Текст книги "Путь в Селембрис"

Автор книги: Марина Казанцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

– Что такое? – ведьмак растолкал своих слуг и вышел перед толпой.

Лён угрожающе выставил вперёд иглу, не надеясь, что это жалкое оружие произведёт на Шакраса впечатление. Но, злодей побледнел.

– Дивоярская сталь! – он отшатнулся. И тут же проронил: – Уходите. Вас больше никто не держит.

– Мы никуда не уйдём. – спокойно ответил Лён. – Нам нужна наша сестра.

– Никакая она вам не сестра. – отвечал колдун, не отводя глаз от иглы. – И вы не здешние.

– Она должна быть здесь! – крикнул Паф. – Лён, доставай аквамарин, пусть он покажет!

– Аква-ква-ква-ква?!! – залопотали вурдалаки. Они не могли произнести слово.

Лён послушался и вытащил камень на цепочке. Но, тот и не вспыхнул. Очевидно, Натинка не бывала в этом гиблом месте.

Колдун ощерился. Осторожно пятясь, он заискивающе проговорил:

– Идите, ребятки, отсюда! Нет здесь вашей сестры и не было никогда.

– Покажи глаза, гад. – с угрозой проронил Лён.

– Глаза? Вы, что, смеётесь, дети? Глаза им покажи! Зачем вам мои глаза?

Терять было нечего и Лён пошёл на упырей, держа иглу, как оружие. Нечисть заволновалась и стала бешено биться, протискиваясь в узкий лаз. В дверях возникла давка и тем самым уроды помешали убежать своему хозяину.

– Меня сталь не убивает! – предупредил тот.

– Сейчас проверим. – ответил Лён и полоснул иглой по лицу злодея.

Против ожидания тот не запузырился и не начал превращаться в слякоть, но завыл отчаянно и бросился на землю. Царапина мгновенно вспухла и попёрло смрадом горящей плоти. Края пореза наливались краснотой, словно тяжёлый ожог.

– Ещё попробуем? – наклонился над ведьмаком Лён.

Но тот мгновенно сложил пальцы и проделал в воздухе замысловатое движение.

– Граурав! – крикнул ведьмак.

И тут же тело Лёна одеревенело. Он видел свою руку, покрывшуюся морщинистой корой. Из плеч быстро выросли корявые, изломанные ветви. Ноги его проросли корнями в землю. Он превратился в деревянную подпорку – такие поддерживали от осыпания потолки подземных штолен. Лён хотел что-то сказать, но не смог. Тогда Паф выдернул из его пальцев иглу и мгновенно располосовал ведьмаку губы. А потом начал жечь его страшной дивоярской сталью. Тот катался и выл, не в силах произнести не слова. Сталь не убивала его, но доставляла невыносимые мучения.

Наконец, Паф оставил его и подошёл к неподвижному Лёну. Он поднял упавший аквамарин и провёл камнем по коре, покрывающей тело друга. Лён видел, как сходит с него деревянная кожа, как освобождаются руки, как растворяются корни. Он вздохнул и расправился. И тут же направился к поверженному колдуну. Откинул ему голову и заглянул в глаза. Нет, они не были жёлтыми. И зрачки обыкновенные.

– Говори, где тот, у кого Натинка? – спросили они Шакраса.

Он затрепыхался и замычал.

– Дайте его нам. – сказали сзади.

Истощённые работники ведьмачьих подземелий подбирались всей толпой к поверженному ведьмаку. Тот понял, что сейчас его порвут на части, а руки и губы не слушались. Он не мог произнести своих заклинаний и делать магические знаки. При виде близкой расправы он забился в ужасе.

Лён и Паф не стали отнимать его у разъярённых людей. То, что происходит в этой местности, есть самая настоящая война. Но, они так и не узнали, кто этот желтоглазый и где его искать.

Низкая земляная нора вывела двоих товарищей наружу. Нечисть уже разбежалась и никто не мог сказать, куда они попали. Место напоминало каменный мешок с высокими стенками. Сверху смотрело небо. А прямо перед глазами зиял вход в пещеру.

– Куда они все убежали?

Паф оборачивался в поисках упырей. Его плечо опухло и кожа слегка посинела.

– А когти упыря не ядовитые? – поинтересовался Лён.

– Ещё как ядовитые. – мрачно ответил Паф. – Поэтому нам надо поторопиться. И простейшее заклинание охранной магии мне не поможет.

– А что поможет? – испугался Лён.

– Лён, меня оцарапал оборотень. Ты хоть понимаешь, что это значит?

Округлившиеся от ужаса глаза друга подсказали Пафу, каким вскоре станет их путешествие. Поэтому он, более не говоря ни слова, вошёл в пещеру.

– Теперь мне нечего бояться. Теперь меня не тронет ни одна из этих тварей.

В пещере никого не было. Вся она была заставлена столами с множеством зелий, как погреб у Фифендры. На стенах висели пучки ядовитых растений. Паф принялся ворошить всё это, небрежно перекидывая.

– Что ищешь? – спросил Лён. – Книгу?

– Нет, не книгу. Книга мне не дастся. Да и не буду я произносить ведьмачьих заклинаний. Я ищу зелье для левитации. Такое мы с тобой несли на Лысую горку, когда лесные ведьмы собрались повеселиться. Помнишь?

– Зачем тебе зелье?

Паф прекратил поиски и задумчиво посмотрел на Лёна.

– Как ты думаешь выбираться отсюда? – спросил он.

– Да просто. Вызвать лунных коней. Здесь же видно небо.

Они вышли наружу. Двойной свист вызвал коней. И вот две серебряные молнии опустились посреди каменного колодца.

– Сияр! – крикнул Лён. И конь подбежал к нему.

– Вейко! – неуверенно позвал Паф. Скакун приблизился и вдруг забил копытами, норовя ударить по своему бывшему всаднику. Он бешено заржал, завертелся. Снова сунулся к Пафу и взмыл в воздух, улетая прочь. Паф остался стоять, словно окаменев.

– Лён, – проронил он спустя секунду. – Достань иглу.

Догадавшись, в чём дело, Лён вынул из кармана иглу и крепко зажал её в пальцах. Друг осторожно начал приближать к ней палец. Когда оставалось чуть больше сантиметра, палец начал вспухать. Паф отдёрнул руку.

– Ты уже оборотень? – горестно спросил Лён.

– Нет ещё. – ответил Пафнутий. – Но кровь уже заражена. Окончательное превращение свершится только в полнолуние. А до него две недели.

– Есть средство от этого?

– Будем надеяться, что есть.

Далее без слов он ушёл в пещеру и вскоре вынес сосуд с пробкой. Лён сел на коня и взмыл над каменным колодцем. Пролетев по воздуху порядочное расстояние, он опустился наземь и стал ждать. Паф летел невысоко, но быстро.

– Вот, держи. – кинул он товарищу почти новую одежду – почти по росту.

– А ты?

– А мне не надо.

Лён понял, что это значит.

* * *

Камень вспыхнул внезапно. Только что он тихо висел на шее, как вдруг цепочка натянулась и потащила Лёна за шею в сторону полуразрушенного жилья.

Паф уже не летел по воздуху. Зелья надолго не хватает. Поэтому Лёну приходилось придерживать скакуна. И близко лунный конь не подпускал к себе его товарища.

– Я пойду взгляну! – крикнул Пафнутий.

Лён остановился. Не стоит утомлять себя и друга ненужными теперь заверениями, что он относится к Пафу, как и прежде. Но, беда, случившаяся с Пафом давала им некоторые удобства наряду со многими неприятностями. И они оба решили, что не будут делать вид, что не понимают этого в полной мере. Так Паф мог приблизиться к любой нечисти, а Лёну лучше было опасаться этого. Поэтому он спокойно наблюдал, когда друг вошёл в разваленную кузню. Через некоторое время товарищ вышел и махнул рукой. Кузня оказалась обитаемой.

– Да был такой. – ответил сгорбленный старик с клюкой. Он сидел возле остывшего очага в продуваемой всеми ветрами кузне.

– И девочка была с ним. Всё, как вы говорите. Глаз жёлтый. Страшный глаз. А кто он, сказать не могу. Явился и велел подковать лошадей. Золото дал. Да только в тот же вечер сын мой, кузнец, впал в горячку. А утром умер. А потом сожгли деревню.

– Когда всё это было? – спросил Пафнутий. – Когда здесь был этот, с жёлтыми глазами?

– С месяц уже как был. А, может, больше. Я сына как похоронил, так времени больше не считаю.

– А что ещё вы знаете? – спросил Лён.

– Кто здесь? – встрепенулся старик. – Кто с тобой ешё?

Они переглянулись. Старик-то слепой!

– Дедушка, а как же ты видел, какие у него глаза, коли ничего не видишь?

– Так вот с тех пор и не вижу! – ответил дедушка. – А нет ли среди вас двоих рыжего? Так для него девочка оставила весточку.

Он указал худой рукой на лавку у стены. Друзья кинулись туда и облазили весь пол. Но, ничего не обнаружили.

– Не там ищете. На лавке нацарапано. Она там сидела и что-то царапала гвоздём, пока желтоглазый не видел. А потом перед уходом показала на свои волосы.

И тогда они обнаружили странное послание. На потемневшей от кузничной копоти лавке был нацарапан знак, похожий на вилку.

– Если это весть, тогда не знаю, что. – расстроенно произнёс Лён. Всё это было непонятно.

* * *

– Давай остановимся. – сказал Пафнутий.

– Устал бежать?

В самом деле, ведь он не имел обуви. И, кроме штанов, на нём не было более ничего. А погода была очень холодной.

– Надо поговорить, Лён.

Был день, до темноты оставалось ещё часа четыре. И Лён полагал, что лучше провести их в дороге. Они знали приблизительное направление, в котором увезли Натинку. Но, Паф сообщил нечто.

– Мне нужно мясо, Лён. – без стеснения сообщил он. – Я должен охотиться. Кроме того, предлагаю днём устраивать привал, а ехать ночью. Так будет гораздо быстрее.

Очевидно, были у Пафа причины на то. И Лён согласился. До темноты товарищ спал, свернувшись клубком под елью. Лён тоже спал под охраной своего коня. Стало смеркаться, когда Сияр тихонечко заржал. Едва открыв глаза, Лён понял, что сейчас свершится нечто.

Пафнутий встал, бросил искоса взгляд на друга и направился в ёлочные заросли.

– Я вернусь через час. – бросил он.

В фильмах ужасов оборотни корячились и кричали, оборачиваясь в монстров. Но, с Пафом было иначе. Он обошёл ель кругом. Зашёл за дерево человек, а вышел с другой стороны крупный молодой волк. Конь захрапел.

– Паф, это ты? – спросил Лён, стараясь не выдавать ужаса.

Волк кивнул. Его глаза оставались разумными. Лён осторожно взял его руками за лобастую голову. Волк некоторое время терпел, потом высвободился и бесшумно умчался.

Что же такого? Были же они зверями. Не боялся же он Пафа, когда тот был хорьком. Но, тогда они могли разговаривать. А теперь нет. Лён вспомнил, как налопался водяных жуков. А хорёк с аппетитом поедал мышей. Он засмеялся. Зато теперь Паф сможет бежать гораздо быстрее. Волчьи ноги выносливее человеческих. Спустя час, как и обещал, друг вернулся.

Паф притащил в зубах свою потрепанную одежду, чтобы Лён спрятал её до времени. Волк был весел и даже поиграл немного, валяясь в снегу. А потом вскочил и помчался без предупреждения вперёд. Лён на Сияре поскакал следом. Так они и летели в свете месяца. Волк скользил беззвучной серой тенью, а белый конь со всадником легко нёсся по мёрзлой дороге. Их путь лежал на восток. И только с наступлением утра они остановились на ночлег.

ГЛАВА 23. Что случилось с Платоновой

Проснувшись утром в тёплой постели, Лён чуть не застонал от досады. Опять школа! Опять идиотские уроки! Одно удовольствие – встретить Вавилу. Он торопливо собрался в школу, даже забыв умыться. Наспех прибрал бутерброды, оставленные мамой на тарелке, сгрёб деньги в школу и умчался.

– Коса, панкуешь? – тут же достал его Федюн.

– Это, Бубен, почему?

– Само собой. Патлы-то до плеч. – ответил друг Федюня. – Кстати, не Бубен, а Бубно. Врубайся. Ну, так что? Братанёмся?

– Бубно, отвянь, мне некогда. – с досадой ответил Лён.

– Ты чё, к неформалам тащишь? – спросил Федюн. – С Васяном, значит, сбортовался?

Лёнька призадумался. Давно он тут не был. Что-то плохо понимает простую русскую речь. Но, размышлять особо некогда и он поспешил в столовку закинуть пирожка на дно души. К его удивлению, в столовой больше не оказалось самоваров. И бесплатных пирогов тоже больше не было. Не было и вышитых скатёрок. Может, в этом мире прошло больше, чем одна ночь? Может, сейчас уже ноябрь?

– Бубно, что сейчас за день? – спросил он приятеля, огорчённо чесавшего кольцо в губе. Федюн тоже тосковал по пирогам. Панки не отказывались от сытного брэкфаста.

– Как по-французски будет "завтрак"? – спросил он у приятеля, оставшись не солоно хлебавши.

Но тот уже его забыл.

– Панки – хой! – крикнул Бубно братьям по разуму.

* * *

С истории его сняли прямо в коридоре. Он даже не успел увидеть нового учителя. Кренделючка с поджатыми губами пригласила Косицына к себе в кабинет. Там уже сидели двое – знакомый уже милиционер и женщина с заплаканными глазами.

Ничего не понимая, Лёнька уставился на всех троих.

– Косицын, скажи, – нервно обратилась к нему завуч, – когда ты последний раз встречался с Платоновой?

Такой простой вопрос поставил Лёньку в затруднительное положение. Он стал вспоминать. Но, времени прошло так много, что он вынужден был признаться, что не помнит.

– Как же ты не помнишь? – спросила его незнакомая женщина. – Одноклассники сказали, что вы позавчера вдвоём пошли домой.

Что-то такое вспомнилось. Да, кажется, пошли. И, кажется, Платонова была расстроена. А потом она не вышла в школу. Он думал, что Наташа заболела.

– Косицын, дело очень серьёзное. – обратился к нему участковый. – девочка пропала.

Далее изумлённому и встревоженному Лёньке поведали о странном деле. Платонова явно пришла домой. Мама её видела в тот день. Но, они не разговаривали из-за двойки по истории и тройки по математике. Мама Платонова считала, что дочь ей врёт. И что такие манеры она приобрела недавно, из-за дурного влияния Косицына. Наташа легла спать, а ночью ушла из дому. Причём, непонятно, во что одетая. Вся одежда осталась дома. Не в пижаме же она сбежала!

– Сознавайся, Косицын! – резко говорила Кренделючка.

– Ну, хоть скажи, где вы собираетесь с вашими неформалами? – со слезами просила мама.

– С чего вы взяли, что я с неформалами? – удивился Лёнька.

– А с кем ещё? Патлы рыжие до плеч. – ответила завуч. – Скоро косы заплетёшь.

Лёнька вдруг вспомнил, что в самом деле давно не стригся. В том мире, откуда он только что явился, длинные волосы – обычное дело.

– Леонид, – проникновенно сказал участковый, – дело ведь нешуточное.

Но Лёнька больше всех понимал, насколько нешуточное это дело. Натинка – это Наташа Платонова! Что она тогда задумала, сидя рядом на трубе и глядя на падающую звезду? Она тоже попала в тот же мир. Он наобещал ей, что сбудется! Что же за желание было у неё?!

Он молчал и думал, не слушая, что все трое говорили ему. Они с Пафом знают так же мало, как и в начале своего пути. А друг уже успел превратиться в оборотня. Теперь у Лёна две беды, а не одна. Может, и Наташу превратили в монстра. Ведь времени у желтоглазого было гораздо больше.

– Говоришь, говоришь ему, а он плевал на всё! – с досадой воскликнула завуч.

Лёня печально посмотрел на неё. Ничего нельзя объяснить, если не хочешь попасть в психушку. Так и молчал. Сегодня ночью он вернётся в мир Селембрис. Теперь только от него и Пафа зависит, вернётся ли Наташа Платонова домой. Раз она не вернулась утром, значит, что-то ей не позволяет.

* * *

Вавила отыскал его на перемене.

– Лён, скажи, – тут же пристал он. – Гондурас он кто?

– Придурок он великовозрастный. – мрачно отозвался Лён.

– Ну, это факт. – согласился кот. – Но всё же он кто – панк или скин?

– Да тебе-то зачем?! Башка бритая, значит скин.

– Тогда я рэпер! – оживился кот. – Я буду слушать «Многоточие», "Первый квартал" и Эминэма.

– Какой же ты рэпер, Вавила?! – засмеялся Лён. – Где твои трубы? На что ты наденешь патрули? На лапы?

– Как же так?! – заволновался кот. – Мне уже значок подарили!

– Можешь быть готом. – успокоил его Лён. – Твой чёрный фрак как раз сойдёт.

– Не глуми меня! – огорчился кот. – С белыми-то носками? А какие у них значки?

– Это несущественно. – ответил Лён и вспомнил. – Вавила, что это за знак?

Он нарисовал трёхзубую вилку.

– По-моему, это либо анархисты, – ответил кот, – либо, дай подумать… В круге или без? Это птичья лапа.

– Без круга. – ответил в досаде Лён.

– Тогда это знак дракона. А что слушают панки?

Лён не стал слушать, что Вавила ещё скажет. Он спешил на английский. Навстречу ему бежала группа гномов. Поверх красных штанов они надели кожаные куртки с цепями и заклёпками. Поверх колпаков – чёрные повязки.

– Пиво – отрава, – кричали они хором, – не лезет с попсой! Неферы рулят! За панков мы – хой!

Знак дракона! Жёлтые глаза, вертикальные зрачки! В какую ловушку угодила Наташа? Девочка с волосами цвета зари. Принцесса-недотрога.

А он здесь сидит, в школе! Впрочем, суетиться нечего. Там, где его нет, время останавливается. Он вернётся в самый тот момент, когда надо будет просыпаться. Он живёт сразу двумя жизнями. Здесь, в тоскливой реальности ограниченного школой и домом пространства. И там, в Селембрис. В мире, где соседствует прекрасное и ужасное. Сказочное и чудовищное. Где нет никакой определённости. Где только три незыблемых ориентира: дружба, верность и любовь. Его друг может не сегодня-завтра вонзить ему в горло зубы, а он полагается на него больше, чем на Федюна, с которым рос с пелёнок.

Лён представил себе Бубно на поляне под дубом Фифендры, потом в замке Гонды. У Федюна было такое оборзелое выражение лица, что Косицын тихо засмеялся.

– Чему так радуешься? – спросила Маргуся. – На кокаинчик перешёл?

* * *

Вечером к ним позвонили. Ничего не подозревающая мама пошла открывать и вернулась с вытянутым лицом и круглыми глазами.

– Лёня, к тебе милиция. – проронила она.

– Вы понимаете, – терпеливо толковал участковый, – это пока неофициальное расследование. Ведь трёх дней после исчезновения девочки не прошло. Поэтому я пока по-хорошему прошу тебя: Леонид, скажи, что знаешь. Если мы её найдём до завтрашнего дня, то никакого дела и заводить не станут. А, если ты нам не посодействуешь, то сначала пойдёшь, как свидетель. А потом можешь пойти и как главный обвиняемый.

Мама заплакала.

– Лёня, скажи, что знаешь. – просила она. – Ты же понимаешь, что можешь всю жизнь себе испортить!

– Да что вы всё о его жизни?! – рассердился мент. – Подумайте, что сейчас, возможно, происходит с ребёнком! Вы не видели того, что мы находим в мусорных баках в пластиковых пакетах! Что мы показываем таким вот Платоновым в морге под белыми простынями!

– Господи! – едва проронила мама.

– Не запирайся, Косицын. – всё ещё находил добрые слова милиционер. – У нас немалый опыт. Я тоже понимаю, чем тебя могли повязать. Мало, что ли, видел, как такие вот дурачки брали на себя всю вину. Шли на нары, как герои. И что потом? Рассказывать не хочется! Ты же не отморозок, Лёня! У тебя мама вон какая хорошая! Ты знаешь, как живут многие ребята? Вот кому дорога под мост! А у тебя всё ведь есть! Не покрывай подонков, Леонид!

– У вас есть что-то конкретное? – в ужасе спросила мама.

– Нет у меня ничего конкретного! – воскликнул в досаде участковый. – Девочка здесь новенькая. Сведений об окружении никаких! Только ваш оболтус и был с ней хорошо знаком! Сидят они на одной парте.

– Почему сразу оболтус?! – возмутилась мама, но как-то неубедительно.

– Ну, это я так, к слову. – уклонился милиционер. – Я пока не могу сказать про вашего ничего конкретно плохого.

– Пока? – проронил, наконец, Лёнька.

Милиционер с сожалением взглянул на него и обратился к маме.

– Вы понимаете, конечно. Это пока неофициальное расследование. – снова начал он.

– Я понимаю. – поспешно согласилась мама.

– Поэтому я хотел бы посмотреть комнату вашего сына. – продолжил участковый.

– Каким образом одно следует из другого? – поинтересовался подозреваемый.

Участковый глянул на него, уже не скрывая раздражения.

– На какой предмет? – убитым голосом спросила мама.

– На какой предмет? – теперь милиционер уже не скрывал досады и на неё. – На такой предмет! На предмет нижнего белья!

Лёнька изумился и посмотрел на участкового, как на сумасшедшего.

– Лёня… – пролепетала мама и в ужасе уставилась на сына.

Но тот уже пришёл в себя и, не в силах сдержать нервный смешок, проронил:

– Не надо мама. Ты слишком спешишь всему верить. Пусть ищет. Не мешай ему.

– Нет, уж. – уже иначе сказал мент. – Лучше поприсутствуйте. Чтобы потом не было обвинений в том, что я что-то там подбросил. Ещё раз напоминаю, расследование неофициальное.

– Тогда где понятые? – опомнилась мама.

– Гражданочка, – терпеливо повторил участковый, – какие понятые? Говорю же вам – неофициальное. Я пытаюсь спасти вашего сына от… Ну, в общем, пытаюсь.

Он действительно пытался. Лёнька видел это и всё прекрасно понимал. Он не злой, этот дяденька-милиционер. Не хам, не бездушный функционер. Он искрене хотел отыскать Наташу Платонову. Он надеялся найти её живой. Он уже себе представлял, что будет говорить её родителям, когда найдёт их дочь в каком-нибудь грязном подвале или чердаке в разорванной одежде и избитую. Или бледную и бесчувственную со следами уколов на руках. Или мёртвую под сухими листьями в лесополосе с чулком на шее. Он слишком много видел, этот милиционер, чтобы сохранять иллюзии в отношении подростковой среды. Поэтому Лёнька сдержался от колкостей, которые уже вертелись на языке, и молча открыл дверь в свою комнату, в царящий там бардак.

Со вздохом участковый начал ворошить одежду в шкафу, заглядывать за диваны, за стол. Поискал в столе. Потом обшарил сумку с учебниками.

– А это что? – спросил он.

– Что?! – как от укола, подскочила мама.

– Да вы не нервничайте, гражданочка.

От этого «гражданочка» мама передёрнулась. Участковый держал в руке вирши про Маргусю. И картинки про неё же.

– Вот как мы любим своих учителей. – грустно заключил милиционер. И тяжело направился на выход.

– Косицин, у тебя есть ещё сутки. – напомнил он.

Мама, внезапно постаревшая, открыла входную дверь. И тут же отшатнулась.

– Что нашли?! – это был почти крик. – Саша, нашли чего?! Она у них?!

За дверью ждали родители Наташи. Милиционер-то оказался знакомым Платоновых!

– Лиля, не надо так. – попросил Саша-участковый. – Это неофициальное расследование.

– Пустите меня, я сама посмотрю! – крикнула мама Платонова. – Она ушла в одной пижаме! Они её прячут! Ты смотрел везде?

Она ринулась в дверь.

– Да вы что?! – со слезами воскликнула Зоя. – Вы с ума сошли!

– Мы сошли?! – рыдала в голос Лиля. – Куда она может убежать босиком, раздетая? Только с вашим хулиганом она и была знакома! Мне Бубенцовские рассказали! Ваш её избил! У неё на лбу синяк! А она всё покрывала! Даже чёлку выстригла! Мне учителя сказали!

– Лиля! Лиля! – оттаскивали её муж и Саша-участковый.

Лёнька дико смотрел на всё на это.

– Лиля, – наконец, сказал милиционер, когда Платонова немного стихла, – я должен осмотреть комнату вашей дочери.

– Зачем? – спросила она.

– На предмет… – он замялся.

– На предмет нижнего белья. – зло сказал Лёнька.

Платоновы отшатнулись, переглянулись и уставились на Лёньку.

– Такое дело… – извиняясь, проговорил Саша. – Сами понимаете.

– Я тоже хочу взглянуть на этот предмет. – твёрдо вдруг сказала Зоя.

Лёнька удивился. Не знал он, что мама способна защищаться себя и сына. Все пятеро молча направились на этаж выше. Там, в трёхкомнатной квартире жили Платоновы.

В комнате Наташи Лёнька не был. Один раз только заглянул, когда и в самом деле расшиб ей лоб. И дальше прихожей не заходил. Он точно знал, что ни одной его вещи в этой квартире быть не может.

Пока участковый неохотно рылся в вещах Наташи, Лён стал рассматривать стены, чтобы не видеть белья, которое доставали из шкафа и внимательно разглядывали. Напротив кровати висела репродукция в рамке. На неё-то Лён и засмотрелся. И понял, что произошло с Натинкой. И что происходит с ним и Пафом. И что ждёт их впереди. Он так пристально вглядывался, что не понял, кто тормошит его.

– На что ты смотришь, негодяй?! – крикнула Лиля Платонова.

Все недоумённо перевели глаза на стену. На репродукции в рамке рослый серый волк нёс на спине Ивана-царевича и царевну.

ГЛАВА 24. Плен в горах

Сияр заржал, словно требовал от хозяина внимания.

– Сейчас, сейчас… – прошептал он, уже понимая, что проснулся не у себя дома.

В ответ послышалось рычание. Лён мгновенно открыл глаза.

Крупный черноспинный волк сел на землю и уставил на человека свои умные глаза.

– Паф, я проспал?

Волк усиленно закивал головой. Он отошёл в сторону и Лён увидел нечто, лежащее на снегу. Это был заяц.

– Я смогу это есть? – спросил он.

Волк снова закивал. Паф позаботился о пище для своего друга. Но, Лён всё же внимательно осмотрел добычу. Всё чисто, охотник просто задушил зверька. Еда оказалась очень кстати, поскольку запас хлеба в котомке иссяк, а попросить было не у кого.

Пока тушка жарилась на костерке, Лён рассказал товарищу о том, что ему удалось узнать. Что вилка – это знак дракона. Очевидно, принцесса пыталась довести до них известие о том, кто является её похитителем. Так же рассказал о том, что Натинка – человек из другого мира, как он сам. Но, ничего не сказал по поводу картины в её комнате. Поскольку неясные догадки ещё стоило проверить. Была одна версия, только уж очень невероятная, даже для мира Селембрис.

Месяц неудержимо прибывал. Уже три дня они были в пути и мчались только по ночам. А днём, когда не спали, то разговаривали. Паф изменялся. Даже днём его глаза становились диковатыми, он избегал смотреть прямо. И вот настал день, когда Пафнутий так и не обернулся человеком.

Рассвет настал, осветил бледными лучами уже слегка засыревший снег. Лён оторвал голову от седла. На ночь он рассёдлывал коня и отпускал его на волю. Помотал головой, отгоняя остатки сна, и не сразу понял, что видит.

Волк сидел прямо перед ним и внимательно смотрел в глаза.

– Что такое? – Лён огляделся. Сквозь мутные тучи неясно светило солнце. – Паф, ты не превратился в человека?!

– Так будет удобнее. – голос волка походил на клокотание, но слова он произносил чисто.

Он успокоил своего друга. Нет, превращение в нечисть не завершилось. У них есть ещё время. Теперь они могут двигаться днём так же быстро, как и ночью.

Оба понимали, что на конях это происходило бы несравненно быстрее. Но, теперешнее состояние Пафа осложняет дело.

Аквамарин время от времени оживал и тянул их на восток.

– Она задумала сказку про Ивана-царевича и Серого волка. – рассказывал Лён на скаку, пока Паф молчаливо мчался серой тенью немного в стороне от лунного коня.

– Это значит, что мы с тобой пройдём через серию испытаний прежде, чем спасём её. Но, я не помню, что именно должно произойти. Я так давно не читал сказок!

– Так надо спросить у Вавилы, когда вернёшься в свой мир. – отвечал волк. – Он сказочник.

– Когда я ещё вернусь!

Возвращение всякий раз происходило непредсказуемо. Если, оказавшись дома, он всякую ночь уходил в волшебную страну, то отсюда выбирался всё реже. Селембрис словно пыталась оставить его себе.

Сияр протестующе заржал и поднялся на дыбы, едва не сбросив всадника. Волк тоже остановился и принюхался.

– Ветер сносит запахи, – наконец, проронил он. – Пойду, выясню, в чём дело.

Не говоря более ни слова, волк скрылся в зарослях.

Лён остался с конём на дороге.

– Чего ждать-то? – рассудил он. И, поднял коня в воздух.

Селение, лежащее под ним в развалинах, дымилось от недавнего пожара. Ничто живое, кроме рыскающего волка, не пошевелилось, когда Лён верхом на Сияре облетал окрестности разорённого жилья. Потом он сел наземь.

– Это не вурдалаки поработали. – сообщил ему Паф. – Это явно люди, но запах у них странный.

Лён вытащил стрелу, застрявшую в земле. К трупам он избегал подходить. Бойня произошла недавно, поэтому вони от разлагающейся плоти ещё не было. Но, всё равно страшно.

Короткая, чёрная стрела, с толстым древком и зазубренным остриём из меди. Что это за металл? Он огляделся. Большинство тел сожжены. Но, некоторые были убиты именно такими стрелами.

– Смотри. – невнятно проронил волк.

Он притащил в зубах широкий лук. Тот оказался совершенно цел, даже тетива не пострадала. И друзья вдвоём отправились искать стрелы для него. Но, не нашли ни одной целой. Бой был беспощадным, и защитники истратили все припасы прежде, чем погибли.

– Бери. – посоветовал Паф. – Пригодится. А стрелы потом найдём.

Тут заржал Сияр. Конь обнаружил далеко в стороне труп одного из нападавших. Находку следовало осмотреть. Да, это был явно человек. Он внешне походил на ведьмака. Тот же тёмный цвет лица. Топорные черты. Те же лохматые, чёрные волосы. Высокий и крепкий. Мутно-серые открытые глаза покрыты густой сеткой сосудов. Руки поросли тёмным волосом. Ногти чёрные, обломанные. Он убит простой стрелой. Значит, подвержен обыкновенной смерти. Человек был обряжен в тяжёлые доспехи из тусклого чёрного металла. Но, стрела вошла как раз между горловиной и глухим шлемом.

Больше тут делать было нечего. Всё разграблено и сожжено. Ничего ценного не оставалось.

* * *

Путь их пролегал среди горной местности. Глубокие ущелья и высокие безжизненные кряжи делали дорогу тяжёлой. А взлетать лунному коню Лён не позволял. Ведь Паф не мог воспарить в воздухе и был вынужден преодолевать горные тропинки пешим. Выпить же зелье для левитации он отказывался. Говорил, что ещё пригодится.

Так забрались они в порядочные высоты. Даже днём там дул сильный ветер, бросая в лицо колючий снег. А ночью, когда конь оставлял путников вдвоём и улетал за облака купаться в лунном свете, они жались друг ко другу, чтобы не упускать тепло. Лён давно уже перестал опасаться, что Паф накинется на него и загрызёт. В таком походе лучше доверять своему спутнику. И волк успокоился. Несмотря на дикость поведения, он по-прежнему был предан другу.

Здесь, в горах, пищи не было. Оба путешественника уже больше суток ничего не ели. От урчания в желудке Лён не мог заснуть и молча завидовал безмятежно дрыхнущему Пафу. Вот он бы точно не смог так беспечно спать, зная, что неотвратимо приближается момент, за которым уже невозможно возвращение в мир людей.

Сонно помаргивая глазами, Лён бессмысленно таращился перед собой. Спиной повернулся к ветру, чтобы в глаза не мело снегом. Оба они располагались на горной тропе, в небольшой выемке в высокой стене. Талисман упрямо тянул их через горы, которые Лён мог перемахнуть в одно мгновение.

"Огонёк" – сонно подумалось ему. И Лён тут же встрепенулся. Огонёк в горах? Что это значит? Он уже хотел разбудить Пафа, как вдруг заметил, что огонёк движется. Белая искорка приближалась медленными зигзагами. И тогда Лён сообразил, что нечто движется к ним по тропинке, на которой они прикорнули. Только из-за пурги не видно, что это такое.

– Паф, просыпайся. – позвал он.

Волк, мгновенно вскочил, словно и не спал.

– Ничего не улавливаю. – сказал он. – Ветер от нас.

И тут же тенью скользнул в мечущиеся снежинки. В последнее время он усвоил манеру принимать решения, не посоветовавшись с другом. Это немного раздражало. Поэтому Лён тоже встал и направился следом, держась рукой за стену.

Он шёл гораздо медленнее волка, поэтому, когда достиг огонька, то увидел нехорошую картину. Паф стоял, оскалившись и вздыбив шерсть на спине. А на него направлял копьё бородатый человек в мехах.

– Ещё один? – сказал он.

Лён не понял. Внешне они выглядят, как человек и волк. Почему незнакомец объединил их в одну группу?