Текст книги "Муж понарошку (СИ)"
Автор книги: Мари Князева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)
Глава 40. День рождения
А в один прекрасный день Шехонин-младший прислал Наде сообщение, что его выписали из больницы – сегодня занятие будет проходить у него дома, и адрес. «Познакомлю тебя со своей мамой», – написал он и добавил хитро ухмыляющийся смайлик.
Надя очень волновалась: она никогда раньше не бывала у Васи дома, и знакомство с родителями – это... такой особый, можно сказать, интимный жест. Отец не в счет – он приходил сам и в других обстоятельствах...
Сразу после завтрака Надя отправилась по указанному в сообщении адресу. Алёша знал, что она навещает Васю в больнице каждый день, и не возражал, но о том, что сегодня она отправилась к Шехонину-младшему домой, предупреждать не стала.
Вася с матерью жили на удивление скромно. Точнее, жили они обычно – просто Надя ожидала увидеть у них больший достаток в связи с материальным и общественным положением его отца. Домик у них был небольшой, мебель простая и не новая, печь традиционно побелена голубой известью. Вася сам встречал Надю у двери и передвигался по дому на двух длинных костылях – от вида этого действа у нее заходилось сердце и щипало в носу. Жалось к другу теплом разливалась по Надиной душе, ей отчаянно хотелось сделать для него что-то приятное, и она не смогла придумать ничего лучше поцелуя в щеку. Васино лицо, с которого успели сойти все синяки и почти все ссадины, приобрело ярко-пунцовый цвет.
– Ты меня не дразни! – улыбнулся он доброжелательно, но в глазах плясали чертики. Надя даже не поняла, серьезно он или шутит.
Вася проводил ее в свою комнату – небольшую и не очень уютную, с узкой кроватью, шкафом и письменным столом, на котором помещался монитор от компьютера, клавиатура, мышь, игровой руль, учебники и тетради. Свободного места там не было, и Надя предложила:
– Может быть, на кухне позанимаемся?
Вася качнул головой:
– Матушка скоро придет, будет мешать нам...
– Тогда надо прибрать...
Вася пожевал губами, не без труда опустился на стул, отодвинул монитор к дальнему краю, свесил клавиатуру и мышку со стола, потянул на себя руль. Его шнур заскрипел.
– Черт, он пристегнут к системнику!
– Давай, я отстегну!
– Не хотелось бы...
– Почему?
– Мне не нравится выглядеть беспомощным перед тобой.
Надину грудь опять залила какая-то материнская нежность к нему.
– Если помнишь, ты стал таким временно, причём защищая меня, как лев.
– А мне все равно противно от себя... – пробормотал Вася и добавил уже бодрее: – Ну ладно, давай, уж делать, так делать.
Надя залезла под стол и аккуратно вытащила все USB-штекеры из задней панели системного блока. Убрала со стола клавиатуру, мышь, руль и положила их на кровать.
Когда они приступили к международному праву, то услышали, как хлопнула входная дверь. Вася вздрогнул:
– Мать. Пойдем, поздороваемся.
Надя пошла следом за юношей и из-за его плеча увидела женщину средних лет – полную, но не толстую, накрашенную густо, но не за гранью приличий, с короткими платиновыми волосами, завитыми в крутые кудри. Она сняла тонкий плащ, оставшись в старомодном платье с длинным рукавом, и стала расстегивать ботинки на небольших каблуках.
– Мам, – позвал ее Вася, – это Надя, я тебе про нее говорил.
Он переместился в сторону, громко стукнув костылями и открыв родительнице обзор на спрятавшуюся за его спиной девушку.
– Надя, это моя мама, Валентина Андреевна.
– Здравствуйте! – звонко, приветливо произнесла Надя.
– Здрассте! – отдуваясь после разувания, буркнула женщина. – Так это из-за тебя мой сын будет выпускные экзамены в гипсе сдавать?
Надя вспыхнула, но ничего не ответила: что тут скажешь? Она права...
– Мам! – недовольно нахмурился Вася.
– Да шучу я, шучу! – Валентина надела тапочки, подхватила сумку с продуктами и направилась на кухню: – Чай будете? Или, может, пообедаем нормально? У меня суп есть...
Надя замотала головой:
– Нет-нет, спасибо! Я не голодна. Если только чаю...
Валентина вымыла руки, поставила чайник, быстро и ловко накрыла на стол: чашки, блюдца, сушки, печенье, конфеты, варенье... Залила заварку кипятком, села, подперев щеку кулачком и начала допрос:
– Ты же Родина, да?
– Ээ... да...
– Жена Алексей Иваныча?
– Угу…
Надя отчего-то сильно покраснела, будто быть чьей-нибудь женой для неё стыдно.
– А что ж, деток не ждёте ещё?
– Мам, – попытался осадить любопытную родительницу Вася.
– А что такого? – закудахтала она.
– Зачем тебе это знать?
– Да просто интересно…
– Честно говоря, я бы не хотела об этом говорить… – пробормотала Надя.
– Ну ладно, – наигранно-безразлично, а на самом деле раздраженно пожала плечами Валентина. – И какие у вас планы дальше? Неужто в деревне прозябать?
– Почему бы и нет? Мне здесь нравится...
– Молодёжи тут нечего делать, – уверенно заявила Валентина. – Вон, Васятка мой в Новосибирск собрался. Так и останусь на старости лет одна…
Она вздохнула с какой-то театральной скорбью, а Вася вдруг подскочил с несвойственной раненым в ногу людям прытью и потащил Надю к себе в комнату, бросив матери на ходу:
– Ну, нам заниматься пора.
На месте он смущённо сказал:
– Ты извини, она иногда бывает навязчивой, как все деревенские тетки...
Эти слова задели Надю за живое.
– Вась, не надо так говорить, это ведь твоя мама...
– Прости... я не подумал... ты такая нежная, такая чувствительная... Я не привык к таким барышням...
Надя покраснела до слез, ей очень сильно захотелось домой.
– Надя..! – ахнул Вася, видимо, заметив ее состояние. Приблизился, взял ее за руку. – Ну прости меня, не расстраивайся, пожалуйста! Я... хорошо к ней отношусь, просто без сантиментов... Но для тебя, наверно, в них и проявляется любовь, да?
Надя тяжело вздохнула:
– Просто... дело в том, что мы не ценим то, что имеем, пока не потеряем это... Но... все в порядке, я понимаю...
– Твоя мама умерла? – прошептал Вася одними губами.
Надя кивнула. К горлу подкатил комок рыданий, но она с усилием проглотила его, не позволила себе расклеиться.
– Я очень сожалею, – все так же шепотом сказал Вася, сжав её ладошку ещё чуть крепче.
Они позанимались еще часок, а потом Надя засобиралась домой.
Она ходила к Васе почти каждый день – кроме тех, когда у нее были репетиции с Адрианом. Шехонин-младший вел себя очень прилично и благородно – Надя всерьез поверила, что он готов быть ей другом. Настоящим другом, заботливым и благодарным, несмотря ни на какие свои чувства. Их искры и мерцание она замечала порой в его глазах, но Вася держался безупречно и не позволял себе прикасаться к Наде даже невзначай.
На весеннюю сессию Надя поехала сама, на автобусе. Алёша бурчал что-то про «мне не трудно», но она не хотела подачек от него. Вася не смог поехать, и сессия прошла спокойно. Даже скучно, несмотря на экзаменационную лихорадку. Надя вернулась домой перед самым днём рождения и сразу пошла навестить своего долговязого друга. У него сошли все ушибы и ссадины – даже шрамов не осталось – и теперь только гипс на ноге напоминал о знаменательной битве за Надину честь. Она знала, что Вася втайне гордится своими боевыми ранениями и радуется тому, как это печальное событие повлияло на их отношения, и не расстраивалась из-за этого. Она была рада, что они все же остались друзьями.
На день рождения Вася преподнес Наде очень приятный сюрприз: встретил ее после обеда у калитки вместе с Таней и огромным облаком воздушных шаров в форме сердечек белого и красного цвета. Он был одет в свои обычные брюки и обычную обувь. И никакого гипса!
– Вася! – ахнула Надя. – Ну ты хитрюга! Фокусник! Уже здоров?!
Она крепко обняла его и даже поцеловала в щечку, отчего та ярко заалела.
– А ты похожа на зефирку! – усмехнулся Вася, очевидно, имея в виду ее розовое платье с юбкой-солнышко.
Шарики было решено оставить дома, чтобы Надя смогла еще несколько дней любоваться ими. Прикрепив их на веранде, Вася взял Надю за руку, как когда-то брал Алёша, и они вместе отправились гулять. На площади их ждала целая толпа молодёжи. Был тут и Адриан, и даже Лиза со своими подружками.
Учитель музыки обнял свою ученицу и потихоньку спросил:
– Неужели нашему горячему сибирскому парню удалось похитить твоё сердце у мужа?!
– Нет, мы просто друзья, – пожала плечами Надя.
– Тогда лучше вам не ходить вдвоем, да еще и за ручку, – доверительно сообщил Адриан.
Пообщавшись немного на площади, молодёжь решила, что пора отметить праздник как-то посущественнее. Они взяли алкоголя в супермаркете и отправились на Стрелку. Было так весело... Они играли в догонялки, бегая среди распускающих почки берез, пели любимые песни – как ни странно, в основном, русские народные: "Ой, то не вечер", "Старый клен", "Как за черный Ерек" и другие. А потом немного подвыпившие парни решили искупаться. Выглядело это очень забавно – девчонки смеялись до упаду. Мальчишки все как на подбор были худые, долговязые и загорелые до плеч, а кто и до пояса: активно копали и садили огороды с родителями. Они разделись до трусов и с дикими криками попадали в ледяную, несущуюся со страшной скоростью воду.
Надя зачарованно наблюдала за ними. Солнышко припекало нещадно, ей показалось, что она тоже не отказалась бы освежиться. И ей в голову пришел безумный план – сходить домой за купальником. Благо, идти тут минут десять – не больше.
– Надь, ты куда? – окрикнул ее Вася, уже успевший вылезти из воды.
– За купальником!
– За-зачем?
– Хочу искупаться!
– С ума сошла? Вода 3 градуса, наверное – ты там в одну секунду околеешь!
– И ты туда же! – возмутилась Надя. – Тоже собрался мне все запрещать?
Вася напряженно думал несколько секунд, а потом лицо его разгладилось, и он залихватски махнул рукой:
– Вот это наш человек! Я тебя провожу!
Вася быстро натянул рубаху и штаны прямо на мокрое тело, прихватил рюкзак. Когда они отошли от компании на достаточное расстояние, он сказал загадочно-интимным тоном:
– Надя, я хотел тебе кое-что подарить... на день рождения.
– А ты же мне шарики подарил!
– Да, эт ерунда... Вот...
Он достал из рюкзака довольно внушительную коробку размером с книгу, только толще.
– В общем, я не оригинален... – смущенно пробормотал Вася. – Книга, только универсальная. В нее можно закачать все книги мира, и она не вредная для глаз.
Надя даже остановилась – так он ее поразил.
– Ты же любишь читать...
– Да... Вася, но это... очень дорогой подарок...
– Ну и что? Я хочу тебе его подарить...
У Нади, конечно, была электронная книга, но она оставила ее в Москве, так как не хотела тащить с собой много вещей, а тут обходилась бумажными, из библиотеки.
– Спасибо... Но мне теперь неловко.
– Почему?
– Потому что я тоже приготовила тебе подарок. Я ведь пропустила твой день рождения, пока мы не общались... Но я сделала его своими руками.
– Так это самое лучшее!
Они как раз подошли к ее дому.
– Сейчас... жди здесь...
Её никто не заметил – Алёша был на работе, а остальные копались на огороде. Надя переоделась в купальник прямо у себя в комнате, сверху накинула шорты и кофточку на замке. Вася оценил ее наряд, показав кулак и оттопырив большой палец вверх. А когда он увидел подарок, то лицо его осветилось радостью. Это была подушка с вышитыми на ней парнем и девушкой на мотоцикле.
– Я знаю, ты мечтаешь о собственном байке... – смущенно пояснила Надя. – Но одному-то на нем не так интересно кататься, так что вот... для полноты картины тебе подружка-байкерша...
Вася счастливо улыбнулся, сгреб ее в охапку и прижал к себе, а потом поцеловал в щечку. Раз, другой, слегка коснулся губ. Надя вздрогнула, попыталась увернуться – Вася сразу отпустил ее.
– Прости, я... не хотел... то есть, хотел, конечно, но... я больше не буду...
– Все в порядке! – улыбнулась ему Надя и протянула руку. – Пойдем купаться.
Самая простая часть закончилась, когда Надя скинула кофту и шорты, повесив их на сук дерева, и подошла к кромке воды. Вася держал ее за руку и ободряюще улыбался:
– Главное – бежать быстро и не останавливаться! И не заходить глубоко, а то снесёт течением. Ну, погнали!
Дыхание перехватило, когда еще только ступни коснулись ледяной воды. Если бы Вася не держал ее за руку так крепко и не тянул вперед, Надя бы сразу развернулась и побежала обратно. Но он тянул. Обрызгивая себя и друг друга – не водой, а скорее, миллиардами крошечных кинжалов, впивающихся в тело глубоко и остро, они добежали до места, где было примерно по колено, а дальше Надя не удержалась на ногах и рухнула в лед. Такой чистый, холодный и злой жидкий лед, что от него не дыхание перехватывало, а, кажется, саму жизнь. Невозможно было ни вдохнуть, ни закричать. Надя хрипела, судорожно пытаясь втянуть ртом воздух, но ее живот и грудная клетка сжались так, что, казалось, они сговорились не впустить больше в организм ни единого миллилитра кислорода. Но тут сильные, жилистые Васины руки дернули Надю вверх – она попыталась опереться на стремительно немеющие ноги, но у нее ничего не вышло. Тогда ее друг и спаситель подхватил ее на руки и понес на берег.
– Ну ты и купальщица! – с улыбкой журил он её, растирая Надю своей майкой.
Её все равно трясло, а ноги приобрели пугающе синеватый оттенок.
– На, выпей немного, тебе полегчает. – Вася поднес к ее губам бутылку с крепленым вином.
– В-вы же з-знаете, какая она ледяная! – стуча зубами, произнесла Надя и послушно сделала пару глотков. – За-зачем вы купаетесь в такой ледяной воде? Так, наверное, и отморозить себе что-нибудь можно...
– Мы закаленные! – махнул рукой Вася.
– Но можно же лета дождаться и искупаться по-человечески... А это... самоистязание какое-то.
Парень засмеялся:
– Ах, вон ты к чему! Ну, может, она летом и теплеет на градус-другой, но не факт!
– Что?! Она круглый год такая ледяная?
– Ага.
Надя крепко задумалась о том, что за люди вырастают в этом суровом краю. Они даже искупаться не могут по-человечески – только закаляться. Да, невозможно мальчику родиться здесь и не стать суровым сибирским мужиком...
Они развели небольшой костер, чтобы погреться, поиграли в «Крокодила», выпили еще немного, и Наде вдруг стало так легко, так хорошо. Она сидела на одном бревне с Васей, почти прижимаясь к нему боком и бедром, он обнимал её рукой за плечи – чтобы согреть, и казался самым близким человеком на свете. Они говорили про учёбу, про будущее, про планы на жизнь.
– Знаешь, твоя мама права, – доверительно сообщила Надя соседу по бревну, с удивлением прислушиваясь к тому, как заплетается её язык. – Нечего тут делать всю жизнь. Побыть, набраться здоровья – и в мир. Там так много всего, не сошёлся ведь клином свет на этом захолустье…
Вася слушал, её нахмурившись, как будто не верил или опасался чего-то.
– А как же твой муж? – спросил он напряжённо. – Я думал, он хочет жить здесь, с родителями…
Надя вдруг, поддавшись секундному импульсу, почти прижалась губами к Васиному уху и шепнула:
– Он мне не муж. Ты всё правильно догадался. Мы женаты только на бумаге.
Парень замер, побледнев в один миг, и долго молчал.
– Это правда? – спросил он наконец хриплым голосом.
Надя безнадёжно кивнула головой.
– Почему ты мне раньше не сказала?
– Об этом знают только самые близкие люди.
– А зачем вы поженились?
– Так надо. Так решил мой папа.
– И вы… не любите друг друга?
Надя отрицательно покачала головой.
– Врёшь! – неожиданно заявил Вася. – Не знаю точно, как ты к нему относишься, но он за тебя убить готов.
Надя фыркула и развела руками:
– Это он так обо мне забооотится.
Она вдруг почувствовала острый прилив желания снова попробовать свои силы в суровой Алтайской забаве. Встала с бревна, принялась расстёгивать кофточку.
– Куда собралась? – почти грубо окликнул её Вася.
– Купаться пойду.
– С ума сошла? Ну-ка сядь!
– Иди к чёрту! – разошлась Надя. Она чувствовала такую усталость от того, что все вокруг пытаются ею командовать…
Вася, кажется, понял её состояние – тоже встал и схватил её за руку:
– Я с тобой!
– Нет уж, я сама! – вырвалась она. Хватит с неё опекунов!
Глубоко вдохнула, напряглась всем телом и ступила в ледяную воду. Вася, конечно, все равно был рядом, да и другие мальчишки выразили желание еще разок окунуться. Только девчонки смотрели на купающихся, как на сумасшедших.
В этот раз кинжалы врезались не так болезненно, ноги меньше немели. Достигнув глубины по колено, Надя быстро присела на корточки и, черпнув горстями, облила плечи.
– Какая ты бесстрашная! – восхищенно воскликнул Вася.
– С-сейчас умру от х-холода! – трясущимися губами прошептала Надя.
Без лишних слов Вася подхватил ее на руки и понес, но примерно на середине дороги он вдруг охнул и чуть не уронил свою дорогую подругу в воду. Кое-как встав на ноги, она обеспокоенно спросила:
– Что такое, Вась? Ты в порядке?
– Да, да, все нормально, просто немного не рассчитал нагрузку...
– Нога? – ахнула Надя.
– Угу...
– Обопрись на меня!
– Вот черт! – выругался он, но её послушался.
Вместе они кое-как, прихрамывая, выбрались на берег, Надя усадила Васю на нагретый солнцем камень, стала рассматривать поврежденный сустав в неверном свете сумерек. Но что она могла там увидеть?
– До площади дойдешь? – обеспокоенно спросила она.
– Ну конечно! – храбрился парень. – Пацаны мне помогут!
Все засуетились, стали одеваться, тушить костер. Надя вызвала скорую на площадь, пошла провожать друзей. Вот и отпраздновали... Но и Шехонин хорош! Разве можно совершать такие подвиги, когда только-только из гипса выбрался?!
Медики забрали Васю, Надя еле успела попрощаться с ним и взять с него обещание, что он позвонит или напишет ей, как только узнает результаты обследования.
– Пойдем ко мне, хоть чаю с тортиком попьем? – предложила она Тане, но та отрицательно покачала головой:
– Спасибо, Надь, я что-то устала... Поздравляю тебя.
Они обнялись, поцеловались и разошлись в разные стороны.
Дома Надю ждала вся семья. Алёша пораньше пришел с работы, баба Зина накрыла праздничный стол, дед Иван надел свою лучшую рубашку. Поначалу все шло замечательно: они говорили Наде столько нежных и теплых слов – даже Алёша не стеснялся выражать свои чувства и открыто признавался в любви. Все думали, что она была сродни отеческой, но Надя знала, что это не совсем так... а впрочем, возможно, он излечился от своей "болезни".
Однако, когда дело дошло до чая с тортиком, она почувствовала неприятную головную боль и тяжесть. Ей захотелось лечь, а десерта не хотелось. Алёша проводил ее в комнату, потрогал лоб губами.
– Где вы гуляли сегодня? – нахмурился он.
– На стрелке.
– Погода еще обманчивая, ты, похоже, простыла...
– Да, я... искупалась немного.
– Искупалась?! – придушенным шёпотом переспросил Алёша. – Ты серьезно? Где?
– В Коксе.
Он тяжело вздохнул.
– Надя, взрослая жизнь не означает, что ты можешь творить все, что в голову взбредет, не думая о последствиях. Наоборот, взрослый человек тем и отличается от ребенка, что соизмеряет свои желания с возможностями.
– Как ты?
– Я не самый удачный образец для подражания...
– Тогда почему я должна тебя слушать?
Алёша снова вздохнул:
– Человек набирается мудрости не тогда, когда он поступает правильно, а когда совершает ошибки. Я не всегда вел себя должным образом, но благодаря этому узнал, к каким последствиям это приводит. Так что послушать меня можно. Но я тебя не заставляю.
Он ушел, а потом вернулся с жаропонижающей таблеткой и стаканом воды. А еще он принес миску с водой и куском марли и сделал Наде охлаждающий компресс на лоб. К тому моменту она уже чувствовала себя совершенно больной.
Глава 42. В болезни и здравии
Алексей просидел у Надиной постели почти всю ночь. Следил за ее состоянием, делал компрессы. На самом деле, температура спала вскоре после того, как она выпила таблетку, и Алексей сразу ушел спать, но уснуть не смог и вернулся к жене. Он почти никогда не называл ее так, даже мысленно – сначала так не считал, потом боялся привыкнуть. А вот теперь вдруг отпустили все страхи. В болезни и здравии он хотел бы быть с нею рядом. И сейчас именно болезнь давала ему такую возможность.
Как он тосковал по Наде все эти месяцы, которые они прожили в отчуждении – не описать словами. Только одно и радовало его – что она рядом, под его крышей, под его защитой.
Ни работа, ни общение с друзьями и родственниками не могли отвлечь его от горестных мыслей и чувств. Совсем скоро Надя покинет его – и как он будет без нее? Без ее голоса, без ее глаз, без ее рук. Он, конечно, почти привык обходиться без ее прикосновений, но отчаянно скучал по ним, и теперь радовался, что может трогать хотя бы ее лоб, ладони, волосы...
У нее такие мягкие волосы, и они пахнут так нежно... Алексей наклонился к голове жены, полной грудью вдохнул фруктовый аромат. Взял ее за руку, осторожно поцеловал пальцы. Сумасшествие! А впрочем, они друг друга стоят! Купаться в середине мая – это же надо придумать! Не иначе, безбашенный сын его начальника придумал...
Алексей очень устал от своей работы – то, что там происходило, так сильно отличалось от того, к чему он успел привыкнуть дома за полгода спокойной жизни! Полиция – это суровый мир с суровыми законами, суровым начальством и суровыми "клиентами". Шехонин – настоящий зверь. Наверное, таким и должен быть начальник криминального отдела полиции, но... Алексей чувствовал себя уже слишком старым для этих игр в настоящих мужиков, несмотря на то, что был младше шефа, как минимум, лет на 10.
Перед рассветом он ушел к себе, оставив обе двери открытыми, и ненадолго задремал, но стоило ему расслышать, как зашевелилась его малышка в соседней комнате, Алексей подскочил и помчался к ней.
– Как ты? – ласково спросил он у растрепанной, заспанной девушки, которая, тем не менее, казалась ему самой прекрасной представительницей прекрасного пола.
– Плохо, – хрипло ответила она, сползая с кровати и пытаясь ногами нащупать тапочки.
Алексей поспешил помочь ей – ногой подвинул обувь, поддержал за плечи, проводил в ванную. Надя немного умылась и вернулась в постель, а он принес ей еще одну таблетку и стакан воды. Потом ушел к себе и позвонил на работу. Взял неделю за свой счет по семейным обстоятельствам. Ему хотелось остаться с Надей, пока она полностью не выздоровеет.
Скоро перезвонил начальник и принялся браниться:
– Иваныч, че за обстоятельства еще, едрить твою через коромысло? У нас же дело стоит!
– Передай кому-нибудь другому.
– Другому?! Другому, м*ть твою?! Ну тогда я и премию другому кому отдам!
– Хорошо, я не против.
– Ёманар*т! Ты сбрендил, Иваныч? Ты их два месяца разрабатывал! Там осталось-то, тьфу!
Алексей вздохнул. Он знал, что эта история никогда не закончится, а он хочет побыть с Надей прямо сейчас. Потому что скоро она уедет, и у него не останется ничего, кроме этих отвратительных нескончаемых историй. Начальник сдался, но его тон выражал глубочайшее презрение:
– Ну как хочешь, Иваныч, как хочешь, дело твое... Гуляй, пока молодой...
– Спасибо, Борис Федорыч. Спасибо.
А Наде позвонил молодой Шехонин. Она как раз спала, а Алексей сидел рядом и потому увидел, как загорелся экран ее смартфона. Звук был выключен. Немного подумав, Алексей взял трубку и вышел из комнаты:
– Здорово, Василий. Ты чего, морж недоделанный, Надю-то купаться потащил?
– Ээ... простите, Алексей Иваныч, я не смог придумать, как ее остановить, – голос паренька звучал расстроенно. – Простыла, да?
– Да, температура у нее со вчерашнего вечера.
– Вот черт! А я в больницу как назло загремел... с ногой этой дурацкой...
– Что там с ней?
– Трещина... вы только Наде не говорите. Скажите, что просто покой прописали...
– Ладно, не скажу. Завтра сам ей позвонишь и скажешь.
– Да. Хорошо. До свидания.
Алексей положил трубку и задумался о Васе Шехонине. Вроде, неплохой парень. Оступается, конечно, но этого с кем не бывает? Если он Наде нравится... что ж, пусть дружат.
Алексей вернулся в Надину комнату – она как раз открыла глаза. Спросила по-прежнему хрипло:
– Ты с кем-то разговаривал?
– Да. Ухажер твой Василий звонил. Беспокоится за тебя.
– Ты ведь не разрешил ему меня навещать?
– Нет. Он и не сможет пока, ему врачи покой прописали.
Надя испуганно ахнула:
– Нога?
– Да. Но ты не волнуйся, он же молодой. Заживет, никуда не денется.
– Дурак! – в сердцах прохрипела девушка. – Знает ведь, что нельзя на нее нагрузку давать!
– А ты не знаешь, что купаться майским вечером в горной реке опасно?
– Хочешь сказать, что я тоже дурочка?
– Нет, таких слов я про тебя никогда не скажу. Так про какую нагрузку ты говоришь?
– Он вздумал меня из реки на руках выносить...
Сердце Алексея пронзила отравленная стрела ревности.
– Да уж, полное безрассудство... – пробормотал он сдавленно. – А ты что же... позволила?
– Я не подумала как-то. Ну, в первый раз у меня ноги свело, а на второй...
– Ты еще и второй раз в воду залезла?! – чуть не заорал Алексей.
Надя виновато потупилась.
– Ну это уже ни в какие ворота не лезет... – пробормотал он и вышел из комнаты.
Вот тебе и хороший мальчик. Вот тебе и "пусть дружат". А как дошло до дела, невыносимо хочется придушить щенка. На руках он её носит... гр*баный рыцарь, так его растак... Алексея всего трясло от гнева. Ну вот как тут быть? Как отпустить это все?
Мать как раз приготовила для Нади витаминный травяной чай. Алексей собственноручно нарезал лимон и понес это все в комнату своенравной супруги. Увидев его, она слабо улыбнулась и вдруг сказала:
– Я вспомнила, что сегодня пятница. Почему ты не ушел на работу?
– Я взял небольшой отпуск за свой счёт.
– Почему?
– Надо огород сажать, а еще ты тут заболела...
– Я могу сама за собой поухаживать!
– Да, я видел сегодня утром, как ты можешь...
– Алексей... Иванович, ты что, взял отпуск, чтобы нянчиться со мной?
Он невольно залился краской и, разволновавшись, спросил невпопад:
– Почему ты так странно меня называешь?
– На тебя не угодишь! Алёшей тебе не нравится...
– Я такого не говорил!
– Ты сказал, что тебя так мама называет...
– И жена.
Надя долго молча смотрела на него пронизывающим взглядом.
– Хорошо, – тихо сказала она наконец, – буду называть тебя Алёшей, если тебе так больше нравится.
Он в очередной раз измерил ей температуру – 37,2 – и ушел к себе бродить по комнате туда-сюда. Что это с ним, черт побери? Какая еще жена? Что за ребячество...
Он чувствовал, как что-то неуловимо изменилось в ней. Это уже не та юная девочка, которую он увез из Москвы. Неужели она и впрямь повзрослела? Вчера ей исполнилось 22, она скоро закончит учёбу в университете и вряд ли пожелает оставаться подле него, и этот факт невольно будоражил нервы Алексею. Сама Надя перестала делать намеки, а тем более прямо выражать ему свои чувства – наверное, они прошли, как все проходит, и ему ли не знать, сколь ветрено юное сердце.
И он должен радоваться этому, потому что ничего принципиально не изменилось меж ними. Она все так же остается принцессой, дочерью богатого и могущественного короля, пусть и находящегося в изгнании. А он – Алексей – по-прежнему просто слуга, которому доверили о ней заботиться. Поэтому хорошо, что она пережила свою детскую влюбленность. Нужно благодарить Небеса за это. Но у Алексея еще никогда не было так горько на душе.
Чтобы отвлечься от этих печальных раздумий, он пошел копать огород. К сожалению, это не помогало: простой физический труд оставлял широкие возможности для брожения разнообразных мыслей в голове, и вот до чего додумался Алексей. Ему нужно смириться и позволить себе любить эту хрупкую девочку, потому что запреты все равно не помогают перестать. То, что она больше не отвечает ему взаимностью – просто замечательно, потому что снимает все запреты на совместное времяпрепровождение. Теперь они могут быть вместе столько, сколько захотят, или, точнее, сколько захочет Надя, потому что Алексей бы и вовсе не разлучался с нею. И он имеет право наслаждаться ее обществом до тех пор, пока она его не прогонит, так как совсем скоро они расстанутся – возможно, навсегда.
Закончив копать грядку под капусту, Алексей отправился в дом, принял душ, переоделся в чистое и пришёл к Наде. Она лежала в постели, глядя в потолок, и слушала аудиокнигу. Увидев его, сразу выключила и заметно покраснела.
– Что за книга? – поинтересовался Алексей.
– Да так... ерунда.
Он ласково улыбнулся:
– Секрет?
– Ээ, нет... То есть, да... в общем, это любовный роман.
– Ты стесняешься того, что читаешь любовные романы?
– А разве это не... глупо?
– Глупо изображать из себя человека, которым не являешься. А в любовных романах нет ничего ужасного. Вот если бы ты читала тюремно-криминальные детективы вроде "Месть Слепого", тогда бы я, возможно, забеспокоился – и то не слишком.
Надя хрипло рассмеялась.
– Какой жуткий у меня теперь, должно быть голосок, – смущенно пробормотала она.
– У тебя чудесный голос, я очень люблю его. А сейчас ты болеешь, и для меня радость быть рядом. В болезни и в здравии.
Надя снова долго сверлила его взглядом – так долго, что Алексей не выдержал и предложил, просто чтобы разбавить тишину:
– Хочешь, я почитаю тебе любовный роман?
Она улыбнулась и покачала головой:
– Нет, это будет слишком... неловко. Давай лучше Куприна.
Все вернулось на круги своя: они опять проводили много времени вместе, много разговаривали, постоянно улыбались друг другу... Снова, как и прежде, полыхало у Алексея в груди – а может быть, и сильнее. Только одного не позволял он себе – прикасаться к Наде. Обнимать и целовать ее было бы слишком большим испытанием для его психики, слишком велик был соблазн забыться и перейти от невинных ласк к тем, каких желал он на самом деле – страстным, горячим, настоящим супружеским ласкам. Надя будила в нем одновременно самые лучшие возвышенные чувства и самое низкое животное вожделение. Её тонкое хрупкое тело, мягкие волосы, большие сияющие глаза – ничего он так не хотел, как обладать всем этим. Обладать безраздельно.
