Текст книги "Комната с видом на звезды (СИ)"

Автор книги: Марина Шиндяпина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

До нужного места я добралась за пятнадцать минут. Андрей был приезжим и снимал еще с одним парнем двухкомнатную квартиру в северной части города. Я поднялась на второй этаж пешком и нажала кнопку звонка. Неожиданно для меня дверь открыл Максим. То, что он тоже здесь, Настя забыла сообщить, и я почувствовала себя неловко. Давыдов же никак не выдал своих эмоций, лишь едва заметно кивнул мне.

– Пришла Матвеева! – крикнул он вглубь квартиры. Похоже, это было вместо приветствия. В коридоре я столкнулась с соседом Андрея. Тот, как я потом узнала, подрабатывал кассиром в местном кинотеатре. Сажнев первым обнаружил разгром и позвонил ему. Теперь, когда полиция собрала показания и уехала, парень спешно одевался, чтобы вернуться на рабочее место.

В квартире царил полнейший беспорядок. Шкаф, стоящий в коридоре, был распахнут, и вся одежда валялась на полу. Андрей собирал ее и развешивал заново.

– Андрей, ты как? – спросила я, быстро сбросив куртку.

– Да нормально, – улыбнулся парень. – Ничего же не пропало.

– Это шутка? – не поняла я, становясь в дверях комнаты. Таким образом, я могла одновременно видеть Сажнева и Настю, которая убиралась в комнате.

– Ну мы проверили ценные вещи, – пояснил Андрей. – Вроде все на месте. Хотя у нас и взять-то особо нечего. Даже если что-то и пропало, то не жалко.

– А Настя сказала, у вас тут грабеж, – пробормотала я.

– Сразу я тоже так подумал, – пожал плечами Сажнев.

– Да и как покороче сказать, что тут случилось? – добавил Максим. – "Кристин, приезжай, Андрея ограбили, но ничего не взяли?"

– Недограбеж, псевдокража, – подкинул варианты Сажнев.

– Вы шпионских боевиков насмотрелись? – осадила их Лебедева. – Давайте поскорее с уборкой закончим.

И мы принялись за работу. В комнате, конечно, все было перевернуто. Книги, ручки, тетрадки, одежда и многое другое валялось на полу. Казалось, пытливый и не слишком аккуратный сыщик искал что-то, но так и не добился цели. Через час мы все убрали и заставили Сажнева пылесосить и мыть полы. Точнее, заставляла Настя. Мы с Максимом были рады, что это не нам поручили подобную миссию и благоразумно помалкивали.

– Я потом, вечером тогда, все уйдут, а то толпа, натопчете, мешаетесь, я один обязательно сделаю, – тараторил Сажнев, плавно утекая в коридор из-под пристального взгляда Лебедовой. Мы все засмеялись, и Настя согласилась отложить этот вопрос.

Я взяла с диванчика, на котором спал Андрей, подушку, и села в кресло, подложив ее под спину.

– Ого, – проговорила Настя. – Слушай, Андрей, кто бы мог подумать, что ты такой нарцисс?

– Нар... кто? – не понял Сажнев, о чем говорит Настя, как, впрочем, и мы. А моя подруга взяла что-то с дивана и стала рассматривать.

– Это вроде ты? – спросила Настя, и через секунду я уже вглядывалась в находку. Ею оказалась затертая фотография с изображением молодого парня. Видимо, она лежала под подушкой, и теперь, когда я умыкнула ее, Лебедева обнаружила фото.

– Офигеть! – воскликнул Сажнев и взял фото в руки.

– А что это одето на тебе? – Максим подошел к другу и заглянул через его плечо.

– Это мой отец, – сообщил Андрей.

– Вы так похожи, – я улыбнулась и стала внимательнее изучать черты лица молодого человека. Нос чуть другой формы, и более широко посаженные глаза, но в целом сходство просматривалось. Отец Андрея был одет в пиджак старомодного кроя и белую рубашку.

– Ребят, этой фотки тут не было! – сказал Сажнев. – Насть, ты ее вообще где взяла?

– Под подушкой лежала, – проговорила девушка. – Разве не ты ее туда положил?

– Ни разу не я, – заявил Андрей. – Откуда она вообще здесь?!

– Так, погоди, – произнес Максим и усмехнулся. – Ты не собираешься сказать, что тебе ее подкинули? Например, тот тип, который ворвался сюда и все перевернул?

Андрей задумался.

– Такая мысль еще не успела прийти мне в голову, – признался парень. – Но я правда не понимаю, что здесь делает фотка моего отца.

– Может, случайно прихватил, когда домой ездил, – предположила я. – Такое бывает, просто внимания не обратил.

– Но... под подушкой-то она как оказалась? – поинтересовался Андрей. – Опять я внимания не обратил?

– Ребят, мне это все не нравится, – сказала Настя и встала. – Может, проверим еще раз все вещи, вдруг тут еще что появилось?

Все переглянулись. Я почувствовала, как растет напряжение в этой комнате, и глубоко вздохнула.

– Так, мне надо выпить, – сказала я.

– У меня только медицинский спирт, – предупредил Андрей.

– Я вообще-то про чаек, – пояснила я.

– Идея в самый раз! – сказал Максим. – Пойдем набодяжим пуэрчика, если его не стащили.

– Ты пуэром разжился? – услышала я смеющийся голос Насти, пока мы с Максимом двинулись в сторону кухни. Что где лежит, я не знала, поэтому приняла на себя роль подмастерья, а Максим командовал парадом. Прикинув, насколько хорошо нас слышно в другой комнате, я негромко спросила Максима:

– Ну и откуда здесь фотка отца Андрея?

– Брось, Сажнев бармалей, – улыбнулся Максим. – Сам ее притащил и забыл. Он в тот раз свой рюкзак в универе оставил, уехал домой с пакетиком и только вечером спохватился.

Я засмеялась, представив эту ситуацию. Потом я рассказала Максиму все, что узнала вчера от Юрия Витальевича, и упомянула про странное происшествие в читальном зале. Это очень удивило Давыдова, особенно возникший снимок на выключенном компьютере.

– Боюсь, Афанасьев опять что-то недоговаривает, – проговорил Максим.

– Как думаешь, этот случай с компом может быть связан с фоткой, которую подкинули Андрею? – спросила я, на что Максим схватился за голову и засмеялся.

– Так, Кристин, – проговорил он. – Ничего Андрею не подкинули. Это бред. И это не может быть связано... с этим всем. Но то, что на вчерашней фотке появился молодой Афанасьев, точно что-то значит. Кто бы не сделал это, он нарочно загадал загадку.

– И все снова уходит в то время, когда Варя пыталась убить сына, – продолжила я. – Кто-то нарочно пытается возвратить нас в те дни. Вот только непонятно зачем.

– И самое главное – кто? – добавил Максим. – Кто вчера мог следить за вами в институте, знать, что вы будете в читальном зале, отрубить свет, сфоткать вас, а потом смонтировать снимок?

– Библиотекарша? – предположила я, и мы засмеялись. Было очевидно, что если мы будем и дальше ломать головы над произошедшим, то нервы сдадут.

– Завтра пойдем и завалим ее, – сказал Максим. – Из РПГ.

– Завтра воскресенье, – напомнила я, и план Давыдова был сокрушен. В этот момент из комнаты послышался звук падающих предметов и смех друзей.

– Что они там делают? – поинтересовался Максим и крикнул: – Мы все еще не ушли!

– Изыди, смерд! – ответил Андрей. – Твои подозрения оскорбительны для моей дамы!

Давыдов не стал продолжать перепалку и повернулся ко мне.

– Кстати, – сказал он. – Завтра у Олега Спирина день рожденья, хочешь пойти? Должно быть весело, и отвлечешься от своей драмы.

И я согласилась.

Впервые в жизни я ухитрилась все не испортить. Не задавала дурацких вопросов и не пыталась предугадать, что произойдет, если я пойду куда-то с Давыдовым. К слову, я понятия не имела, кто такой Олег Спирин, но это было уже неважно.

***

Собачьи состязания должны были начаться на большом стадионе города, который задолго до сегодняшнего дня принялись оборудовать. Сейчас, когда я вошла на его территорию, то увидела, что на арене по кругу расставлены самые разнообразные препятствия. Собак тут кружило разнообразное множество, от самых маленьких и смешных до матерых, напоминающих медведей или волков.

Я обернулась к регистраторскому столику и среди нескольких хозяев, стоящих там, увидела Освальда Павловича. Ему предстоял последний этап подготовки к соревнованиям, участие должно быть подтверждено, и тогда Фортуну допустят к арене. Я подошла к Крезе и молча остановилась рядом, заглянув за плечо. Он читал бумаги с правилами и беззвучно шевелил при этом губами.

– Столько правил, – выговорила я, и Креза, чересчур увлекшись ими, чуть ли не подпрыгнул от неожиданности.

– Что за четовщина!.. Ох, напугала! – воскликнул он. – Нельзя так подкрадываться.

– Почему это? – засмеялась я. Освальд Павлович выглядел очень забавно, когда злился.

– Я бы тебе сказал, почему, но ты еще маленькая, – пробормотал он и сделал вид, что снова уткнулся в правила. Но потом бросил это занятие и положительно не знал, куда деть руки.

– Да вы не волнуйтесь так, – сказала я. – А где Фортуна?

– На проверке в том ангаре, – Креза махнул рукой в сторону, туда, где стоял небольшой корпус, напоминающий гараж. – Так положено, сейчас запишусь и заберу ее.

Было видно, что разлуку с питомцем он переносит не очень хорошо. Но уже подходила очередь Крезы, поэтому я надеялась, что вскоре он успокоится. Девушка за столиком спросила имя Освальда Павловича и принялась искать его в списках. Я заметила выражение ее лица и поняла, что это не предвещает хороших новостей.

– Вы Освальд Павлович Креза? – переспросила девушка. Это был подготовительный вопрос перед неприятной беседой.

– Да, это я, Освальд Павлович Креза, – хозяин "Саламандры" тут же обеспокоился. – А в чем дело?

– К сожалению, при проверке ваших документов мы не нашли ветеринарного паспорта, – проговорила девушка. – Вы принесли его?

– Что значит принес? – удивился Креза. – Я отдавал его вместе с другими документами! Вы что уже найти ничего не можете?!

– Успокойтесь, я повторяю, паспорта нет, – продолжала девушка. – Если вы не предоставите его, вашу собаку снимут с мероприятия.

– Но как такое может быть?! – разозлился Креза. – Вы потеряли мой паспорт, так еще и не принимаете Фортуну?!

– Пожалуйста, успокойтесь, или я приму меры, – девушка начала оглядываться, пытаясь кого-то найти. Наверное, охранников или полицейских. Я пару минут назад уже заприметила нескольких людей в форме.

– Немедленно разгребите ваше барахло и найдите паспорт! – взревел Креза. – Это вам просто так с рук не сойдет...

Я с тревогой смотрела на происходящую перепалку. Освальд Павлович был не на шутку взбешен. Вид ругающегося старика снова напугал меня, но я должна была вмешаться, иначе хозяин "Саламандры" окажется в изоляторе для буйных.

– Освальд Палыч, не надо, – попросила я, вертясь где-то под его локтем. – Давайте все обдумаем.

– Да нечего тут обдумывать! – взвизгнул Креза. – Набрали остолопов, которые не могут найти документов! Назовите ваше имя, девушка, я пожалуюсь...

– Да перестаньте вы! – я схватила Крезу за плечо и стала уводить из очереди. На нас уже смотрели люди, а собаки, почуяв ссору, принялись чуть слышно рычать.

– Что ты делаешь? – ворчал Освальд Павлович, пока я вела его к скамьям зрителей. – Я должен найти паспорт!

– Вас сейчас удар хватит, если не прекратите злиться, – предупредила я. Освальд Павлович в самом деле побагровел. Ему даже пришлось расстегнуть воротник пальто и начать обмахиваться старомодным платком, на котором, похоже, даже были вышиты его инициалы.

– Ну куда они его подевали, скажи, а? – проскрипел Креза.

– Уверена, он найдется, – успокаивала я Крезу, присаживаясь рядом с ним. – Вы пока оставайтесь здесь, а я заберу Фортуну и приведу к вам. Заодно узнаю, можно ли как-то отыскать этот паспорт. Вы ведь... точно его приносили?

Креза перевал на меня бешенный взгляд.

– Ты что это, думаешь, я совсем уже в маразм впал?! – поинтересовался он. – Я приносил чертов паспорт! А олухи потеряли его! Я им покажу! Я подам на них в суд!

Я кивнула и, стараясь не смеяться, забрала у Крезы жетончик, по которому мне должны вернуть Фортуну. У ангара толпилось большое количество хозяев, но ребята у ворот работали довольно быстро. Я заняла очередь за разговорчивым мужчиной средних лет и, порой кивая на его философские фразы, бездумно бродила глазами по арене. И вдруг в толпе людей показалась фигура Бориса. Сперва я даже не поверила своим глазам, но это точно был он. Одетый как всегда дорого и в духе времени, он неспешно шел вдоль арены и окидывал барским взглядом собравшихся людей. Мне сразу все стало понятно. Сказав мужчине, чтобы придержал за мной место в очереди, я решительно направилась к Артемьеву. За несколько метров он заметил меня, и самодовольная усмешка на его лице стала еще более саркастичной.

– Ну и физиономия у вас, барышня! – прокомментировал он, глядя на мое лицо. – Право же, это неприлично. Улыбнитесь.

– У вас что, есть собака, и вы пришли на соревнования? Или как всегда заявились, чтобы все испортить своему отцу? – спросила я со злостью. Этот человек никак не мог остановиться и прекратить мешать Крезе.

– Будто у меня других дел нет, – равнодушно сказал Борис.

– Значит, это вы сделали? – у меня не было сомнений в причастности Бориса к исчезновению паспорта Фортуны.

– Кристина, – вкрадчиво произнес Борис. – Вы же Кристина, кажется? Вы не представляете, как утомительно быть первым злодеем в городе. Не успеешь прийти на собачьи бега, как тебя уже обвиняют в неизвестных злодеяниях.

– Вы украли ветеринарный паспорт Фортуны, – я не собралась играть по правила Артемьева и вступать в перепалку, из которой с таким соперником победителем мне явно не выйти.

– Поаккуратнее со словами, милочка, я ничего не крал, – попросил Борис. -

Вы пришли, чтобы сообщить мне только это?

Я покачала головой. Мне вдруг стало грустно смотреть на Бориса, на то, в кого он превратился. Бессердечный мужчина, который опустился до того, что мстит немощному, хоть и по-прежнему чертовски упрямому старику.

– Он не поджигал вашей кофейни, – негромко сказала я.

– И вы можете это доказать? – при этих словах бровь Артемьева надменно приподнялась.

– А вы можете доказать обратное?

– Мне это не нужно, – пожал плечами Борис, явно давая понять, что он уже все решил. Но мой гнев теперь утих, и я устыдилась той вспышки, которая охватила меня минуту назад. Злоба никогда не поможет что-то решить. Она лишь отравляет душу и сердце.

– В детстве вам пришлось нелегко с отцом, и я его не оправдываю, – проговорила я. – Но это давно в прошлом, и в глубине души он раскаивается за каждый раз, когда был неправ с вами. Он злился не на вас. Пора забыть ту историю и жить дальше!

Борис поправил волосы, которые лезли в глаза от набирающего силу ветра.

– Чего ради? – усмехнулся Артемьев. – Сейчас мне довольно весело.

– Фортуна много значит для Освальда Павловича, – проговорила я, стараясь не слушать равнодушный тон Бориса. Очередь постепенно продвигалась вперед, и взглядом я пыталась фиксировать свое место в ней.

– У вашего отца никого больше нет.

– Как и у меня в семнадцать лет, – добавил Борис, и сдержанная ярость хлынула сквозь эти слова. – Когда я оказался на улице, скитался по подвалам и работал как каторжный. Когда вместо института я закончил техникум и много лет был простым рабочим, прежде чем все-таки поймал удачу за хвост. И, хочу заметить, у меня не было хорошенькой студентки, которая бегала к моему дорогому папочке и просила его пожалеть меня. Зачем вы помогаете ему? Что он сделал для вас?

– А это обязательно? – поинтересовалась я. – Человеку не нужно что-то делать, чтобы получить дружбу. Иногда люди могут просто поговорить.

– Ну так знайте, что вам не удастся разжалобить меня своими разговорами, – отрезал Борис, и досада оглушила меня. Показалось, что я зря трачу время.

– Я знаю, потому что у вас нет сердца, и ничего нет, кроме комка злобы внутри, – кивнула я. – От того, что вы сделали сегодня, ничего не изменится. Мы просто заберем Фортуну, вернемся в лавку и посмеемся над этим. Но может вам уже надоело подстраивать гадости своему отцу? Может, пора уже сделать что-то хорошее и просто жить дальше?!

Артемьев смотрел на меня уже знакомым взглядом. Тем самым, который я видела у кофейни, и после которого он просто рассмеялся мне в лицо, поэтому я не могла ему верить. Он ничего не отвечал, но и не уходил. В другом конце арены первые выступающие уже готовили собак к полосе препятствий, и мне нужно было забирать Фортуну. Еще раз взглянув в непроницаемое лицо Артемьева, я пошла к ангару.

Когда поводок Фортуны оказался в моих руках, я поняла, что удержать ее будет непросто. Благо овчарка оказалась умной и шла рядом со мной, за что я была ей благодарна и гладила по загривку. Освальд Павлович сидел на прежнем месте, озабоченно вертя головой, точно намокший воробей.

– Ну, наконец-то, чего так долго! – принялся ворчать он, когда Фортуна бросилась к нему.

– Длинная очередь, – сказала я, стараясь не смотреть в глаза Крезе. Мне не хотелось говорить о том, что здесь его сын, который явно принял не последнее участие в пропаже ветеринарного паспорта.

– Будем уходить? – спросила я, и Освальд Павлович кивнул. Он с трудом поднялся, и мы медленно побрели к выходу. Глаза Крезы с тоской вглядывались в зеленое поле арены, и мне было жаль старика. Он так хотел посмотреть на победу Фортуны. Она ведь невероятно ловкая, наверняка завоевала бы еще одну медаль. Фортуна – последняя радость, оставшаяся у него, и вот они даже не попали в турнир.

– Теперь по новый этот паспорт делать, – проговорил Освальд Павлович.

– Ничего, в следующий раз зато точно покажете, как надо проходить полосу препятствий, – я пыталась произнести эту фразу бодро, но вышло по-идиотски. Навстречу нам шла девушка с регистрационного столика, и я понадеялась, что Освальд Павлович не взбесится, снова увидев ее. А она направлялась именно к нему.

– Посмотрите, это ваш паспорт? – спросила она, пихая в руки Крезе какой-то буклет. Освальд Павлович развернул его и пробежал по нему глазами.

– Разумеется, не мой! – заворчал он – Я что, похож на овчарку? Это паспорт Фортуны. Написано же здесь...

– Тогда все в порядке, – девушка не обращала внимания на слова Крезы, черкая что-то в своих списках. – Вы можете участвовать. Паспорт обронили наши сотрудники, так что извините за это. Удачи.

Забрав документ себе, девушка так же стремительно удалилась. Освальд Павлович, еще не веря в ее слова, посмотрел на меня. Наверное, он думал, что ему это привиделось, поэтому мне пришлось подтвердить подлинность этого события.

– Вот... остолопы! – выругался старик, но лицо его сияло в этот момент, и он принялся трепать Фортуну по загривку. – Потерять паспорт! Ну ты представляешь? Головы они свои там не потеряли?!

Креза был рад, словно маленький ребенок, и его морщинистое лицо сейчас преобразилось. У меня у самой словно груз свалился с плеч. Я выдохнула, понимая, что все хорошо, и хотя бы на несколько часов Освальд Павлович будет по-настоящему счастлив. А что же Борис? Выходит, он не причастен к пропаже паспорта, а я напрасно обвинила его. Вот ведь глупая!

Освальд Павлович шел чуть впереди меня, разговаривая с Фортуной. Он не видел Бориса, который сейчас выходил из ангара вместе с парнем в форме помощников на соревнованиях. Тот что-то сказал Борису, пожал ему руку и ушел. Артемьев тоже собирался уйти, но внезапно встретил мой взгляд. Значит, я все же не ошиблась, и он в самом деле подкупил работника, чтобы украсть паспорт. Но что-то произошло, и он передумал. Неужели мои слова и впрямь задели его? Сейчас Борис казался смущенным оттого, что я увидела его вместе с одним из рабочих. Словно Артемьеву было совестно за то, что он так расчувствовался и вернул паспорт. Свое раскаяние он принял за слабость. Похоже, в голове этого человека все искажено точно в кривом зеркале.

Было сложно поверить, что такой холодный, равнодушный человек услышал меня. Но сейчас его лицо казалось усталым, а взгляд потухшим и печальным. Борис едва заметно кивнул мне, словно подтверждая мои мысли. Словно обещая жить дальше.

Я отвернулась на мгновенье, чтобы не потерять из виду Освальда Павловича, а когда повернулась, спина Артемьева уже мелькал у выхода.

***

В лавку мы вернулись поздно вечером, уставшие, но веселые. Освальд Павлович нес в руке какой-то небольшой кубок, завоеванный Фортуной, и ликовал. Он бормотал, что это надо отметить, и у него есть что-то вкусненькое. Эти слова уже грели меня, и я отправилась ставить чайник. Без чая жизнь представлялась мне унылой и серой, поэтому нужно поскорее навести его, устроиться поудобнее в мягком кресле и слушать байки Крезы.

Вечер получился чудесным. Мы ели медовый пирог с орехами из пекарни и пили чай из красивых чашечек, которые Освальд Павлович специально достал откуда-то из шкафа.

– Хорошо, что эти черти все-таки нашли документы, – сказал Освальд Павлович, и я чуть не поперхнулась чаем. – А то бы мою Фортуну так и не выпустили.

Фортуна лежала у ног хозяина и следила за происходящим в комнате сквозь прищуренные глаза.

– Это точно, умеют они нервы потрепать, – кивнула я.

– Среди бела дня да потерять паспорт, – продолжал сокрушаться Креза. – Я уж было подумал, это опять проделки моего непутевого сынка.

Я перестала улыбаться и поставила кружку на стол. Слушать, как Креза хает сына, и молчать было невозможно.

– Освальд Палыч, вы должны узнать, – сказала я. Креза перестал гладить Фортуну и посмотрел на меня. Одна бровь его почти наползала на глаз, другая, наоборот, взмыла вверх.

– Ну, что еще? – подозрительно спросил он.

– Борис был сегодня на арене, я его видела.

– Так, значит, это его проделки, – пробормотал Креза, не слишком удивленный этим известием. Он отвернулся и прикрыл на несколько секунд глаза.

– Д, он в самом деле подговорил работника арены, чтобы украсть паспорт, – кивнула я. – Но потом он передумал. И вернул его. Понимаете?

Освальд Павлович некоторое время молчал.

– А что тут понимать? – спросил он, наконец. – Борис неплохо пошутил над стариком. Это как же он меня ненавидит, что никак не успокоится...

– Да нет же, Освальд Палыч! – сказала я. – Он вовсе вас не ненавидит! Я сказала ему, что соревнования важны для вас, и он вернул паспорт! Понимаете? Между вами еще могут быть нормальные отношения, просто один из вас должен сделать первый шаг.

– И это, конечно же, я? – нахмурился Креза.

– Как вы догадались? – не без иронии спросила я. – В детстве вы не смогли дать ему ту любовь, которую он заслуживал. Вы были в трауре, скорбели по жене и сыну, вы не виноваты в том, что так относились к Борису. Но пора признать это.

– Я давно это признал, – пробормотал Креза, потирая переносицу. – Если бы я мог повернуть время, все было бы по-другому. На то, как я относился к Борьке, я теперь смотрю словно другими глазами. Мне стыдно, Кристина. Мне безумно стыдно, и это жжет меня изнутри. Лучше я буду доживать свой век в этой лавке и знать, что мое одиночество – это наказание за все, что я когда-то сделал. Или не сделал. Он никогда не простит меня.

– Сначала вы сами должны простить себя, – мягко сказала я. – Потом будет легче.

Мы надолго замолчали. Я поняла, что Освальд Павлович не злится, а думает, поэтому продолжала жевать пирог. Это зрелище отвлекло Крезу от своих мыслей, и он стал посмеиваться. Наверное, я представлялась ему чавкающим хомяком, дорвавшимся до сладкого. Впрочем, мне до этого не была дела, я чувствовала всю прелесть жизни и пирога, поэтому хозяин лавки мог смеяться сколько угодно.

– Знаешь, что я сделаю? – спросил, наконец, Креза.

– Что же? – я заметно напряглась, ожидая заявления о том, что Креза намерен сделать какую-нибудь гадость Борису в ответ.

– Подружусь со своим внуком, – сказал Освальд Павлович, и мне посчастливилось облегченно выдохнуть. По крайней мере, Креза не настроен на военные действия, а значит, дело уже пошло на лад. Кто знает, может, именно внук и помирит этих двух?

Глава 9

Воскресенье выдалось мрачноватым, но теплым. Оно пролетело стремительно, как и подобает выходному дню. Я не успела толком ничего сделать, как уже нужно было собираться на день рожденья. Решив сильно не разряжаться, я надела новые джинсы и тонкий белый свитер с широким воротом, спускающийся с одного плеча. Правда, мне хотелось немного поколдовать над прической. Я уже приготовила щипцы для завивки, как зазвонил мобильный.

– Привет, – услышала я голос Андрея.

– Привет, – поздоровалась я и перешла к делу. – Что случилось?

– Кристин, происходят страшные вещи, – засмеялся Сажнев. – У Насти не получается голливудская война...

– Волна! – раздался приглушенный вопль Лебедовой. – Голливудская волна! Хватит веселиться!

– Короче, ты сама все понимаешь, – продолжал Андрей. – Поможешь? Просто, боюсь, мы никуда не уедем, а я вымру или пущу корни. При создании чертовой волны в меня кидались расческами раз пять.

– Поняла, выезжаю, – засмеялась я, представив, что терпит бедный парень. – Только продержись. Если станет слишком жарко, спрячься где-нибудь.

– Не смейте сговариваться... – я снова услышала вопль Насти, но уже отключилась. Что ж, придется ехать. Прическа подруги важнее. А мои волосы хорошо выглядят и в своем первозданном виде.

Через двадцать минут я уже стучала в дверь Настиной квартиры. Мне открыла ее мама. Я видела ее впервые, а она, весело улыбнувшись, кивнула мне. Теперь стало очевидно, что свои чудесные глаза Настя унаследовала от матери.

– Привет! Проходи, Кристин, – сказала женщина. – Тут такие баталии идут.

– Представляю, – кивнула я, быстро раздеваясь и пытаясь бросить свои вещи на тумбочку.

– Я повешу, – Настина мама забрала мою куртку и стала убирать в шкаф. Она выглядело довольно молодо, хотя при желании можно было разглядеть сеть тонких морщинок, покрывающих ее веселое лицо.

– По коридору и налево, – напутствовала меня мама Насти, и я, последовав ее указаниям, приближалась к комнате подруги. Невнятные голоса ребят просачивались сквозь закрытую дверь и заполняли коридор. Когда я вошла к Насте, то увидела, что вся комната завалена одеждой. В уголке на стуле сидит Сажнев и откровенно ржет, закрывая лицо руками. Настя выпрыгнула откуда-то сбоку и, держа в руке щипцы для завивки, посмотрела на меня безумным взглядом.

– И что ты думаешь?! – воскликнула она. – Я все делала как на этом дурацком видосе, но ни фига не получается!

Волосы Лебедевой выглядели чуть лучше, чем прическа крестьянина прошлых веков.

– Такое бывает, – поспешила сказать я. – Самой себе сложно делать, так что щас все соорудим...

– Я часа три пытаюсь, – Лебедева в состоянии дикого отчаянья упала на диван. – Мы уже везде опоздали!

– Это точно, – проговорил Андрей. – Хотя кого это волнует?

Сейчас было четыре часа дня, а начало праздника в пять. Как выяснилось, Андрей собирался прихватить Настю и в четыре уже выезжать. Но Настя отказывалась ехать куда-либо, пока не сделает прическу, поэтому Андрею пришлось позвать на помощь добровольческую пехоту в моем лице.

Пока я накручивала волосы Насти, Андрей отвечал на звонки Олега и Максима. Оба попеременно интересовались, где вообще все мы, потому что ни Настя, ни я не могли сейчас отвлекаться. Когда Сажнев сообщил о том, как обстоят дела, Олег сказал, что тогда начнут без нас. А он потом приедет на машине и заберет всех. Такой план вполне подходил. Точнее, он понравился Насте, а с разъяренной женщиной никто не рискнул бы спорить.

Через полчаса прическа была готова, и лицо Лебедевой обрамляли мягкие крупные волны. Не знаю, конечно, голливудские они или нет, но Настя оказалась более чем довольна, поэтому мы с Андреем облегченно выдохнули. Осталось дождаться Олега.

***

Вскоре Спирин позвонил Андрею, и мы вышли на улицу. Во дворе стоял черный автомобиль, а рядом с ним Максим и Олег. Это был высокий парень с коротко стриженными темными волосами и светлыми глазами. В своей черной кожаной куртке и светлом шарфе он выглядел весьма привлекательно. Давыдова, похоже, он прихватил где-то по дороге, чтобы уж точно привезти всех. Пока мы шли к машине, я видела, как Максим и Олег о чем-то неспешно переговариваются.

– Ух ты, – проговорила я, повернувшись к Андрею. В марках машин я совсем не разбиралась, но было очевидно, что это не ока. – Что это за машина у него?

– Ниссан, что ли, какой-то, – проговорил Андрей. – Где он отхватил ее?

Ребята уже подходили к нам.

– Всем привет! – поздоровался Олег. Я взглянула на него, и внутреннее чутье, которое никогда не ошибалось, рассказало мне, что он простой и добрый парень.

– С днем рожденья! – разнесся в ответ наш недружный хор, и мы открыли хлопушки с конфетти. Правда, хлопушка Насти не открылась. Ее лицо снова приобрело угрожающе гневный вид, и тут мы с Андреем не смогли удержаться от смеха. Максим с Олегом не разобрали причину подобного веселья, но Сажнев пообещал все рассказать потом.

Олег пожал руку сначала Насте, которую Андрей представил, как свою девушку, а потом мне.

– Это Кристина, моя подруга, – сообщил Давыдов. – А это...

– Олег, очень приятно, – улыбнулся мне парень.

– Все взаимно, – кивнула я. В нашем приветствии не было ничего от жеманства или излишней любезности. Я отметила, как выдержанно и учтиво вел себя Спирин. С такой внешностью и машиной он мог бы позволить себе быть полным кретином, но он выглядел невозмутимо и достойно. Жестом Олег пригласил нас идти к машине.

– Где взял тачку такую? – спросил Андрей, осматривая машину.

– Главный вопрос дня, – засмеялся Олег. – Отец дал погонять.

– Офигенная! – заявил Сажнев и стал приглядываться деталям. Потом он открыл заднюю дверь и влез головой в салон.

– Вот это чехлы!.. Вот это да!.. – раздавалось оттуда. Пока Сажнев восхищался машиной, а Настя подсказывала что-то, я смотрела на них с улыбкой. Сзади Максим и Олег, думая, что я их не слышу, негромко переговаривались.

– Подруга? – спросил Олег.

– Вообрази, – усмехнулся в ответ Максим.

– Тогда я с ней потанцую, ты же не будешь возражать? – продолжил Спирин.

– Боюсь, решать не мне, – Давыдов пожал плечами. – Но я посмотрю на твою попытку.

– И откуда такая дикая уверенность в моем поражении? – удивился Олег, а затем я услышала приближающиеся шаги к машине.

– Ну, что, поехали? – он спросил это громко, будто для всех, но взглянул на меня и улыбнулся. Мы все кивнули, и я первым делом попыталась забраться на заднее сиденье. Но Спирин открыл переднюю дверь и произнес:

– Надеюсь, ты откажешься от этой задумки. Впереди ехать гораздо удобнее.

В такой машине, на мой взгляд, было удобно ехать в любом месте. Даже, наверное, в багажнике, но я не стала распространяться на этот счет и села на предложенное место. Андрей, Настя и Максим сели сзади. Спирин завел машину, и мы двинулись в сторону загородной дороги.

– Ну, что, пьянка уже началась? – подал голос Андрей.

– О чем речь, любезный? – возмутился Спирин. – У нас все прилично, никаких пьянок. Культурно отдыхаем.

– Ой, ладно, – махнул рукой Андрей. – Знаю я этот культурный отдых, не в первый раз еду.

– Хватит пугать девчонок, – засмеялся Олег.

– Меня ничем не напугать, – заявила Настя.

– Разумеется, – не сомневался Олег. – Чтобы встречаться с Сажневым, нужно иметь мужество.

– Попрошу здесь! – воскликнул Олег, когда все мы засмеялись.