Текст книги "Муж понарошку (СИ)"

Автор книги: Мари Князева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

Глава 30. Свадьба

От нескольких глотков шампанского Надины щечки порозовели, а с лица сошло то выражение затаенной скорби, которое так беспокоило Алексея. Она стала расслаблена, весела, без конца щебетала с невестой и гостями, а он не отрываясь пристально следил за ней. Ловя каждый взгляд, каждое слово, каждый жест. Он сам тоже выпил немного шампанского – теперь у него слегка кружилась голова, и все тело приятно покалывало маленькими иголочками.

– Ты, кажется, говорил, что не пьешь алкоголь, – сказала Надя, заметив, как Алексей отпивает из бокала. – Помнишь, на моем дне рождения, когда мы только познакомились?

Он усмехнулся: о да, он помнит тот вечер во всех деталях, потому что занимался только тем, что наблюдал. И Надя тогда поразила его с первого взгляда – особой утонченностью черт и манер, нежным голосом, мягкой речью. Она была так сильно не похожа на своего отца, что Алексей просто не мог перестать смотреть на нее и анализировать каждый ее шаг.

– Да, конечно, я помню. Ты была очень красива в тот вечер, – неожиданно для самого себя, ляпнул он.

Надя смутилась:

– Спасибо. Но меня не оставляло ощущение, что ты смотришь сквозь людей. Всех, кто там был.

– Я чувствовал себя не в своей тарелке – наверное, поэтому мое поведение казалось странным.

– А почему ты так себя чувствовал?

– Слишком много незнакомых людей.

– Тебе следовало обратиться ко мне, я наверняка смогла бы помочь тебе справиться с этим.

– Да, но мы-то с тобой тоже не были знакомы. Теперь я несомненно прилип бы к тебе и весь вечер не отходил ни на шаг.

Надя обворожительно рассмеялась, видимо, решив, что это шутка, но заметив, как серьезно лицо Алексея, из веселой превратилась во взволнованную. Взяла его за руку, потянула к выходу. Он послушно пошел за ней.

– Хочется свежим воздухом подышать... – прошептала Надя, выдыхая в серый пасмурный воздух облачка пара и обхватывая себя руками за плечи.

– Тебе холодно, – заметил Алексей.

Сам он нисколько не мерз в рубашке и пиджаке – было даже немного жарко. Поэтому он снял пиджак и накинул его на Надю, но руки не убрал, а стал осторожно потирать, поглаживать ее спину и плечи. Она смотрела на него во все глаза, часто дыша и не говоря ни слова. Чтобы избавиться от неловкости момента, Алексей сказал:

– Да, ты права, это новая жизнь. Непростая, полная забот и ответственности друг за друга. До чего странно – принадлежать друг другу, да? Жил-жил человек сам по себе и вдруг соединился с кем-то. И теперь они – одно целое, как единый организм. Если у тебя что-то болит, то и я не могу уснуть...

Надя помолчала, всматриваясь в его глаза и прикусывая нижнюю губу, а потом изрекла:

– Наверное, это так нужно, раз все стремятся к любви. Так задумал Бог, и мы не можем стать цельными друг без друга...

Щечки ее так красиво алели, когда она говорила это, что Алексей непроизвольно наклонился, чтобы поцеловать их, но тут на крыльцо шумно вывалились другие гости и нарушили их тет-а-тет. Это было очень кстати и хорошо, пока они не успели наделать глупостей, но у Алексея внутри мгновенно скрутился комок досады и раздражения. Он взял свою юную жену за руку и повел обратно в дом.

Там как раз начались танцы – невеста с женихом покачивались в такт романтичной музыке посреди открытой площадки в центре зала. К ним уже присоединялись другие парочки, туда же потянула и Надя Алексея. Она с явным удовольствием положила свои тонкие руки ему на плечи, заодно проведя ладошками по гладкой ткани рубашки. У Алексея от этого мурашки побежали по спине, он непроизвольно покрепче прижал девушку к себе, на вдохе нечаянно поймал запах ее волос и буквально обезумел. Все мысли куда-то улетучились – осталось только ощущение стройного девичьего тела в руках – хрупкого и теплого.

Надя, похоже, почувствовала свою власть над ним: ладошки ее все смелее поглаживали его плечи, а потом тонкие пальчики скользнули в давно плачущую по короткой стрижке шевелюру. У Алексея темнело в глазах от этих осторожных, почти невинных ласк. Голова и грудь его пылали огнем, руки сами сжимались в кулаки, прихватывая шелковистую ткань Надиного платья. Она смотрела на него, не отрываясь и почти не моргая, и в ее взгляде сквозило ожидание и мольба.

Но однажды медленная мелодия закончилась и началась быстрая, а невеста пригласила всех к столу, чтобы снова поднять бокалы за молодых. Лев произнес короткую, но очень трогательную речь о своей любви к новоиспеченной жене и выразил надежду, что у него получится сделать ее счастливой. Алексей выпил ещё немного шампанского, но настроение у него было скептическое.

– Нет никаких сомнений, – сказал он Наде, – что Лев может сделать практически любую женщину счастливой. Ей нужно только позволить ему. Но именно с этим у Гали проблемы...

– Какие? – Девушка широко распахнула и без того большие, выразительные глаза.

– Она очень упряма, пытается все контролировать и любит делать по-своему, просто наперекор. Я вижу в этом большое препятствие для семейного счастья.

Надя расстроенно вздохнула.

– Но ведь можно что-то сделать? – скорее утвердительно, чем вопросительно произнесла она, доверчиво заглядывая Алексею в глаза. Он пожал плечами:

– Не знаю, лечится ли строптивость в ее возрасте. Возможно, что уже поздно... Я вообще не уверен, воспитывается это качество в людях или дается им от рождения. Даже малыши бывают невероятно упрямыми... Огромная удача, что в тебе этого нет...

Он ласково улыбнулся Наде и, сам не зная зачем, отхлебнул еще немного шампанского. Девушка зарумянилась, тоже сделала глоток и прошептала:

– Спасибо.

– В некоторых вопросах ты мудрее моей двоюродной сестры, – задумчиво пробормотал Алексей. – Хотя она намного старше тебя…

– Разве дело в возрасте? И что такое несколько лет в перспективе целой жизни?

Милая моя, наивная девочка! – подумал Алексей. – Ну конечно, ты ребенок, и через несколько лет тоже не будешь взрослой. А может быть, и вообще никогда. И ты прелестна в этой своей непосредственности, но мне нельзя открыто выражать свое восхищение. И всегда будет нельзя. Черт побери, как же унять этот жар в груди?..

Так и не дождавшись никакого ответа на свою тираду, Надя взяла Алексея за руку и снова потащила его на улицу – только на этот раз она прихватила пальто и увела его подальше от набитых гостями троп.

– Какое звездное небо сегодня! – восхищенно пробормотала Надя, запрокидывая голову и выпуская вверх белые облачка пара. – Казалось бы: что особенного? Темный фон и на нем крохотные огоньки. Но в красоте звездного неба есть что-то первобытно-мистическое...

Она покрутилась, пока не уткнулась макушкой в грудь Алексея. Он придержал ее, а потом, сам не отдавая себе отчета в том, что творит, обвил руками ее талию. Надя устроила свою голову поудобнее у него на плече и положила свои уже замерзшие ладошки поверх его пламенеющих рук.

– Можно стоять так бесконечно, правда, Алёша? – прошептала девушка, и шепот ее растекался по его венам дикой смесью исцеляющего бальзама и насмерть отравляющего яда. – Смотреть на звезды, слушать тишину, чувствовать прохладу и свежесть воздуха...

Тишина, конечно, была условной: от здания, откуда они только что вышли, доносились звуки музыки – но они были намного тише, чем внутри столовой. Алексей обхватил Надины ладошки и потер их большими пальцами:

– Ты замерзла?

– Нисколько. Наоборот, мне жарко... можно, я сниму пальто?

– Ни в коем случае! Еще не хватало тебе простыть!

Надя захихикала:

– Алёша, ты прямо как курица наседка, честное слово!..

– Почему ты так меня называешь?

– Как? Алёша? Мне так нравится. Мне кажется, это самая ласковая форма твоего имени.

– Даже слишком. Она какая-то... интимная. Или детская – не знаю, что больше.

– Тебе не нравится?

– Нравится. Только у меня от этого мурашки по коже.

– Тебя больше никто так не называет?

– Только мама.

– И жена.

– Надя...

– Что? Я знаю, ты считаешь, это не взаправду, но должны же у меня быть хоть какие-то привилегии, раз уж мы женаты.

Алексей усмехнулся:

– Привилегии!

– Да. А что? Я, может быть, даже горжусь... Для меня это честь – быть твоей женой.

– Да какая честь? Откуда ты это взяла? Что в этом почетного?

– То, что я восхищаюсь тобой, как никем и никогда не восхищалась. И все вокруг тоже.

– Кто? Моя мама?

– Не только. Все. И папа, и майор Шехонин, и... много кто еще.

– Надюша, не делай из меня кумира, я обычный человек. Не хочу, чтобы в один прекрасный день ты во мне разочаровалась. Но это неизбежно, если ты возведешь меня на пьедестал!

Надя повернулась в кольце его рук, положила руки ему на плечи и, глядя прямо в глаза, прошептала:

– Я видела много разных людей, обычных и не очень. Ты не похож ни на кого из них.

Кажется, Надя собиралась поцеловать Алексея – она даже успела сделать едва уловимое движение головой, начав запрокидывать ее, чтобы дотянуться до него губами, но тут совсем близко послышались шаги и веселые голоса гостей свадьбы, и супруги отпрянули друг от друга.

Алексей отвел Надю в банкетный зал, а сам пошел в уборную умыться, чтобы освежить пылающее лицо и прочистить мозги. Он ведет себя просто непозволительно! Играет с огнем, снова и снова подпуская девушку все ближе, уединяясь с ней и ведя опасно интимные разговоры. Он решил больше не поддаваться на провокации и держаться на расстоянии. Хватит танцев и бесед тет-а-тет! Никаких больше объятий и соединенных рук. Он ведь взрослый человек, а идет на поводу у молоденькой девчонки! Это, однако, непростительно малодушная мысль: можно подумать, Надя его соблазняет... Да она не умеет этого делать! Она ведь ребенок, наивный и неискушенный. Это он – Алексей – сам закапывает себя в яму. Собственными руками. Но теперь все, баста. Да, и с шампанским пора завязывать...

Надя встретила его в зале встревоженным взглядом. Он ответил хмурым. Она сразу погрустнела. У него сжалось сердце. Жалко ее, но так лучше. Для нее. Он заботится о ней.

Алексей подсел к жениху, завел с ним разговор про базу, про хозяйство. Лев сказал по секрету, что они с Галей, по его настоянию, подписали брачный договор.

– Это самое простое, что я смог придумать, – пояснил он, – чтобы ее имущество не стояло между нами, чтоб мы не спотыкались об него каждый день семейной жизни. Жена с состоянием – это, брат, изрядная проблема.

Алексей никогда не думал об этом, но теперь поразился глубине Левиной мысли. Он прав: если жена богаче мужа, имеет больше имущества и недвижимости, то невольно чувствует превосходство над ним, и это разрушительно действует на их отношения. Вот и еще одна причина, по которой Алексею не стоило становиться настоящим мужем Нади. Она, скорее всего, баснословно богата. В такой ситуации трудно даже реализовать свое законное право на презумпцию невиновности в браке по расчету. Будь она дочерью бедного ефрейтора или старшины в отставке – пропасть между ними была бы намного меньше.

Алексей, однако, постарался поддержать новоиспеченного супруга в его надежде на будущее семейное счастье:

– Она ведь не сама эти деньги заработала – ей просто наследство досталось. Да и с базой Галя одна бы не справилась. Тут нужен крепкий хозяйственник, иначе все это состояние благополучно отправилось бы псу под хвост. Главное регулярно напоминать ей об этом – я этим займусь, не переживай. Думаю, все у вас получится. Галя, конечно, баба упертая, но зато честная и не злая. Так Надю мою полюбила... нет, ее, конечно, легко полюбить – девчонка хорошая, но ты же знаешь женщин: есть в них... зависть, что ли, какая-то...

Лев понимающе кивнул:

– Да, Надька – хорошая девчонка: добрая, открытая. Даже Галинке моей есть чему у нее поучиться. Если б еще можно было это до нее донести...

– Пусть общаются побольше – авось и переймет немного мягкости у Нади...

В груди у Алексея теплело просто от того, что он называл свою жену по имени, и он всякий раз непроизвольно искал ее глазами в зале. Лев прокашлялся:

– Галя мне говорила, что вы с Надей… кхм… не по-настоящему женаты.

Галя молодец, – подумал Алёша. – Хорошо чужими секретами распоряжается. Но, с другой стороны, конечно, Лев – свой человек, что уж там…

– Да, – вздохнул он. – Вроде как, понарошку. Но это наша семейная тайна…

– Да, Галя предупредила. Ты не волнуйся, я никому.

Алёша кивнул. Помолчали.

– А ты... – немного помялся Лев, – не планируешь обзавестись ячейкой общества? Ну, настоящей.

Алексей сдержался, чтобы не фыркнуть.

– Как это можно планировать? Это ведь не покупка холодильника. Пришел в магазин, выбрал там подходящую женщину, оплатил на кассе...

Лев усмехнулся, но и не подумал отступать:

– Но ты... хочешь жениться, завести детей?

– Да, – горьким, хриплым шепотом откликнулся Алексей, не сводя глаз со своей юной супруги. – Но уже почти расстался с надеждой на это.

– Ну ты придумал! – возмутился Лев. – Да ты мальчишка, по сравнению со мной, а я и то, вон, умудрился не поставить на себе крест.

Просто у вас с твоей избранницей разница не 12 лет, а какие-нибудь 4-5, – с горечью подумал Алексей, но вслух не сказал. Вместо этого схватил бокал с чем-то прозрачным со стола и выпил залпом. Горло обожгло огнем, желудок расплавился, а голова очень скоро наполнилась таким туманом, что все мысли растворились в нем без следа – равно радостные и печальные.

Лев тоже канул в эту дымку, а через некоторое время (неизвестно, долгое или короткое) из нее выплыло очень красивое, нежное девичье лицо.

– Надюша... – прошептал Алексей и нежно погладил пальцами бархатистую щечку.

Она улыбнулась, но как-то неуверенно, и спросила:

– Ты хорошо себя чувствуешь? Может быть, поешь чего-нибудь? Тут есть очень вкусная сельдь под шубой...

Алексей проигнорировал ее предложение и задал встречный вопрос:

– Надя, ты ведь, наверное, всю жизнь питалась в шикарных ресторанах, у вас дома был повар, да? Да и сам дом – это ведь не дом был, а целый дворец. Тебе не кажется все это убогой, жалкой нищетой? Ты ведь привыкла к совсем другому...

Надя недовольно нахмурилась:

– Во-первых, вовсе не всю жизнь, а последние, может быть, лет восемь. Алёша, я прекрасно помню, как мы жили в военном городке в таком бараке, что даже твой дом, по сравнению с ним, – дворец. Я терпеть не могу дорогие рестораны и их пафосную кухню и обожаю пирожки твоей мамы. Я обожаю твою маму, и Галю, и тебя, потому что вы даете мне то, что нельзя купить ни за какие деньги и заменить никаким дворцом, даже из золота или шоколада. Когда мне было 18, моя мама погибла в автокатастрофе, а папа – он любит меня, но постоянно занят на работе, и я никогда за эти три года не была так счастлива, как сейчас, потому что вы – моя семья!

Даже несмотря на туман в голове, Алексей заметил, что на самых прекрасных глазах на свете накипели слезы, что его малышка настолько расстроена его измышлениями о ее привычке к комфорту, что сейчас возьмет да и разлюбит его. Ведь не может же она любить такого глупого, слепого, бесчувственного барана! Алексей не выдержал вида ее слез, схватил Надю за талию, пересадил к себе на колени и крепко обнял. Прижался губами к ее щеке и исступленно прошептал:

– Я тоже... люблю тебя, Надюша... Очень-очень сильно. Ты самое лучшее, что случалось в моей жизни. Ты сама моя жизнь, я не могу себе представить, что мы с тобой однажды расстанемся навсегда... Мне так страшно, так больно об этом думать...

Надя слегка отстранилась, обхватила ладошками его лицо, пролепетала в ответ:

– Я не понимаю, зачем нам расставаться, Алёша! Объясни мне, я не понимаю!

Он мучительно нахмурился, пытаясь разогнать туман в голове, пытаясь вспомнить, зачем...

– Принцессы не выходят замуж за телохранителей вдвое старше себя, – изрек он наконец, продолжая обнимать ее руками за талию, не находя в себе сил отпустить. – Не рожают им детей, не пекут им пироги по воскресеньям. Принцессе нужен принц – такой же молодой и красивый душой, как она, из того же круга, того же достатка. Такой, каким король будет гордиться в качестве своего названного сына...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Надя внезапно побледнела, лицо приобрело пугающее выражение глубокой обиды и отстраненности. Она сама разорвала объятия Алексея, слезла с его колен, сказала дрогнувшим голосом:

– Если он любит принцессу, то мог бы поинтересоваться ее мнением в этом вопросе, а не решать все сам! – и убежала в туман.

Алексей хотел пойти за ней, извиниться, утешить: ему была невыносима мысль, что он расстроил ее, заставил плакать. Какая-то безумная, слепая любовь к этой девочке заливала все его существо, требуя выхода – хотя бы увидеть, хотя бы услышать ее, удостовериться, что с ней все в порядке. Но он понял, что в таком состоянии далеко не уйдет и решил поесть, чтобы немного сбить опьянение. Однако много в него не поместилось: аппетит был ни к чёрту. Влюблённый осёл! Он поковырял какой-то майонезный салат, а потом нашел Галю и спросил у нее, не видела ли она Надю.

– Наверное, она в своей комнате, – со вздохом ответила новобрачная, указывая рукой на лестницу в холле. – Там, наверху, вторая дверь направо.

– Спасибо! – бросил Алексей, кидаясь туда.

– Лёш... – Галя, видимо, хотела его в чем-то предостеречь, но он не стал слушать.

В три прыжка преодолел лестницу, в один – расстояние до двери. Дернул ручку и увидел Надю. Она сидела на застеленной узкой кровати в еще не отделанной, а только заштукатуренной комнате, и шмыгала носом, отирая пальцами мокрые щеки, блестевшие в лунном свете, что лился в окно. Девушка медленно, словно нехотя обернулась к стоявшему на пороге Алексею, а потом снова молча опустила голову.

– Надюш... – прошептал он, сделав неуверенный шаг к ней.

Она не ответила, будто не услышала. Алексей прикрыл дверь, сделал еще шаг и сел на кровать рядом с девушкой.

– Надя, я не хочу, чтобы ты плакала из-за меня.

– Больше не буду, – тихо ответила она после долгой паузы. – Это все или ты еще что-то хотел сказать? Про свой долг перед моим отцом или мою излишнюю молодость. Это все я уже слышала и запомнила, спасибо, можно больше не повторять.

– Надя...

– Что? Что – Надя? Надя, я люблю тебя, но мы не можем быть вместе, пожалуйста, не обижайся? Я же сказала, больше не буду. Просто сорвалась немного, но это оттого, что у меня все это время была надежда – глупая, наивная надежда. А теперь я наконец все поняла. Найду себе принца, уеду с ним на Канары и забуду тебя. Так ведь всем будет лучше. Так мой муж сказал – ему виднее: он ведь старше меня в два раза, это...

Алексей не смог больше это слушать, с рычанием дернул девушку к себе и закрыл ей рот поцелуем. Она сначала замерла, только губы чуть приоткрыла и несколько секунд никак не отвечала на его ласки. Но потом дрогнула, ожила, зашевелилась. Обвила его шею руками, горячо прижалась всем телом, застонала прямо ему в рот. У Алексея совершенно отключился разум – остались одни ощущения и безумное удовольствие, огнем разливающееся по телу. Он не знал, сколько времени прошло в этом состоянии и что именно он делал с восхитительным, изящным, таким вожделенным телом своей жены, но внезапно именно оно подало сигнал тревоги. Надя сдавленно пискнула, напряглась, жалобно пролепетала:

– Алёша, я... мне страшно...

Он мгновенно очнулся, приподнялся на локтях и коленях, в ужасе обозрел поле боя. Надя лежала на постели под ним, уже без платья, в одном нижнем белье – и то, частично расстегнутом, – и испуганно смотрела ему в глаза. Сердце его гулко ударилось в грудную клетку и перестало биться. Кажется, самому Алексею было намного страшнее, чем Наде. Он быстро поднялся, нашел рубашку – она валялась рядом на полу. Брюки, к счастью, были на нем, застегнутые.

– Алёша... – еще более грустно и испуганно пролепетала Надя. – Алёша, пожалуйста, не уходи! Я хочу... просто я никогда... но это не значит...

Она поднялась и повисла на его шее, мешая одеваться.

– Надя... – мучительно нахмурился он, одной рукой гладя ее по обнаженной спине, а другой пытаясь оторвать ее руку от своей шеи. – Ты все сделала правильно, нам нельзя... то есть, мне нельзя... я не имел права... Это просто недопустимо.

– Я твоя жена! – снова напомнила она, и в голосе ее опять звенели слезы и отчаянная безнадежность. – Я хочу быть твоей женой! Я люблю тебя! Пожалуйста, не отталкивай меня... снова. Я больше не могу... переносить это!

Алексею было очень тяжело видеть, как она расстроена. Он перестал отцеплять девушку от себя и вместо этого принялся целовать ее лицо: лоб, нос, соленые щеки и губы.

– Наденька! – шептал он в кратких перерывах между поцелуями. – Я тоже люблю тебя... Я так тебя люблю... как никогда... не любил... ни одну женщину на свете... Но именно поэтому... я очень сильно хочу... чтобы ты была счастлива...

Надя прикрыла глаза, подставляя ему лицо для поцелуев и, кажется не слишком вслушиваясь в то, что он говорит. Ее горячие, распухшие от слез и поцелуев губы жадно ловили губы Алексея, раскрывались им навстречу, не отпускали. Он снова терял разум, снова с губ переходил на шею, плечи, ключицы, и Надя подавалась ему навстречу, словно уже не боится, хотя что могло измениться за эти несколько минут? Но потом она вдруг ответила:

– Я буду счастлива... только с тобой... Алёша...

Эти слова проливали бальзам на его измученную душу, но они же помогли ему немного протрезветь от этого любовного дурмана. Он взял Надю за руки, поцеловал их, но потом решительно отстранился и застегнул рубашку. Девушка молча наблюдала за этим, а потом легла на подушку и скрутилась калачиком, подтянув колени к груди. Алексей встал с кровати, задрал нижний край одеяла, которым была застелена постель, и укрыл им свою жену. Она не пошевелилась, не подала голос – даже вздоха ее он не услышал.

Он вышел из комнаты, спустился по лестнице и, не заходя в столовую, вышел на двор. Сел в машину, завел мотор и поехал домой в Коксу.