Текст книги "Маска Дантеса"

Автор книги: Марианна Алферова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

Глава IV
Друз великолепный

Прямо во флайере Корвин просматривал новости. Он так устал, что ему уже не хотелось спать. Мысли мешались. Какие-то картины из прошлого то ли отца, то ли деда мелькали перед глазами. В мозгу звучали обрывки фраз. Голос предков их комментировал. Марк почти бредил наяву. Усилием воли ему удавалось на несколько минут вернуться в реальность.

Реальность, которая была безумнее любого сна.

Галанет пестрел новостями…

“Демонстрация плебеев на форуме. Плебеи требуют допустить их в сенат. В демонстрации приняло участие двести человек”.

“Удивительно мало…” – шепнул голос.

Марк согласился.

“Еще одна нота Лация Китежу”.

Тут все вопросы к дипломатам, а не к вигилам. Пропустим…

“Уличные беспорядки в Брундизии. Плебеи и плебеи…”

“Подробнее!” – велел голос.

“Драка в Брундизии. Молодые люди из радикальной партии Гая Флакка устроили демонстрацию в поддержку своего арестованного лидера. Сначала два десятка прохожих агрессивно отнеслись к демонстрантам, потом напали на них. Вигилам удалось прекратить беспорядки”.

“Рост продаж оружия, особенно парализаторов”.

Тут ничего объяснять не надо.

“Консул Домиций под домашним арестом…”

Это мы уже знаем.

“Сенат заседает непрерывно. Принцепс предложил дополнить патрицианские списки так, чтобы в сенате заседало шестьсот человек. Сейчас в сенате лишь номинально шестьсот кресел – почти половина пустует. Народные трибуны пока не ответили на предложение принцепса…”

“Все могло быть куда хуже”, – отметил про себя Марк.

“Экстренное сообщение… два человека, сторонники секты, захваченные патрициями в Вероне, были отбиты толпой. Их отвели на площадь, при попустительстве вигилов раздели и забили до смерти. Тела бросили на площади… Народный трибун Семпроний прокомментировал это так: “Сектанты нарушили главный договор Лация: на планете не должно быть гражданской войны”.

“Мы не просто последователи реконструкции, мы ее рабы…” – Марка охватило странное чувство: смесь восторга и невыносимой тоски.

Надо послать приказ Главку: выяснить имена растерзанных толпой. Или не посылать? И так выяснит? Ведь префект… совершенный муж, однако.

* * *

Корвин вернулся домой за полночь. Надо немного вздремнуть, а потом… что будет делать потом, то есть завтра с раннего утра, префект Корвин представлял весьма смутно. Итак, прежде всего – поспать несколько часов. Возможно, подсказка придет во сне. Даже наверняка. А перед сном – перекусить…

Флакка Марк отпустил: трибуну необходимо было побыть с женой. Возможно, сын, которого она носит под сердцем, теперь у них единственный.

Охрану префекта Корвина взяли на себя два патриция из рода Горациев. Один служил космическим легионером, другой – в военной разведке. Сейчас патрициям было не до международных дел: час назад поступило известие, что похищен еще один ребенок: в этот раз из рода этих самых Горациев, сын командира “Сципиона”. И это несмотря на постоянную охрану. Корвин отправил на место преступления центуриона Регула: сам Марк уже не в силах был куда-то ехать и что-то расследовать. Сон! Задействовать память предков, их многолетний опыт – последняя надежда патрициев.

Два Горация отправились проверять охрану дома, а сам Корвин – в душ. Десять минут под горячими, потом под ледяными струями, – тело ожило, сонливость пропала. Надолго? Марк надеялся, что не заснет за столом с вилкой во рту. Путаясь в полах длинного махрового халата, Корвин направился в столовую.

В малом триклинии горел свет, Корвина ждали. За столом сидели Лери и Друз. Лери поставила перед Марком тарелку: эскалоп (настоящая свинина) с зеленью и жареной маисолью. Ма фуа! Откуда она знает, что он обожает маисоль?

Марк попробовал:

– Вкусно!.. Кстати, а что здесь делает Друз? Кажется, он должен сидеть в макетке и заниматься мозгом “Триария”?

– Я еще вчера выпотрошил вояку, – похвастался Друз. – Имею право спокойно поужинать.

– Что-нибудь нашел?

– Разумеется. – Центурион так и сиял.

– Что именно? – Марк залпом выпил вино: смаковать благословенный дар виноградников “Итаки” он будет в другой раз.

– Ты, конечно, знаешь, что у “Триария” четыре пары глаз, и он сканирует все четыре стороны света, – начал Друз.

– Можно короче? Я безумно хочу спать.

– Совсем коротко. Каждая пара дает картинку в мозг, это знает любой технарь. А то, что с каждой пары камер вся информация пишется на собственный носитель – это мало кому известно. И вот, представь, запись с затылочных камер уцелела. Смотри… – Друз включил телеголограф.

“Триарий” стоял спиной к дому, и его затылочные камеры фиксировали все, что происходило в доме. Вот дверь отворилась, и на пороге появился высокий широкоплечий человек.

– Стоп! – крикнул Друз. – Увеличить!

Изображение выросло почти до натуральных размеров. Смуглый мужчина лет сорока пяти с дерзко изломленным ртом.

– Я узнал этого парня, – заявил Друз. – Это дальний родственник моей матери Светоний. Он дважды избирался народным трибуном. Так вот, этот тип участвовал в похищении маленького Флакка. И вряд ли простым исполнителем.

– Ты молодчина, Луций! – Марк похлопал будущего родственника по плечу.

– Кто бы сомневался! – приосанился центурион.

– Я уже вытащила из галанета все, что можно, об этом Светонии! – сообщила Лери. – Вигилов не задействовала: еще неизвестно, кто из них на нашей стороне. Так вот, этот Светоний – удивительный человек. Честолюбивый до безумия. Почти что гений. Он служил пять лет во флоте. Потом избирался народным трибуном. Возглавлял два года префектуру внутренних дел, что для плебея дело немыслимое. Он очень богат: у него заводы-автоматы на Петре и огромное поместье на севере в горах. Вилла напоминает неприступную крепость. А вокруг в горах еще куча построек. Друз помог мне добраться до секретной информации строительной фирмы… так вот, там настоящий лабиринт. Смотри!

Возникла голограмма крепости. Вокруг – отроги гор, покрытые льдами.

“Холодно…” – вспомнил Корвин тихий шепот маленького Торквата.

Значит – малыш помнил… но только боялся сказать… Мерд! Может быть, не все потеряно? Нет, невозможно, “эликсир” стирает память навсегда… если только… да, если только мальчишка не притворялся… то есть изображал, скрывал, боялся, смертельно… Так боялся, что и сам поверил: он все забыл… Что он еще сказал?

Итак… Корвин спросил, кто был с ним, мужчина или женщина, и маленький Торкват показал картинку в книжке. Цирцея…

– Цирцея. Это имя что-то тебе говорит? – обратился Марк к сестре. Но при этом смотрел на Друза.

– “Одиссея”… Волшебница… свиньи…

– Кирка, – подсказал Друз.

– Что? – изумился Марк. Не столько подсказке Друза, сколько тому, что “голос предков” промолчал. Верно, счел неважным.

– Кирка. Так римляне обычно называли Цирцею, – пояснил Друз. – Мою двоюродную бабку звали Кирка, – признался Друз. – Сестру деда по матери. Она меня обожала и все время баловала. После того, как отец пропал, чуть ли не каждый день приходила. Своих детей у нее не было. Кирка… Это женское имя в роду Светониев очень популярно. Моя мать из рода Светониев.

– Я помню… – спешно сказал Корвин. – Ну что ж, отличная работа, Друз, хотя вряд ли твоя покойная бабка имеет отношение к заговору. Лери, душа моя, – Корвин улыбнулся сестре, – бегом в мой кабинет, свяжись по защищенной связи с Флакком и предупреди: пусть гоовит своих легионеров к штурму. Мы свяжемся с ним через полчаса. На кухне скажи Табию, чтобы сварили кофе покрепче. Думаю, спать нам не придется. Да, еще… поищи в галанете: есть ли сейчас у Светония родственницы по женской линии с именем Кирка.

Лери чмокнула Друза в губы, брата – в щеку, и умчалась.

– Кто тебе назвал имя Кирки? – полюбопытствовал Друз.

– Неважно… – Говорить, что маленький Торкват вышел невредимым из лап “очистителей” пока никому не следовало. Ни-ко-му!

– Думаешь, Светоний у них главный? – спросил Корвин, наполняя бокалы до краев.

– Не знаю. Я встречался с ним однажды. Он мне показался человеком незаурядным.

Марк кивнул, поднес к губам бокал, но пить не стал. Смотрел, как пьет Друз. Подождал, пока тот поставит опустевший бокал на стол.

– Луций, от кого твоя мать получила генетическую память?

Друз вскочил.

– Ты что, решил бежать? – поинтересовался Корвин.

– Нет.

– Тогда сядь.

Центурион подчинился и затравленно глянул на Марка, как будто его застали за каким-то очень постыдным, невозможным почти занятием.

– О чем… О чем ты говоришь? – Друз еще пытался ускользнуть, обмануть, хотя сам сознавал: безнадежно.

– Ты у нас механик, и специалист по системам связи, взламываешь секретные коды, и можешь добраться до любой информации. Все технические системы тебе подвластны. Такое невозможно… не под силу даже гению… Но вполне допустимо, если все твои предки были специалистами в этих областях. Твой отец не обладал подобной универсальностью: я… как понимаешь… хорошо это помню. Когда я услышал про гениального Светония… я понял, что он тоже, как и ты…

– Нет, я же не патриций… Дурацкая выдумка… – попытался отпереться Друз.

– И потом, та драка на Китеже. Ты не просто дал Стасу по физиономии, а кинулся его избивать, когда несчастный парень заговорил о “маменькиных приключениях”. Не за Лери оскорбился, – за себя. Пришел в бешеную ярость. Ты… а не она… ты помнил любовные приключения своей матери, и потому слова князя Станислава так тебя уязвили.

– Недаром все хотели, чтобы ты не возвращался, Корвин. Теперь я понимаю, что другие испытывают перед тобой, – прошептал Друз.

– Сколько поколений можешь вспомнить?.. То есть деяния скольких поколений?

– Три. Моя мать, мой дед и прадед… то есть, возможно, еще и прапрадед. Но я их путаю. Я же не проходил настройку памяти. Наоборот, скрывал… Представь, как скучно мне бывало на уроках! Хотя я перепрыгивал из класса в класс, как заяц.

– Чья патрицианская память у тебя? – продолжал допрос Корвин.

– В каком смысле? – в этот раз Друз недоумевал, похоже, искренне.

– Тайны какого рода тебе достались? Эмилиев? Корнелиев? Валериев? С кем из патрициев ты в родстве?

– Ни с кем, – пожал плечами Друз.

– То есть ты не помнишь, кто из патрициев передал тебе генетическую память?

Друз отрицательно мотнул головой.

Корвин задумался. Невероятно. Лжет? Скрывает? Или все дело в том, что не было настройки? Или… каким-то образом возник сам собой еще один патрицианский род? Марк не знал, что ему делать. Утаивать наличие генетической памяти – преступление. Следователь Корвин должен немедленно заявить о своем открытии в комиссию сената. Ну, пусть не сегодня, а завтра… не имеет значения. Два, три дня… что это изменит?

“Многое, – шепнул голос предков. – Ты не можешь прикрывать чужие грехи!”

“А мой отец? Разве он не позволил наварху Корнелию ускользнуть?” – напомнил Марк.

“Он дал ему отсрочку”, – тут же принялся оправдывать предшественника голос.

“Я тоже дам отсрочку… Или вообще ничего докладывать комиссии не стану”.

“Какой пример ты подашь своему будущему сыну! – возмутился “опекун”. – Ради друга можно нарушить закон! Отлично!”

“Не ради друга, – ответил Корвин. – Представь, если сейчас во время кризиса сенаторы узнают, что плебеи каким-то образом могут получать генетическую память! Сами! Да они уничтожат Друза. И тех его родственников, в ком заподозрят наделенных ношей! Воображаю… это будет психоз, охота на ведьм… Тогда Лацию точно конец. Ну, что скажешь?!”

Голос ничего не ответил. Промолчал.

– Мерд! Ты понимаешь, надеюсь, насколько эта твоя незаконная память осложняет все дело. Сейчас! Именно сейчас, когда у нас творится такое!

Друз кивнул.

– Марк, я никогда, клянусь… Никогда не использовал свою память во вред.

– Ладно, речь не о тебе. Прадед у тебя и у Светония общий, надо полагать?

– Да… Только для нынешнего Светония это дед. Да не знаю я, откуда у нас эта треклятая память! – повторил Друз. – Мне приходилось все время ее скрывать, чтобы не отправиться на Петру или куда подальше. Моя мать тоже все время таилась.

– Неужели твой отец не догадался? – недоверчиво покачал головой Марк. – Следователь проворонил в собственном доме преступление.

– Отец редко бывал дома. А мама… волей или неволей, чтобы не выдать себя, привыкла молчать.

– Чего нельзя сказать о тебе.

– Я придумал себе что-то вроде карнавальной маски.

– Да здравствует Китеж!

Друз поморщился:

– У меня карнавал длился круглый год. Я все время что-то опрокидывал, ронял… Проливал вино на тунику… Никто не заподозрит в неуклюжем парне обладателя ноши.

– Ну не скажи, то ты роняешь себе на пузо бифштекс, а то дерешься так, что охранникам Василида с тобой не сладить. Ладно, проскочили… Главное, почему ты не сказал, что у Светония есть генетическая память? Мог бы намекнуть… Ведь это ключ… ключ, который был у тебя все время. А ты его прятал! Мы потеряли столько времени! – Мысль об этом так бездарно потерянном времени приводила Корвина в ярость.

– Откуда было мне знать, что “очистителей” возглавляет Светоний?! Козлом отпущения сделали Гая Флакка!

– Я сразу сказал, что Гай Флакк не при чем.

– А я не слышал, – огрызнулся центурион.

Ну да, Друза вывели из состава группы, и трибун Флакк посадил его разделывать голову “Триария”. Замечательно!

– Ты сам ни о чем не догадывался? – взъярился Корвин. Впрочем, злился он и на себя не меньше, чем на Друза: почему не настоял, чтобы Друза не отстраняли? Ведь он мог… мог…. Но стушевался, как мальчишка! Как раб…слабый раб… ненавижу слабость!

– Нет, конечно… – пробормотал центурион. – Да я и теперь не понимаю, зачем Светонию уничтожать людей с генетической памятью, если он сам…

Марк провел руками по лицу, приходя в себя. Зачем он кричит на Друза? Парень ни в чем не виноват. Напротив – помогает изо всех сил. Возьми себя в руки, Марк! Мы почти у цели!

– Твой родственник владеет памятью незаконно. Смешное выражение… нелепое… но это так… да, так… – Корвин скривил губы, изображая улыбку. – Светоний – один из немногих плебеев, кому достался дар патрициев. В стране слепых одноглазый – король… есть такая поговорка… Он решил уничтожить нобилей, чтобы самому встать во главе Лация. Кстати, Светоний не пытался связаться с тобой? Не предлагал вступить в секту?

– Нет, никогда, клянусь моей любовью к Лери! – запальчиво воскликнул Друз и вскочил. Он сжимал и разжимал кулаки. Вот-вот кинется в драку!

– Я верю! – Корвин поднял руку. – Я верю тебе… подожди… Но если он не планировал перетянуть тебя на свою сторону… значит… – Марк сделал паузу.

– Значит… – повторил Друз. Он и сам уже догадался, какой из сказанного следовал вывод. – Он собирался… убить… меня?

– А что же еще? Ты мог его выдать. Ненароком. Случайно. Одно слово, один намек. Он как по лезвию ножа шел. Вербовать опасно – ты слишком близок к патрициям. А догадаться должен был – рано или поздно. С моей помощью или без… Так что Светоний просто вынужден был тебя прикончить. Например, в момент возвращения на планету. Не только меня и Флакка, но и тебя. Возможно, тебя в первую очередь. Но кто мог такое подумать? И потом… Помнишь покушение, устроенное Сальваном? Мы еще тогда терялись в догадках: кто его послал, и почему? Меня убить, деда… Так вот – Сальван должен был отравить тебя. А меня – лишь заодно.

– Поразительные выводы! Они выводы греют мое сердце, – хмыкнул Друз. – Оказывается, я мешаю психованному родичу, который жаждет захватить планету.

– Тебя спасло то, что мы отправились сначала на Психею, а потом на Китеж.

– На Психее мне выкололи глаз и порезали лицо, на Китеже хотели отрубить голову, – напомнил Друз. – Я почему-то всем мешаю. Видимо, слишком крупная фигура.

– О, да! Несомненно… Флакк знает твою тайну?

Друз отрицательно покачал головой.

– А Лери?

– Нет. Она считает меня обычным гением. А вот ты… догадался. Доложишь сенату?

– Не сейчас. Я же сказал: представь, что будет, если это станет известно? Один из плебеев получил генетическую память без помощи патрициев. Сначала я должен выяснить, как это произошло. Возможно, твои способности так и останутся тайной…

– Тайна патрициев! – через силу рассмеялся Друз. – Ее будут знать твои потомки.

– Все будет зависеть от обстоятельств. Но сейчас об этом нельзя говорить.

“Вот она, справедливость!” – съязвил голос.

“Патриций не просто тупо выполняет свою работу; помня прошлое, он все время глядит в будущее и всегда думает о последствиях”.

Голос не возражал. Смирился.

Лери вбежала в малый триклиний, запыхавшись:

– Ребята, все идет неплохо! Флакк через полчаса со своими легионерами будет здесь. Мы полетим вместе с ними на север. Одевайтесь потеплее! Насчет Кирки: женщина с таким именем существует. Это двоюродная сестра Светония. Почти все время она живет в усадьбе брата. И… держитесь за что-нибудь, не падайте: там у них в усадьбе якобы организован приют для сирот. А Кирка в нем – воспитателем.

“Малыш Торкват может поправиться. Но как Кирке удалось его спасти? Противоядие, о котором не знает даже Сулла? Или простой обман?” – зашептал голос.

“Раньше надо было подсказывать. В больнице!” – огрызнулся Марк.

Была надежда, что Кирка на их стороне. Это давало шанс спасти детей. Пусть мизерный, но шанс…

– Отлично, – Марк поднялся. – Где мои охранники?

– Горации пьют вино на террасе.

– Пойду, обрадую их: сегодня им не придется спать.

* * *

На террасе было темно, горела лишь одна лампа у лестницы. Теплая осенняя ночь. И звезды… Сколько лет на Колеснице Марк видел совсем другие созвездия…

– Не рассказывай басни! Никогда не поверю, что раб может сохранить память патриция. Возвращение Корвина – самое примитивное жульничество! – услышал Марк голос одного из Горациев. Похоже, говорил тот, что служил в разведке. – Парень всех дурачит. Раб, который выдает себя за патриция. Потому убийцы и ускользают от него. Он на стороне плебсятины!

– Но как он может быть следователем… – похоже, второй Гораций был не столь категоричен.

– Все дела распутывают на самом деле Флакк и Лери. А раб выдает их достижения за свои. Я немало встречал в своей жизни пустоголовых. Они страдают одним и тем же недугом – комплексом неполноценности. Зато великолепно умеют тырить чужие идеи!

Марк почувствовал, как кровь бросилась ему в лицо. Проще всего было бы подойти и влепить мерзавцу пощечину.

“Э, погоди, Марк! Ты же патриций. Твоя память – твое оружие!” – напомнил голос предков.

Горации… вспомни дела Горациев, сынок. Разве мало их род натворил в прошлом, а? Вспомни гнусные делишки отцов и дедов. Неужели одного Суллу мучает совесть?

Стараясь держать голову высоко поднятой, Корвин вышел на свет.

– Не так уж плохо не иметь генетической памяти, – сказал он с наигранной грустью в голосе. – Тогда бы я не помнил, Квинт, как твоя мать встречалась сразу после своего замужества с моим отцом еще до твоего рождения. И даже – до зачатия. Ведь и ты это помнишь, а?

Квинт Гораций открыл рот, да так и замер.

– Это подло! – выкрикнул его кузен, поднимаясь из-за стола.

– Ты тоже сомневаешься в моей памяти, Марк Гораций? Что тебе поведать, чтобы подтвердить, что я имею доступ ко всем тайнам предков? Может быть, рассказать, что твой дед был замешан в одном уголовном деле, но его участие замяли патриции, хотя мой прадед передал все материалы в суд? Или рассказать…

– Не надо, – прервал его Марк Гораций. – Ты не имеешь права разглашать…

– Я не разглашаю. Разве можно разглашать тайны, которым около ста лет? Нет, конечно. Срок давности давно истек. Но я привожу доказательства того, что все ваши мерзкие делишки мне точно так же хорошо известны, как были известны моему деду и моему отцу. Приготовьтесь. Через полчаса здесь будет Флакк с легионерами. Мы летим на север освобождать детей.

Раздался вызов экстренной связи: с префектом Корвином хотел поговорить префект Главк.

– Что-то удалось выяснить, совершенный муж? – поинтересовался Марк.

– Кое-что… Только не знаю, как нам это поможет.

– Ну…

– Те, двое подозреваемых… которых растерзала толпа, и чьи тела отнесли в храм “Конкордии”…[4]4
  Конкордия – согласие


[Закрыть] Нам удалось выяснить их имена. Оба – Леонтии. Из того приюта. Оба – ровесники погибшего в ресторане парня…

– Это не так мало. Проверяйте остальных. Каждого. Всех ищите. Где они, и что делают. Подлинное имя того первого Леонтия установили?

– Да, хотя это оказалось и не так просто. Его отец Гай Светоний Транквилл. Помню, был такой историк… “Жизнь двенадцати Цезарей” написал. Занятная книжица. Многие историю Рима по ней изучают. Но вряд ли тот Светоний имеет отношение к нашему делу.

Марк зажал ладонью рот, чтобы не расхохотаться.

– Светоний… – сказал он преувеличенно серьезно. – За эту ниточку я сам потяну. Думаю, кое-что должно выплыть.

Ну что ж, отлично. В официальном отчете нить будет именно так и проложена – от погибшего Леонтия к главарю “очистителей”. Имя Друза не придется упоминать.