Текст книги "Расчет только наличными, или страсть по наследству"

Автор книги: Марина Ильина

Соавторы: Людмила Глухарева
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

– Ну, это мы быстренько выясним. Ты Марье звякни. Чтоб из дома ни ногой.

Илья взял телефон.

– Маш, привет. Ты как? Все в порядке? Ты где? У Тоньки? Машуня, шла бы ты домой. Я тебя прошу. Мы к тебе вечерком с Толей заедем. Да-да. Обязательно. Целую.

Илья застонал и бросил телефонную трубку.

– Она у Тоньки в гостях. Они беседуют. Ни фига меня не слушается. Но вроде обещала домой пойти.

Он посмотрел в окно. Дождь лил без передышки.

Печкин сочувствовал другу.

– Да, строптивые нынче девушки. – Он помолчал и добавил. – Надо ехать.

– Навестим мадам Городницкую?

– И соседей заодно.

– А насчет машины?

– Игорек все выяснит. Обещал по-быстрому. Все. Едем.

– Мне пора. Засиделась я у тебя. Тонь, не провожай, не надо. – Машка натянула легкую курточку и открыла дверь.

– Да мне по дороге. Я еще в магазин схожу. Заодно и провожу. – Тонька твердо решила довести Машку до дома.

– Ладно.

Подруги вышли из подъезда под проливной дождь. Воздух был напоен весной и ожиданием чуда, а небо хмурилось.

– Маш, ты пока эксперименты свои не проводи, потерпи, а? – Тоньке казалось, что Машка сию секунду непременно начнет звонить убийце и провоцировать его.

– Хватит стонать. Замучили меня. Один орет – дома сиди. Другая – не звони никому. Все, надоело, – отрезала самоуверенная Сергеева. – Все, пока, я уже дошла. Не обижайся. Просто я немного нервничаю.

Они простились у Машкиного подъезда и разошлись.

Александрова подумала. Затем подумала еще раз. Вот какая прыткая Машуня уродилась.

– Алло, это Анатолий Михайлович? Это Антонина. Даже не знаю, как и сказать, но я волнуюсь за Машку. Да? Вы скоро будете? А когда? Ладно, тогда встретимся. Отлично, то есть я уверена, но не совсем. Она придумала кое-что. И, по-моему, собралась все свои задумки воплотить в жизнь. Вы знаете, где я живу? Хорошо. Через сколько? Ага. До встречи.

«Наверное, я все-таки правильно сделала. Машку просто так не остановишь. Тут силы серьезные нужны. Она наверняка ринется звонить. А вдруг адресат верный? Кокнут Машку, и будет поздно искать защиту у Печкина с Илюхой. Лучше раньше. Сейчас они подъедут».

Мысли неслись табунами-скакунами, точно по тексту популярного певца. Скакуны путали друг друга и саму авторшу.

На душе у Александровой нарастала тревога. Неприятная. Ей казалось, что нечто важное она забыла. Но что?

Печкину позвонила, Машку заложила. Вроде все верно. Ольга скоро выпишется. С ней все в порядке.

Что же не дает мне покоя?

По опыту Тонька знала, что если постараться отвлечься и сосредоточиться на другой теме, то ускользающая мысль вернется и даст себя поймать.

Но вот беда, отвлечься не получалось. На улице и в голове бушевала непогода.

«Да что ж меня так беспокоит? Тогда по порядку.

Утром прилетела Машка. Позвонила. Договорились о встрече. Дальше. Дальше? Вымыла кухню. Затем ванную. Устала. Приняла душ. Сварила кофе. Включила телевизор. Ужаснулась. Выключила телевизор. Ждала Машку. Читала журнал. Вот оно. Поймала. Журнал».

Тонька замерла как вкопанная. Журнал. Что-то связано с этим журналом. Или не с журналом, а с этим временным отрезком.

«Я читала журнал и вдруг подпрыгнула от ужасного воя. Сработала сигнализация какого-то автомобиля, стоявшего под окнами на пятачке у подъезда».

Сирена выла и выла. В бешенстве Тонька выскочила на балкон, и в этот момент сирена смолкла.

У дома теснились разномастные жигули и несколько иномарок. Только Тонька собралась захлопнуть балконную дверь, как синий «форд» бешено газанул и сорвался с места.

«Чокнутые. Лечиться надо, если психика настолько расшатана», – только и подумала Тонька.

Хорошо, что во дворе не было детей и старушек. «Форд» рванул так, словно стартовал в космос, взлетая со специально оборудованной собственной взлетной площадки.

Вот и причина беспокойства. Синий «форд».

«Да мало ли синих „фордов“ в Москве?» – вспомнила Тонька дона Педро и Бразилию.

Утром ей и в голову не пришло связать синий «форд» с покушениями на Ольгу и Машку. Конечно, никаких номеров она не разглядела. Но вот «форд» определила сразу.

В данный момент ее мучила собственная несостоятельность.

Имел ли отношение психованный «форд» к ее беспокойству? Или эти глюки связаны с тонкой душевной организацией самой Александровой?

Прийти к определенному решению она не смогла и металась по детской площадке возле своего дома. До магазина она так и не дошла.

Вот засада!

– Антонина, привет! – услышала она хриплый окрик Печкина.

Тонька вздрогнула и рванула на голос Анатолия Михайловича.

– Господи, как я рада, – задыхалась Александрова.

– Зарядкой надо заниматься. Что-то ты задыхаешься. – Заметил Илья.

– Какая к черту зарядка! Нервы на исходе. Силы тоже. Мне вам столько надо рассказать. Машку хочу заложить. Да побыстрей.

– Тонечка, а ты знаешь, кто проживает в твоем подъезде на первом этаже? – перебил ее Печкин.

– Нет. Ишь ты чего захотел! Совершенно не знаю. Мы ж вселились всего год назад. Я по лестничной площадке соседей не знаю, не то что с первого этажа.

– Прискорбно, – задумался Илья. – А что там с Марией? Что за спешка?

– У Машки сдвиг по фазе. Она решила эксперимент провести. В роли подопытной мышки – Мария Сергеева. Я ее отговорить не сумела. Думаю, что она не остановится.

– Тоня, это все достаточно серьезно. Говори внятно.

– Так я и говорю. Она хочет позвонить убийце и сказать, что она знает, кто убийца.

– Кому она собирается звонить? – встрял Илья.

– А вот этого я не знаю. По Машкиным словам выходит, что она еще не решила, кому. Только я не верю. Думаю, что кандидатуру она подобрала.

– Антонина, прекрати. Кому она собирается звонить?

– Или Орлову, или Игнатьеву. Выбор-то невелик.

– Ясно. А когда, ты думаешь, она позвонит?

– Ума не приложу. Думаю, сейчас чайку выпьет, да и к телефону. Она ж в спокойствии и минуты не проживет.

– Молодцы, девчонки. Авантюристки-медалистки. Сейчас мы к Машунечке нашей завалимся и пытать начнем, – злобно проговорил Печкин.

– Да. Я забыла сказать, может, конечно, это и не так уж важно. – Тонька сняла очки и подула на них.

– Важно, важно, – торопил ее Илья.

Александрова достала носовой платок и протерла стекла очков.

– Утром я видела тут машину, прямо под окнами, синий «форд». Совершенно спятивший. Как газанул, как рванул. Просто сумасшедший дом. Номер, к сожалению, не разглядела, да и не пыталась. Вот теперь все. Я понимаю, что это не тот «форд», который сбил Ольгу, но промолчать не могу. Вдруг это серьезно!

– Ёлы-палы! – Илья выхватил мобильник.

– Игорек, ты пробил Городницкую? Вот черт, давай быстрей.

Тонька со страхом и интересом наблюдала за суетой Ильи. Тот буквально подпрыгивал от возбуждения.

Эк его разбирает. Наверное, не зря я про «форд» рассказала.

Печкин откашлялся и подбодрил Тоньку взглядом.

– Не переживай. Думаю, что сегодня все и закончится. В крайнем случае, завтра.

– Что закончится? Вы найдете убийцу? А Гришка? – удивилась Александрова.

– Ну не все сразу. Загадывать нехорошо, – отозвался Печкин. – Ну что там, Илья? Выяснил Игорь что-нибудь?

– Нет еще. Говорит, что в течение двух часов информация будет. – Илья решительно направился к подъезду. – Надо по соседям пройтись.

– Вы же уже опрашивали их по поводу Гришки? – Тонька немедленно встряла в деловое обсуждение.

– А сейчас мы их опросим по поводу Городницкой Василисы Аркадьевны, – благожелательно заметил Печкин.

– А кто это?

– Многоуважаемая тетушка Иллариона Игнатьева, которая вот уже месяц находится на своей даче.

– Как, здесь живет тетка Игнатьева? – Тонька открыла рот. – А вы, вы только что это выяснили? Сюрприз.

– Да, сюрприз. Тетка-то не родная, а так – седьмая вода на киселе. Старая тетка.

– И чего вы выяснять будете? – не унималась Александрова.

Печкин взял Тоньку под руку, подвел к скамеечке и усадил.

– Интересно, навещает ли тетушку молодой племянник и как часто он это делает? Или кто-нибудь еще ей помогает? А ты посиди пока на лавочке и прекрати дергаться.

– А к Машке вы собираетесь? Она небось свой план уже реализует напропалую. – Волноваться Тонька не перестала. Слишком много сюрпризов за одно утро.

Легко сказать, не дергайся.

– Обязательно к Машеньке нагрянем. Всенепременно, – заверил Тоньку Печкин. – Илья, подожди. Вместе пойдем. – Он догнал напарника.

И мужики скрылись в подъезде.

Марья взъерошила волосы и почесала голову.

«Может, не стоит пороть горячку? А вдруг его переклинит? Хотя, если вспомнить все предшествующие события, утверждать, что до сих пор убийца был спокоен, невозможно.

Столько покушений. И все неудачные. Наверняка он в бешенстве. А если еще и масла подлить в огонь, то-то он обрадуется.

Может, чайку выпить? Или съесть чего-нибудь?

Да, катастрофа. Ни пить не могу, ни есть не могу».

Машка от своих решений отступать не привыкла. Задумано – сделано.

Она вытащила из сумочки визитную карточку и набрала телефонный номер.

– Алло. Илларион? – с утвердительной интонацией вопросила Сергеева. – Да, это Мария. Я, собственно, звоню по делу. И надолго тебя не задержу.

Она выслушала ответ и продолжила.

– Я хочу сообщить, что знаю, кто убил Григория.

На другом конце провода повисла пауза, наконец Игнатьев спросил:

– А почему ты сообщаешь об этом твоем открытии именно мне? Я же не милиция. И с чего ты взяла, что Григорий убит? Ты в этом уверена?

– Если бы он был жив, то давно объявился бы. Родителям его я позвоню позже. Сначала пойду в милицию и сделаю заявление.

– Сногсшибательная новость. У меня просто нет слов. А доказательства?

– Ну, есть некоторые косвенные улики, но я думаю, что милиция быстренько нароет прямые, потому что после того, как я им сообщу все, что видела, слышала и пережила, думаю, сомнений не возникнет.

– Маш, если это намек, то я весьма и весьма неприятно поражен.

– Какие уж тут намеки. Я тебе прямым текстом обо всем доложила.

– И чего ты от меня хочешь?

– Что ты сделал с Гришкой? Где он?

– Во-первых, я здесь совершенно ни при чем. Во-вторых, никаких доказательств у тебя нет, не было и быть не может. А все галлюцинации относительно Гришки – это твои личные проблемы.

– Вот и поговорили. Прощай, Илларион. – Машка повесила трубку. Она нервничала.

«Съесть, что ли, котлетку?» Марья прошла на кухню и поставила сковороду на плиту. Открыла холодильник и замерла в задумчивости.

На котлеты уже не тянуло.

Она резко захлопнула дверцу холодильника и подошла к окну. Вовсю лил дождь. Она выключила плиту. Прошла в спальню и легла на кровать.

Позвонить – позвонила. Эксперимент провела. Осталось только дождаться ответной реакции.

Раздался звонок домофона.

А вот и реакция. Ничего себе темпы. Игнатьев у ее дома, что ли, дежурит?

Машка вскочила с кровати и заметалась по квартире.

«Помогите. Грабят, убивают. Вот, дура, даже Илюшке не сообщила о своих планах, только Тоньке. А та, наверное, подругу не выдаст. Кошмар! Господи, что же делать?»

Домофон пиликал не переставая.

Машка подбежала к нему и сорвала трубку.

– Да, кто там?

– Машунь, открывай, свои, – заорали за дверью голосом Ильи.

Ах, это свои! Спасибо тебе, Боже! Счастье какое!

– Открываю, – с надрывом закричала Машка в ответ.

Да, мне везет. Говорят, и дуракам везет. Я, конечно, не дура, то есть не полная и законченная идиотка, но все-таки есть в этой народной мудрости зерно истины.

Группа спасателей в количестве двух человек ворвалась в квартиру Сергеевой.

Машка растерянно и восхищенно взирала на них.

– Слава богу, это вы!

– А кого ты ждала? – прошипел Илья.

– Я, э, ну ладно, все равно придется вам все рассказать. А вы здесь почему?

– Тонька позвонила и тебя заложила. Волнуется она сильно.

– Ах, добрая женщина. Слава богу, что заложила. Я-то испугалась, что она молчать будет.

– Марья, выкладывай, кому звонила и что говорила, – напирал Илья.

Вместе с Печкиным они вальяжно расположились в креслах гостиной. Машка подпрыгивала у столика, нервно передергивая плечами.

– Чайку, кофейку? У меня и котлеты есть, будете?

– Маш, ты от вопроса не уходи. Мы люди ко всему привычные, так что сначала мы выслушаем твой подробный отчет, а потом уж и напитки пригодятся. – Печкин усадил Марью на журнальный столик и пригрозил: – Времени в обрез. Выкладывай, умница ты наша, кого ты провоцировала?

Марья насилия и давления не переносила, как и любой самостоятельный человек. Она легко вспорхнула с журнального столика и пересела на диван.

«Несносные люди. Я для кого старалась! Для всех нас я старалась. Ну, может, я и не крутая умница, однако принимать решения способна, и не только принимать, но и действовать. Ишь, гении розыска. А результаты где?»

Она вытянула ноги и полюбовалась ими.

– Игнатьеву Иллариону Егоровичу я звонила. Кому ж еще?

– Замечательно придумано. Маш, что ты ему сказала, желательно дословно. – Печкин не сводил глаз с Сергеевой.

– Сказала, что знаю, кто убил Гришку. Пойду в милицию и напишу заявление. Спросила у него, где сейчас Гришка.

– Что ответил Игнатьев?

– Что намеки мои к нему не относятся. Что доказательств у меня нет и не будет. На этом и распрощались. Пойду, чайник поставлю. – Машка меланхолично поднялась, направилась в кухню и загремела посудой.

Андреев и Печкин гуськом последовали за ней. Они заполнили малогабаритную кухню целиком.

– Маш, а чего ты такая перепуганная была, когда мы в домофон звонили? – тихо спросил Илья.

Машка покачала головой и вздохнула.

– Я не испуганная была, я в обморочном состоянии была, потому что решила, что это Игнатьев пришел со мной разбираться.

Она достала чашки, одна из них вывалилась у нее из рук и разбилась вдребезги.

– Это к счастью, это к счастью, – забормотал Илья и лихорадочно начал собирать осколки.

– Надеюсь, – всхлипнула Машка. – Брось, я сейчас пылесос достану.

– Маня, не реви, все к лучшему. С тобой ничего не случится, – голос Ильи дрожал.

Печкин молчал и хмурил брови.

– Очень хочется верить. Потому что весь свой запас сопротивления несчастным случаям я уже израсходовала. И одна я боюсь оставаться. – Машка высморкалась в бумажный платочек и страдальчески сморщила нос.

– Одна ты не останешься. Даже не надейся. – Печкин потянулся за платком. И в этот момент раздался звонок мобильного.

Марья вздрогнула и оглянулась.

– Не волнуйся, это мой, – успокоил ее Печкин.

– Алло, Игорек? Да, весь внимание. Отлично. Значит, машина зарегистрирована на ее имя. «Форд»? Ясно. А племянничек доверенность имеет? Порядок. Дальше…

Он замолчал и долго выслушивал новости своего подчиненного.

Машка заварила чай и разлила его по чашкам. Автоматически отхлебнула кипяток и взвыла. Она страдала. На глазах вновь выступили слезы. Марья решительно смахнула их рукой и заморгала.

Что за жизнь? Почему такая несправедливость? Сергеева жалобно посмотрела на Илью. И он мгновенно отреагировал.

Вырвал из рук Марьи чашку и принялся переливать чай из чашки в стакан и обратно, усердно дуя при этом на жидкость.

– Ладно, я перезвоню. А главное, глаз не спускать с Галкиной. Головой отвечаешь. Никого к ней. Сегодня – никого. Я приеду ближе к вечеру. Да. Отбой.

Анатолий Михайлович повеселел и протянул руку к чашке.

– Верной дорогой идем, братцы. «Форд» действительно зарегистрирован на Городницкую Василису Аркадьевну, а у Игнатьева есть доверенность.

Машка встрепенулась.

– Ого, какие новости, значит, не зря я звонила! – похвасталась она.

Печкин почесал затылок и осторожно проговорил:

– Ты, главное, не дергайся, но звонила ты напрасно.

– Да? – недоверчиво спросила Машка. – Вы угощайтесь, угощайтесь.

– Теперь придется проявить большую осторожность. Надо полагать, Игнатьев начнет суетиться.

– В смысле? Ты думаешь, он попробует меня укокошить еще раз? – возмутилась Марья.

– Примерно так, – кротко ответил Печкин.

– А когда? Сколько ждать? Час, день, неделю, год?

– Спокойствие, только спокойствие. Точно сказать сложно. Но, вероятно, меньше года.

– Хороший ответ, граждане сыщики.

Сыщики переглянулись и одновременно заорали, точнее, запели:

– Не плачь, Маруся, пройдут дожди.

Машка истерически хохотнула.

Отсмеявшись, вся троица разом поскучнела.

– Кстати, что за Василиса? Я никакую Василису не знаю, – забеспокоилась Машка. – Василисы мне еще не хватало.

– В Тонькином подъезде на первом этаже зарегистрирована и проживает Городницкая Василиса Аркадьевна. Она по какой-то там линии является престарелой тетушкой Игнатьева.

– Тетушка Игнатьева? В Тонькином доме? – Глаза у Машки округлились.

– Да.

– И что она, непосредственная соучастница? Бред. – Сергеева выпятила губы. – Полная чепуха.

– Насчет соучастия не уверен. Точнее, уверен, что она ни при чем. Просто тетушка каждой весной отправляется на свою благоустроенную дачу. Воздухом дышать. Отвозит ее, как правило, племянничек и, как правило, на ее машине. Машина, естественно, синий «форд». Ездит Илларионушка на ней по доверенности. Когда тетушка на даче, наш обаятельный Илларион должен был поливать цветочки в квартире. Но, как выяснилось, Иллариона Игнатьева никто там не видел, а вот некую молодую цветущую дамочку видели, она захаживает в тетушкину квартиру.

Машка взбодрилась.

– Откуда столько новой информации?

– Да после общения с соседями Антонины. Мы обошли всех. И со всеми поговорили по душам, – мрачно ответил Илья.

– А раньше-то чего не обошли?

– Почему не обошли? Мы и раньше беседовали. Только вопросы были другие. Мы выясняли все о Гришке. Его никто не видел и не слышал. А сейчас вопросы ставились исключительно о самой Городницкой.

Машка не сдавалась.

– Значит, если она – тетка Иллариона, то Гришке она кто?

– А никто. Тетка приходится родственницей по матери. А Гришка – кузен Игнатьева по отцу.

– Значит, эта Василиса не Гришкина родственница?

– Успокойся, Маш. Василиса Аркадьевна вообще, скорей всего, ни при чем, – примирительно вставил Печкин.

– Я спокойна. Просто зрение у меня прекрасное и слух тоже. Вы, Анатолий Михайлович, обмолвились, что кто-то еще захаживает в квартиру Городницкой. Верно?

– Да, – прохрипел Печкин.

– И кто же сия персона?

– Молодая симпатичная женщина, среднего роста, довольно милая.

– Хватит издеваться. Кто она такая? – раздельно с ударением произнесла Марья.

– Ну, есть у нас подозрения, но пока… – Печкин пожал плечами.

Лучше бы он сказал прямо. Машка таких многозначительных недомолвок не выносила. Ее начинало трясти.

– Отлично. Вероятно, вы подозреваете, что эта молодая женщина и есть Григорий Вольский, удачно замаскированный под молодую цветущую женщину.

Печкин пришел в восторг от замечательной идеи.

– Боюсь, что так нам не повезет.

– Не в бровь, а в глаз, – довольно захохотал Илья.

– Так что за барышня?

– Ладно, ты ж не отвяжешься. Барышня, судя по описанию соседей, напоминает секретаршу Игнатьева – Валерию Огурцову.

Машка открыла рот.

– Валерия Огурцова? Это шутка?

– Не-а. Простая фамилия – Огурцова плюс пышное имя Валерия. Правая и левая Илларионушкина рука.

– И что эта двойная рука делает у Городницкой?

– А ты сама как думаешь?

– Да я и так за вас всех работаю, – вспылила Марья, – и думаю за всех, у меня мозги уже от напряжения плавятся и пар из ноздрей идет. Неужели нельзя по-человечески ответить?

Машка запыхтела и громко высморкалась. Первым не выдержал Илья.

– Маш, представь себе, что эта Валерия приходит каждый день в квартиру Городницкой. Каждый день, каждый вечер в руках у нее пакеты. Ни одного дня не пропустила.

– Начинаю понимать. Так вы думаете, надежда есть? Что ж вы дверь не взломали?

– Маш, опомнись. Чужую дверь взламывать средь бела дня, сразу после опроса соседей? Несерьезно. Вот сегодня вечерком, а еще лучше ночью, мы нехорошую квартирку и навестим.

– А вы в дверь к ней звонили?

– Обижаешь, Марья. Звонили и стучали. Но никто нам так и не открыл.

– То есть взлом все-таки состоится?

– Абсолютно верно, – печально констатировал Печкин.

– Не хочу сглазить, но, по-вашему, существует ли вероятность того, что мы найдем Гришку? – обратилась Марья к гостям.

– Поживем – увидим, – невнятно прохрипел Печкин.

– Значит, если Илларион совершил все эти мерзости, то девушка Огурцова с ним в доле и соответственно к ним причастна? – воскликнула Машка.

– Причастна, причастна, а насчет доли сомневаюсь. Судя по всему, Илларионушка делиться ни с кем не любит.

– Господа офицеры, тогда объясните мне, недалекой, в чем соль? Куда и почему исчез Гришка, убили ли его? И зачем все это понадобилось Иллариону? – Машка подперла подбородок кулачками.

– Э-э-э, знаешь, если забыть про Союз Девяти и всю эту мистику, то я склонен поверить в то, что суть дела Вольского довольна проста. Деньги, или ревность, или месть.

– Как ты можешь не принимать во внимание чудесное? Ведь меня Гришка два раза спас. Я у Ленки Коршуновой на сеансе чуть дуба не дала от страха. Папку видела. Гришку видела. И еще восемь фигур. Это не считается?

– Маруся, я не ученый по тарелочкам, и не генетик, и не специалист по данной теме. Я не могу опираться на чудесные спасения, видения и явления. И я не работаю экстрасенсом. А главное, совершенно не желаю заниматься расшифровкой мистических знаков судьбы. Я работаю с реальностью. А в высших силах ничего не понимаю.

– Если ты не понимаешь ничего в высших силах, то это не означает, что их не существует, – закричала Марья.

– Ничего мистического в Огурцовой я не заметил. А твои видения, прости, конечно, не доказуемы.

– Значит, я все придумала? Или с ума сошла?

– Немного преувеличила от расстройства чувств, – примирительно заметил Илья.

Зря он так выразился. Ох, зря.

Машка пришла в ярость. Она забегала по тесной кухне, затем выскочила в комнату, сделала круг и вернулась к гостям.

– Идиоты. Получается, если вы с позиции здравомыслия объяснить происходящее не можете, значит, происходящего не было. Вы оба идиоты. Так рассуждают только идиоты.

Мужики переглянулись и застонали.

– Машуня, кончай агитировать. Мне ехать пора. Илья, проводи меня. – Печкин вышел в прихожую и стал натягивать куртку.

– Ты к Василисе? – встревоженно спросила Машка.

– Нет, Василису на ночь оставим. Сейчас к Ольге съезжу. Потом назад к вам. Не грустите. Я быстро. – Анатолий Михайлович многозначительно взглянул на напарника.

– Мы грустить не будем, мы чуть-чуть повоюем, немного поругаемся, – успокоил Илья. – Правда, Машенька?

– Очень остроумно, – зашумела Машка.

– Все, пока. Соблюдайте осторожность. Маш, это тебя касается в первую очередь. Никаких походов в магазин и в аптеку. Илья, не проспи. Я позвоню.

Когда за Печкиным захлопнулась дверь и Марья уже открыла рот для протеста, Илья перекинул строптивую женщину через плечо и немного с ней попрыгал. Высоко не получилось.

– Отпусти сейчас же, хулиган!

– Не ругайся. Тебе не идет, рыбка моя золотая.

Он бережно усадил Марью в кресло и расположился на полу, крепко сжимая ее лодыжки.

– Придется тебе слушаться меня беспрекословно. Будем ждать реакции Иллариона и сидеть тихо-тихо. Никаких телодвижений. Только по моему разрешению и по моей команде.

– Я не собака, чтобы команды выполнять, – капризничала Машка, – отцепись от меня.

– Не злись, рыбка. Лучше поцелуй меня.

– Разбежался, – надула губки Марья. И чмокнула его в макушку.

Илья закрыл глаза и расплылся в блаженной улыбке.

– Голодный? – спросила Машка.

– Очень-очень, а ты готовить умеешь?

Машка, кряхтя, встала и направилась на кухню.

– Умею, разумеется, но не люблю, – ворчала она.

Илья шел за ней по пятам.

Пока Машка рыскала в холодильнике в поисках котлет, Илья читал газету и благодушно хмыкал.

От резкого звонка в дверь Марья подпрыгнула и зажала рот руками.

– Это Илларион. Господи, помоги, – прошептала она в панике.

Илья фыркнул и успокаивающе возразил:

– Наверное, Толик вернулся, забыл что-нибудь.

– А чего же домофон молчал?

– Ну, кто-нибудь вошел и Толик с ними.

– Ладно, я открою, но сначала спрошу, кто там, – пробурчала Марья.

Она на цыпочках подкралась к входной двери и заглянула в глазок. Это был не Печкин.

Она присела на корточки и стала подавать знаки Илье.

– Иди сюда, это не Печкин, дурак ты, – шипела сквозь плотно сжатые зубы Марья и рукой манила к себе любимого.

Илья всполошился и, мгновенно оказавшись в коридоре, уставился в глазок.

Он хмыкнул и прошептал:

– Спроси, кто. Вроде ты дома одна и всего боишься, поняла?

– Я без всяких «вроде» боюсь, – огрызнулась Машка и послушно прокричала: – Кто там? – Голос ее срывался.

– Телеграмма международная, откройте и распишитесь.

– Какая телеграмма, я не жду никаких телеграмм.

– Тут отправитель господин Ле Пенье, кажется, – вежливо ответили из-за двери. – Вам знакомо это имя?

Машка молчала.

Илья изобразил динамичными бровями большой вопрос и потыкал в Машкин лоб пальцем.

– Конечно, знакомо, это президент фестиваля, – с досадой прошипела Марья. – Ты что, не помнишь, я же вас знакомила? Вспомнил? Маленький такой, толстенький, черненький.

Илья пожал плечами.

«Да мало ли с кем меня знакомили! Французы все как на подбор черненькие. Тоже мне примета! Вдобавок фамилия Ле Пенье! Не помню никакого Ле Пенье».

Илья схватил Машку за руки и свистящим шепотом стал отдавать распоряжения.

– Открой дверь и пригласи его войти, обязательно на кухню. Начнешь действовать, когда я сделаю вот так, то есть подам тебе определенный знак, кивни, если поняла. – Он продемонстрировал здоровый кулачище.

Машкины глаза блеснули. Она кивнула.

Илья бесшумно метнулся в сторону кухни, открыл дверцу встроенного шкафа и присвистнул.

Узкий стенной шкаф был забит разнообразными Машкиными вещами, которые, по ее мнению, вышли из моды, однако расстаться с ними было нелегко.

Илья выволок ворох одежды, бросил его на диван в гостиной и прикрыл дверь в комнату.

Машка округлила глаза и подбоченилась, выражая, таким образом, свое неодобрение и тревогу.

Любимый развел руками и с трудом, тихо матерясь, втиснулся в стенной шкаф.

Машка проглотила ком в горле и уставилась на кулак, появившийся из встроенного шкафа. Она перевела дух. Поднялась с коленок, набрала воздуха в легкие и прокричала:

– Одну секунду, открываю.

Звякнула цепочка, щелкнул замок, сердце заколотилось как бешеное. Сергеева распахнула дверь.

– Добрый вечер. Проходите, пожалуйста, за мной. Извините, что так долго. Я дома одна, вот и проявляю некоторую осторожность.

Высокий почтальон пробормотал нечто невразумительное и проскользнул в квартиру. На голове его восседала громадная кепка, нависающая на темные очки.

Марья боком, боясь повернуться спиной к незнакомцу, провела его на кухню и там с облегчением плюхнулась на стул.

– Давайте телеграмму.

– Ах, Мария Юрьевна, Мария Юрьевна, как же вы неаккуратны, – раздался приятный тенор, и почтальон не спеша снял кепку и очки.

Марья охнула.

Все остальное произошло молниеносно.

Илья материализовался из встроенного шкафа. Он ударил Иллариона по голове своим кулаком. Игнатьев обмяк и стал медленно-медленно падать.

Детектив подхватил обмякшее тело врага и усадил его на стул. Откуда-то из недр карманов Ильи появились наручники.

Игнатьева сковали по рукам и ногам.

Илья рассматривал здоровую кепку Иллариона.

– Где ж ты этакую красоту купил? Или украл?

Машка находилась в оцепенении и облегчения не испытывала. Ее подташнивало.

Глаза Иллариона налились ненавистью, он выругался и сплюнул.

– Ты, потише, красавец, сбавь обороты, – угрожающе произнес Илья. – Ишь, нервный какой. Сейчас будем мило беседовать. Сиди тихо, урод. – Он грубо обыскал Иллариона, вытащил мобильный телефон и углубился в его изучение.

Затем набрал номер и ухмыльнулся.

– Толик, у нас новости, навестил нас Илларионушка. Да. Почтальоном прикинулся. Кепочка, очечки, большой артист. Нет, не прав. Обижаешь. На кухне восседает. Злится очень. Ждем-с. Как Ольга? Порядок. Отбой. – Он потер руки и включил чайник.

– Будем продолжать банкет. Будешь врать или молчать? – обратился к Игнатьеву Илья.

«Почтальон» ничего не ответил и закрыл глаза.

Наступил вечер. За окном зашумел дождь.

Машка медленно сползла со стула и незаметно удалилась из кухни. Она прошла в ванную и долго-долго умывалась холодной водой. Затем накапала себе валокордина и выпила.

Долго рассматривала свое отражение в зеркале, пытаясь найти приемлемое выражение лица.

После бесплодных попыток она провела щеткой по волосам, припудрила нос и собралась с силами, чтобы вернуться к мужской компании.

«Как грустно. Вот и злодея поймали, можно сказать, с поличным. А радости или удовлетворения нет. Почему? Неужели я его жалею? Вернее, жалею себя».

Машка прислушалась к неясному бормотанию Ильи.

«Надо идти. Теперь главное – выяснить все подробности про Гришку. Непонятно даже, что лучше: неизвестность или жестокая правда?

Когда позвонил Печкин, Машка была вся раздерганная. Она открыла дверь и впустила Анатолия Михайловича в дом. Тот внимательно посмотрел на нее, погладил по голове и стремительно зашагал на кухню.

– Добрый вечер всем, – прохрипел Печкин.

Ответного приветствия от Иллариона он не дождался.

– Отлично, гражданин Игнатьев. Молчание – золото, но не в данный момент. Не тяните время. Где Григорий Вольский?

– Откуда мне знать, – с отвращением прорычал Илларион. – Я ему не нянька.

– Слушай, великий комбинатор, давай не углубляться. Я попробую обойтись без мордобоя, но руки у меня чешутся. Как ты убил Гришку и где его тело?

Илья подошел к Иллариону сзади и положил руки на плечи Игнатьева.

Болезненная гримаса исказила лицо подозреваемого.

– Я не убивал Гришку.

– Где он? – флегматично спросил Илья и неуловимым движением легонько нажал на болевую точку в области позвоночника главы компании «Протокол».

– Твари! – заорал Илларион. – Больно!

– А ты говори, а то будет еще больней, – заверил его Илья и отхлебнул из чашки. – Рассказывай по порядку.

– Я никого не убивал. Гришка жив и здоров. Он м-м-м…

– Продолжай, не останавливайся.

– Он сейчас спит в квартире моей тетушки Городницкой Василисы Аркадьевны.

Машка зарыдала в голос и выскочила из кухни. Она никак не могла остановиться.

Гришенька жив! Слава Богу!

Марья осела на пол у двери в кухню, тихо и монотонно подвывая.

– Чем ты его накачал?

– Какая разница, он все время дрыхнет.

– А кормежку приносит Валерия Огурцова?

– Да.

– Значит, тетушку – на дачу и квартирка свободна. А кражи у тетушки Василисы не твоих ли рук дело?

– Нет! – с ненавистью выкрикнул Илларион.

– Значит, твоих, понятно. Ты придуриваться бросай. А то мы устали очень. Илья, не расслабляйся.

Тот ухмыльнулся.

– Поехали дальше. Тетушку обокрал. Квартиру освободил. Гришку подпоил и отволок на свободную жилплощадь. Логично. Теперь расскажи, для чего столько усилий пропали даром? – Печкин закурил и прищурился.

– Вы ничего и никогда не докажете, я чист перед законом.

– А кто тут говорит о законе? – удивился Печкин. – Не уверен, что ты доживешь до судебного разбирательства. У тебя образовалось столько врагов. И все они люди нервные. Так что вопрос о суде преждевременен.