, своего крика. Кого она кричала, кого звала, сама понять не могла. Проснулась вся в слезах, долго не могла прийти в себя, голова просто гудела от боли. Она удивилась. Второй день какое-то непонятное недомогание осложняет ей жизнь. "Опять, что ли, в медицинский отсек идти – подумала она с раздражением, – может, это Николай виноват в моих недомоганиях, ведь до сих пор проблем не было?"

Ответ Дома был однозначным – никакого заболевания – никакой чуждой микрофлоры, имеет место небольшая мигрень на фоне интоксикации от белковой пищи. Рекомендация: вернуться к вегетарианству. Маша даже подпрыгнула от негодования, – вчерашний ужин показался ей волшебно вкусным и то, что организм уже отвык от мяса, её не остановит в его потреблении, пусть организм теперь привыкает, как хочет, а она оставляет за собой право есть, что хочется. Удовлетворённая таким мудрым решением, на завтрак она попросила яичницу, ощутила недовольство Дома, но получила желаемое. Интересно, после завтрака голова перестала болеть, зато стало клонить в сон. Это было неправильно, ведь её ждала работа. "Ничего, я всё наверстаю, вот только посплю часочек…"

II

Проснулась она с ощущением, что прошло слишком много времени, что она проспала что-то важное. Быстро собравшись, подняла автолёт и в спешке забыла прихватить с собой свой обычный рюкзачок с запасом пищи и воды на случай аварии, вспомнила об этом только в воздухе, но возвращаться не было времени. Её гнало вперёд какое-то неприятное предчувствие, неведомый доселе страх сжимал сердце. Из-за этого в работе автолёта возникли трудности, – излишняя эмоциональность мешала аппарату правильно понимать приказы, поэтому он то ускорялся, то замедлял движение, иногда недоумённо зависая на месте. Заметив, наконец, такое его поведение, Маша огляделась хорошенько и, заметив на горизонте тёмную полосу, устремила автолёт в её сторону. Сначала она подумала, что это просто грозовой фронт надвигается, потом встревожилась, – уж слишком стремительно он приближался, закрывая уже полнеба. А, встретив целую лавину испуганных животных, несшихся в панике с огромной скоростью, жертвы с хищниками в одном ряду, вообще потеряла дар речи. Такого она ещё не видела. Поднимая тучи пыли и ревя от ужаса, затаптывая слабых и маленьких, эта обезумевшая лавина неслась, сметая всё на своём пути и ломая подлесок и ноги. Маша дала команду включить видеозапись и несколько вернулась назад, чтобы записать весь этот ужас. Снизившись, насколько это было возможно, пролетела над рядами бегущих животных, иногда заостряя своё внимание на упавших и затоптанных. Она не находила ответа на вопрос, что так напугало их и заставило спасаться бегством. Дав команду отснятый материал срочно передать начальнику, она решила посмотреть на то, что осталось после их бегства. Ужас, заставивший её судорожно двигаться, снимая катастрофу, немного отступил, уступая место жалости к жертвам. Слёзы застили глаза и она, чтобы не разбиться, опустилась на землю. Здесь был обрыв, поэтому не все животные смогли его преодолеть благополучно: рядом с котёнком уссурийского тигра, лежавшим без движения, лежала крупная рысь с разбитой головой, ещё дальше – беременная лосиха судорожно, в агонии, тряслась всем телом. Маша кинулась сначала к котёнку – дыхание отсутствовало, мягкое тельце говорило о множественных переломах. Рысь тоже была мертва, а лосихе с переломанными ногами тоже уже ничем нельзя было помочь, единственно, если только сократить эти мучения. Плохо видя сквозь слёзы, Маша достала нож, быстро взрезала ей горло. Тело последний раз дёрнулось и вытянулось. Маша навзрыд зарыдала и поэтому не сразу услышала сигналы вызова, идущие от обруча, который она сбросила, когда выскакивала из автолёта. Еле справившись с рыданиями, ответила на вызов. Начальник её Владимир Васильевич приказал ей вернуться в Дом. Но Маша возразила, что пострадавших животных нужно вывезти для оказания помощи. На что тот ей резко ответил, что положение серьёзное – на Землю совершено нападение, необходимо собрать силы для отпора, что вопрос стоит о выживании людей, поэтому ей необходимо срочно вернуться под защиту Дома и ждать дальнейших распоряжений.

Подумав, что, может быть, телёнка ещё можно спасти, Маша вскрыла брюшину лосихи и, всхлипывая от ужаса, достала лосёнка. Он был жив. Протерев ему мордашку, Маша сняла куртку, завернула его в неё и собралась домой, глянув напоследок на надвигающуюся средь бела дня темноту, занявшую уже больше полнеба. Вокруг стояла мёртвая тишина, тихий рокот доносился с неба, от наползающей темноты. Вдруг она вспомнила про Николая и повернула автолёт в сторону домика. Лосёнок слабо шевелился, пытаясь встать, но места под ногами было мало и это ему не удавалось. Маша успокаивающе похлопала его по спине, вынуждая лежать. Снизившись, насколько это возможно, чтобы не задевать за верхушки деревьев, Маша просматривала местность. Есть! Маленький медвежонок ревел, задрав к небу мордашку и тряся повреждённой лапкой. Увидев Машу, он потянулся к ней, как бы прося помощи. Ощупав лапку и получив за это несколько укусов, Маша поняла, что она сломана. Подхватив медвежонка, унесла его в автолёт, где, достав всё необходимое из аптечки, принялась накладывать шинку, предварительно прыснув в пасть ему обезболивающую аэрозоль. Когда закончила, устроила враз присмиревшего Топтыжку в клетку, где он, немного поворочавшись, быстро уснул. Поднявшись в воздух, она поняла, что безвозвратно теряет время, – чистого неба осталось всего ничего – тонкая полоска на западе. Она поняла, что если продолжит путь к домику, то никакой гарантии, что она потом благополучно доберётся до Дома, нет. Учитывая, что малыши нуждаются в тепле и питании, следовало подумать о них. Тем более, стало совсем темно, пришлось включить прожектор. Пропали из виду ориентиры, привычные для неё, поэтому пришлось лететь, доверившись приборам автолёта.

Уже дома, устроив в медицинский отсек животных, попросив Дом вызвать Николая, попыталась включить местное телевещание. Оно не работало. Николай на вызов не ответил. Быстро сбросив забрызганную кровью одежду, переоделась и, прихватив НЗ – рюкзачок и ещё два медицинских набора, постучалась к Грише. На её вопросы о происходящем тот, напуганный до предела, ничего не мог ответить толком, он успел увидеть только, что начальник их экослужбы призвал всех оставаться на своих местах во избежание жертв. Затем передача прервалась и не восстановилась. О том, кто напал на Землю, тоже не было сказано ничего вразумительного. Гриша в панике просил его не покидать, ему страшно не хотелось оставаться одному, но и лететь с Машей он тоже не решился. Маша с презрением посмотрела на него, поняв, что от него не дождёшься помощи, наоборот, он сам нуждается в поддержке, слабый и никчемный человек. Велев ему присматривать за малышами и пригрозив по возвращении его проконтролировать, Маша, наконец, поднялась в воздух. Связь так и не работала. Ни Николай, ни Владимир Васильевич на вызовы не отвечали. Решив всё-таки слетать за Николаем, она обратила внимание, что темнота, казалось, обрела жизнь, – воздух изменил свои свойства, стал вязким и сопротивлялся движению, причём, чем выше она поднималась, тем большее сопротивление испытывал автолёт. Поэтому, чтобы не перегружать его двигатель, она спустилась ниже и на бреющем полёте с трудом двигалась в сторону домика.

Прожектор выхватывал отдельные моменты пролетающей внизу местности, из-за его света окружающая темнота казалась ещё гуще. Маше вдруг стало тяжело владеть своим телом – свинцовая тяжесть навалилась на него, не давая двигать руками и ногами. Даже повернуть шею не представлялось возможным, глаза непроизвольно смыкались, в общем, мышцы отказывались подчиняться. Хорошо, хоть автолёт реагировал на её мысли и не требовал управления вручную. Поэтому, почувствовав, как он приземлился, Маша сделала над собой титаническое усилие и открыла глаза. Увиденное потрясло её: домик стоял освещённый, под большим прозрачным куполом, внутри которого находилось множество животных и птиц в больших вольерах, мирно соседствующих друг с другом. С порога спускался Николай с Платоном на плече. От Николая и ворона исходило какое-то свечение, которое стало ещё заметнее, когда они вышли за пределы купола и приблизились к ней. Наклонившись, Николай спросил:

– Как вы? Двигаться можете? – поняв, что ответа не дождётся, продолжил, – тогда Вы не против, если я донесу Вас до домика, дорогой Вы мой человечек?

– Хватит тут церемонии разводить, – прокаркал Платон, – ты что, не видишь, что она не в состоянии оценить твои филологические изыски. Хватай её!

Легко подхватив её на руки, Николай осторожно придержал безвольно откинувшуюся голову, и не удержался от поцелуя, угодившего куда-то в подбородок. Платон не заставил себя ждать с комментариями:

– Ну, вот, пользуешься, понимаешь, беспомощным положением девушки, бессовестный! Как не стыдно!

– Мне не стыдно, мне приятно, – спокойно ответил Николай и внёс её в сферу, усадил себе на колени, – и я готов продолжать, больше того, я уверен, что мои поцелуи только поспособствуют скорейшему выздоровлению Машеньки, – и он проложил дорожку поцелуев от шеи к щеке, крепко обняв и прижав её к себе.

Платон в это время с притворной стыдливостью прикрыл крылом свои глаза.

Странное дело, хоть Маша уже и ощущала власть над своими членами, но почему – то не хотелось ими двигать. Хотелось, чтобы сладкая пытка продолжалась. После недавнего ужаса контраст был слишком резким – от смерти к любви. Лишь когда его губы прильнули к её губам, как будто звоночек тревоги зазвучал в душе Маши. Что-то было неправильно, не сейчас, не в этот страшный момент можно принимать и дарить поцелуи. Она резко отпрянула от него, встала и сказала:

– Как вы можете? Здесь, сейчас, когда все мы в опасности… – она даже задохнулась от возмущения, не в состоянии продолжать.

– Жаль, что Вы так быстро пришли в себя, а то имели бы возможность убедиться, что я и не на такое способен. Однако усилия мои не пропали даром – вот Вы уже в состоянии не только двигаться, но и возмущаться. Запомните, дорогая, лечение любовью самое действенное, Вы сами только что имели возможность убедиться в этом.

– Не ёрничайте. Я думаю, всё дело в этом куполе, а не в Ваших поцелуях. Не целовали же Вы и всех находящихся здесь животных?

– О, да мы ещё и остроумны! Поздравляю, Николай! Выдающийся экземпляр эта девчонка! – Платон захохотал, переполошив птиц, которые стали с криками носиться у всех над головами. Платон быстро этот переполох прекратил, что-то каркнув во всё горло.

– Да, конечно, Вы правы, – блестя глазами, ответил Николай, – но разве я мог упустить такой подходящий случай и не воспользоваться им, чтобы показать Вам своё расположение и заинтересованность, дорогая.

Этот крайне интересный разговор прервал маленький любопытный лисёнок, который, играя, трепал своего брата или сестру, не удержался на лапках и упал, задев при этом ногу Маши. Она оглянулась, подхватила его на руки и, гладя этот пушистый комочек, сказала, стараясь скрыть своё впечатление от слов Николая:

– Вот о ком нужно позаботиться сейчас в первую очередь. Скажите, что же всё – таки случилось? Я ничего не знаю, дома тоже мне никто ничего не смог объяснить.

Николай рассказал, что напавшие инопланетяне заявили о своих правах на Землю, аргументируя тем, что их предки когда-то засеяли эту планету жизнью, проводя генетические эксперименты в целях улучшения собственной природы и получения разнообразия живых форм. Самих "сеятелей" не сохранилось, они исчезли с листа истории, оставив после себя генетически модифицированное потомство, которое вследствие мутаций и сбоев в генетике потеряло способность к размножению естественным путём. Клонирование не оправдало себя, копия всегда слабее оригинала и многократное повторение в геометрической прогрессии накапливало мутации, приведя, наконец, к стерильности. Они обречены на вымирание, несмотря на то, что стоят по техническому развитию на ступень выше и охвачены праведным гневом по поводу того, что люди, по их мнению, самый неудачный проект их предков, не только не вымерли, но процветают и не потеряли способности к воспроизведению. Людям поставлен ультиматум, – большую часть оставшихся на Земле людей отправить на Марс к соплеменникам, а меньшую, по выбору инопланетян, называющих себя Одинокими, оставить им для экспериментов. Они, видите ли, надеются, что природные условия Земли и генетический материал людей помогут им ещё раз обрести утраченное, сохранив достижения старой цивилизации. В случае сопротивления они грозят уничтожением всей флоры и фауны, превратить Землю в бесплодную пустыню, в конечном счёте, они готовы даже на полное уничтожение человечества как расы, в том числе и колонии на Марсе.

– Нет, вы представляете, – вмешался в рассказ Платон, – импотенты, получившие абсолютную власть – что может быть кошмарней?

– Да, но каким образом они воздействуют на нас? – спросила Маша, невольно улыбнувшись эскападе ворона.

– Их звездолёты оснащены генератором импульсов, близких по величине к мини-импульсам, подаваемым мозгом мышцам, поэтому мозг функционирует, а мышцы, получая хаотичные команды, просто перестают на них реагировать и подчиняться владельцу. На таком же принципе построен и другой генератор частот, действующий теперь и на электроприборы.

– А откуда стало известно, как нужно защищаться от подобного воздействия?

– Видите ли, есть люди, от природы одарённые несколько больше, чем остальные, способные получать информацию даже из самого вакуума. Они предупредили нас, правда, времени оставалось мало, поэтому мы успели соорудить всего лишь несколько таких куполов, экранирующих излучения их генератора. Есть и экранирующий гель, его ты видишь на мне и Платоне.

– Я тоже хочу быть свободной, дайте мне тоже!

– Жаль, я думал, что смогу ещё не раз воспользоваться моментом, чтобы просто поносить Вас на руках, ну, и всё такое… – притворно сокрушаясь, подал ей гель Николай.

– Николай, прибереги своё желание воспроизводства себе подобных для показательного урока этим выскочкам инопланетянам, – не остался в стороне Платон, на что Николай только пожал плечами, лукаво улыбаясь.

– Я слышала, что у вас тоже в разгаре были какие-то эксперименты в этой области, да, Платон? – съязвила Маша, задетая за живое.

– Что? Что? Ах, ты болтун, Николай! Ну, разве можно сравнивать мои невинные попытки, замечу причём, совершенно естественным путём, получить полноценное потомство с чудовищным захватом импотентов, не придумавших ничего лучше, как решать свои проблемы за счёт других. Да я…

– Ну-ну, успокойся. Никто тебя не осуждает. Некоторые, Одинокие например, видишь даже на что готовы ради твоих "невинных попыток", – попытался успокоить ворона Николай и, поддразнивающе глянув на Марию, сказал:

– Кстати, девушка, Вам не кажется, что мы уже достаточно сблизились, чтобы перейти хотя бы на "ты"? – и видя её недоумённое пожимание плечами, договорил:

– Предлагаю начать немедленно сближение, если Вы считаете его ещё недостаточным.

– Нет, нет, в этом нет сейчас необходимости, – сказал Маша, – я согласна, только начните Вы.

– Помочь? – предложил Николай, наблюдая, как она втирает гель в руки, – Пройдём в дом, придётся совсем раздеться, чтобы ни один миллиметр тела не остался без защитного геля, – продолжил он, – давай натру спинку.

Платон только выразительно закатил глаза и заломил крылья от этого замечания, но сказать ничего не посмел, опасаясь дальнейшего развития неприятной для него темы.

Покрыв тело гелем, и получив свободу, таким образом, от навязанного пришельцами паралича, Маша воспряла духом. "Всё не так уж плохо, – решила она и посмотрела на мужчину, сидевшего рядом, и призналась сама себе, – можно сказать, совсем даже не плохо". Почему-то находиться рядом с ним было волнительно приятно, да и благодарность за предоставленную свободу требовала выражения:

– Николай, спасибо тебе за то, что не оставил меня лежать в автолёте беспомощной чуркой и вообще, хорошо, что ты есть.

Николай, саркастически приподняв бровь, ответил:

– Не за что, дорогая. Я надеюсь и в дальнейшем быть тебе исключительно полезным. Но вернёмся к нашей невесёлой ситуации быть осаждёнными в собственном доме. План действий такой: ты остаёшься присматривать за животными, пока мы с Платоном наладим контакт с другими куполами защиты. Вся электроника не работает, просто вышла из строя. Удивительно, что ты на своём автолёте смогла добраться до нас, похоже, тебя двигало больше желание сюда попасть, чем сам автолёт. Сейчас мы немного поработаем над экранированием автолёта и полетим на нём, ты не против?

– Да, конечно. Делай всё, что считаешь нужным. Единственное, что меня беспокоит, а вдруг пришельцы наведаются сюда, я просто боюсь, что не справлюсь с ситуацией.

– Твоя задача – сохранить в первую очередь себя, поэтому соглашайся на всё, это не тот момент, чтобы показывать свой характер, Мария. В любом случае ты всегда можешь рассчитывать на то, что я тебя не оставлю, это не в моих интересах, если ты понимаешь, о чём я.

– Хорошо, я буду ждать тебя. Обещаю, что удивлю инопланетян своей любезностью.

– Ну – ну, не переусердствуй, а то будешь первой кандидатурой на эксперимент. Лучше всего работай "под дурочку", тогда, пожалуй, и выживешь. Ещё раз прошу, будь осторожна! – Николай даже голос повысил, казалось, он заклинает её. Он подошёл к ней вплотную и просто обнял её.

– Да всё я поняла, не повторяйся. Вперёд, автолёт в твоём распоряжении.

Помахав им на прощание ручкой, Маша занялась осмотром животных, оказывая по мере необходимости медицинскую помощь. Незаметно прошло три часа. Проголодавшись, она отправилась на кухню в поисках съестного. Синтезатор, к счастью, работал, поэтому Маша сначала синтезировала пищу для себя, быстренько перекусила, потом занялась синтезом корма для животных и его раздачей. И то чудо, что хищники ещё не начали охоту на потенциальную пищу. За этими хлопотами прошло ещё два часа. Не оставлявшее её чувство тревоги стало нарастать, превратившись, в конце концов, в предчувствие беды. Дело в том, что на автолёте за это время можно было бы сделать целый оборот вокруг Земли. Ожидание томило её. День так и не наступил, темнота наводила тоску. Деревья вокруг, казалось, застыли в безмолвном отчаянии. Маша недоумевала, неужели инопланетяне не понимают, что, погубив растительность и животный мир, получат бесплодную пустыню, на которой и не захочется потом остаться. Маша не заметила, как уснула.

Проснулась она с тем же ощущением беды, что и накануне. Предрассветный туман скрывал окрестности. Это радовало, что дню позволили начаться и в то же время пугало, – значит, появилась какая-то определённость. Оставалось надеяться, что эта определённость не несёт в себе безысходности для мира Земли. Николая всё не было и это было главным. Маша даже всплакнула, ощущая себя настолько одинокой и всеми забытой, что даже заболело сердечко. Немного успокоившись, рассудив, что отчаянию можно предаваться и позже, покормив животных, Маша принялась за кормёжку, немного отвлеклась, радуясь, что хоть эти живые души, глядевшие ей в глаза преданно и любяще, нуждаются в ней и находятся рядом. Потом ей пришла в голову мысль, что стоит попробовать воздействие на живое за куполом, вдруг оно уже прекратилось. Взяв уже знакомого лисёнка, она выпустила его за периметр. Ничего не произошло, лисёнок спокойно обнюхивался и потрусил к ближайшей сосне. Догнав его, решила пока не рисковать и не выпускать животных. Здесь, в куполе они были в безопасности. Вот если только ей придётся уйти, тогда придётся выпустить, предоставить их судьбе. При мысли об этом у неё опять навернулись слёзы на глаза. То, что Николай до сих пор не вернулся, могло означать всё, что угодно, вплоть до самого страшного. Маша поняла, что ей самой придётся как-то выходить отсюда к людям ли, к инопланетянам ли, лишь бы не оставаться больше в безызвестности. Её деятельная натура требовала действий, тем более, когда она представляла себе, что Николай нуждается в помощи, лёжа где-нибудь беспомощным бревном.

Закончился и этот день, не принеся облегчения, наоборот, тень обречённости будто покрыла всё вокруг, лишая красок и запахов. Впервые в жизни Маша не смогла поужинать, аппетит начисто отсутствовал. Посидев в задумчивости над тарелкой с любимыми варениками с вишней, она отправила её в утилизатор, и пошла спать. Сон не принёс отдыха, потому что спала она не спокойно, и во сне переживая пропажу Николая.

III

Утром, покормив и отпустив животных, с грустью наблюдая, как они неохотно расходятся, Маша собрала свой рюкзачок с запасами и, последний раз проверив работу коммуникатора, найдя его всё таким же бездействующим, тяжело вздохнув, вышла из дома. Средств передвижения, кроме своих ног, не имелось. До Дома было двадцать семь километров тайги. Маша похлопала по карманам, – гель экранирования был здесь, ещё необходимо было найти какое-то средство защиты, об оружии в двадцать втором веке и думать забыли. Пришлось вернуться в домик и поискать газомёт, выпускающий клубы вонючего синего дыма, одновременно скрывавшего и отпугивающего. Единственный недостаток этого прибора заключается в том, что человеку тоже приходится терпеть этот неприятный запах, достоинством же является то, что ни одно уважающее себя животное ещё не связывалось с жертвой, пахнущей столь отвратительно. Газомёт нашёлся в самом неподходящем для этого месте – в спальне, где Маша ещё не была. Прилаживая его к поясу, она огляделась и заметила рисунок в рамке на стене в изголовье кровати. Подойдя ближе, она с изумлением поняла, что видит себя в этом карандашном наброске. Верно переданная гримаска вызывающей полуулыбки делала живой женщину, поразительно похожую на Машу. Только волосы Маша не носила так никогда, – длинные роскошные локоны были перевиты жемчугом. А Маша предпочитала короткую стрижку с перламутровыми прядками. Она ошиблась, на портрете была другая женщина, только очень похожая на неё. С тяжёлым чувством ушедшей вместе с Николаем тайны Маша отправилась в путь, приперев дверь веткой, чтобы не открыло ветром.

Идти нужно было на восток. Маша прикинула по солнцу, что до вечера в неторопливом темпе она сможет пройти километров пятнадцать, сборы хоть и были недолгими, но всё же заняли время. Значит, домой она попадёт не раньше завтрашнего вечера. Она оглянулась напоследок на дом и не увидела его. Он как будто растворился в предрассветном тумане. Так, теперь даже возможности вернуться она была лишена. Всё же это было убежище, дом, куда обещал вернуться Николай. Слеза побежала по щеке и нырнула за воротник. Маша встряхнулась и пошла на алеющий восток.

Хорошего всегда немного,

На радость не щедра дорога.

И тем ценнее крохи эти,

Чем хуже жизнь на белом свете.

Для бедняка и грош – находка,

Вдовцу – покорная молодка,

Калеке же протезы в радость,

Голодному – хлеб с солью в сладость.

К полудню, устав с непривычки, Маша села отдохнуть и перекусить. Разомлев от еды, немного полежала, пытаясь вздремнуть, но в голову лезли воспоминания о попадавшейся на пути падали, оставшейся после панического бегства животных. Приводила в отчаяние мысль, что эти жертвы бессмысленны и бесполезны и что положение её самой тоже далеко от нормального. Помаявшись, она всё же решила продолжить путь. Ходьба заставляла быть внимательной, чтобы не повредить ноги, иначе никто потом ей не поможет. И будет она лежать беспомощно в ожидании смерти, как та падаль. Она замотала головой, отгоняя эту картину. В глазах почему-то потемнело. Она испугалась и остановилась, посмотрела на небо. Оказывается, незаметно подкрался вечер и солнышко уже почти село за кромку леса. Пора было поискать укрытие на ночь. Скоро попалась вывороченная ураганом сосна, места под её торчащими корнями было достаточно для Маши. Там она и устроилась, решив не привлекать к себе внимания костром. Вяло что-то пожевав на ночь, уснула с куском в руке.

…Николай пришёл к ней во сне, о чём-то тепло и успокоительно говорил, трепля её за руку, поэтому Маша не сразу поняла, что за руку её и вправду кто-то дёргает, не во сне. С трудом стряхнув остатки сна, она с испугом увидела голову волка, покусывающего, но так как-то ласково, её руку, как бы призывая её последовать за ним. Увидев, что Маша проснулась, волк кашлянул и сказал:

– За мной! Быстро!

Маша после Платона как-то уже и не удивилась говорящему волку, рассудив, что его появление может быть весточкой только от Николая. Радость толкнулась в сердце, – значит, он жив и прислал за ней. Выбравшись из своего убежища, огляделась. Волк смотрел умными блестящими глазами и беспокойно перебирал лапами, показывая, что пора идти.

У Маши болели разбитые от непривычно долгой ходьбы ноги, от неудобного положения во время сна сковало спину, поэтому она, кряхтя, с трудом поднялась на ноги. Надежда на скорую встречу с Николаем прибавила сил, и она торопливо зашагала за Волком. Тот специально выбирал дорогу, чтобы ей было удобно пройти, и ждал, если она отставала. Вдруг он прижал уши и оскалился, глядя вверх. Маше не было видно из-за дерева, что так его насторожило, и на всякий случай она спряталась за ствол, наблюдая за происходящим. Вдруг Волк посмотрел на неё и утробно завыл:

– У-у-у-у-бегай! – и тут же бессильно ткнулся мордой в траву, накрытый цилиндром тёмного газа.

Маша секунду поколебалась и решила остаться, рассудив, что, если она сейчас двинется с места, пришельцы засекут её быстрей, просто услышат в этой мёртвой тишине. Да и хотелось посмотреть на них, увидеть, что же они из себя представляют. Вдруг она поняла, что Волка уже и нет на месте и что она сама с большой скоростью втягивается в какую – то большую трубу. Она попыталась задержаться хоть как-то, но гладкие стены лишили её этой возможности. Она поняла, что нужно оставаться для конспирации обездвиженной, чтобы потом иметь преимущество для побега. Она расслабилась и мгновенно оказалась рядом с Волком и другими животными в небольшом помещении, затемнённом пресловутым газом. Разглядывая сквозь ресницы окружающее, Маша почувствовала ужас: пятеро пришельцев были на одно лицо, а двое других напоминали две большие картофелины своей бесформенностью и разбросанными по всей поверхности глазками.

Увидев появившуюся Машу, картофелина захлопала в зелёные ладоши. Пол под Машей растворился, и ей больших усилий стоило не начать дёргаться, потеряв опору. Что-то мягко подхватило её и опустило на возвышение в лаборатории, наполненной всяческими причудливого вида аппаратами. Другая картофелина, отличающаяся от предыдущей более интенсивной окраской, приблизилась к Маше, фамильярно провела своей зелёной холодной ладошкой по её лицу, убирая волосы, и Маша с трудом сдержала зарождающийся в груди крик протеста. Отвернув штанину на ноге Маши, лаборант взял пробу кожи и крови на анализ, и отошёл с ними к приборам. Увидев опускающееся на неё облачко уже знакомого газа, Маша затаилась, незаметно напрягши мышцы, убедилась, что гель ещё действует. "Жаль, что и гель, и газомёт остались внизу. Надо терпеть и ждать подходящего случая для побега. Пока ничего страшного не происходит" – подумала она. Самым сложным оказалось именно вот это вынужденное бездействие. Инстинкт самосохранения, выбросив в кровь адреналин, требовал действий, кричал о спасении. Собрав всё своё мужество, она постаралась успокоиться, чтобы предательская дрожь не выдала её. Наконец, это ей удалось. Буквально в эту же минуту, видимо, закончив анализ, лаборантка повернулась и внимательно на неё посмотрела, нажала на какую-то кнопку и в помещении возникла сфера, глядя в которую она что-то быстро сказала, выслушала ответ и отключила сферу. Машу опять что-то мягко подхватило– обволокло, мгновение – и она очутилась в большом светлом помещении в прозрачной капсуле, совершенно обнажённая и беспомощная. Вокруг в таких же капсулах были люди, молодые и красивые. Маша тут же горько пожалела о своём безрассудстве, забилась, пытаясь освободиться, но тщетно. Ближайший к ней сосед сочувственно закивал головой и сказал:

– Да, отсюда не выбраться живыми. Только мёртвых отправляют на землю. Не дёргайся, а то успокоительное выключит тебя на пару часов. Хотя это тебя, может, и устроит, как вон ту женщину, – указав подбородком в сторону, продолжил – она так билась, что они отключили её сознание навсегда. Теперь она, впрочем, как и мы все, – просто рабочий материал для экспериментов. Я здесь с самого начала, правда, не знаю, сколько времени прошло.

Дальше он рассказал, отвечая на вопросы Маши, что в их городке во время нашествия большая часть населения погибла сразу, в основном те, у кого были имплантанты или стимуляторы деятельности органов и систем. Остальных людей пришельцы сортировали, отбраковывая старых, стерильных, с генетическими, врождёнными и приобретёнными заболеваниями, даже просто некрасивых. Забракованных людей не отпускали, а помещали в заполненные газом сферы, оставляя, по всей вероятности, на медленную мучительную смерть.

Фашизм слегка сменил критерий

Отбора особей арийцев,

А остальных – списать в потери,

Бракуя личности и лица.

Как платье, тело выбирает:

Фасон, рисунок, цвет, фактуру,

На ту же душу не взирает, -

Подай отличную фигуру!

– Меня зовут Иван, а тебя?

– Я Маша.

– Как так получилось, что тебя нашли только сейчас? Насколько я знаю от других, на Земле уже не осталось свободных людей, пришельцы всех отсортировали и приготовили к экспериментам.