Текст книги "Господин 3. Госпожа (СИ)"

Автор книги: Мари Князева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

Глава 27.

К сожалению, мой телефон, пролежавший всё это время в неведомом конверте, полностью разрядился и пришлось подождать несколько минут, прежде чем я смогла позвонить Терджану. Пока я гипнотизировала взглядом аппарат, дверь в мою комнату распахнулась без стука и вошла… Зойра! Я поняла, что случилось нечто ужасное: старшая жена никогда не приходила ко мне сама, всегда присылая служанку, чтобы вызвать меня к себе. Её исключительная бледность тоже подтверждала это предположение.

– Ева, где ты была? – чуть не завопила она. – Твой телефон не отвечает! Халиб звонил мне раз пятнадцать, весь на нервах, потребовал перевернуть дом вверх ногами, но найти тебя!

Я разволновалась от её криков, не зная, стоит ли рассказывать ей про похищение меня Рустамом или сначала лучше обсудить это с мужем…

– Я… ездила в храм… католический. И… телефон разрядился.

Бледность немного схлынула с её лица и сменилась какой-то пугающей чернотой:

– Ты сведёшь меня в могилу, женщина! Сколько можно испытывать моё терпение и нервы мужа? Всё! Хватит! Ты больше не выйдешь из дома! Поняла? Ты – под домашним арестом! И из комнаты выходишь только в столовую, всё прочее – в сопровождении мужа! О Всемогущий Господь, взрослая женщина, мать, а ума, как у неразумного дитя!

– Что? – опешила я.

Домашний арест?! Да ещё в комнате?! Что за средневековье? Я ведь не рабыня..!

– Что слышала! Ты слишком легкомысленна, я больше не могу позволить тебе перемещаться бесконтрольно, куда заблагорассудится! И да, это приказ нашего господина!

– Понятно, – процедила я сквозь зубы, проводила её за дверь и наконец набрала мужа: – Терджан, это невозможно, несправедливо, так нельзя!

– Ева! – выдохнул он с облегчением. – Наконец-то! Ты ведёшь себя недопустимым образом!

– Это не я, любимый, клянусь! Но… мне кажется, нам лучше поговорить наедине. Я всё тебе расскажу, приезжай скорее!

– Скоро буду.

Он отключился, а я сбегала в душ и снова схватилась за телефон. Там было новое сообщение от Пети:

"Ева, я сделал всё, что мог. Перевёл часть денег в безопасное место и приложил все возможные усилия, чтобы твоего мужа…"

Дочитать я не успела – распахнулась дверь, и в комнату ворвался тот самый мой супруг. Он налетел на меня, как тайфун, и принялся тискать, сжимать, даже, кажется, обнюхивать…

– Где ты была? – рычал он, перемежая эти стоны раненого животного с такими же звериными поцелуями – жадными, неистовыми, почти грубыми.

Я отвечала ему. У меня тоже было ощущение, будто мы не виделись целую вечность, будто я уже потеряла его и вдруг нечаянно нашла, или вот-вот потеряю… Но Терджан был намного активнее, ненасытнее, можно сказать – злее. Он терзал мои губы, шею, ключицы – всё, до чего мог дотянуться жадными губами.

– Ты даже не представляешь, как мне страшно, что я тебя потеряю, Ева! Не понимаешь, я… от одной только мысли об этом будто бы умираю. Не исчезай так, я теряю разум и покой…

– Я не буду, любимый, не буду больше…

– Что случилось? Почему ты не брала трубку?

Я немного отстранилась от мужа, успокаивающе погладила его по плечам:

– Пожалуйста, не нервничай. Помни, что со мной всё в порядке и так и было всё это время.

– Говори уже! – меж бровей супруга залегла гневная складка.

– Я ездила в костёл, а когда вышла из него, то… Рустам увёз меня в одно место.

– Силой?

– Я бы сказала, обманом…

– Где твой охранник?

– Он здесь, но… не знаю, пришёл ли уже в себя…

– Это неважно. Он уволен. А на прощанье не мешало бы назначить ему сотню плетей..!

– Прошу, не наказывай его!

– С какой стати?

– Ради меня. Микдад служил мне верой и правдой всё это время. Он не виноват…

– Нет, он виноват! Он не выполнил свою функцию – ту, ради которой его нанимали!

– Но Рустам…

– Куда он тебя увёз и зачем?

– Недалеко, я не знаю это место, но кажется, куда-то на запад.

– Что вы там делали?

– Разговаривали.

– О чём?

– Он извинялся.

– И всё? Ради этого он похитил тебя и увёз в неизвестном направлении?

– Сказал, что ему трудно поговорить со мной в домашней обстановке.

– Этот вопрос можно было решить через меня, а не похищать мою жену, как вор! Это всё или там ещё что-то происходило?

Мне внезапно стало неловко и страшно рассказывать Терджану о том, как Рустам пытался меня обнять – пугал его гнев. Но поразмыслив ещё немного, я решила, что с меня хватит тайн. Я больше не могу и не хочу носить это в себе – да и чего ради?

– Нет, не всё, – сказала я с мрачной решимостью. – Рустам хотел подарить мне драгоценное ожерелье, но я не взяла. Он сказал, что мы с ним должны помириться и найти общий язык во что бы то ни стало, потому что мы одна семья. Что мы будем вместе, хочу я этого или нет, а потом… он попытался меня обнять. Я сопротивлялась, но… – говоря это, я всё ниже опускала голову, будто мне было чего стыдиться в этой истории. В конце концов я уставилась на рисунок своей юбки, совсем потеряв мужа из поля зрения, поэтому хлопок двери стал для меня неожиданностью. Я огляделась – Терджан исчез. Я не успела рассказать ему самое главное.

Глава 28.

Я попыталась догнать мужа, но – безуспешно. Когда он торопится, никому за ним не угнаться. Терджан вихрем промчался по дому и вылетел из него, как пуля из нарезного оружия. В коридоре недалеко от приёмной меня поймала служанка и жалобно запричитала:

– Госпожа, прошу вас, пожалуйста, вернитесь в свою комнату! Если госпожа Зойра узнает, накажет всех. Смилуйтесь!

Я тяжело вздохнула, но затем кивнула и ушла к себе.

Домашний арест, кто бы мог подумать? Я. Я могла и думала, ещё когда только пыталась представить, как стану жить со своим господином в его доме в качестве жены-невольницы. И всё равно не смогла устоять – так что ж вздыхать об этом?

Опомнилась, схватила телефон:

"… не посадили в тюрьму".

В тюрьму?! Ради всего святого, как можно сделать так, чтобы благочестивого и законопослушного человека посадили в тюрьму?! Задала этот вопрос Пете – он не ответил, сделала кругов двадцать по комнате и опустилась на стул перед компьютером. Я знаю, что поможет мне успокоиться и взять себя в руки. Зная счастливый исход истории, стало ещё интереснее и приятнее переводить сюжет.

Дневник пани Беаты

17 мая 1968 г, утро

Ну конечно, наивная Беата, так он и оставил тебя в покое! Поверить не могу, что я оказалась столь доверчивой и глупой!

Очевидно, что хозяин просто не мог надругаться надо мной прямо там и в тот момент – он пришёл в мою комнату ночью.

Я уже успела уснуть и поначалу не могла понять, что происходит. Огромная глыба уселась на краешек моей постели и позвала по здешнему имени – Амиля. Крупные горячие пальцы коснулись моих волос, а затем – губы – виска. Щеку пощекотала курчавая борода.

Я вздрогнула и чуть не подскочила в постели. Подскочила бы, если б эта громада не помешала мне подняться.

– Чщщщ, – прошептал пан Насгулл и продолжил гладить мою голову и лицо.

– Что вы себе вообразили?! – гневно спросила я по-польски, а он забормотал в ответ что-то успокаивающее на своём языке.

Замечательно! Разговор немого с глухим!

Господин явно не намеревался отступать, несмотря на мой тон и безуспешные попытки его оттолкнуть. Его губы стали смелее, напористее, борода уже щекотала не только мою щеку, но и подбородок, и шею, и ключицы, и даже грудь в вырезе ночной сорочки.

Что я чувствовала? Страх. Одуряющий, испепеляющий, лишающий воли. К боязни этого человека примешивался ужас осознания, что вот сейчас я лишусь девственности. Уж об этом-то я довольно наслушалась от сестёр и подруг и знала, что ничего хорошего меня не ждёт. Некоторые, правда, утверждали, что потом, в следующий раз уже будет приятно, но так бывало не у всех… Да и вообще, хотелось бы, чтобы это событие произошло со мной по доброй воле, а не вот так, в виде изнасилования. В нём и без того довольно негатива…

Я пищала, толкалась и брыкалась, и в конце концов, пан Насгулл заметил моё копошение. Он приподнялся надо мной и глухо спросил:

– You want (ты хочешь)?

Я отчаянно замотала головой:

– No (нет)!

Огромный мужчина нахмурился – я скорее почувствовала это, чем увидела.

– I kiss you… today (Я целовать тебя сегодня).

Я снова отрицательно покачала головой и усилила нажим ладошек на массивные плечи. Пан Насгулл сел на кровати, устало потёр лицо и разочарованно вздохнул. А потом вдруг встал и вышел из комнаты. До поры до времени. Я так думаю.

17 мая 1968г

Странно, очень странно. Я просидела весь день в своей комнате, мне не дали никакой работы, и господин ни разу не позвал меня к себе, даже спеть. Скучаю ужасно, уж лучше бы протирать стаканы…

20 мая 1968г

Ещё несколько дней в такой же тоске. Единственный человек, которого я вижу – безмолвная служанка, что приносит мне еду. Становится всё жарче, но клянусь мамиными башмаками, я готова работать на самом солнцепёке, лишь бы покинуть эту ненавистную пустую комнату, в которой я схожу с ума!

21 мая 1968г

Даже не верится! Сегодня у меня был почти праздник. Господин вызвал вечером в большую комнату, со столами, уставленными яствами. Там было множество гостей – всё сплошь мужчины, от молодых до совсем старых. Все они осматривали меня жадными чёрными взглядами – я чувствовала это так, будто меня трогали руками. Омерзительно.

Хозяин приказал петь, и я исполнила свой любимый романс, стараясь в полную силу: мне так осточертело сидеть взаперти, что даже это непотребство уже казалось манной небесной. Тёмные взгляды мужчин стали ещё темнее, а некоторые слуги порой замирали, засматриваясь на меня в изумлении. Вот так. Мой локальный успех в неволе. Что ж, и на том спасибо судьбе.

22 мая 1968г

Этой ночью он опять пришёл ко мне, но – не будил. Я сама не спала (у меня ужасная бессонница от безделья), только притворялась.

Пан Насгулл опустился возле моей кровати на колени (какая честь!) – я поняла это по его дыханию на моём лице и безмятежно-неподвижной постели. Меня снова окутал приятный пряный аромат – казалось, что само его дыхание так пахнет. Внезапно захотелось протянуть руку и потрогать курчавую бороду, но я сдержала порыв. Ещё вообразит опять что-нибудь… Откуда взялся этот порыв, я предпочла не думать.

Мой господин же свои не сдерживал – или, по крайней мере, не все: потрогал мои волосы и даже провёл пальцем по щеке. Осторожно, еле ощущаемо. Я бы даже сказала, нежно. И откуда взялась нежность в таком здоровенном буйволе?

Глава 29.

ХАЛИБ ТЕРДЖАН НАСГУЛЛ

Сказать, что я был в бешенстве – это ничего не сказать. Кажется, встреться сейчас на моём пути армированная бетонная плита – я пробил бы её кулаком – столько во мне было ярости.

Я же сказал ему, я всё объяснил: не надо пугать мою жену, надо оставить её в покое! А он… И что это за история с объятиями? Какого чёрта?! Ни один мужчина на свете не имеет права обнимать мою жену, кроме меня и нашего сына!

Рустам больше не беспокоил меня, я понял, что с этим человеком бесполезно разговаривать и лучше не иметь с ним вообще никаких дел. Однако, чтобы сообщить ему об этом, пришлось потратить немало времени. Трубку он не брал, в моём доме и офисе не появлялся. Знал, подлец, что я его ищу далеко не с лучшими намерениями. Как не знать, если насильно обнимаешь жену брата? Понимал, на что идёт… Честное слово, если бы не заветы Бога и отца, я, наверное, придушил бы этого негодяя.

Наконец, мы встретились на пороге моего дома, и только огромная выдержка спасла моего старшего брата от возможности быть оттасканным за ухо, как нашкодивший щенок.

– Нам нужно поговорить, – процедил я сквозь зубы, проходя мимо него и даже не глядя ему в лицо. Меня одолевало отвращение.

Я проследовал без остановок в свой кабинет, а он уныло поплёлся следом. Мне не сразу удалось начать говорить: душила ярость и ещё какой-то комок в горле. Было омерзительно сознавать, что этот человек – мой кровный родственник.

– Рустам, я хочу договориться с тобой раз и навсегда. Твоя нога не должна больше ступать на порог моего дома и я не желаю видеть тебя рядом ни с одним из членов моей семьи – я имею в виду своих жён, детей и внуков. Твоё поведение не может оправдать никакая болезнь. Я даже описать не могу, до чего оно мне неприятно.

Говоря это, я был вынужден смотреть ему в лицо и с отвращением наблюдать, как поддельное сожаление преобразуется на нём в презрительную самоуверенность. Рустам задрал свой жирный подбородок, выпятил губу, а взгляд его налился презрением.

– Не будь истеричной бабой, Халиб! Что такого ужасного я натворил, что ты забыл всякое почтение к больному старшему брату и выгоняешь его и своего дома, как бродягу?

– А ты не строй из себя дурака! Я предупреждал, чтобы ты больше не докучал моей младшей жене…

– Кажется, я не сделал с ней ничего предосудительного.

– То есть, насильные объятия ты не считаешь предосудительными?

– Они не были насильными!

Бешенство снова закипало во мне, выплёскиваясь через край. Сколько можно лгать?!

– В таком случае, я думаю, она не стала бы жаловаться! – заорал я, не в силах более сдерживать ярость.

– Жаловаться? – с презрением переспросил Рустам. – Прости, Халиб, но мне кажется, что твоя младшая жена – просто дура!

Я сжал кулаки и прошипел сквозь зубы:

– Убирайся вон!

Рустам кивнул:

– Ухожу. Но я тебе обещаю, ты очень скоро пожалеешь, что был так груб со мной. Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним, – с этими словами он вышел из моего кабинета, хлопнув дверью.

Почти сразу после этого туда вбежала Ева, белая, как мел.

– Т-Терджан… я должна рассказать тебе что-то… ужасное!

ЕВА

Муж не высказал мне ни единого упрёка, хотя я видела, что он крайне расстроен моим умалчиванием. Я передала Терджану Петины заверения в том, что он сделал всё возможное, дабы отвести удар от своего директора, но муж всё равно остался крайне обеспокоенным. Он сказал, что от Рустама теперь следует ожидать чего угодно, и уж точно это не конец истории. Приказал мне безвыходно сидеть в своей комнате и уехал опять в офис.

Невозможно описать словами, как я была истерзана всеми этими навалившимися несчастьями. Конечно, хорошо, что карты вскрыты, но отчего-то мне ничуть не легче. А что, если семья Пети всё-таки пострадает? Конечно, муж пообещал мне, что постарается защитить их, но Рустам так коварен и изворотлив…

Есть не хотелось – от нервов я совсем потеряла аппетит. Попыталась уснуть, но и это мне не удалось. В конце концов, я сдалась и села за компьютер.

Дневник пани Беаты

23 мая 1968г

Сегодня я опять пела для пана Насгулла. Он на меня не смотрел и вообще выглядел грустным и задумчивым. Но слушал внимательно, я точно знаю. Сфальшивила в одном месте намеренно – он-таки удостоил взглядом. Посмотрел недолго. А потом опять отвернулся. Как-то мне от этого не по себе.

30 мая 1968г

Пела хозяину всю неделю по вечерам. Он то, светлел, то мрачнел, но со мной не заговаривал.

Не смотрит почти, но как взглянет – душа в пятки уходит. Отчаянный какой-то взгляд. Пугающий.

Ночью больше не приходил – я подолгу ждала, не в силах заснуть.

Опять сильно истосковалась по людям. Порой кажется, лучше бы прибил, чем такой жизнью жить… сил нет…

3 июня 1968г

Пару дней я просидела взаперти совсем одна. Чуть с ума не сошла. Наверное, хозяин уезжал куда-то. А сегодня вечером пригласил. За руки взял и посмотрел прямо в глаза – будто ножом по сердцу. Сама не знаю, почему так реагирую. Наверное, одичала совсем от одиночества. Мне совсем перестали быть отвратительны его прикосновения. У пана Насгулла такие большие и горячие руки…

Он пожелал сегодня спеть вместе со мной, и я чуть не умерла от счастья, ведь это пение было почти как общение с лучшим другом. Господин тоже остался доволен дуэтом и после спросил:

– What you want (Чего ты хочешь)? No free (кроме свободы).

Я долго вспоминала нужное слово, но в конце концов разродилась:

– Talk (Разговаривать).

Он кивнул, улыбнулся мне. Я поразилась. Эта улыбка преобразила его суровое кустистое лицо. Он стал похож на Святого Николая*, только моложе. Сам пан Насгулл тоже помолодел от радости, озарившей его лицо, и стал выглядеть намного приятнее.

Глава 30.

Дневник пани Беаты

4 июня 1968г

Сегодня был чудесный день! Господин прислал ко мне девушку, Фанию которая принялась обучать меня языку, показывая и рассказывая, как называются те или иные предметы и действия. Это было так увлекательно, так чудесно. Мы с ней и обедали вместе, изучая заодно названия блюд…

А вечером хозяин экзаменовал мои знания и пытался добавить новые в и так распухшую от незнакомых слов голову. Потом мы пели дуэтом и пан Насгулл даже угощал меня каким-то замысловатым напитком. Я почти забыла о своём истинном положении в этом доме…

10 июня 1968г

Фания приходит ко мне каждый день, обучение языку идёт так интенсивно, что даже моя тугоумная голова сдаётся на милость победителя. Господин тоже приободрился. Он приглашает меня к себе не каждый день, но всякий раз разговаривает, улыбается и ласково смотрит в глаза. И почти каждый раз прикасается. А я невольно вздрагиваю, будто меня ударяет током. И не могу понять, приятно мне или наоборот.

11 июня 1968г

Этой ночью случилось что-то очень-очень странное. Я видела сон, в котором мой господин обнимал и целовал меня и гладил так… и мне, кажется, даже нравилось это. А потом я проснулась и пошла в уборную и на обратном пути встретила его. До сих пор не могу понять, было ли это очередным сном или происходило на самом деле.

Хозяин прижал меня к стене, что-то шептал и рычал и стонал, целуя и трогая за такие места, что у меня голова шла кругом. Я совсем не могла сопротивляться ему, прямо как во сне. Даже не знаю, что вернее: не могла или не хотела?

Раззадорившись, пан Насгулл схватил меня за запястье и потащил в комнату, уронил на постель и накрыл сверху своим огромным, невыносимо тяжёлым телом – и вот тут я испугалась по-настоящему. Заверещала, забилась, как воробушек в лапах ястреба. Было безумно страшно, что вот сейчас всё произойдёт, что он сделает мне больно, не потому что ОН, а потому что ЭТО больно. Я была совершенно не готова к этому, потому и расплакалась от испуга. А господин зарычал ещё страшнее, но через секунду я испытала невероятную лёгкость: придавившее меня тяжёлое тело исчезло, и пан Насгулл вылетел из моей комнаты, громко хлопнув дверью.

А я осталась гадать, что же это было и почему вместо облегчения я чувствую… разочарование?

ЕВА

Я взглянула на часы и ужаснулась: три ночи! Где мой муж?! Схватила телефон и стала звонить ему, но абонент был недоступен. Ледяная рука дурного предчувствия сдавила мне сердце. Почти не помня себя от ужаса, я переоделась – руки дрожали и получалось очень медленно, но выбежать, как тогда, в халате, я не решилась. Наконец, торопливый туалет был окончен. Я дёрнула дверь и с ужасом обнаружила, что я… заперта? Но как? Когда? Кто посмел? Я даже не слышала звука закрываемого замка. К тому же, с моей стороны была щеколда, поэтому запирать на ключ – бессмысленно. Я повертела крутилку – никакого эффекта. Мне в буквальном смысле стало дурно. Пол зашатался под ногами, в глазах потемнело, живот скрутило какой-то режущей болью. Я прислонилась к двери и попыталась собрать все силы, чтобы успокоиться и придумать, как действовать дальше. Первое, что пришло в голову – позвонить Зойре. Это ведь к ней я собиралась бежать за помощью, хотя не исключено, что она же меня и заперла. Но больше не к кому.

Я схватила телефон и набрала старшую жену. Бесполезно. Она, конечно, выключает на ночь звук. Я села на кровать, по-прежнему чувствуя дурноту, но стараясь её перебороть и хоть что-нибудь сообразить. В голову, однако, по-прежнему лезли дурацкие, неуместные мысли, вроде того, что это Бог наказывает меня за непослушание. Нужно было сразу, не откладывая ни на секунду, обо всём рассказать мужу. А я… Я всех погубила! Теперь мы все погибнем… из-за меня, из-за моей глупости, самонадеянности и упрямства. Как я могла пойти на поводу у бывшего жениха, когда у меня есть настоящий муж?! Сильный, мудрый и ответственный. О, горе мне, горе!

Я разревелась, а потом принялась молиться, чтобы Господь послал мне разумение, как дальше быть. И он послал. Стоило мне только умыться и успокоиться, как голову молнией пронзила спасительная мысль: Дальхот! Вот кто мне нужен! Он всегда выручал меня в сложных ситуациях. Я советовалась с ним не очень часто, но и не однократно, и его советы были неизменно великолепны.

Я набрала на телефоне нашего необыкновенного слугу – того самого, по чьей милости оказалась в этом доме примерно шесть лет назад (и с тех пор от ненависти к этому человеку пришла чуть ли не к поклонению). Он ответил через несколько секунд – таким тоном, будто и не спал вовсе:

– Слушаю, моя госпожа.

– Дальхот, мне очень нужна твоя помощь! – сказала я, стараясь не допускать в голосе истеричных нот.

– Разумеется. Мне прийти к вашей комнате?

– Да. Я заперта здесь. Нужно выпустить меня для начала…

– Одну минуту, моя госпожа.

Он положил трубку, а через названное время и впрямь возник на моём пороге. Я вздохнула с облегчением и чуть не кинулась его обнимать, но когда сама подошла ближе, то ужаснулась: у ног Дальхота лежал охранник – здоровенный детина, из шеи которого торчала ампула с иглой. Одет он был не так, как наёмники моего мужа…‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍