Текст книги "Комната с видом на звезды (СИ)"

Автор книги: Марина Шиндяпина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

– Почему же? – заинтересовался Креза.

– Он... Знаете, его интересует только работа, или мои оценки, – заявил Леша. – Когда он поехал сюда открывать кофейню и взял меня с собой, ему было все равно, что я должен бросить свою школу, своих друзей. Да ему на всех плевать! Он просто...

Тут Леша осекся и не успел никак обозвать отца. Он смутился своего порыва и уткнулся взглядом в кружевные салфетки. Сцепленные пальцы парня лежали на столе, и он сжимал их так сильно, что костяшки побелели.

– Ничего, мы знаем, каким несносным может быть твой отец, – кивнула я. – Ты знаешь, что у твоего дедушки есть антикварная лавка?

В глаза паренька мелькнуло что-то сродни недоверию и восхищению одновременно.

– Правда? – переспросил он, посмотрев на Освальда Павловича.

– Чистейшая, – кивнул тот. – Закупаю разные товары со всего света. Иногда даже работаю по личным заказам покупателей. Один раз пришлось по старым связям искать табурет с традиционной индийской резкой по дереву. Ну, знаешь, у них там все так витиевато... так что кручусь.

– Блин, круто!.. Ой, простите, я не знаю, можно при вас говорить "блин"?

Он спрашивал это не только у Крезы, но и у меня. Похоже, я казалась парню весьма взрослой мадам, хотя он был младше меня на пару лет, не больше.

– Если что, я выражалась и похуже! – подбодрила его я. Леша мне понравился. За несколько минут, что он сидел с нами, я успела понять, что он хороший парень, хотя немного застенчивый и не слишком общительный. Но в нем по-прежнему живет ребенок с чистым сердцем, который привел его на встречу к деду сегодня. И приведет еще ко многим хорошим делам.

– Заметано, – засмеялся Леша. – А слоны у вас есть?

– Разумеется! – заявил Освальд Павлович. – Есть из керамики, а есть резные из оникса.

– Офигеть! Вот бы глянуть! – глаза Леши загорелись.

– Это можно устроить, – пообещал Освальд Павлович. – Ты поешь, а то вон какой худой, штаны болтаются...

– Это стиль такой, – хихикнул Леша. – Я вообще-то рэпер.

– Чего ты? – не понял Освальд Павлович.

– Рэпер я, – повторил Леша, воображая, что все объяснил. – Ну, рэп, короче, читаю.

К нам вернулась официантка с моим заказом.

– Ааа! – протянул Креза. – Вон чего! А я-то не пойму сначала. Ты молодец, что читать любишь. Ну и как Рэп пишет, хорошо? Ты мне дай, я тоже почитаю.

Я, смеясь, подцепила кусок горячей пиццы приборами и положила на тарелку Леше. Бедный ребенок, похоже, все еще немного стеснялся, и мне хотелось, чтобы это смущение поскорее прошло. Пусть поймет, что мы с Крезой очень простые люди, и рады познакомиться с ним.

– Да не, это не писатель, – сказал Леша. – Вот послушайте!

Эй, дружок, не сиди, не кисни дома,

Скорей собирай всех друзей и знакомых,

Приходи к нам на батл, зачитай свой рэпчик.

Будь жгуч как аджика, не будь как кепчук!

Не теряй даром время, на дворе уже осень!

Это был МС Червяк, две тыщи восемь!

Ёу!

Познакомив нас с сим шедевром, Леша по-детски улыбался и смотрел на нас. По лицу Освальда Павловича я сразу поняла, что ему незнакомо, как именно нужно реагировать на рэп. Точнее, на то, что мы услышали. Но делать нечего, актер, у которого еще нет Оскара, снова должен выйти из сумрака.

– Вот это круть! – воскликнула я и зааплодировала. – Ты что, сам это написал?!

– Ну, в общем, да, – смущенно заулыбался Леша.

– А МС Червяк твой никнейм?

– Ага, решил, что прикольно будет, – кивнул Леша. – А то вокруг одни выпендрежники, а я считаю имя должно быть четким!

– Четким! – кивнула я, соглашаясь с парнем. – Освальд Палыч, ну как вам? Вот ведь талантище, а?

– Несомненно, – поспешно кивнул Креза, в глазах которого отражалось явное непонимание происходящего.

– А как вам про кепчук строчка? Круто вставил? – поинтересовался Леша. – Типа игра слов, вспомнил прошлое.

– А что за кепчук? – спросил Креза.

– Вы не видели что ли? Старый видос, ща покажу, – пообещал Леша и достал из кармана телефон. Пока он искал видео про милую бабулю с кетчупом, я поймала растерянный взгляд Освальда Павловича, словно спрашивающий меня, что ему делать после просмотра видео. Впрочем, посмотрев забавный ролик, Креза развеселился и даже сказал, что не такое уж и зло этот интернет. Дальше разговор потек свободнее, и мне уже не нужно было поддерживать его нарочито веселыми фразами на общие темы. Глядя на деда с внуком, на то, как представители абсолютно разных поколений смеются рядом, я чувствовала умиротворение и радость. Все получилось сегодня.

Кровь оказалась сильнее времени и вражды.

Сильнее всего.

Глава 10

Вечер мы провели с Максимом. Было чудесно идти с ним по сумрачным улицам нашего небольшого городка. Он держал меня за руку, и я чувствовала тепло и где-то рядом с сердцем волнующий трепет. Мы болтали, обсуждали жизнь института и разные мелочи. Потом мы вернулись на старые качели, в которых уже не раз сидели до поздней ночи. У Давыдова были теплые губы, и я навсегда запомнила его нежные поцелуи тем вечером.

Утром я отправилась на лекции в прекрасном настроении. Пока ехала в автобусе, переписывалась с Максимом. Мне было приятно чувствовать себя такой, – влюбленной и светлой, полной энергии и задора.

Как всегда, в аудитории было полно народа. Но место, на котором обычно сидела Настя, сейчас пустовало. Я села за парту и на всякий случай положила на соседний стул свой рюкзак. Вдруг Лебедева опаздывает и придет чуть позже? Странно, что она не предупредила ни о чем. В телефоне – ни одного сообщения. Это не похоже на Настю, которая любила суетиться вокруг всех происшествий в своей жизни и обязательно сообщила бы, если опаздывала. Впрочем, может, именно сегодня Лебедева решила сачкануть, и мирно спит дома. К тому же, никакого преступления в том, что человек прогулял первую пару, я не видела.

Лекция закончилась, и в хорошем настроении я покинула аудиторию. Но мое внезапно случившееся счастье не захватило меня настолько, чтобы я забыла о своей подруге. Когда Настя не появилась к третьей паре, я в самом деле начала беспокоиться. Пытаясь позвонить Лебедовой на перемене, я ничего не добилась. Абонент недоступен. Моя незримая подруга интуиция, в нужный момент всегда щелкающая пальцами у виска, снова подала знак. Что-то случилось.

Совершенно неожиданно я увидела Андрея. Он бежал по коридору к одной из лестниц, по которой можно было спуститься на первый этаж.

– Андрей! – крикнула я и пошла ему навстречу. На нем была уличная куртка, рюкзак, а в глазах тревожная юность.

– Привет, Кристин, – быстро сказал он и двинулся дальше.

– Андрей, подожди, – я попыталась остановить Сажнева, и для этого мне пришлось почти бежать за ним. – Ты куда устремился?

– Нет времени объяснять, – отвечал Андрей. – Я за Настей.

– Ты знаешь, что с ней? – удивилась я. – Она не пришла на занятия. Дозвониться не могу.

Андрей наконец-то остановился и достал телефон.

– Я тоже не могу, – сказал Сажнев. – Она мне прислала какое-то странное сообщение, вот.

Парень показал мне это сообщение. "Андрей, я в беде. Срочно приезжай на белый завод. Жду". Я перечитала его несколько раз, пытаясь понять, что вообще Настя делает на белом заводе. Мне вспомнилось фото Алины, черные блоки завода и белый проем двери, в котором застыла размытая фигура. Сейчас она казалась более чем реальной.

– Андрей, будь осторожней, там может... быть опасно, – предупредила я Сажнева.

– Хорошо, я позвоню, – кивнул Андрей. Я взглянула на время. Одиннадцать.

– Позвони мне в двенадцать, расскажи все, – попросила я, и Сажнев ответил мне кивком. Он умчался, а я осталась стоять посреди лестницы.

Сажнев так и не позвонил мне. Ни в двенадцать, ни в половину первого. Сидеть и дальше спокойно слушать лекции, когда мои друзья неизвестно где, было невыносимо. Мне нужно самой поехать на завод и во всем разобраться. Дальше должна быть лекция по латыни. Значит, отпрошусь у Афанасьева и поеду туда.

Надеясь, что наш профессор латыни благоговеет перед фолиантами с исчезнувшим языком, а не перемещается где-то в недрах института, я направилась к его кабинету. Мне повезло, и я застала его там, но не одного. Рядом с ним стоял Константин Александрович, и они переговаривались о чем-то с серьезными лицами.

– Что, по-вашему, он собирается делать? Прошло сто лет, – говорил Одинцов.

– Костя, ты не понимаешь, что они за люди! – кипел Афанасьев.

– Юрий Витальевич! – сказала я, прерывая разговор преподавателей. Они не заметили меня, когда я вошла, но времени на приличия не было. Лицо профессора Афанасьева обратилось ко мне.

– Что там... – Юрий Витальевич собирался прогнать вошедшего, но, увидев меня, осекся. Какое-то время его глаза задержались на мне, словно я была препятствием, которое невозможно преодолеть. Впрочем, я знала, что он смотрит не на меня, а на мою бабушку. Перед ним стояла Света Гончарова, девушка из его юности. Возможно, чувства к ней, дружеские и не совсем, все еще хранились в душе старого профессора. Поэтому он качнул головой, смахнув наваждение, и устало спросил:

– Что вам нужно?

– Хочу отпроситься с вашей лекции, – сказала я.

– Делайте, что хотите, – проговорил профессор, которому явно было не до меня.

– До свиданья, – бросила я и собиралась уйти.

– Постойте! – голос Одинцова остановил меня. Пришлось обернуться. Я почувствовала запах неудавшегося побега и предстоящего допроса.

– У вас что-то случилось? – спросил профессор анатомии.

– Нет, просто надо.

– На вас нет лица и, готов спорить, вы дрожите, в чем дело? – продолжал Константин Александрович, окинув меня холодным взглядом, не терпящим протестов.

– Оставь ее, пусть идет, – пробормотал Афанасьев, но Одинцов так не думал и повторил свой вопрос.

– Моя подруга пропала, – сказала я, подумав, что другого выхода нет. Одинцов может допрашивать хоть весь день, а мне нужно уйти. К слову, выбежать из кабинета казалось мне верхом неуважения, и я не могла позволить себе этого.

– Хочу убедиться, что с ней все в порядке. Можно мне идти?

– Юрий Витальевич, мне в голову пришла одна мысль, – негромко обратился Константин Александрович к коллеге. – Говорите, он мог вернуться, чтобы закончить начатое?

Профессор Афанасьев метнул на Одинцова быстрый взгляд. Его лицо с отпечатками давних морщин внезапно стало мрачным. Они поняли друг друга.

– Кристина, – услышала я его хриплый голос. – Где сейчас ваш друг Андрей Сажнев?

– Надеюсь, там же, где и Настя, – сказала я. Меня злил этот бессмысленный разговор. Утекало драгоценное время, и от этого я нервничала еще сильней.

– Она написала ему, что с ней что-то случилось на белом заводе, и он поехал к ней.

– Белый завод, – Афанасьев приложил руки к лицу и с силой провел по линии лба, словно пытаясь избавиться от него.

– Что все это значит? – спросила я, понимая, что они не просто так интересуются судьбой Андрея.

– У вас счастливый день, – ответил мне Одинцов. – Я подвезу вас до завода. Выйдет быстрее.

***

Мы покинули институт и направились во внутренний двор. Впереди всех шел Константин Александрович. Сзади, орудуя своей тростью не хуже, чем это мог бы сделать старина Гендальф, не отставал Юрий Витальевич. Позади всех шла я. Мы приблизились к стоящей во дворе машине Одинцова. Как я уже говорила, в машинах разбираюсь очень плохо. С того момента ничего не поменялось, и я по-прежнему не могла опередить, на чем именно разъезжает наш профессор анатомии. Однако его автомобиль выглядел нереально круто. На языке уже вертелась колкость про маленькие зарплаты преподавателей, но я удержалась и промолчала.

Едва мы сели в салон, Константин Александрович завел мотор и стал выезжать. Я сидела сзади. Лица преподавателей выглядели хмурыми, а я всегда боялась мужчин с такими лицами. Однако все же рискнула задавать вопросы.

– Кто-то расскажет мне, в чем дело? – начала я.

– Что вас интересует? – проскрипел Афанасьев.

– Почему вы мне помогаете?

– Я объясню, и вам станет понятней, – вмешался Одинцов. – Дело в том, что гораздо безопасней держать вас в поле зрения. Ведь вы бы все равно отправились на завод, не так ли? Наше чуткое руководство предостережет вас от совершения глупостей, которые вы намерены сделать. Это понятно?

– Я поняла только то, что вы выставляете меня непроходимой дурой.

– Отнюдь, – покачал головой Одинцов. – В этой истории у вас главные лавры. Хоть вы пока об этом и не догадываетесь.

Я разозлилась. Константин Александрович держался невозмутимо и как всегда немного посмеивался.

– В искусстве пикировки вам нет равных, – вспылила я. – А вы, Юрий Витальевич, опять рассказали мне не все?

– Какой неприятный пасквиль на мою голову, – заметил профессор, хоть разыграть досаду у него не вышло. – В тот вечер я сам не знал большего. Дело в том, что о смерти заведующего тем отделением я узнал довольно скоро, почти тем же утром. Надо же, убийство врача в собственном кабинете!

– Громкое дело! – проговорил Одинцов. Он гнал машину так быстро, что я не успевала прочесть надписей ни на одном рекламном щиту.

– Оглушительное, я бы сказал! – подтвердил Афанасьев. – Я стал думать, случайность ли это? Ведь он был лечащим врачом Вари. В итоге я пришел к выводу, что не у всех деревьев одни корни. А потом вы рассказали мне о еще одном сыне Вари. Сперва этот факт меня не тронул. Что ж удивительного, если молодая привлекательная женщина и врач состояли в связи? Я мог предположить это. Видно, Краснов был хорошим человеком, приводил потом мальчика к матери. Одним словом, старался помочь. Кому могло понадобиться убивать такого святошу? А потом эта фотография в читальном зале...

– Пугающее, должно быть, зрелище, – проговори Одинцов, и мы молча согласились с этим высказыванием. Я еще не забыла серый с помехами экран, возникший из темноты зала.

– Кто-то нарочно пытался вернуть нас к событиям того времени, когда все мы были молоды, – продолжал Афанасьев. – Когда случилось несчастье с Варей. Очевидно, что история вышла за пределы доверенных лиц. Но кто мог узнать? Ни я, ни Света, ни Лида, – мы не стали бы никому рассказывать об этом. Кормышов не в счет, он ничего не знает. Варя – надежно заперта. Так кто же был настолько неуловим, что воспользовался доверием врача, убил его и остался непойманным? Кто так умен и изворотлив, что отключил свет, сделал снимок и прислал его нам? Кто узнал обо всем?

Я поразилась выводам, к которым меня подводил Юрий Витальевич

– Второй сын Вари?! – пораженно спросила я.

– Невероятно, правда? – у Афанасьева даже получилось усмехнуться.

– С чего вы это взяли? – не понимала я. – Думаете, он убил родного отца?

В зеркале я заметила, как рот Одинцова скривился в усмешке, а Юрий Витальевич покачал головой.

– Кристина, ваше изумление по этому поводу можно объяснить только молодостью и отсутствием какого-либо жизненного опыта, – вздохнул последний. – Не забывайте, кем был этот мальчик. Сыном женщины, что сошла с ума. Тесное общение с матерью явно не пошло ему на пользу.

То ли история была слишком запутанной, то ли логика на сегодня оставила меня.

– Я все равно не понимаю.

– Все эти дни я думал о вашем рассказе, – продолжал Афанасьев, не удивленный моим вопросом. – И мне пришла в голову мысль узнать о сыне Вари хоть что-то. Мальчик наверняка носил фамилию отца. Тот факт, что в определённом возрасте он перестал навещать мать, могло говорить, что его отдали учиться или увезли отсюда. Пришлось сделать несколько звонков, прежде, чем я нашел знающих людей. Оказалось, что мальчик в самом деле существовал и по документам являлся сыном Краснова. Его назвали Сережей. Мальчика отослали учиться в Москву, в пансион Ломоносова. Затем он продолжил обучением в самом МГУ. У парня был успехи по всем фронтам. Потом устроился на работу, долгое время жил то в общежитии, то на съемной квартире. Последние пять лет поселился в Подмосковье. За квартиру всегда платил вперед. И вот примерно месяц назад хозяева несколько дней не могли ему дозвониться. Пришли в квартиру, а там пусто. Решили, что-то стряслось, и написали заявление в полицию о пропаже человека. Сергея Краснова до сих пор разыскивают, но пока не преуспели.

– По-вашему, он вернулся в наш город, чтобы убить отца? – я пыталась понять, как связаны между собой все эти события. Но ответ Афанасьева ошеломил меня.

– Он вернулся, чтобы убить Андрея.

– Господи! – я едва не потеряла дар речи. – Да зачем ему это?!

– Ах, да. Я в самом деле кое-что забыл вам рассказать, – Юрий Витальевич безмятежно посматривал в окно. Профессор Одинцов наслаждался этим моментом, ведь он уже все знал, и мое изумленное лицо забавляло его.

– Андрей – внук Вари, – спокойной пояснил профессор латыни, и мне показалось, что рядом со мной взорвался снаряд. – И сын того ребенка, которого Варя пыталась убить в момент приступа.

Это не укладывалось в голове. Одна новость за другой, – голова сейчас взорвется.

– Чего?!

– Видно, Сергей решил закончить миссию матери, – продолжал Афанасьев, не давая мне опомниться. – Разузнал все про него, похитил Настю и заманил таким образом парня на белый завод.

– Но вместо Андрея должен погибнуть его отец! Причем здесь он?

– Этого я не знаю. Может, у них более глобальный план, и они хотят убить и отца, и сына. – пожал плечами Афанасьев. – К тому же, мы не в курсе, что с отцом Андрея. Не исключено, что Сергей уже поработал с ним... Да и неважно это. Мы остановим Краснова, и он получит пожизненное место рядом с матерью. Я об этом позабочусь.

Я снова вспомнила мрачную фигуру на снимке Алины, наблюдающую в дверях за нами. Наблюдающую... Неужели в тот вечер это был Краснов? А мы так безмятежно гуляли там, не обращая ни на что внимания! Этот человек и в правду очень умен и опасен. К тому же, безумец. Он выследил Алину до двери и подкинул ей брелок. Зачем? Просто пошутить? Или на мою подругу у него тоже есть какие-то планы? А потом это фото в доме Андрея. Фото его отца. Теперь стало ясно, что Сергей подкинул его с каким-то умыслом. Но что оно означало?

– А что, если и Варя, и Сергей думают, что Андрей – это его отец? – вдруг проговорила я. Одинцов сомнительно вскинул бровь, а Юрий Витальевич непонимающе обернулся ко мне.

– Как это? – спросил Афанасьев.

– Когда ребята в первый раз приехали в диспансер на занятия, у них там произошел странный инцидент, – вспомнила я. – Остапова... То есть, Варя, увидела Андрея и набросилась на него...

– Да, конечно, я помню об этом! – воскликнул Юрий Витальевич. – Из больницы позвонили в директорат, и новость о нападении распространилась между преподавательским составом. Я тогда еще не понял, из-за чего это все.

– Выходит, она знала, как примерно выглядит ее сын, – протянул Одинцов. Пошел мелкий дождь, и он включил дворники. Мы уже покидали город и вскоре должны были оказаться у белого завода. – Потом увидела Андрея и подумала, что это он и есть. Ведь для нее понятия времени не существует. В момент приступа ее мозг соединяет все сведения в одной точке. Допустим, наш заведующий отдал ей фото сына, она сохранила его и сейчас показала Сергею. Тот решил, что речь об Андрее, ведь должен же он походить на отца. Им ведь невдомек, что прошло больше полувека.

– В воскресенье к Андрею вломились на квартиру и подбросили фото его отца в молодости, – проговорила я. Юрий Витальевич медленно закивал головой, и все мы замолчали. Мы все поняли, что это был еще один знак от нашего не в меру умного приятеля. Но мы оказались слишком слепы, чтоб рассмотреть их. Мы были слабыми соперниками.

Одинцов приглушил мотор, и машина остановилась на окраине леса, предварявшего белый завод.

– Дальше придется прогуляться, – заметил Константин Александрович. Следующее, что он сделал, поразило меня. Прямо как в фильмах, он открыл бардачок и достал оттуда пистолет!

– Офигеть! – вырвалось у меня. – Вы что собираетесь делать?

– А что это, по-вашему? – невозмутимо спросил Одинцов, повертев в руках оружие. Он держал его крепкой хваткой, по которой угадывалось мастерское владение данной штуковиной.

– Пистолет, – проговорила я, наблюдая, как он исчезает за поясом Константина Александровича. – И явно не клеевой.

– Вот видите, как все просто, – продолжал он. – Дальше додумаете сами?

Он вылез из машины, и я, спохватившись, выскользнула следом.

– Куда?! – донесся до меня голос Афанасьева, который я прихлопнула дверцей. Профессор анатомии увидел, что я вышла, и недоуменно посмотрел на меня.

– Можно поинтересоваться, для чего вы покинули салон? – спросил Константин Александрович. Мое поведение невообразимо раздражало его. Казалось, будь его воля, он с удовольствием зарядил бы в меня каким-нибудь внезапным наркозом.

– Я пойду с вами!

Одинцов прыснул от смеха

– Вы с ума сошли? – спросил он.

– Там моя подруга, я хочу помочь, – не так-то просто было угомонить меня.

– Пользы от вас нет, сядьте в машину, или я сам вас посажу туда, – грозно сказал Константин Александрович. Мне стало страшно вступать с ним в спор и терять время. Поэтому я сделала обиженный вид и села обратно в машину, нарочито громко хлопнув дверью. Это сработало, и Одинцов быстрыми шагами направился к белому заводу.

– Думаете, он его пристрелит? – спросила я.

– Смотря как все обернется, – уклончиво ответил Юрий Витальевич.

– А нам не надо вызвать полицию там или еще кого-нибудь?

– Полицию, скорую, пожарников, – пробормотал профессор латыни. – Вызовем всех этих господ позже, когда все решится.

Одинцов скрылся из вида минут семь назад. Сейчас он уже наверняка зашел внутрь завода. Значит, могу выйти и я.

– Ладно, – быстро и беззаботно сказала я. – Счастливого дня!

Я выпорхнула из машины и краем глаза видела, как Юрий Витальевич закопошился в кресле. Он стучал по стеклу, хватал трость, потом даже открыл дверь, но я бежала к заводу и ничего не слышала. Я знала, что Афанасьев со своей больной ногой не сунется за мной. К тому же, даже если попробует, у него уйдет полдня, чтобы добраться сквозь лес до завода. Вскоре деревья передо мной расступились, и я снова увидела мрачноватое здание белого завода. Битое косыми струями осеннего дождя, оно по-прежнему искоса смотрело на меня сквозь огромные бреши. Этот взгляд мертвого завода давил на грудь, мешая дышать. Я знала, что внутри это существо держит моих друзей. Несложно было представит, что завод играет на стороне Краснова.

Отбросив пугающие меня мысли, я смело двинулась к заводу и проникла внутрь так же, как мы проходили сюда с Алиной. И снова густая тьма с проблесками далекого света. Я замерла и прислушалась.

***

Сперва здание завода молчало. Я вспомнила, какой хороший вечер окутывал город, когда мы были здесь с Алиной. А сейчас шуршащий дождь смазывал все краски мира в одно пятно, ложившееся лужами под ноги, и я как никогда ощутила одиночество человеческой души.

Мне не удавалось расслышать ничего особенного. Мешал дождь и глухой звук, который издавал ветер, сталкиваясь со стенами. Я стала тихо подниматься на второй этаж и смогла уловить чьи-то голоса. Слов не разобрать, но там точно кто-то есть. Я поднялась по лестнице, прошла до коридора и, прислонившись к одной из стен, спряталась в ее тени. Бетонный пол скрадывал мои шаги, и я стала медленно продвигаться ближе к дверному проему. Из этой тени мне виднелась примерно половина зала. С тревогой я увидела своих друзей, Андрея и Настю. Они оба сидели на каких-то больших камнях, которых раньше тут не было. Краснов явно подготовился и притащил эти обломки сюда специально. Руки ребят были связаны. Сергей прохаживался вдоль зала, и порой мне удавалось увидеть его фигуру, оказывающуюся в поле зрения. С виду это был обычный мужчина, примерно одного возраста с моим отцом. Худой, с высокими залысинами на висках, а кожа такая бледная, что казалось, будто она светится в полумраке. Я не могла слышать, что он говори ребятам. Его лицо выглядело смеющимся, но каким-то изнуренным, нездоровым. Болезнь ума оставила свои следы на этом человеке, и мне отчасти было жаль того, что с ним произошло. Краснов явно не в себе, и может совершить любой поступок. А я стою здесь, и мне совершенно нечем помочь ребятам. Куда, интересно, запропастился Одинцов? Тоже сидит в засаде?

Я решила вернуться на улицу, найти какой-нибудь острый булыжник, выманить отсюда Краснова и увести его подальше от ребят. Подальше от цели, Андрея. Я сделала несколько шагов к лестнице, все еще держась в густой тени коридора. Мне почти удалось уйти, но внезапно зазвонил мой телефон. Рупор стен усилил этот и без того пронзительный звук, и я с замиранием сердца поняла, что все пропало.

– Да чтоб тебя! – прозвучал над моим ухом голос Константина Александровича, что напугало меня еще больше. Так вот где был профессор, прятался в одной из маленьких комнаток коридора.

Сергей, конечно же, услышал звонок. Он перестал перемещаться по залу и крикнул ребятам:

– Кто там еще с вами?!

– Мы не знаем, – мрачно ответил Андрей, пытаясь сохранить самообладание. Тогда Сергей выхватил из-за пояса пистолет, схватил Настю и направил оружие на нее.

– Немедленно выходи, или, клянусь, я пристрелю ее! – крикнул он в мою сторону. Голос его срывался, точно сгорающий деревянный мост.

– Иди вниз, – властным шепотом приказал Одинцов. – Я разберусь.

– Вызовите милицию, – попросила я.

– Уже, – коротко бросил Константин Александрович. – Делай, что тебе говорят.

– Обязательно! – кивнула я, даже не собираясь выполнять указания профессора. Если Одинцов решит выстрелить, – предположим, он умеет это делать, – то Настя все равно будет в опасности. Краснов может и убить ее ненароком. Поэтому я стремительно вошла в зал, как он и просил.

– Кристина! – крикнула Настя, явно не понимая, как я здесь оказалась.

– Не волнуйся, все будет хорошо! – попыталась я успокоить подругу. Сергей крепко держал ее, и в глазах этого человека таилось безумное пламя.

– Ты одна? – спросил Краснов у меня, и на этот раз его голос был грубым. На мой утвердительный кивок он ответил нечеловеческим оскалом.

– Неужели, – проговорил он. – Дай сюда игрушку!

Я подошла к нему протянула телефон. Тогда Краснов мощным движением толкнул Настю обратно на камни, а потом направил оружие на меня. Когда Сергей забирал мой телефон себе, пистолет оказался очень близко от головы. Я скосила глаза как могла и зачем-то рассматривала дуло. Черная пропасть, в которой моя смерть.

Краснов открыл чехол и посмотрел на пропущенный вызов.

– Твой дружок Максим звонил нам, – проговорил он, и я поняла, что он досконально изучил нашу компанию. – Как это мило... Теперь сядь к ним и не вздумай что-то выкинуть! Я легко убью любого из вас.

Сомнений в последнем высказывании быть не могло. Я переглянулась с Андреем и Настей, которые, конечно же, не понимали, в чем дело.

– Что тебе нужно? – спросила я.

– Но ты ведь это уже знаешь, не так ли, Кристина? – с безумной усмешкой поинтересовался Краснов. Моих друзей снова изумило то, что психопат знает мое имя.

– Я ведь оставлял столько подсказок всем, кто когда-то знал мою мать, – протянул Сергей. – Я оставлял знаки и тебе. Мне показалось это справедливым. Ведь ты хотела знать, что произошло. Но что же? Мои старания были напрасны. Разве кто-то из вас понял меня?

– Лучше, чем ты думаешь, – сказал я. – Мы не только узнали твой план, но нашли в нем существенный пробел. Ты ошибся.

Краснову не понравились мои слова. Сейчас он напомнил капризного ребенка, которого лишили сладостей.

– Что ты говоришь, глупая? – скривился он. – Я никогда не ошибаюсь!

– Ты ошибся, – спокойно повторила я. – Ты нашел не того человека.

– О чем ты? – всхлипнула рядом Настя, и в ее голосе послышался ужас.

– И что, черт возьми, это значит?! – раздраженно засмеялся Краснов.

– Андрей – не твой брат, – подытожила я, не успевая отбиваться от пораженных взглядов друзей. – Посмотри на него и подумай! Он слишком молод! Это не тот человек!

– Он человек с фотографии! – в ярости закричал Краснов.

– Да нет же! – не сдавалась я. – Подумай! Это же так легко для человека, взломавшего компы в универе! Или для человека, убившего своего отца!

– Хватит! – рявкнул Сергей. – Замолчи! Замолчи! Замолчи!

Он бросился к нам, и мне стало невероятно страшно. Я зажмурилась, ожидая удара, но он его не последовало. Рядом с моим лицом послышался идиотский и одновременно пугающий смех. Хохоча, Сергей отодвинулся от меня и стал играть пистолетом.

– Тот или не тот, – принялся напевать он. – Осторожно, девочка! Я решаю, поняла? И я говорю, что он тот, кто нужен матери... А будешь встревать, сдохнешь сразу после него!

Последнюю фразу он снова проорал, и мне захотелось прикрыть уши руками. Настя тихо всхлипнула. Где же Константин Александрович? Чего он ждет?!

Краснов тем временем отошёл во мрак завода и притащил оттуда большую сумку. Он все делал одной рукой, – в другой крепко держал пистолет. Из сумки он достал складной нож и бросил его на пол. За ним следом он вытащил листок бумаги, и я узнала на нем символ, который уже видела. В подсобке универа. В этой проклятой подсобке.

Очевидно, перед убийством Андрея Сергей собирается немного приукрасить его тело татуировкой. Он собирается сделать то, что хотела совершить Варя много лет назад. Умы этих людей, тронутых безумием, были одержимы одной идеей. С тревогой я взглянула на Сажнева, и тот, словно заподозрив что-то, ответил мне взглядом ужаса.

– Значит, вот так запросто убьешь своего племянника и побежишь хвалиться мамочке? – не выдержав, спросила я.

– Пле... Племянника?! – переспросил Сажнев. Скорее всего, в тот момент он подумал, что у меня тоже поехала крыша.

– Не слушай свою подругу, Андрей, – благодушно сказал Сергей. – Нам с тобой ни к чему эти подробности. Я не сторонник долгих разговоров, да и ты мне не враг. Так хочет мама, я не могу подвести ее. У меня больше никого нет... Обещаю сделать все быстро.

Сажнев держался молодцом. Он ничего не понимал и дрожал от страха, но стискивал зубы, чтобы не рыдать от нервного напряжения. Внезапно с другой стороны зала послышался какой-то шорох. Сергей взглянул туда и криво усмехнулся. Я тоже посмотрела в ту сторону и увидела уже знакомую картину. Казалось, перед моими глазами ожило фото, сделанное Алиной. Тот же темный фон, те же светлые просветы дальних дверей.

– Похоже, кто-то заглянул к нам в гости, – прогудел Краснов. – Максим, если это ты, то не смущайся, заходи смело, здесь не хватает только тебя.

Я не понимала, каким образом Максим мог оказаться здесь. Или он, как и я, беспокоился за друга и решил проверить, как обстоят дела? Мне вдруг представилось, что там стоит Юрий Витальевич. От картины того, как он пробирается через развалины завода, жестикулируя своей тростью, мне стало немного весело. По счастью, этого никто не заметил.

– Он думает, что спрячется там? – спросил Сергей у всех нас. – Я торчу здесь около месяца и прекрасно изучил все выходы.