Текст книги "Маска Дантеса"

Автор книги: Марианна Алферова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

Голограмма изменилась: теперь стала видна вся камера, ее липкий сырой полумрак, тусклый свет лампочки, железная койка, и Друз в арестантском исподнем, сидящий на этой койке. Час был ранний, кровать еще не убрали, не пришпилили к стене. Но Друз был чисто выбрит, и выглядел куда бодрее, чем следователь.

– Мою одежду забрали и еще не удосужились вернуть, – сообщил Друз. Никто не имел права думать, что центурион лацийского космофлота может так выглядеть даже в камере.

– Привет, Лу, – голос девушки предательски дрогнул, она коснулась голограммы, как будто Друз мог почувствовать ее прикосновение!

– Объясните вашему другу, что единственный шанс сохранить жизнь – это признаться в совершении убийства в состоянии аффекта. А потом собрать доказательства… если уж вы так уверены в невиновности вашего друга, – почти кричал Гривцов.

– Но ведь и вы уверены, что Друз никого не убивал! – воскликнул Корвин, невольно переходя на повышенные тона.

– Может быть так, – согласился Гривцов. – Но все улики против него. Самый снисходительный суд отправит его на плаху. Уговорите его сознаться!

– Друз, милый, пожалуйста… – взмолилась Лери. – Скажи, что это ты… мы тебя спасем… обещаю… Я тебя спасу. У нас уже есть зацепки. Мы знаем, как все было. Нам нужно только время, чтобы собрать доказательства. Хотя бы несколько дней!

– Не могу, – покачал головой заключенный.

– Почему? – Лери изобразила недоумение. Очень хорошо изобразила. Почти натурально.

– Ты меня разлюбишь.

– Неправда!

– Правда, Лери, правда, девочка моя. Ты сама это знаешь.

Корвин покосился на Флакка. Он был куда старше и Корвина, и Лери, и Друза. Быть может, его авторитет…

– К сожалению, я не могу никого принуждать сделаться трусом, – покачал головой военный трибун.

– Я слышал про ваше лацийское упрямство… Но чтобы так! Так! Вам хоть жаль этого парня? – спросил Гривцов. Он едва сдерживал ярость.

– Андрей Архипович, а вам? – отозвался Флакк. – Вы-то почему так требуете его признания? Хотите отчитаться и закрыть дело?

– Терпеть не могу проливать кровь. За всю жизнь у меня было всего два смертных приговора. И эти люди мне до сих пор снятся.

– Андрей Архипович, – вступил в разговор Корвин. – Помните, Друз говорил колпаке… то есть митре… тюрбане убийцы…

– О тюрбане?

– Ну да, он не лгал. Он видел убийцу. В костюме графа Калиостро. И принял его за меня. В то время как я говорил с князем Андреем. Вы понимаете, все это – спектакль!

– Вряд ваши показания перевесят остальные улики. – Гривцов явно колебался.

– Допросите князя Андрея. Поинтересуйтесь, при каких обстоятельствах мог пропасть его бластер из сейфа. В конце концов, убит племянник Андрея Константиновича. Отправьте кого-нибудь в усадьбу снять показания.

– Я уже отправил. Вчера. Сегодня этот человек вернется.

– Что вы еще можете сделать? – спросил Флакк у следователя.

Гривцов замялся:

– Не так много… Могу лишь отсрочить суд на трое суток, чтобы провести полную психологическую экспертизу подозреваемого.

– Трое суток – это не так уж мало! – Корвин подмигнул Друзу. – Для лучшего в мире следователя.

– Мы спасем тебя, Лу! – крикнула Лери.

– Прощай, милая, – отозвался Друз глухим голосом.

Связь прервалась, голограмма исчезла.

– Трое суток – не так уж плохо, – сказал Флакк. – Если Гривцов не обманет, я сумею подготовить операцию по спасению Друза.

– То есть…

– Вместе с когортой космических легионеров вызволю нашего центуриона из лап местного правосудия. Во время Вышеградского карнавала. Все в масках, даже продавцы в лавках и городовые на улицах, скрыться в такой день или такую ночь не составит труда. Карнавал вот-вот начнется – ни осудить, ни тем более казнить нашего друга они не успеют.

– Твои действия будут квалифицированы как неспровоцированное вооруженное нападение военных сил Лация на Китеж. – Марк боялся поверить в то, что сказал трибун. – Учитывая современную обстановку, это может привести к военному конфликту! Ты понимаешь? Война Лация и Китежа…

– Разумеется. Но Лаций не имеет права бросить своего гражданина на произвол судьбы. Даже если гражданин – преступник, и тогда не может. А я убежден в невиновности Друза.

– Я тоже. Мне необходимо время… Три дня слишком мало. Если бы дней десять. Я уверен, что распутаю этот клубок. Пусть посол подаст протест, заявит, что в следствии должен участвовать не только адвокат с Лация, но и наш следователь.

– Уже подали.

– И что?

– Нам ответили, что следователь уже есть. Это – ты.

– Заявите, что я не имею полномочий.

– Уже заявили. Тут же пришел ответ, что ты ввел власти Китежа в заблуждение, утверждая, что можешь участвовать в следствии. Ты был допущен. Нового следователя не будет.

– Где-то они правы… Ма фуа! Получается, я виноват…

– Должно вот-вот прийти обращение обоих консулов Лация к Великому князю с просьбой отсрочить дело – ради племянника посол готов на все. Но послание пока не доставили. Возможно, консулам сейчас некогда заняться этим делом. Так что неизвестно, придет ли послание вовремя. У тебя есть план действий?

– У меня есть несколько сотен инфокапсул, предоставленных кабинет-министром о заговоре Семена Лосева. Если бы я успел их просмотреть… Возможно, нам бы удалось отыскать настоящего убийцу… То есть Вадима. Где он сейчас, нет никаких данных.

– А эксперты на что? Скачаем информацию и перешлем в наш мозговой центр на Лации. Пусть проанализируют и выявят все связи…

– Нет, я должен сам… Не знаю точно, что ищу, – перебил трибуна Корвин. – Мне голос подскажет. А у них нет голоса предков. Они будут лишь тупо смотреть картинки. Бесполезная работа.

– Поставь перед ними задачу, они ее выполнят.

– Может быть, я могу заняться капсулами? – предложила Лери. – Мой голос похож на твой…

– Попробуй, – согласился Корвин. – Но за три дня ты мало что успеешь.

– Все лучше, чем сидеть без дела!

Вновь раздалось слабое треньканье – кто-то вызывал Флакка по комбраслету. Но голос не раздался – блеснул слабый зеленоватый отблеск и пропал. Тот, кто прислал военному трибуну сообщение, не хотел, чтобы его услышали другие.

– В чем дело? – поинтересовалась Лери. – Опять угрозы?

– Местные доброжелатели советуют не наряжаться на карнавал древнеримским центурионом, – скривил губы Флакк. – Опыт Друза повторять ни к чему.

– Кстати, один вопрос. Насчет Друза. Почему ты называешь его “Лу”? – спросил Корвин у сестры. – Это какая-то кличка?

– Почему кличка? – Лери пожала плечами. – Сокращение от его личного имени Луций…

– Погоди! Разве он не Марк? Все старшие сыновья в роду Ливиев Друзов носят личное имя “Марк”. Его отец звался Марк Ливий Друз…

На Лации, который так старательно имитировал все римские республиканские традиции, была возрождена и эта, достаточно неудобная – давать сыновьям определенные имена. Старшему строго одно имя, младшему – другое. Следование этой традиции приводило к изрядной путанице. Старшего сына почти всегда называли так, как звали его отца. Выбор имен был невелик – всего восемнадцать. Так что зачастую на оклик “Марк” десятки мужчин поворачивали головы. Другое дело женщины – он отстояли свое право именоваться произвольно. Аврора, Диана, Эвридика. И только патриции старались следовать древней традиции. Их женщины носили имена, производные от родовых – Эмилия, Валерия… Изредка встречались безликие числительные – Квинты, Кварты, Терции.

– Он – второй сын в семье. Старший был назван Марком. А наш Друз – Луций. Его брат умер совсем маленьким. Утонул в бассейне.

– Значит, Луций… – задумчиво повторил Корвин. – Тебе о гибели брата рассказал Друз?

– Нет, мы никогда с ним не говорили на эту тему… Но когда мы… ну, когда я поняла, что он мне нравится, я кое-что выжала из отцовской памяти о Лу. В том числе эту историю с братом.

Сам Марк никогда центуриона личным именем не называл. Ливий Друз – и все. Или просто Друз. Третье имя (cognomen) на Лации употреблялось куда чаще личного. “Марк ” в кругу семьи, но для посторонних почти всегда “Корвин ”. Из воспоминаний отца юный следователь знал, что старшего Друза зовут Марк. И что старшего сына в роду Ливиев непременно назовут “Марком”. Корвин спешно достал “трубочку памяти”, вышел на балкон и закурил.

“Личное дело помощника префекта” – отдал себе приказ… С первой затяжкой перед глазами возникла нужная пентаценовая страница. “Марк Ливий Друз, плебей. Жена из плебейского рода Светониев – Эриния. Старший сын Марк утонул в бассейне, младшему – три года… Ливий Друз просит никогда не упомнить о смерти его первенца”.

Марк затушил “трубочку памяти” и вернулся в комнату.

“Вы – единственный, кто может спасти моего Марка…” – сказал кабинет-министр.

Что же получается? Кабинет-министр не знал, как зовут его сына? Не знал, разумеется, если…

– Кабинет-министр солгал! – выдохнул Корвин.

– Что? – не поняла Лери.

– Владимил бессовестно врет! Он говорит, что он – Сергий Малугинский и на самом деле – Ливий Друз. Но это вранье. Он не отец нашему Друзу. – Корвин вскочил и принялся расхаживать взад и вперед по комнате. – Понимаете? Он – самозванец! Он присвоил себя имя! Как? Почему? Не знаю… Но он – самозванец.

– Но ты сам час назад сказал нам, что кабинет-министр… – начал было Флакк.

– Да, Владимил мне сказал, что он – отец Друза! Но при этом он назвал сына Марком! Марком, а не Луцием! Он солгал! Настоящий отец не мог перепутать имена!

– Не мог, конечно… – согласилась Лери. – Но зачем кабинет-министру это самозванство?

– Не знаю. Разве что… Ксения говорила, что Великий князь преклонялся перед Лацием. А этот человек… тот, что вошел к нему в доверие, он мог назваться Ливием Друзом. Настоящий Ливий Друз жил в усадьбе Андрея Константиновича. Самозванец мог его видеть. Владимил так вжился в роль, что изменил свою внешность. Он похож на нашего Друза, клянусь… Но это все уже не так и важно. Потом… потом все разъяснится. А сейчас нам нужно срочно найти настоящего отца Друза.

– Где найти? – не понял Флакк.

– Как где?! У озерников. Информация в галанете была правдива – он где-то там, в одном из куполов Светлояра. Укрыт на многие годы. В то время как под его именем действует совсем другой человек. Поэтому кабинет-министр не испугался, что против него могут использовать “седьмое колено”. Он, мерзавец, сделал вид, что боится, усыпил бдительность озерников, и провел своей проект об уничтожении городов. Озерники придут в ярость, изготовят газ, выпустят его в Блистбурге, но газ не причинит ему вреда… И только Друз заплатит своей жизнью… Вы понимаете?

– Пока не очень, – признался Флакк.

– А я улавливаю, – кивнула Лери.

– Даже если мы найдем настоящего Сергия Малугинского, что тогда? – пожал плечами Флакк. – Что это нам даст?

– Мы заставим его выступить в галанете, он заявит, что Владимил присвоил его имя, что Друз – его сын, но к зятю Великого князя не имеет никакого отношения, и тогда озерники откажутся от своей подлой мистификации. Смерть Друза им ничего не даст…

– Что-то очень просто… – пробормотал Флакк. – На словах. А когда дойдет до дела…

– У тебя есть другой план?

– Есть. Но он, как ты слышал – на крайний случай.

– А как мы попадем к озерникам? – спросила Лери.

– Я попаду. Ты занимаешься инфокапсулами, Флакк – легионерами. А я сейчас разбужу Кира и отправлюсь на поиски Друза старшего. В конце концов, именно мой отец заслал его на эту планету. Я обязан его найти и вытащить из плена! Это мой долг!

– Если к старшему Друзу есть доступ… ты же сам сказал, что в первой стадии все озерные города – это тюрьмы, которые закрываются на много лет. Что, если отец Друза именно в такой тюрьме? – Флакк явно не разделял оптимизма юного Корвина. Вспомни: двадцать лет о нем не было никаких известий.

– Двадцать лет с момента его “ухода” миновали. Несколько недель назад.

Глава IX
Поиски

Корвин отправился к себе в номер. Старец уже проснулся и теперь завтракал: отламывал от краюхи черного душистого хлеба маленькие кусочки и так же медленно отправлял их в рот, запивая молоком из глиняной кружки. Будто не ел, а священнодействовал. Марк наскоро принял душ, вернулся. Теперь Кир неспешно выбирал крошки из бороды.

– Проведи меня к озерникам, старец, – попросил Марк.

Кир хитро прищурился, разглядывая юношу так, будто видел впервые.

– Ты уверен, пацан, что именно этого хочешь? Трудно всплыть на поверхность, когда ты погрузился на дно.

– Я сумею.

Марк вызвал голограмму Друза, несколькими движениями изменил образ друга: увеличил лоб, укоротил нос, добавил небольшие залысины. Волосы осветлил… Ну вот, кажется, у Луция теперь полное сходство с пропавшим отцом.

– Ты когда-нибудь видел этого человека? – спросил Корвин. – Он появился у озерников двадцать лет назад.

– Это Отшельник, – сказал без всяких сомнений Кир. – Я видел его. Он живет в третьем куполе уже десять лет. Да, точно, это он.

– Ты проводишь меня к нему?

– Зачем? Ты же сказал мне, что раскрыл все тайны.

– Открытие истины еще не означает торжества справедливости.

Кир изучающе глядел на Марка. Решал – стоит ли рисковать.

– Великий князь подписал указ об уничтожении городов. Это последний шанс увидеть главное чудо Китежа! – упрашивал Корвин.

– Ну что ж, поглядим на главное чудо, – уступил Кир.

* * *

В коридоре послышались шаги, следом – звяканье металла.

“Неужели завтрак?” – удивился Друз. – Право же из-за разницы в планетарных сутках голова идет кругом…”

Дверь в камеру без предупреждения распахнулась, вошли трое: два здоровяка-охранника и субтильный человек в зеленом балахоне и медицинском прозрачном колпаке. Друз вскочил с кровати, мгновенно ощутив липкий противный запашок страха.

– В чем дело?

– Я – врач. Вам необходимо пройти медосмотр, – послышался из-под колпака глухой надтреснутый голос.

– Никакого медосмотра, – заявил Друз. – Я отказываюсь. Пригласите моего адвоката. На худший случай, можете его осмотреть.

– Таковы правила, – бубнил человек в колпаке, стараясь при этом не смотреть на арестованного. – Мы должны знать… здоровы ли…

– Здоров ли? А что, если не здоров, вы меня не убьете? – съязвил Друз.

Руки медика тем временем ловко распаковывали автоматические шприцы, одни пустые, другие наполненные голубоватой жидкостью.

– Мне плевать на ваши правила, – заявил Друз. – Спустите мои таблетки в латрины.

Один из парней попытался ухватить его за руку, но поймал пустоту. Колченогий стул неожиданно боднул охранника в бок, потом парень почему-то очутился на полу, и ножка стула треснула его по ребрам. Второй выхватил парализатор. Но рука с оружием подскочила вверх, а сам он впечатался всем корпусом в стену и медленно стал по стене стекать. Друз опрокинул все пузырьки и составы, принесенные медиком, но до самого эскулапа добраться не успел. Взвыла сирена тревоги. Еще двое ворвались в камеру. Один принялся с ходу стрелять, луч парализатора угодил арестанту в грудь. Лациец всхлипнул, сделал шаг, и повалился на лежащего на полу охранника. Арестанта ухватили за руки. Сознания Друз не потерял, но не мог пошевелить ни ногой, ни рукой. Лишь судороги сводили тело.

– Держите его! – приказал медик. – Я должен взять кровь… Крепче!

– Ну, вот и все… Можете отпускать, – удовлетворенно проговорил медик.

– Что с ним делать?

– Пусть валяется, – брезгливо буркнул врач. – На холодном полу он быстрее придет в себя.

Охранники увели своих менее удачливых собратьев. Хлопнула дверь.

Друз лежал неподвижно. Он не знал, может уже двигаться, или нет.

“Кровь взяли, чтобы сохранить генетический код после того, как меня казнят”, – он догадался об этом почти сразу.

Но как же так! Ведь суда еще не было! Или… Его казнят без суда? Мысль, что его казнят без приговора, подействовала сильнее, ченм разряд парализатора. С самого начала было ясно, что суд творят скорый и неправый, но все же это выглядело подобием суда и видимостью закона. Мишура. Как-то понятная римскому разуму. Но вот так, в подвале, тайком… В этом было что-то поистине чудовищное.

Друз, наконец, поднялся, лег на кровать и свернулся клубком. Еще час назад он не сомневался, что суд состоится, и ему дадут последнее слово. В зал непременно явятся все – его дядя, Лери, Корвин, трибун Флакк. Друз скажет последнее слово… он уже приготовил речь, он выучил ее наизусть… И вдруг – ничего. Его закопали живьем. Он больше не увидит Лери… Не сможет сказать ей, что он… Друз почувствовал, как к горлу подкатывает комок.

“Держись, Друз, держись… Пока человек жив, он должен надеяться”.

* * *

До озерного города они добирались в обычной лодке. Кир греб. Марк перевесился через борт и смотрел. Воды Светлояра обычно прозрачны. Так прозрачны, что на стометровой глубине можно разглядеть камни на дне и рыб, стайками резвящихся в придонных водах. Но сегодня дно было затянуто синей пеленой. Вода блестела тусклым стеклом – ни морщинки. В ней все отражалось – облака, птицы, спешащие по невидимым трассам флайеры.

– Хороший день, – сказал Кир. – Осенью нередки шторма на Светлояре. А тут полный штиль.

Марк перегнулся через борт, опустил руку в воду. Вода была еще теплой.

– Не налегай на борт, – проворчал Кир, – а то вмиг опрокинем нашу утайку.

– Утайку? – переспросил юноша.

– Ну да… Никогда не слышал прежде? Эта лодка не видна на стационарных камерах слежения. Деревянная потому как. Ни одной железяки.

Утайка! Вот как удрал убийца из усадьбы – по реке на лодке. Жандармы и сам Корвин искали флайер. Идиоты! Ну он-то местных особенностей не знал. А жандармы…

“Ты сам, парень, знал, что рядом с усадьбой протекает река, – напомнил голос предков. – Оставь дурацкую привычку валить на других”.

Да, теперь все сходится, убийца ускользнул по реке, очутился в озере, и, возможно, укрылся в одном из озерных городов.

– Кир, ты ответишь на мои вопросы? – спросил Марк, ровнее усаживаясь в лодке.

Старец греб, как машина. Весла погружались в воду без единого всплеска, будто это не вода была, а твердь…

Вода и твердь…

– Твое дело – спрашивать, – кратко отозвался старец. – А получишь ответ или нет – то неведомо.

– Почему вы скрываете информацию об озерных городах?

– Мы не скрываем. Мы говорим. Кричим. Я кричу много лет. С лишком. Но меня никто не слышит. Все затыкают уши. Даже ты меня сейчас не слышишь. Ты глух, потому что думаешь о своем. Хотя уверен в обратном.

– Информации нет и в галанете! – напомнил Корвин.

– Вы помешались на галанете и не слышите человеческие голоса. Но сам галанет глух и слеп. Он нас не слышит, потому что люди тверди не хотят нас слышать. Избравшие твердый путь не говорят об озерниках.

– А весь мир Звездного экспресса?

– Какое дело иным мирам до озера Светлояр и его городов?

Корвин должен был признать, что в словах старика есть определенная логика.

– Почему из озерных городов никто не уходит?

– Им тяжко жить наверху. Земля слишком сильно притягивает. Воздух давит. Годы под водой меняют всех и навсегда. Люди привыкают к тишине, к прозрачному и призрачному миру. К замкнутости. Говорить становится трудно. Слышать других – еще труднее. Губы немеют, глаза закрываются. Мир под водой – это мир безмолвия. Озерники учатся молчать. Шум после тишины невыносим.

– Но и остальной мир их не слышит, – прошептал Марк.

– Да, твердь лишила их права говорить.

– Всегда найдутся бунтари. Среди сотни – один. Или один – среди тысячи. Тот, кто захочет уйти.

– Чтобы уйти из озерного города, ты должен получить разрешение остальных.

– Что за чепуха!

– Там, под водой, нельзя делать все, что захочет твоя правая нога. Если человек хочет уйти, но другие желают, чтобы он остался, этот человек остается. Две трети должны ему разрешить уход… Но такого не случается. Никогда не случается. Или почти никогда.

– Тебе, выходит, разрешили?

– Да. Но таких как я – единицы.

– Постой, – Марк почувствовал неясное беспокойство, – но если они привыкли к молчанию, если чужие голоса их раздражают, то как их убедить?! Как просить их, чтобы они позволили уйти?

Старец издал короткий смешок:

– А ты верно подметил неувязку, Корвин. Их невозможно убедить, потому что они не слышат, или не желают слышать.

– Подожди! Стой! – закричал Марк.

Весла взметнулись и послушно замерли.

– Стой… – повторил Корвин, хотя лодка скользила по водам Светлояра только по инерции. – Если я спущусь туда, мне тоже… придется получать на уход разрешение?

– Разумеется, – кивнул старец.

– А тебе?

– Мне – нет. Меня уже отпустили однажды.

Получается, Корвин сам лезет в ловушку, и дверца вот-вот захлопнется.

Что же делать? Повернуть назад? Но тогда несчастного Друза казнят, а его отец так и останется Отшельником в озерном городе. Но чем Марк поможет арестованному и обвиненному в убийстве, если окажется пожизненном пленником Светлояра? Друза хотя бы собирается спасать Флакк со своими легионерами. А кто спасет Марка? Старец? Лери? Тот же Флакк? Ведь старшего Друза так никто и не спас.

“Вот ты и спасешь”, – шепнул голос предков.

“Как?” – едва не закричал Корвин.

“Флакк вытащил тебя с Колесницы, – напомнил голос. – Теперь ты спаси человека, которого твой отец отправил в заточение на двадцать лет без вины”.

– Греби! – приказал Корвин.

– Куда? – спросил Старец. – Вперед или назад?

– Вперед, к Третьему городу.