Текст книги "История безумия М. Риодели (СИ)"
Автор книги: Mari Kalmari
Жанры:
Классическое фэнтези
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)
Такая странная речь – обычное явление в Неплотном Мире, где люди отказались от идеи любви, радости и веселья. Им бы тихого существования, да побольше. Ещё хлама можно на улицу побогаче. Разве мог быть счастлив человек, которому было суждено умереть от боли «вечной улыбки» и кашля кровью?
Кезе смотрела на Барона, пока тот провожал ее в покои, которые им предстояло разделить. Ей казалось, что всё это игра, которая должна рано или поздно закончиться. В то же время, понимание, что она только что вышла замуж в незнакомом месте за постороннего человека без каких-либо гарантий, пугало. Но он был красив, а когда говорил, то Маркезе чувствовала, как мысли заволакивал туман. Может быть, такова ее судьба? Может быть, она нашла свой положительный полюс, к которому ее тянуло?
Умереть в мире бредовых фантазий – не самая ужасная перспектива, когда рядом с тобой могущественный маг. Тем более, он все больше напоминал приличного мужчину, нежели чем жестокого шута. «Ну, я сейчас исполню супружеский долг, – Риодели сразу же посмотрела на него испуганными глазами, после чего Барон, неловко помолчав, ответил, чуть закашлявшись, – пойду лечить твою служанку, господи».
«Вот оно как! – Маркезе прикрыла нижнюю часть лица, чтобы не было заметно виноватой улыбки, – Не самый удачный эвфемизм?»
Барон хихикнул и исчез во тьме комнаты, как только ударил своей тростью о стенку. Кезе осталась совершенно одна: желая проверить реальность происходящего, она опять ущипнула себя за руку. Все реально.
«Я думаю, что мы станем отличной парой».
Шли дни совместной жизни, словно винтовая лестница вверх. Казалось, что ничего не менялось, но крупинки времени сыпались и существование постепенно стало легче. Кезе оглянуться ну успела, как привыкла к этому человеку. До того безрадостное бытие стало неожиданно приятным, словно на месте пустыни медленно расцветал сад. Девушка начала оттаивать, медленно поддаваясь тем мыслям, что посещали ее насчёт Барона. Маркес уже не чувствовала скованности от того, насколько близко Самеди подходил к ней, от его присутствия в целом. Прикосновения этого человека напоминали паутину, что закручивалась вокруг жертвы, но прямой опасности от него не исходило. Обыкновенно, Самеди просто обнимал девушку со спины, подбородком упираясь в макушку Кезе. Ему действительно не хотелось отпускать ее: разве никто не предупреждал, что тепло человеческого тела – это наркотик, причём самый сильный?
Но Самеди старался вести себя так, будто ему было все равно. Словно свадьба была сыграна множество десятилетий назад. Неужели он всегда был готов к семейной жизни или же это влияние Риодели? Да что она могла! Барон пристально всматривался в тёмные глаза девушки, которая, стесняясь, отводила взгляд в сторону. Он фиксировал в памяти каждое движение Маркезе, но не потому, что желал использовать это против неё, как делал обычно. Просто из интереса. Из любопытства.
Вечером он постоянно исчезал в Плотном Мире, чтобы подлечить Кулумбо. «Я всегда исполняю свои обещания, – с ухмылкой отвечал маг Риодели, когда та спрашивала его о служанке, – можешь даже проверить мою работу». После этих слов он вытащил что-то из кармана. Самеди, слегка повременив, отдал Кезе волшебное зеркальце, сквозь которое ей довелось увидеть жизнь своих близких.
Маркес следила за пожилой дамой через волшебный омут. Кулумбо выздоровела за достаточно короткий срок, но сейчас она выглядела несчастной и растерянной. Как могла пропасть ее девочка? Потерялась ли она в лесу, запуталась среди городских улиц? Женщина мало ела, предпочитая все время спать, а бодрствуя, не находила себе места во всем огромном поместье. Илья пытался урезонить ее, что полиция найдёт Кезе, где бы она не была. Но девушка видела его хмурое настроение: «Знает ли он, где я? Если бы знал, то пришёл бы». Но Маркезе вряд ли имела значение для доктора?
С другой стороны, Барон говорил, что Котовски (или Шатовски) вряд ли захочет возвращаться в Неплотный Мир. Ему никто тут не будет рад после побега, особенно, если учесть, что раньше он был единственным врачом. Причём Илья не раз клялся в своих намерениях победить местную болезнь. «Я хочу, чтобы они знали, что я в порядке», – Маркезе отдала Самеди его зеркало, после чего вопросительно посмотрела на своего мужа. В этом все ещё было что-то противоестественное, возможно, из-за того, насколько рано они сыграли свадьбу. Но он был неплохим кандидатом, пускай и старше ее лет на пятнадцать-двадцать. В такие моменты Риодели вспоминала о прошлом: все одноклассники единогласно пришли к выводу, что она первая выйдет замуж. Как в воду глядели. Жаль, что она не сможет рассказать им об этом. Да и рассказала бы, будь возможность? Нет, точно нет. Чем меньше людей знало про Неплотный Мир, тем лучше для них.
«Мне жаль, дорогая Марки, – он обнял девушку, крепко прижав к себе, после чего шёпотом добавил, – ты не можешь покинуть это место. Напиши им письмо с намеком: Элайджа должен догадаться, если он, конечно, не отупел окончательно».
Маркезе подумала, что вряд ли Илья ее поймёт. Вернее, намёк ему будет ясен, но даст ли он ей так просто остаться здесь? Судя по рассказам Барона, они были на ножах, да и это мягко сказано. «Может, я скажу ему все прямым текстом, – размышляла Риодели, медленно отстраняясь от Барона, – про болезнь Кулумбо, про замужество… но ведь он давно все знал!»
Кезе застыла на месте от такого поворота событий, который все это время был под носом: Илья ведь знал, что происходило с Кулумбо! Он жил в Неплотном Мире, он лечил местных людей, но ничего не пытался сделать для Кулумбо? Или Маркес в очередной раз поспешила с выводами? «Самеди? – Риодели подумала, что задаёт слишком много вопросов, но сомнения захлестнули ее, – Почему Илья ничего не сказал? Он ведь знал, с чем столкнулся».
«Знал, – Барон вертел свою трость в руках, пытаясь имитировать танец, – но что бы он сделал? У него не было ничего для лекарств! Да и потом, кому бы Элайджа рассказал, что существует Неплотный Мир?»
«Но ведь местные знают о… нашем мире?» – Девушка потупилась, пытаясь понять, где был этот «наш мир». Самеди скучающе зевнул, умиляясь тому, какая же все-таки Риодели медленная в восприятии вещей. Первую неделю их совместного существования она ходила, словно привидение, почти не разговаривая. Впрочем, парад по поводу их свадьбы растормошил девушку. И сейчас она задавала вопросы, которые Барон ожидал услышать в самой предсказуемой форме и последовательности: «Плотный Мир – это исключение, скажем так. Там никто почти ничего не знает, ну, или молчит себе в тряпочку. А тут многие убеждены, что ты не столько из другого мира, сколько из дальних-дальних стран».
Маркезе вздохнула, чтобы отогнать от себя оставшиеся вопросы. Меньше всего девушке хотелось раздражать Самеди. «Романтическая» ночь предложения руки и сердца была выжжена в памяти, с этим ничего не поделать. Свечи, смех, дьявольский силуэт. Такое сложно забыть: девушка чувствовала, что оказалась на грани падения в ад. И только чудом удалось выстоять. Решив оставить расспросы, Маркес поспешно удалилась в кабинет –письмо само себя не напишет.
Риодели любила эту комнату: здесь было светло, а ещё на стене висел портрет отца с дедушкой и бабушкой. Она никогда не видела их ранее. На картине предки выглядели молодо, а отец был мальчиком лет десяти. Кезе иногда спрашивала его о стариках, но никогда не получала точного ответа. Почему отец ничего не рассказывал? У него не было подходящей лжи? Может быть, они так рано умерли, что ответственность камнем упала на грудь юноши. От того груза он и сбежал.
Попытки вспомнить мать приносили Маркес только головную боль: по прошествию лет даже ее внешность становилась загадкой. Ведомая своими размышлениями о семье, Маркезе не заметила, как исписала весь лист. А после выкинула его, понимая, что слишком много лишнего было в этих буквах. Смысл терялся от того, как часто повторялись одни и те же слова или рассуждения. Кезе знала, что краткость – сестра таланта. Следующие строчки были честными, хоть и размытыми в своей формулировке: «Илья и Кулумбо, я надеюсь, что вы поймёте, когда прочтёте это письмо. Болезнь толкнула меня на этот шаг, но все хорошо. В неплотных образах я нашла человека, который подарил мне многое. Надеюсь, что ваша жизнь будет прекрасной, отец знает все. Элайджа, больше не воруй книги у моей старушки».
Девушка слегка прикусила язык, перечитав написанное. Кулумбо точно решит, что она тронулась и съехала с катушек. Но Илья выкрутится. Все эти годы у него это прекрасно получалось. Свернув письмо в трубочку, Маркес пошла договариваться с Бароном, который сейчас рассматривал проект обустройства инфраструктуры самых крупных поселений. Постепенно муж девушки разделял с ней бремя правления: они вместе решали местные проблемы, пытаясь поправить положение. Строительство дорог, собрание людей в единые города и села, введение какого-никакого порядка. Риодели чувствовала, что не один лишь правитель виноват в столь угнетенном состоянии королевства: за все время отсутствия Исидора, люди привыкли к разрухе. И беззаконию. Рука Короля должна была сплести обратно ту веревку, на которой держалось существование.
«Ты быстро, – Барон взял письмо из рук девушки, после чего погладил ту по голове, как он это делал обычно, довольствуясь спокойным поведением жены, – я передам его вечером. И последний раз проверю твою старушку».
Каким необыкновенным он был в глазах Маркезе: она хотела доверять ему. Влюбленность ли это? Риодели не знала, что ответить на этот вопрос: и да, и нет. Ее чувства всегда оставались при ней, особенно, когда дело доходило до любви. Объект был вторичен. Но она осознавала, что Самеди – это хороший человек с эксцентричной внешностью и незаурядным умом. Может быть, его поведение создавало ложное впечатление? Наверное, это все-таки везение, что она нашла такого. Или он нашёл ее?
Девушка проводила своего мужа, обняв того на прощание. Кезе не любила подобного, но сейчас это было искренним жестом. Она знала, что если сама отправится обратно, то не захочет вернуться в Неплотный Мир. Что ещё хуже, она могла принести с собой очередную заразу. Сейчас Маркес снова бежала, едва поспевая за происходящим: мысли о том, как ее кормят успокоительными и запирают в палате, преследовали Кезе хуже голодных собак. Их клыки ощущались на коже, боль пронзала сознание. Риодели снова отмеряла пульс, прикасаясь к шее. Все хорошо. Она в безопасности. Она не умирает.
Оставшись одна, Маркезе вышла из своей комнаты. Она направлялась в сторону тронного зала, где сидел художник, который обещал написать ее портрет. Работа была почти закончена, однако, девушке не терпелось посмотреть на получившуюся картину. Самолюбование – эта черта была свойственна многим людям, хотя Риодели чувствовала неловкость за неё. Взращённый годами эгоизм, присмиряемый врождённой скромностью и ощущением своей второсортности. Может быть, картина была прекрасна, но сама Кезе никогда не отличалась внешностью или добрым характером.
Художник сидел, спрятавшись за холстом, сбоку от него лежали части рамы и золотая табличка. На той было выгравировано: «Маркезе Весенняя». Сама девушка не хотела, чтобы ей давали пафосных титулов, но этот вопрос решал народ. Пусть будет, если им так легче.
«Извините, – Маркес прикоснулась к плечу человека, удивившись, что тот сидел, закутавшись в странную накидку и в капюшоне и скрывая лицо, – я просто хотела посмотреть, как продвигается работа».
Рука художника резко схватила Кезе чуть выше запястья, а следующим движением человек сорвал с себя верхнюю одежду. Немая сцена. Девушка смотрела на открывшееся лицо с отрицанием и облегчением, которые попеременно сменяли друг друга. Звуки из соседних комнат доносились невероятно чётко, будто каждый взмах веника, лязг посуды или разговор происходил у уха девушки. «Надо купить молока», – снова раздалось в голове, обрывая границу реальности и иллюзии. Маркес боялась вздохнуть, держа лицо человека своим неморгающим взором, будто на прицеле.
«Нонн», – Кезе не была готова к такому спонтанному воссоединению. Мир за спиной звенел и дрожал, готовый покрыться трещинками и упасть осколками. «Маркес», – темные глаза брата засверкали радостью, он встал со своего места и вытянулся во весь рост. «Нонн!» – Девушка чувствовала, как из глаз полились слезы, а в горле появился ком, мешавший говорить. Это был ее брат. Давно пропавший и признанный погибшим. Как хорошо, что это были заблуждения, ведь он оказался живым. И в то же время Ноннет сильно изменился с того дня: правую щеку рассекал глубокий шрам, а лицо совсем исхудало. Но как они с Кезе были похожи: темные глаза, в которых невозможно было ничего утаить, волосы, вечно запутанные и непослушные, кожа странного цвета. И оба относительно высокие. Девушка заметила, что разница в их росте оказалась незначительной.
«Мы наконец-то встретились, – Нонн с опаской посмотрел по сторонам, словно ожидая нападения, – но нам надо поговорить о серьезном. Пока этот урод не вернулся».
«Ты про Самеди?» – Ноннет шикнул на девушку, после чего повёл ее из замка прочь, с силой схватив за руку. Окольными путями, чтобы не встретить слуг, они вышли в сад. Во тьме растительность напоминала опасные джунгли, неприветливые и угрожающие.
«Ты должна узнать все, – Нонн усадил девушку за шипастым кустом некрасивых розочек, после чего присел рядом, хрустнув суставами колен, – недолго этому идиоту тут бегать». Парень и сам не мог собраться с мыслями окончательно, ведь впервые увидел сестру за столько лет. Кто она? Непонятно. Он слегка похлопал Маркес по плечу, боясь того, что его неправильно поймут. Живая! Реальная! Сестренка казалась частью того зыбкого видения, что осталось позади, но нет. Она здесь, с ним: «Ты помнишь что-нибудь о том дне?»
И даже блеклые цветы, чтобы не подслушивать, закрылись, ожидая утра.
Эта история будто бы и произошла с Риодели, но она казалась просто фантазией, выдававшей себя за реальность.
Кезе было пять лет, когда случилась та история с ее матерью и братом. В отличие от девушки, Ноннет помнил ту ночь, словно это произошло только что. Барон Самеди напал на Исидора, выследив их семью в Плотном Мире. Отец был не самыми лучшим бойцом, а на стороне преследователя оказалась сильная магия, скорость передвижения и элемент неожиданности. Кто знал, откуда этот подлец черпал свою мощь? В неравном бою, который больше напоминал игру хищника с жертвой, отец лишился глаза. И мог бы лишиться жизни, но в последний момент вступилась Осеан. Что оставалось ей, пока муж лежал без сознания? Женщина бросилась на Самеди, поранив его с помощью кухонного ножа, но тот вывернулся. Ноннет видел, как кровит плечо Барона, как его белые глаза горят яростью. «Идиотка!» – прорычал мужчина, после чего исчез из виду, словно растаяв в воздухе. Маркес объявилась не вовремя: Самеди собирался атаковать Осеан со спины, но попал в девочку. Маленькое тельце содрогнулось и упало, словно у марионетки обрезали все ниточки. Нонн продолжал стоять незамеченным, но от увиденного мальчику хотелось кричать. И плакать. Сестренка, как же так? Но тут ребёнок ощутил руки на своих плечах: Котовски, который тоже прятался до этого, поспешно уводил мальчика от опасности. Все, что происходило дальше, оставалось загадкой. Но крики Исидора и Осеан будут преследовать парня до конца его дней: неизвестность страшила.
Он и Илья пересекли границу Неплотного Мира, где доктор оставил мальчика незнакомой многодетной семье – чете Иэван. Десятилетний ребёнок оказался на попечении угрюмых людей, которые жили бедно, перебиваясь тем, что находили в пустоши или же выменивали у местных бандитов. Так жизнь мальчишки из богатой семьи резко превратилась в выживание. Приходилось спасать себя то от прожорливых «родственников», то от местных отморозков, которые могли наброситься ни за что. Единственной причиной, почему Нонн не попытался закончить жизнь самоубийством, были слова Ильи: «Я скоро вернусь, буду писать». Пару лет он держал слово: исправлю присылал весточки из другого мира, однако, и это скоро прекратилось. Сын Риодели остался один, обратившись в единственного соратника самому себе.
«Черт! – Ноннет тихо выругался, – Беги! Я свяжусь с тобой, когда будет время!» Внутренне же он сокрушался, что не мог уйти вместе с Маркес в пустоши. Хотя бы потому, что там никто их не ждёт: ему одному сложно выживать, что уж говорить про двоих!
И парень снова исчез, словно призрак, укрывшись мраком ночи. Маркезе до сих пор не могла поверить, что брат все это время был здесь. Словно вернулся из длительной поездки, но грустной и тяжелой. Он рос, не зная ничего о семье, уверенный, что остался сиротой. Рассказ Нонна не оставил девушку равнодушной: ей хотелось узнать все подробности про вновь обретенного брата. Неужели Барон убил их мать? «Но почему отец ничего не говорил, почему тебя увели тогда, а меня нет?» – Маркес посмотрела на пустое небо, такое же темное, как и ее глаза. Что она знает о своей жизни? Не больше, чем Нонн, живший с мыслями о ее смерти.
«Как я осталась живой?» – и почему они тогда не спасли ее мать?
Кезе хотелось бежать к Барону, чтобы тот сказал, что все это не так. Но она знала, что это ложь. Его слова – это сплошная ложь и недоговоренность. Однажды он уже пытался сломать ей жизнь, но во второй раз Самеди не отделается так просто. Но можно ли было доверять Ноннету? Маркес в сомнениях проследовала обратно во дворец: словно пьяной, ей хотелось поскорее лечь спать. Когда же она увидит брата снова?
Увидит ли?
Маркезе смотрела на закат последнего дня июня: один месяц растянулся в три жизни, которые она провела, путаясь в необычно сплетенных обстоятельствах своего существования. Люди, которым доверяла девушка, предавали ее, скрывали правду от неё и сбивали с толку. Была ли она сумасшедшей по своей природе или из-за них? Кезе не знала. Брат навестил ее в первый и последний раз, навсегда исчезнув той ночью. Этот сценарий она уже проходила: сейчас он тут, а завтра – лишь воспоминания о нем. Был ли Нонн? Был. Риодели решила хоть на секунду перестать сомневаться в себе, боясь, что Барон залезет в ее голову и все узнает. Но она не хотела верить, что этот человек убил их мать и почти убил саму Маркес. Ей становилось жаль себя, ведь она успела ответить на собственный вопрос: влюблена ли она в него? Впрочем, ничто не имело более значения. Ее терпение было на пределе.
Закат последнего дня июня, сколько времени прошло с тех пор, как она отправила то письмо! Илья так и не пришёл, чтобы развеять этот бред. Был ли он в состоянии это сделать? Вероятнее всего, уже признал своё поражение? Маркезе приходила в неописуемый ужас, когда понимала, что правда у всех своя. А лжи ещё больше. Она плодилась под ее ногами, разрушая всякий фундамент. Девушка развернулась и пошла внутрь, чтобы подготовиться к ужину с Самеди. Она все ещё была юной Королевой. Маркезе Весенней, если выражаться точно.
Они сидели за столом, где он сделал ей предложение. Обычно такой день называют самым счастливым, но Кезе иногда боялась лишний раз вспоминать о нем. Так далеко. Риодели смотрела на то, как Самеди спокойно ел и выпивал из своего бокала, словно ничего не произошло. «Неужели ты такой спокойный, потому что думаешь, что можешь управлять мной? – Маркес держала бокал с водой в руках, наблюдая, как прозрачная жидкость перетекает из стороны в сторону, – почему же мне больно?»
Девушка последний раз сжала сосуд, наощупь пробуя искусные грани, после чего уронила его на пол. Громкий звук мгновенно привлёк внимание Самеди, который тут же помрачнел, чувствуя неладное: «Все в порядке?»
«Ты убил ее», – Маркезе резко встала из-за стола, голос девушки звучал неестественно гулко от бури чувств. Дыхание стало поверхностным, но частым: Риодели понимала, что срывается в пропасть собственных эмоций. «Убил кого?» – Барон также поднялся со своего места, готовясь к любому повороту событий. Он понимал, что все медленно выходило из-под контроля. Словно от его рук отрывались ниточки, которыми он руководил в этом кукольном театре. «Мою мать! Ты убил Осеан, ранил Исидора и почти убил меня! И теперь ты пользуешься моей неадекватностью?» – Девушка чувствовала, как ярость и бесстрашие придают ей сил. Впрочем, бесстрашие не совсем верное слово, в случае Кезе это, скорее, безрассудность. Самеди может закончить это все одним движением, но это не волновало девушку. Почему она тогда не насторожилась от такой реакции Дафниуса? Кто знал, что мог рассказать странный парень, если бы не обратился в бревно. Жив ли он? Полено ли он? Как мало она интересовалась своим товарищем, думая лишь о себе. Кезе представила, что ее странный друг, так легко поверивший ей, просто стал материалом для растопки. Самеди скинул бы его в камин, после чего, поправив кочергой, сел рядом с Маркес. Очередной вечер вдвоём: новоиспеченная пара действительно редко расставалась, только если по делу. И так ото дня ко дню. Девушка просто не могла заметить того, как ее осторожность притуплялась от этого ощущения внутри, что подобно тёплому молоку.
«Ты всего лишь пользовался мной?» – Ещё раз повторила она так, что весь замок услышал этот леденящий кровь возглас в пустоту. Самеди казался растерянным и напуганным: он знал, откуда девушка получила эту информацию. Неслучайно он тогда не обнаружил старшего ребёнка, а все поиски в Плотном Мире не дали результатов. Барон не мог дать Маркес уйти просто так. «Я сделал то, что сделал бы каждый на моем месте, – и он снова рассмеялся, но теперь его смех звучал удивительно безжизненно, – я надеялся, что у нас все получится».
Внезапно мужчина оказался рядом с Маркезе: в руке он сжимал нож, которым недавно нарезали мясо. Девушка инстинктивно попыталась отстраниться, но было слишком поздно. Резким движением Барон вогнал все лезвие в ее сердце, словно тело девушки слепили из мягкого масла. На пол начала капать кровь с освобождённого ножа, который оставил в Риодели глубокую рану. Она пока что не чувствовала боли, только желание сбежать. Ее организм пытался ухватиться за последний шанс выжить, но ничего не могло спасти девушку. Кезе упала на пол, чувствуя, как слабость тянет ее к земле, раздавливая болью. Хотелось кричать, но дыхания уже не хватало даже на хрип. Рядом лежали осколки бокала, об которые она поцарапала руку. Какие мелочи! Темные глаза последний раз метнулись на необычайно грустного Барона, чьи пальцы были вымазаны в ее же крови. «Из нас получилась бы отличная пара», – оставалось только гадать, не померещилось ли это Маркезе перед смертью. Вслед за мамой.
*
Ноннет прикрыл глаза, в которых от усталости проступала сеточка капилляров, окрашивая белок в красноватый цвет. Парень провёл все эти дни в дороге, пытаясь найти ответы на свои вопросы и решение проблем. Старший брат Маркес чувствовал, как предрассветная прохлада касается его лица, пытаясь поглотить все те чувства, что обожгли сердце. Рядом сидел, ссутулив спину, измотанный собственной магией Илья. Годы без практики истощили его навыки перемещения.
Мужчина слегка похудел, но здесь питаться нормально у него не получалось. Его лицо осунулось, заострив черты: сейчас он походил на неумело сделанную скульптуру изо льда. Он знал, что только беде суждено было призвать его обратно в Неплотный Мир.
Получив в тот день весточку от Маркес, Котовски понял, что она попала в ловушку, которую даже не старались спрятать. Доктора разрывала злость от того, что это было так просто для Дьявола Самеди: замучив девочку, он увёл ее из семьи. В то же время Илья был расстроен и из-за себя, ведь он мог предостеречь и не допустить этого. Мог просто все сказать, а не ждать приказа Исидора. Что тот знал? Знал ли, что дочь летела без тормозов навстречу своей судьбе? Знал ли, что Маркес уже не понимала, где правда, а где вымысел? «На эти вопросы мы сами должны найти ответы», – глаза Ильи грустно заблестели, и затем доктор перевёл взгляд на Нонна. Внутри Котовски все ещё бушевало негодование, сменяемое покоем. Хотя бы сын Риодели был здесь.
Молодой наследник рассматривал кинжал, который ему вручил врач, – фамильная ценность, которую Исидора забрал с собой при побеге. Трон принадлежал тому, кто нёс с собой это оружие. Во всяком случае, таковы были традиции раньше.
Выращенный в Неплотном Мире, он чувствовал его всей душой, словно каждое изменение отражалось в мелодии скверного существования. И он ощущал, как его босые ноги ступают по тронному залу. Законно. Риодели расправил плечи, понимая, кто истинный хозяин. Сам Нонн. Все те годы, потраченные на бойни с братьями и сёстрами за кусок хлеба, все те дни, проведённые в страхе и горечи, и все секунды ожидания привели его сюда. Отобрать все, что принадлежало ему по закону. И если раньше он собирался справляться своими силами, то сейчас на стороне Риодели был врач.
Котовски нашёл парня так быстро, как только смог, после чего окончательно рассказал ему все. Больше нечего было скрывать. Нонн лишь чувствовал обиду за то, что никто никогда не пытался рассказать ему про сестру. Почему? Сын Риодели осознавал своё предназначение: хранить этот мир, свою семью и близких, каких бы жертв это не стоило. С другой стороны, под семьей он подразумевал где-то двух с половиной человек.
Каждый рассвет разжигал в нем желание. Месть за кровь, любовь к крови. Риодели был полон уверенности: Самеди должен пасть.
Безмолвными тенями они продвигались вперёд, чтобы подойти ко дворцу незамеченными. Скрываемые силуэтами танцующих деревьев, доктор и наследник прокручивали каждый свой план, словно пластинку.
Оставить Самеди без сознания и заточить в фамильной темнице, без суда и следствия. Убить Самеди. Спасти Маркезе и увести отсюда навсегда. Спасти Маркезе и никогда больше не терять ее из виду. Вернуть род Риодели на трон. И заново засиять, как первые лучи после самой тёмной ночи.
Внезапно Нонн остановился, спрятавшись за стволом. Он прислушивался к толпе, которая по какой-то причине двигалась к воротам замка. Саму постройку украшали длинные красные полотна, на которых не изобразили ничего, кроме желтого креста.
«Траур!»
Илья схватился за сердце, хотя то даже не дрогнуло в груди: ему казалось, что кровь в жилах застыла, а жизнь приостановилась. Какая-то часть его души будто бы ожидала этого исхода. «Траур», – шепнул он себе, чтобы свыкнуться с тем, что он увидел. Лица людей были отмечены тихой печалью, углубившейся событием.
Слившись с толпой и укрывшись одеждой, двое мужчин обратили взоры к балкону, на котором стоял Самеди. Нонн ядовито отметил про себя, что ещё недавно тут стояла его младшая сестра, держа за руку этого урода. Риодели понимал, что сейчас Барона убить не получится, когда легкий холод страха коснулся внутренностей. По кому скорбят? И где Маркезе? Неужели?!
«Мрачный день, дорогие люди, – голос Самеди разносился над толпой, неожиданно громко и чётко, – мы прощаемся с молодой Королевой, Маркезе Весенней. Ее правление было недолгим, но оно принесло нам надежду».
Элайджа озирался по сторонам, словно животное, которое было застигнуто врасплох. Все стояли. Никто не двигался, лишь обрывки разговоров доносились отовсюду. Люди Неплотного Мира были похожи на побитые глиняные сосуды, на слегка подтаявшие восковые фигуры. Их черты лица расплывались в горечи, но им не привыкать к трагедиям.
«Ведомая наследием своего отца, юная Королева не выдержала, – Самеди приостановился, чтобы набрать в грудь воздуха и драматично продолжить монолог, – ее тело нашёл я. Девушка избрала болезненный способ самоубийства: она пробила своё сердце ножом».
«Бедненькая, – запричитала рядом стоящая с Ноннетом старушка, – но такая храбрая».
Риодели не верил ни во что сказанное. Маркес была не в себе, но что могло толкнуть ее на самоубийство? Да ещё и такое! Старший брат представлял, как Кезе сломалась от давления всего произошедшего: по словам Ильи, вряд ли девушку можно было назвать стабильной. Но наследник отказывался принять такой расклад.
И все же ее забрали у него. Навсегда.
Илья смотрел на небо, одолеваемый неоднозначными чувствами и мыслями. Словно торнадо, эта речь изрывала его душу на лоскуты, словно водоворот, тянула куда-то вниз. Что он сделал с ее разумом? Шатовски не мог себе представить, как издевались над его подопечной. Над этой девочкой, которую никто не смог сберечь.
«Это моя вина», – ему хотелось заплакать, закричать, найти тело и попросить прощения. Всего лишь один месяц. Всего лишь пара нерасказанных историй. Ничего не случилось бы, будь у доктора больше смелости.
Нонн посмотрел на доктора, после чего прикрыл тёмные глаза. Парень вообразил тёплые капли на своих руках, которые падают на пол, разбиваясь и окрашивая его красным. Кровь бы сворачивалась и булькала в горле Самеди. Как мучалась мать, как страдали отец и сестра.
«Он заплатит», – Нонн притянул Элайджу за воротник, чтобы тихим рыком браниться на ухо Котовски. Заплатит кровью, муками и криками. За мать.
За сестренку Маркезе.
Ноннет вспоминал, как маленькое тельце упало на пол. Едва знакомая девочка сменилась взрослой девушкой, которая снова смотрела ему в глаза с тем облегчением и недоверием, что видел он несколько недель назад. И крики родителей, оставшиеся позади.
Риодели не заметил, что Самеди скрылся в стенах замка, закрыв дверь перед толпой.
Мужчина, быстрым движением поправив пиджак красного костюма, медленным шагом направился в зал, где оставили гроб с девушкой. Никто не сможет опровергнуть его слова о суициде, да и никто не вспомнит о юной Королеве через пару месяцев. «Ведь твоё правление было подобно весне, – Барон вымученно ухмыльнулся, не в силах более заставлять себя радоваться смерти жены, – пролетело слишком быстро». От досады он ударил по стене, словно это могло что-то изменить. Затаенная обида трещинами поползла в разные стороны от вмятины.
Теперь ему осталось только взойти на трон через три дня, когда закончится траур. Самеди будет править, затем, хоть и с разбитым сердцем, воплотит тот план в жизнь. Как жаль, что магия не могла существовать без других! Ему нужны были эти люди: отчаявшиеся, сломленные и подавленные. Разум каждого из них был широкой дорогой, по которой Барон мог ступать куда ему вздумается. Неограниченные возможности упадут к его ногам, как только он станет местным правителем и все повернутся к нему с надеждой. «К черту надежду! Пустоголовые кретины», – Самеди едва сдерживал себя, чтобы не разрушить все в попытках обуздать гнев. Затем взгляд мужчины упал на осточертевший гроб, напоминавший о Маркезе.
