Текст книги "Начинаем жить"
Автор книги: Марианна Кожевникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)
Глава 12
Жизнь научила Веруню держать язык за зубами, а ушки на макушке. Жизнь потребовала от нее бдительности, обучила дипломатии. Жизнь учит, не жалея, школа ее обходится дорого, но никому без нее не обойтись, и каждый извлекает из нее свои особенные уроки, свой особенно ценный опыт. Тем эта школа и интересна.
Веруня из жизненной школы извлекла немало, уроки запомнила хорошо, они ей пригодились. Благодаря нажитому опыту она берегла себя в целости и сохранности и ценила необычайно высоко.
И вдруг… Все дипломатии, умения, соображения в один миг полетели к черту. Веруню подхватил счастливый могучий поток, и она подчинилась ему, лишь прислушиваясь и слушаясь, и все ей удавалось как нельзя лучше. Неведомым шестым или двадцать восьмым чувством она угадывала, что нужно сказать, что сделать, и попадала в точку.
В походке ее появилась необычайная легкость, в глазах – сияние, голова работала, как компьютер, отслеживая, фиксируя, анализируя поступающую информацию и тут же принимая самое удачное, самое точное решение.
Вадик только с восхищенным и благодарным изумлением посматривал на нее. Никогда в жизни у него не было такого помощника. Обычно все начинали с обсуждений, споров, вязли в мелочах, двигались еле-еле, а то и вовсе не двигались. Вера схватывала суть сложившейся ситуации, понимала, как хочет выйти из нее Вадик, брала на себя то, что могла исполнить, и исполняла безукоризненно.
А Вадик, с облегчением покончив с предыдущим, взялся за издание каталога выставки, которая только что прошла в Париже.
– Издать нужно как можно лучше. А как иначе? Это итог. Наш выход на мировую арену. Так и нужно подать работы наших художников. В дальнейшем мы будем пользоваться этим каталогом, как визитной карточкой. У меня такие планы, Верочка! Такие планы!
Он и сам не заметил, как Вера стала его энергичной и деятельной помощницей, и он первым делом делился с ней тем, что задумал.
А задумал он новую выставку, которая сначала пройдет в Москве, а потом поедет в Рим, Вечный город. Выставка должна быть концептуальной, а не коммерческой. Но разумеется, потом от нее можно будет ждать и коммерческих результатов. А вот концепцию надо будет еще нащупать. А пока смотреть и смотреть работы. Работы подскажут, выявят главный нерв.
Вера внимательно слушала, вникала.
– Смотреть, искать, формировать будущую выставку будем не спеша, а вот каталог нужно издать как можно скорее. По свежим следам.
Вера сказала:
– А почему бы не положить в основу каталога репортажи Александра Павловича? У него такие характеристики живые. Можно дать портрет художника, знакомство-характеристику и работы.
– Мысль гениальная! – оценил Вадим. Как он сам-то запамятовал об этих репортажах? Ведь Александр Павлович подарил ему газету. А почему Вера в курсе? Он сразу помрачнел и спросил: – А вы откуда о статье знаете?
– Мне ее Александр Павлович дал прочитать, мне понравилось, – с ласковой доброжелательностью отозвалась Вера.
Вадик не мог понять, какие отношения связывали Александра Павловича и Веру, но уж не любовные – точно, скорее всего родственные. Когда он сообразил, что родственные, сразу повеселел и сказал:
– Мысль хорошая. Обмозгуем. Только надо будет у автора разрешения спросить.
– Чего проще! – Вера улыбнулась. – Съездите в Посад и спросите. Я думаю, он обрадуется.
Слайды, которые Вера делала для каталога, уже ушедшего в типографию, оказались удачными. Теперь они вместе ездили по мастерским, отбирали, что войдет и что не войдет в парижский каталог, а заодно присматривались, подбирая материал для будущей выставки. И удивительное дело! Мнение Веры всегда совпадало с мнением Вадика, и при возникающих дискуссиях она поддерживала его твердо и решительно. Вадик сразу ощутил, насколько короче стали споры с коллегами-художниками, когда фотограф-профессионал высказывал свое веское мнение. Стали сговорчивее и типографщики. Вера могла поспорить с любым о профессиональных тонкостях, настоять на более дешевом варианте без потери качества. Даже денежные магнаты, без которых не обойтись, если хочешь довести проект до конца, даже чиновники, которые могут облегчить вопрос с помещением для выставки и транспортом, вели себя совершенно иначе, с тех пор как рядом с Вадиком появилась эффектная, уверенная в себе женщина, умеющая вовремя сказать веское слово. Вера незаметно взяла на себя много разной технической работы, освободив Вадику время для обивания порогов и вышибания денег для следующей выставки. Нельзя сказать, что подобные визиты доставляли молодому художнику удовольствие. Но Вадим давно уже не смешивал дело с удовольствиями.
После двух или трех походов вместе с Верой к чиновникам и денежным магнатам Вадик перестал ее брать с собой. Конечно, хамоватые толстяки размякали при виде Веры, но потом следовали предложения продолжить деловые переговоры в неформальной обстановке, и тогда у Вадика возникало такое свирепое желание немедленно стереть борова с сальным взглядом с лица земли, что ничего хорошего из дальнейшего разговора не могло выйти.
Между собой Вадик и Вера были по-прежнему на «вы», это «вы» поддерживало в каждом из них иллюзию чисто деловых отношений, избавляя от необходимости разбираться в собственных чувствах. Они занимались делом, ощущая ту особую счастливую близость, которая не требует ни утверждений, ни подтверждений, ни словесных признаний. Это была близость понимания, а не берущее за горло телесное влечение, от которого перехватывает дыхание, учащенно бьется сердце, темнеет в глазах, словом, наличествуют все признаки удушения. Влечение обычно заканчивается постелью и, если не поддержано сердечной нежностью, оставляет чувство опустошенности.
* * *
Раскрывается небо, и воздух упруго
Приглашает лететь и не ставит предела,
Мы летим, не касаясь и тенью друг друга,
Ощущая полет и не чувствуя тела.
Вечерами Вера уезжала в Посад, Вадик провожал ее на вокзал. Пространство, на одном конце которого был Вадик, а на другом Вера, растягивалось до Посада, оставаясь целостным, общим, никому не доступным, кроме них. Синее сияние Вериных глаз сливалось для Вадика с мягким серебристо-синим сиянием камня с лебедем. Он не забывал, что Посад – особый город, вернувший ему прошлое, подаривший будущее, закольцевавший их.
В Вере появилась та охранительная грозная сила счастья, которая окутывала ее, как облако, и мгновенно давала понять любому охотнику до хорошеньких, что здесь успеха ему не дождаться. Но иной раз мужчины все-таки вступали с ней в разговор, разумеется, даже без намеков на комплименты и уж тем более без каких-либо посягательств, из одного только желания залучить и себе частичку чужого счастья. С такими Вера разговаривала снисходительно.
Виктор тоже почувствовал Верину счастливую силу, и ему после томительных дней, проведенных в ожидании – чуть ли не неделя ушла на то, чтобы договориться о встрече с Недоброво, – которое он скрашивал пивом, стало казаться, что он может обратить эту силу себе на пользу. Вера тратит ее не по адресу. Александр Павлович для нее староват. Своего мнения он не скрывал.
– Вер, а, Вер! – заводил он разговор, когда она садилась попить чайку перед сном. – Чего ты тут забыла? Наш старик, что ли, сам садок не польет? Польет.
Вера не отвечала. Отпивая по глоточку душистый горячий чай, она продолжала мысленный разговор с Вадиком. Виктор не унимался:
– Работаешь в городе, там и живи. Чего тебе каждый день туда-сюда мотаться? Или у тебя бабла на городскую квартиру не хватает? Ты скажи. Разберемся.
Вера продолжала молчать, прихлебывая душистый чай. Виктор начинал злиться и повышал голос:
– Дура ты, Верка! Умного совета послушать не хочешь! Не цепляйся за стариков, они тебя в могилу утянут. Жить надо с молодыми! Поняла?
Вера вставала из-за стола, мыла молча чашку и поднималась наверх к Александру Павловичу.
– Простите, что мешаю, – извинялась она. – Но я опять с тем же – выставите вы за дверь этого Виктора. Пока он тут в доме, мне, честное слово, неспокойно.
– Что, пристает? – рассеянно спрашивал Саня, продолжая думать о заковыристой фразе, а потом невольно думая, что жильцы ему и в самом деле мешают, отрывают от работы, не дают сосредоточиться. Вот сейчас Вера. Она хоть и о нем вроде бы печется, но ведь оторвала, нарушила плавное течение размышлений, а как потом трудно вновь войти в облако мерцающих смыслов, которые рано или поздно обретают форму единственного, необходимого слова. И он хотел от нее отмахнуться, поскорее ее успокоить, выставить за дверь ее, а не Виктора. И нехотя, продолжая думать о своем, прибавил: – Вы вот, Верочка, к Виктору плохо относитесь, а он ведь к вам хорошо. Я кое-что тут услышал нечаянно, снизу донеслось, и поэтому могу судить.
– Да не обо мне же речь! – возмутилась Вера. – Он вам навредить может. Украдет что-нибудь, сломает. Дом подожжет.
– Да неужели? Уже до этого дело дошло? – В голове у Сани сразу замерцал романный сюжет: влюбленный Виктор, доведенный ревностью до исступления, уничтожает поджогом дом соперника и его самого. И тут же усмехнулся – спасибо на этом, хоть в соперники попал, и то хлеб, а то ведь молодые на него уже как на пустое место стали смотреть. – Успокойтесь, Верочка, я не нахожу в Викторе никаких задатков Отелло.
– У вас все шутки! При чем тут Отелло? Ненадежный он, понимаете? Вот вы мне скажите, он машину вашу посмотрел?
– Не посмотрел.
– А я что говорю? Не посмотрел, потому что ничего в этом деле не смыслит. Если и работал в автосервисе, то мойщиком. Врет он на каждом шагу, вот что! А от вранья до мошенничества один шаг. Учудит что-нибудь, а вам расплачиваться. Понимаете?
– Понимаю, – кивнул головой Саня. – Поверьте, Верочка, он мне и самому не слишком нравится, пива больно много пьет и вам грубит. Но что же делать? Вот разберется со своими делами, тогда можно будет и выставлять. А сейчас куда он денется?
– Еще как денется! Вы только попробуйте! Я бы и сама его вытурила, но я тут не хозяйка. А приглядывать за ним мне сейчас, сами видите, некогда. Другое дело, если бы я по целым дням дома была и он у меня на глазах. А я теперь здесь и не бываю. У меня работа…
При слове «работа» синие глаза Веры так заискрились и засияли, что и Саня почувствовал что-то вроде ревности. Кому это так повезло? Неужели все-таки Севе?
– С Севой работаете? – не удержался он от вопроса.
– Нет, меня Вадим Вешников пригласил слайды для каталога делать. – И глаза Веры засияли совсем уж нестерпимым светом.
Вот это неожиданность! Саня вновь усмехнулся про себя: опять рядом с ним Вадик, и в Париже, и тут. Не зря их судьба сводит. И похолодел: а что, если у него на глазах разрешится та старинная семейная легенда о влюбленном барине и крепостной. Крепостной была Санина прабабка, а барчук был из Вешниковых. Вера, она тоже не из дворян. И как поведет себя Вадик? В Вериных чувствах Саня не сомневался – влюбленную девушку за версту видно, она идет и светится. Только если Вадим эту девушку обидит, Александр ему не спустит. Это точно. И по праву. Веру Александр Павлович с этого мига принял в близкие родственницы и никому в обиду давать не собирался. Но и мешать не собирался тоже. Наоборот, всеми силами хотел помочь. Вадик ему нравился – дельный, талантливый парень. Вот только как обстоит у него дело с сердцем? Но с Верой о Вадиме говорить не стал.
– Я и сам заметил, что у вас работы по горло, – согласился Саня, ловя синее сияние Вериных глаз. Ему пришла в голову еще одна мысль, он и сам не знал, хорошая или дурная. Скорее всего экспериментаторская. Но раз он тут и готов вступиться, то почему бы и не поэкспериментировать? И снова усмехнувшись, продолжал: – Я в связи с Виктором хочу сделать вам одно предложение…
Лицо у Веры изумленно вытянулось – какое еще предложение? Она всегда держала Александра Павловича за умного человека, а он? С чего это он вдруг вздумал связывать ее с Виктором? Она подобралась, приготовившись дать отпор и поставить на место обоих разом – и Александра Павловича, и непутевого Витька.
Александр Павлович наклонился к ней и зашептал что-то на ухо. И по мере того как Вера вникала в его шепот, лицо ее светлело и светлело, а глаза сияли все ярче.
– Ой, да неужели такое возможно? – спросила она.
– Запросто, – ответил Саня. – Сегодня уже поздно, а завтра-послезавтра сладим.
– А вы как же?
– Думаете, убьет?
– Не шутите так. Плохие шутки!
– А вы всерьез дурного не думайте. От плохих мыслей хорошего не бывает, по себе знаю.
– Да я только о хорошем и думаю! – опять засияла Вера.
– Вижу, – улыбнулся Саня и пожелал ей спокойной ночи.
Глава 13
Виктор шагал, поглядывая на витрины, и прикидывал, что купит, когда у него будет тьма-тьмущая денег. Квартиру и машину само собой, а вот все прочее? Прочее так и лезло на глаза, и он мысленно примеривался к костюмам, рубашкам, плавкам, курткам, велосипедам, роликам, спортивным лодкам, ботинкам, галстукам, одеколонам, дезодорантам и ко всему, что только не предлагали ему нарядные витрины.
Дело шло к вечеру, смеркалось, и манекены с загадочными улыбками смотрели из освещенных витрин на разношерстную летнюю толпу, что текла по улице.
Виктор остановился перед подъездом и взглянул на часы – он не только не опаздывал, но пришел даже раньше минут на двадцать. Известно, что на деловые свидания и даже в гости раньше назначенного часа приходить не след. Виктор погулял еще по улице, покурил, поглазел на соблазнительные витрины и ровно в семь набрал номер на домофоне:
– Виктор к Алексею Борисовичу, – отрекомендовался он.
Дверь запела на разные голоса и открылась.
Он поднялся на третий этаж и позвонил в единственную обитую кожей дверь с золотым глазком. Про себя он, может, и робел перед этой пухлой самодовольной дверью, но виду не показывал. Открыл ему дверь тоже пухлый человечек в очках с золотой оправой. Передняя была заставлена какими-то массивными коробками, но чувствовалось, что квартира большая и просторная, откуда-то слышались женские голоса, смех и звуки пианино. Где-то в дальних комнатах то ли веселились, то ли учились музыке. На Виктора пахнуло покоем и довольством, которые копились не одно десятилетие, и было в этой квартире что-то такое, что можно только нажить, но никак не купить.
Хозяин и гость поздоровались, и гостя пригласили пройти в кабинет. В кабинете из новшеств был разве что ноутбук, но лежал он на массивном письменном столе с львиными лапами, неподалеку от письменного прибора с бегущим Меркурием. Вдоль стен стояли книжные шкафы с книгами, висело несколько картин. При этом сразу чувствовалось, что старина приобретена не вчера и не позавчера у антиквара в магазине, а вещи старились сами собой, не сдвигаясь с места.
– Ну-с, молодой человек, показывайте, с чем пришли, – предложил хозяин, посверкивая сквозь очки острым голубым глазом, и указал широким жестом на зеленое сукно стола, – раскладывайте.
Виктор достал заветную папку.
– Я один рисунок хотел показать и посоветоваться, – сказал он, и, торопливо открыв папку, стал перекладывать листы, чтобы дойти до главного.
– Я вижу, что у вас их больше, показывайте, не стесняйтесь.
Виктор подвинул папку Алексею Борисовичу.
– В общем, смотрите сами, что и как, – буркнул он.
– А вы тоже садитесь, будем вместе смотреть, – предложил хозяин.
Они сидели, и Алексей Борисович бережно перебирал рисунки и акварели. Одни сразу будто жухли у него в руках, другие словно бы оживали и светились радостным светом. Когда они дошли до Матисса, Виктор сказал:
– Я вот об этом хотел посоветоваться.
Алексей Борисович рассматривал рисунок пристально.
– Вы его продать хотите? – спросил он.
Виктор помедлил и решительно кивнул.
– Видите ли, это не такое простое дело, – принялся объяснять Алексей Борисович. – Сначала должна быть экспертиза, стоит она недешево. Если эксперт установит подлинность, то желательно, чтобы рисунок поучаствовал в выставках, попал в каталог, то есть подлинность его была удостоверена, а дальше уже, конечно, можно и продавать, и за очень, очень хорошие деньги. Вы хотите экспертизы?
– А вы можете быть экспертом? – спросил Виктор.
– Я бы на себя не взял такой ответственности, – сказал Алексей Борисович. – Я – специалист по русской живописи девятнадцатого века, западную графику двадцатого знаю недурно, но за экспертизу не взялся бы. Может быть, вам стоило бы обратиться к западным экспертам, их мнение в данном случае было бы самым весомым.
– А как к ним обращаться?
– Каналы есть, но у них и консультации платные. Думаю, вы свои деньги в рублях считаете, а не в долларах.
– Да уж, – признал Виктор. – Выходит, положение безвыходное?
– Почему же? Деньги можно занять. Или, например, продать несколько рисунков из папки. Есть очень милые вещи на любителя, и есть любители, которые их купят не как великую ценность, а как приятную художественную вещь. Деньги, конечно, будут небольшие, но все-таки начало положите. Согласны?
– Я-то согласен.
Алексей Борисович отобрал несколько акварелей.
– Предложу. Позвоните на будущей неделе, узнаете о результатах. Комиссионных беру пятнадцать процентов.
– А на эксперта мне хватит?
– Ничего не могу вам сказать. Посмотрим.
Разговор Виктора не очень-то обнадежил. Он рассчитывал совсем на другое. Рассчитывал, что такую ценность у него с руками оторвут и он, мигом сбыв с рук Матисса, сделается владельцем шикарной квартиры в Москве, купит шикарную машину и… Дальше фантазии как-то не шли. Правда, он собирался еще намекнуть Вере, чтобы быстрее бросала своего старичка, и они закрутят такие дела! А какие дела, он пока не мог сообразить. Но с Матиссом затевалась какая-то тягомотина, и это Виктору совсем не нравилось. У него времени ни на какую тягомотину не было, того и гляди, уезжать придет пора.
В кабинет постучали и, не дожидаясь ответа, открыли дверь. Вошел симпатичный чернявый паренек с быстрыми темными глазами.
– Петруша, не надо ли чего? – улыбнулся Алексей Борисович. – Нет, ничего не надо, Петруша. Спасибо.
Быстрый Петрушин взгляд уже заметил Матисса и обратился на Виктора, тот встретил темный лукавый взгляд, немного набычившись. Быстро собрал оставшиеся рисунки в папку и сказал:
– Спасибо, значит, вам оставляю четыре рисунка и на будущей неделе позвоню.
– Да нет, мне не надо ничего отставлять, – сказал Алексей Борисович. – Вы мне позвоните, я сообщу вам телефоны желающих посмотреть, и вы договоритесь о показе.
– Спасибо, спасибо, – совсем уж уныло кивнул Виктор. Дело становилось все хлопотнее: поездки, показы. Сбыть бы все сразу с рук, получить побольше, и дело с концом. К тому же в квартирах вроде этой он не чувствовал той непринужденности, какая могла бы помочь ему требовать за свое добро нужную цену и отстаивать ее отчаянной торговлей. Здесь он терялся и терял весь свой задор.
Вышел Виктор вместе с быстроглазым пареньком по имени Петруша.
– Не надо ли чего? – спросил Петруша. – А то, я вижу, мэтр огорошил. Ничего не поделаешь, старая школа, честь мундира и все такое прочее. Человек кристальный, за временем не поспевает. Завернем в кафе? Тут неподалеку есть недорогое, перекусим. А то жрать захотелось со страшной силой.
Виктору сразу полегчало, парень был свойским, с ним можно было и потолковать.
Они сели, заказали по отбивной и пиву, и беседа потекла сама собой.
Очень скоро они добрались и до Матисса.
– Толкнуть хочешь? – уточнил Петруша. – И без большой надсады, так?
– Так, – кивнул Виктор.
– В общем, можно поспособствовать. Есть разные люди, они умеют делать дела. Могу познакомить. Лично я предметами искусства не торгую, но другие очень даже.
– А экспертиза и прочее?
– Сделают они экспертизу, и оглянуться не успеешь, как пристроят за милую душу. Но конечно, поделишься, получишь сумму поскромнее. В общем, договоришься. Ну что, знакомить?
– Знакомь, – решительно заявил Виктор.
– Только имей в виду, вода мутноватая. Риск тоже есть. Познакомить могу, но сам я этого деятеля видел один раз в жизни. Я его спросил, не надо ли чего, он попросил: мол, будут какие отходы у Алексея Борисовича, то к нему – и оставил телефон.
– Кто не рискует, тот не пьет шампанское, – отделался Виктор расхожей народной мудростью.
– Тогда записывай. – Петруша достал мобильный и приготовился продиктовать телефон.
– Да ты сам ему позвони, а я встречусь, – попросил Виктор.
Петруша кивнул и набрал номер. Разговор был недолгим. Узнав, что речь идет о чем-то западном, Виктора были готовы принять прямо сейчас.
– Запиши телефон, адрес и отправляйся. Тут недалеко. Я тебя до угла провожу и объясню, как идти. Дальше нам с тобой не по пути.
Петруша поманил к себе официанта, они расплатились и вышли. Розовело закатное небо, зеленели деревья, и Виктору показалось, что на чужой городской ярмарке ему наконец-то достался выигрышный лотерейный билет. Оказался бы этот специалист своим парнем. Взялся бы сделать дело шито-крыто. Толкнул бы картинку новому русскому – и лады. А то выставки, каталоги! Одна морока!
Они шли по улице, Петруша его о чем-то спрашивал, но Виктор не отвечал, занятый своими мыслями. Не до Петруши ему сейчас было. Он чувствовал: накатывает долгожданная удача – и готовился к ней.
Петруша довел его до угла, махнул рукой, показав, что идти нужно будет дальше по бульвару, а потом напротив белой церкви свернуть во двор большого старого дома, и они распрощались.
Дом Виктор нашел быстро. Позвонил по домофону, ему открыли, и он поднялся.
Квартира и тут была шикарная, но без большого порядка, необжитая, холостяцкая. Все тут было как-то на ходу, на сквозняке, словно хозяин только что перебрался или, наоборот, собрался выезжать. Но собственно, какое дело до этого Виктору?
– Проходи! Проходи! – заторопил его хозяин и представился: – Егор.
Невысокий коренастый парень со скуластым лицом и оттопыренными ушами Виктору сразу понравился, ему даже показалось, что они чем-то с этим парнем похожи – из одного теста, что ли, сделаны или одним топором рублены.
– Виктор, – назвался он, и они крепко пожали друг другу руки.
Егор тут же предложил ему выпить по рюмочке, и за рюмочками они стали смотреть рисунки. Егор просмотрел папку быстро, смотрел скорее на подписи, чем на рисунки. По всей видимости, они его не заинтересовали. Тогда Виктор перешел к проблеме Матисса.
Рассказал в очередной раз историю дяди Бережкова, сказал, что Матисса хочет продать и отдать в придачу все дядькины тамбовские картины. Егор вертел в руках узкоглазую девицу и смотрел на просвет желтоватую старую бумагу.
– Понимаешь, Матисса толкать не так-то просто, – сказал он, положив на стол рисунок. – Поди найди для него клиента. Настоящая ему цена миллион долларов, не меньше. В один миг такого любителя не сыщешь. И потом, сам понимаешь, за такие деньги любой любитель потребует от тебя гарантий. Без заключения эксперта не обойдешься. И эксперт должен быть классный.
«Опять эксперт! Дались им эти эксперты! Деньги бы получить поскорее, и порядок. А то одна морока!» – недовольно заерзал про себя Виктор. Егор сразу почувствовал настроение Виктора и спросил впрямую:
– Не нравятся тебе эксперты? Не желаешь? А почему? Сомневаешься, что ли?
– Ни в чем я не сомневаюсь, в том-то и дело! Матисс у меня самый что ни на есть подлинный. Мне сам дядька рассказывал, что они друзьями были. Но я заморачиваться не хочу. Хочу деньги в карман, и порядок. Можно так?
– Может, и можно. Надо попробовать. Но без гарантий тебе же хуже. Толкать придется рисковому перекупщику, такие тоже есть. Но деньги будут другие, ясно?
– Ясно. А какие будут деньги?
– Откуда я знаю? Будешь договариваться. Как договоришься. Мне за комиссию десять процентов. Это я с тебя по-дружески. Другие больше берут. А деньги, может, будут и совсем небольшие. Без гарантий-то. Будь не Матисс, а какой-нибудь третьесортный французишко, было бы проще. Тут ответственность, сам понимаешь.
– Если честно, не очень, – со вздохом сказал Виктор. – Я-то думал, Матисса у меня в Москве с руками оторвут. А тут все вздыхают и, извини за грубое слово, морду воротят. Что тогда про дядькины работы говорить? А мне их тоже пристроить надо.
– Говоришь, их у тебя навалом?
– Навалом, навалом. Берн задаром, только перевозку оплати, и я тебе спасибо скажу.
– Да зачем мне за перевозку хлама платить? – искренне удивился Егор. – Думаешь, мне деньги даром достаются?
Виктор ничего такого не думал, но дядькины работы пристроить очень хотел. И Матисса тоже.
– Да-а, проблем у тебя… – посочувствовал Егор. – Не позавидуешь.
Они пили водочку, закусывали колбаской, и чем дальше, тем доверительнее становились их отношения. Егор предложил показать кое-кому Матисса, посмотреть, как люди будут реагировать, тогда и станет видно, какую можно назначать за него цену.
– Разумно, – согласился Виктор. – А квартиру я смогу купить?
– В Москве? – уточнил Егор.
– В Москве.
– Кто тебя знает, может, и сможешь, – обтекаемо ответил он.
Перед Виктором сквозь водочные пары замерцали розовые дали. Жизнь наконец поддалась и свернула в нужное русло. Сейчас она двигалась правильным путем, тем самым, какой он и намечал себе, когда думал о рисунке еще в Тамбове. Егору он доверял на все сто, потому что тот понимал его правильно. Вот только нужно было всучить ему еще и дядькины картины, тогда все будет правильно до конца. И Виктор принялся уговаривать Егора. Но тот все отказывался, отнекивался. Витек понимал, что барахло это ему ни к чему и поэтому уговаривал все упорнее, все настойчивее.
– Мне-то с ними совсем зарез. Возьми как друг. Хоть сожги потом. У меня на это рука не поднимется.
Егор наконец размяк и сдался.
– Только тебе и только как другу, – помотав головой, согласился он.
Виктор почувствовал себя победителем, теперь все шло уж совсем как надо. Он был главным, он распоряжался, а Егор его слушался.
– Значит, так. Ты пока Матисса толкай, – давал он дальнейшие распоряжения, – а я в Тамбов быстренько смотаюсь и контейнером доставлю все, что там есть. Ты добро примешь, и лады. Дальше твое дело. А за Матисса с меня причитается. Я тебя не обижу.
Егор слушал его со страдальческим выражением лица. Виктор покровительственно похлопал его по плечу – ничего, ничего! По дружбе чего не сделаешь!
– Связь будем держать по мобильнику, – снова распорядился он. – Запиши-ка мой. Твой при мне. А я прямо завтра в Тамбов двину.
– Погоди! Погоди! Не спеши. Куда я твое добро девать буду?
– Да у тебя и здесь места хватит, – успокоил его Виктор. – И контейнер не завтра же придет. Месяц пройдет, не меньше.
– Да нет, не пори горячку. Дело так не делается. Я, так и быть, к тебе приеду, сам все посмотрю, а там и решим. Мне кот в мешке не нужен. Ты тоже меня пойми.
На лице Егора Виктор вновь прочитал откровенное сомнение и поспешил согласиться.
– Хорошо, приезжай в Тамбов. Все решим на месте. Может, мне и на тебя билет взять?
– Два-три дня можешь повременить? Если дела улажу, можем и вместе двинуть.
Вроде бы договорились. Виктор заторопился к выходу, чтобы уйти раньше, чем Егор передумает и испортит наладившееся дело каким-нибудь новым предложением.
– Значит, я тебе звоню и сразу беру билет, – закреплял он на ходу желанную договоренность. – А ты за эти дни Матисса прощупай.
Они снова обменялись рукопожатием, и Виктор закрыл за собой дверь. На площадке вздохнул с облегчением. Закорешились они с Егором, это хорошо. И картины Егор заберет, это тоже хорошо. Сумел-таки впарить он дядькины картины. Виктор снова улыбнулся, почувствовав себя победителем. С толковым человеком он всегда общий язык найдет, а всякие фу-ты ну-ты ему претили.
Улица встретила его темнотой, и он сообразил, что до Посада доберется не раньше полуночи.
– И к лучшему! Что там делать, в Посаде в этом? – махнул он рукой. – Дело-то какое сделано! Не сегодня-завтра миллионером стану. Не совсем, конечно, но близко к этому. Верке скажу прямо: «Бросай старичка, будем вместе бизнесом заниматься!»
Он хитро прищурился. Мало ли что и кому он говорил! Знаю! Не знаю! Есть у него соображения насчет бизнеса. Только какого рожна ими делиться? Вот разве что с Егором. С Егором, пожалуй, можно. Не только можно, но и нужно. Хорошо, что Егор в Тамбов приедет. Там они и поговорят по душам. И потом такое на пару завернут! Чертям тошно станет!
В подогретой горячащими парами голове зароились такие радужные картины, что Виктор даже покачнулся, но тут же скрепился, взял себя в руки и особенно твердым, деревянным шагом пьяных зашагал к троллейбусной остановке.
