Текст книги "Комната с видом на звезды (СИ)"
Автор книги: Марина Шиндяпина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)
– Мне надо на лекцию, – произнес Максим, и наш разговор обещал прерваться. У меня дальше было окно, во время которого я обычно сидела с Настей в буфете и ждала следующей пары. Как быть сейчас, я не знала, ведь мне очень хотелось знать, что же произошло с заведующим отделением. Его смерть вряд ли была естественной. Решив, что мы можем встретиться после занятий, и друг расскажет мне все по дороге к дому, я произнесла это вслух. У меня не было дурных намерений, я просто хотела знать правду, а вовсе не искала встречи с Максимом. Хотя обманывать саму себя было неразумно, поэтому в глубине души пришлось признать, что я безумно хотела снова обрести своего друга.
– Лучше вечером, – отказался Давыдов. – Ты можешь?
– Конечно, – я сказала это чересчур поспешно, но мне было все равно. К тому же, Максим не обратил на это внимания, или сделал вид. На этом мы разошлись.
***
Признаюсь, я едва дождалась окончания занятий. Часы показывали половину пятого, и до встречи с Максимом оставалось еще уйма времени. Когда я пришла в буфет к Насте, то, как не старалась, не могла скрыть свое воодушевление. Это бросилось Лебедевой в глаза, но объяснять ничего не пришлось.
– Можешь не выдумывать, я и так все знаю, – авторитетно заявила Настя и, не уточняя, что же именно она знает, отстала от меня. Сегодня мы попрощались с подругой в корпусе, – ей срочно надо было ехать за племянницей в садик, потому что на этот раз подошла ее очередь следить за маленькой непоседой.
Проходя мимо вахты, я попрощалась с Алевтиной Дмитриевной.
– Отучилась? – весело спросила меня вахтерша, радуясь возможности поболтать.
– Да, уже отпустили, – мое хорошее настроение позволило остановиться и немного полюбезничать с женщиной. – Вам-то еще долго здесь?
– Пару часиков, – махнула рукой Алевтина Дмитриевна. – А потом все на Кормышова останется.
– На Анатолия Степановича? – тревожно переспросила я.
– На него, родимого.
Я буквально почувствовала, как напряглись мои мысли. Где я уже слышала эту фамилию, и почему она вызывает во мне такое волнение?
– А где он сейчас? – спросила я.
– Да у себя, небось, чаи гоняет, где ж ему еще быть, – проворчала Алевтина Дмитриевна, но я, недослушав, уже бежала к уединенной каморке Анатолия Степановича. Честно говоря, я не представляла, что скажу этому старому человеку, скрывающемуся в панцире крохотной комнаты охранника. Даже не утруждая себя постучать, я открыла дверь и вошла к нему.
***
Фигура Анатолия Степановича с неожиданной четкостью выделялась на фоне белого квадрата окна. Он стоял ко мне спиной, и было хорошо видно его сутулые худые плечи, поднимающиеся под спецовкой в такт дыхания. Окно его каморки выходило в сторону улицы, и сквозь прутья забора смутно виднелась проезжая часть.
– Здравствуйте! – произнесла я, чтобы обратить на себя внимание сторожа.
– Все это время я не мог понять, почему твое лицо кажется мне таким знакомым, – начал Анатолий Степанович и повернулся ко мне. – А потом я вспомнил, что уже видел его, но много лет назад.
Я смотрела на сторожа, и его слова тревожили меня.
– Долго думал об этом, а потом понял, что знал твою бабку, – продолжал охранник. – Вы удивительно с ней похожи, как лицом, так и характером.
В голосе Анатолия Степановича можно было расслышать печаль и тоску по своей прошедшей молодости. Я снова почувствовала жалость к этому старику и прошла внутрь комнатки.
– Вы были друзьями? – спросила я, но сторож неопределенно качнул головой и засмеялся.
– Садись, поговорим, – бросил он. – Ты же не отстанешь.
Я скромно приземлилась на предложенную табуретку и возрадовалась тому, что я худенькая, иначе сооружение рисковало развалиться под более массивным весом. Анатолий Степанович достал тем временем из шкафа две кружки и вручил их мне. Намек был понят, и я подошла к раковине, чтобы помыть чашки. Пока они возвращались к своему первозданному виду, Кормышов вскипятил чайник и поставил на стол тарелку с печеньем.
Напомню, что обычно я не слишком быстро схожусь с незнакомыми людьми. Но Анатолий Степанович оказался для меня чем-то вроде родственной души. Он напомнил Алину в тот период своей жизни, когда она была совсем одна. Я знала, что такие люди самые безобидные и легкие в общении. Поэтому я без спроса позволила себе рыскать по многочисленным ящикам в поисках чистого полотенца. За воротами института стремительно проносились автомобили. Звук мотора периодически тревожил тишину комнаты. Вытерев кружки, я вернулась за стол, где уже ждал меня Кормышов.
– Обожаю такие печеньки, – улыбнулась я.
– Не подлизывайся, – погрозил пальцем Анатолий Степанович и заварил кипятком чайный пакетик, брошенный в мою кружку. – Ну и что ты хочешь знать? Ты же не просто так вертишься вокруг это проклятой подсобки?
– Я не знаю, что ищу, – призналась я. – У бабушки было письмо, в котором говорилось о вас. О том, что вы, Юрий Витальевич, моя бабушка и ее подруга много лет назад были связаны с чем-то. С какой-то историей. Не знаю, как, но все это имеет отношение к подсобке. Я приходила туда, и все, что там было...
– Ты тоже это видела? – спросил Кормышов, кивая мне с понимающим видом.
– Да, и это ужасно, – призналась я. – Как будто там проводили какие-то ритуалы. Это звучит безумно, но я не знаю, что мне думать...
– Я расскажу тебе о том, что там произошло, – пообещал сторож, и я приготовилась слушать. Сперва мне казалось, что, проникнув в прошлое, я найду ответы на все вопросы, но действительность была такова, что вопросов стало лишь больше.
***
Шел 1968 год. Кормышов, тогда еще двадцатилетний парень Толя, недавно окончил техникум и подыскивал себе работу, ведь учиться дальше пока не получалось. Толя рос без отца. Мать, всю жизнь работавшая на мукомольном заводе и вдыхавшая белую невесомую пыль, в конечном итоге заработала себе астму. Болезнь была беспощадна. Довольно быстро приступы удушья стали такими частыми, что почти не оставляли женщину, мучая и днем, и ночью. Работать дальше она уже не могла. Лекарства, которые выписывали тогда врачи, можно было достать с большим трудом. Они стоили немало, а эффект с каждым годом становился все меньше. Молодому парню ничего не оставалось, кроме страшного ожидания, – долгие месяцы его мать медленно умирала в госпитале, и помочь ей было нечем.
От соседа, крепкого старика с добрыми прозрачными глазами, работавшего сторожем в медицинском институте, Толя узнал, что ему требуется напарник. Долго раздумывать Кормышову не пришлось. Уточнив, что нужно для оформления документов, через несколько дней Толя уже примерял рабочую спецовку охранника института. Жалование обещали скромное. Но Кормышов не лелеял никаких долгоиграющих планов. Он был рад всему, и с первого сентября уже отбывал свою первую смену.
Все шло хорошо. Анатолий работал через сутки со старшим напарником. Следить за порядком оказалось не так и сложно, ведь происшествий почти не приключалось. По ночам Толя обычно уходил спать в сторожевую каморку. Все входы в институт он тщательно запирал и на всякий случай ставил у дверей сосуды с водой. Если бы кто-то решил пробраться внутрь, то дверь задела бы вазу, и по звуку расколовшегося стекла Кормышов сразу смог понять, что в здании посторонние.
Одной сентябрьской ночью, на редкость холодной и ветреной, Толя долго не мог уснуть и бездумно смотрел в окно. Постепенно усталость прошедшего дня взяла вверх над бессонницей, и молодой сторож, прилегший на диван, погрузился в дрему. Однако пребывал он в таком состоянии недолго. Через короткий промежуток времени Толю разбудили чьи-то голоса, переговаривающиеся между собой. В первую минуту он подумал, что уже наступило утро, и кто-то из уборщиц начал свою работу. Приподнявшись на диване, сторож увидел темный просвет окна. Парень понял, что на дворе глубокая ночь. Прийти в такой час в институт явно не кому. Тогда Кормышов подумал, что в здание кто-то все же пробрался. Собираясь проверить это, он зажег старый керосиновый фонарь и, взяв его за поржавевшую ручку, вышел в коридор. Держа фонарь на вытянутой руке, Толя прислушивался к голосам, которые звучали будто из ниоткуда. Он двинулся дальше по коридору. На стенах заплясали дрожащие тени, что были напуганы чуть мутным светом фонаря. Охранник проверил два входа, ведущие в институт, но следов взлома не обнаружил. Сосуды с водой также оставались нетронутыми.
Неясные звуки попеременно пропадали, и сторож не мог понять, что же все-таки происходит. Он возвращался к своей каморке и уже вышел в длинный коридор, как вдруг от страха у него перехватило дыхание. Там, где начиналась лестница, в ночном свете звезд, заглядывающих в окна, промелькнула чья-то фигура, словно безликая тень. От темноты она отделилась всего на миг и тут же скрылась из вида. Но Толя не верил в призраков. Справившись с приступом паники, который возник скорее от неожиданности, он побежал к месту, где только что кто-то прошел.
– Стой на месте! – закричал он. – Не то милицию вызову!
Но видно милицией Толя никого не напугал. Забежав за угол, он стал подниматься по лестнице, и качающийся на хлипкой ручке фонарь пока освещал только пустые углы. Словно поняв, что он никого не найдет, Толя остановился на площадке второго этажа и, задыхаясь, присел на корточки. Прошла еще минута, прежде чем парень пришел в себя. Но теперь институт казался ему удивительно тихим. Кормышов как мог напрягал слух, но не различил ничего, кроме звенящей, опутывающей тишины. В свою комнатенку он вернулся ни с чем и до самого утра прислушивался, – но все было тщетно. Голоса просто почудились ему.
***
Об этом происшествии Кормышов не рассказывал никому, даже напарнику. Спать по ночам становилось все труднее. Какой-то внутренний страх не давал ему сомкнуть глаз, и парень все ждал, не услышит ли чего снова. Несколько раз за ночь он обходил институт с фонарем, но всегда получалось так, что он один оставался неизменным ночным гостем этого заведения. Через неделю воспоминания о той странной ночи постепенно изгладились из памяти Толи, и впервые он снова заснул на мягком неразобранном диване.
Проснулся Кормышов посреди ночи. Мгновенно он почувствовал, как спина взмокла от жуткого ощущения, сковавшего все тело. Голоса! Все повторялось, как в ту ночь, которую он уже считал одним из своих снов. Какие-то неясные фразы, смех, вопросы... Все это звучало так близко, словно происходило прямо за дверью комнаты сторожа. Превозмогая в себе какой-то древний страх перед ночной тьмой, Толя дрожащей рукой дотянул до рубильника, и каморка наполнилась светом. От этого стало немного легче, но страх никуда не делся. Толя по-прежнему не верил в существование призраков и боялся иного. Парню пришло в голову, что он начинает сходить с ума. Не собираясь мучиться в догадках, Толя зажег керосиновый фонарь и решительно вышел из комнаты. На этот раз голоса звучали более явственно, и стало проще ориентироваться, откуда они звучат. По иронии судьбы, Толя остановился возле центральной лестницы, где в прошлый раз он видел какую-то фигура. Или она ему почудилась?
И тут озарение снизошло на сторожа. Он добежал до двери, что располагалась на верхней площадке лестницы, и приложился ухом к ее поверхности. Так и есть! Голоса звучали оттуда. Загадка мигом получила решение. Там, внизу, в подсобке, собралась группа ребят. Решительно дернув дверь, Толя вошел внутрь и оказался на ступенях узкой лестницы, ведущей вниз, в обширное пространство, больше похожее на чей-то огромный бревенчатый сарай. Вдоль стен тянулись полки, заставленные разными хозяйственными предметами. По углам стояли какие-то мешки и коробки, а также длинные металлические и деревянные брусья. В центре подсобки, расстелив на полу большое покрывало, и правда сидела группа молодых людей. Их разговор был резко оборван ворвавшимся внутрь Толей. В свете раскачивающегося фонаря сторож разглядывал встревоженные лица, что смотрели на него снизу. Сам Толя был растерян не меньше них. Ребята оказались примерно его возраста, а некоторые и старше. Парень откровенно не знал, что ему делать.
– Кто вы такие и как сюда попали? – крикнул Кормышов, глядя вниз, и услышал, как дрожит его голос. – Отвечайте, или я вызову милицию!
– Спокойно, – сказал один парень, вставая и приближаясь к подножию лестницы. – Не надо никого звать, мы сейчас уйдем.
– Никто не уйдет, пока я не разберусь, – продолжал храбриться Толя. – Кто вы?
– Мы студенты, – послышался голос девушки. – Мы тут учимся. Мы ничего плохого не делаем, просто общаемся...
Кормышов спустился вниз и поравнялся с парнем. Тогда он еще не знал, что спустя много лет этот юноша станет известным профессором латыни, языка, что давно умер, но не был погребен. А он, Кормышов, так и останется бессменным сторожем этого места.
– Вам нельзя здесь быть, – сказал Толя. – На первый раз я не буду сообщать об инциденте, но если увижу вас тут снова, пеняйте на себя!
В тусклом освещении керосинового фонаря и нескольких толстых свеч, которые разожгли студенты, Толя рассмотрел компанию. Она состояла из двух девушек и еще двух парней, не считая Юры Афанасьева.
– Хорошо, мы поняли, – кивнул Юра. – Мы уже уходим.
Повинуясь этому обещанию, все ребята поднялись. Одна из девушек быстро скатала одеяло и отдала парню. Все собрали свои вещи и вышли через дверь, которую Толя сперва даже не приметил. Последовав за студентами, спешно шагающими прочь от подсобки, Толя оказался во внутреннем дворе института. В ночном воздухе слышался тихий плеск фонтана, и далекое стрекотание невидимых насекомых. Толя почувствовал страшную усталость, какая извечно приходит после сильного испуга. Но теперь ничто не могло помешать ему спокойно выспаться этой ночью.
***
Утром Толя благополучно сдал смену своему напарнику, но отчего-то и словом не обмолвился о ночных происшествиях. Позже он поймет, что это было зря. Но сейчас парень лишь спросил старика о том, как закрывается дверь подсобки со двора.
– Обычно никак, – ответил старик. – Я ее притворяю, да и дело с концом. Вообще есть навесной замок, но зачем он нужен? Бывает, что-то потребуется, инструменты какие, пошел и взял их. А то открывать, закрывать...
Толя понимал, что дальнейший расспрос о замке будет выглядеть подозрительно, поэтому кивнул и отправился домой. Но прошло несколько дней, и все повторилось снова. Толя проснулся среди ночи от голосов, которые уже не таились. Что-то странное происходило с акустикой этого места. Быть может, пустоты стен так хорошо проводили звук, ведь Толе казалось, что ребята разговаривают буквально за его дверью.
Разгневанный парень вскочил с постели и выбежал в коридор, не захватив с собой фонаря. Дорогу к месту сбора студентов он знал. Поднявшись по лестнице, молодой сторож резко дернул дверь с намерением устроить серьезную взбучку всем, кто находился внутри. Особенно Афанасьеву, самоуверенному наглому типу, что с такой скрытой насмешкой наблюдал за ним в прошлый раз.
Спустя секунду Толя обнаружил, что отчего-то дверь не поддалась. В то же время голоса ребят притихли. Парень с силой дернул ручку еще несколько раз и только теперь догадался, что студенты каким-то образом заперли ее изнутри. Послышался смех. Все, кто находились внизу, смеялись над Толей, и от этого он почувствовал себя уязвлено и глупо.
Ребята поняли, что молодой сторож так и не рассказал о них никому, а значит, будет молчать и дальше. И в самом деле, Толя сам не знал, почему промолчал, когда сдавал дежурство напарнику. С тех пор это продолжалось из смены в смену. Наглые студенты собирались в подсобке каждый раз, когда дежурил Толя. Бедный парень не мог перестать думать об этом и становился все мрачнее с каждым днем. Его старший напарник первым решил заговорить о том, что происходит с Толей. Утром он позвал Кормышова разделить с ним нехитрый завтрак, на который был способен старик, и принялся задавать вопросы. После этого разговора Толя выучил первый урок, который преподнесли ему жизнь и старый сосед, – не стоит ничего усложнять. Истина – в простоте.
– Мы разберемся с этим, – пообещал старик и хлопнул Толю отеческим жестом по плечу. – Давай-ка иди домой, отдыхай, больше тебя никто не побеспокоит.
– А как же руководство... – начал Толя, которому очень не хотелось, чтобы директор института узнал о ночных оказиях. Но напарник Кормышова заверил парня, что ему не о чем волноваться. В эти слова парень поверил только в следящую смену, когда и в самом деле больше никто не сидел в подсобке. Ребята не приходили и в следующие ночи. Толя не верил в то, как легко, оказывается, все разрешилось.
Однажды вечером, когда в корпусе почти не осталось студентов, Толя сидел у вахты и услышал легкие шаги из коридора. Вскоре перед ним появилась девушка, которая тоже заметила сторожа и остановилась в нескольких шагах от него.
– Здравствуйте, – произнесла она, окинув быстрым взглядом Кормышова. Присмотревшись, Толя узнал ее. Одна из тех, кто еще недавно собирался в подсобке. Там ночные тени скрывали подробности ее лица, тогда как теперь ничто не мешало Толе рассмотреть девушку. У нее был умный взгляд, который она не отводила во время разговора. Черты ее тонкого белого лица напоминали изящество каменных скульптур. Темные волосы были собраны на затылке и открывали ее хрупкую шею.
Толя поздоровался в ответ и заметил, что девушка не ушла.
– Странно, что вы без свиты своих высокоморальных друзей, – заявил Кормышов, и этот намек больше всего относился к Афанасьеву.
– Не злитесь на нас, – произнесла девушка, и Кормышов услышал ее спокойный голос, в котором звучали примирительные ноты. – Мы не думали, что помешаем вам. Ваш коллега чрезвычайно крепко спит по ночам, и он никогда не замечал нас.
– Ну уж простите, что привнес разлад в ваше сборище, – продолжал ворчать Толя, хоть не чувствовал в себе той злости, которую таил поначалу на ребят.
– Ваш сменщик провел с нами весьма жесткую беседу, – девушка засмеялась. – У нас мигом пропала охота приходить в подсобку.
– Рад слышать, – кивнул Толя, не зная, что еще сказать. – А... Вы ведь... Вы должны меня понять, я сторож...
Девушка снова рассмеялась и покачала головой.
– Выдохните, – посоветовала она. – В этой истории нет должников, мы нарушили правила, вы сделали свою работу. Я лишь хотела убедиться в том, что между нами не возникло обид.
– Абсолютно никаких, – Толя позволил себе улыбнуться.
– Здорово, – кивнула девушка и протянула свою руку. – Я Света.
– Кгхм... Анатолий Степанович, – пробурчал Кормышов, растерявшись, и снова услышал веселый смех студентки. Тут же он и сам понял, что в двадцать лет нелепо представляться так официально, да еще и перед своей ровесницей.
– Очень приятно, Анатолий Степанович, – Света продолжала смеяться над ним, но парень не обиделся и в итоге засмеялся вместе с ней. Еще немного они поболтали, и Света ушла. С тех пор временами она приходила на вахту, и они обменивались новостями и событиями. Несколько раз к ним присоединялся Юра Афанасьев. Парень оказался не таким плохим, как его представлял Толя, и вскоре эта неприязнь исчезла, будто ее никогда и не было.
Месяцы сменяли друг друга согласно ходу календаря. Пришла зима, морозная и сказочная, накрывшая все улицы города толстым слоем снега. В Новый Год Толе выпало дежурство, что нисколько не расстроило молодого человека. Многие знакомые из техникума, в котором он учился, также работали в праздник. Единственный родной человек Толи, его мать, доживала свои последние дни в госпитале. Она уже не узнавала сына и в первых числах 1969 года, в ясное зимнее утро, умерла в палате реанимации от гипоксической комы.
Одним словом, встречать Новый Год Толе было не с кем. В одиннадцать вечера, когда Кормышов уже собирался отправиться спать, кто-то постучал в его окно. Встревоженный Толя с опаской приблизился к заиндевевшему стеклу и увидел, что на улице стоит его старый сосед. Не раздумывая, Кормышов схватил связку ключей и помчался к входной двери. Старик, необыкновенно крепкий для своего пожилого возраста, кряхтя, вошел внутрь здания. В руке он держал клетчатую котомку.
– Ну, здравствуй, Толя! – старик радушно обнял парня и повел в сторожевую комнатку. Зайдя туда первым, он включил свет и поставил сумку на стол. От стеганного бушлата старика распространялся морозный воздух, который остро ощущался в маленьком теплом пространстве.
– Скучаешь тут один? – задорно спросил старик.
– А вы как же здесь? – не понимал Кормышов. – Новый Год ведь скоро, а вы тут...
– Эээ, парень! – проговорил старик и повесил бушлат на крючок. – Я затем и пришел, чтобы праздник справить! Давай-ка помогай на стол сообразить!
Толя доставал из котомки старика припасы и чувствовал, как щиплет глаза от подступивших слез. Человек, которого он почти не знал, пришел сюда, чтобы разделить его одиночество, и парень впервые подумал о том, что он не так одинок. Ту ночь Толя запомнил на всю жизнь. Они долго болтали со стариком обо всем на свете и ели горячую картошку с солеными огурцами и дефицитной вареной колбасой, которую старик сумел-таки достать по знакомству.
Было около двух часов ночи, а свет в сторожевой каморке все не гас. Две души согревали друг друга неспешным разговором. Но тут в окно снова кто-то постучал. Толя с любопытством метнулся к раме и увидел на улице трех людей. Они весело кричали что-то Кормышову.
– Смотри-ка! – воскликнул старик, глядя на улицу. – Вот и наши возмутители спокойствия!
Толя пошел открывать главный вход, чувствуя необъяснимое волнение и радость. Пришедшими были Юра, Света и еще один парень из их компании.
– С Новым Годом! – закричали они, едва ворвавшись в теплое помещение института. – Счастья в Новом Году!
Ребята принялись обнимать обескураженного Толю, и тут уже парень не смог сдержать слез. Новогоднее чудо и впрямь случилось. Рядом оказались хорошие люди, счастливые и свободные духом. Они заражали оптимизмом и желанием жить, и Толя больше не думал о плохом. Весело болтая, ребята пришли в каморку сторожа.
– Ну что, малышня! По своей подсобке заскучали? – спросил старик у ребят, и все засмеялись. А на улице уже царствовал 1969 год.
***
Жизнь молодого сторожа стала размеренной и спокойной. Весь год он исправно трудился, взяв двухнедельный отпуск в июне. Света и Юра продолжали общаться с Кормышовым и, если мог, он встречался с ними и проводил так свободное время. С их приятелями, другими студентами, Кормышов не хотел знакомиться. Он стеснялся своего положения и не желал, чтобы среди студентов-медиков он один был парнем без образования, сторожем. Только в обществе Светы и Юры он мог расслабиться и быть собой.
В мае Кормышов узнал от своих друзей, что другая девушка, которую он видел в подсобке в ту ночь, выходит замуж. На зимней практике в больнице она познакомилась с молодым травматологом, и вот, спустя полгода ухаживаний молодой человек объявил родителям Вари, что собирается просить ее руки. Это казалось всем замечательной партией, и девчонки поздравляли Варю. Сам Толя смутно помнил Варино лицо, но просил передать, что тоже рад за нее. Поздравить девушку лично ему все не удавалось. Обычно он сидел на вахте и не имел возможности заговорить со студентами, если только они сами не подходили к нему. Но, наблюдая каждый день за потоками ребят, снующих по центральной лестнице, Кормышов часто видел со Светой еще одну девушку. Толе никогда не удавалось разглядеть ее лица, почему-то он всегда видел ее издалека и со спины. Кто она, понять было сложно. В привычной компании Светы он не видел ее.
В августе стала известна прекрасная новость, – у молодой пары будет ребенок. Так начиналась эта сказка, красиво и безмятежно. Но произошедшие в дальнейшем события раз и навсегда ее омрачили.
Наступил 1970 год. Зима закончилась, и в город ворвалась весна. Дни становились все длиннее, а на лица людей возвращались улыбки, стертые суровыми зимними буднями. В один из мартовских дней Юрка Афанасьев и Света Гончарова подошли к вахте, где сидел Толя, и парень тут же заметил их грустные лица.
– Что это с вами? – спросил он, привыкший к тому, что Афанасьев всегда весел. В последнее время Толя приметил, что Юрка постоянно ходит за Светой. Что ж, удивляться этому не приходилось, ведь Света была не просто хорошим другом, но и красавицей.
– Варя пропала, – сказал Юрка.
– Что значит пропала? – встревожился Толя. – Ей же рожать скоро!
– Вот именно, – кивнула Гончарова. – Представляешь, как мы все напуганы!
– Когда ее видели в последний раз? – спросил Кормышов.
– Муж с ней разговаривал в субботу утром, – начал Юра. – Он уходил на сутки, она была дома. В воскресенье квартира уже была пуста. А сегодня понедельник, и Варька не объявилась.
Толя не мог поверить в то, что услышал. Куда могла исчезнуть молодая женщина? Тем более, в таком положении.
– Ребят, надо что-то делать, – заявил Толя. – Вы-то что думаете?
– Я боюсь, что произошло что-то страшное, – призналась Света. – Боюсь, что она не сама решила уйти.
– Ей просто незачем было выходить одной куда-то, – здраво рассуждал Юрка. – В доме все необходимое есть. Зачем она ушла?
Варя все еще не легла в больницу, ведь до родов оставался месяц. Беременность протекала благоприятно, и показаний к досрочной госпитализации не было. Обычно в выходной день девушка занималась домашними делами и никуда не ходила одна.
Милиция пока не сообщала никаких новостей, хоть и говорила, что бросила все возможные силы на поиски беременной. О Варе ничего не было известно уже четыре дня. Широкому кругу сообщили, что Варя заболела, и об истинных причинах ее исчезновения знали только близкие девушке люди и сотрудники милиции. Когда последние начали терять веру в то, что беременная студентка найдется, произошел еще один странный инцидент.
Стояла теплая мартовская ночь, и Толя уже давно спал на узком сторожевом диванчике. Его образованные друзья, Света и Юрка, приносили ему художественные книги, и сейчас, в падающем свете луны, можно было разглядеть на столе парня небольшой томик с названием "Повесть о настоящем человеке".
Внезапно по институту пронесся душераздирающий крик, и Толя проснулся, чувствуя, как холодеет от ужаса где-то в груди. Гулкая тишина, воцарившаяся теперь, еще хранила отголоски этого вопля, и Кормышов не смел пошевелиться, скованный неосязаемым ужасом. Через несколько минут крик снова повторился. Кричала женщина, и Толя точно знал, откуда исходит звук. "Проклятая подсобка!" – в смятении подумал он и помчался туда. Парень даже не подумал о том, чтобы захватить фонарь, а он сейчас пригодился бы.
Молодой сторож с силой дернул дверь подсобки и, оказавшись внутри, сбежал с лестницы. Дверь ударилась о стену и почти захлопнулась, возвращаясь в свое привычное положение. Темнота сгустилась вокруг парня, и пробивающийся в маленькое окошко лунный свет толком не давал ничего рассмотреть.
– Кто здесь? – срывающимся голосом спросил Толя. – Не бойтесь, я помогу!
Парень услышал какое-то движение в паре метров от себя и вздрогнул. Он не знал, чего ждать. Нервы сдавали. Что-то шуршало рядом с ним, что-то, чего он не видел.
– Кто здесь?!
В следующую секунду парню показалось, что его перепонки лопнут, – женщина снова закричала. Этот голос, полный страдания и отчасти безумия, заставлял его тело покрываться мурашками. Толю затрясло. На ощупь он попробовал найти женщину, бормоча бессвязные бессмысленные звуки. Глаза постепенно привыкали к темноте, и Толя различил скорчившуюся на полу фигуру. Она была в белой просторной рубашке, без обуви, и что-то жидкое растекалось на полу под ее телом. Кормышов, случайно попавший рукой в эту жидкость, инстинктивно понюхал пальцы, и в лицо ему ударил тяжелый и приторный запах. До сих пор Кормышов не мог объяснить, как, но он понял, что это кровь.
Парень не знал, что делать.
– Вы... меня слышите? Вы живы?
Эти глупые вопросы он задавал еще какое-то время, а потом стал пытаться поднять женщину. Перевернув ее на спину, он обомлел, – женщина была беременной. Смутно знакомые черты лица выдали ее имя. Варя! Пропавшая Варя, вот где она! Сторож кое-как оправился от потрясения и проверил пульс на сонной артерии. Уловив слабое биение, он взял девушку на руки и стал подниматься по лестнице, ступени которой терялись в темноте. Затем он донес Варю до своего дивана, и его мозг стал судорожно соображать. Он дал указание парню взять с вахты ключ от кабинета директора, ведь только у него был телефон. Еще никогда в жизни парень не передвигался с такой скоростью. По дороге он заметил, что полы испачканы капающей кровью с тела Вари. Добравшись до телефона директора, Толя набрал номер скорой и кратко изложил ситуацию. Ему обещали выслать машину и, пока Толя ждал прибытия медиков, он хотел позвонить хотя бы мужу Вари. Но он не знал его телефона, а для поиска справочника был неподходящий момент. Тогда сторож вернулся в свою каморку. В растерянности он накрыл пледом Варю, которая уже потеряла сознание. Вскоре послышался звук подъезжающей машины, и сторож со всех ног бросился открывать вход и ворота института. Дальше все произошло как во сне. Люди в белых костюмах что-то спрашивали у него, он что-то отвечал, Варе делали неизвестные уколы, а потом, погрузив на носилки, увезли в больницу.
В ту ночь Толя больше не заснул. Он устранял последствия случившегося, отмывал кровь с пола и дивана и не мог успокоиться. Приход сменщика стал для него спасением, и парень, разрыдавшись, бросился к старику.
О том, что случилось, медики уже доложили в милицию. Те сообщили всем заинтересованным лицам, и даже директор института все знал. Первым делом с утра он заглянул в сторожевую комнату и расспросил Толю о событиях этой ночи еще раз.
– Какой-то кошмар, – в ужасе прошептал директор. – Как это возможно, такая положительная девушка, жена, внезапно пропадает из дома, а потом находится в нашей подсобке вся в крови, с угрозой потери ребенка!
– Что с ней? – спросил Толя каким-то тусклым голосом, будто принадлежавшим совсем не ему.
– Сейчас уже все хорошо, – ответил директор. – В подсобке у Вари открылось кровотечение. Оно спровоцировало преждевременное отхождение вод и родовую деятельность. Врачи решили не рисковать и сделали кесарево, чтобы спасти ребенка. Тем не менее, жизнь матери сейчас вне опасности. Я лично беседовал с акушером, принимавшим роды. История наижутчайшая, но со счастливым концом...
И директор не понимал, насколько он неправ. В тот момент врачи и правда спасли ребенка и Варю. У нее родился мальчик, которого решили назвать Арсением. Все попытки расспросить девушку о том, где же она была после своего исчезновения, ни к чему не привели. Девушка попросту не помнила. А может, не хотела помнить.
