Текст книги "И магия в придачу (СИ)"

Польская Мари У.

И магия в придачу

Земля входит в облако магической пыли и сказки оживают. Деревенская ведьма Аня, настоящий принц Эрик и телеведущая Василиса Мудрая вступают в борьбу с самым настоящим Кощеем.

***

–

 – Нюрка! – на крыльцо обычного деревенского домика выбежала дородная баба в простеньком халатике, туго обтягивающем ее 150 на 150 на 150.

  Крыльцо зло заскрипело и вздохнуло, будто раздумывая сейчас подломиться под этакой тушей или еще погодить. Дом, уже давно обижающийся на своих хозяев по причине их невнимания к нему, сыпанул ссохшейся краской женщине прямо в прическу. Но она от его претензий отмахнулась, как от назойливой мухи, а потом с брезгливостью вытерла руки прямо о разъехавшиеся полы халатика, на секунду явив миру молочную белизну трясущихся на каждом шагу жировых отложений.

  – Опять малину обрывашь? – баба приложила руку ко лбу, вглядываясь в огромный огород. – Аль в клубнике схоронилась? Нюрка!

  – Теть Лен, она на озеро ушла, – из соседской калитки на зов бабы выглянул чумазый постреленок. – Я с батей с рыбалки шел, ее видел!

  – От ведь окаянная! Ремня на нее нету, – завопила она в голос, – совсем девка от рук отбилась! Все в свои журнальчики... енти... парно-графические смотрится! Все принца ищить! А поезд уже через час приходить! Кто заместо нее пойдет рыбу торговать?

  Баба в миг сбросила толстые вязанные носки, в коих она дома ходила, и нацепила тапки, поверх которых были надеты калоши, и побежала по улице к берегу озера, причитая во всю глотку:

  – От ведь позорищща! Родну мать не уважат совсем! Заставлят бегать таку даль!

  От позорного, по мнению семнадцатилетней девушки, и дурно пахнущего семейного бизнеса вошедшая в пору расцвета Нюрка, а в миру просто Анечка Саврасова, всегда старалась спрятаться на озере. В их маленькой деревеньке Сомовке, названной в честь главного героя рыбных промыслов, так делала только она одна. Остальные, за неимением другой работы, с утра до вечера только и делали, что ночью и утром, пока рыбоохрана не видит, таскали из озера сетями рыбу, в обед ее потрошили и вешали в самодельные коптильни, а вечером ту, что уже поспела, несли продавать на станцию, которая была тут буквально километрах в десяти. И хотя сомы сейчас были редкой добычей – всех повыловили, бизнес процветал за счет более мелкой рыбешки.

  Нюрка свою деревню терпеть не могла, затыкая нос и морщась каждый раз, когда начинали говорить о красотах родного края. Так уж случилось, что девушка ненавидела запах рыбы. Ее от него буквально тошнило. И ведь никуда не денешься! У каждого крыльца в деревне стоял разделочный стол с намертво присохшей к нему рыбьей чешуей, позадь дома – обязательная коптильня, а на задках – яма, куда скидывались все отходы производства. Спрятаться от гнилостного запаха можно было только в лесу или на озере... Там-то девушка и бродила часами, наслаждаясь свежим воздухом.

  Мало того, в заветных местах у нее были организованы настоящие схроны с одеждой: маечки, сарафаны, кофты, джинсы... Она предпочитала свой гардероб держать подальше от удушающего и оседающего на всем запаха. А то ведь в город выехать стыдно! Воняет от тебя так, будто только что помоями облили.

  Нюрку красавицей мог бы назвать разве что слепой: тощая, угловатая с серой пепельной паклей на голове, носом расплывшейся картошкой и постоянно щурящимися маленькими глазками водянистого цвета на круглой мордашке. Порося да и только. Только малость недокормленная.

  В урочный час, когда надо было, расталкивая конкурентов, бежать к вагонам дальнего поезда, девушка сидела задумчиво на огромных камнях, которыми был щедро усыпан весь берег озера, болтала босыми ногами, ловя пальчиками набегавшие мелкие волны, и просто мечтательно смотрела в голубую даль.

  Она всегда была мечтательницей. Всяческие фантазии позволяли ей быстрее справляться с той немалой работой, которая каждый день ложилась на ее плечики. Вот, бывало, копает картошку и чудится ей, что еще чуть-чуть и наткнется она на старую лампу, а в ней – джин! Или собирает в лесу грибы и разговаривает с ними, ожидая, что же белые ей ответят, чего насоветуют. А с лягушками так вообще... Стыдно рассказывать... Зато она на собственном опыте убедилась, что врут все бабки, никаких бородавок от них не соскакивает. Так иногда, герпес...

  Вообще-то назвать Нюрку дурочкой язык бы не повернулся. В их небольшой школе на 50 человек, она была лучшей ученицей. Да и эти единые тесты, которые она весь последний месяц ездила писать в район, подтверждают: у Нюречки талант к языкам, математике и биологии. А все из-за природной смекалистости, а также потому, что любит девушка читать. И не просто читать, а все больше иностранные журнальчики на басурманском языке, кои ездит менять в районную библиотеку чуть ли не по нескольку раз в неделю.

  Все началось с принца. Увидела его Нюрка по телевизору. Был он статен, красив и в расшитом золотом мундире. Эрик... Даже имя его понравилось. И вот с тех пор девушка и начала искать все, что могло поведать ей: каков он – ее принц. Она читала светскую хронику, конечно, на английском, учила этикет и рецепты традиционного в стране своего возлюбленного пудинга, ходила взад-вперед по берегу озера, положив на голову камень, чтобы выработать царственную осанку.

  Однажды забравшись на чердак, где в пыли и нагнетаемом крышей мареве, хранились ее распашонки с поблекшим рисунком, она написала принцу письмо. Мол, так и так: зовут Нюркою, живу в Сомовке, но это не мешает мне любить Вас (именно так, как положено, с большой буквы), не надеясь на взаимность. И вот тут она соврала! Целый год девушка встречала почтальона, мучась от безызвестности о судьбе своего письмеца и втайне надеясь на ответ. Но, увы...

  В общем, была Нюрка мечтательницей! До рыбы ли тут. Да и не с ее царственной осанкой ходить мимо вагонов и кричать: "Сом, копченый сом, всего пятьсот рэ"!

  Именно в тот момент, когда Нюрка фыркнула, представив себя с рыбиной в руках, она заметила, как с ясного неба прямо на нее и на озеро будто снег посыпался. Редкий, мелкий, конечно, невидимый, но явно поблескивающий в лучах кланяющегося к закату солнца. Девушка забыла обо всех своих горестях, уставившись на невиданное. Она даже вытянула руку, пытаясь поймать одинокие снежинки. И вроде бы те ложились на ладошку, вызывая легкое покалывание, но этим все и ограничивалось.

   В какой-то момент Нюрочка подумала, что все это ей только чудится. Или она спит, а этот звездопад – волшебная пыльца, как в книжке про Питера Пэна, а значит, она при сильном желании и взлететь сможет. Если бы не голоса, которые вдруг раздались где-то совсем рядом с девушкой, то она наверняка бы заметила, что на какое-то мгновение стала легкой, просто невесомой.

  – Ах, как здесь просторно и безопасно! – радостно верещал тонкий девичий голосок.

  – Конечно, – снисходительно отвечал второй. – Я же тебе говорила! Не могут врать старые предания, рассказывавшие о вольготной жизни на здешних свободных водах!

  – А народ какой здесь непуганый! – первая, судя по голосу, более молодая, продолжала восторженную речь. – Мужики сами лезут, даже сильно стараться не надо, сочиняя завораживающие песни!

  – И отдают все! – вторая расхохоталась, как показалось Нюрке, вульгарно и злобно.

  – Нет... днем плавать не интересно... – вдруг услышала она еще одну девушку, на сей раз явно недовольную.

  – Ну Янька, не сердись... Я же просто предложила прогуляться, – первая с тонким голосом явно оправдывалась.

  – Кто же знал, что днем здесь только эта шастает ... – Нюра поняла, что речь как раз о ней. – А все мужики по ночами выходят.

  "Вот ведь... шалавы...", – подумала Аня. Ей стало обидно, что эти стервы не слишком высокого морального облика смеют так ее унижать. Она нахмурила лоб и попыталась по голосу определить, кто это. Малинкины? Нет. Они не смогли бы так правильно выстроить предложения с их-то тремя классами... Сестры Петровы? Навряд ли... У них голоса грубые, прокуренные. Видимо, просто отдыхающие... Или девчонки из соседнего села. Аня осторожно поднялась, огляделась и осторожно стала подбираться к спрятавшейся за ветвистыми ивами заводи.

  Здесь было неглубоко, и девушки сидели прямо на дне, неплохо спрятавшись за сгибающимися в поклоне и плывущими по волнам ветвями ивы. Были они...

  "Точно шалавы", – у Анечки даже сомнений больше не оставалось.

  Ну не могут простые жительницы озерной глубинки быть столь вызывающе прекрасными. Тонкие черты лица не обезображены ни проблемами, ни тяжким трудом, длинные густые абсолютно прямые волосы распущены, алые губы изогнуты в холодных усмешках, а выставленные на обозрение нагие груди...

  "Утопиться и не жить!" – подумала Аня. Ей стало невыносимо тоскливо и завидно.

  – Хорошая мысль... – вдруг произнесла одна из сидящих в воде подруг. – Вот утопилась бы и к нам присоединилась...

  Она обернулась и в упор посмотрела на Нюрку, обнявшую ивовый ствол, как последнюю опору в жизни.

  – А за прекрасных – спасибо! – кивнула другая.

  – А вот насчет озерной глубинки ты не права! Мы как раз оттуда...

  Нюрка проследила за ее взглядом, метнувшимся в голубую даль, потом внимательнее посмотрела на собеседниц. Те как раз начали кружить на месте и делали это очень плавно и синхронно, как натренированные спортсменки. В какой-то момент в воде мелькнули ласты... Нет, это же... это хвост!

  – Вы – русалки? – Нюрка так испугалась, что забыла, как дышать.

  – Ну что ты, – у самой младшей на вид девушки в глазах заблестели слезки.

  Нюрка хотела было извиниться, но так и не смогла ни вздохнуть, ни пошевелиться.

  – Они – русалки, – меж тем показала пальчиком на подруг обиженная девушка, – а я – мавка! Иди же ко мне, расчешешь мои прекрасные волосы!

  Она начала манить Нюрку тонкой изящной ручкой, а русалки тихо-тихо запели. Их голоса звучали как печальная скрипка, вытягивающая одинокую длинную щемящую душу ноту и грозящая вот-вот сорваться и замереть. Перед глазами девушки от ужаса и нехватки кислорода пошли радужные круги. Только вот они не просто плавали в воздухе, они будто исходили от Анечки.

  – Ведьма! – вдруг завизжали в испуге девушки, прервав странную песню, и нырнули в глубину. Их огромные рыбьи хвосты махнули, и в каждой чешуйке отразилась радуга.

  Сразу же пахнуло неприятным и нелюбимым девушкой запахом свежей рыбы.

  – Нюрка! – окрик матери привел ее в чувство. Она вздрогнула и отвела взгляд от заводи, которая уже вовсю бурлила и исходила паром, выбрасывая на поверхность погибшую в кипятке рыбу. Вода уже кишела белыми брюшками. – Стервозина ты подколодная! И пошто мне такая мука-то! Живо на вокзал!

  Аня спокойно отошла от воды и медленно, изучающе, будто впервые, обозрела все вокруг. Берег озера прятал под камнями мелких тварей, водная гладь клубилась причудливыми туманными призраками, косогор сиял изумрудной, еще не успевшей выгореть на солнце травой, чернеющий вдали лес манил лапами вековых сосен. Девушка вдохнула солоноватый, пахнущий тиной и свежескошенной травой воздух, а потом открыто и смело взглянула на мать.

  – Мама, – спокойно сказала она, прерывая режущий слух визг, – а не пошла бы ты... сама на вокзал.

  Мать замолкла на полуслове, просто не веря своим ушам. Никогда ее дочь не позволяла себе не то что грубить, а даже сопротивляться. Характер у нее... мягкий.

  – Да как... Да как ты смеешь! – голос матери глухой поначалу, зазвенел злостью.

  Она бы и еще что сказала, но взглянув в глаза дочери, замолчала, лишь открывая рот, словно те сомы, которых она глушила, молотя по голове старой поломанной битой. Ее Нюрка, на которую она поглядывала с жалостью, когда думала о возможных дочерних женихах, изменилась. Ее глаза распахнулись и засияли васильковой заманчивостью, волосы заблестели, превратив серые пряди в серебристые, отливающие благородством, черты лица истончились, делая четче полукруги бровей и заметнее ресницы. Без следа исчезли детская несуразность и припухлость, оставив заманчивые округлости бедер и выпирающую грудь, которой в миг стала мала вся одежда.

  – Ну ты... это, – мямлила мать, – иди домой.

  Аня ничего ей не ответила, развернулась и не спеша отправилась к деревне. Девушка была ошарашена. Если для матери ее дерзкое поведение стало сюрпризом, то для нее – шоком. Мало того, что нахамила, так ведь еще и стыда – ни на грамм. Как будто вдруг в единый миг поменялось все мировоззрение. Хорошо это или плохо?

  – И еще вот что, – не оборачиваясь к матери твердо произнесла девушка, – не смей меня называть Нюркой! Я – Анна.

  Мать даже не кивнула. Старое имя, которым она всегда кликала дочь, умерло.

  Внешнее преображение Анны, остававшееся тайной для самой девушки, стало первой деревенской новостью. По возвращению домой не прошло ни единой минуты, чтобы к ним не заглянул кто-нибудь из соседей. И если мать так и ходила по хате пришибленной рыбой, то Аня хмурилась, бегая то за солью, то за хлебом, то за лаврушкой, которые вдруг одновременно закончились во всей деревне.

  Заслышав в очередной раз лай разъяренных собак, девушка не выдержала, обернулась к посетителю и сказала в сердцах:

  – Да что б ты провалился!

  Земля под ногами стоящего у ворот бородатого мужика, который скорее всего, пришел сшибить недостающий на "пол-литра" полтинник, вздохнула, забурлила, словно живая, и засосала любопытствующего под оглушительные визги толпы.

  – Ведьма! – супружница исчезнувшего мужика ткнула в Аню пальцем. Потом она упала на колени, сорвала косынку с головы и, пытаясь утереть так и не показавшиеся слезы, а еще вернее, скрыть от народа их отсутствие, завыла на всю деревню. – За что ты маво мужика сгубила, проклятущая? А-а-а-а! И как же я тепереча буду дни вековать без маво ясна сокола? Да и куда тока милиция смотрит?

  – Ведьма, ведьма! – подхватили мальчишки, весело гогоча и грозя завалить забор, на котором те с любопытством повисли.

  Аня попятилась, злобно стреляя глазами, а потом юркнула в дом и закрыла на все запоры дверь. В панике она привалилась к ней спиной и сползла на пол. Как оказалось, вовремя. Если бы стояла, то, скорее всего, рухнула бы в обморок, потому что именно в этот момент из-за обычной металлической печки высунулся дряхлый мужичок размером с ее любимого плюшевого мишку. Но в отличие от игрушки, был он вполне живой. Мужичок поправил старый рваный зипунишко, выпятил вперед седенькую бородку, торчащую лопатой, и, зыркнув на мать девушки маленькими глазами-бусинками, откашлялся и вышел вперед.

  – Бежать тебе, молодая хозяйка, надобно, – он пригладил непослушные вихры и, не видя возражений, продолжил. – Пожгут хату-то... А я только присмотрелся, обосновался... Тепереча мало охоты мне новое место службы искать.

  Мать, бывшая до этого рыбой, теперь еще и окаменела, а потом грузно, расталкивая своим немалым телом мешающую мебель, рухнула на пол.

  – Ты кто? – едва и смогла выговорить Аня.

  – Дык, – крякнул мужичок, – домовой я. Служба у меня тут.

  – Откуда же ты на мою голову взялся? – Аня схватилась за вышеозначенную часть тела, будучи совершенно уверенной в том, что сошла с ума.

  – Из лесу, вестимо! – домовой теперь пялился на Аню с укоризной. – Леший нас до опушки проводил, говорит, много туточке домов бесхозных, неохозяенных значица. Вот я ваш и выбрал! А ты, девка, беги отседова, а то сожжут ведь!

  – Да куда ж мне бежать? – растерялась Аня.

  – Как это куды? В город!

  – Ага, – девушка шмыгнула носом. Уехать в город она и сама не прочь, но денег-то нет. – Ни жилья, ни работы. Можно было бы в институт поступить, но пять же, на что-то надо жить!

  – Так ты таво... этаво... деньги возьми!

  – Какие деньги! – Аня даже руками замахала, – откуда они у нас?

  – Так из банки же! – хлопнул себя по лбу домовой.

  – Нет у нас тут банков, да и счетов в них тоже нет, – Анечка все удивлялась. Однако, какой грамотный домовой!

  – Да не! – махнул рукой домовой. – Из той банки, что в подполе за огурцами сразу стоить!

  Глаза у девушки округлились! Она еще с секунду осмысливала сказанное, а потом рванула в подпол. Действительно, аккурат за огурцами стояла литровая банка со свернутыми в ней купюрами. Глаза у Анечки аж засветились, причем, в самом прямом смысле слова, действуя не хуже чем фонарик.

  – Вот ведь... мамаша! – бурчала Аня, отсчитывая нужную ей на первое время сумму.

  Остальное она вновь положила в банку, после чего выбралась из погреба. Дом Аня покинула через окно и задний двор, где еще курилась коптильня, и витал такой гадкий и родной запах детства.

  ***

  Внизу огромным голубым шаром висела Земля. Сегодня своего родного города Эдмонт в штате Оклахома астронавт Сэм Уотерс разглядеть не смог из-за низкой облачности, скручивавшейся над поверхностью планеты изумительными завитками. Но сейчас не эта красота забавляла его.

  – Только ты, кэп, мог согласиться на такие глупые исследования!

  Уже во второй раз Сэм был на орбите, то такого маразма делать никогда не приходилось.

  – Что бы ты понимал... – пробурчал командир экипажа Алексей Подколзин. Он не отрывал взгляда от монитора и в то же время вслепую заносил показания в бортовой журнал. Он всегда так делал и ни разу не промахивался мимо нужных строчек. Сэм в свое время попытался научиться у командира такому приемчику, но после пары страниц, которые после опыта пришлось переписать, забросил эту затею.

  – Ну и как тут магия? – Сэм хохотнул.

  – На нуле, – совершенно серьезно ответил капитан, не разделявший ироничности своего коллеги.

  – И как с тобой жена живет, – Сэм сочувствующе покачал головой. – Одни строчки приказов в голове!

  Хотя именно такому исполнительному человеку, как командир, и могли поручить наблюдение за показателями того приборчика, который вызывал у астронавта со звездато-полосатой нашивкой, только приступы веселья. Алексей Подколзин же подходил к измерениям со свойственной ему щепетильность, не особо вдаваясь ни в название, ни в назначение прибора.

  Эти исследования были вставлены в расписание работы экипажа МКС в самый последний момент. Инструктировал капитана лично ректор Института уфологии и паранормальных исследований, профессор Деревянко. Причем, при озвучивании должности оного важного специалиста, Иван даже глазом не моргнул, не то, чтобы высказать сомнение или удивление. Раз надо, значит, надо! И вот уже месяц по три раза в день космонавты измеряли напряженность магического фона со всегда одинаковым результатом – ноль.

  В тот момент, когда Алексей, так и отводивший взгляда от монитора, занес в журнал последнюю циферку, шкала измерения вдруг дернулась до цифры 10 и почти мгновенно пришла в норму. Алексей так и застыл перед экраном компьютера.

  – Эй, ты там заснул? – Сэм увидел реакцию командира и медленно подплыл к его креслу.

  Иван сидел, не отводя взгляда от замершей шкалы. Сэм проследил за ним и усмехнулся:

  – Кэп, ты только не загипнотизируйся, а то вдруг это тактика пришельцев такая... По выводу экипажа станции из строя...

  – Не мели чепухи. Был мгновенный всплеск, – он довольно резко, насколько это можно в невесомости поднялся и поплыл в сторону камеры, в которой и был установлен сам прибор, – нужно изменить настройки. Ты садись и пиши в журнале: "Обнаружена вспышечная активность прибора измерения напряженности магического фона. Считаю необходимым переключить режим работы с волнового диапазона на регистрацию активных частиц".

  – Это значит... – Сэм старательно записал и теперь вчитывался в строки, пытаясь осознать действия командира, – прибор засек... э-э-э...магическую частичку?

  Слово "магическую" Сэм едва смог произнести. Он был убежденным материалистом и во все сверхъестественное, тем более, в магию, не верил. А упоминание ее при космических исследованиях ему казалось абсурдным.

  – Примерно так, – совершенно спокойно кивнул командир.

  Едва все формальности были выполнены, Алексей связался с Центром управления полетами и доложил об обнаруженном явлении. Его выслушали с совершенно спокойными лицами и обещали рассказать о первых итогах профессору Деревянко. Как потом до слез смеялись операторы ЦУПа командир экипажа уже не видел.

  Перенастроенный прибор сначала регистрировал единичные вспышки, но в последующие дни число их стало увеличиваться в геометрической прогрессии. Они буквально атаковали станцию. Сэм сначала подхихикивал над стараниями кэпа, потом изучал всю техническую документацию и руководство по пользованию прибором, старательно выискивая причины столь бурной его реакции. А главное, он пытался понять, что же заставило его сначала просто одиноко попискивать, а потом не переставая гудеть на одной низкой противной ноте. И этот звук сводил его с ума.

  Сэм сделался раздражительным. Едва он появлялся в исследовательском отсеке, как у него подскакивала температура тела, лоб покрывался испариной, а дыхание и пульс учащались. Он срывался по любому поводу, не понимая, как кэп может оставаться таким невозмутимым. В конце концов, после очередной вспышки ярости, он зажал голову руками и просто во весь голос закричал. Ему так захотелось домой, в родной Эдмонт, где жизнь спокойная и размеренная, где бескрайние просторы... и нет этого жуткого звука!

  Командир почувствовал угрозу. Он успел только выставить перед собой руки и зажмуриться от той черноты, которая вспыхнула вокруг Сэма, а затем медленно колыхнулась вместе с ним будто пузырек воды и с оглушающим треском схлопнулась.

  – Сэм? – командир сам не верил своим глазам. От его подчиненного не осталось, как это говорится, даже мокрого места.

   Алексей осторожно проплыл вперед, шаря руками, будто надеясь, что просто не видит астронавта. Но отсек был явно пуст. Тогда командир проверил видеозаписи и в замедленном режиме еще раз просмотрел исчезновение Сэма и...

  – Центр управления полетами вызывает МКС... – размышления были грубо прерваны. – Что у вас там творится?

  – Вы видели? – Алексей с трудом сохранял хладнокровие.

  – Конечно! Где Сэм Уотерс? – взволнованное лицо возникло чуть ли не на всех мониторах.

  Алексей растерянно оглядел отсек и пожал плечами.

  – Я жду подробного рапорта, – голос оператора был... обвиняющим? – Скоро сюда прибудут американские коллеги, – он сбавил тон, – так что... Придумай подходящее объяснение.

  Легко сказать! Что можно придумать, когда астронавт просто исчез?

  – Я думаю, нам нужен эксперт, – произнес командир. – Вы можете вызвать профессора Деревянко? Все-таки исчезновение Сэма Уотерса хоть и косвенно, но связано с эксплуатацией его прибора.

  Оператор уже давал указания помощникам, хотя весь его вид говорил о недоверии.

  – Рапорт должен быть готов через час! – распорядился он и отключился.

  Для всегда спокойного и уверенного в себе Алексея Подколзина мир разбился надвое. С одной стороны его твердая уверенность, что все в этой жизни зависит только от человека, его способностей, его действий. Именно такая позиция помогла командиру добиться таких вершин... или, лучше сказать, высот. С другой... Он же сам регистрировал "магические частички"...

  Алексей в задумчивости взглянул на показания совсем не научного, с его точки зрения, прибора. Да! Именно так он и думал с самого начала, но исполнительность и надежность – синонимы его имени, а потому он не позволял таким мыслям мешать работе. И сейчас не позволит!

  Прибор меж тем все выдавал и выдавал данные. И впервые за последние дни число зарегистрированных частиц в период строго ограниченного временного промежутка стало уменьшаться. Командир схватился за журнал, и его рука уже заносила новые цифры. От понимания он даже вспотел.

  Получается, что исчезновение Сэма произошло на самом пике бомбардировки корабля этими непонятными частицами! Если предположить, что теперь в той же прогрессии частицы будут исчезать... Командир уже отложил в сторону журнал и придвинул клавиатуру. Вычисления заняли не так уж много времени. Скорее всего, станция прошла сквозь обширную полосу магической активности. Если это частицы, то они имеют и скорость, и направление, а значит, что уже очень скоро они будут на Земле, растянувшись полосой... Он приблизительно прикинул, как это может быть. Только вот считать все-таки придется ученым. Если они уже все не просчитали.

  Он с нетерпением ждал сеанса связи. Алексей и не мог объяснить исчезновение Сэма, но эта загадка его уже не мучила. Командир сгорал от любопытства и хотел получить ответ на единственный вопрос: что это за частицы, которые они регистрировали? Изначально, когда профессор Деревянко, именовал их "магическими", Алексей мысленно поморщился от столь сказочного слова, но не воспринял это название как реальное. А теперь? Мир рушился прямо на глазах, с каждой минутой таких размышлений.

  – ЦУП вызывает МКС... – раньше эти слова не являлись неожиданностью. Алексей точно знал, во сколько начинаются сеансы связи, но даже если они и были внеплановыми, никогда не вздрагивал от звуков голоса оператора. А все потому, что был полностью собран и готов к работе. Теперь же, второй раз за день... – Мы ждем вашего рапорта.

  И Алексей начал выкладывать свою версию произошедшего, упоминая и возросшее до максимума число магически активных частиц, и нестабильное психологическое состояние Сэма Уотерса, и...

  – Я думаю, природа его исчезновения – магическая...

  Такого вывода от него не ждал никто. Повисшую над залом ЦУПа тишину нарушили лишь одинокие хлопки.

  – Браво, командир! – из кресла за первым полукруглым столом поднялся профессор Деревянко. – Вы сделали совершенно верные выводы, хотя до сих пор совершенно не верите в возможность существования сверхъестественного!

  – О чем вы говорите, профессор! – соскочил с места представитель НАСА Джеймс Кирк. – Как можно было вообще допускать такие еретические исследования! Мы делает все для развития науки, для прогресса и блага всего человечества. Хочу заметить, вкладывая при этом огромные средства наших налогоплательщиков. И вот приходите вы, заставляете взять на станцию подозрительный прибор... В результате чего исчезает один из наших астронавтов! Это чистой воды провокация! И правительство Соединенных Штатов Америки будет вынуждено заявить ноту протеста...

  – Успокойтесь, коллега, – начальник полетов Виктор Усов тер вызывающе выпирающий лоб. Все, кто его знал, не забывали пошутить, мол, добавил-таки себе наш умник себе лишних мозгов! – То, что произошло на станции, не останется без внимания. Мы создадим комиссию и будем внимательно изучать и видеозаписи, и показания приборов... Сейчас же, я думаю, нужно выслушать профессора Деревянко. Пусть он нам объяснит цель исследований и, возможно, даст объяснения по поводу случившегося.

  -Кх-кх-м, – Профессор откашлялся и обвел просто сияющим от вдохновения взглядом присутствующих. Вот он! Его звездный час! – Итак, господа, о магии...

  Профессор достал откуда-то из-под стола пакетик и вытащил из него маленькие буклетики, потом обошел стол и положил их перед каждым членом этого экстренного совещания.

  – Что это? – возмутился представитель НАСА.

  – Я предлагаю вам на досуге ознакомиться с теорией возникновения магической пыли! – профессор ходил перед столом как в институтской аудитории: медленно, уверенно и с чувством превосходства.

  – Да что вы себе позволяете! – американец явно выходил из себя.

  – Я просто хочу объяснить все то, что произошло и то, что очень скоро произойдет... – профессор не поддавался на его эмоциональность и говорил ровно и спокойно, хотя было заметно, что он торжествует. – Итак... Что вы знаете о магии? Практически ничего, кроме того, что она – вымысел наших фантастов. Между тем, слухов о сверхъестественном, о том, чего человек не может объяснить, предостаточно. Все они имеют очень старинные корни. Вспомните хотя бы наши многочисленные сказки... – Профессор сочувствующе посмотрел на представителя НАСа. – Боюсь, вам, господин Кирк, это будет непонятно. Я же обращу внимание на то, как удивительно мифы и легенды разделили Землю. В Европе и Азии их бесконечное множество. В Америке же – практически нет. Герои сказок Америки – обычные люди и животные, иногда – Боги. А вот у нас кого только нет: русалки и водяные, лешие и кикиморы. Немало всяческих мифических существ в западной Европе, в Азии. Если бы все они были просто выдумками, то что мешало бы придумать такие легенды в Америке! А если нет? Если у нас вся эта нежить, нечисть и нелюдь существовала?

  – Вы сейчас серьезно намерены нам рассказывать о сказках? – Виктор Усов не понимал к чему ведет профессор.

  – Простите, господа, это так... лирическое отступление. Так вот... Машина без бензина это просто груда металла. Дай первобытным людям ее и она станет для них просто предметом поклонения. Магия для определенных существ – тот же бензин. Нет ее – мир обычен. Он таков, каким мы его привыкли видеть. А впусти в наш мир магию – и все изменится. У людей появятся сверх способности, мир станет многогранным, открывая доступ в другие измерения, появятся совершенно новые формы жизни.

  Я предположил, что когда-то давно наша планета сталкивалась с магией. Представьте детский резиновый мячик, катящийся по земле. На пути – небольшая лужа. Мячик задел ее одним боком, замарал его, и покатился дальше. Грязь на мячике будет держаться еще какое-то время, но потом она высохнет или сотрется и мячик вновь будет сух, но не чист. Вот так же мне представляется прошлая встреча Земли с магией. Именно поэтому в одной стороне света тысячи мифов о сверхъестественных существах, а в другой, той, что не заляпалась в грязи, их нет. Именно поэтому отголоски магических задатков встречаются в людях на протяжении всей истории.

  Магия – чистая энергия, пока не изученная нами. Можно допустить, что она концентрируется лишь в каком-то определенном месте пространства, именно минуя его наша планета заряжается или лучше сказать "заражается" ею. Вот тут-то, воодушевленные моей теорией студенты института, где я преподаю, решили создать прибор, который позволял бы улавливать отголоски магии. Исследования шли много лет. Экспедиции побывали во многих местах, которые так или иначе стали известны благодаря сверхъестественным проявлениям. Мои студенты проводили тесты на экстрасенсах. И вот однажды пришло понимание: магическая энергия становится слышной в определенном диапазоне ультразвуковых волн. На этой основе и был разработан прибор. Откровенно говоря, мы просто забавлялись с ним, определяя потенциал того или иного человека, пока один мой знакомый астроном не предложил мне пошарить в космическом пространстве. Совсем недавно он наткнулся на целое пищащее ультразвуком облако пыли, в которое очень скоро войдет Земля. Нам не верили, считая ненормальными... – профессор печально покачал головой, – но все же мне удалось пропихнуть мои исследования на орбиту. Результат – вот он. И, боюсь, это только начало.