Текст книги "Беременная невеста короля Братвы (ЛП)"

Автор книги: Мари Фокс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

Глава 18 – Майя

Шесть месяцев спустя

Я переворачиваю следующую страницу романа, который держу в руке, расслабившись в глубоком кресле в гостиной. Книга была хорошей, и, несмотря на очевидный выпирающий живот, каким-то образом я нашла способ игнорировать каждый пинок и обычные помехи, и все потому, что я глубоко погружена в то, что читаю.

Возможно, за последние несколько месяцев я прочитала более сорока разных романов, но что я могу сказать? Доминик почти не разрешает мне ничего делать по дому, а я ненавижу безделье. Я уже сдала экзамены, и теперь мне даже не из-за чего переживать.

Забавно, что, когда я готовилась к экзаменам, все, чего я хотела, это отдохнуть, в конце концов, именно так я оказалась с Домиником. Но теперь, когда я свободна, я чертовски нервничаю. Даже во время беременности, если мое тело не занято, то мой разум нуждался в этом.

По крайней мере, так я представляла это в то время. Так казалось правильным, поскольку единственное время, когда мне по-настоящему хотелось жить, было тогда, когда мы вместе. Я скучаю по своему мужу. Сильно.

Я никогда не хотела выходить за него замуж из-за того, кем он был, но теперь я хочу заботиться о нем, убедиться, что он всегда будет счастлив, и подарить ему весь мир.

Мои мысли возвращаются к лежащей передо мной книге.

У Доминика есть целая коллекция интересных сериалов, которые подкупают. День за днем, пока он уходил и заботился о мире, который знал и частью которого был, я наблюдала за тем, как проходят дни, терпеливо ожидая, когда пройдут девять месяцев.

Беременность, однако, мучает меня. Она замедляет меня, делая неуклюжей и вызывает тягу к самым необычным блюдам.

Я дохожу до последней страницы романа и, прочитав последнее предложение, медленно закрываю книгу, размышляя об истории любви. Это была история о мальчике, который жил со своей семьей в деревне. Женщина, написавшая книгу, любила его, на самом деле, она была одержима им, насколько я могу судить, но она также обожала его. Она не смогла удержаться и попыталась соблазнить его.

Мне интересно, как читатель должен жить, не чувствуя неловкости и стеснения из-за того, что оказался в центре любовного треугольника. Возможно, они уже поняли это? Или, возможно, большинство людей предвидели это раньше меня.

Но в книге было счастье, это точно.

Это заставляет меня задуматься, сможем ли мы с Домиником на самом деле жить счастливой жизнью вместе, когда родятся близнецы. Над этим стоит поразмыслить.

Для меня счастье выходит за рамки комфортной жизни. Это моя мечта, то, чего я жажду. Это не одна из тех нереалистичных фантазий, где у тебя есть целый особняк, а все окружающие тебя люди, твои друзья. В конце концов, я никак не могу представить себя покидающей этот дом, эту новую жизнь, которая теперь стала моей собственной. Это нездорово. Совсем нет. Итак, действительно, каковы шансы, что что-нибудь подобное когда-нибудь произойдет?

Счастье в браке похоже, но не то же самое, что настоящее счастье.

Делает ли Доминик все возможное, чтобы я получила лучшее из всего, в чем я когда-либо нуждалась? Я бы сказала "да". Но что, если этого недостаточно? Этот брак буквально навязан мне. Это не обычные свидания и "постоянные отношения", которые в конечном итоге привели бы к предложению руки и сердца.

Несмотря на мои страхи и переживания, свадьба была просто потрясающей. Даже я не смогла бы ее устроить, даже если бы у меня было десять лет на подготовку.

Сейчас я оцениваю все, например, то, что я чувствую к Доминику. Было ли это искренним? Было ли этого достаточно, чтобы мы продолжали любить друг друга?

Поскольку Доминик отсутствует большую часть каждого дня, учитывая, что иногда он уходит по делам еще в шесть утра, я немного напряжена. Я не знаю, почему я так себя чувствую, но это так.

Рядом с Домиником я всегда чувствую себя в безопасности, и прямо сейчас мне нужно это, а не это чувство пустоты, которое вызывает у меня его отсутствие.

Звонит мой телефон, и я смотрю и вижу, что звонит Дженна.

– Привет, любимая, – говорит Дженна усталым голосом.

– Привет, – отвечаю я. – У тебя усталый голос.

– Да. Училась как сумасшедшая. Я думала, что просплю всю ночь, но ничего не вышло, и, наверное, я устала зубрить. – Она вздыхает.

Я усмехаюсь.

– А как насчет тебя, Майя? Как к тебе беременность?

Я стону. – Не очень хорошо, но, думаю, ничего страшного. Доминик очень хорошо заботился обо мне.

Я слышу смех Дженны на другом конце провода. – Верно. – Она делает паузу. – Кстати, о дьяволе, как дела у твоего мужа?

Я закатываю глаза. – Он в порядке. Он доминирует. Берет на себя ответственность. Ну, ты знаешь, как обычно.

– О? Чему он тебя учил?

– Секс, – отвечаю я, хотя для меня мой голос звучит чопорно и пристойно.

Дженна рассмеялась.

– Я серьезно, – настаиваю я, – он знает толк в постели. В моем состоянии, из-за гормонов я буквально всегда возбуждена, он не перестает доставлять удовольствие. Он хороший учитель.

– Наверное, я рада за тебя? – Отвечает Дженна, и мы обе захихикали.

– Прости, девочка, – говорю я, когда отдышалась. – Возможно, это был небольшой ТМИ.

Дженна отшучивается, и мы поговорим о разных вещах, друзьях, семье, обо всем, чего могли коснуться, пока Дженна не говорит мне, что ей пора идти.

– Я буду скучать по тебе, – говорю я, внезапно почувствовав тоску.

– Милая! Я всегда скучаю по тебе, – отвечает она. – Пока.

– Пока.

Она заканчивает разговор, и я вздыхаю, уставившись в окно.

Несколько минут спустя раздается стук в дверь в коридор.

– Входи, – сказала я.

Дверь открывается, и входит Оливия, наша горничная. – Мистер Шаров вернется через полчаса, мэм.

Это вызывает улыбку на моем лице. Как будто вся тяжесть, которую я ощущаю вокруг себя, внезапно спадает, это заставляет меня задуматься, что это за чувство?

Оливия поворачивается, чтобы уйти, но останавливается, заметив несчастное выражение моего лица.

– Все в порядке, миссис Шаров? – Спрашивает Оливия, наклонив голову.

Миссис Шаров. Теперь я действительно принадлежу Доминику.

Я делаю слабый жест рукой и говорю – Так много всего, Оливия. Я только что закончила читать хорошую историю, и теперь не знаю, чем заняться до конца дня.

– Какие у вас хобби, миссис Шаров?

– Я люблю готовить. Я люблю плавать, и я люблю читать книги.

– Я думаю, что первые два твои условия не позволяют. Но что касается третьей, тебе повезло. Я вижу, у тебя в руках хорошая книга. В кабинете мистера Доминика есть и другие. Они гораздо интереснее этой. Поверь мне. Я сама их читала.

У меня загорелись глаза при мысли о том, чтобы пойти в кабинет Доминика. Я думаю, не там ли он хранит все лучшие книги, из-за того, насколько они интересные.

Медленными шагами, чувствуя, что ноги налились свинцом, я направляюсь в кабинет Доминика.

Я начинаю просматривать каждую полку, переводя взгляд с одной книги на другую, наслаждаясь запахом старых книг. Действительно, это сокровищница. Мои пальцы останавливаются на некоторых старых классических произведениях, таких как Басни Эзопа и «Тысяча и одна ночь», затем переходят к нескольким произведениям Жюля Верна и Герберта Уэллса, и, наконец, к книгам о колдовстве и магии: «История современного колдовства и демонологии» сэра Филипа Ваггонера, «О том, как быть ведьмами и колдунами» леди Екатерины Медичи, «Ученик чародея» Генри Филдинга, «Темные искусства» и др. мир по Ньютону Роберта Бертона. Эти книги были написаны одними из величайших ученых конца девятнадцатого века, и само количество появившихся здесь книг наводит на мысль о человеке, который любит много путешествовать.

Мой взгляд перемещается на стол Доминика и обнаруживаю, что он пуст. Отсутствие пыли и то, насколько хорошо была обставлена комната, подсказывают мне, что горничные не преминули заглянуть сюда. Однако в комнате почему-то не хватает жизни, что заставляет меня задуматься, сколько времени прошло с тех пор, как Доминик посещал этот кабинет.

У меня заболел живот, и я почувствовала обычные толчки, когда жизни-близнецы внутри меня забеспокоились. Я сажусь за стол, чтобы отдохнуть, пока они немного не успокоятся.

Мой взгляд перемещается на не совсем закрытый ящик, и моя рука тянется вперед и открывает его.

Он заполнен старыми файлами, все из которых, похоже, связаны с работой.

Я уже собираюсь закрыть ящик, когда мой взгляд падает на папку, или, что более важно, на имя в папке, у меня перехватывает дыхание, когда я колеблюсь.

Я открываю папку, чтобы убедиться в том, что вижу. Положив ее на стол, я плавно провожу пальцем по надписи, как будто пытаюсь снова ознакомиться с его именем.

Я открываю первую страницу только для того, чтобы увидеть фотографию моего брата. Что файл Майкла делает в кабинете Доминика?

Я переворачиваю еще одну страницу и начинаю читать, у меня отвисает челюсть от того, что я обнаруживаю.

Глава 19 – Доминик

Так много нужно сделать, думаю я, просматривая папки на столе передо мной, время от времени заглядывая в документы на моем ноутбуке. Я никогда не оставляю работу, чтобы накопить такую кучу. Я мог бы поручить это кому-нибудь другому, но когда дело доходит до перекрестной проверки финансовых счетов и поставок, что ж… Я едва ли кому-то доверял это.

Было ли это беспокойно? ДА. Требуется ли для этого чрезмерное количество мозговых усилий? Абсолютно. Вот почему в таких начинаниях одиночество является моим другом, в эти моменты мои люди и горничные хорошо поступают, что не мешают мне работать, оставляя меня в покое.

Поглощенный работой, я слышу приглушенный голос за дверью, но предпочитаю проигнорировать его. Скорее всего, ничего особенного. Возможно, с чем-то нужно разобраться – отсюда и суматоха за моей дверью.

Все в порядке, заверяю я себя.

Воцарилось молчание, но ненадолго.

Дверь кабинета открывается, и я на мгновение закрываю глаза, гадая, кто может быть таким смелым. Кто, на самом деле, осмелился ворваться в мой кабинет без моего разрешения?

Готовый сделать несчастному самый суровый выговор в его жизни, наказание, пронизанное болью, я открываю свои усталые глаза и вижу, что Майя направляется ко мне со странным блеском в глазах.

Наглость! Она знает о моей репутации, но тот страх, который она когда-то испытывала по отношению ко мне, начал рассеиваться. Я хочу списать это на беременность и множество других причин. Возможно, гормоны.

Но я почему-то знаю, что это другое. У нее понимающий взгляд… одно требовательное объяснение.

На ее лице отражается эмоция, похожая на гнев, нет, это не гнев, а незнакомая раздражительная ярость, к которой я привык. Я никогда раньше не видел такого решительного выражения на ее лице, и оно опасно близко к ужасающему, по крайней мере, тревожащему.

Однако, несмотря на мое беспокойство, мой взгляд падает на ее живот. Почему? Почему она так взвинчена в своем состоянии? Она не заботится ни о себе, ни о ребенке? Должно быть, что-то очень не так.

Я заставляю себя подняться на ноги. – Тебе не следует так волноваться, это вредно для детей.

Майя подходит к столу и останавливается лицом ко мне.

– Ладно. Очевидно, у тебя что-то на уме. – Я вздыхаю и указываю на стул напротив стола. – Успокойся. Присаживайся.

Майя презрительно смотрит на сиденье, затем переводит взгляд на меня, ее глаза сверкают. – Я размером с гребаного кита! Я сломаю этот чертов стул. – Фыркнув, она бросает папку на стол передо мной.

– Что, черт возьми, это такое? – Спрашиваю я, мое терпение иссякло. Однако файл выглядит знакомым, и я внезапно понимаю, что это.

Она узнала правду.

– Это мой брат. – Майя кладет руку на талию. – Что, и, пожалуйста, будь честен, произошло в день его смерти? Я не хочу лжи.

Я просматриваю файл, затем возвращаюсь к Майе. Сев, я шумно выдыхаю воздух, о котором и не подозревал, что сдерживался. Почему, и как, у нее оказалось досье о смерти ее брата такого давнего времени?

Я сижу, гадая, как она об этом узнала. В мои обязанности не входит объяснять смерти, в которых я не принимал участия. Люди, которых я убил, исчезли, как будто их никогда и не существовало. Но это… Как это всплыло на свет?

– Какого хрена? Ты была в моем кабинете? – Я стискиваю зубы, и она усмехается.

– Проблема не в этом. – Она хмурится, вскинув руки. – Отвечай на мой вопрос!

Мои руки сжимаются в кулаки, но я не шевелюсь. Черт. Мне следовало быть осторожнее. Следовало отдать приказ не подпускать ее к кабинету или, по крайней мере, держать его надежно запертым.

– Доминик!

Я глубоко вздыхаю и пристально смотрю на нее. – Я не планировал рассказывать тебе до тех пор, пока ты не родишь. Я не хотел подвергать опасности твою жизнь и жизнь близнецов ненужным беспокойством. Ты знаешь, как такие новости могут повлиять на здоровье.

– Мне все равно, – выплевывает она. – Что случилось? Как ты замешан в этом, потому что, да поможет мне Бог…

– Майя. Расслабься.

Ее рот резко закрывается, хотя гнев, и обида, как я понимаю, так и не покинули эти прекрасные зеленые глаза.

– Все, что я тебе сказал, было бы всего лишь предположением, но… Полагаю, я могу показать тебе. – Я тянусь к ящику, выдвигаю его и нахожу диск с надписью "Камень".

Это не просто запись. Это запись с камер видеонаблюдения в момент смерти брата Майи.

Я нажимаю кнопку на боковой панели своего ноутбука, и лоток для компакт-дисков выдвигается. Поставив диск в лоток, я нажимаю ту же кнопку, и лоток скользит обратно в гнездо.

Я запускаю видео, которое смотрел несколько раз, затем поворачиваю ноутбук лицом к Майе. С любопытством посмотрев на меня, она переводит взгляд на экран.

Ее палец завис над сенсорной панелью, собираясь нажать на воспроизведение, когда я встаю и кладу руку ей на плечо. Она поднимает голову, ее глаза изучают мое лицо.

– Я должен предупредить тебя, – начинаю я. – Забудь, какой сильной ты себя считаешь. Это твой брат. Поэтому смотреть это будет нелегко. Я уверен, что, если бы у него был выбор, он бы не хотел, чтобы ты это видела. Это видеозапись убийства твоего брата.

– Мне нужно знать, что произошло, – говорит Майя холодным тоном, пронизанным беспокойством. – Люди представили так много разных версий этой истории… Трудно понять, что из них правда, когда она обобщена или затемнена ложью. – Она вызывающе вздергивает подбородок. – Мне нужно знать, ты мне хотя бы этим многим обязан.

Я не думаю, что я ей что-то должен.… Ну, возможно, так и есть. В любом случае, если я не позволю ей посмотреть видео, она будет беспокоиться. Если я позволю ей посмотреть его, она тоже будет беспокоиться. Обойти это невозможно, и прямо сейчас на ее лице отражается тревога.

Не желая, чтобы она смотрела это одна, я подхожу к ней и нажимаю на воспроизведение.

На экране Артем и двое других мужчин из "Братвы" вступили в бой с другой группой.

Я смотрю на Майю и вижу, что она пристально смотрит на экран, как будто ничего не хочет пропустить.

Когда мои глаза возвращаются к видео, кто-то из группы противника стреляет в Артема, который ныряет за низкую стену. Брызнула пыль и цементная крошка, остановив полет пуль.

Я вижу, как сузились глаза Майи, когда она узнает своего похитителя в худшем его проявлении. Он целится в нескольких моих людей и производит серию выстрелов, намереваясь убить.

Несколько человек из Братвы открывают огонь, и Майк поспешил спрятаться за стеной.

Майк что-то прокричал, его губы беззвучно шевелились, но я знаю, что он сказал: – Ты покойник!

Артем открывает рот, чтобы возразить.

Было обменено еще больше пуль, они застревали в стенах и проносились мимо мужчин, но все они знали, что смерть висит в воздухе, беспристрастная, поджидающая несчастных.

Через несколько минут кто-то встал между Артемом и Майком, Артем опускает пистолет, но не отходит от барьера, единственного стража между ним и смертью.

Глаза Майи расширяются, когда она узнает своего близнеца, Майкла Стоуна.

Брат Майи поднимает обе руки вверх, когда Майк выходит из-за укрытия. Он направляет пистолет на Майкла, который заговорил.

Ответил Майк, затем нахмурился, когда Майкл заговорил снова.

Майкл опускает руки и снова открывает рот, но Майк поднимает пистолет и стреляет ему в голову.

Майя хнычет.

Артем и его люди возобновляют огонь, и Майк пригнулся, метнувшись обратно за стену.

Внезапно голова Артема вскидывается он оглядывается, казалось бы, в замешательстве, затем подаёт знак своим людям отступить. Майк тоже отступает, оставив тело Майкла лежать в растущей луже крови.

Видео отключается, и я поворачиваюсь к Майе. – У меня есть эта запись, потому что она может изобличить моих людей. – Я беру ее за руку. – На улице нет правосудия. Есть политики, которые использовали бы это, чтобы посадить меня, в то время как такие люди, как Майк, останутся бродить по улицам. Да. Я плохой, но я контролирую себя, я представляю опасность для самой опасности.

Майя всхлипывает, но не отстраняется, когда я обнимаю ее и продолжаю.

– Ты должна понимать, что смерть твоего брата связана с Братвой и Красными куртками. Он был пойман в драке между нами. Мы называем это ‘уличным насилием’ или "бандитской разборкой", какой бы ярлык СМИ ни навешивали на подобные вещи. Другими словами, чтобы защитить моих людей, запись с камер видеонаблюдения была удалена.

Я сжимаю губы в тонкую линию, пока Майя продолжает плакать. – Именно так мы поступаем. Мы заставляем людей и все, что может нас с ними связывать, исчезать. – Взяв ее за подбородок, я заглядываю ей в глаза. – Однако мы всегда добиваемся своего.

Слезы Майи не утихают. Она слушает, но плачет. Я представляю, что для нее это должно быть почти так же, как если бы ее брат умер во второй раз, только на этот раз она видела, как это произошло.

Внезапно Майя отталкивает меня с яростью в глазах. – Кем, черт возьми, ты себя возомнил? Кто ты такой, чтобы лишать моего брата правосудия?

Ее слова удивляют меня. Многие, кого я знаю в моем мире, погибли за гораздо меньшее, но в одном я был уверен, справедливость была всегда. Возможно, это заняло некоторое время, но я, по сути, отомстил за ее брата.

– Я действительно воздал твоему брату должное, Майя, – мягко говорю я. – Ты сама была там в тот день, когда я убил Майка.

– У закона есть надлежащая процедура. Есть след. Есть…

– Присяжные, судья и адвокаты спорят о том, что заснято в прямом эфире, только для того, чтобы очевидный преступник время от времени выходил на свободу? Нет. – Я качаю головой. – В этом нет справедливости, Майя. Если бы Майк был жив, он сказал бы тебе то же самое. Если бы ты попыталась нажать на чарджерса, он вышел бы не раньше, чем через две недели, и угадай, за кем он пришел бы следующим?

Я вижу ответ в ее глазах еще до того, как произношу его вслух. – Ты. – Я вздыхаю. – Вот как мы добиваемся успеха. Убивай или будь убитым, это правило нашего мира.

Майя взвыла и бросилась на меня, колотя кулаками в грудь, но я едва чувствую это. Ее тело трясется, и все, что я думал сделать в тот день, вылетает в окно.

– Я зла, я так зла на тебя за то, что ты скрыл это от меня! – Майя всхлипывает.

– Пойми, Майя, – сказал я, – я только начинал узнавать тебя. Твое имя показалось знакомым? Да, абсолютно. Но оно не сразу пришло в голову. – Сделав глубокий вдох, я признаюсь – Я должен был найти тебя, чтобы узнать, чего мне не хватает, и вот все стало ясно как день. Правда о твоей связи с покойным.

Я обнимаю ее, заключив в свои объятия. – Я просто хочу, чтобы ты была уверена в одном, если я что-то скрываю от тебя, то это потому, что я хочу защитить тебя. Мы одни знали, как умер твой брат, и мы знаем, что сказали и сделали, чтобы так и осталось. Насилие со стороны банд было нашим лучшим выбором, по большей части это правда, но Братва стоит выше улиц, так что это никак не могло быть связано с нами.

Она смотрит на меня, и я заправляю прядь волос ей за ухо. – Однако я жалею, что не сказал тебе раньше. Прости, что не сказал. Я всерьез думал что из этого ничего не выйдет. – Я поднимаю руку, указывая между нами. – Но с каждым днем ты становишься все ближе к моему сердцу, и все обретает смысл. Твой брат был действительно невиновен, но неудачлив, как и многие другие до него и те, кто будет после него. Прости мои методы, но я сделал то, что должен был сделать, чтобы защитить братство.

Она шмыгает носом. – Ты эгоист. Ты заботишься только о себе и своих потребностях, ни о чьих-либо еще.

Мои руки сжимаются вокруг нее в мгновенном предупреждении. – Мне не нужно оправдываться перед тобой. Если бы я знал, что ты будешь вести себя так по-детски, возможно, я бы просто…

В этот момент я слышу звук льющейся воды, когда юбка платья Майи намокает, и жидкость течет по ее бедрам.

– Что только что произошло? – Спрашиваю я, взяв ее за плечи и удерживая на расстоянии вытянутой руки.

– Нет, нет, еще слишком рано, – говорит Майя со слезами на глазах.

– Что слишком рано?

– У меня отошли воды! – Майя кричит, тяжело дыша.

Я сразу трезвею, помогая Майе опуститься на стул.

Я стряхиваю с себя шок и замешательство, тянусь за телефоном и вызываю скорую помощь.

Мой разум поглощен одной мыслью, у Майи начинаются схватки, близнецы на подходе.