Текст книги "Мой предприимчивый Викинг (СИ)"

Автор книги: Марина Булгарина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 21 страниц)

А я ведь не знаю, насколько Богдан уехал. На час или на пять. Если что, подожду его. Ждать я всегда умела.

**

Через 13 часов, примерно в первом часу ночи, я поняла, что ждать – не мой конек.

Я сидела в черном кружевном белье на диване, сиротливо обняв плюшевого медведя. Я была голодна, боялась испортить макияж или пропустить приезд Богдана, с поста в гостиной не отлучалась, потому как оттуда хорошо просматривался въезд на территорию дома. Разбросанные лепестки роз по всему коридору, дорожкой уложенные до моей спальни, уже конкретно мозолили глаза. Как и тяжеленое кресло, которое мне пришлось переть аж из кабинета на втором этаже! Лучше не вспоминать, как оно чуть не переломало мне лестницу, грохнувшись со второго на первый. Пришлось даже постелить небольшой коврик, чтобы скрыть место столкновения ламината и кресла. Боже, до чего стыдно! А с каждым часом пустого ожидания становилось еще гаже. Я потихоньку паниковала, может, Богдан вообще не приедет? Но я сходила, проверила, вещи его были на месте. Значит, не съехал. Уже неплохо. Пффф. Да и чего бы? Ну поругались немножечко. Это ж не значит, что можно вот так просто исчезнуть? Или значит? А может он решил остаться сегодня ночевать у себя, раз мы поссорились? Всё может быть. Или не у себя... нет, не сметь думать в таком ключе!

Полвторого ночи я издала короткий драматический вздох и заставила смириться с реальностью. Богдан не приедет. Надо пойти переодеться, поесть, и, может, позвонить ему? Узнать где он? Хотя нет, лучше написать смс. Вдруг спит, а я случайно разбужу. Но определенно стоит написать смс, иначе я сама не усну, придумывая всякого.

Я сходила за халатом, быстро накинула его, подвязав пояском на уровне талии, заглянула на кухню и разогрела фаршированный блинчик, но не переставала прислушиваться к звукам с улицы, пока шумела микроволновка. Надежда умирает последней. А затем устало рухнула в кресло в коридоре. Только я собиралась отправить Богдану что-то незатейливое, вроде «Привет, ты где?», как услышала долгожданный звук шуршания по гравию шин.

Сердце бешено заколотилось в груди, ликуя, «приехал»!

Но тут мой взгляд сам собой упал на жирный блинчик в руке и несколько крошек на халате. Вот черт!

Я вскочила, заметалась, куда теперь девать этот треклятый блин?! А халат, скидывать или нет? Вот же, руки все в масле! А свет гасить или тоже не стоит? Я приостановилась. А что если Богдан сильно устал на работе? Да нет, на секс у мужчины всегда силы найдутся, даже у умирающего. В общем, свет я погасила, но пока я решала откуда лучше и эффектней появиться, и пока сбегала проверила макияж, помыла руки, и прополоскала освежителем рот, кое как успев занять исходную позицию, парадная дверь тихонько приоткрылась и в дом скользнула внушительная фигура Воронцова. Разулся. Одет он был вроде бы в спортивный костюм (в темноте почти ничего не было видно), а на голову накинут капюшон...

Крадется, видно не хочет меня разбудить. Заботливый... на сердце потеплело.

Подождите – ка, я прищурилась, что-то было не так. Почему Богдан хромает на правую ногу? Зрение уже более-менее адаптировалось к темноте, и я разглядела, что толстовка на его спине была грязной и рваной. В ту же секунду щелкнул выключатель, а я решительно вышла из-за поворота, ведущего в гостиную. Богдана на мгновение ослепила резкая вспышка света, но он тут же натянул поплотнее капюшон и замер.

Мне показалось или он выругался? Он не рад меня видеть или это от неожиланности? Спишем на последнее.

– Привет, Мирослава. Я думал, ты уже спишь, могла бы меня не ждать.

Поведение Богдана было странным, это я сразу подметила.

– Ты голоден? – прощупываем почву.

– Нет, спасибо, что-то я устал, пойду спать.

И он бодро двинулся в сторону своей комнаты, так ни разу прямо и не посмотрев мне в лицо, ловко каждый раз отворачиваясь.

Я же медленно надвигалась на Воронцова, одновременно оценивая его состояние, ну, по крайней мере, со спины. Грязные, местами порванные штаны, некогда серая толстовка теперь приобрела буро-черный цвет, с пятнами от травы тут и там. Будто он катался по земле или что-то вроде того. Рукав один висел порванный... занятно...

Богдан, заслышав за спиной мои быстрые шаги, тоже ускорился, но я оказалась быстрее. Обогнала и заставила его экстренно остановиться. Схватила двумя руками за щеки.

– Поймала.

Одной рукой Богдан плотнее держал капюшон и все также прятал от меня глаза. Я мягко, но непреклонно убрала его руку от лица и скинула мешающую рассмотреть всё как следует преграду, да так и ахнула.

Нос поцарапан, под глазом синяк, лицо грязное, губа разбита и припухла. Богдан внимательно смотрел на меня, явно отслеживая реакцию.

– Всё  в порядке, уходи, – поджал губы он и отвернулся, целенаправленно продолжая свой путь до комнаты.

– Что случилось? – я снова преградила ему дорогу.

– Ничего страшного. – отмахнулся он, но больше сбегать не стал.

– Ага. Я вижу.

– Вот черт, – Богдан вздохнул, да, препираться явно теперь не было смысла, – Было настоящее побоище, два десятка буйволов к двум. Не меньше. – заговорщицки поведали мне.

Я вышла замуж за Рэмбо!

Правда кое-что царапнуло слух.

– К двум?

– Со мной был твой брат. Мы с ним решили выбраться на пробежку после трудового дня, развеяться, поддержать форму, все такое, не совсем удачно, как ты понимаешь.

Я прикоснулась подушечкой пальца к его разбитой губе.

– Ай-яй, больно-больно-больно! – трогательно задергался он. Как ребенок, честное слово.

– Прости-прости. – я подвела подхрамывающего Богдана к креслу и усадила в него. Воот, не зря тащила!

– Что за придурки сделали это с вами?

– Тебе не стоит знать, просто засранцы какие-то.

– Ты выглядишь так, будто продержался двенадцать раундов против цементного блока. –  Богдан лишь хмыкнул и отвел взгляд в сторону. Стесняется? Видимо, ему было не совсем приятно говорить об этом, да и, судя по его недавнему поведению, он до последнего не хотел, чтобы я видела его в таком состоянии, – Как Андрей?

– Ну, не плохо... – таинственно отозвался он, глядя в одну точку, явно что-то вспоминая.

Пока бегала за аптечкой, Богдан стянул через голову толстовку, бросил ее на пол у кресла, и теперь сидел в одной майке.

После того как аккуратно вытерла тряпкой, смоченной в теплой воде, лицо и шею Богдана, я приступила к обработке ран перекисью.

Воронцов тихо сидел в кресле, стойко терпя мои измывательства. Я честно пыталась облегчить его боль, дуя то и дело на ранки, получалось, правда, так себе.

– Славик..?

– Ммм?

– Ты кого-то ждала?

– В смысле? – я взглянула в замешательстве на Богдана, отложив грязную ватку.

– Отлично выглядишь, – окинул он испытующим взглядом мой легкий халатик и яркий макияж, отчего я покраснела до кончиков волос. Знал бы он что под халатом... – И это..?

Он указал на разбросанные везде по полу лепестки роз.

Оу. Я посмотрела на общипанные цветы так, словно бы тоже первый раз их увидела. Что обычно говорят в подобных ситуациях? Я растерялась.

– Ну... ты понимаешь... – всё случилось совсем не так, как должно было быть, и теперь я чувствовала себя совершенно нелепо. – Я хотела извиниться.

Брови Богдана моментально взлетели на середину лба, а затем в его взгляде заплясали чертята, а на губы скользнула довольная улыбка.

– Так ты меня ждала? Это меняет дело... – он окинул меня очень дооолгим взглядом с головы до кончиков пальцев ног.

Я сглотнула внезапно ставшей вязкой слюну.

Нет, я решительно не могу этого вытерпеть.

Я отложила тряпку и начала заламывать руки от волнения, не зная, куда их деть.

Пожалуй, стоит покончить с этим. Решение принято, надо быть смелее.

– Знаешь, я поняла, что ты был во всем прав. С самого начала. И то, что ты вчера сказал про Антона...

– Я...

– Подожди. Нет, ты был прав. Просто наши с тобой отношения, сам знаешь...

Он понимающе ухмыльнулся, а я как-то незаметно для себя вцепилась в золотую цепочку на его шее, теребя.

– Знаешь, мы всегда можем предугадать начало, но предугадать конец мы не можем. В моём случае всё наоборот, – воздуха катастрофически не хватало, пришлось брать паузы между фразами, жадно заглатывая кислород. Оратор из меня никакущий, – В моей жизни много раз что-то заканчивалось. Я не решалась начать отношения. Боялась, что всё кончится снова, – вдох, – Ни с кем не сближалась, – выдох, – А с тобой все эти фокусы не прошли. И как только я стала понимать, что у меня есть к тебе чувства – начала отталкивать, пыталась отдалиться. Сбежать... Трусиха. Но я проиграла. Потому что не понимала, что у меня давно появились чувства к тебе. Я осознала это немного позже, а сегодня просто решилась. Будь что будет, верно? Интересно, когда же ты начал мне нравиться? – я решилась заглянуть в бездну его теплых карих глаз, – Я осознала это так поздно, что теперь не вспомню...

– Мирослава... – прошептал он.

Я тряхнула головой, отгоняя все лишние мысли.

– Вот, я призналась. – грустная улыбка, – И прости за вчерашнее. Я действительно переборщила.

Фух. Теперь главное не смотреть на него. Страшно.

Я встала с подлокотника, рассеянно поправила несуществующие складки на халате, и, не теряя ни секунды времени, тут же позорно сбежала на кухню. Зачем? Разогреть Богдану ужин. Именно так. Ну и еще, чтобы успокоить бешено колотящееся сердце.

Я подскочила на месте от неожиданности, когда повернулась к столу, чтобы по обычаю расставить тарелки, а в проеме кухни уже стоял Богдан. Еще секунду назад его не было, и вот он тут.

Он смотрел только на меня. И как...

Слегка покрасневший, зубы крепко стиснуты: будто он всеми силами пытался держать себя в руках, но явно был готов сорваться в одну секунду. Я даже не сразу поняла, отчего такая реакция. А потом проследила за его взглядом: у меня преступно распахнулся халат, открывая захватывающий вид на ложбинку между грудей и тонкое черное кружево...

То, как он смотрел на меня... стало понятно, что скоро нам обоим будет не до ужина.

Внизу живота моментально начал завязываться тугой узел желания.

– Подожди немного, я накрою на стол, – обманчиво спокойно предложила я, – а потом поговорим.

– Я не хочу разговаривать, – Богдан шагнул ко мне и остановился, когда я инстинктивно отступила, – И голод у меня другого характера. Через тридцать секунд ты станешь моей. Наверное, ты предпочтешь, чтобы это случилось наверху, – Он посмотрел на настенные часы.

– Богдан... – Я покачала головой, с губ сорвался нервный смешок, – Прекрати, нельзя

же вот так...

– Двадцать пять секунд.

Черт. А он не шутит.

Я бросила беспомощный взгляд на него.

– Восемнадцать секунд, – предупредил он, не сводя с меня темного взгляда.

Возмущенная и растерянная, я в панике метнулась на выход из комнаты, и дальше к лестнице. Он за мной.

– Богдан, это смешно...

– Пятнадцать, – Он не спеша пошел за мной.

Чувствуя себя как загнанный зверь, я начала взбираться по ступенькам, которые словно превратились в едущий вниз эскалатор.

Богдан меня нагнал, когда я едва добралась до спальни. Вбежав внутрь, я повернулась к нему лицом, пока он закрывал дверь. Богдан подобрался, готовый поймать меня, если вдруг надумаю сбежать. Но тут я снова увидела синяк у него под глазом, бледность, разбитую в кровь губу и бровь, и сердце заныло. Я шагнула ему навстречу.

Богдан крепко меня обнял и, приникнув к губам, тихо зарычал, – то ли от удовольствия, то ли от боли. На несколько минут мы погрузились в темноту и ощущения, поскольку неистовые поцелуи изгоняли из головы все мысли. Я так и не поняла, как мы очутились на кровати. Катались по матрасу, все еще полностью одетые, жадно обнимаясь и целуясь, отрываясь друг от друга, лишь чтобы глотнуть живительного воздуха. Богдан поцеловал меня в шею и потянул за ворот халата резче, чем тот мог выдержать. Я услышала, как трещат нитки и разрывается шелк.

Тихо засмеявшись, я взяла его лицо в ладони.

– Эй, полегче...

Он снова меня поцеловал, подрагивая от еле сдерживаемого желания. Я чувствовала прижатый ко мне горячий напряженный член и хотела Богдана так сильно, что из горла вырвался стон. Но между нами оставались невысказанные слова.

– То, что я тебе сказала внизу, – умудрилась промолвить я, – Ты мне ничем не обязан. В том смысле, что мое признание тебя ни к чему не обязывает. Я просто хотела, чтобы ты знал. Ты же столько раз говорил мне, что любишь, а я...

Он нахмурился, напряженно сверля меня глазами.

– Богдан, я пытаюсь сказать... Я не жду от тебя никаких обязательств только потому, что призналась тебе в симпатии.  А может, ты меня жалеешь. Не хочу, чтобы ты думал, будто я на тебя давлю. Может, пройдут годы, прежде чем мы поймем, что чувствуем друг к другу, что созданы друг для друга, поэтому...

Он снова приник к моим губам и целовал до тех пор, пока я словно не опьянела. Наконец Богдан поднял голову и прошептал, глядя на меня своими потемневшими глазами:

– Ты уже сейчас знаешь. И чувствуешь, – Уголки его рта слегка подрагивали. Вот это Богдан, к которому я привыкла, который обожал безжалостно меня поддразнивать, – И скажешь мне.

Сердце гулко забилось. Я не была уверена, что смогу сделать то, о чем он просил.

– Позже.

– Сейчас, – Он навалился на меня всем телом, словно предупреждая о готовности к долгой осаде.

Я отставила гордость.

– Богдан, прошу, пожалуйста, не вынуждай меня...

– Скажи, – прошептал он, – Или через десять минут ты будешь это выкрикивать, когда я буду в тебе.

– Иисусе, – Я заерзала под ним, – Ты самый...

– Скажи, – настаивал он.

– Почему я должна быть первой?

Богдан смотрел на меня, не мигая.

– Потому что я так хочу.

Понимая, что договориться не получится, я тяжело задышала, словно только что пробежала марафон, и чудом выдохнула заветные три слова.

К моему вящему возмущению Богдан тихо засмеялся.

– Милая... ты как будто в преступлении сознаешься.

Я нахмурилась и попыталась высвободиться.

– Если собираешься надо мной потешаться...

– Нет, – нежно прошептал он, не отпуская меня. Взял мое лицо в ладони и, усмехнувшись в последний раз, заглянул мне в глаза, как в открытую книгу, – Я люблю тебя, – сказал

Богдан, и нежными, как бархат, губами коснулся моих, – А теперь попробуй еще раз, – Еще одно томительное поглаживание, – Тебе нечего бояться.

– Я люблю тебя, – прошептала я со все еще бешено колотящимся сердцем.

Богдан наградил меня долгим жарким поцелуем, окончательно лишив разума, нежно потерся носом об нос и сказал:

– Не устану тебя целовать. Я собираюсь поцеловать тебя миллион раз за всю жизнь, и этого все равно будет мало.

«За всю жизнь»...

Никогда я не знала такого счастья, которое добралось бы даже до того уголка моей души, в котором обычно таилась только печаль. На глаза навернулись слезы. Богдан нежно вытер их и поцеловал меня в щеку, слизывая соленый вкус радости.

– Давай еще потренируемся, – шепотом предложил он.

И вскоре я поняла, что правильному человеку адресовать эти три слова совсем несложно.

Наоборот, нет ничего проще.

Три года спустя

– Третья годовщина свадьбы, – в который раз за час повторила Олеся, одновременно нагребая себе в руки бесчисленное количество вещей для примерки, – Третья годовщина...

– Самой не верится! – выглянула я из примерочной, сияя от счастья, и тут же скрылась обратно.

– Ну-ка, примерь вот это, – подруга резко отдернула шторку, за которой я натягивала на бедра очередные неподходящие шорты.

– Эй! – шикнула я на нее, оглядываясь, не видел ли кто раздетую меня.

–  Держи, – она передала мне в руки огромную охапку одежды, за которой я тут же и скрылась.

Что-ж, я не это имела ввиду, но все же...

И шторку я задернула. Мрачно оглядела фронт работы, валяющийся у моих ног, в уме прикидывая, сколько еще уйдет времени на примерку. Уйма. Ну-с, приступим.

– Так куда вы там летите? – перебирая купальники, поинтересовалась Олеся и без того зная ответ.

Мое настроение мгновенно подлетело вверх и едва не пробило потолок магазина.

– На Мальдивы! – радостно ответила я, подбросив шляпку.

Подруга заулыбалась, но тут же притворно схватилась за сердце.

– Как же я тебе завидую...

Я рассмеялась.

– Не говори. Я сама себе завидую!

Действительно. Это будет наш первый совместный отпуск с Богданом. Его невероятный подарок на нашу третью годовщину. Еще буквально вчера я считала, что впереди обычная рабочая неделя, а сегодня утром муж сказал, чтобы я собиралась, потому что уже вечером мы улетаем. «Куда, как, зачем?» – испугалась я, но всё оказалось куда приятнее. Мы всей семьей улетаем отдыхать на острова. На две недели. Невероятно! Первый отпуск за три года. И всё так неожиданно, к поездке я была абсолютно не готова, а вот документы мои наоборот...

Богдан дал мне три часа, чтобы купить все необходимое. Убила бы, если бы не была так счастлива. А он пока в это же время с Марьям уехал к себе на работу, раздавать последние наставления.

Марьям... дочку мы забрали из детского дома уже через неделю после того, как буря в наших с Богданом отношениях улеглась. Сначала он сам предложил сходить со мной на занятия для приемных родителей, затем буквально за пару дней организовал ремонт в детской, а уже на выходных мы отправились знакомиться с нашей дочкой. Знакомство прошло ужасно, если честно. Марьям заходилась в плаче, как только к ней пытался приблизиться Богдан. Мы не могли сразу понять в чем дело, реагировала она так бурно лишь на него, хотя девочка она сама по себе очень милая и общительная. И я видела как ее реакция расстроила Богдана. Сам-то он был покорен рыжеволосой красоткой. Но если Воронцов чего-то захотел, он этого бесспорно добивается. Мне ли не знать. В итоге, методом проб и ошибок оказалось, что Марьям до ужаса пугала его... борода! Как только стала ясна причина детских слез, Воронцов в тот же вечер безжалостно с ней расправился бритвой, что потрясло меня окончательно. Буквально на следующий же день мы снова навестили нашу малышку, и неужели, случилось чудо, два важных в моей жизни человека поладили. Правда настолько поладили, что я иногда ревную. Между ними образовались настолько теплые и невероятные отношения, какая-то своя тайная любовь, что я даже не смею влезать.

Неудивительно, что уже через неделю Марьям обрела новый дом, невольно став центром нашей маленькой семьи.

Но трудности были, ведь ни один из нас не представлял все потребности и проблемы воспитания полуторогодовалого ребенка. И тут помощь пришла с неожиданной стороны – от моей мамы.

Мама показала мне, как важно расписание в жизни ребенка. Как правильно купать, кормить, одевать, учить садиться на горшок. Что дневной сон в определенное время жизненно необходим как для ребенка, так и для спасения нервов родителей. Ее компетентность удивила меня, тем более, что мама никогда не была похожа на человека, который может ухаживать за ребенком, и к тому же прошло очень много времени, когда она была вынуждена этим заниматься. Я попыталась представить ее молодой матерью, терпеливо внимающей бесконечным проблемам ребенка. Я не думала раньше, что она получала удовольствие от этого. Моя мама, поглощенная только ребенком: нуждающимся, шумным, требовательным... нет, такое невозможно было представить. Но огромное ей спасибо, не знаю, что бы я без нее делала первый месяц...

Например, Марьям частенько плакала, а я сначала упорно не понимала в чем причина детских слез. Она нуждалась в таких таинственных вещах, о которых я понятия не имела и никогда не испытывала желания узнать. А от громких требовательных криков меня замораживало, у меня сводило зубы, а во рту появлялся металлический привкус. Я не умела обращаться с детьми. Со временем пришел опыт, я натренировалась отличать десятки видов плачей, знала, когда действительно стоит обратить на него внимание, а когда нас просто-напросто испытывают с мужем на прочность, проверяя рамки дозволенного. И вот тут главное было не сломаться. И если запрещено стирать кота в стиральной машине, значит запрещено. Тяжелее всего приходилось папочке. Как это не потакать любимой кнопочке и не выдать за один раз два килограмма шоколадных конфет? Мы даже с регулярной периодичностью ссорились на почве воспитания ребенка. Никогда не думала, что можно целый день ссориться из-за того «давать ребенку смотреть мультики или нет». И если да, то нам приходилось очень аккуратно выбирать что именно можно. Дочка все повторяла за героями мультфильмов и это была катастрофа.  Детские мультфильмы – это просто пособие по нанесению травм, потому что в детских мультиках нет смерти. Там всё, что получает кот, если его мышь ударит сковородкой по лицу – это лицо в форме сковородки. Упал на голову кирпич – яркая пульсирующая шишка. Засунул пальцы в розетку – яркие звёздочки в разные стороны. Весело. А надо, чтобы всё было как в жизни: бросил кот на мышонка наковальню – всё. В следующей серии грустные мыши в чёрных косынках ходят по соседям, спрашивают, есть ли лишние стулья.

Одним словом, ребенок открыл нам жизнь заново, невольно разделив ее на «до» и «после». И это великолепно.

Из воспоминаний меня вырвал голос подруги, интересующейся, подошло ли мне что-нибудь или нет.

– Да, кое-что выбрала. – внезапно голова немного закружилась, – Олесь, мне кажется, или в магазине ужасно душно? – подруга пожала плечами.

Я попыталась взять себя в руки, но с каждой минутой чувствовала себя все хуже. Воздуха катастрофически не хватало, мне пришлось присесть на пуфик, чтобы перевести дух, но это не решило проблему.

– Может тебе принести воды? – обеспокоенно поинтересовалась подруга.

– Да, пожалуйста. – я вымученно ей улыбнулась.

Что ж такое?! Пора заканчивать с примерками, видимо, за последнее время я слишком переутомилась, заработалась. К тому же не высыпалась из-за проекта парка для нового стадиона.

А дальше все произошло стремительно: сначала заложило уши и я перестала слышать окружающий мир, почти одновременно с этим залетали мушки перед глазами, а затем погасло изображение вообще, словно кто-то резко вырубил свет в помещении. Последнее, что я помнила – это испуганное лицо Олеси, когда я неэлегантно грохнулась с пуфика.

В себя пришла уже в больнице. Мне упорно подсовывали под нос неизвестную дурно пахнущую жидкость, раз на пятый мое терпение лопнуло, и я очнулась посмотреть, кто это меня так настырно будит.

Молодая медсестра улыбнулась мне и потянулась за прибором для измерения давления.

– Как себя чувствуете? Что-нибудь беспокоит? – она протянула мне градусник.

Дезориентированная я могла лишь непонимающе моргнуть.

– Ну наконец-то! – прозвучало совсем рядом знакомым голосом.

Я завертела головой, осматриваясь. Лежала я на синей больничной койке в каком-то странном кабинете или палате, переодетая в не пойми откуда взявшуюся белую ночнушку. Рядом со мной на стул тяжело опустилась Олеся, облегченно вздохнув.

– Как же ты меня напугала...

– Что случилось? – растерянно спросила я.

Подруга только открыла рот, чтобы ответить, но ее опередила медсестра.

– Вы упали в обморок. – я.. что? – Раньше с вами такое случалось?

– Никогда...

– Давление сто десять на шестьдесят. Сейчас придет доктор с вашими анализами и задаст вам несколько вопросов. Отдыхайте.

Я медленно кивнула и тут же перевела взгляд на подругу. Медсестра вышла, Олеся пересела поближе, взяв мою руку в свою.

– Как же я испугалась, ты себе не представляешь. – да уж, я и сама что-то уже пугаюсь, – Это тебе так счастье вскружило голову? – попыталась пошутить она.

Не успела я ничего ответить, как в помещение зашел доктор.

– Воронцова Мирослава?

– Да, – чуть охриплым голосом отозвалась я, приподнимаясь с подушек.

Немолодой мужчина ободряюще мне улыбнулся, присел с какими-то папками в руках на стул, развернул несколько бумажек перед собой и начал вчитываться. Молчание убивало.

– Как себя чувствуете, Мирослава? – я заерзала.

– Прекрасно... – и это действительно было правдой.

Мужчина постучал ручкой по папке и начал допрос. Какими болезнями болела в детстве, как давно делала флюорографию, беспокоило ли что-нибудь в последнее время, что могло привести к обмороку. Головокружение, тошнота, какие-нибудь боли. Я ответила отрицательно.

– Назовите, пожалуйста, первый день последних месячных, – и он испытующе глянул на меня. Я на него.

Ну...

– Девятого августа. – это что получается? Четыре недели назад. Нормально. – Доктор, что со мной?

– Вы назвали мне точную дату? – чуть нахмурился мужчина.

– Конечно, а что? – удивилась я.

Доктор похлопал меня по руке.

– Девушка, судя по завышенному показателю ХГЧ в вашей крови, вы беременны. – дальше я уже слышала его как через вату, стремительно впадая в шоковое состояние, – Срок беременности – примерно шесть недель. Также у вас немного заниженный гемоглобин, что и могло привести...

Со стула, где сидела Олеся, раздался какой-то полузадушенный писк.

Я резко подскочила на кровати и вцепилась в халат доктора с такой силой, словно хотела и могла вытрясти из него душу.

– Вы уверены?! Ошибки быть не может? – взволнованно спросила я.

Доктор поморщился и мягко заговорил со мной, словно с душевнобольной, одновременно убирая мои руки подальше от себя.

– Безусловно. Я верю фактам, а анализы ваши показывают, что вы беременны. Поздравляю. А что вас так удивляет? – он оглядел меня с головы до ног.

Я откинулась на подушки, слезы сами собой полились из глаз.

– До этого момента я была уверена, что не могу иметь детей. – прошептала сипло.

Врач сочувствующе посмотрел на меня.

– Что ж, тогда ясно, это многое объясняет. В ближайшее время вам сделают УЗИ, и если все будет нормально, выпишут. – он похлопал по одеялу, как бы показывая, что на этом у него все.

– Подождите, – очнулась я, дернувшись, останавливая, – Но как же... вы говорите беременность шесть недель, а месячные у меня были четыре недели назад. Разве такое возможно?

– Вполне. – доктор уверенным жестом засунул ручку в карман его идеально белого больничного халата, – Это довольно частое явление, может организм еще не успел перестроиться и как по часам запустил женские дни. В первый месяц беременности подобное допускается. Не беспокойтесь, УЗИ всё расставит по своим местам. А теперь, извините, мне пора.

Мужчина стремительно вышел из палаты также быстро, как и появился.

Через пелену слез я посмотрела на Олесю...

– Я...

Подруга, было, хотела вскочить со стула, чтобы обнять меня, как дверь в палату с грохотом открылась, и в помещение тайфуном влетел Богдан.

Муж побледнел, увидев заплаканную меня, и бросился вперед.

– Как ты? – спросил он, ощупывая меня везде, где мог дотянуться, – Как она? – повернулся он к Олесе. Та посмотрела не Богдана, на меня, губы ее задрожали, она махнула рукой, мол, «Что же это делается?!», и, не выдержав, громко всхлипнула и отвернулась. Богдан сцепил зубы с такой силой, что казалось они раскрошатся в пыль.

– Милая, тебе больно? – поцеловал он мою трясущуюся руку, – Почему ты плачешь? Где болит? – я снова всхлипнула, так и не найдя в себе силы ответить, Богдан же понял все по своему, – Так сильно больно? – прошептал он внезапно севшим голосом.

Я сначала кивнула, отчего едва седина не появилась на висках у Воронцова, но тут же исправилась и отрицательно помотала головой.

– Нет... просто я... – слезы хлынули градом, препятствуя членораздельной речи.

Муж едва не зарычал от досады. Он резко повернулся к Олесе, требовательно вопрошая:

– Кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит?!!

– Дорогой, – прохрипела словно бы предсмертно я, протянув к мужу тонкие руки. Богдан испуганно метнулся ко мне.

Я обняла его за шею, затем отстранилась, вытерла слезы, и начала целовать его лицо.

– Сегодня самый счастливый день в моей жизни.

Богдан в замешательстве отстранился. Он явно не мог сложить два и два, картинка не соответствовала звуку, и это окончательно добило его. Мне даже на мгновение стало совестно, и я уже хотела все объяснить, как в палату ворвался второй вихрь: Андрей с Катей, а вместе с ними и Марьям.

– Мамочка! – радостно воскликнула моя маленькая прелесть, бросившись со всех ног ко мне, но ее быстро перехватил мой брат, ловко усадив себе на шею.

– Посиди-ка пока тут, малышка. – Андрей потрепал племянницу по голове, растрепав буйные рыжие кудри, и посмотрел на заплаканную меня, – Ты как? Выглядишь паршиво.

– Андрей! – рыкнул Богдан предупреждающе, заставив меня улыбнуться, – Милая, – он заботливо поправил на мне одеяло, а затем заглянул мне в глаза, – Что случилось? Как так вышло, что ты упала в обмор...

– Я беременна. – перебила его я и зажмурилась счастливо, закусив до боли губу. Хотелось кричать на весь мир о своей радости.

– ... рок. Что? – замер Богдан, непонимающе моргнув. Наверное он подумал, что ослышался.

Андрей на заднем плане протяжно присвистнул, но тут же поперхнулся, получив от жены под дых.

– Я беременна. – часто-часто закивала я, улыбалась через слезы, – Приходил доктор... и ... вот.

Богдан вскочил на ноги, едва при этом не снеся как незначительные помехи и стул, и вешалку. Запустил нервно пальцы в волосы и начал поочередно оглядываться на всех присутствующих.

– Как же это... я же... мы же с тобой... ты говорила... вот черт! – выругался он, задрав лицо к потолку.

– В смысле, Воронцов?! – рявкнула я недовольно. Обалдел?!

– Нет-нет, я не это имел ввиду. – бросился он ко мне, но так почему-то и не решился притронуться, – Просто... это точно?

Я снова заулыбалась. Кивнула.

– На сто процентов?

– Да. Так сказал доктор, – развела руками в сторону.

– И что... а ты уверена, ну, что хочешь моего ребенка? – спросил он, как-то нервно обняв себя за плечи и задергав при этом ногой. Спросил и замер.

– О, да. О, Господи, конечно, да! Тысячу раз, да!

Я улыбнулась ему. Взяла за руку. Положила ее себе на живот.

– Ты будешь прекрасным отцом.

И тогда он потерял сознание.

The end~

***

Словечко от автора:

Спасибо всем, кто прочитал историю до конца. А особенно тем, кто был со мной и с героями с самого начала написания истории (вы знаете, как дооолго книга шла к своему логическому завершению).

Я книгу перезалила, поэтому удалились все ваши многочисленные комментарии, звёздочки, и многое другое. Поэтому, если вам понравилось, кликните на «сердечко» и оставьте свое мнение о прочитанной истории. Автору будет приятнее некуда.))))

Также напоминаю, что можно перейти на страничку автора и кликнуть в верхнем правом углу «подписаться», дабы отслеживать его дальнейшие творческие потуги)))) Планов много, будем стараться!

Ура!