Текст книги "Тетрадь первая"

Автор книги: Марина Цветаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)

* * *

Совсем-конец

Или

Послесловие

* * *

Еще через год – посылка, книжная. Открываю: все мои книги: Царь-Девица, Ремесло, Мóлодец, и еще и еще… Почерк на бандероли – его. В углу отправитель. Понимаю (зачем шлет) и делая вид, что принимаю за подарок, раздариваю тут же (необходимо было, а купить было не на что) всем Черновым: Оле – Стихи к Блоку, Наташе – Ц<арь->Девицу и т. д. и т. д.

Денег – возместить – не было никогда. Тем и кончилось. [234]234
  Ср. в воспоминаниях Бахраха: «Пропал даже пакет с ее книгами, который я ей выслал по ее просьбе. Что-то ей было нужно, а у нее иссякли авторские экземпляры».


[Закрыть]

* * *

Так или иначе, тогда, летом 1923 г. я этого человека – любила. Этого ли человека – любила?

(1932 г.)

* * *

А – он??? (Всякий он, <пропуск одного слова> кто не я – для меня вопросительный знак. Отвечали мне, т. е. понимала я – только: Dinge [235]235
  вещи (нем.)


[Закрыть]. И поэтов. И женщин. (То есть опять – себя.))

* * *

конец флорентийских ночей

Ночь с 1925 г. на 1926 г. Я только что приехала в Париж. Бал Писателей. (NB! Кадриль Литературы. [236]236
  Выражение из романа Достоевского «Бесы».


[Закрыть]) Залы, отдельные комнаты, в одной из них, с притушенным (придушенным) светом – № новогодней программы – гадают. Со мной еще двое-трое. Входит, влетает группа костюмированных, один отделяется, подходит, кланяется. В белом бурнусе и чалме. – «Узнаете?» – Нет. – Ну, вглядитесь, неужели костюм так изменяет? – Вглядываюсь. – Неужели Вы серьезно не узнаете?

Молодое миловидное лицо, темный.

Робко: – Теперь мне действительно как будто кажется, что я Вас где-то когда-то… Как будто – голос…

Вглядевшись еще: – «Нет, я Вас определенно вижу в первый раз».

Вокруг – не то одобрительный, не то удивленный – смех, возгласы, и на фоне общего шума:

– Такой-то.

– Вы?! Господи! Ради Бога, простите, но я так близорука, и так плохо помню лица, и мы с вами так давно не виделись, и Вы тогда были с усами…

– Я – с усами? Но я никогда в жизни не носил усов!!

– Быть не может. Я отлично помню: с черными усиками, щеточкой.

– Но уверяю Вас, что я никогда в жизни…

Тут вступаются окружающие: – М. И., Вы перепутали, Вы его с кем-то другим спутали, он действительно никогда не

– Странно. Я отлично помню. Вот такие маленькие, щеточкой.

Г<елико>н, с отчаянием: – Большие или маленькие, щеточкой или как у Вильгельма – я никогда не носил усов!

– Ну, я Вам верю. Только странно: отлично помню: маленькие черные усики. Или – стойте, стойте! – или это было пэнснэ? Вообще что-то было – чего нет – да, наверное пэнснэ, а те усики щеточкой – это были брови… Должно быть так… Но – как странно.

– Действительно – странно.

Оскорбленный – отходит.

* * *

Руку на сердце положа: узнала или не узнала? Действительно ли, до такой окончательной степени, не узнала? Думаю: в первую секунду – да (т. е. не), во вторую – забрезжило, в третью – знала (узнала! по голосу, конечно), но воспользовавшись неподдельностью ибо действительностью своего первого возгласа, уже взятым разгоном (голосовым и внутренним) неузнавания – продолжала не узнавать всё дальше и до конца.

Никогда не окликнул. Изредка – раз в три года – слышу о нем – всё то же: из<дательст>во прогорело, занят какими-то делами.

* * *

Ну, а – усы? В усы – честно – верила, мало: их – видела, как только себя назвал – увидела, и увидела, что – отсутствуют. И щеточками бровей – вовсе не отшутилась. Что-то над чем-то, а усы ли над губами или брови над стеклами – это уже частность, это – ему знать, а не мне. Хватит с него <вверху: с меня> и – щеточки!

* * *

X, Y, Z – дело не в именах – если бы все прошедшие через эту тетрадь, т. е. мою жизнь – неважно с какого по какой год – ибо так было, есть и будет, и тетрадь по существу – одна, если бы любой из них или: хотя бы один из этих всех меня вдруг, неожиданно, как во сне бывает, окликнул, назвал за руку через стол:

– Марина!

Если бы кто-нибудь из этих всех отважился назвать меня по имени – как во сне и тогда – взглянуть – как во сне и тогда – взять за руку – как во сне и тогда, я бы каждого – сразу (даже никогда не виданного и не любимого!) не только узнала, – всё бы забыла – кроме него. (О, как рванулась бы через стол – и все годы!)

<Вдоль правого поля:> Уже слышу свое «дружочек!».

Мое наглухо-забвение и начисто неузнавание ведь только в ответ (я ведь никогда не знаю, было ли) – в отместку себе, а не им, и если оно цельнее и полнее ихнего, то только потому что я сама (<пропуск одного слова> моя любовь тогда) полнее и сильнее их – любви и самих.

Чтобы мне, ничего не знавшей кроме, так не узнать – нужно было именно (когда-то, хотя бы вчера) ничего не знать кроме. Знакомых я помню (приблизительно). Друзей – точно и прочно.

Но – С. М. без меня обошелся, Э<ренбур>г без меня обошелся, Г<елико>н без меня обошелся, тот А. Б. без меня обошелся, как обошелся тот кого в этой тетради пока что только провожала – только что проводила! под луной, как обойдется тот, кого еще и тени нет в тетради (скоро ляжет через лист) как обошелся же Б. П., разойдясь с женой и женившись не на мне: на НЕ-МНЕ: полюбив – другую.

Как один не обошелся: Р<ильке> – скажете, п. ч. умер? – как не обошелся бы Р<ильке>, без всех, но не без всего обходившийся. Я же, чисто, просто, без <пропуск двух-трех слов>. (All.) Оттого и allein. Das All ist allein. [237]237
  (Вселенная.) Оттого и одинока. Вселенная одинока (нем.).


[Закрыть] (П. ч. всё в нем, а не вне.) <Пропуск одного слова> не через <пропуск одного слова>, а через включение.

ЗАПОЗДАЛЫЕ ЗАПИСИ ВЕСНЫ 1923 Г.

(пастернаковской)

АПРЕЛЬ

Когда я уезжаю из города, мне кажется, что он кончается, перестает быть. Так о Фрейбурге, напр., где я была девочкой. Кто-то рассказывает: «В 1912 г. когда я, проездом через Фрейбург…» Первая мысль: – Неужели?.. (Т. е. неужели он, Фрейбург, есть, продолжает быть?) Это не самомнение, я знаю, что я в жизни городов и людей – ничто. Это не: без меня? а: сам по себе?! т. е. он действительно есть (будет, был) вне моих глаз есть, не я его <фраза не окончена>

Когда я ухожу из человека, мне кажется, что он кончается, перестает быть. Так о Z, напр. Кто-то рассказывает. «В 1918 г., когда я встретился с Z…» Первая мысль: – Неужели?.. (Т. е. неужели он, Z, есть, продолжает быть…) – Это не самомнение, я знаю, что я в жизни людей – ничто, это глубокое, невинное изумление, за которым – пусть я в жизни городов и людей – ничто – очевидно нечто – есть.

(Перекличка с С. М. В. об Але – той же весной 1923 г. в Чехии: «Ничего удивительного. Сначала она думала, что всё внутри, а теперь начинает открывать, что есть что-то и <пропуск одного слова>. Просто – открывает внешний мир». Я: – Факт существования чего-то во-вне.)

* * *

Кончается, перестает быть. Здесь нужно различать два случая. Сильно обжитые (оживленные? выжатые?) мною люди и города пропадают безвозвратно: как проваливаются. Не гулкие Китежи, а глухие Геркуланумы.

Те же, лишь беглым игрищем мне служившие (в которых я, в людях и в городах, только проездом, где <сверху: в которых> не жила, через которые только прошла) – застывают. На том самом месте. На том самом жесте. Как в стереоскопе.

* * *

Когда я слышу о первых, я удивляюсь: неужели стоит? Когда я слышу о вторых, я удивляюсь: неужели растет? (дальше).

Повторяю, это не самомнение, это глубокое, невинное, подчас радостное изумление.

Слушаю, расспрашиваю, участвую, сочувствую и – втайне: Не Фрейбург. Не тот Фрейбург. Личина Фрейбурга. Обман. Подмена.

* * *

Если часто уезжать, можно обезлюдить (обезгородить) всю Европу!

* * *

14-ти лет я была убеждена, что это мои глаза зажигают по Москве фонари.

* * *

Это достоинство у меня есть: безвозвратность.

* * *

Эвридикины асфодели.

* * *

Веймар и май.

* * *

Продвигающаяся по пашням.

* * *

Для тех, откричавших последние крики,

Свидания ножик востер.

Не надо Орфею сходить к Эвридике

И братьям тревожить сестер.

* * *

Небо – тридевять земель.

* * *

Аля: Сумасшедший священник (?) оплакивающий каждую секунду. (NB! связь утеряна. 1932 г.)

* * *

Диалог о домике.

* * *

За этот – пожизненный ад

* * *

Как зуб к десне,

Как дуб к сосне…

* * *

«Не нашел своего лица…» У поэта должно быть не лицо, а голос.

* * *

май 1923 г.

– Это так преломляется в Ваших глазах! (Люди обо мне и мире.) – Нет, не прелом – ляется: выпрям – ляется!

* * *

Я (о своих Земных Приметах, к<отор>ые тогда переписывала)

– Будь я критиком, т. е. имей я возможность говорить о своих вещах вслух, я бы о своих Земных Приметах сказала: – Поразительная легкость в мыслях!

* * *

Переписка с С. на Штейнере (доклад, поскольку ныне помню, о детях дошкольного возраста, предназначенный, поскольку помню, для рабочих [238]238
  Речь идет о публичной лекции главного идеолога антропософии Рудольфа Штейнера (1861 – 1925) «Развитие и воспитание человека в свете антропософии», состоявшейся 30 апреля 1923 г. в помещении пражской Товарной биржи.


[Закрыть]).

Я: – 1) Как в церкви! – 2) Посрамляет естественные науки. – 3) Скоро уйдем. 4) Совсем не постарел с 1909 г.

С.: Лев [239]239
  Домашнее прозвище С. Я. Эфрона.


[Закрыть] распластан ибо полагает, что этот Ersatz [240]240
  эрзац, суррогат (нем.).


[Закрыть] Льва его посрамляет сплошными grossartig’ами [241]241
  великолепиями (нем.)


[Закрыть].

Я: – Терпи. Накормлю яичницей. Бедный Лев! Ты – настоящий.

С.: Бюллетень о состоянии Льва:

Успокоился. Обнаружил трех львов на стене. К псевдо-Льву свое отношение определил: «Злая Сила!»

* * *

Я: Жалею Льва. Этот похож на Чтеца-Декламатора.

С.: Для меня – на незнакомом языке!

Я: Он обращается исключительно к дамам. 2) Простая элементарная пропаганда антропософии. 3) Будет ли перерыв?

С.: – Сам жду. Вдруг – нет? Вдруг до утра? А?

Лев

Я: Если Шт<ейнер> не чувствует, что я (<пропуск одного слова>) в зале – он не ясновидящий.

* * *

Запишу, что помню. Во-первых, вовсе не помнила, что Штейнера, раньше, уже видела. (Иначе откуда бы: совсем не постарел с 1909 г. Очевидно в отрочестве, в Москве.) Доклад был скучный. Но сначала о докладчике. За кафедрой – юноша. Движения птицы. Главное действующее лицо: перекатывающееся адамово яблоко, как у мучеников. Молодой протестантский проповедник. Никакого пробела на груди, сплошь черен, застегнут наглухо, только у самого горла узкая кайма воротника. Молодой Бодлэр. «Sehr geehrte Herrn und Damen… Herrn und Damen… Herrn und Damen… Zahnwechsel… Herrn und… Zahnwechsel… Damen… Damen… Zahnwechsel…» [242]242
  «Глубокоуважаемые господа и дамы… Господа и дамы… Господа и дамы… Смена зубов… Господа и… Смена зубов… Дамы… Дамы… Смена зубов…» (нем.)


[Закрыть] crescendo и из presto – prestissimo [243]243
  крещендо, быстро, очень быстро (итал.)


[Закрыть] – как обратный (снизу вверх) водопад, вот-вот сейчас имеющий оторвать ему голову.

– «Bis 7 Jahre ist ein Kind nur ein grosses Auge» [244]244
  «До семи лет ребенок это только огромный глаз» (нем.)


[Закрыть].

Больше ничего не помню.

Чувство явного несоответствия голоса и говоримого, голосового (и душевного) размаха – и смысловой <пропуск одного слова>. Не сказал ничего нового, ничего примечательного, ничего своего, но сказал – голосом, шеей, адамовым яблоком – так, что до сих пор помню, верней – вижу.

Зал ужасен: пражские немцы, т. е. худшие во всем мире, п. ч. мало-мальски приличные из Праги, после революции, ушли. Короче: сплошные приказчики, пришедшие послушать своего (немца). По окончании каждый считает своим долгом подойти к Herr Doktor и оповестить его кто о своем нынешнем сне, кто о первом зубе своего ребенка. Идут как к акушерке или к гадалке. А он – как Блок в 1921 г. под напором ненависти – под напором этой любви – всё глубже и глубже в деревянную стену кафедры, к<отор>ая вот-вот станет нишей, а он – святым. И всё выше и выше умученное адамово яблоко. И с неизбывной кротостью – всем – каждому: улыбку, ответ, кивок. Очередь приказчиков на ясновидящего: я в самом конце. Последняя. (Всем – нужнее!) Стою, борюсь: так устал – и еще я… Но: я, ведь это всё-таки не эти все. И – если он ясновидящий… Пока борюсь – уже предстою. Тому юноше – тысяча лет. Лицо в сети тончайших морщин. Тончайшая работа времени. Шаг назад – и вновь юноша. Но стою – и леонардовой работы старость. Не старость – ветхость. Не ветхость – призра<чность?>. Вот-вот рассыпется в прах. (Сколько стою? Секунду?)

И, набравшись духу и воздуху:

– Herr Doktor, sagen Sie mir ein einziges Wort – fürs ganze Leben! [245]245
  «Господин Доктор, скажите мне одно-единственное слово на всю жизнь!» (нем.)


[Закрыть]

Д<олгая?> пауза и, с небесной улыбкой, mit Nachdruck:

– Auf Wiedersehn! [246]246
  с ударением: «До нового (следующего) свидания!» (нем.)


[Закрыть]

* * *

(Доклад этот был вскоре после пожара Johannisbau [247]247
  Антропософский храм в Дарнахе


[Закрыть] и незадолго до его смерти.)

* * *

У каждого свое повторяющееся событие в жизни. Это и есть «судьба». (То, что мы помимовольно и непреложно, одним явлением своим на пороге – вызываем. Следствия, вырастающие из ходячей причины – нас.)

* * *

Не весна в деревне – деревня в Весне. (Ибо Весна стихия и в деревне вместиться не может…)

«Русские березки», «русский можжевельник». Ложь. Самообман. Если не скажут – не отличить. Весна – Стихия и мне от нее ничего, кроме нее, не нужно.

* * *

Стало быть – безразлично: Чехия или Россия? Да, везде, где дерево и небо – там весна. – Ну, а в Африке? Нет, в Африке будет Африка, а не весна. Там для меня, пришлого, баобаб одолеет дерево. Надо родиться среди баобабов.

* * *

Для меня опасны слишком выявленные города и страны. Отвлекают. Стихии не <фраза на окончена>

* * *

Когда я иду в лес, я иду в свое детство: в ведение и в невинность.

* * *

Если бы я была мужчиной, я непременно бы любила замужнюю женщину: безмужнюю женщину: ненужную женщину.

* * *

Предрассудки, предшествующие рассудку, с молоком матери всосанные: не преображенные ли инстинкты?

Так, отродясь и особенно в московский голод никогда не заглядывалась на съестные витрины. Еще подумают: хочу! Еще подумают: не могу! Явно хотеть и не мочь – мерзость!

И вот, в 1923 г., в Праге, от одного бывшего гвардейца узнаю: мой всосанный предрассудок (никто не учил!) – параграф гвардейского устава: Никогда не заглядываться на витрины, особенно – гастрономические. Я не воспитывалась в Гвардии, – м. б. мой предок какой-нибудь? А составитель устава – просто нищий гордец.

* * *

Начитанность <под строкой: Чтение> тоже делает одиноким: «вращение в <пропуск одного слова> кругах».

* * *

Есть, очевидно, и круговая порука зла: он, не желая, мне, я, не желая, другому, тот, не желая, еще кому… Безымянная. Круговая отместка – кому?

* * *

Остров Pathmos – не на тебе ли я родилась? [248]248
  Остров Патмос был местом изгнания евангелиста Иоанна; на этом острове ему было видение о конце света, после которого он написал «Откровение» («Апокалипсис»).


[Закрыть]

* * *

Эротика, это похоже на рот и на грот.

* * *

Тело! Вот где я его люблю: в деревьях.

* * *

Platon и Platen. (Первого – никто не судил.) [249]249
  Цветаева имеет в виду насмешки и осуждение, которые вызывала у современников гомоэротическая тема в поэзии Августа фон Платена (1796 – 1835).


[Закрыть]

* * *

Интонация: голосовой умысел. Intonation: intention vocale [250]250
  Французский эквивалент предшествующей фразы.


[Закрыть].

* * *

NB! 20 год. Бальмонтовское ведро!

* * *

В моих стихах кто угодно спутается. Ничтожные поводы иногда вызывали эпохи. Эпос.

* * *

Присяжные поверенные и поэты.

* * *

Единственное чего я никогда не ощущала стихией – любовь. Дружбу (Д) – да!

* * *

О, мне всего мало, поэтому и не начинаю, не начну. (Я с людьми.)

* * *

До свидания великого! (Р. Ш<тейнер>)

* * *

      ранили, —

До великого свидания!

* * *

Сестра: в этом и простор и страдание. И еще – запрет. Простор, порожденный запретом. («Отыграюсь».) Победа путем отказа. (С<ергей> В<олконский>) Будь я женой, я бы ревновала к сестре. Беспредельность не может ревновать к пределу. (Думаю о Б. П. 1932 г.)

* * *

Б. П. Заочный оплот.

* * *

Жена – предел. Тупик, разверстый ребенком.

* * *

(Из мыслей к Б. П.) …Втроем не выйдет. Я и вдвоем умею плохо. Два уже меньше чем один (в котором другой). Мы уже меньше чем я (в котором ты). Два это рядом. Весу меньше. (Я вешу еще всем тобой, так мы вес – поделили, и земля нас конечно вынесет!) Нет, не обольщаюсь и не обольщаю: втроем не выйдет. (NB! 1932 г. М. б. – тоже гвардейский устав? Ne daigne [251]251
  Не снисхожу (не снисходи) (фр.)


[Закрыть].) Могут выйти два вдвоем (мое с Вами, мое с ней). Зачем втягиваете? Я – размежевываю. Не отводите мне никаких мест.

* * *

Сонмы голосов дозвучивающих.

* * *

Vorfühlen. Nachfühlen [252]252
  зд.: Пред-чувствие. После-чувствие (нем.)


[Закрыть]. Вы поймете когда пройдет, я – прежде чем стряслось.

* * *

Сострадай!

* * *

Люди по мне проходят бесследно. Выходит: они – волны, а я – камень. (Без никакого следу кроме соли.)

* * *

Выпеть и выжечь.

* * *

Не хочу того слова: оно круг. (Из двух рук!) Гораздо больше, чем всё.

* * *

Встреча должна быть аркой. Не в упор (кто кого?) не две дороги вдоль (перекресток, чтобы вновь разойтись, да просто: РОССТАНЬ!) а радугой. Арка: увечнённая встреча. Не встретились, а непрерывно встречаются. Вечность в настоящем времени. Настоящее время (Presens) вечности.

* * *

Чем дальше основы арки, тем выше арка. Нам нужно отойти далёко. Для нужной нам высоты нам нужно отойти очень, очень очень далёко, м. б. (отступая спиной) и немножко оступиться – по ту сторону.

* * *

Кусочек из Диккенса. (Шаги перед грозою. История двух Городов.)

* * *

Мои стихи, равно как мои платья хороши в темной комнате. При белом свете дня – сплошные дыры (ожоги).

* * *

M-me Roland у подножья эшафота [253]253
  Манон Ролан (1754 – 1793) – жена одного из лидеров жирондистов, министра внутренних дел Французской Республики Жана-Мари Ролана де Ла Платьера (1734 – 1793), погибшая на гильотине.


[Закрыть].

* * *

Море отражает дно (себя, недра).

Дно – одно.

Река отражает небо.

У реки не может быть лица, только поступь и голос (бег и звук). Лики ее – те небеса, под коими протекает. В известном смысле я – безлична.

* * *

Не оскорбила бы меня только страсть ангела: его стыд с семижды седьмого неба превышающий мой (с седьмого).

Еще: его стыд (mésalliance [254]254
  мезальянс (фр.)


[Закрыть]) вместо моего собственного.

* * *

Бог (магнит) некоторых забыл снабдить сталью.

* * *

15-го нов<ого> апреля:

Чувство, что дорога за мной пропадает, зарастает по следам.

* * *

Дети меня жестоко ненавидели в детстве. Я не простила детям.

* * *

Мой страшный страх обид.

* * *

Меня нет: обижайте пустое место! Пустующее как раз на том месте, где я стою (где вы думаете, что я стою).

* * *

Белый и Блок: Внутренняя радость дающая внешнюю.

* * *

Застава: концы концов: все концы с концами сходятся: начало всяческой беспредельности: дали, горя, песни…

* * *

Апрель (конец, 29-ое. Говорят, самое любовное время – полночь. Неправда: час призраков. Еще: рассвет. Неправда: слушаешь гудки заводов и вокзалов: тоску просыпающегося дня. Нет любовного часа, а если есть то скорей уж полдень (Bettina: «Meine verschlafendste Zeit» [255]255
  Беттина: «Мой самый сонный час» (нем.). Беттина фон Арним, урожд. Брентано (1785 – 1859) – немецкая романтическая писательница.


[Закрыть]).

* * *

Если бы любовная любовь не включала в себя: услады и забавы, я бы может быть ее и любила. Если бы она была совсем горькой. (Т. е. – не собой. 1932 г.)

* * *

Дорваться друг до друга – да, но не для услады же! Как в прорву. «Зной – в зной, Хлынь – в хлынь, До – мой: – В огнь синь» [256]256
  Финальные строки поэмы «Мóлодец».


[Закрыть].

* * *

Чтобы потом – ничего не было.

* * *

Чудо в физическом мире ограниченно, ибо огр<аничен> сам физ<ический> мир. Но чудо (безгран<ичность?>) ограниченным быть не может, следов< ательно>: или чудо происходит не в физ<ическом> мире, или в физ<ическом> мире чудес не происходит.

* * *

А м. б. другие (сущности их) вскрываются исключ<ительно> в любви (Эросе). Но может ли сущн<ость> вскрыться в частности? И в частности, да. Но почему же исключительно в этой?

* * *

Может ли сущность (Аполлон, Дионис, Люцифер) вскрываться исключ<ительно> в Эросе? Нет, сущности скрываются, пропад<ают> в Эросе. М. б. он и есть из богов – сильнейший! Да и то ложь: ибо частность Эроса в сущности Диониса, напр., растворяется.

* * *

«Поэт в любви». Нет, ты будь поэтом в помойке, да.