Текст книги "Ожерелье вечности"

Автор книги: Марина Волкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Быстро покончив с ужином, он понёсся обратно в квартиру, на ходу представляя, каким образом всё устроит, чтобы Люда чувствовала себя комфортно и уютно…

YI.

Люда увидела Кирилла, возвышающегося над толпой встречающих. Его радостное оживление и воздушные поцелуи вызывали невольную улыбку, просто невозможно было устоять перед обаянием его влюблённости. Люда помахала в ответ, счастливо улыбаясь, и оставшееся расстояние преодолела бегом, не обращая внимания на недоумённые взгляды степенных пассажиров. Обнимая Кирилла, вдыхая такой знакомый его запах, ощущая всем существом своим, как дорог ей этот человек, Люда расплакалась. Мысль о том, что этой встречи могло и не быть, показалась настолько ужасной, что она не смогла сдержать слёз облегчения и радости. А Кирилл, почувствовав её сдавленные рыдания, ещё крепче прижал её к себе, и стал утешать:

– Людушка, любимая, всё позади, всё прошло. Ну, успокойся, дорогая моя, я с тобой, я рядом, я люблю тебя и никуда больше от себя не отпущу, ни к воронам, ни к драконам, никуда. И, вообще у меня к тебе есть серьёзный разговор, но об этом позже. Не потому, что время не наступило, а просто потому, что хочется обставить это с хотя бы долей торжественности.

Люда отстранилась, и, подняв заплаканные, но такие невыносимо прекрасные глаза, спросила:

– Ты о чём, не пойму? Что это? Какая ещё торжественность?

Он засмеялся и потянул её за собой к выходу:

– Подожди немножко и ты всё узнаешь, любопытная ты моя ворона.

– Ой, не называй меня так, мне неприятно. Мне теперь даже собственная фамилия действует на нервы.

– О, ну тогда тем более есть причина её сменить. Людмила Корнева – звучит, а?

– Кирилл, не смеши меня, это ещё зачем?

– А ты как думаешь? Ох, недогадливая ты моя, – и, увидев в её глазах протест, поспешил успокоить:

– Ну-ну, потом, всё потом, договорились? Дай, доберёмся до места.

– А куда мы? Мы разве не к тебе домой?

– Домой, домой. Сейчас увидишь.

Люда не заметила, как задремала на плече Кирилла. Велико же было её удивление, когда, проснувшись, она поняла, что летят они уже больше часа и под ними бескрайние лесные просторы. Кирилл же на её вопросы бессовестно отмалчивался, пришлось набраться терпения и ждать, хоть это было уже довольно трудно, учитывая проделанный ею накануне длинный путь от Марса до Земли. Но вот автолёт резко пошёл на снижение. Внизу показался домик, похожий на игрушечный. Оранжевые окна его призывно сияли в наступающей темноте. Путешественникам сразу захотелось туда, внутрь, к теплу и свету. Удивительно вкусные запахи встретили их на пороге, и они поспешили найти их источник. Накрытый по-праздничному стол красовался посреди комнаты, благоухая и поражая своей изысканной сервировкой. Накрыто было всего на два прибора. Люда невольно оглянулась в поисках доброго волшебника, а Кирилл, видя её недоумение, весело засмеялся:

– Вижу, сюрприз удался. Это дом моих родителей. Так, тебе на сборы ровно двенадцать минут, ни секундой больше. Форма одежды парадная, душевая – направо. Вперёд!

Люда пожала плечами, какое-то смутное предчувствие сковало её движения, непонятная робость овладела ей. Показалось вдруг, что всё это уже когда-то было. Смущённая и даже несколько испуганная, она поторопилась привести себя в порядок: волосы просто высушила, оставив их распущенными по плечам, надела длинную полупрозрачную накидку на небольшое вишнёвого цвета платье без рукавов. Гарнитур из рубинов очень кстати подчеркнул блеск тёмных глаз и румянец щёк. Люда ещё раз придирчиво осмотрела себя и осталась довольна, – от усталости не осталось и следа, она выглядела отдохнувшей и свежей. Посмотрела на часы, – до назначенного срока осталось чуть больше минуты. Капелька любимых духов вызвала приятное головокружение. Сердце билось неровно, волнение вздымало грудь, – перспектива приятного вечера в обществе любимого человека была опьяняюще манящей. Не в силах больше ждать, Люда порывисто вошла в комнату к Кириллу, наблюдая за его реакцией. И, если бы она была ещё не уверена в своей неотразимости, – выражение крайнего восторга на лице Кирилла было бы красноречивее всех натужных комплиментов. Он тоже переоделся в строгий костюм и был чрезвычайно хорош в этой старомодности. Он, казалось, онемел от восхищения, несколько восклицаний его напомнили больше вздохи. Наконец, он собрался с духом и предложил Люде садиться. Ему почему-то, на какой-то краткий миг, показалось, что перед ним – незнакомка, что он не знает эту прекрасную женщину. Люда улыбнулась, поблагодарила и с грацией королевы села за стол. Кирилл, торопясь тоже занять своё место за столом, неуклюже махнул рукой и нечаянно задел бокал, который с хрустальным звоном опрокинулся, и тихо развалился на две половинки. Кирилл испуганно закричал:

– К счастью! К счастью!

Люда засмеялась, потешаясь над его состоянием, но, видя, что он даже покраснел от чувства неловкости, ласково положила на его руку свою, и успокоила:

– Милый Кирилл! Как приятно оказаться мне рядом с тобой в такой романтической обстановке. Ты очень постарался и сделал мне прекрасный сюрприз. У меня такое ощущение в этом доме, как будто мы с тобой – единственные люди на земле, как Адам и Ева, и нам предстоит творить историю заново. Сколько работы!

– Вот – вот, и я о том же! Давай творить, работать, жить вместе? Вдвоём нам будет легче делать эту работу, правда? Словом, будь моей женой! Как там? И в печали, и в радости…

– А ты не торопишься, Кирилл? Ведь ты меня мало знаешь, да и болезнь моя была преградой между нами. Ты не боишься рецидивов?

– Я уверен, что всё будет хорошо. Ведь мы любим друг друга и это главное. А всё остальное – да вместе мы горы своротим! Ну, так что? Ты мне отказываешь? Или…

– Или. Конечно, я согласна.

Кирилл в порыве чувств потянулся к Люде, целуя её, опрокинул ещё бокал, чертыхнулся, вышел из-за стола. Люда тоже вскочила ему навстречу, и они стали так самозабвенно целоваться, как будто от этого зависела сама жизнь. Первой опомнилась Люда и то только по той причине, что рубины больно врезались в кожу от крепкого объятия Кирилла. Она с силой отстранилась от него и сказала:

– Кирилл, давай остановимся, у нас для такого занятия впереди ещё целая жизнь. Я понимаю, тебе не терпится начать, вернее, продолжить, но ужин – то остынет окончательно. Давай сначала подкрепимся, а потом займёмся этим увлекательным делом, – будем проектировать нашу девочку.

– Какую девочку, – не понял Кирилл, – ты про что?

Люда усадила его за стол, уселась сама и, накладывая на тарелки, с усмешкой спросила:

– А ты что, не знаешь, что от таких увлекательных занятий появляются дети?

– А! Что? Ты хочешь детей? От меня?

– Ой, ну, глупый, ну, а от кого же ещё? Или не ты мне сделал предложение руки и сердца несколько минут назад?

Кирилл посидел несколько секунд с оглушённым видом, потом стал лихорадочно срывать с себя одежду:

– Ты как хочешь, но я больше не могу откладывать такое важное дело на потом. Я хочу заняться этим сейчас, немедленно, пока творческое вдохновение меня не оставило. Обещаю, я буду очень стараться. Девочка – это же так ответственно…

Люда уже почти проснулась, ощущая щекой приятную гладкость кожи плеча Кирилла, когда какое-то непонятное ощущение Присутствия заставило её открыть глаза. В предрассветных сумерках на фоне светлеющего окна она разглядела силуэт небольшого человечка с непомерно большой лохматой головой. Его глаза светились в темноте, что придавало всему облику его сходство с демоном. Люда смотрела на него, думая, что всё ещё спит, спокойно и поэтому даже вздрогнула, когда фигура заговорила приятным тенорком:

– Спи, голубушка, рано ещё.

Кирилл, услышав её сдавленный крик ужаса, мысленно включил свет и повернулся к ней. Она смотрела расширенными от изумления глазами на Афанасия, натянув одеяло на себя до самых глаз. Для неё самым странным было то, что гость не исчез вместе с темнотой, а выглядел смущённым и испуганным: он поднял руки, прикрывая лицо как бы от света, и бормотал:

– Ой, простите, Христа ради, не думал, что вы так напугаетесь. Кирилл, ты что же это, не предупредил её обо мне?

Кирилл успокаивающим жестом привлёк к себе Люду:

– Милая, извини моего домохозяина, он совершенно безобидный, достался мне в наследство вместе с домом. А ты, Афоня, что ж спать-то нам не даёшь, бродишь тут, дамочек пугаешь?

– Да скучно мне, заняться нечем, все сны пересмотрел уже давно. В последнем, кстати, твои родители передавали привет вам обоим. Вот и ждал, как проснётесь, чтобы передать привет-то.

– Так это вас можно поблагодарить за прекрасный стол накануне? – отмерла, наконец, Люда, – большое вам спасибо, устроили нам такой праздник!

– Да, что там, я и не такое умею, вот, погодите уже, ещё не тем удивлю…

– Ну-ну, не хвастайся, сделай милость. Расскажи-ка лучше нам что-нибудь интересное, раз уж разбудил.

Афоня с видимым облегчением вздохнул, присел на краешек кровати, немного подумал и сказал:

– Да что ж я могу рассказать? Сижу дома, никуда не езжу, никого не вижу. После ухода твоих родителей думал, совсем здесь сгину, никому не нужный. Спасибо, вспомнили меня, навестили. Дом рад вам, хоть и скучает по старым хозяевам. Я иногда чувствую, как они вспоминают о нас, – у меня тогда процентов на 20 уменьшается материальность, во как! Неприятно чувствовать себя почти привидением, но я терплю, внимательно слушаю их, и иногда удаётся услышать их воспоминания. Вот одно из них. Я думаю, что это хозяин Николай вспоминал, потому что жизнь хозяйки прошла вся у меня перед глазами, и ничего подобного с ней не приключалось. А вот хозяин Николай выпадал из нашего времени и кто его знает, где его носило. И вот, значит, вижу я это воспоминание, как будто сон смотрю. Стою я, это, перед морем, волны такие спокойные, ласковые, лижут песок у меня под ногами. Небо высокое, синее, чистое и солнышко жарит вовсю. Вокруг никого, только ветерок что-то шепчет мне о морских каких-то людях, которые хотят забрать меня, как божка ихнего, для поклонения. А я стою и думаю, что всё это мои детские фантазии и ветерок совсем не прав, морские люди – плод моего воображения.

Ну, хорошо, однажды у нас была с ними встреча, но это было во сне и неправда. Здесь, в этом мире, им места нет. И вдруг с изумлением вижу, как из вод морских поднимаются и движутся мне навстречу четверо морских людей. Они мало изменились с того сна, ну, разве только что у них появились какие-то неизвестные мне приспособления и тёмные очки. Ну, смехота, – моржи в очках, представляете? Но мне почему-то не было смешно, а стало страшно. Вокруг безлюдье и эти вот морские разбойнички нарисовались, окружили меня. Я стою спокойно, жду продолжения событий, суетиться-то, – это вообще не в моём характере, а тем более перед этими не людьми.

Смотрю на них и вижу, как они согнулись все в приветственном поклоне. Я благосклонно кивнул, не представляя, как они собираются общаться, – ведь в том сне мы могли только писать друг другу, так как их голосовые связки не приспособлены для воспроизводства доступных нам звуков, их речь основана на ультразвуке, как и у большинства морских животных.

Тем более, я удивился, когда вдруг понял, что они говорят, не произнося ни звука. Ну, до чего дошёл прогресс, представляете, и у морских людей развилась телепатия, чудеса, да и только:

– Нижайше просим вас, о, благословенный Кла, почтить наш мир своим присутствием. Вы наш создатель, наш бессмертный Бог и мы хотим показать Вам, насколько мы ушли в своём развитии с момента последней встречи с Вами, о, благороднейший! Ещё мы приносим глубочайшие извинения за ту историю с похищением девушки, похититель был примерно наказан: лишён возможности иметь потомство, чтобы его дурная наследственность не приносила плоды…

– О-хо-хо-хо, рыбы вы мои, кто ж знает, что вы там задумали, а вдруг тоже из меня сделаете чучело – ведь как удобно, – полное портретное сходство, ну, прямо один в один! Или и меня тоже лишите возможности иметь потомство, – чтобы Бог ваш не тиражировался больше? Что-то я не доверяю вам, рыбы мои.

– О, лучезарный Кла, не обижай нас недоверием, мы постараемся доказать тебе, что ты не ошибся в своём выборе, когда задумал нас. Пойдём с нами, порадуй свой избранный народ своим появлением, мы обещаем вернуть тебя на это же место.

– Ну, что же с вами делать, рыбы мои, как я могу вам отказать, детям своим, тем более, мне уже даже интересно, что вы там натворили. Единственный вопрос, надеюсь, вы не забыли, что я сухопутный бог, мне нужен воздух и защита от давления.

– О, господин! Мы всё предусмотрели для Вашего удобства, о благороднейший! Нас ожидает специальное судно, которое мы приготовили для Вас, ведь наши оракулы предсказали точно и место вашего появления на этом берегу, и время. Мы в Вашем распоряжении, о, светоносный Кла!

– Судно? Что-то не верится, вы же не были расой ремесленников, – утопите ещё своего Бога!

– О, благороднейший! Мы даже жизнь готовы отдать за Вас! Эта поездка нисколько Вас не обеспокоит, мы вам обещаем!

– Ой, что-то так много обещаний, посмотрим, как пойдут дела. Учтите, я, если что, ещё вернусь, и тогда вы позавидуете килькам в томате, рыбы вы мои! – сказал Николай и решительно направился в волны, к появившейся из воды подводной лодке. Убранство её было роскошным, даже более чем, причём именно по меркам человеческим. Никаких аляповатых ковров, драгоценных каменьев и золота, всё предельно просто, воздушно и изящно. Каюта, в которую провели Николая, имела сферическую форму, а пол был выполнен концентрическими ступенями, на которых расположилась вся обстановка – удобное белоснежное кресло, кружевной столик с вазой великолепных цветов поодаль. Как только я сел в кресло, почувствовал, что судно пришло в движение. Солнечный свет померк под толщей воды. Весь купол каюты оказался огромным экраном, который сначала передавал изображение погружения, а когда уже не стало хватать света, пошла трансляция учебной программы по истории морских людей. Я немало посмеялся, увидев, как изображали меня в самом начале – огромного вихрастого мальчишку с круглыми, наверное, от ужаса глазами. Вот таким меня запомнили маленькие головастики – будущие морские люди, принявшие мои детские фантазии за программу к действию. Видимо, уже тогда я обладал этими способностями к материализации, только сам об этом не догадывался. Видимо, нужна была ещё какая-то составляющая для того, чтобы мысль стала материальной в ближайший же момент времени, а не через годы. Маленьким, я, видимо, интуитивно это применял, неосознанно, а во время нашествия Одиноких эта способность проявилась особенно ярко. Наверное, потому, что возникла реальная угроза, которую, во что бы то ни стало, нужно было предотвратить. Оставшийся со мной гид из числа тех четырёх мушкетёров каждый раз прятал под своим крылом– плавником лицо, как только я начинал хихикать, видимо, не понимая, радуюсь я или гневаюсь. Мне, в конце концов, стало противно от этого его страха, я подошёл к нему, положил руку на плечо и спросил:

– Как зовут тебя, рыба моя?

Тот совсем распластался у моих ног, видно, совсем от значимости момента потерял дар речи. Я постоял над ним, носком кроссовки приподнял плавник, за которым опять скрылось "личико", и уже грозно вопросил:

– Отвечай, раб мой! Как тебя нарекли, какое имя ты валяешь сейчас на полу?

– Уйли меня зовут, господин.

– Мне не нравится, что ты меня боишься, я не ем сырую рыбу, понял? Прекрати валяться и отвечай на мои вопросы. С какой целью вы меня пригласили?

– Наш правитель, Йонгли, хочет, чтобы ты помог нам определиться с одним вопросом. Всю свою историю мы старались часто не попадаться на глаза людям, помня о том, что ты, бог Кла, из их числа. Нам не хотелось, без твоего на то разрешения, выходить на контакт с вами, потому, что это заведомое порабощение, ведь мы не достигли ваших высот в развитии, – мы слишком ещё молодая раса и так отличаемся от вас даже просто физически. Наши оракулы ещё двадцать лет назад предсказали твоё Явление. И вот Йонгли решил, что это нужно использовать в наших интересах, чтобы заявить о себе как ещё об одной цивилизации.

– Цивилизации? О чём ты, рыба моя? Ведь вы не имели возможности производить металлические орудия труда, хотя бы потому, что среда вашего обитания этого не позволяет? Ну, рассказывай, как вы вышли из положения?

– Подводные вулканы – вот что пришло нам на помощь, именно возле них мы находили вулканическое стекло, не уступающее по прочности и режущим свойствам металлу. Со временем мы научились прогнозировать подводные землетрясения, строить большие формы для заливки стеклом и направлять его поток в нужном нам направлении. Так мы построили наши города из больших полусфер, где теперь есть место и воздушным камерам, где мы можем производить теперь всё, что угодно, используя технологии людей. Всё, что не нужно вам и оказывается в волнах, находит у нас применение. Так что мы приносим двойную пользу, – чистим океан, особенно в прошлом, и производим необходимые нам материалы.

Увидев, что я с интересом разглядываю возникшие на экране картины с изображением освобождения Маняши из их плена, Уйли продолжил:

– Мы не стали больше строить музеев на суше, поняли, что это – ваша территория и не гуманно выставлять ваши тела как экспонаты. Кроме того, не этично было вас искушать своими сокровищами, речь идёт не лично о вас, о мой Сиятельный, мы вам обязаны всем, а о других людях. С того времени мы стали водить своих детёнышей на экскурсии в океанариумы, которые вы построили для подводных экскурсий. Правда, мы камуфлируемся под известных вам животных. Вы рассматриваете нас, а мы – вас.

– Но никакой камуфляж не спас бы вас от разоблачения, возьмись люди за ваши поиски как следует. Хотя, при нашем самомнении царей природы это, впрочем, и неудивительно. Как же вам всё-таки удавалось избегать столкновений?

– Наше обоняние и слух, которыми Вы, блистательный, нас наградили, позволяют нам слышать ваше приближение за многие километры. А наши города не отличить неопытному глазу от окружающей территории. А теперь прошу прощения, срок моего пребывания на воздухе истекает, нужно подышать, как следует. Мы уже скоро, через ваших пять минут, прибудем на место. Я верю, что ты откроешь нам истину. Да пребудет с тобой Свет, Кла!

Какую такую истину? Так и не понял, зачем я им понадобился, и вообще, как я тут появился. Хорошо, со временем всё станет на свои места. Посмотрим, что получилось из моей детской затеи. Правда, надо сказать, мог бы придумать их и посимпатичней, но тогда для меня всё вокруг было красивым, без вариантов. Главное, что из этого что-то получилось, на удивление. Ага, вот, кажется, приехали. Как только судно остановилось, множество морских людей облепило мою сферу, тараща глаза. Вдруг их как ветром сдуло, покачнулась и моя сфера, теперь двигаясь в другом направлении, к пятну света невдалеке. По мере приближения я смог рассмотреть процессию, ожидавшую меня – штук двадцать морских людей плавали друг за другом в центре, остальные, на некотором расстоянии от них просто мельтешили, как атомы в броуновском движении. Когда сфера остановилась, открылся люк в самом низу пола и через шлюзовую камеру ко мне пришёл гость. Он был крупнее, чем Уйли, его чешуя отсвечивала красным. Он поклонился мне, не так раболепно, как предыдущие, а с достоинством, и обратился ко мне:

– Отец наш, Кла, прости нам нашу назойливость, будь к нам снисходителен, не гневайся на нас.

– Да, слушаю тебя, Йонгли. Я не сержусь. Мне интересно, зачем же это я вам понадобился. Какую такую истину ты хотел от меня услышать, говори.

– О, Кла, неисповедимы твои пути! Открой нам, для чего ты призвал к жизни нас? Ты нас приготовил на смену людям?

– Ого! Ничего себе – выводы! С чего это ты взял, Йонгли?

– Но как же? Мы сделали такой скачок в своём развитии, благодаря тебе, отец наш, и нам бы хотелось думать, что всё это не зря. Нам думалось, что ты создал нас, таких совершенных, более совершенных, чем люди, для того, чтобы мы перехватили эстафету разума на нашей планете.

– Боже ты мой, вы себя считает более совершенными, рыбы мои? А на каком основании? Ведь если бы не люди и их технологии, вы бы так и остались бы на уровне жаб в болоте, только квакать и надуваться пузырями, – ах, какие мы прекрасные, ах, какие мы умные!

– О, прости ещё раз, наш господин! Позволь проводить тебя в нашу столицу, чтобы ты мог сам убедиться, что наши притязания не беспочвенны, что и мы тоже чего-то стоим!

Сфера, до этого двигавшаяся понемногу, тут ускорила движение, и мы вплыли под огромный купол, сверкающий огнями на фоне окружающей тёмной воды. Купола поменьше, видимо, были жильём, а побольше имели административное предназначение. В пространстве мелькало множество народу, приветственно махая плавниками и неохотно уступая дорогу нашей сфере. Любопытство было, наверное, главной отличительной чертой морских людей. Сфера опустилась ниже и я смог различить поверхность, усеянную причудливыми раковинами и кораллами, перемежающимися морскими водорослями, красиво подсвеченными изящными светильниками. Рыбы стайками мелькали в воде, исполняя синхронное плавание. Я так подумал, вот, если бы наши комары так синхронно летали, тогда, пожалуй, от них не было бы спасения. Вода была на удивление чистая, без взвеси. Я спросил об этом Йонгли. Тот пояснил, что постоянно работают фильтры и системы подогрева, создавая необходимый микроклимат внутри купола. Вот, наконец, сфера остановилась, полностью войдя в одно из помещений. Здесь было воздушное пространство и я, не колеблясь, шагнул в открытую дверь вслед за Йонгли. Одну стену полностью занимал большой экран, у другой бурлил фонтан в маленьком бассейне с золотыми рыбками. Другой бассейн, видимо, предназначался для отдыха, как кровать у нас. Была и человеческая мебель, видимо, попавшая сюда из утонувших судов. Посадив меня на почётное место, сам Йонгли погрузился в бассейн, видимо, устав дышать воздухом. В столе открылся люк и появилась разложенная на блюде еда, – всяческие консервы и рыба. Я с тоской почувствовал, что в моём желудке что-то давно не было горячей пищи, эх, борщечку бы сейчас, да со сметанкой! Вот что значит домашняя пища! Но за неимением горячих блюд я взялся за холодные. Надо сказать, приготовлено было вкусно. Не успел я полностью насладиться едой, как на экране пошла демонстрация фильма. В этот раз речь шла о производстве и технологиях морских людей, – множество предметов и подробностей, которые, честно говоря, больше меня утомили, чем вдохновили. Я повернулся к Йонгли и застал его за поеданием золотых рыбок. Я укорил его:

– Ты что же это интерьер портишь? Ах, привилегия у тебя такая – только золотых рыбок кушать? А ещё, какие у тебя привилегии, властный ты мой?

– О, не гневайся, повелитель, я всего лишь покушал. Что сделаешь, если этикет такой. Я бы с удовольствием сам поохотился в открытом море, но нужно соблюдать порядок, который установили предки. От них я получил в наследство эти заводы, которые тебе показали и обязан поддерживать производство, чего бы мне это не стоило. Иначе нам не выжить, а тем более не подняться на более высокую ступень развития. Ты знаешь, блистательный, Одинокие не захотели бы использовать наши тела для воспроизводства по вполне понятным причинам и, если бы ты не вмешался, мы бы сейчас осваивали ваши территории, – за прошедшие тридцать лет мы многое бы успели. Но ты спас сухопутных, что в очередной раз показало всем, что ты необычный человек, о, повелитель!

– Постой, постой, ты, значит, переживаешь по тому поводу, что человечество не исчезло с лица земли, полуфабрикат ты мой водный? Совсем, что ли, ты обнаглел, на мировое господство замахнулся? Запомни мои слова: я тебя породил, я тебя и изничтожу за эти притязания!

– О, не убивай, меня, господин! Разве не должны мы думать о будущем, разве не должны расширять свои территории, чтобы множилось наше потомство?

– Тридцать лет, говоришь? Странно! Так, вижу, пришло время дать вам мои заповеди, – бог я или не бог? Какое у вас самоназвание, Йонгли?

– Людьми дна мы себя называем, сокращённо – донцы, благословенный Кла! Я весь внимание!

– Запомни… Как там? Не убей, не воруй, словом, ваше место на дне водных глубин и занимать территории на поверхности суши вы можете только по согласованию с людьми, там проживающими, никаких захватов, войн и прочее! Ваша задача – совершенствовать свою науку и культуру, приветствую также всяческий обмен опытом с людьми. Запрещаю браки с ними. Живите с людьми в мире, ведь вы братья по разуму.

– Благодарю тебя, Господь наш Кла! Твои слова слышат все мои соплеменники, мы приняли твои заветы сердцем и душой, о, Сиятельный наш господин! Ответь нам ещё на один вопрос. Наши оракулы предсказали твоё повторное Появление, и они не ошиблись. Но, так как мы знаем, что в прошлый раз появился ты в пору нашествия инопланетян, то, естественно, мы думаем, чем же теперь объяснить твоё присутствие, вне временных рамок обычной человеческой жизни? Неужели нашему общему родному дому опять что-то угрожает? Скажи нам, Кла, чего нам ожидать?

– А я откуда знаю? Я-то не оракул. Я сам в недоумении, как я здесь оказался, да ещё через тридцать лет после нашествия, а по моему личному времени прошло всего лишь одиннадцать месяцев. Вчера я заснул в своей ненавистной квартире, а сегодня проснулся на берегу вашего моря. Так, значит, я могу увидеть теперь Марию, какое счастье! А насчёт опасности: слушай сюда! Если таковая действительно нагрянет, то вот мой приказ: в случае благополучного исхода разрешаю вам заявить о себе человечеству на условиях равенства и мирного существования. Если же исход будет неблагоприятным для людей, – вам легче выжить в глубинах, тогда у вас и появится шанс продолжить наше дело, меньшие вы наши братья! Рыбы вы мои, лёгкого плавания вам, попутного ветра, ну, ещё там чего, не знаю, в общем, всего самого хорошего! Папа вас любит! Ну, а теперь, когда я ответил на все ваши вопросы, предлагаю немедленно отправить меня к семье, я очень соскучился и жду с нетерпением встречи с моими близкими!

Йонгли попытался, было, мне повозражать, мол, а как же церемонии, которые они приготовили для встречи со мной, но я, повращав для пущей важности глазами, сразу отмёл все возражения и решительно отправился в сферу. От волнения у меня даже закружилась голова, как только я представил себе, как обниму Марию и сына…

Афоня замолк. Тишина повисла в комнате. Почему-то никто не проронил больше ни слова. Люда перевела взгляд на Кирилла, – у того слеза медленно катилась, оставляя за собой блестящую дорожку…

YII

Прошло три месяца после описанных событий. Земля оправилась от последствий Апокалипсиса, посчитало убытки, почтила память погибших. На Ассамблее Мира Сан Саныч торжественно открыл памятник на могиле Сеятеля, выполненный известным скульптором, представляющий собой саркофаг в смертельных объятиях дракона. Гробовая тишина повисла над землёй во время минуты молчания. Каждый человек, наверное, в эту минуту спрашивал себя, а какую он мог бы жертву принести во имя блага всех. Кирилл и Люда не поехали на открытие, предпочли наблюдать за происходящим дома. Они решили, что лучше потом, без излишней помпы почтят память Спасителя.

Люда не очень хорошо себя чувствовала в связи с беременностью. Кирилл сдержал своё слово, – он очень старался, чтобы будущий ребёнок был спроектирован полностью, с большим запасом вариантов. Поэтому, когда тест на беременность оказался положительным, не было счастливее человека во всей вселенной. От избытка чувств он даже выбежал из дома и носился с дикими криками, пока не переполошил всех лесных обитателей на несколько километров вокруг. Люда счастливо смеялась, глядя на его безумства. Афоня, тоже синхронно повторявший все радостные телодвижения и крики Кирилла, на очередном вираже растянулся и пребольно ударился. Кирилл, увидев его кислую мину, подскочил к нему и несколько раз подбросил его в воздух, несмотря на его отчаянное верещание. Успокоившись, он вернулся к Люде и сказал:

– Всё. Теперь ещё одно не даёт мне покоя. Что же делать мне самому дальше? Эксперимент с "червяком" закончился, ты сама знаешь как. Хотя, ты знаешь, мне пришла шальная мысль в голову, что Сеятель – это мои родители, это их рук дело, я так чувствую, понимаешь? Очень хочется верить, что жертва их была не напрасной, тогда и я не буду, наконец, чувствовать себя их убийцей…

Загоревшийся вдруг за их спинами сам по себе экран видеофона тихо замерцал, тихое его шипение привлекло внимание влюблённых. Они с ужасом увидели, как на экране стал появляться текст: "Кирюша, милый, всё получилось. Ты умница. Мы – Сеятель. Не плачь о нас. Не вини себя. Живите и радуйтесь".

Экран погас также сам по себе, как и включился. Кирилл лихорадочно бросился проверять, откуда пришёл сигнал, но безрезультатно, – аппарат вообще не сохранил в памяти последнее сообщение, словно его и не было. Кирилл беспомощно оглянулся на Люду:

– Ты видела? Читала? Мне не померещилось?

– Да, Кирилл, ты не сумасшедший, родители же обещали тебе быть всегда рядом с тобой, – вот и весточка от них. И повод ещё один проведать Сеятеля в его последнем пристанище. Поедем?

– Да, да. Собираемся.

Кирилл посмотрел на Афоню:

– Ну, что, дружок, остаёшься на хозяйстве? И на связи?

Тот вздохнул, почесал в затылке и хотел, было, обстоятельно ответить, но был прерван Людой, боявшейся очередной проповеди:

– Да, ты же согласен, куда ж ты от дома?

Она подхватила Кирилла под руку и увлекла в дом. А Афоня сел на крылечко и стал думать о том, что нынешние хозяева не чета прежним, ни послушать тебе, ни поговорить по душам, вот Мария была удивительная женщина…

Памятник производил впечатление. Художник не поскупился на краски, – дракон был впечатляюще красивым и большим, а Сеятель в саркофаге был изображён таким, каким был до своего воскрешения – не совсем человеком, вернее, совсем не человеком. Кириллу стало тоскливо, как-то он не мог совместить светлый образ своих родителей и это нечеловеческое лицо, такое чужое в своей необыкновенности. Поэтому он перевёл взгляд на дракона и ещё раз удивился его размерам и устрашающему виду, тоже таком чуждому всему земному. Да, его образ легко ложился на образ врага, тут проблем не было. Кирилл болезненно поморщился и вообще закрыл глаза. Образ родителей стоял перед глазами, такой дорогой его сердцу, что невольно защипало глаза. Он понял, что безумно скучает по ним, что ему очень не хватает по-матерински ласкового снисхождения и отцовского верного суждения. Люда уже успела разложить принесённые маки у подножия памятника и с тревогой наблюдала за ним.