Текст книги "Дверь обратно"

Автор книги: Марина Трубецкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

– Я считаю, что надо еще раз воспросить у богов, виновна ли эта девица.

– Да чего спрашивать, и так все понятно, – закричали со всех сторон.

Атей, не обращая на это внимания, продолжал сверлить глазами того, кого он назвал Берендеем. Тот, постояв так же молча, отвесил низкий поклон и отошел в сторону.

– Вызов принят, – звонко крикнул кто-то слева.

Тут же началась суета. Если часть волхвов оставалась сидеть, не спуская с меня взгляда, то другая принялась готовить ринг. Освободив небольшой пятачок земли, метров пять в диаметре, не больше, они обложили его тлеющими углями. Откуда-то появился черный петух, которому тут же отсекли голову и пронесли по кругу еще трепыхающееся тело, орошая землю дымящийся кровью. Потом в круг вышел такой же дряхлый, как Атей, дед и начал сыпать мелкий, сверкающий в свете звезд и горящих факелов песок, рисуя им фигуру, напоминающую свастику. В конце концов, границу круга обозначили факелами, которые ярко горели почему-то пурпурным огнем.

– Ристалище готово! – крикнул все тот же молодой голос.

Атей, посмотрев на меня, еще больше уплотнил защиту, обведя вокруг первой сферы навершием. Потом воткнул посох рядом со мной. И, не торопясь, пошел в сторону ринга. С другой стороны так же неторопливо приближался медведоглавец. Они одновременно шагнули на площадку и встретились ровно посередине. Берендей, со своим немаленьким ростом, наверняка намного превышающим два метра, и соответствующей медвежьей голове мускулатурой, мог претендовать на роль рестлера, а вот Атей в своем нынешнем дряхлом обличье…

Оба бойца крепко обхватили друг друга за плечи, и я зажмурилась от страха. Если не считать небесных колокольцев, то тишина стояла гробовая. Через пару минут я открыла глаза – волхвы так и стояли, крепко уцепившись друг за друга. Смысл противостояния стал мне понятен только минут через пять, когда я заметила, что медведоглавец стал как будто ниже ростом. Оказалось, что он по колено вошел в землю. Так вот что означали их странные объятия! Они вдавливали друг друга в каменное основание горы! Сейчас Атею приходилось тяжело, его ноги по щиколотку погрузились в камень. Так, с переменным успехом, борьба продолжалась никак не меньше часа. И только когда Берендей стремительно погрузился сантиметров эдак на тридцать и оказался по пояс вдавленным в землю, все и закончилось.

Стоящие тут же люди, не иначе что-то типа рефери, помогли поединщикам выбраться наружу. Все в той же тишине Атей подошел ко мне и стал рядом.

– У кого-нибудь есть сомнения в ответе богов? – Он обвел взглядом собравшихся.

Судя по тому, что в ответ не прозвучало ни одного выкрика, сомневающихся не нашлось.

– Тогда я предлагаю сформулировать вопрос следующим образом, – он на секунду задумался и посмотрел на ночное небо, – кто уничтожает охранительных духов в нашем граде? Пусть направят свой указующий перст на того злодея.

Кругом согласно закивали. К каменной чаше, возле которой я вывалилась из дерева неимоверной толщины, подвели неведомо откуда появившихся зверей. Теперь это были чисто черный и абсолютно белый быки, черный и белый лебеди и такие же овцы. Трехглазый многорукий человек с белой, похожей на гипсовую, кожей взял в каждую из трех пар рук по зазубренному ножу с необычным ягодно-красным лезвием и начал исполнять странный танец.

С быстротой молнии он совершал незаметные глазу движения под распевный речитатив окружающих. Руки, как взбесившиеся змеи, проделывали несвойственные анатомии человека жесты. Темп речитатива увеличивался, вместе с ним нарастала и скорость танца. Словно попав в зависимость от этого завораживающего кружения, земля начала подрагивать в такт. Звезды замигали, вторя многорукому танцору. Волны на спокойном до сих пор озерце тоже вспенились и хороводом понеслись вдоль берега, оставив тем не менее середину все такой же ровной. Казалось бы, танец больше не может ускориться, но нет! Звук голосов слился в один сплошной рев, а на месте танцора виднелись только неясные росчерки ягодного цвета…

И вдруг все мгновенно стихло. Многорукий остановился, поджав ступню за коленку[51] и так застыв. Волны с плеском вернулись в озеро. Земля, как будто набрав полную грудь воздуха, замерла. Звезды, вспыхнув, погасли, словно задутые чьим-то дыханием свечи. На небе осталась сиять одна только луна. Находящиеся возле алтаря жертвенные животные еще какое-то время постояли, блестя живыми глазами, а потом враз повалились, ощерившись вскрытыми непонятно когда горлами над самой чашей. Дымящаяся кровь, едва достигнув дна, вдруг фейерверком взметнулась выше кроны дерева.

– Жертва принята, – ввел нас в курс дела все тот же звонкий голос, как будто здесь еще остались сомневающиеся.

Ответа пришлось ждать долгонько. Собравшиеся молчали, неотрывно глядя на небо. Я переминалась на уставших ногах и обдумывала путь к спасению. То, что боги опять укажут на меня, я почему-то вообще нисколько не сомневалась! Спасибо, конечно, Атею, что он подарил мне несколько дополнительных часов жизни, но такой короткий бонус меня явно не устраивал. Козырь у меня имелся только один: крылья! Присутствующие вряд ли к этому готовы. И пока все высматривали некий знак на небосклоне, я с неменьшим вниманием изучала окружающие красоты.

Вершина этой Перуньей горы со всех сторон была окружена острыми клыками скальных пород. Это давало мне некоторые преимущества, ведь за этими каменюками можно укрыться от разящей силы кристаллов, которые (в этом я тоже нисколько не сомневалась!) тут же будут пущены в ход. Так что главное – в критический момент изо всех сил отсюда дернуть! Крылатые создания здесь, конечно, тоже имелись, да и не факт, что бескрылые летать не могут… Но, мне кажется, от меня такого рывка просто не ожидают, и значит, фактор неожиданности на моей стороне!

Поэтому я, продолжая переминаться с ноги на ногу, стала маленькими шажками приближаться к краю вершины. Что отрадно, защитный кокон, который все так же обволакивал меня, сдвигался вместе со мной. Пока что мое черепашье отступление заметил только Атей и тоже стал следовать этим же маршрутом, не переставая вместе со всеми следить за беззвездным небом. И вот, когда до спасительного края оставалось всего метра четыре, небо раскололось пополам, исторгнув из своей глубины светящийся столб, который, набирая скорость, несся прямо на меня. Я, легко подскочив, одним прыжком преодолела расстояние до края и, уже срываясь вниз, увидела, как столб у самой земли разделился на молний десять – никак не меньше!

Крылья исправно несли меня к ближайшему укрытию, а я не могла оторвать взгляд от величественного зрелища. Ни раскатов грома, ни дождя… только хищные молнии, образовав круг навроде огненной короны, рассекали ночную тишь. Уже залетая за камень, я поняла, что целятся эти небесные стрелы вовсе даже не в меня. Центром их пристального внимания стал тот самый огромный вяз, из которого я вывалилась. Молнии прошили дерево от кроны до корней на манер золотой иглы, вгрызающейся в тело ни в чем не повинной ткани. Я облегченно вздохнула, не веря, что смогла избежать кары огненной.

Дерево тем временем ярко вспыхнуло, начиная от кроны и заканчивая самым основанием. Пламя с ревом устремилось в небеса, и тут же холодный пот прошиб меня. Славик! Малыш-то ведь вместе с саквояжем остался внутри дерева! Я же, озабоченная исключительно сохранностью своей шкуренки, совсем о них забыла! Я метнулась обратно на вершину горы и бездумно, переполненная только животным ужасом, кинулась прямо в огненный ад. Кто-то перехватил меня поперек туловища и с силой отбросил назад.

– Ты куда, блаженная? – заорал в ухо Атей.

Я, не владея речевым аппаратом, стала вырываться, пытаясь укусить волхва за пальцы. Тот, не обращая никакого внимания на мои зубы, сомкнувшиеся у него на руке, продолжал держать меня так же сильно.

– Стеша, успокойся, все нормально, – говорил какие-то абсолютно незначащие слова этот древний старец, – боги отвели от тебя подозрения.

– Какие к йуху боги? – Речь наконец-то вернулась ко мне. – Внутри дерева Славик!

Пальцы на мгновение разжались, но не успела я дернуться, как опять оказалась в стальной хватке рук.

– Сквозь божественный огонь не прорваться, – донеслись до меня слова, заглушившиеся все более разгоравшимся пламенем.

И вдруг сквозь рев огня мне послышался каркающий смех, от которого тут же потемнело в глазах.

– Это вы сейчас смеялись? – Я, мигом ослабнув в руках, обернулась к волхву.

Из его глаз лились слезы, и он, не отрываясь, смотрел на превратившееся в факел дерево. Опять раздался смех, он звучал как раз со стороны горящего вяза. Твою ж мать! Мне сразу все стало ясно! Как я вообще могла хоть на секунду подумать, что являюсь причиной исчезновения охранителей? Перед глазами встали изломанные тела, обреченные на непередаваемые страдания в кладбищенской яме. Смерть моей матери от рук этого хихикающего монстра. Эта тварь сейчас рядом со Славиком в горящем дереве! И боги явно подтвердили это своими разящими молниями.

Вот только дьявольскому старцу они, похоже, как слону дробина! Вместо того чтобы страдать сейчас от кары небесной, он не переставал веселиться! Зачем, ну зачем ему маленький ребенок? Ведь теперь понятно, что он охотится на малыша, регулярно возникая рядом с ним.

В голове у меня что-то лопнуло с громким звоном, заглушившим все остальные звуки, и я поняла, что только мне дано уничтожить это чудовище. Не обращая уже никакого внимания на руки Атея, я выскользнула из его хватки и, преодолевая сопротивление, медленно, как сквозь толщу воды, побежала в сторону дерева. Вернее, я хотела побежать, но больше всего мои движения напоминали замедленную съемку в каком-нибудь дурацком фильме. Разгребая руками уплотнившийся воздух, я обернулась. Атей продолжал стоять, сжимая пустое место. Вид у него был странно оцепеневший. Я, не переставая перебирать ногами, посмотрела по сторонам. Народ почти весь находился на своих местах, не делая при этом никакой попытки отодвинуться подальше от нестерпимого жара, только в остекленевших глазах мельтешили отблески огня. Я еще на пять шагов приблизилась к дереву. Сил это отняло у меня ровно столько, сколько потребовалось бы, чтоб пробежать марафонскую дистанцию. С каждым моим шагом огонь все больше и больше замедлял свое движение, вязкими языками устремляясь к небу. Видимо, из-за странно ведущего себя времени структура огня претерпела существенные изменения. Когда я преодолела последние метры, отделяющие меня от дерева, пламя вначале на миг замерло, а потом и вовсе осыпалось передо мной крупными хлопьями копоти. Моему взгляду открылось отверстие у корней, больше похожее на дупло. Я нагнулась и с чувством, будто отодвигаю огромный валун, по сантиметру пропихнула себя внутрь.

И тут же опять стало легко двигаться. Огонь, взвыв раненым зверем, метнулся за мной, но я быстро откатилась на середину, оставив его с носом. Ни Славика, ни саквояжа видно нигде не было. Я в панике заметалась по задымленному помещению, заглядывая в каждый закуток, пока не провалилась в открытую дырку в полу. Не успев толком испугаться, что ребенок мог упасть вниз и разбиться, я пролетела пару метров и поняла всю беспочвенность такого опасения. В то время, когда я достигла конца туннеля, меня сразу же неудержимо потянуло вверх. Похоже, через солнце можно было только войти, а вот выйти обратно было крайне затруднительно. Дорога с односторонним движением оказалась…

Наверху стоял неизвестно как попавший сюда Атей.

– Ты нашла его? – На закопченном лице ярко светились молодые серые глаза.

Я отрицательно замотала головой, продолжая бестолково сновать по помещению, а потом попыталась взять себя в руки и выкрикнула:

– Я слышала стариковский смех! Точно так же кто-то смеялся, когда погибла моя мама, и на кладбище в Тридевятом Царстве тоже. Похоже, старик почему-то охотится за Славиком!

Атей активно закивал головой, показывая, что все понял. Помещение стремительно заполнялось дымом. Волхв ударил посохом в пол, и вокруг вдруг стало необычайно светло. Даже дым, казалось, на мгновение рассеялся. И тут я увидела то, чего раньше не замечала, – между косяком и одной из дверей торчал кусок белой холстины. Днем его точно не было! Подбежав, я изо всех сил дернула дверную ручку. Та даже не шевельнулась. Понимая всю бессмысленность своих действий, я продолжала пинать и толкать дверь до тех пор, пока Атей не отодвинул меня в сторону. После этого он отстучал навершием посоха что-то весьма напоминающее «Спартак – чемпион», и дверь без лишней суеты гостеприимно распахнулась перед нами. Я, не мешкая, выскочила наружу, Атей последовал за мной обычной невозмутимой походкой, неся с превеликим достоинством свое тулово. За что тут же и поплатился – коварная дверь, изловчившись, хлопнула волхва чуть пониже спины, выхватив при этом добрый кусок его рубашки.

В любой другой подобной ситуации я б, наверно, померла со смеху. Уж очень комично выглядел волхв с торчащей из прорехи волосатой ногой. Но сейчас у меня получалось думать только о пропавшем Славике и убийце.

Дым, который вырвался следом за нами из двери, рассеялся, и я смогла наконец оглядеться.

Мы оказались в странном месте. Больше всего оно походило на лунную поверхность, как ее показывают по телевизору, вот только цвет у нее был не серо-пепельный, а коричнево-рыжий. Казалось, что почва под ногами полностью проржавела. Дышалось после задымленного ствола дерева очень даже ничего. Атей стоял рядом и оглядывался по сторонам с неменьшим интересом, чем я.

– Где это мы? – разглядывая дырчатую поверхность, как будто изъеденную лопнувшими пузырями, спросила я, не уверенная, что получу какой-либо ответ.

Атей задумчиво посмотрел на небо, я последовала его примеру. Звезд там не было. Вернее, они были, но выглядели не как звезды, а как сверкающие нити, заштриховывающие небо.

– Скорее всего, это Нибиру, древняя родина наших предков-Богов, – ответил он наконец.

– С чего вы это взяли?

– Именно так ее мне описывал когда-то Велес… Вскипевшая планета, с немыслимой скоростью несущаяся по своей орбите.

– А что это за позывные вы простучали в дверь?

Атей потер нос, раздумывая, говорить или нет:

– Это Велесов ключ. И об этом знать никому не следует. Бо то есмь тайна!

Я пожала плечами, всем видом показывая, что мне это, в общем-то, глубоко безразлично, и обернулась назад. Дверь с этой стороны выглядела как и с той, вот только болталась она прямо в воздухе, и никаких стен при ней не наблюдалось.

– Куда они могли пойти? – Этот вопрос волновал меня сейчас больше всего.

Волхв поднял посох и стал, как металлоискателем, водить им по земле. Под углом градусов в пятьдесят от того места, где мы стояли, посох вдруг вздрогнул и выпустил струю голубоватого дымка, который, змеясь по земле, тут же потек тоненьким ручейком. Мы послушно пошли вслед за ним. Тот петлял, обходя наиболее глубокие, по его мнению, кратеры, и спускался вниз, если глубина позволяла сделать это без опасности переломать конечности.

Иногда я взлетала вверх, пытаясь с высоты увидеть больше. Но во все стороны простирался одинаково унылый пейзаж, лишенный даже намека на существование жизни. Странно, но даже камней здесь не было – только ржавая почва всех оттенков коричневого: от светлого, почти песочного, до густо-шоколадного. Уж не знаю, были ли тут бактерии, но унылый пейзаж не пятнал ни единый островок зелени. Пожалуй, единственным объектом, которым бы можно было тут полюбоваться, было темно-синее небо с росчерками пролетающих звезд.

Когда я первый раз поднялась в воздух, Атей зачарованно проводил меня взглядом.

– Никогда не видел подобных крыльев, – сказал он, пытаясь их потрогать. Рука проходила насквозь, как через марево, и только перламутровые блики энергии начали интенсивнее пробегать от центра к краям, – они просто совершенны! Почему ты не сказала мне, что они у тебя прорезались?

– Потому что это произошло уже после того, как вы натравили на меня вашего огненного Змея Горыныча.

– На тебя? Что это ты выдумываешь? – Глаза он пучил вполне искренне. – Я оставил его только для вашей защиты, чтобы никакое зло не могло проникнуть на поляну.

– Отлично придумано, – я раздраженно взмахнула крыльями так, что ржавые хлопья, пытающиеся изображать в этом мире почву, поднялись в воздух маленьким смерчем, – а предупредить меня об этом отчего не попытались?

Безвозрастное брехло пожало плечами, решив отмолчаться на этот счет. Потом Атей провел по моей спине ладонью, думая, что делает это незаметно, но, впрочем, тут же отдернул руку. Никак обжегся, прохвост!

– А на спинное древо можно посмотреть? – Тьфу ты, а я совсем про него забыла, уверовавшись, что не имею никакого отношения к страшным злодеяниям!

– Только после свадьбы, – отрезала я, ввергнув служителя Божьего в некоторое смятение.

Вскоре я начала тревожиться. Все это было как-то странно. Мои полеты явно показывали, что на километры вокруг никого не видать. Тем не менее смех я слышала не так давно, то есть мерзкий старец с моим названым братишкой ну никак не мог далеко уйти. Возникает резонный вопрос – куда они, в таком случае, подевались?

Впрочем, ответ на него сыскался незамедлительно. Путеводный дымок из навершия вдруг изогнулся под странным углом и тут же исчез под землей. Атей спрыгнул на дно достаточно глубокого кратера и подал руку мне. Я, усмехнувшись, мягко приземлилась рядом на крыльях. Оказывается, то место, откуда мы спрыгнули вниз, являлось своего рода уступом, прикрывающим сверху коридор, который, изгибаясь, уходил вниз, поэтому-то я с воздуха ничего и не заметила.

Дымок однозначно указывал в глубину коридора. Я сунулась было туда, но тут же дернулась, чтобы вернуться, – темень там стояла несусветная.

– Ты чего? – В темноте я налетела на волхва, запутавшись в его длинной бороде.

– Чего-чего… не видно ни зги, вот чего!

Атей весьма красноречиво фыркнул.

– Я, конечно, могу осветить сие место, но за каким лешим ты таскаешь на себе тогда третий глаз? Помочь включить?

Я вспомнила подзатыльник, которым меня от души угостила на уроке Оборотничества Славуня Леговна, и энергично замотала головой, демонстрируя отказ от подобной помощи. Я даже не сообразила, что в темноте Атей может не рассмотреть мою пантомиму. Но, видимо, сомневалась я зря.

– Как знаешь, – фыркнул он и, судя по шелесту шагов, пошел дальше.

Как я ни трясла головой, ни черта у меня не включалось. В конце концов я мотанула ею так, что припечаталась об какой-то выступ. Боль была дикая, зато сразу все, что было нужно, включилось. Если так пойдет и дальше, то сотрясение мозга примет у меня хроническую форму, пока я не научусь другим методом воздействовать на (будь он неладен!) третий глаз. Но, как бы то ни было, коридор осветился если и не ярко, то вполне достаточно, чтобы не натыкаться на стены. Я искренне надеялась, что это действие того самого третьего, мать его, глаза, а не тех искр, которые до сих пор фонтанировали вокруг меня после качественного удара головой.

Мудрый наставник тем временем ушлепал довольно далеко, и его бледная волосатая лодыжка отсвечивала в темноте не хуже светоотражающих полосок на униформе доблестных блюстителей дорожного движения в моем мире. Я поспешила догнать его, не забывая при этом посматривать по сторонам. Ощущение было такое, что идешь внутри пористого шоколада. Низкий свод, стены, пол – все было изрыто кратерообразными полукружиями.

– А что случилось с этой планетой? Велес вам не рассказывал?

– Нет. Я знаю только, что, спасая остатки волшебства, пятьдесят последних богов прилетели в нашу Солнечную систему.

– На чем прилетели-то?

– Так на ней и прилетели… На Нибиру, то есть.

– На планете?

Вот предки дают! Конечно, чего мудрить со всякими космическими кораблями, когда можно, не выходя из дома, гонять по Вселенной! Хотя зачем с собой было таскать целую мертвую планету?! Вот уж точно – чемодан без ручки!

Я с возросшим уважением осмотрелась вокруг. Ничего занимательного и интересного, правда, не заметила: коридор, по ощущениям, по спирали опускался вниз, радуя глаз однообразием форм и расцветок.

Так мы и продолжали мирно вышагивать, пока не уткнулись в некие створки, впрочем, такого же цвета и фактуры, как и все остальное пространство. Атей, осмотревшись, отбил уже знакомый мне ритм набалдашником своего посоха. Но у этих дверей, похоже, это чечетка почтения не вызвала, и они продолжали стоять, прочно сцепив зубы створок. И тут мое внимание вдруг привлек крохотный блик справа. Я подошла ближе и увидела небольшой прозрачный колпачок, который проглядывал сквозь хлопья ржавчины. Я попробовала потянуть его вверх, и крышечка послушно открылась. А уж нажать кнопку, явившуюся моему взгляду, и дурак бы додумался!

Атей с уважением посматривал на меня. Я же, чувствуя себя пусть скромной, но все ж дико талантливой чародейкой, сделала приглашающий жест в сторону ярко освещенного обыкновенного, хоть и очень большого, лифта, с готовностью распахнувшего нам свои створки. Мы зашли вовнутрь. Лифтовые стены все того же цвета здоровой ржавчины были оснащены всего двумя кнопками со стрелками вверх и, естественно, вниз. Эти символы не требовали специальной лингвистической подготовки, поэтому я решительно нажала «вниз».

В стенах лифта Атей выглядел настолько чужеродно благодаря своей длинной рубашке-вышиванке и сучковатому посоху, что первые несколько секунд я искренне ожидала услышать крылатую фразу: «Замуровали, демоны!» Но волхв, против ожидания, стоял спокойно, глядя прямо на плотно сжатые зубчатые створки. Спускались мы долго. То ли лифт был тихоходным, то ли расстояние немаленьким, но добрых минут десять ничего не происходило, если не считать того, что кабина несколько раз явно меняла направление, двигаясь то вертикально, а то и горизонтально.

Наконец двери распахнулись, и мы оказались в таком же коридоре, какой покинули несколько минут назад. Все так же молча мы двинулись теперь по нему и за первым же витком попали в круглый зал, из которого в разные стороны разбегалось пять ответвлений, если не считать наше. Волхв опять поводил посохом, и голубоватый дымок нырнул в ближайший коридор. Мы послушно повернули туда и тут же уткнулись в блестящую поверхность с виду обыкновенного стекла. После всего этого пыльного коричневого мира вид чего-то чистого и блестящего вызывал, как минимум, удивление.

Я осмотрелась: ничего похожего на створки, кнопки и еще какие-то признаки того, что в этой стене есть дверь, не было. Атей поднял посох (подозреваю, что с целью ознакомить и эти стены со своим ритмическим кодом) и коснулся им глянцевой поверхности. Сучковатая палка незамедлительно, без всякого видимого сопротивления погрузилась в стену. Я потрогала псевдостекло – ощущение было такое, как будто опускаешь руку в воду, вот только поверхность этой воды расположена не горизонтально, а вертикально. Пока я проводила тактильную разведку, Атей, недолго думая, шагнул вперед и сейчас смотрел на меня с той стороны преграды. Я вдохнула поглубже и тоже нырнула в стену…

…Одно радовало: стена хоть и ощущалась как водяная, но на противоположной стороне мы оказались абсолютно сухие. В чем был смысл этой «неприступной» преграды – непонятно…

Ярко вспыхнул свет, и я оглянулась, с непривычки щурясь. Помещение выглядело как холл современной гостиницы. Формы и материалы были, конечно, слегка необычными, но все равно безошибочно угадывались и диваны, и кресла, и столики, и расположенная в углу то ли стойка портье, то ли некая барная стойка.

– Что это? – потрясенно спросила я.

– Похоже, жилище Богов… – ответил Атей и протянул руку в сторону темного угла.

Там, скорчившись в кресле, сидел Славик! Волна облегчения чуть было не сбила меня с ног, и я, упав на колени, стала быстро ощупывать малыша. Был он изрядно закопчен, но вроде жив-здоров. Тонкая дорожка слез прочертила линии на его пухленьких грязных щечках.

– Куда делся старик? – Атей тоже опустился перед ним на колени.

Славик, вытирая одним кулачком слезы, другим показал куда-то себе за спину. Только сейчас я увидела дверь, полускрытую за хитро расположенными перегородками. Волхв, перехватив поудобнее посох, кинулся туда, а я, прижав посильнее малыша к груди, замерла, изо всех сил прислушиваясь. Тут же что-то со стеклянным звоном рассыпалось, и раздался дикий грохот и крик Атея, не предвещающий ничего хорошего. Я вжалась в спинку кресла, оглядываясь в поисках места, куда бы можно было спрятаться. Спина Славика немедленно задрожала от сдерживаемых рыданий, и тогда я, бегло целуя его в макушку, кинулась к стойке.

Теперь уже дрожала не только спина, но и плечи, и вообще все тело несчастного малыша вибрировало. И вдруг раздалось то самое леденящее душу хихиканье. Я, враз забыв, куда и зачем бежала, остановилась и медленно опустила ребенка на пол, потому что жуткий смех исходил из его уст. Славик сидел, согнувшись, и все сильнее заливался смехом. Тошнотворные каркающие звуки разносились по помещению, постепенно утопая в нежной мякоти диванов. Я ударилась спиной о колонну – оказывается, все это время я пятилась, сама того не замечая! И не в силах стоять на месте, мелкими шажочками заскользила дальше, вдоль колонны направо.

Славик медленно поднимал голову, и я зажала рот, боясь закричать. Не торопясь, он кулачком откинул волосы со лба, и на меня уставились два фарфорово-голубых злобных глаза. Тотчас же милая мордашка опять скривилась в жуткой гримасе, и он засмеялся-закашлялся, глядя прямо мне в лицо. Я, как завороженная, не могла отвести взгляд от этого жутчайшего перевоплощения… Вот его верхняя губа медленно поползла вверх, открывая чудовищный оскал. Зубы, удлиняясь на глазах, заставляли пасть этого безумного монстра раскрываться все сильнее.

Никогда ничего страшнее я не видела! Оказывается, расхожее выражение о застывшей в жилах крови никакое не преувеличение. Я чувствовала, как еле ползет замерзающая и густеющая жидкость в моих сосудах, забыв снабжать жизненно важные органы кислородом. Боясь задохнуться, я попыталась сделать несколько глубоких вздохов, но тут же забыла об этом, так как именно в этот миг Славик совершил неуловимое глазом движение и оказался совсем рядом со мной. Корчась от своего сумасшедшего хохота, он утирал выступавшие слезы. Теперь я попятилась в другую сторону, не столько спасаясь, сколько просто инстинктивно желая оказаться как можно дальше от этой мерзости… Нереальность происходящего давила на меня все сильнее.

И тут, наконец, я поняла, что это просто сон! Ну конечно! Это же все объясняет! Кошмар сейчас закончится, и все будет по-прежнему хорошо!

– Это сон, – сказала я прямо в страшную морду, – скоро мы, маленький мой, проснемся!

И я изо всех сил ущипнула себя. Эффект от этого был, но совсем не тот, на который я рассчитывала изначально! Кошмар не закончился, а вот Славик смеяться сразу перестал и опять неуловимым образом переместился мне за спину. Я крутанулась и упала, запнувшись о ножку стоящего рядом дивана.

– Заткнись! – Дребезжащий голос столетнего старца шевельнул губы совсем маленького ребенка. – Заткнись, тварь поганая! Я и так довольно наслушался твоего слащавого бреда!

Он исчез из того места, где только что был, и появился метрами двумя левее.

– Сколько же ты мне, мразь, крови попортила! Сейчас ты, – он осторожно приближался ко мне, – до этого – твоя сука-мать…

Я, цепляясь пятками за пол, отползала, сама не осознавая зачем. Он остановился, и голова его повернулась таким образом, что подбородок оказался направлен к потолку. Теперь он надвигался на меня, постоянно вращая головой, как будто затылок его был насажен на взбесившийся часовой механизм.

– Сейчас, мерзкое отродье, ты окажешься там, где тебе самое место! – Он наклонился, оценивающе разглядывая меня, как кусок мяса на рыночном прилавке. – Твоя гнусная вечно гниющая плоть послужит мне отличным субстратом для роста новой бороды.

Зубы монстра втянулись обратно. Голова, прекратив противоестественное вращение, тоже остановилась, и на меня смотрела милая мордаха малыша, играющая ямочками на наливных щечках. Крохотная ручка изобразила жест фокусника, и на ладошке появилась юла. Та самая, что забросила нас когда-то в Тридевятое Царство. Курносый нос сморщился в озорной детской улыбке.

– Оп-ля, – кошмарный ребенок завертел бирюльку между пальцами, и она, медленно закручиваясь, начала вращаться, отсвечивая фиолетовым цветом.

С пола тут же стал подниматься ядовито-зеленый туман. Он тянул свои призрачные щупальца к потолку, все больше уплотняясь. В какой-то момент мне показалось, что я нахожусь на том самом жутком погосте. Печальные ангелы складывали свои мраморные руки, смиренно молясь о моей грешной душе… Луна скользила фатой по крестам и надгробиям… И зелеными сполохами отсвечивала яма вечных страданий…

Юла крутилась все быстрее. Кладбище становилось все реальнее. Не очень соображая, что делаю, я отчаянно пнула ногой ладонь, державшую эту адскую бирюльку. Цацка полетела в сторону, маленькая ладошка дернулась следом, но поздно! Юла уже закончила свое движение в чьей-то руке. Я почувствовала, как стремительно соскальзываю в разверзнутую яму. Попыталась взлететь, но крылья отказали. Маленькая дрянь уцепилась мне за ногу, стараясь утащить вниз на оскаленные колья. Я последним отчаянным рывком ударила другой прямо в чудовищное лицо и тут же была выдернута обратно в комнату с диванами.

– Ну вот зачем тебе чародейские таланты, если ты ими не пользуешься? – спросил Атей, крепко держа меня за подмышки.

– Где вы были? – Голос мой сейчас был немногим лучше, чем голос Славика (будь он неладен!).

– Из ловушки выбирался, куда меня этот паршивец чуть не отправил. – И волхв мотнул головой на то самое место, где недавно корячилась адова тварь, стараясь затащить меня в яму.

– Вы кладбище видели? – Атей молча кивнул. – Теперь-то вы мне верите?

– Я тебе всегда верил, девочка! – Брехливый старик оставался верен себе.

Я подняла брови, всем видом показывая, что именно думаю по этому поводу. Ответом мне был открытый честный взгляд, исполненный тихого благородства и еле сдерживаемых слез. Да ему во МХАТе служить надо, а не заплетать гривы очагам! Но я позволила себе уверовать в эту маленькую ложь и, всхлипнув, уткнулась все-таки в грудь спасителя.

– А это кто был? – Я тоже кивнула на ту часть пола, где последний раз видела этого… ну в общем… короче, понятно!

– А вот об этом, я думаю, мы у Чадомира Урусовича скоро спросим.

– У кого? – Мне показалось, что я ослышалась.

Атей молча указал подбородком на стойку, назначение которой так и осталось для меня тайной. Я посмотрела туда и увидела, что на ее темной поверхности всплывают объемные изображения, похожие на 3D фотографии. В данную минуту нам демонстрировался трогательный кадр: мой учитель по Облакогонительству, еще молодой, с каштановыми волосами и при теле, держал на вытянутой ладони Славика, подбородок которого был украшен такой длинной бородой, что она даже не влезла на снимок целиком. Оба, глядя прямо на фотографа, весело улыбались.