Текст книги "Потрошители в Лос-Анджелесе"

Автор книги: Марина Даркевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

– Босния разве в Южной Америке находится? – усомнился сержант.

– Какая разница?.. Девчонка была явно на нервах. Вся подёргивалась, пока шла по коридору, глаза бегали, как у нашкодившей сучки. Ну тут ясно стало, что-то с ней не так. Пригласили в комнату для досмотров, тут её совсем повело.

– Но вы ничего найти не сумели? Я ведь правильно понял?

– В том-то и дело, – недовольно сказала Розамунд. – Мы распотрошили её сумку и чемодан, отпороли подкладки и проткнули замки, ручки и колёса насквозь. Отпилили каблуки у туфель. Просветили все вещи и её самоё рентгеном. Несмотря на слабые протесты, заставили её снять нижнее бельё, и я сама лично проверила её естественные «кармашки». Как я уже говорила, некоторые типы думают, что они очень умные, запихивают в своё брюхо по самые гланды чуть не по фунту наркоты или необработанных изумрудов, а потом удивляются, как это таможенники с первого раза выцарапывают мешки у них из задниц.

Мисс Фаллер отхлебнула кофе и протянула Хэнку пачку крекеров.

– Угощайтесь, сержант.

– Спасибо, только что съел гамбургер, – отказался Фишер, невольно обратив внимание на пальцы Розамунд с траурной каймой под ногтями.

– Ну, как хотите. Словом, нам пришлось перед этой Латич извиниться. Конечно, мы поставили в известность ваших коллег. Ну а дальше вы знаете, чем дело кончилось. Девицу встречал какой-то тип, судя по всему, он был на заметке. Двое детективов направились к нему, чтобы побеседовать, но он вынул пистолет и начал стрелять. Потом они с этой девкой прыгнули в машину и умчались – только их и видели. На асфальте нашли брызги крови – по имеющимся у меня данным, группа «B» с отрицательным резусом.

Фишер сделал несколько записей в блокноте. Сегодня вечером, судя по всему, у капитана будет более-менее сложившаяся картина.

– Почему детективы решили задержать встречающего?

– Спросите их сами. Это же не мои люди, – скрипуче ответила Розамунд.

«Вот сука», – подумал Фишер.

– Фото или видео этой Латич у вас сохранились? – спросил он.

– Снимок держите. А копию записи вам сейчас принесут. Только там ничего особенного вы не увидите – ну идёт девица по коридору, озирается по сторонам... Я уверена, где-то и что-то она провезла. Но каким образом сумела нас облапошить – этого сказать не могу.

*  *  *

Лейтенанта Гарри Адамса уже ждали и без лишних слов дали возможность полюбоваться на труп девушки в морге. Выглядел он отвратительно: живот был вскрыт крест-накрест, и из него исчез почти весь кишечник.

– Ориентировочно двадцать-двадцать четыре года, – бубнил местный коронер, сопровождавший Адамса. – Волосы светлые, вьющиеся. Рост – пять футов пять с половиной дюймов****. Вес... Прижизненный не установлен, в настоящее время – сто десять фунтов***** ровно... Размер груди – третий. Имплантаты в молочных железах отсутствуют.

– Это важно? – риторически поинтересовался лейтенант.

Коронер стушевался, но продолжил нудным голосом описание пострадавшей:

– Глаза голубые... Многочисленные пломбы в зубах, в основном довольно скверного качества. Следы косметики. Бренды устанавливаются... Имплантаты в губах отсутствуют. На лице и губах следы клейкой ленты типа «скотч», вероятно, ей заклеили рот, чтобы она не кричала. На кистях рук и лодыжках имеются аналогичные следы. Самой ленты на трупе не обнаружено. Но изо рта извлечены кружевные трусики типа «танга» голубого цвета, возможно, её собственные, если судить по размеру... Какая-либо другая одежда на трупе отсутствовала, так же, как и украшения. Татуировок нет. Ногти на руках и ногах ухоженные, покрыты маникюрным лаком малинового цвета... Следов сексуального насилия и вообще сексуального сношения на теле не выявлено. Прижизненных и постмортальных повреждений общего вида не обнаружено, за исключением...

– Понятно, – перебил Адамс. – Группа крови есть?

– Нулевая, – охотно доложил коронер. – Она же первая, по альтернативной классификации. Положительный резус.

– Наркотики, алкоголь и прочее?

– Несколько свежих проколов вен в локтевых сгибах. Что интересно, труп практически обескровлен. Но следов сильнодействующих средств не обнаружено, за исключением каннабиоидов... Ну, эту дрянь сейчас все курят. Плюс признаки регулярного курения табака.

– ...А недостающие детали организма вы так и не нашли? – поинтересовался Адамс у патрульного первого класса, с большим облегчением покинув морг. Обволакивающая калифорнийская жара после зловещей, воняющей формалином прохлады морга уже не казалась ему тяжёлой, несмотря на его приличных размеров комплекцию и склонность к потливости.

– Девчонку выпотрошили в другом месте, – сказал полицейский. – Скорее всего, её выбросили тут специально, чтобы запутать следы. Сюда, на этот пустырь, уже пару раз привозили трупы. Но не в таком виде, правда.

Лейтенант посмотрел в сторону пресловутого пустыря. Небольшой каменистый участок земли с намечающимся оврагом тянулся от шоссе, ведущего к Голливуду, почти до береговой линии с узким песчаным плёсом. Пляжи здесь были плохие – сплошь скалы и валуны. Там иногда устраивали себе временное пристанище бездомные бродяги «хобо» – люди сравнительно мирные, если их не злить, естественно. Полицию они не беспокоили, по крайней мере, не настолько, чтобы властям штата вздумалось устраивать облавы или какие-то другие серьёзные мероприятия.

– Нож исследован?

– Да. Следы крови первой группы с положительным резусом. И великолепный набор отпечатков пальцев... Знаете, мистер Адамс, я бы сказал так: слишком великолепный.

– Кажется, я понимаю, – произнёс Гарри с усмешкой.

*  *  *

Энджи и Барни лениво перебрасывались в карты на первом этаже роскошного, хотя и обветшалого дома, то и дело прикладываясь к стаканам с виски. Барни, конечно, с бОльшим удовольствием напился бы сейчас как свинья, потому что после ночного выезда на угнанной машине с убитой девкой в багажнике его до сих пор потряхивало. Уж лучше бы он вместо Энджи поехал и подбросил нож копам... Сдругой стороны, ему на месте Энджи не хотелось бы оказаться, пока тот помогал Хофману...

– ...Я же сказал, что курить в моём доме нельзя, – послышался тихий вкрадчивый голос.

Энджи поперхнулся дымом. Карл Хофман – высокий, длинноволосый, чем-то похожий на жуткого Толлмена из фильма «Фантазм», подошёл к ним неслышно, словно призрак. Барни чуть отшатнулся к стене. Было в Хофмане что-то такое, от чего корёжило даже отпетых головорезов вроде Энджи и Барни. Его, похоже, остерегался и сам шеф, только вида не подавал. Как бы там ни было, а в молодости Карл получил зелёный пояс по каратэ. И лишь Док мог ржать в голос, даже когда Карл в глаза называл его «мясником». И, между прочим, за дело – Дока уже давно разыскивал Интерпол за какие-то грешки на Балканах во время боснийской резни. То ли за изъятие стволовых клеток в полевых госпиталях, то ли за изъятие эмбрионов у беженок. Разумеется, без всякого на то согласия со стороны доноров, как и полагается на войне.

Но теперь Док лежал на втором этаже в доме Хофмана, будучи в крайне скверном состоянии. И именно Хофман, имевший некоторое представление о врачевании, должен был как можно скорее поставить Дока на ноги. В противном случае всю грязную работу ещё долго пришлось бы выполнять Карлу, а он очень не любил её.

Хотя деньги любил очень. И если уж начистоту, то к делу относился серьёзно – ибо он и сам стоял у истоков организации. Впрочем, часть грязной работы была традиционно взвалена на Энджи и Барни.

Энджи вышел из дома на улицу, хорошенько затянулся сигаретой и задавил окурок в треснувшем вазоне на террасе. Затем вернулся обратно.

– Шеф звонил, – сообщил Хофман. – У него клиенты бьются в истерике. А он ещё нового подтянул – какого-то типа из руководства местной «Лиги Плюща». Так что готовьтесь. Сегодня прибудет рейс из Тегусигальпы, встретите двух девушек. Не облажаетесь?

– Будь спокоен, – проворчал Энджи.

– И чтобы они тоже были спокойны, – произнёс Карл. – Док, при всех его издержках, хотя бы внешне на порядочного человека походил... И на четырёх языках говорить мог.

– Чего это ты о нём как о мертвеце? – удивился Барни.

– А то. Пока он у меня там лежит, значит, всё равно что труп... Ну и рожи у вас, ребята! Вот честно скажу, будь на месте девок, дунул бы во все лопатки от вас... Ведь прямо на лбах ваших низких крупными буквами написано: «Я – гангстер!»

Барни невольно схватился за лоб. Энджи сердито произнёс:

– А может быть, ты сам поедешь в аэропорт? Тебя они точно за Носферату примут. Я по телевизору видел, что в Восточной Европе полно вампиров, и у всех тамошних девок начинается выделение смазки при мысли, что им сейчас прокусят шею, прежде чем отбарать во все дырки. А ты как есть вурдалак!.. Впрочем, у тебя это действительно хорошо получается...

Барни негромко заржал, но осёкся под быстрым взглядом Хофмана.

– А может быть, ты вместо меня руководить процессом будешь, грамотей хренов? – спросил Хофман зловеще. – Или твой приятель?

Бандиты промолчали.

– Кроме шуток, – добавил Хофман. – Оденьтесь поприличнее. Чтоб никаких цепей на шеях, кожи и маек с нецензурными надписями. Всё-таки в международный аэропорт поедете, а не в «Голубую устрицу».

– В общем-то логично, – заметил Энджи, с омерзением оглядывая прикид приятеля, словно бы в первый раз его увидел.

– Кстати, с прямыми рейсами будем завязывать. Это становится довольно опасно. Копы и интерполовцы вьются вокруг прибывающих пассажиров, как мухи возле свежего дерьма. Да и очень хлопотно стало в последнее время с визами для европейцев.

– Ну, при существующих-то заказах... – начал Барни.

– Надо расширяться. Наши мексиканские друзья станут переправлять вторичное живое сырьё через границу. Предварительное согласие получено.

– А... а кто этим заниматься будет? – поинтересовался Энджи.

– Вы, – коротко ответствовал Карл.

Гангстеры промолчали, почёсывая шевелюры и смутно догадываясь, что жизнь скоро станет намного сложнее.

– А тебе кто будет помогать? – решил уточнить Энджи.

– Расслабься, – посоветовал Хофман. – Шеф подгонит Чарли и Тадеуша. Им не впервой девок кромсать. В том числе и на камеру. Ну и Майк в качестве охранника приедет.

– Вот уж кто вурдалаки, – пробормотал Барни.

– И ещё, – добавил Карл. – Шеф сказал – больше никаких трупов на пустырях. Думайте, как от них избавляться будем. Это надо решить сегодня.

– А как Док делал? – задал вопрос Энджи.

– Иди, спроси его, – осклабился Хофман.

– Кислота или цемент, – неуверенно пробормотал Барни.

– Мне без разницы, – произнёс Карл. – Хоть сами жрите. У вас три часа, чтобы найти способ. Потом готовьтесь встречать свеженьких... И прекращайте бухать, обезьяны! Ещё не хватало, чтобы вас копы сцапали за рулём.

Энджи и Барни пожали плечами и направились к выходу. Хлопнула дверь. Хофман вздохнул, поглядел на недопитую бутылку виски, взял её и жадно приложился к горлышку.

 

ГЛАВА 2

– Ну что ж, можно подвести некоторые итоги, – произнёс лейтенант Адамс. – Теперь мы знаем точно следующие факты. Первый: погибшая девушка – это Драгица Латич, двадцати двух лет, прибывшая в Лос-Анджелес через Боготу, столицу Колумбии. При этом с документами у неё как будто всё нормально: виза в порядке, паспорт не просрочен и так далее. Мисс Фаллер что-нибудь ещё добавила?

– Подозревает, что девица всё-таки сумела провезти на себе контрабанду, – сказал Хэнк. – По её словам, латиносы стали очень изощрёнными по этой части.

– Она гражданка Боснии. А это в Европе, – уверенно сказал Ковальски. – И имя ни в коей мере не латиносовское. Скорее похоже на польское.

В своём умении определять европейские имена, как и в собственном происхождении, Стив не сомневался. Его дед был «перемещённым лицом» после Большой войны в Европе. Он даже с кем-то там воевал, то ли с немцами, то ли с русскими, то ли с теми и с другими сразу. При этом количество убитых им лично врагов находилось в прямой зависимости от числа рюмок бурбона, выпитого за ужином.

– Не будем спорить, – сказал Гарри. – Итак, продолжаю. Второй факт: убили её совсем в другом месте. Скорее всего, на значительном расстоянии от того района, где она была обнаружена. Третий: отпечатки пальцев на ноже, следы крови на котором соответствуют группе у убитой, принадлежат Хуану Альваресу, недавно освободившемуся грабителю и насильнику. Алиби у него, конечно, никакое; по его словам, он всю ночь провалялся пьяный у себя дома, забыв запереть дверь. Живёт он в муниципальном апартменте в районе Грин-Медоуз. Но пусть он пока посидит у нас, и пусть настоящие убийцы думают, что мы проглотили этого тухлого червяка. Четвёртый: парня, встречавшего девушку и подстреленного в аэропорту, опознали как Фатмира Шеху. Его разыскивает Интерпол за содействие военным преступлениям всё в той же Боснии.

– Это уже что-то, – проговорил капитан МакКей.

– Это уже слишком для нашего участка, вам так не кажется, сэр? – подал голос Фишер.

– Теперь приезд агентов ФБР – только вопрос времени, – произнёс лейтенант.

– Хотелось бы думать так, – внезапно согласился капитан. – Но окружному прокурору хочется, чтобы это убийство оказалось связанным с подпольными киностудиями в нашем городе... Кстати, а какова цель визита этой Драгицы Латич в Соединённые Штаты?

– Чёрт возьми, – озадаченно протянул Адамс, открывая блокнот. – Действительно, а ведь так и написано: «Участие в съёмках фильма».

– Теперь с нас он точно не слезет, – проговорил капитан, ударив кулаком по крышке стола. – Ковальски, по студии «Реклесс» информацию готовы изложить?

– Конечно, сэр, – произнёс Стив.

– Никому не известная студия, – забормотал Адамс, – русский каскадёр, боснийский бандит, вспоротая девчонка... Нет, что-то тут не клеится.

– А почему, собственно, не клеится? – заговорил сержант Фишер. – Русская мафия, боснийская мафия... Они же все откуда-то из Европы. Почему бы им, действительно, не объединиться и не организовать тут какую-нибудь подпольную порностудию со снаффом?

– Это не лезет ни в какие ворота, – проворчал МакКей. – Девчонку убили, считай, в первый же её день пребывания на территории Соединённых Штатов. И зачем было обескровливать тело? Разве что они снимают натуралистичные сцены с вампирами.

Капитана даже слегка передёрнуло – видимо, он попытался представить себе, что именно происходит на «съёмочной площадке» такого кино.

– А может быть, как раз сцену её зверского убийства и снимали сегодня ночью? – спросил лейтенант Адамс. – Почему бы нет? Отсняли короткий метр, мастер-копию размножили, а актрису за ненадобностью вывезли на мусор?

Капитан пожал плечами и махнул рукой.

– Ладно. Ковальски, я готов слушать, – сказал он.

*  *  *

Джек Хагривс, подающий надежды сценарист, недавно заключивший контракт с компанией «Юниверсал», в полном отчаянии опустил трубку телефона и сполз по стенке, скрипя зубами и постанывая. Заветный номер не отвечал, а запасной, по которому можно было звонить только в крайнем случае, похоже, вообще не обслуживался. Джек понял, что его трясёт мелкой дрожью, а из всех углов тёмной квартиры лезут страшные изломанные призраки.

Он поднялся, сутулясь, прошёл на кухню, вынул из холодильника бутылку «Баллантайна» и плеснул себе сразу на три пальца. Виски в горло не лезло, да и оно ему сейчас бы не помогло. Разве что он бы напился до мертвецкого состояния. Но выпивка мало того что не лезла в горло, но ещё и отказывалась держаться в желудке. Джек с трудом отполз от унитаза, куда только что выблевал порцию виски с остатками скудного обеда (ужинать он не мог), поднялся к умывальнику и кое-как сполоснул физиономию.

В зеркале на Хагривса смотрел не тридцатипятилетний элегантный писатель из Голливуда, а неухоженный, обрюзгший старик с мутными глазами и слюнявым ртом. Господи Боже, как он до этого сумел дойти?! И как ему теперь из этого выйти?

Джек, несмотря на некоторую славу, быстро растущий банковский счёт и недавно полученный «пропуск» в богемную тусовку, не успел стать ни алкоголиком, ни наркоманом. Выпить он, конечно, никогда не отказывался, но чрезмерной тяги к спиртному не испытывал, более того, всегда умел вовремя остановиться. Кокс – да, пару раз принимал презенты, но втянуться не успел. Джек целенаправленно не стремился к повтору странного, пугающего ощущения, сравнимого с бомбой, у которой кто-то поджёг фитиль, и она сейчас со страшным грохотом разорвётся у него в голове на части.

Героин, крэк – о нет! Только не это, даже не думайте! И не предлагайте, лучше засуньте всю эту дрянь себе в задницу и застрелитесь нахрен.

Чёрт возьми, но если он, Джек, не получит сегодня то, в чём он так нуждается, то ему действительно только и останется, что застрелиться. Или он просто сам сдохнет в этой квартире от голода, потому что не может даже сожрать остатки пиццы – ничего не держится в брюхе! Да, похоже, то, что ему предложили, оказалось хуже героина или даже этого нового химического убийцы – метамфетамина. Но как же, как он умудрился подсесть на этот экстравагантный фокус, который мало того что обошёлся ему чуть не в четверть аванса за новый сценарий, так теперь и вытягивает из него остатки жизни? Единственный выход – отдать ещё четверть... Да, но кому?.. Почему телефоны не отвечают? И куда ехать? О, если бы он знал тогда... Тогда бы он уж как-нибудь нашёл возможность подглядеть из-под тёмной повязки на глазах или посчитать повороты, которые делала машина. Белый «понтиак» – на нём его везли, чтобы подсадить (естественно, подсадить) на крючок, с которого теперь слезть не удастся.

Джек проглотил несколько таблеток, прописанных от депрессии, запил их стаканом воды (желудок поурчал тревожно) и минут через двадцать почувствовал себя немногим лучше. Более того, у него наконец появилась осознанная цель. Он теперь знал, что ему нужно делать.

*  *  *

Карен Лоранс, девятнадцатилетняя студентка медицинского колледжа, знакомым путём возвращалась домой. От станции подземки до оживлённого перекрёстка, откуда до дома рукой подать, можно было идти двумя путями: либо по виадукам, высоко поднятым над развязками, либо через туннель под мостом. Второй путь был раза в четыре короче, и Карен иногда выбирала его. По крайней мере, в светлое время суток. Но сейчас над Лос-Анджелесом опустилась ночь, и несмотря на тысячи городских огней в виде прожекторов, ярких реклам и уличных фонарей, есть места, куда электрический свет почти не попадает.

Девушка торопилась. Она задержалась на занятиях, а время поджимало. Бойфренд пригласил её в кино, и Карен думала, что сегодня она не станет хлопать его по рукам, когда тот осмелеет в темноте кинозала. Надо только помочь ему осмелеть... А значит, нужно успеть заскочить домой, надеть юбку покороче, а ковбойку потеснее... И чёрт с ней, с темнотой туннеля, следует поторапливаться.

Спуститься по щербатым ступеням на нижний уровень города было всё равно что нырнуть в тёмную воду. Свет прожекторов с виадуков остался где-то двадцатью этажами выше головы. Кто-то беззвучно метнулся из-под ног Карен при входе в арку – кошка или опоссум. Внутри туннеля было совсем темно – тусклые светильники горели через один, облезлые стены пестрели небрежными граффити и гнусными фразами. По углам валялись наслоения мусора, ощутимо тянуло аммиаком и ещё чем-то мерзким, скорее всего, говном. Студентка с облегчением вздохнула, когда покинула этот чёрный проход, вызвавший у неё самые гадкие ассоциации. Но не успела оглядеться, как чьи-то руки набросили на голову мешок, а удар в солнечное сплетение сорвал дыхание вместе с начавшимся зовом о помощи. По голове шарахнули тоже весьма ощутимо. Девушка «поплыла», лишь краем сознания понимая, что её запихивают в машину. Звонко захлопнулись двери, и Карен Лоранс стала одной из многочисленных жертв похищений в столице Калифорнии.

Примерно половину внезапно исчезнувших девушек в Штатах никогда не находят. Люди болтают, что их утащили злые инопланетяне, или же они сбежали в Голливуд, решив, что лучше сниматься на вторых или третьих ролях, чем до старости подавать гамбургеры в придорожных закусочных или перестилать заляпанные спермой постели в мотелях. Но из Лос-Анджелеса в Голливуд убегать бессмысленно, потому что тут иногда достаточно утром перейти улицу, а вечером – вернуться домой ночевать. Инопланетяне почему-то игнорируют Калифорнию, так что остаётся самое правильное предположение – пропавшие девушки становятся добычей маньяков. И, поскольку исчезнувших больше никто никогда не видел, то приходится лишь гадать, что им пришлось перенести, оказавшись в лапах безумных убийц. Но Карен завтра найдут. Она об этом, конечно, ещё не знает, пока её, связанную и с мешком на голове, тащат куда-то по песку одного из многочисленных диких пляжей океанского побережья.