Текст книги "Расчет только наличными, или страсть по наследству"

Автор книги: Марина Ильина

Соавторы: Людмила Глухарева
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

– Спасибо, Олечка, спасибо. Я обязательно приду, – откликнулась Сергеева.

Ранняя весна и предчувствие скорого лета делали воздух слегка звенящим, словно в преддверии надвигающейся какофонии. Птицы уже с громким щебетанием бестолково планировали в небе.

Галкина подставила лицо солнцу и зажмурилась от удовольствия.

Светло-голубые джинсы, коричневый джемпер в зелено-красных звездочках и синих квадратиках, желтая курточка и здоровый румянец. Просто глаз не оторвать.

Возможно, в этом соцветии и присутствовал некоторый перебор, но Галкина не привыкла комплексовать. А это главное.

До работы можно было добраться несколькими способами. С помощью метро, автобуса и активной пробежки, в любом случае, испортив себе настроение. А можно было поймать машину и остаться в хорошем настроении. Оля выбрала последний вариант.

Серый «седан» мягко затормозил. Стекло опустилось, и Оля заглянула в салон.

– До Тульской, пожалуйста, сто пятьдесят.

– Садитесь.

Мужчина говорил с мягким акцентом и немного хрипел. Интересный какой акцент. И тембр приятный. Вот и поговорим. Весна, погода, настроение. И машину быстро поймала. Все замечательно. Наступила белая полоса в жизни.

Галкина исподтишка метнула взгляд на водителя. Хищный профиль и густые коротко стриженные волосы. Она расстегнула куртку до конца и поправила волосы.

– Торопитесь, девушка?

– Нет, не тороплюсь. Я всегда с запасом на работу выезжаю.

– А что за работа?

Олечка всегда общалась с удовольствием, но в данный момент ее прямо-таки распирало желание поделиться своими успехами. Молчание обычно давалось ей с трудом.

– Отличная. Я старший менеджер и заместитель директора. И зарабатываю я прекрасно, но все равно не хватает. Тяжело одной растить ребенка. Муж был, да сплыл. И уплыв, пятьдесят баксов алиментами считает.

Олечка покосилась на водителя. Интересное лицо, даже, можно сказать, красивое, умное. Широкие плечи – просто блеск. Улыбается.

– Сколько же лет вашему сыну?

– Пятнадцать исполнилось.

– Не может быть. Вы такая молодая. – Он хитро прищурился.

– Да уж скоро сорок стукнет мне, – с некоторым удовольствием призналась молодая.

Такой милый человек.

Она покосилась на римский профиль и ринулась в атаку.

– А вам сколько лет, интересно?

– Я немного старше вас и тоже одинок. – Он покивал головой.

– Пардон, но про личную жизнь я не спрашивала. А дети у вас есть?

– Нет детей. Жены нет. Ах, да. Вы же про личную жизнь не спрашиваете.

Он разговаривал с ней чуть насмешливо и немного важно.

Оля начинала волноваться. Жены нет. Детей нет. Машина отличная. Акцент интересный. Внешность приятная. Возраст – чудесный. И на нищего не тянет. Тянет на приличный достаток.

В голове ее молниеносно забрезжили кадры из голливудских сказок. Солнце, небо, дом, лужайка, собака, горничная, сервировка на белоснежной скатерти. Нет, стоп. Горничной не надо. Она вспомнила красотку Дженифер Лопес. От таких знойных дамочек лучше держаться подальше. Ну ее, эту горничную. Пусть будет мажордом, или как там он называется.

– Меня зовут Анатолий. Могу я узнать, как вас зовут?

«Н-да, имечко, конечно, не ахти. Подкачало имя. Но главное – человек, а не имя», – мысленно поморщилась Галкина.

– Можете. У меня красивое, а главное, редкое имя – Ольга.

– Послушайте, Ольга. Давайте встретимся. Поговорим. Сходим поужинать. Надеюсь, вы не откажетесь? Я человек положительный.

– Не знаю. Наверное, нет, то есть да, не откажусь. Давайте встретимся.

– Телефончик свой оставьте, – гипнотизировал даму Анатолий.

Затем он протянул Ольге свою визитку и записал ее телефон.

– Вот и приехали. Теперь я знаю, где вы работаете.

– А я знаю номер вашей машины.

Анатолий быстро выскочил из машины и распахнул дверцу с ее стороны.

– Прошу вас, Ольга, и до встречи.

– Всего хорошего, Толя.

Галкина округлила глаза.

«Господи, еще и дверцу открыл, как же мне пережить-то все это. Нокаут.

А впереди настоящее свидание. Меня пригласили поужинать. Надо будет заранее перекусить!

Я польщена и сражена наповал. Хотя чему удивляться, естественная реакция со стороны мужчины со здоровым вкусом. Очень даже естественная.

Сейчас в офисе рассмотрю его визитку. В машине это делать было как-то неудобно. В голове опять сверкнули лужайки, полянки и шезлонги.

Куда ж меня несет все время? Вот, подавай миллионера».

Олечка победоносно ворвалась в офис.

– Итак, что там у нас? Ага, вот послушай, Денечка, – Томочка Шурова начала с выражением зачитывать текст из маленькой брошюры:

«Фронтально-акцепитальная (лобно-затылочная коррекция) цель – активизация стволовых структур мозга и межполушарного взаимодействия, ритмирование правого полушария, энергетизация мозга, визуализация позитивной ситуации. Одна ладонь – на затылке, другую положить на лоб, закрыть глаза и подумать о любой негативной ситуации. Сделать глубокий вдох – паузу – выдох – паузу, мысленно представить себе ситуацию еще раз, но только в положительном аспекте. Обдумать и осознать то, как можно было бы данную проблему разрешить.

После появления синхронной «пульсации» между затылочной и лобной частью самокоррекция завершается глубоким вдохом – паузой – выдохом – паузой. Упражнение выполнять от тридцати секунд до десяти минут – до возникновения синхронной пульсации в ладонях».

Денис Орлов вздрогнул.

С утра пораньше и такие ужасы.

– Что это? Что это было?

– Это было пособие для родителей. Нам в садике раздали. Это пособие для родителей и детей. Велено прочесть и изучить. – Тамара веселилась. – Хочешь, я тебе еще прочту?

– Ни за что, – Денис рубанул рукой по воздуху.

– Да ладно тебе, вот послушай, как надо выполнять упражнения:

«Упражнение выполняйте с подключением однонаправленных движений языка; глаза и язык вправо – вдох, пауза, глаза и язык влево – вдох, пауза, в исходное положение – выдох, пауза и так далее, – триумфально закончила чтение Тамарочка и обратилась к мужу:

– Ну, как тебе упражнение?

– Ни хрена себе упражнение. Том, ты того, прекращай ерундой заниматься. Завтрак давай.

С утра гражданский муж Тамарочки Шуровой – Денис был не в духе.

Его бизнес, которым он втайне гордился, не приносил ожидаемой прибыли. Доход уже не был таким, каким можно было бы легко козырять в кругу друзей. Нехватка средств ожесточала его все сильнее. Надо было срочно что-то предпринимать, а что именно – было неясно.

Вкус к красивой жизни развился давно, еще на заре ельцинских перемен. Поездки в Китай челноком за товаром, затем организация полулегальной лотерии, собственный магазин. Все это было, было. И так быстро прошло. А сейчас только эти вшивые ларьки. Проблемы росли, а деньги таяли. Денис поморщился, провел рукой по гладко выбритой голове и вздохнул.

– Тома, завтрак готов? Долго еще ждать? Что за народ, в самом деле? Тома!

– Сейчас, Денечка, сейчас. Все уже готово. Осталось только чай заварить.

Тамара Шурова торопилась. Надо было накормить мужа, малышку, собраться на работу и выслушать от матери все ее нудные наставления и ехидные замечания. Мама Тамарочки – Анна Макаровна – с трудом переносила Дениса. Он был старше ее Томочки на двадцать лет, плохо образован и даже не пытался понравиться своей теще. Разговаривал с растяжкой, вел себя независимо, советами пренебрегал и даже – о ужас – часто вовсе не слушал Анну Макаровну. Все, все было неправильно.

Во-первых, двадцатилетняя возрастная разница.

Во-вторых, в ЗАГС Денис так Томочку и не повел, туманно отговариваясь какими-то невнятными причинами. Да, загубил, загубил жизнь дочке.

– Денечка, дай денег, немножко совсем, – нежно протянула Томочка и чмокнула мужа в щеку. – Я такую сумочку присмотрела – блеск. А главное, распродажа – скидки огромные! Денечка, она мне так подходит. Ну пожалуйста!

– Дай и дай. Всю кровь из меня выпили, отравить хотите, денег еще подавай. Умру вот скоро, что без меня делать будете, а? – угроза предполагаемой смерти главы семейства на Томочку большого впечатления не произвела. Она тяжело вздохнула и мягко проговорила:

– Денечка, да кто тебя отравить хочет, что ты говоришь? Ты не умирай, не надо, живи. А сумочка подождет, ладно. Вот заработаю сама и куплю. – Тамара сдерживалась из последних сил. Иногда утреннее общение с семьей напрягало ее до предела.

Но Денис не сдавался, не отступал. Только вперед!

– Да уж пора, пора. На работу свою интернетскую шляешься, а денег ноль! Пора бы уж тебе и зарабатывать. А то ишь, денег дай. Слушай, а давай наоборот, а? Ты устраиваешься на работу с окладом в десять тысяч «уе», я продаю свой бизнес – и мы в шоколаде! С утра я в ресторанчик позавтракать, потом домой, потом друзья, вечером ужин в шикарном заведении. Красота! Вот житуха!

Орлов удовлетворенно захохотал.

– Милый, может, ты прав? Только где найти такую работу? – удивилась Томочка.

– А ты искала? Искала? – сердился Денис.

Денис продолжал бурчать все так же раздраженно.

– Надоели вы мне все, кровопийцы. Где, где, я спрашиваю, моя газета? А, нашел. Прячете от меня. Ох и жадная вы семейка – Шуровы. Я вас всех насквозь вижу! Так. Вот и мой кроссвордик.

Денис углубился в изучение кроссворда. При этом он активно шевелил губами и морщил лоб.

– То-ом! То-ма! Том, как пишется слово «девушка»?

– Господи ты боже мой, да как оно может писаться. Де-вуш-ка. А в чем проблема-то, я не поняла?

– Вот дура, блин! Девушка или дефушка?

Томочка медленно осела на стул, влюбленно глядя на Дениса.

Вот он – принц, мужчина ее мечты, любимый. Его блестящая необразованность волновала молодую Томочкину душу, наверное, так же сильно, как и его внешность. Денис немного походил на одного бритоголового голливудского актера. Благодаря врожденной и безоговорочной неграмотности Дениса Томочка довольно часто ощущала себя нобелевским лауреатом. Чувство было приятным и окрыляющим.

– Да, сегодня у меня банкет. Ленька юбилей справляет. Десять лет без отсидки, – громко засмеялся Денис и продолжил: – без жен. Напьюсь я, наверное, здорово. Так что ты меня рано не жди. Не звони, дружок, и истерик не закатывай. Сам позвоню, может быть.

– Черный бумер, черный бумер, девкам очень нравится, – напевал Денис, любуясь своим отражением в зеркале. На его шее сияла золотая цепь, толщиной с палец, символ крутости.

– А почему, интересно, без жен? – язвительно поинтересовалась Томочка.

– Томка, не обижайся. Просто без жен. Все, я поехал. Целую.

На прощание он больно ущипнул Томочку.

Запыхавшаяся Томочка впорхнула в офис номер семьсот двадцать. Семьсот, потому что седьмой этаж. А запыхавшаяся, потому что в доме не работал лифт. Кирпичное здание было возведено еще при Сталине или до него и отличалось крепкими толстыми стенами, запущенностью и отсутствием элементарной чистоты.

– Привет, – пропела Томочка, стаскивая с себя воздушную курточку.

– Привет, – отозвалась Тонька.

Время перевалило за полдень.

– Я сегодня столько худых видела, – возмущалась Томочка. – Просто караул!

Кроме необходимых для работы столов, стульев и компьютеров, на стене кабинета номер 720 висело круглое зеркало довольно приличных размеров. Тамара крутилась перед ним, выискивая возможные отложения на своем истощенном теле. Отложений не было.

Александрова задрожала, сдерживая смех.

– Том, из-за чего ты переживаешь? На тебе анатомию изучать можно.

– Нет, я поправилась. Есть хочу постоянно. И срываюсь иногда, – вздыхала Томочка, усаживаясь перед монитором. – Есть заказы или звонки интересные?

– Точно. Есть. Сейчас к нам приедет один изобретатель. Ты только не психуй преждевременно, – предупредила чуткая Александрова.

– А почему я должна психовать?

– Потому что неизвестно, закажет он нам работу или просто на разведку приедет. Давай чайку попьем? Или кофе?

– Чай, только чай. Я инжиром запаслась. Малокалорийно, вкусно и полезно.

Александрова предпочитала шоколадные конфеты и к инжиру относилась прохладно.

– Уговорила.

Тонька включила электрический чайник и задумчиво осмотрела чашки.

Вымыть или так сойдет? Ну, раз сода еще осталась, придется заняться чашками вплотную.

Она забрала приборы и ринулась в женский туалет, где аккуратно отмыла чашки и не спеша вернулась в кабинет.

В их маленькой двенадцатиметровой комнатушке растерянно озирался странный мужичок. Среднего роста, встрепанный, в замызганном мятом пиджачке.

– Это вы тут Интернетом занимаетесь? – недоверчиво вопрошал он Томочку.

Томочка шикарно улыбалась, сверкая белоснежными зубами и согласно кивая головой. Мужичок струхнул. Он явно не ожидал такого подвоха. Гений чистой красоты и в этаком замусоленном здании.

– Мы, мы занимаемся, – успокоила его Александрова, гремя отмытыми чашками. – Вы присаживайтесь, не волнуйтесь. А вас, случайно, не Федором Емельяновичем величают? Это вы изобретатель? Вы мне звонили вчера вечером относительно продажи вашего изобретения через Интернет. Верно?

– Да, я – Федор Емельянович, а вы – Антонина? – Посетителя явно мучили сомнения.

– Антонина. Очень приятно, Федор Емельянович, я слушаю вас внимательно.

Александрова расположилась перед компьютером и уставилась на изобретателя. Федор Емельянович предпринял попытку присесть на стул, затем нервно вскочил и стал кругами вышагивать по крохотному пятачку офиса номер 720.

– Все доходы пополам, – взял быка за рога Федор Емельянович Прокопенко.

Тонька подняла брови и поправила очки.

Тяжелый случай. Нервный и неряшливо одетый визитер явно нуждался в просветительской лекции. Терпение, только терпение.

– Уважаемый Федор Емельянович, давайте мы начнем по порядку. Вы – изобретатель, верно?

Прокопенко затряс непропорционально огромной лысеющей головой, напоминающей череп Ленина на гипсовых бюстах.

– Отлично. Далее. Вы обладаете патентом на изобретение, так?

– Да, у меня есть все бумаги, и ксерокопии я привез. – Он распотрошил коричневый портфель и достал из него журнал, в котором были сложены заветные листочки.

Томочка подперла голову руками и с удовольствием наблюдала за развитием событий.

– Вы хотите продать свой патент через Интернет, верно? – монотонно гудела Тонька.

– И продать, и рекламу дать в Интернете, так вернее, – отозвался Прокопенко.

– Какого рода рекламу вы хотите организовать? – все больше увлекаясь предстоящей перспективой, спросила Тонька.

– Ну чтоб, открываешь Интернет, а там про мой патент лозунг какой-нибудь подходящий мерцал.

Александрова прикрыла глаза, мысленно досчитала до десяти и вежливо откликнулась.

– Боюсь, что такой вариант весьма и весьма затруднителен. Дело в том, что когда открываешь Интернет, то открывается определенный узел Интернета, грубо говоря, сайт, портал или поисковая система. А какой именно узел – определяет непосредственно сам пользователь. Поэтому у всех людей при входе в Интернет открываются разные страницы. Они называются домашними страницами.

Разместить вашу рекламу подряд на всех страницах Интернета практически невозможно. Но вы можете обратиться напрямую в популярную поисковую систему, и они займутся вашей рекламой. Для этого мы вам не нужны. Вам надо позвонить или отправить электронное письмо напрямую в такую поисковую систему.

Глаза Федора Емельяновича Прокопенко округлились и затуманились.

– Так эта услуга, наверное, дорого стоит? А как рассчитывается стоимость?

– Вообще-то да, выйдет недешево и придется платить за количество показов.

– Я сейчас в несколько затруднительном финансовом положении и хотел бы договориться с вами таким образом, чтобы ничего не платить в данный момент. То есть вы рекламируете мой патент через Интернет, а когда изобретение купят, то вам полагается пятьдесят процентов.

Александрова погрузилась в раздумья.

Ну конечно, платить никому неохота. Даром и на халяву! Замечательно. Мифические проценты, до которых, как правило, дело не доходит. И что ж за патент такой необыкновенный? Придется специальный договор составлять. Продумывать все пункты. Морока сплошная.

– А в чем, простите, суть вашего изобретения?

Федор Емельянович Прокопенко оживился. Одернул кургузый пиджачок и продекламировал:

– Я изобрел специальный прибор, который прогнозирует землетрясения, наводнения, падения метеоритов и революции.

Антонина Александрова проглотила ком в горле и удивилась.

А как с ледниками быть? Тоже ведь существует опасность. Или всемирный потоп? Ах да, потоп, видимо, относится к наводнениям.

– А что, Москве грозят землетрясения, наводнения, падения метеоритов и революции?

– Почему Москве? Миру! Всему миру грозят катастрофы, – горячился Федор Емельянович Прокопенко.

– Ах, миру… Так-с, непростая задача.

«Замучила непризнанных гениев идея глобализации! Нет чтоб что-нибудь дельное придумать в конкретной области науки для вполне себе определенных нужд. Непременно мы хотим осчастливить человечество в целом. В космическом масштабе».

– Действие прибора основано на электромагнитных колебаниях Земли, и если вдруг возникает высокая вероятность таких катастроф и катаклизмов, прибор начинает издавать сигналы: и звуковые, и световые.

– На батарейках работает? – деловито осведомилась Александрова.

– Да, конечно, только надо следить за батарейками, чтобы они не сели. Мое уникальное изобретение должно заинтересовать МЧС и прочие службы.

Федор Емельянович покопался в недрах потрепанного портфельчика и извлек из него на свет божий прямоугольную коробочку. Коробочка была сконструирована из неопределенной породы дерева и по бокам обклеена кусочками пластика. На верхней панели коробочки криво теснились три почти круглых отверстия. Больше всего дивное произведение научной мысли напоминало незатейливую шкатулку, с любовью выточенную неумелым подростком.

Изобретатель покраснел и ласково провел пальцами по двум неровным дырочкам.

– Вот отсюда будет подаваться звуковой сигнал, а отсюда – световой.

– А вы обращаться в МЧС и прочие службы не пробовали? – с тоской спросила Тонька. Она решила не спрашивать про назначение третьей дырочки. Не дай бог, Федор Емельянович разволнуется. А ему, судя по всему, волноваться вредно.

Тамарочка встала из-за стола и подошла рассмотреть шедевр научной мысли вблизи. Внимательно осмотрев прибор, она невнятно пробормотала: «Обалдеть» – и переместилась назад к своему компьютеру.

– Обращался, но они не заинтересовались, не высказали своей заинтересованности. Отсталые люди. Вот теперь я думаю, может, на Западе кто-нибудь заинтересуется и захочет купить, внедрить, так сказать, в массовое производство. Прибор-то уникальный в своем роде. Настоящая панацея от катаклизмов социологических и природных. Я бы с удовольствием помог им наладить массовое производство и возглавить его, – горячился Федор Емельянович.

Тонька потянулась к чайнику. Налила себе воды, выпила и растерла виски.

«Приехали, так сказать. Землетрясения, наводнения, падения метеоритов и революции в одном флаконе. Вернее, не во флаконе, а в дикой, не слишком симметричной коробочке, украшенной пластиковыми вставками, с разнокалиберными отверстиями на крышке.

Эк его разбирает. Дергается весь. Кулибин двадцать первого века! На всякий случай, надо постараться его не волновать. Глазища молнии метают, из орбит сейчас вылезут! Главное, чтобы буйствовать не начал. Аккуратнее надо. На тормозах».

– А вы, Федор Емельянович, испытывали свое изобретение? – задушевно поинтересовалась Тонька.

– Нет, пока не удалось, но мой прибор, я уверен, будет работать исключительно точно. – Прокопенко вошел в раж и размахивал руками. – Вы представляете масштаб такого изобретения? Ведь это переворот в науке! Это безопасность наций. Это всеобщее благоденствие. Это планирование!

Тонька задохнулась.

«Ах, безопасность наций. Всеобщее благоденствие и процветание. Миру мир. Плохо дело».

– Значит, давайте так, мы будем размещать текст относительно вашего изобретения с указанием номера вашего телефона на различных виртуальных досках объявлений в Интернете, и если кто-нибудь откликнется и купит у вас патент, то задача считается выполненной. А если никто не откликнется, значит, мир еще не дорос до вашего изобретения. Гении, как правило, опережают современников и время. Вот так мы с вами и договоримся, – успокаивающе журчала Тонька.

«Какой договор, какой процент! Закруглять общение и прощаться. Прощаться, немедленно прощаться. Всего вам доброго и успехов.

Даже если и найдется желающий купить данное изобретение, то интересно, какого размера претензии выставит покупатель после апробирования шедевра? И кому потерпевший выставит претензии? Никаких договоров. Дадим несколько объявлений, раз обещали, и точка. Развод».

Александрова доброжелательно провожала Прокопенко к выходу.

– Ну, мы договорились? Вы рекламируете мое изобретение, а деньги после продажи патента пополам, – не успокаивался Федор Емельянович.

«Боже упаси! Никаких денег!» – паниковала Тонька, выразительно поглядывая на Томочку.

– Не волнуйтесь, сделаем все, что в наших силах. До свидания, – бубнила Тонька, продолжая настойчиво подталкивать Федора Емельяновича к выходу.

– До свидания, до свидания, – ласково вторила Томочка.

– Так я позвоню непременно, чтобы узнать, как продвигается весь проект в целом, – выкрикнул он в дверях.

– Нет, звонить не надо, зачем звонить? – всполошилась Александрова. – Теперь вам будут звонить заинтересованные люди. Только лучше будет, если вы сразу предупредите их, что прибор не проходил испытаний. Мне кажется, лучшее, что мы можем придумать, чтобы не разочаровывать всех потенциальных заказчиков.

С трудом выпроводив Федора Емельяновича Прокопенко, разработчицы веб-сайтов погрустнели.

– Удачное начало дня, нечего сказать, – капризно заметила Томочка.

– Слушай, а как ты думаешь, третья дырочка на прокопенковском приборчике для чего предназначена? – задумалась Тонька. – Надо было все-таки спросить. Только страшно. А вдруг она сигнализирует о том, что владелец прибора скоро должен заболеть. Фу, пакость. Всякая муть в голову лезет.

– Ничего удивительного. С кем поведешься, от того и наберешься, – философски изрекла Томочка. – Чай налить тебе?

– Наливай.

Александрова шумно выдохнула, освобождаясь от назойливых мыслей об изобретателе.

– Ты шарики свои пропусти, глядишь и полегчает, – посоветовала Томочка.

– Ой, точно, а я и забыла, – обрадовалась Тонька, закрыла глаза и сосредоточилась.

Тонька свято верила в мощную целебную силу шариков и рекомендовала их всем друзьям, родным и знакомым.

«Помогает в сложных ситуациях. Но особенно бесподобна данная метода при простудных заболеваниях. Заложенность носа и болевые ощущения в горле значительно облегчаются уже на следующий день.

Этап первый. В положении лежа открыть мысленно верхнюю чакру. Район темечка. Главное при этом – не отвлекаться.

Этап второй. Втянуть мысленно белые шарики и пропустить их вдоль всей правой половины тела. Выпустить из кончиков пальцев правой ноги черные шарики.

Этап третий. Втягивать мысленно белые шарики и пропускать их вдоль всей левой половины тела. Выпускать из кончиков пальцев левой ноги черные шарики.

Главное, напрячь воображение. Шарики должны быть объемными.

Собственно, все очень просто. Помогает при бессоннице, простуде, навязчивых идеях. Нужно только полностью погрузиться в процедуру движения шариков сквозь усталый организм».

– Поеду-ка я домой. Что-то устала я, – проворчала Александрова, схватила сумку и попрощалась с Томочкой.

Тонька замерла на обочине, вытянув правую руку. Солнце слепило глаза и радовало сердце.

Шикарное, вытянутое, блестящее серебром двухместное авто с открытым верхом плавно притормозило рядом.

– Вам куда? – любезно спросил неприлично блондинистый плейбой в темных очках.

Тонька оторопела.

«Наверное, зрением страдает, сердешный. Точно, близорукость, как пить дать. Мне ж под полтинник. Прикид у меня скромный, небесные черты тоже под большим вопросом. Ладно, может, он рассчитывает, что я заплатить могу много? Сейчас проверим».

Александрова склонилась к низкому авто и внятно, по слогам, а дикция у нее была отменная, отчеканила:

– Коньково, сто.

«Не повезет он меня, ни за какие коврижки не повезет».

Услышав в ответ вальяжное «присаживайтесь», Тонька осторожно примостилась на сиденье и подозрительно уставилась на плейбоя.

Тот закатил глаза вверх и томно спросил:

– Проблем со здоровьем нет?

– В смысле?

Александрова вцепилась в ручку на дверце автомобиля. Она паниковала.

«Влипла, вот так влипла. Дура набитая, и старая притом. Куда ты села, дубина стоеросовая! Чего у него в башке, хрен его знает! Маньяк, садист, шизофреник? Сейчас завезет куда-нибудь и того… воспользуется, или убьет, не дай бог! Вот есть же такие идиотки на свете!!! Надо вырываться из этой западни!»

– Я говорю, не надует вам? Я могу верх опустить, и тогда дуть не будет, – миролюбиво пояснил блондин.

«Ах ты, боже ж мой, это он сквозняк имел в виду, а я-то чуть дуба не дала от страха».

– Да нет, спасибо, все отлично, – ответила Тонька, ничуть не расслабляясь.

«Знаем, видали, читали про ужасы всякие. Может, все-таки выпорхнуть, элегантно так, пока не поздно?

Пока она размышляла на эту тему, автомобиль рванул вперед, и вопрос решился сам собой.

Тонька судорожно сжала сумочку на коленях.

«Почему я всего боюсь: и лифтов, и метро, и самолетов, и подземных переходов? Интересно, этот страх врожденный или благоприобретенный?»

– Вы с работы домой? – вежливо поинтересовался блондин.

– Ага.

«Краткость – сестра таланта. Главное, не расплываться мыслью…» – утешала себя Тонька.

Плейбой вздохнул и нажал на газ.

«Может, лучше с ним поддерживать беседу? А то такими темпами мы доедем до другого пункта назначения».

– Да, я еду домой, – осторожно и мягко произнесла мнительная Александрова.

– Погоды нынче стоят замечательные.

– Да-да, тепло.

«Главное, не спорить, не раздражать».

– А у вас есть мечта?

– Ага, да, то есть, конечно, есть, – с некоторой излишней горячностью и поспешностью реагировала Тонька.

– Интересно, какая?

«Вот пристал, паразит. Или это светская беседа такая? Ладно, мечта так мечта».

– Ой, у меня много мечт, то есть не знаю, как выразиться правильно, в общем, желаний заветных много.

– Например, – не отставал маньяк.

«Неугомонный. Да что мне, жалко, что ли? Получите».

– Ну, например, когда пробка на дороге, хорошо бы взлететь и таким образом избежать ее.

«Пусть думает, что я дура набитая. С такими тупыми оппонентами, как я, все нормальные люди, а также маньяки, расслабляются и внимание их рассеивается», – торжествовала Тонька.

Дальнейшие события повергли впечатлительную Тоньку в транс.

– Давайте попробуем, – улыбнулся блондин, и шикарное авто строго вертикально взмыло в небо.

– Красота, дух захватывает, вам нравится? – заботливо осведомился «маньяк».

Антонине происходящее ни капельки не нравилось.

«Мало того, что маньяк, так еще и золотая рыбка, вернее рыбак. Оказывается, наши идиотские желания сбываются. И сбываются буквально. Господи, смилуйся надо мной, грешницей! Мама, мамочка родная, хочу на землю!»

Тонька зажмурила глаза и приготовилась к худшему.

Блондин взглянул на грешницу и совершенно верно оценил обстановку.

– Не тушуйтесь, мадемуазель, вы опять на земле.

– А…

Александрова продышалась и выпалила:

– Я уже приехала, остановите, пожалуйста.

– На здоровье. – Он резко затормозил, и Тонька вывалилась на тротуар, абсолютно без сил.

Она протянула ему заранее приготовленную сторублевую купюру.

Блондин купюру не взял. Даже огорчился:

– Оставьте, не стоит, Тоня. Вы лучше подругу свою предупредите, чтобы поиски свои сворачивала. И о Григории не волнуйтесь. Он сам о себе позаботится, и другие помогут.

Чувствительная страдалица разом лишилась дара речи.

В голове ее клубились разнообразные по форме и содержанию вопросы, но открыть рот она была не в состоянии.

Тонька застыла на обочине, глядя вслед необыкновенной машине, нисколько не сомневаясь, что последняя сию секунду взлетит. И она почти не ошиблась…

Авто меняло свой цвет и контур, постепенно растворяясь в воздухе.

Тонька перекрестилась и села прямо на асфальт.

– Маш, Маш, – лепетала она в телефон, – я у нашего ларька, сижу на земле, забери меня отсюда, у меня новостей тьма! Я тебя прошу, приходи быстрей, потому что так надо, поверь… Да, нас, телепатов-экстрасенсов, теперь уже вдвое больше. Не, я не горжусь, я боюсь. Угадала, ага. Жду.

Тонька закрыла глаза.

«Вот обидно-то. Наверное, в первый и в последний раз предложили исполнить желание исключительно для меня, персонально, а я растерялась и полную чушь понесла. Н-да, могла бы про здоровье вспомнить, про карьеру, наконец. Нет, куда там, летать ей охота. Вот и полетала».

Она задумалась.

Неожиданно материализовалась Машка и резко дернула подругу за плечо.

– Вставай, Антонопулос, в своем ли ты уме?

Александрова с трудом поднялась на ноги, прищурилась и завопила:

– Там, в твоем сне-видении, был такой супер-блондин в темных очках?

– Блондинов было два: один в парике, другой натурал, а в очках никого.

– Значит, не исключено, что это он и был.

– Тонька, я тебя задушу, сейчас же объяснись.

– Легко сказать. Главное, тебе просили передать, чтобы ты поиски Гришки сворачивала и в принципе не дергалась. С Вольским все в порядке. Пойдем сядем, меня ноги не держат. Я тебе все по порядку изложу, пока помню отчетливо, хотя вряд ли я эту историю забуду.

В ресторане веселились медраевцы. Было шумно, весело и свободно.

Мария Сергеева взглянула в зеркало. Макияж в порядке. Уложенные волосы бледно розовели. Яркие зеленые глаза. Ультрамариновая юбка сидела безупречно. Декольтированный верх и усыпанные камешками шпильки завершали натюрморт. Марья была готова к встрече. Где же Ольга? Наверное, курит. Славная женщина, но дымит как паровоз.

Мария решительно направилась в вестибюль.

– Олечка, хватит дымить. Пора познакомить меня с Илларионом. Время уходит.

– Ладно, не заводись. Сейчас организуем.

Галкина подвела Машу к двум колоритным мужикам. Первый был невысок, крепок, бритоголов и мерцал оранжевым свитером. Другой был высоким здоровенным блондином, в жемчужно-полосатом костюме. Синие, живые, бегающие глазки смотрели на Марию с одобрением.

– Знакомьтесь, друзья. Это – просто Мария, одноклассница и большая поклонница Григория, моя приятельница. А это – Илларион, двоюродный брат Гришки, а также приятель Петровича. И Денис – друг Ленечки. Общайтесь на здоровье. А лучше всего – пошли к столу. Сейчас горячее подадут.

– Оленька, а ты не боишься поправиться? – игриво спросил Денис, косясь на точеную фигурку Марии.

– Да я сколько ни съем, ни капельки не толстею. Дальше просто некуда, – веселилась Олечка.

Она сладко улыбнулась и мысленно уже шагнула к столу.

«Должны были подавать горячее. Опаздывать не хотелось. Горячее на то и горячее. И плевать на вес. Подумаешь, мясо в соусе с черносливом, разве от этого поправляются! Полная ерунда. Вот торт – другое дело. Его я съем совсем чуть-чуть. Самую капельку. Только для приличия».