Текст книги "Путь в Селембрис"

Автор книги: Марина Казанцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

"Только сутки!" – мелькнуло в голове, и Лёньчик чуть не заплакал.

И тут же вспомнил: а где Паф? Неужели их раскидало?! Словно в ответ на его опасения на вершине кочки показалась мордочка Пафнутия. Быстрые глазки обшарили пространство, чёрный нос беспокойно шевелился.

– А, вот ты где! – сказал Пафнутий.

– Я думал, ты пропал! – взволнованно ответил Лёнчик.

Вэ-р-р-р! – прозвучало в стороне. Ёжик и хорёк подскочили от испуга и уставились на тёмную, маслянисто блестящую воду. На берег выползал большой зелёный лягух.

– Допрыгались, придурки? – проквакал он.

– Заткнись, Долбер! – отозвался Паф. – А то лапу отгрызу!

– А я тебя насажу на свои колючки! – поддержал товарища Лёньчик. – Каково будет пузом на иголках?

Долбер обеспокоенно погладил лапкой брюхо. Оно было бледным, отвислым и очень уязвимым.

Лёньчик вдруг насторожился, подпрыгнул и помчался, быстро перебирая лапками. Через минуту он уже вернулся и уселся, держа в лапке большого чёрного жука. Долбер завистливо покосил своими слегка флуоресцирующими глазами и промолчал. Он теперь не самый сильный.

Закусив жуком, Лёньчик приободрился и пожелал ознакомиться с фактами. Факты были таковы: моховые жабы, обитающие в Дёркином болоте, это не примитивные квакухи, которые прячутся под лопухами. Эти твари ростом с хорошую собаку. Они охраняют владения кикиморы Дёрки, вот отсюда и название болота. Дёрка владеет болотной магией. Скорее всего, печатка попала к ней.

– А это значит, – загрустил Долбер, – что меня скоро съедят под соусом из мухоморов.

Он печально раздул защёчные мешки и издал негромкое: вэ-р-рр!

Но Лён и Паф не собирались так сразу сдаваться. Они решительно принялись перепрыгивать с кочки на кочку и углубляться в темноту болота. Следом тащился Долбер.

Однако, не всё оказалось так просто. У Пафа не было проблем, а коротконогому Лёньчику прыгать с кочки на кочку было трудно. Он семенил лапками, примериваясь к очередному прыжку. Но, расстояние между кочками оказалось велико. Страшно упасть в чёрную, вонючую воду!

Хорёк бесполезно суетился рядом, пытаясь ухватить приятеля острыми зубками за шкирку и перетащить. Да уж больно Лёньчик колючий!

– Мы так провозимся неделю! – трагически квакал Долбер, плавая между кочек.

Лёну надоело это нытьё и он прыгнул Долберу на крышу. Тот немедленно ушёл под воду, зато ёжик успел благополучно перескочить на кочку. Только лапки замочил. Таким образом они и передвигались. Лягух ругался, квакал, ныл, но всё-таки подставлял спину. Уж больно не хотелось попасть в садок и жрать червей!

Болото булькало, вздыхало. С мерзким звуком всплывали гроздья пузырьков. Перелетали с кочек на кочки голубые огоньки, мрачно полоскалась по ветру осока. Чахлые берёзы и осины уныло раскачивали мёртвыми ветвями.

– Скорее! – пыхтел Долбер, выныривая из болотной жижи. – На рассвете жабы закрывают входы в свои подземные жилища.

Вот все трое взобрались на островок, невидимый с берега. На островке шло шевеление: какие-то неуклюжие тёмные твари шатались туда-сюда. Они были похожи на большой пласт мха, содранный с почвы. Только пара тусклых глазок без признаков зрачка светилась под нависающим моховым гребнем.

Притаившись под клюквенным кустом, вся троица следила за жабами, не понимая, что они там делают.

Откуда-то с лёгким комариным звоном выплыли голубые огоньки. Они не перелетали с кочки на кочку, а вились в воздухе. Их становилось всё больше. Пространство осветилось. Жабы перестали ползать и замерли.

Огоньки слились в высокий, тонкий язык голубого пламени. Пламя колебалось и принимало неясные очертания. Силуэт как будто искал форму. Вот проступили голова и руки. Развеялся по ветерку прозрачный шарф. Затрепетала лёгкая ткань воздушного подола. Поплыли волны сладкого, дурманящего аромата. По торфяному болоту пошла, как по земле, неземная красота: сотканная из блеска звёзд и лунного света болотная синюха.

– Пошла очаровывать… – прошептал лягух.

Все трое смотрели ей вслед и не заметили опасности. Откуда-то возникла толстая моховая рука, и Долбер с отчаянным кваканьем взлетел, дрыгая лапками и раздувая защёчные мешки.

– О-ву-ву-у… – с удовлетворением пробормотала жаба и сунула большого лягуха в ивовую клетку.

Ёжик моментально свился в клубок, а хорёк мелькнул, как молния, и скрылся. Кикимора любила угощаться жирными лягушками. Бедный Долбер!

* * *

Они не рискнули сунуться в широкий зёв двери, в который поминутно проходили жабы. Сама дверь в подземелье походила на приподнятый над почвой слой густого сфагнума. Зато Паф, рыская вокруг, отыскал нечто вроде вентиляции. Под засохшей берёзкой была нора, в ней никто не жил. Нора вела в подземные хоромы хозяйки болота, кикиморы Дёрки.

Оба маленьких друга проскользнули в норку и вскоре выбрались в извилистые ходы, по которым сновали всё те же жабы. Они несли корзиночки с лягушками, пузыри с крупными водяными жуками и берёзовые туесочки с мышами. Очевидно, в болоте готовились запасы к подступающей зиме.

Приятели попали как раз в такую кладовую. Они моментально кинулись на полки. Пафнутий налопался консервированных мышей, а Лён уполовинил крыночку с водяными жуками.

Потом, вспомнив о несчастном Долбере, легко подрыли под плетёной дверью и помчались разведывать обстановку.

Лягушек несли по коридору дальше. Из ивовых корзинок их вываливали в дымящийся чан. Заправляла всем большая жаба. Она мешала огромной деревянной поварёшкой густое варево и разливала его по глиняным горшкам.

Приятели в ужасе переглянулись. Неужели Долбера постигла та же участь?! Хоть, он и скотина, но всё же человек! Паф присел на задние ножки и горестно сложил лапки на груди.

– Братцы, – проквакал кто-то сверху, – я тут.

Бедного Долбера ещё не съели. Самых больших лягушек (а Долбер был большой лягушкой) посадили в отдельную клетку и подвесили под потолком.

– Меня подадут завтра! – жалобно поведал Долбер. – Кикимора ждёт гостей. Пора осенних свадеб.

Положение было ужасным. Мало того, что они не нашли печатку, теперь ещё и Долбера того и гляди, подадут в свадебном пироге! Как добраться до проклятой клетки?

* * *

Ночь ещё не кончилась. И до вечера будущего дня оставалось более двенадцати часов. До рассвета ёжик и хорёк рыскали по переходам Дёркиного подземного жилища. Разузнали, где располагался банкетный зал. Саму кикимору пока не повидали. Стащить бы у неё печатку! Тогда ведьма Фифендра превратила бы их всех троих в людей, и Долбер сам сбежал бы из болота.

Маленькие разведчики утомились, даже неугомонный Паф начал спотыкаться. Они ещё раз вернулись и проведали пленного лягуха.

Котёл уже не дымился. Варево разлито в низкие горшки и запечатано болотным воском поверх крышек. Жабы прекратили шататься по переходам и тихо храпели во всех углах. Дневное время в этом подземном царстве – время сна и в заготовочной всё стихло. Лягушки тоже спали, свесив ноги сквозь толстые прутья клетки. Только один лягух не спал и грустно смотрел сверху на ёжика и хорька.

– Не дрейфь, Долбер. – всё, что мог ему сказать Лён. – Как только тебя снимут, мы тут же что-нибудь придумаем.

Он был уверен, что они как-то, но выкрутятся. Что-то должно придти на помощь.

Лён сопротивлялся, старался не закрывать глаза. Но, сон был сильнее.

ГЛАВА 5. Рога и копыта

Чужие лезли отовсюду. Лёнька отбивался мечом. Но, меч уж больно какой-то несерьёзный – деревянный. С морд чужих капала тягучая слюна. Больше всего Лёнька боялся, что она капнет на него. Тогда прожжёт не только джинсы, но и кожу! Он оглянулся.

Терминатор рубил Чужих в капусту. Рипли ловко колотила их мухобойкой. Лёнька облегчённо вздохнул и тоже стал тыкать чудовищ своим деревянным оружием. Может, не заметят и подохнут.

Он вскочил и некоторое время очумело вертел головой. Будильник орал побудку. Лёнька убедился, что Чужих точно нет. Это было хорошо.

Торопливо покидав в себя заботливо разложенные на тарелочке бутерброды, Косицын вырвался на волю. Он опередил Федюню! Дверь подъезда расхлябанно зевала – опять испортился кодовый замок.

Хитрый Лёнька притаился за тяжёлым металлическим щитом. Едва услышал торопливые шаги, как тут же толкнул дверь, но забыл, что при неработающем запирающем механизме она не оказывает сопротивления. Раздался крик. Почуявший дурное Косицын вышел из укрытия и обнаружил страшную ошибку: Наташа Платонова, ничего не подозревая, получила железом по лбу! Следом выходил Бубенцовский.

На лбу девочки наливался краснотой заметный бугор.

– Мы опаздываем! – занервничал Бубенцовский.

Наташа оскорблённо молчала. Бедный Лёнька растерялся и не знал, как оправдываться. Куда с таким рогом в школу?!

– Пойдём, сделаем примочку. – выдавил он через силу.

– Второй день в школе и – прогул. – сурово ответила соседка.

– Я всё объясню. – покаянно пообещал Косицын. – Мне не привыкать. Всё равно ругают.

– Так я сижу с хулиганом? – ещё мрачнее спросила девочка.

– Простите, братья по разуму. Я ждать не могу. – нетерпеливо произнёс Федюня. – А то папан мне выпишет пардон по шляпе.

И улетел парлекать по-французски.

Синяк расцветал, наливался красками, всё больше хорошел. Если его не усмирить, он будет портить жизнь целую неделю. Лёнька представил, что придётся пережить Наташе. Все будут поздравлять:

– С боевым крещеньицем, мадам! Вам попался в соседи терминатор!

Недаром он сегодня снился – сон в руку!

Лёнька срочно помчался в аптеку в поисках спасательных средств от свеженького синяка. Хорошо ещё, что родителей Платоновой дома не было!

Единственным доступным средством оказался бактерицидный пластырь.

Заплата вызывающе красовалась посередине лба.

– Что же делать?! – мучительно искала выход Наташа. – Лучше бы ты меня убил, маньяк несчастный!

Маньяк искренне переживал. Сгубил красу, мерзавец!

Выход нашёлся быстро, и Наташенькино лицо украсила длинная, ниже бровей чёлка. Она сразу стала выглядеть взрослее. Повертелась перед зеркалом и напомнила:

– Ты обещал всё объяснить классной.

Но объяснять ничего не пришлось. Едва войдя в вестибюль, Лёнька обострённым чутьём понял, что произошло ЧП: ученики всех классов шатались без второй обуви! На месте тёти Любы сидел участковый. Бежала завуч – бледная и растрёпанная. За ней следом бежала школьная врачиха – тоже растрёпанная. Зазвенел звонок на второй урок, и все нехотя начали расходиться по этажам, о чём-то взволнованно переговариваясь.

В классе тоже было неспокойно. Никто не обратил внимания на новую причёску Платоновой, и это её немного огорчило.

В центре внимания находился Бубен. Он взахлёб рассказывал какую-то новую хохму:

– И тут они ка-ак пошли чихать!

Федька заметил Косицына и воскликнул:

– Да вот спросите хоть Косу! Он там был и всё видел!

Лёнька насторожился. Что-то ему не понравился развесёлый вид приятеля. Оказывается, тот рассказывал про вчерашнее позорное событие. Как Лёньку толкнули и как он упал. И про рассыпанные учебники. И ещё как Гондурас с дружками расчихался.

Не понимая, что в этом может быть смешного, Лёнька подошёл послушать. Новости были удивительны настолько, что никто и не заметил заплаты на лбу новенькой.

Гондурас и компания в полной ж…! Чего-то не то обожрались, не то обнюхались, не то обкурились! Теперь милиция ищет в школе наркотики. Первого урока фактически не было: англичанку сразу потянули к директору – в её классе Гондурас и два его вассала.

Нехорошее предчувствие зашевелилось в душе у Косицына, а Бубен ничего не подозревал и с увлечением рассказывал, как три оболтуса чихали, сталкиваясь башками. Всё выходило у него, как сказка, и ему особенно не верили.

Едва началась география, за Косицыным пришли.

* * *

– Мальчик, – ласково начал участковый, – ты вчера встречался с Тельмагиным у школы?

– Выкладывай всю правду, Косицын! – нервно проговорила Кренделючка. – Не имеет смысла отпираться!

Участковый искоса глянул на неё и продолжил:

– Ты не можешь нам объяснить, откуда Тельмагин, Копылов и Серёгин взяли дозу. И что это за наркотик?

Откуда Косицыну знать, где Гондурас с дружками берут ширево?! Он развёл руками. Не объяснять же, в самом деле, что с него берут оброк!

– А они вот утверждают, что взяли понюшку у тебя. – так же ласково известил Лёньку участковый.

– О, кошмар! – застонала Кренделючка. – Тебе только ещё статьи недоставало, хулиган несчастный! Когда мы от тебя избавимся?!

Лёнька молча подавил в себе возмущение. От Тельмагина они не мечтают избавиться! Никто даже в пьяном бреду не придумает, что Гондурас покупал дурь у семиклассника!

– А разве анализ крови ничего не дал? – со знанием дела спросил он. Кто нынче не начитался детективов?

– Какой анализ крови… – озабоченно проговорил милиционер. – Собирайся. Будем беседовать на месте.

Лёнька молча складывал тетрадки. Все притихли и смотрели на него с испугом. Он вышел и забыл закрыть за собой дверь. Против обыкновения географичка не стала язвительно комментировать проблемы воспитания детей в неполных семьях.

Допросы несовершеннолетних должны происходить только в присутствии классного руководителя, поэтому классная седьмого «Б», Антошка, отправилась соблюдать права несовершеннолетнего Косицына.

У подъезда, куда ввели Лёньку, стояла скорая. На лестничной площадке курили небритые мужики в вытянутых трениках и шлёпанцах на босу ногу. Участковый завёл подозреваемого в какую-то квартиру.

– Это он?!! Мерзавец! – закричала толстая женщина в блестящей кофте. Вся косметика на её лице расплылась.

– Гражданочка, это просто беседа. Никаких определений пока выносить не будем. – отстранил её милиционер.

Квартира оказалась наполнена людьми. Были медики со скорой. Были ещё два мента. Ревела бабушка. Крепко тащило валерьянкой. Гондурасова маманя ещё пыталась пошуметь, но её вежливо выперли в другую комнату.

Косицын осторожно просочился в зал.

На диване сидели трое неразлучных дружков: гроза седьмых классов – Гондурас, Серый и Копыто. Тельмагин прятал голову под большим банным полотенцем с весёлыми свинюшками. Серый беспокойно поглядывал поверх диванной думки, плотно прижимая её к носу. А Копыто при виде Лёньки с рыданием воскликнул:

– Это он всё, говорю вам!

– Мальчик, что ты им дал вчера понюхать? – опять же ласково спросил участковый.

– Да ничего я им не давал! – возмутился Лёнька. – Они у меня выкинули все учебники из сумки!

– Пакетик тогда откуда?! – плаксиво отозвался Копыто. Гондурас почему-то молчал.

– Какой пакетик?! Подбираете всякую дрянь с земли! – не сдавался Лёнька. Какой может быть у него пакетик?!

– Я тебя убью. – мрачно прогнусил из-под свинюшек Гондурас. Странный же был у него голос!

– Ну-ка, сними полотенце. – внезапно потребовал врач скорой.

– Не сниму! – истерично завопил Тельмагин и угрожающе забил толстыми ногами. Тогда отняли подушку у Серого.

– Что ты можешь сказать об этом, мальчик?

У Лёни отвалилась челюсть.

Зрелище было потрясающим. Такое можно увидать разве что в ужастиках! Нижняя часть лица Серёгина вытянулась и обросла редкой серой шерстью. И не лицо это вовсе, а собачья морда! Совершенно по-собачьи кривились чёрные губы, а из-под них выглядывали большие жёлтые клыки!

– И хвост ещё. – непонятно кому сообщил медик. – Никогда не слышал о таком наркотике.

– Это был нюхательный табак! – сообщил Копыто.

– Мальчик, – отозвался медик, – табак может убить лошадь, но никогда не обратит человека в скакуна.

И тут уже порядком ошалевший Лёнька увидел, что Копылов сидит без обуви. Да и какая обувь налезет на копыта?! Настоящие лошадиные копыта! Начиная от щиколоток, ступни Копылова расширялись в круглое тёмное копыто, поросшее бурым волосом.

Мент изловчился и содрал с Гондураса полотенце. Круглая голова Тельмагина была украшена парой высоких, мясистых ушей. А толстый, похожий на бульбу нос, откровенно походил на пятачок. К этой картине комично подходила белобрысая стрижка под ноль, весьма напоминающая свиную щетину.

Гондурас с воплем схватил полотенце и снова упрятал в него свою ставшую лицезримой сущность.

– Это же мутанты! – возмутилась молчащая дотоле Антошка. – Мы-то тут при чём?!

Она радовалась. Никаких наркотиков! Значит, всё происшедшее к ней не относится. А по поводу свиных ушей пусть волнуется директор!

– Я так и думал. Они всё врут. – подвёл итог медик. – Нам тут делать нечего. У нас куча вызовов. Привлекайте специалистов.

Медики поспешно испарились…

– Ладно, мальчик. Иди в школу. И помни: ни о чём, что видел, не рассказывай.

– Да, я знаю. – с пониманием отозвался Лёнька. – Всё, что я скажу, может быть использовано против меня.

Вдвоём с классной они вышли на улицу. У подъезда толпился народ. Люди оживлённо переговаривались, посмеивались и шептали что-то друг дружке на ухо. Тут же с горящими глазами торчали младшие школьники. Они пытались заглянуть в окно милицейского УАЗика, в котором прятался скучающий милиционер. На выходящих из подъезда Антонину и Лёньку уставились любопытные глаза.

Лёнька соображал, что говорить и впрямь никому ничего нельзя, поэтому огорчился, когда Антошка буквально полетела в школу. Торопиться ей некуда: до конца дня её освободили от уроков. Теперь она всё растрепит учителям, потом подробности неведомо как узнают все классы. А результат будет красоваться у Косицына под глазом. Интересно, лечатся свиные уши и лошадиные копыта?

* * *

Едва войдя в вестибюль, Лёнька понял, что проблемы в школе на сегодня не закончились. Опять бежала Кренделючка и вместе с директрисой. Завхоз был очень хмурым. А физрук прямо убитым.

– Что случилось? – спросил Лёнька.

– Изыди, аспид! – отвечала на бегу хроменькая тётя Паша.

Учителя, технички и завхоз столпились в дверях спортивного зала. Косицын тоже заинтересовался и заглянул через плечи. Это было очень занимательно, хотя и не так, как зрелище свиных ушей и лошадиных копыт.

Центр пола в спортивном зале выпучился. Доски треснули и разошлись. Из-под пола что-то неудержимо пёрло вверх.

– Что это? – прошептал кто-то сзади.

– Гриб-мутант? – тут же предположил Лёнька. Он уже видел сегодня чудеса.

Раздался треск и на глазах у застывших зрителей что-то ещё больше раздвинуло обломки досок. Из-за острых концов показалось немного зелени.

– А он вчера пол тут мыл! – раздался в сплошном молчании тонкий голос тёти Паши. И её кривой палец обличающе уставился на Лёньку.

– Павла Никифоровна, – потерянно отозвалась директриса, – пожалуйста, прошу вас, прекратите.

* * *

В этот день уроки проходили сумбурно. Учителя начинали объяснение, но сбивались. Они всё время выглядывали за дверь: не идёт ли кто. Если кто шёл, то тут же спрашивали:

– Ну что? Ничего?

Опрос у доски выглядел так же удивительно:

– Коньков, что ты можешь сказать про «Хамелеона»?

– Он цвет меняет и глазами зырит во все стороны.

– Молодец, спасибо…

Только матичка оставалась непоколебима. Никакие мутанты сбить её с толку не могли. Здравомысленная и абсолютно прагматичная Маргуся была законченной материалисткой. Маргарита Львовна не верила ни в пришельцев, ни в потусторонние силы. До каникул она намеревалась закончить тему и пусть все звёзды рухнут с небес на грешную планету, она её закончит!

Лёнька был тоже очень занят. Он задумал поэму, взамен безвозвратно пропавших комиксов.

Как по русской по стране

Едет рыцарь на коне.

Посмотрел из-под руки,

А кругом одни пеньки.

– Что за скотина тут гуляла?

А стара бабушка сказала:

– Ты послушай-ка, милок,

Кто природу уволок.

Тут недалеко в горушке

Сидит страшная зверушка.

Не мышонок, не лягушка.

Змей-Горыныча подружка!

Съела десять городов,

Стадо целое коров,

Обглодала всю деревню,

И ещё давай царевну!

* * *

Лёнька не стал рассказывать маме ни про мутантов, ни про спортивный зал. Она и так ещё немного сердита на него за комиксы. И оценка четвертная по алгебре – тройка. Впрочем, четвёрки ему всё равно не видать. Это он раньше добивался. Всё верил, что усилия вознаградятся. А потом убедился, что Маргуся ставит тройки даже не проверяя работу. Чугун списал у него однажды всю самостоятельную и получил четыре. А Коса получил свой лист без единой пометки, кроме тройки. Тройки у Маргуси были какие-то остроносые, ехидные.

Покончив с уроками, Лёнчик принялся разбираться на антресоли – такое было от мамы наказание. Там обнаружился целый пакет пластиковых и оловянных солдатиков. Когда-то, до пятого класса включительно, вместе с Федюней они устраивали на столе баталии. Потом всё войско сложили в мешок и убрали, чтобы война не мешала урокам.

И вот Лёнька сидит на своём диване, перебирая рыцарей и пехотинцев. Как старательно когда-то собиралась эта коллекция! Под пальцы попалась оловянная сабелька величиной чуть больше спички. Держать её можно только двумя пальцами.

Когда-то Лёнька любил гнездиться на подоконнике за занавеской. Садился, подтягивал к носу острые коленки, глядел на падающий снег и мечтал, держа в пальцах маленькую сабельку, похожую на толстую кривую иголку. Он видел себя рыцарем, скачущим на белом коне. Трепещет плащ, развевается плюмаж, звонкий стук копыт.

На спинке дивана стояли в ряд любимые конники. Лёнька перевернулся на бок и сладко засопел. Маленькая сабелька соскользнула и попала в руку. Пальцы рефлекторно сомкнулись и зажали её.

* * *

Небо затянуто тучами, а в разрывах дико светит ярко-белая луна. Час ночи. Нет ни человека. Тёмен школьный двор. Тем более страшен тихий звон – это вибрируют стёкла в окнах спортивного зала. Завыли собаки.

ГЛАВА 6. Подарок филина Гомони

Мгновенное пробуждение. Ёжик подпрыгнул и огляделся. Хорёк тут же открыл глаза. Оба глянули наверх. Долбер спал, свесив длинную ногу меж прутьями клетки. Не говоря ни слова, они бросились в разведку, а то Долбер проснётся и начнёт канючить.

В подземелье все продолжали спать. Ни одна из жаб не пошевелилась, когда два маленьких друга шныряли между ними. Лён с Пафом поспешили в свадебные палаты. Не появилась ли кикимора?

В банкетном зале полным ходом шла уборка. Несколько метёлок танцевали по земляному полу. Они сметали мусор и гнали его к порогу, на котором застыли два зверька. Одна метёлка накинулась на них и принялась шлёпать жёсткими ветками по спинам. Она явно сердилась. Паф взвизгнул и умчался, а упрямый Лён пытался увернуться и проникнуть в помещение. Он всё ещё надеялся, что где-то там лежит печатка.

Метла окончательно рассвирепела и начала драться уже по-настоящему. Она очень энергично приложила Лёнчика по спине, отчего он свернулся клубком и с визгом выкатился вон.

В коридоре друзья принялись слоняться взад-вперёд, не зная, что предпринять. Оба с тревогой начали понимать, что дело прогорает. Не только Долберу, но им тоже грозит опасность.

Так ничего и не добившись, оба вернулись на то место, где спали.

– Ну, что там? – со страхом спросил Долбер.

– Ничего. – вынужден был признаться Паф.

– Ты не тревожься, Долб. – успокоил его Лён. – Как только клетку снимут сверху, мы тебя непременно отобъём.

Но у Долбера были большие сомнения на этот счёт, он опять начал плакать и жаловаться на невезение. Приятели не отвечали – они и сами знали, как скверно обстоит дело, и с беспокойством ожидали ближайших событий.

Хорёк повозился на своём месте.

– Что-то в зад тычется. – недовольно проговорил он и привстал.

Лён посмотрел, что там, и увидел маленькую оловянную сабельку.

– Что это? – удивился он и взял находку в лапку.

Долбер наверху расквакался со смеху. Ёжик с сабелькой выглядел комично.

– Что ты сделаешь с ней? – также развеселился Паф. – Поймаешь муху и отрубишь крылья?

Лён попытался принять боевую позу: привстал на задних ножках и задорно вытянул сабельку вверх. Но, тут же опрокинулся на спинку. Тогда он попробовал побежать на трёх лапках, держа в четвёртой своё маленькое оружие. Получилось ещё хуже, чем на четырёх. Он, споткнулся, кувыркнулся и позорно тюкнулся носом в землю. Долбер и Паф хохотали.

Наконец, умаявшись, ёжик засунул сабельку между иголок, где уже скопилось порядочно мусора.

В течение дня они несколько раз бегали к вентиляционному ходу, чтобы не проморгать наступление вечера. Лягушки в клетке беспокоились: обед запаздывал. Никто не нёс им жирных червей, мух и прочие лакомства.

– Безобразие! – возмущался Долбер. – Мы же так исхудаем!

Паф помалкивал. Он знал, что лягухов кормить не будут – кому нужны черви в тарелке?! Ведь лягушек ели живыми!

* * *

Банкетный зал был торжественно убран. По углам стоят в старых ступах большие букеты чертополоха, сухого борщевника и болиголова. По стенам развешана полынь и корни цикуты. Посередине помещения плавали в деревянной кадке жёлтые кувшинки. Весь пол устилали сухие листья.

К вечеру стали прибывать гости – болотные кикиморы и лешие. Сама хозяйка, разряженная в паутину, с рябиновыми бусами на шее, встречала болотную родню. Дёрка, хотя и не слишком старая, но костлявая и вся серая. Только глазки у неё чёрные, как ягоды воронника. А нос выдавался вперёд, словно палец.

– Проходите, гости дорогие! Не стесняйтесь, рассаживайтесь по местам.

До полуночи было ещё далеко. Осенний день короток, поэтому у хозяйки намечалась большая программа на вечер.

Все гости расселись на полу. Никаких столов в банкетном зале не было. Перед каждым поставили большую деревянную лохань, почерневшую и заросшую ракушечником и мхом.

Жених с невестой сидели, как и положено, на почётном месте. Все кричали "горько!" и дарили подарки. Старая жаба стала играть на раковинах речных устриц, гости принялись плясать. Поднялся гвалт.

Паф нервничал и всё бегал проверять, как там Долбер. А Лён наблюдал и ждал, не объявится ли печатка.

– А теперь молодые дарят друг другу подарки! – крикнул тамада – тощий и вертлявый леший.

– Давайте под горяченькое! – завопили гости и налили из баклажек дымящееся синее варево.

– Закуску! – пьяно шумели кикиморы.

Примчался Паф и чуть не сшиб ёжика с порога.

– Несут! – панически шепнул он.

Моховые жабы и в самом деле несли клетку с большими лягушками. Долбер что-то в ужасе кричал, но среди общего гвалта его никто не слышал. Жабы принялись оделять гостей любимым лакомством кикимор. Долбера, как самого большого, положили в лохань невесты.

– Давай, его отнимем! – ёжик в отчаянии вытащил своё игрушечное оружие.

И они уж почти ринулись в помещение, как вдруг невеста взяла слово. Одной рукой придерживая бьющегося в лохани Долбера, второй достала из одежды зелёный огонёк.

– Вот мой подарок дорогому женишку!

– Горько! – закричали гости и подняли пойло. И макнули лягухов мордами в мухоморный соус!

– Вперёд! – не помня себя, запищал Лён. – В атаку!

Он ринулся с сабелькой и тут же упал – коротенькие ножки подвели. Гости захохотали.

– Садись на меня верхом! – крикнул Паф. Лёнчик немедленно повиновался.

Маленький всадник на хорьке мчался, словно молния, через банкетный зал. В его лапке блистала крохотная сабелька.

– Это же олово!!! – воскликнула одна кикимора.

Нечисти завизжали и принялись беспорядочно метаться по помещению.

– Дёрке капут!! – вопил в восторге ёжик.

Хорёк бежал прямо на невесту. Лягушки орали в своих лоханях. Их оставили без присмотра и они повыскакивали, разбрызгивая соус и довершая панику.

Паф высоко подпрыгнул, и Лён с размаху ткнул кикимору своей смешной сабелькой в самый кончик носа.

– Ай! Ой! Уй! – заверещала Дёрка. Из её глаз полетели искры, а из носа повалил бурый дым.

Кикимора выронила зелёный огонёк и схватилась обеими руками за распухший нос. Долбер тут же подхватил вещицу своим широким ртом. Далее, не медля ни минуты, он выскочил из лохани и запрыгал к выходу по головам гостей. Маленький всадник на хорьке прикрывал отход. Он воинственно поводил по сторонам своим страшным оружием. Болотная нечисть отползала к стенам – крохотная сабелька приводила их в неописуемый ужас.

– Хулиганы! – закричала, придя в себя, невеста и запустила лоханью в убежавшую закуску.

Долбер мужественно перенёс удар и ускакал следом за товарищами.

– Я не стану, Долбер, читать тебе мораль, – только и сказала Фифендра, – сам всё понимаешь.

* * *

На следующий день все трое сошли за героев. Долбер уморительно рассказывал, как он сидел в клетке, свесив ноги, и мечтал нажраться червяков! Но более всего вызывала хохот наглядная картина: Паф ползал по поляне на четвереньках, а Лён скакал на нём, размахивая хворостиной. Тайны Дёркина болота всегда привлекали любопытство учеников. Даже неулыбчивая Кривельда немного посмеялась.

Фифендра объяснила, что болотная магия боится олова. Вот почему кавалерийский наскок двух друзей возымел такой успех.

Однако, смешки смешками, а дела делами! И вскоре все ученики опять сидели на поляне, пользуясь прощальным даром осени – ясными солнечными днями. Вокруг уже облетали листья с берёз, осин, а дуб всё так же стоял зелёным. Только в ноябре он скинет листья, но внутри сохранит тепло.

Уроки закончились рано. Приятели воспользовались случаем и полезли на дуб. Лён и Паф ловко лазали по гигантским ветвям. Все ученики постарше, а таких было четыре, исключая Долбера, так и норовили залезть повыше.

На огромной высоте они усаживались на ветки и под защитой густой листвы располагались рядком и смотрели вдаль. Днём лес не казался таким страшным. В ветвях циклопически огромного дуба строили свои гнёзда горлицы – крупные такие птицы, похожие на диких голубей. Иногда выглядывали робкие дриады – древесные жительницы. Они не всякому показывались на глаза. Вот Долберу ни разу не удавалось повстречать дриаду. Зато он однажды чуть не попался речным русалкам – очень им приглянулся здоровенный молодец.

Так, в один из походов по дубу, Паф и Лён познакомились с филином Гомоней.

Филин жил на огромной высоте, куда даже Паф с Лёньчиком редко забирались. Гомоня был страшно учёный, он умел читать. Но, природная нелюдимость вынуждала его сторониться общения. Сначала ребята приносили ему мышей, чтобы не вызывать у него бурчания по поводу того, что они вторглись на частную территорию. Потом филин притерпелся к их визитам и начал вылезать из дупла и присаживаться рядышком на ветке. Он знал великое множество сказок и историй.

Ещё у Фифендры имелся чёрный кот Вавила. Он тоже умел говорить, хотя и был намного младше Гомони. Но, Вавила не был и вполовину так общителен, как филин. Ни один из учеников не слышал его речи. Лён подозревал, что Гомоня просто пошутил, когда сказал, что Вавила имеет речь.

Сегодня Фифендра отпустила Пафа и Лёнчика поудить рыбы на речку, только дала им охранный амулет. А то русалки забалуют и утащат в воду.

Придя с рыбалки, друзья забрались наверх и принесли филину свежий улов. Гомоня обрадовался, потому что очень любил рыбу. Наевшись, он с хитрым видом посмотрел на обоих и прогугукал:

– Есть одна маленькая штучка. Тысячу лет берёг. Да помирать скоро.

Гомоня собирался помирать каждую осень, но до сих пор не помер. Поэтому никто не стал его отговаривать от принятого решения. Гомоня на всякий случай подождал и со вздохом поднялся. Залез в своё дупло. Лён подумал было, что старик обиделся. Но, тот вскоре вылез и не один. С ним была маленькая плоская шкатулочка.