Текст книги "Муж понарошку (СИ)"
Автор книги: Мари Князева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)
Глава 32. Исцеление дружбой
Надя провела следующие два дня после свадьбы у Гали. Первый просто пролежала в постели то принимаясь плакать, то засыпая от бессилия и пустоты, будто пожиравшей ее изнутри. На второй поднялась, умылась, спустилась вниз и нашла Галю. Она хозяйничала в своем стареньком домике на кухне. Улыбнулась Наде ласково и сострадательно.
– Ну как ты, маленькая моя? Судя по опухлостям вокруг глаз, выплакала все, что было в организме...
– Прости, я что-то расклеилась...
– Да чего ты извиняешься? Ерунда, я все понимаю.
Она подошла к Наде и крепко обняла ее за плечи.
– Ничего, малышка, это все пройдет, поверь мне, я знаю.
У Нади опять комок подступил к горлу, но она усилием воли проглотила его и спросила как можно бодрее:
– Покормишь меня?
– А как же! Выбирай, еды осталась куча.
Галя открыла холодильник и продемонстрировала полки, заставленные салатниками и кастрюлями. Надя поела немного: осторожничала, чтобы не заболел живот. Потом вышла на двор и посидела на лавочке, с удовольствием вдыхая прохладный, освежающий ноябрьский воздух. Пришел Максим, позвал ее играть в городки.
Весь день Надя вздрагивала от звука шагов, боясь и надеясь увидеть мужа, который приехал, чтобы забрать ее домой. Но он так и не появился. На следующее утро Лев отвез Надю сам, и уже в Коксе она узнала от бабы Зины, что Алёша уехал к какому-то другу в Пермь, на три недели. Как ни странно, слез не было. Он сбежал. Трус! Хотя, конечно, она и сама проявила в ту роковую ночь непростительную трусость... Надя буквально проклинала свой внезапный, неуместный страх, который обуял ее, когда Алёша уже почти сделал ее своей. Окончательно и бесповоротно. Она была уверена, что, случись это тогда между ними – он больше не стал бы бегать от нее и они наконец зажили бы счастливо. Как настоящие муж и жена. Навсегда. Надино сердце мучительно сжималось и обливалось кровью при мысли, что это она – она сама все испортила. Что ей нужно было только немножко потерпеть – и все было бы хорошо. А теперь она одна, с разбитым сердцем и пустотой внутри, которую, как ей казалось, ничем нельзя заполнить.
Надя включила давно забытый и заброшенный телефон и обнаружила там кучу пропущенных от Васи, но ни одного – от Алёши. Перезванивать не стала, и когда он снова её набрал, не взяла. А Вася взял да и явился сам. Увидев ее, он не на шутку встревожился и очень серьезно спросил:
– Ты хорошо себя чувствуешь?
Она искренне пожала плечами и, открыв калитку, впустила его во двор.
– У моего отца есть связи в больнице, – сказал Вася, присаживаясь на лавочку. – Давай я с тобой схожу... может быть, тебе надо к эндокринологу или еще что-то в этом роде...
– Что, я так паршиво выгляжу? – вяло поинтересовалась Надя, слабо улыбнувшись.
– Ну, я тебя еще никогда такой бледной не видел... Может, тебе витаминов не хватает? Или... – он запнулся, но помедлив секунду, продолжил: – что-то случилось? Надя, если тебе нужна помощь – какая угодно, только скажи, я и отца могу подключить...
Надя улыбнулась ему уже шире, растроганнее, теплее:
– Спасибо, Вася, ты очень хороший друг. Но все в порядке, помощь не требуется, а что касается витаминов, то этим Зинаида Павловна займется. Я... на свадьбе была... позавчера и, наверное, съела что-то не то – вот и чувствую себя не очень. Но скоро все наладится. Как твои дела?
– Всё отлично. С преподами договорился, так что я без хвостов.
– Василий Борисович! И кто же у нас в государстве с коррупцией бороться будет?
– Уж точно не я. Коррупция – это наше всё.
Надя покачала головой.
– Да не дрейфь. Я тебя сам от коррупции защищу. У меня есть связи, – и он захохотал по-гусарски.
– Может, зайдешь чаю выпить? – предложила Надя.
– А Алексей Иваныч не будет против?
– Он уехал на три недели, – Надя постаралась сказать это спокойно, но голос ее предательски дрогнул, а Вася вдруг изменился в лице. Пару мгновений он переваривал эту мысль у себя в голове, а потом бодро поднялся и с готовностью кивнул:
– С удовольствием!
Баба Зина проявила радушие к гостю, особенно заметив, что Надя немного ожила в присутствии Васи, усадила их за стол и принялась потчевать всем подряд: пирогами, ватрушками, вареньем, медом, конфетами.
– Я сейчас лопну! – пожаловалась Надя, допив вторую кружку чая, и, тяжело отдуваясь, облокотилась на спинку лавки, застеленную ковриком ручной работы.
– Тогда надо пройтись, чтоб быстрее утрамбовалось! – заявил Вася и потянул ее за руку.
– Я бы лучше прилегла, – возразила Надя, но подчинилась ему.
Надела теплое пальто, осенние сапожки и вышла вслед за молодым человеком на улицу. Какое-то время они спокойно шли, мирно беседуя о преимуществах высшего образования, как вдруг, выйдя на площадь, Надя увидела своего учителя музыки и помахала ему рукой. Они давно не встречались, потому что Адриан уезжал со своей бандой на гастроли по Сибири, и вот теперь они, похоже, наконец, вернулись в родные пенаты. Молодой человек заметил Надю, радостно улыбнулся, помахал в ответ и широкими шагами направился к ней. Последние несколько метров он почти пробежал, а потом набросился на ученицу с объятиями, почти оторвав ее от земли.
– Надюша! Ох, как же я рад тебя видеть! Знаешь, я думаю, это хороший знак: мы с народом только сегодня приехали и практически первый человек, которого я вижу – это ты. Ну не иначе, как удача, начиная твоим мистическим именем и заканчивая моими теплыми чувствами к тебе. Я очень часто вспоминал тебя во время турне и так жалел, что ты не с нами!
Надя не без труда выбралась из его объятий, смущенно улыбаясь, и поспешила представить двух молодых людей друг другу:
– Адриан, это мой друг Вася. Вася, это мой учитель скрипки и великий музыкант Адриан.
Переведя взгляд на своего спутника, Надя обомлела: парень рассматривал скрипача с выражением неприкрытой ненависти на лице. Странно... может, они давно знакомы..?
Но по Адриану нельзя было этого сказать: его лицо было нейтрально-приветливым, с легкой ноткой замешательства – он, наверное, тоже заметил, что Вася недоволен им.
– Друг-музыкантоненавистник? – поинтересовался Адриан, глядя на Надю и мучительно хмурясь от того, как крепко пожимает его тонкую ладонь широкая трудовая рука Шехонина-младшего.
– Просто друг! – ответила Надя, смеясь. – Ненависти к музыкантам я за ним раньше не замечала!
– Зато к наглым беспардонным типам я питаю очень горячие чувства! – заметил Вася.
– Оу, оу, все понятно! – Адриан отступил на шаг, очевидно, не желая больше получить никакого травмирующего прикосновения от Шехонина-младшего. – Горячий сибирский парень! Будь с ним поосторожнее, Надюш. Он, кажется, ревнивый!
– Чего? – Вася сделал решительный шаг к Адриану, так что тому пришлось снова отступить. – Ты за базаром-то следи!
– И в мыслях не было вас оскорбить! – усмехнулся Адриан и поспешил ретироваться, бросив на ходу: – Надюш, позвони мне в ближайшее время! Помузицируем! На дружеской, так сказать, ноге...
Надя кивнула ему с улыбкой и обернулась к Васе, на котором по-прежнему не было лица.
– Это что за п***р тебе скрипку преподает? – недовольно осведомился он.
Наде не понравились его собственнические интонации:
– Вася, мне кажется, ты ведешь себя... некрасиво. Зачем ты его оскорблял и угрожал? Адриан мой друг, хороший музыкант, и он ни разу не позволил себе ничего предосудительного за все время нашего знакомства.
– Он буквально только что это себе позволил!
– Ты про объятия? Да это же по-дружески…
– Значит, мне тоже можно?
Надя закатила глаза.
– Адриана я знаю дольше и уверена, что его намерения чисты.
– А мои?! – возмутился Вася.
– В отличие от тебя, Адриан никогда не сомневался в подлинности моего брака, – прибегла Надя к последнему аргументу. – Ещё вопросы?
– Только один: ты будешь с ним... музицировать?
Васино лицо так забавно скривилось на этом последнем слове, что Надя не смогла удержаться от смеха – она расхохоталась по всей форме, а парень посмотрел на нее с нескрываемой радостью и нежностью.
– Ну наконец-то! – сказал он со вздохом облегчения. – Я уже соскучился по твоей улыбке!
А Надя в который раз за этот день мысленно обняла его в горячем порыве благодарности. Какие же всё-таки добрые и искренние люди ее окружают!
На следующий день Вася пришел с целым пакетом фруктов из супермаркета. Там были лимоны, апельсины, яблоки, бананы, киви и даже виноград.
– Ну, я не врач, – пробубнил он своим фирменным баском, – чтоб тебе витамины в таблетках прописывать, так что на, вот, трескай натуральные.
– Вася... – ошеломленно пробормотала Надя. – Ну ты даешь... это же целое состояние!
– Да ну, ерунда. Я сам зарабатываю...
– И ты не копишь на новый смартфон или ноутбук?
– Да черт с ними совсем, когда тут человек пропадает...
Надино сердце затопило теплое чувство признательности к нему и в то же время оно тревожно сжалось. Она знала не понаслышке, как больно бывает, когда разбиваются надежды.
Вручив ей пакет с фруктами, Вася с видом фокусника вытащил из рюкзака настольную игру.
– Очень интересная, держу пари, тебе понравится! – заявил он, сияя улыбкой.
Улыбка у Васи была красивая: открытая, радостная, по-мальчишески беззаботная. Надя в который раз почувствовала негодование на судьбу-злодейку, которая заставляет влюбляться не в тех мужчин.
– Здооорово, – пробормотала она, разглядывая коробку. – О, а ты не против, если я еще Таню приглашу? Давно ее не видела, соскучилась... А на угощение фруктовый салат сделаем..!
Вася сник – очевидно, он рассчитывал побыть с ней наедине, но Надя-то знала, что хуже разбитых надежд могут быть только надежды, которым позволили слишком далеко зайти.
Игра и в самом деле оказалась веселой и интересной, а салат разлетелся на атомы в считанные минуты – Надя еле успела отложить угощение бабе Зине и деду Ивану.
Когда начали расходиться по домам и Вася уже вышел за дверь, Таня сказала Наде:
– Спасибо, что пригласила. Здорово посидели… – она хитро улыбнулась и со вздохом добавила: – Бедный Васька...
– Чего это он бедный?
– Мне кажется, что с каждым днем он все влюбленнее выглядит…
– Думаю, это не моя беда. Я ведь даже не зову его – он сам приходит. И знает, что я замужем.
– А почему твой муж один уехал? Не взял тебя с собой…
– Так нужно. У него там… личные дела.
Надя вздохнула. Она и не предполагала, какая это сложная штука – семейная жизнь. Таня больше не стала задавать вопросы – тепло обняла ее, поцеловала в щеку и, попрощавшись, вышла за дверь.
Глава 33. Жизнь без души и сердца
Как ни странно, Вася ждал Таню снаружи. Впрочем, она скоро поняла, с чего это он взялся ее провожать: хочет подмазаться, чтобы выведать тайны Надиного сердца.
– Как праздники прошли? – начал он издалека, глядя прямо перед собой, а не на Таню.
– Нормально прошли. Чего хотел-то? Давай уж прямо.
Вася с готовностью подчинился:
– Она с мужем поссорилась?
– Я ведь не обязана отвечать на этот вопрос, правда?
Он нахмурился:
– Ты что-то хочешь за эту информацию?
Таня остановилась и быстро, на эмоциональной волне, ляпнула:
– Поцелуй взасос!
– От меня?! – опешил Вася.
– Нет, от Деда Мороза! – фыркнула Таня. – Шехонин, ты что-то хватку теряешь... видимо, и вправду влюбился. А я всё не верила...
– Ты ерунду не говори. Загадай че-то реальное. Шоколадку, там, или шампанское...
Таня цыкнула языком, этот диалог вызывал в ней какое-то странное чувство, больше всего похожее на веселую злость или злую веселость, с ноткой отчаянного азарта.
– Бедная у тебя фантазия, Васька. Уж лучше бы халвы предложил или текилы... Только все равно это все зря. Я информацией про Надину личную жизнь не торгую. И не понимаю, зачем тебе нужно за нее платить. Спроси её прямо, да и все.
– Ты не понимаешь, – махнул он рукой. – Это значит вскрыть карты. А она только потому меня и подпускает, что считает просто другом.
– Думаешь, она не в курсе твоих нежных чувств? – усмехнулась Таня.
– Это неважно. Главное, что карты не вскрыты и потому я могу быть рядом.
Таня хихикнула в кулак и покачала головой.
– Че ты ржешь?
– Просто... не думала, что когда-нибудь увижу тебя таким.
– Заладила... таким-таким. Покоя тебе мой имидж не дает... В последний раз спрашиваю, они поругались?
– Спрашивай, сколько хочешь, я все равно не скажу.
– Ну ладно... – со злостью пробормотал Вася, свернул в сторону и ушел, не попрощавшись.
Таня спокойно дошла до дома, спокойно открыла дверь, спокойно сняла ботинки... а потом упала на диван и разревелась. Странно, это так странно и нелепо... Сдался ей этот глупый долговязый Ромео..!
* * *
Первые несколько дней дались Алексею нелегко, и долгая дорога отнюдь не способствовала его успокоению – наоборот, от нечего делать он без конца крутил в голове события той ночи и все глубже погружался в невыносимое чувство вины и раскаяния. Самое ужасное было даже не то, что он нарушил слово, данное полковнику Енисееву, и... чуть не совратил влюблённую девушку, а то, что он сделал ей больно – буквально разбил сердце, да к тому же умудрился сделать это несколько раз за вечер.
Он понимал, что его отъезд тоже будет болезненным для неё, но не видел иного выхода из сложившейся ситуации. Ну как им сейчас находиться рядом, жить в одном доме, сидеть за одним столом? Ведь это будет то же самое, что ежеминутно задевать кровоточащую рану, причем рана эта у них обоих прямо на сердце.
Ни разу Алексей не позволил себе подумать: "А может, черт с ними, с этими муками совести? А что, если так для всех будет лучше? Мы ведь... любим друг друга..." Это казалось ему малодушием. Романтическая любовь – понятие из лексикона молодежи, вроде Наденьки и ее подружек. А он – взрослый мужчина и должен мыслить иными категориями. Долг, благо, будущее. Ну какое у них будущее? Принцесса и телохранитель. А через двадцать лет она будет в самом соку – всего 41, а он – уже почти старик – целых 53! Нет-нет, он не вправе испортить ей жизнь, поддавшись эгоистическим желаниям и эмоциям.
Друг-пермяк, майор в отставке Федор Константинович поначалу не обращал внимания на Алексеевы душевные терзания, предоставляя ему страдать молча и лишь время от времени отвлекая ностальгическими разговорами о прежних днях. Федор был уже дедом, и его первая внучка, трехлетняя Олечка, как раз гостила у прародителей. Это был настоящий ангел с золотистыми кудряшками, завораживающе огромными глазищами, нежным голоском и такими крохотными мягкими ладошками, что в Алексее все нутро переворачивалось, когда девочка прикасалась к его щеке или руке. Он баррикадировался изо всех сил, но в голову все равно прорывались предательские мысли о том, что у них с Надей могло бы родиться примерно такое же сокровище, и он обожал бы его до умопомрачения. Так же, как и саму супругу. Черт возьми, кажется, только теперь он до конца осознал, насколько его поглотило чувство к этой юной девочке... всего, без остатка. В его душе не осталось уголка, не занятого Надей. В его мозгу не было места, которым бы он не думал о ней. Но, как и множество раз в прошлом, он твердо решил направить это чувство на достижение максимально счастливой жизни для Нади. И в этой жизни нет места для него.
Алексей очень понравился Оленьке – она практически не слезала с его коленей, постоянно лопотала своим сбивчивым, шепелявым говорком, заглядывала ему в глаза своими невыносимо прекрасными, чистыми голубыми озерами. Пробует свои чары, – думал он с усмешкой, но не испытывал ни малейшего неприятного чувства. Жена Федора – Елизавета Даниловна – постоянно отгоняла внучку от гостя, твердя, что она не дает ему спокойно вздохнуть, а Алексей мягко и вежливо отгонял заботливую бабушку и получал истинное удовольствие от общения с девочкой. Через пару дней ее все же забрали родители, и дом погрузился в тишину. Непонятно почему, она показалась Алексею гнетущей.
– Вы тоскуете по внучке? – спросил он у друга.
– Да, еще как! Дети придают смысл жизни. Лиза еще пару дней отдыхает да порядок наводит, а на третий мы уж с ней вместе вздыхаем: где там наша Оленька, скучно без нее. Ну, мы надеемся, что скоро у младшего тоже малыш появится – и будет у нас весело дольше и чаще.
Алексей покивал понимающе. Мысль об этом так глубоко засела в его голову, что не проходило и дня, когда бы он не вспоминал о ней. "Дети придают жизни смысл"... это правда. Какие из своих достижений Алексей сможет продлить в веках? Что он сделал хорошего для вечности? А подарить кому-то жизнь – вот это достойное дело. И не просто жизнь, абы какую, а хорошую, в достатке, в любящей семье, с должным воспитанием и образованием. У него пока еще есть на это силы...
Когда они остались в доме втроем, Федор стал замечать, как печален и задумчив его бывший боевой товарищ, и принялся потихоньку выспрашивать, что его гложет. Алексей отнекивался и отшучивался, но как-то после бани гостеприимный хозяин налил ему клюквенной настойки, они слегка накатили, и язык у гостя развязался.
– Я, вот, Лех, все ж не пойму. Вроде и ты, но что-то не так... Ходишь угрюмый какой-то, как в воду опущенный. И не ври, что мне показалось – я обман за версту чую. Говори, влюбился, что ли?
Алексей молчал, не мог выдавить из себя ни слова, но смотрел на Федора так, что тот и сам все понял.
– Ну, эт дело хорошее. Это давно пора... – пробормотал с улыбкой хозяин, подливая гостю настойки щедрою рукой.
– Ничего хорошего, – наконец хрипло выдавил из себя Алексей, опрокинув стопку в рот целиком и заев ее лимоном.
– Да как так? В чем проблема-то? Замужем она, что ли?
Алексей решил, что это отличный выход из затруднительной для объяснений ситуации и кивнул. Тем более, что это правда.
– Ну, брат, такое бывает... А сама-то она того... любит тебя, что ли?
– Да какая разница, Федь? Разве это что-нибудь значит? Если есть непреодолимое препятствие. Непреодолимое, с точки зрения порядочного человека. Какая разница, любит она меня или нет?
– Ну, если у них детей нет, то, может...
– Нет, – Алексей покачал головой. – Это тоже неважно. Не стану я женщину уводить из семьи. На чужой беде счастья не построишь. Ничего. Перетерплю как-нибудь. Да мне, может, поздно уже жениться-то, я ведь старый...
– Ну ты скажешь, старый! – фыркнул Фёдор. – Чай, в Европах-то раньше и не женятся.
– Ну и что? Они там и на площади перед храмом с голой ж*пой ходят – нам с них пример, что ли, брать?
Федор усмехнулся в пышные седые усы:
– Ты, брат, не передергивай. Жениться тебе надо обязательно. Не на этой, так на другой. Кому ж и продолжать род русский, как не тебе и таким, как ты?
– И чем это я таким заслужил?
– Ты на комплименты не напрашивайся, чай, не барышня. А старому товарищу на слово поверь. Даю тебе год. Не женишься – приеду и такого леща тебе выпишу – полетишь до самого Дальнего востока, – и добродушно рассмеялся.
Но гораздо больше, чем в делах сердечных, Алексей хотел получить от него совет по поводу работы в полиции, потому что Фёдор работал там несколько лет.
– Да, грязная работенка, – прокряхтел тот. – Там, конечно, особый склад личности нужен. Жесткий, безжалостный. С другой стороны, если с бумагами сидеть, но... Я тебе так скажу: если альтернативы нет, как у меня не было, можно и поработать – не сломаешься. Ты ж не барышня какая. Но если есть альтернатива, то лучше, конечно, избежать. Я, чесслово, еле пенсии дождался.
Все это подтверждало мысли Алексея. Он и сам не знал, что хотел услышать от товарища по службе. С одной стороны, было очевидно, что ему надо перестать сидеть дома и созерцать свою молодую супругу целыми днями. Обедать с ней, читать, вести приятные беседы на лавочке по вечерам – все это сбивает его с намеченного пути, приучает к ее обществу, дарит иллюзию, что так будет всегда. Из-за этого они и сблизились настолько, что теперь тяжело отрываться друг от друга. Приходится резать ножом, да что там, еще немного – и понадобится пила. Вот сейчас он в тысячах километров от нее – и от этого ноет сердце. Она же там одна – маленькая, беззащитная, глупенькая девочка. Алексей, конечно, наказал отцу присматривать за ней, но из него тот еще защитник. А еще – очень не хватает ее голоса. И улыбки. И нежных рук. Про поцелуи он запрещал себе думать, хотя и чувствовал до сих пор ее опухшие губы на своих губах, как будто их там огнем выжгло и навсегда останутся шрамы. Наденька..!
Она часто снилась ему. Непозволительно часто. Практически каждую ночь. Не всякий раз они целовались, но нередко. И столь сладко от этого замирало сердце, что по пробуждении хотелось вырвать его, чтобы оно не болело так сильно и безнадежно. Во сне Надя опять и опять умоляла его отбросить предрассудки. Плакала и твердила, что любит его, что не сможет быть счастлива ни с кем другим. Он не верил ей: она молода, конечно, влюбится еще не раз. А вот сам он, конечно, пропал безвозвратно. Потому что никогда раньше не встречал он такой девушки и уже никогда не встретит. Его судьба – быть вечно преданным ей, без надежды на счастье, кроме счастья видеть её счастливой.
В общем, ему необходимо отлепиться от своей возлюбленной супруги и заняться чем-то, что сможет хорошо отвлечь его от мыслей о ней. Самый простой путь – обратиться к майору Шехонину. Там Алексей быстро разберется, что к чему: полиция от армии мало чем отличается – и сможет основательно погрузиться в новую деятельность. Но и минусы очевидны. Заслышав их с Федором разговоры, Елизавета Даниловна тоже подключилась к обсуждению, принявшись охать:
– Ужасная работа! Тяжелый график! Бумаг писать без меры, Федя постоянно уставший был, злой. А про командировки в горячие точки я вообще молчу...
Все это не особенно воодушевляло Алексея, но другого пути он пока не нашел. Федор предлагал ему открыть какую-нибудь лавку: скажем, рыболовный магазин или ларек с пирожками, но Родин совсем ничего не смыслил в торговле и боялся вкладывать в это накопленные деньги, на которые они всей семьей смогут еще долго жить, ни в чем себе не отказывая.
Алексей рассказал другу про свою встречу с полковником Енисеевым в Москве, разумеется, не упомянув о его просьбе и дальнейшей совместной жизни с его дочерью, которая похитила у своего фиктивного мужа и душу, и сердце. Иначе как объяснить то, что он вроде бы и здесь, но чувствует себя опустошенным? Будто самая главная, самая лучшая его часть осталась дома, и от этой разлуки болит и ноет все тело и сознание.
– Да, я слыхал, что после отставки Енисеев как никогда вошел в силу, – качал головой Федор. – Но ты знаешь, чем больше денег, тем больше проблем. Там кому-то перешел дорогу, здесь тебе кто-то позавидовал, тут кто-то решил отщипнуть от тебя кусочек, решив, что от тебя не убудет... Да и кто из нас безгрешен? Но я никогда не стремился обладать большими деньгами именно потому, что они создают большие трудности. А потом из-за этого страдают родные. Я даже слышал такое, что с женой его случился вовсе не несчастный случай. Впрочем, это только сплетни, а не факт. И девочку жалко – такая хорошая девочка у Володи была – да ты ее видел, наверное?
Алексей кивнул, чувствуя, как против воли заливается краской. Федор, однако, не обратил на это никакого внимания:
– Вот уж кому не позавидуешь... Быть богатой невестой – это, брат, та еще морока. Сколько стервятников захотят ограбить, сколько альфонсов – пожить за ее счет...
Родин подумал, что уж этого он не позволит, об этом он позаботится... выберет Наде хорошего человека – при деньгах и совести – если только её отец не сможет сам этим заняться.
В подарок хозяевам Алексей привез несколько килограммов Алтайского горного меда в пластиковых контейнерах, и он так им понравился, что они взяли с него обещание прислать еще, когда он вернётся, транспортной компанией.
На каждые последующие выходные, что он провел у Федора, к ним привозили внучку Оленьку, и Родин с удовольствием общался с ней, читая книги, бегая в догонялки, а иногда даже не брезгуя игрой в куклы. Эта теплая семейная атмосфера исцеляла его душу, а безудержная тоска по Наденьке постепенно превращалась в светлую, мудрую печаль. И по истечении намеченных трех недель он почувствовал в себе силы взглянуть ей в лицо.
