Текст книги "Беременная невеста короля Братвы (ЛП)"

Автор книги: Мари Фокс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Майя выходит из ресторана на почти пустую открытую террасу. Возможно, это принесет ей желаемое утешение.

Не теряя времени, я смотрю на Феликса. – Извини.

Он кивает с веселой усмешкой, и я следую за Майей.

Я замечаю ее одну на балконе ресторана, она выглядит погруженной в свои мысли. Ее длинные каштановые волосы свободно развеваются на ветру, однако щеки горят.

Она поднимает глаза, когда чувствует, что я иду к ней.

Когда глаза Майи встречаются с моими, шок отражается на ее лице с пугающей скоростью, показывая ее удивление и было ли это испугом?

Мне это не нравится. Я ожидал, что она будет вспоминать наше совместное времяпрепровождение с нежностью. Я ожидал, что она просветлеет, когда увидит меня, так что же это?

Ее нервозность ощутима. Это мгновенно заставляет меня задуматься, неужели она узнала, кто я? Для ее реакции должна быть причина.

Я придвигаюсь ближе, нависая над ней и заставляя ее прижаться спиной к холодному железу перил балкона. Ее глаза прикованы ко мне, в них отражается неукротимый страх.

Я чувствую себя гнусным хищником, а она – роковой добычей. Оценивая ситуацию, было бы так легко избавиться от нее, ее хрупкое тело едва ли было препятствием для моей грубой силы.

Она заставляет меня почувствовать себя знатоком террора, наслаждаться страхом, который охватывает ее и искриться в ее глазах, и все же мне стало не по себе. Майя невиновна, она этого не заслуживает.

Ее дыхание учащается. Она пытается сглотнуть, но не может, и делает глубокий вдох. Когда ее легкие наполняются кислородом, страх в ее взгляде усиливается. Я замечаю, что в ее глазах навернулись слезы, и мне становится жаль ее. Пытаясь успокоить ее, я мягко улыбаюсь. Затем я наклоняюсь и глажу ее по щеке, безмолвно заявляя о своих правах на нее.

– Мы снова встретились, мышонок. – Протягиваю я, подходя ближе. – Ты думала обо мне, Майя?

Ее глаза вспыхивают смесью страха и негодования, от которых у меня кровь стынет в жилах. Тем не менее, она не шевелится, как будто молча бросает мне вызов, только она этого не делает. То, что она подавляет, было страхом, но постепенно она превратила его в мужество.

Ее отказ отступить произвел на меня впечатление. У нее есть дух, это точно, огонь, который страх не гасит, это делает ее еще более неотразимой для меня, потому что даже в страхе она упорно стоит на своем, и ее пламенный дух интригует меня.

Ее глаза покраснели, но она хранит молчание, и ни одна мольба о пощаде не срывается с ее губ.

Я подавляю смешок. Понимает ли она, насколько сильно меня возбуждает ее молчаливое неповиновение? Насколько от вида танца страха и неповиновения в ее глазах у меня зашевелился член?

– Я вижу, ты гуляешь с другими мужчинами. – Говорю я, услышав, как у нее перехватило дыхание. – Надеюсь, ты не пытаешься отдать свое тело этому дураку внутри?

Внезапно чей-то голос произносит ее имя. – Майя!

И, как будто голос придает ей смелости, выражение ее лица посуровело у меня на глазах.

– То, что я делаю со своим телом, не имеет к тебе никакого отношения, – пшипит она, и мне захотелось выебать эту смелость из ее глаз прямо здесь и сейчас. Я хочу развернуть ее, задрать это платье и брать сзади, пока она не начнет кричать о большем.

Мой член теперь тверд как камень, и именно с собственнической яростью я отвечаю – О, но это, блядь, не так. Ты забыла, мышка? Ты моя.

Глаза Майи расширяются, страх возвращается в полную силу при моем напоминании. Как будто она думает, что я говорю это от души.

Я усмехаюсь и наклоняюсь, чтобы прошептать ей на ухо – Я с тобой еще не закончил. Ты не сможешь сбежать от меня. Просто знай это.

То, как она смотрит на меня, говорит о том, что она меня понимает. Приятно видеть, как она борется, но она все еще стоит на своем.

У меня горит в груди, когда я наблюдаю, как она борется со своими эмоциями. Ее влечение ко мне очевидно, но было и упорное отрицание. Я хочу сломать ее, напомнить ей, что у нее нет выбора, она не может отвергнуть меня. Больше нет.

Но времени нет. Феликс все еще ждет меня внутри, и то, о чем я хочу напомнить ей, научить никогда не забывать? Это слишком откровенно, чтобы втиснуться в несколько минут.

Майя уставилась на меня. – Я не твоя игрушка, мистер Шаров. – Должно быть, она узнала, кто я, и именно поэтому так отреагировала. В ее взгляде есть гнев, но больше всего, неповиновение, и это очень заметно.

Мои глаза блесн удовлетворением. – О, Майя, – промурлыкал я, – Ты будешь такой, какой я тебя назову. Ты моя, никогда не забывай об этом.

Под страхом в ее глазах вспыхнул гнев. Я прищуриваюсь, мое сердцебиение участилось. Вид этого выражения в ее глазах наполняет мою голову всевозможными идеями, каждая из которых была довольно грязной. Пытается ли она соблазнить меня?

– Майя! – И снова этот голос прерывает наш момент.

Я оборачиваюсь и вижу девушку, с которой была Майя. У нее рыжевато-русые волосы, ясные зеленые глаза и красивое стройное тело. Она стоит у входа в ресторан и смотрит на Майю.

Как бы сильно меня не привлекало бесстрашие этой леди, я не уверен, что у нее есть то, что нужно, чтобы играть с огнем. Ее нужно защищать, поскольку ее невинность была редкостью в этом безжалостном мире. Особенно в моем мире. Знакомство с ней в нашей мрачной реальности было риском, на который я не хотел идти, но я готов пойти, если такова цена того, чтобы быть с ней.

Возвращаясь в ресторан, я ловлю себя на том, что борюсь со звериным желанием развернуться и забрать ее с собой.

Глава 7 – Майя

Я моргаю, открыв глаза и увидев совершенно белый потолок. На секунду мне кажется, что я умерла, а это рай.

Приходя в себя, я чувствую слабость, но медленно поворачиваю голову в сторону, чтобы увидеть белые стены. Это психиатрическое учреждение? Что вообще привело меня сюда?

Мое видение, несколько затуманенное моим затуманенным разумом, не позволяет мне ухватиться за реальность. Я вспоминаю его мрачный взгляд, голос Дженны. Мое зрение проясняется.

Дурное предчувствие пробегает по моим венам, когда я поворачиваю голову и вижу Дженну, ее брови озабоченно нахмурены.

Ее рука сжимает мою, когда она смотрит мне в глаза. – Ты в порядке, – шепчет она.

– Что случилось? – Прохрипела я, у меня пересохло в горле.

Дженна сжала крепче, выражение ее лица непроницаемо.

– Ты упала в обморок, – говорит мне Дженна. Ее зеленые глаза были опухшими и красными, как будто она плакала, но она только качает головой. – Никаких признаков сотрясения мозга.

Я закрываю глаза, пытаясь вспомнить, что произошло.

– Мы направлялись к Анне, когда ты внезапно обмякла, – говорит Дженна, – просто так. На секунду я подумала, что ты мертва. Я проверила твой пульс, и ты дышала. Итак, мы отвезли тебя в больницу.

Я легкомысленно обвиняю себя в недостатке сна, но Дженна серьезно смотрит на меня, ее беспокойство ощутимо. – Дело не только в этом, Майя.

Я даже не могу поверить, что она предложила это, я чувствую себя прекрасно. Конечно, я не первый человек, который упал в обморок и потом чувствовал себя прекрасно. Не все, кто падает в обморок, оказываются на больничной койке, немного прохладной воды на лицо, и я уверена, что приду в себя.

– Я рада, что теперь с тобой все в порядке, Майя, – прошептала Дженна, – но нам нужны ответы. Мы разберемся с этим, я знаю, но ты должна отнестись к этому серьезно. Я знаю, что я видела.

– Да, да, да. – Я пренебрежительно махаю рукой, пытаясь развеять ее опасения. – В следующий раз я постараюсь лучше спать.

В этот момент дверь со скрипом открывается, и входиь врач. Белый халат свисает с ее стройных плеч, а в руке она сжимает планшет. Из-за очков, сидевших у нее на переносице, ее глаза кажутся огромными. У нее добрая улыбка, но она не совсем касается ее глаз. В выражении ее лица есть что-то такое, что говорит о том, что все хорошо, но в то же время не совсем, и от этого у меня внутри все сжалось.

Она обменялась коротким взглядом с Дженной, прежде чем переключить свое внимание на меня. Ее лазурные глаза пронзили меня насквозь, изучая.

– Ты, должно быть, Майя, – начала она.

– Да. – Я сглотнула.

– Я доктор Хелен. У меня для тебя новости. Ты беременна…

Ее губы медленно шевелятся, но я не слышу ее слов. Или, по крайней мере, я притворяюсь, что не слышу, что она только что сказала.

Выхода нет. Нет.

Внезапно мне кажется, что мир завертелся. Я чувствую, что провалы в моей памяти угрожают затянуть меня на дно. Но одно слово, единственное слово из ее уст, настойчиво и неоднократно прорывается сквозь мой мысленный туман. Беременна. Беременна. Беременна.

Я моргаю, возможно, слишком быстро. Слова роятся у меня перед глазами, как будто я пытаюсь прочитать их под струей воды.

Мне кажется, что из комнаты выкачали воздух, и я хватаю ртом кислород, как рыба, вытащенная из воды, комната смыкается вокруг меня.

Задыхаясь, я качаю головой. – Нет. Это невозможно. Нет.

Комната начинает кружиться, но сильная рука хватает меня за плечи, удерживая на месте.

– Майя, – твердо говорит Дженна. – Не думай об этом. Просто сделай глубокий вдох. Я рядом.

Я глубоко вздыхаю и пытаюсь успокоиться. Переведя взгляд на Дженну, я встречаюсь с ней взглядом, надеясь передать, насколько я благодарна за то, что она здесь, со мной. Однако выражение ее лица скорее озабоченное, чем обнадеживающие.

Она заговорила мягко. – Теперь попробуй сделать еще один вдох.

Доктор подходит ко мне, прижимая стетоскоп к моей груди. – Вас тошнит?

– Не совсем, – говорю я. Я даже не уверена, какое это имеет отношение к делу.

Она слегка нахмурилась. – Хорошо, тогда просто расслабься на несколько минут.

Доктор снова надевает на шею стетоскоп.

И вот снова. Это слово.

Беременна.

Я крепко зажмуриваюсь, желая, чтобы мир перестал вращаться. Когда я открываю их, Дженна стоит у моей кровати и наблюдает. Она смотрит вниз, изучая мое лицо, и нахмурилась. Каждая ее частичка замерла, когда она, без сомнения, пытается осмыслить ситуацию.

Я ношу ребенка Доминика.

Реальность этого наваливается на меня мертвым грузом. Я уставилась на белые стены, мигающие мониторы, на беспокойство, запечатленное на лице Дженны. Я пытаюсь взглянуть на мир новыми глазами, потому что не доверяю собственным ощущениям. Кто-то, должно быть, разыгрывает меня. По крайней мере, это то, чего я жду, на что надеюсь. Кто-то, должно быть, что-то подсыпал мне в еду. Возможно, это какой-то наркотик, чтобы успокоить меня. Это объяснило бы мое замешательство.

Или, может быть, я просто параноик. Это звучит как самое разумное решение.

Наступает долгая минута молчания.

Доктор, всегда такая терпеливая, бросает сочувственный взгляд на меня, прежде чем покинуть комнату. Она оставляет нас с Дженной наедине с этим новообретенным откровением.

В моей голове бушует водоворот противоречивых эмоций. Нечего сказать, нечего предложить в оправдание. Нечего выдвинуть. Я беременна, и осознание этого, осознание того, что внутри меня расцветает жизнь, одновременно ужасающе и волнующе.

Как я могла допустить это?

Я чувствую, как слезы подступают к глазам, когда на меня накатывает очередная волна головокружения. Чья-то рука обхватывает меня сзади за шею, когда я рухнула на больничную койку.

Мое сердце бешено колотиться, а в горле образовался комок. Я напугана. Невероятно напугана. Противоречивые эмоции захлестывают меня, угрожая вырваться наружу. Я знаю, что это, и все же мой мозг отказывается признавать это. Отказывается признать правду. Все это слишком сюрреалистично. Слишком невероятно, чтобы быть реальным. Этого не может быть на самом деле.

Я не беременна.

Я хочу убежать. Спрятаться где-нибудь далеко, где никто не сможет меня найти. Однако это не вариант, и я чувствую себя в ловушке внутри себя, когда паника поселилась в каждом уголке моего тела.

За все годы моего существования у меня никогда не было шанса завязать прочные романтические отношения, никогда не было возможности по-настоящему влюбиться. Вокруг меня всегда были люди, всегда что-то занимало меня или защищало, никогда не было никого, кто был по-настоящему способен понять меня или мои мечты и устремления.

Это несправедливо! Этого не может быть. Я не сделала ничего плохого.

Дженна, наконец, отрывается от моего пристального взгляда, наклоняется и кладет руки мне на бедра, затем утыкался лицом в мой живот. Она тихо всхлипывает, ее тело сотрясается в конвульсиях. Я протягиваю руки и обнимаю ее за плечи, успокаивая.

Пока она плачет, я обнаружила, что смотрю в пространство, пытаясь осмыслить то, что только что произошло.

Это просто какая-то дурацкая шутка… верно?

Так и должно быть, но я чувствую, как мое сердце еще больше разлетается на куски.

Я задаюсь вопросом, что со мной будет. Что я буду делать? Что я могу сделать, чтобы все это исчезло? Как я выживу?

Мне нужна помощь. Мне нужна моя мать.

Дженна поднимает голову и трет глаза тыльной стороной ладони. Посмотрев на меня затуманенными глазами, она слегка улыбается.

– Все будет хорошо, – шепчет она, успокаивающе сжимая мое бедро. – С тобой все будет в порядке.

Все мои страхи, сомнения и опасения канули в лету, когда волна облегчения захлестывает меня. Я не одна.

Внезапно всплывает другая мысль, я использовала утреннюю таблетку. Как же тогда это произошло? Был ли какой-то препарат, который мог вызвать беременность? Что бы я сделала, если бы был? Что произошло?

Вопросы проносятся в моей голове в миллионе направлений. Они отскакивают друг от друга с резкой и внезапной свирепостью, требуя ответов.

Глава 8 – Доминик

Мои пальцы барабанят по рулю моего Aston Martin Vantage, который зловеще гудит, когда я притормаживаю перед рядами зданий. В частности, я ищу одно, просматривая номер каждого здания. Мои глаза сужаются, когда я насчитываю четыре жилых комплекса, у каждого из которых есть своя небольшая дорога, ведущая к воротам.

Две квартиры и дом находятся рядом с двумя другими, между ними большая парковка. В данный момент на улице всего три человека, все остальные, казалось, ушли за покупками или заняты работой.

Здесь убежище женщины, к которой я начал привязываться, которой я постепенно становлюсь одержим.

Было несложно приставить кого-нибудь следить за ней, фактически, я установил за ней слежку несколько недель назад, и все же я здесь, благодаря пустоте внутри меня, которая убеждала и настаивала на посещении места ее упокоения. В конце концов, мы Братва, из-за чего наш долгом знать, где все живут.

Найдя ее многоквартирный дом, я нажимаю на тормоз и, посмотрев в зеркало заднего вида, вижу, что мои люди паркуются достаточно далеко от моей машины, чтобы сохранить иллюзию, что я приехал один.

Я выхожу из машины, уставившись на свое отражение в стекле машины, поправляю куртку и провожу рукой по волосам, затем направляюсь к дому Майи.

Когда я добираюсь до него, я стучу в дверь, но ответа не последовало. Я постучал снова, по-прежнему никакого ответа.

Возможно, она спит.

Решив, что лучше всего войти самому, я кладу руку на дверную ручку, поворачиваю, и, к моему удивлению, дверь распахивается.

Я двигаюсь вперед в тишине, затем слышу рвоту и кашель. Я иду на звук и нахожу ее в ванной, ее руки сжимают фарфоровую крышку унитаза, на её идеальном лице отражается болезнь. Ее тело сильно вздрагивает, пока она, наконец, не выпускает содержимое желудка, а спина не сгорбилась.

Она не замечает, как я вхожу в комнату. Ее так сильно трясет, что мне требуется несколько мгновений, чтобы заметить одинокую слезинку, скатившуюся по ее раскрасневшейся щеке.

Мое сердце бешено колотиться, когда я смотрю на нее, такую беспомощную. Теперь мне еще больше хочется владеть ею, защищать ее. Теперь, когда она слаба, разве ее не будет легче сломить? Легче поймать? Легче сделать своей?

ДА. Волнение начинает бурлить в моей крови, и мне приходится сдерживать себя, чтобы не отреагировать прямо сейчас.

Она спускает воду в туалете и брызгает водой на лицо, затем набирает немного воды в рот, чтобы прополоскать, затем сплевывает.

Она бормочет себе под нос слова, которые я не совсем расслышал, но хотел бы расслышать. Мне показалось, я уловил Моя жизнь – дерьмо и внутренне улыбаюсь. О? Что это было? Она просто делает все это еще более захватывающим для меня, не так ли?

Однако все это время я отказываюсь что-либо говорить, наблюдая за ней.

Я тихо возвращаюсь в ее комнату, чтобы дать ей уединение, в котором она нуждается. Закончив, она входит в свою комнату и увидев меня, замирает.

Кажется, она вот-вот закричит.

– Прежде чем ты начнёшь кричать, – говорю я, – я обнаружил, что дверь открыта, и это было после того, как я постучал.

Она не двигается. Она просто стоит неподвижно, наблюдая за мной с тем же страхом, что и несколько дней назад.

Пока она обдумывает мое пребывание здесь, я ломаю голову, пытаясь разгадать причину ее внезапной и тревожной болезни.

Да. Мужчина, которого она боится, стоит перед ней. Этот страх в ее глазах? Это заставляет мое сердце биться быстрее, когда возбуждение начинает пульсировать в моих венах. Мне хочется напугать ее еще больше, показать ей, почему ее страх обоснован.

Я не был хорошим человеком, отнюдь. Я человек, который знает, чего хочет, и делает все, чтобы получить это. Даже используя страх. Я без колебаний использую это и сейчас.

Я подхожу ближе, но она по-прежнему не двигается. Подойдя достаточно близко, я замечаю ее красные, усталые глаза. Ее кожа стала бледной, а плечи безвольно поникли.

Внезапно тишина нарушается её вопросом.

– Какого черта ты здесь делаешь, Доминик? – Ее голос резкий из-за слишком частого кашля.

Мой невозмутимый взгляд с беспокойством проходится по ней. – Из-за чего тебя тошнит?

– Это не твое дело, – отрезает она. – Что ты здесь делаешь?

Я игнорирую вопрос. Я осматриваю ее квартиру в поисках, но не уверен, что именно ищу.

– Я вызову полицию, – предупреждает она. – Убирайся. Убирайся, сейчас же.

Она продолжает сыпать на меня угрозами, но я не обращаю внимания, пока окончательно не перестаю обращать внимание на то, что она говорит, потому что передо мной лежит документ, написанный врачом. На нем заголовок “Лист с инструкциями по выписке” рядом с логотипом больницы.

У меня екает сердце. – Ты была в больнице?

Она замирает, ее взгляд перемещается на место рядом с бумагой, которую я изучал.

Я следую за ее взглядом на тест на беременность, который был небрежно оставлен на столе рядом с документом, и увидев две линии, одна из них слабая, но определенно присутствует, разительный контраст со стерильно-белым пластиком.

Мой мир останавливается. Все стихает, застыв в стоп-кадре. Я не осознаю, что двигаюсь к ней, пока не замечаю, как расширились ее глаза, и не слышу, как у нее перехватывает дыхание.

Она метнулась к столу и пытается спрятать документ, как будто я его не видел.

Я недоверчиво смотрю на нее. – Что это? – Я спрашиваю, морщины на моем лице исказились от гнева. – Что это, Майя?

Она больше не кидается угрозами. Теперь на ее лице было сожаление. Возможно, она сожалела о том, что вообще встретила меня, что возможно справедливо, или, возможно, это смятение от того, что я узнал о ее беременности.… что глупо, поскольку ее единственной обязанностью было позвонить и сообщить мне об этом.

Я медленно направляюсь к ней. – Поговори со мной, Майя!

На каждый шаг, который я делаю вперед, она делает шаг назад, отказываясь отвечать, пока не упирается спиной в стену. Я кладу обе руки ей на плечи, прижимая к стене, и спрашиваю – Что, черт возьми, я только что видел?

Я не знаю, из-за чего я так волнуюсь. Насколько я знаю, она не беременна моим ребенком. Она не изображала отношение человека, который неразборчив в связях, но, возможно я ошибался и она хорошо это скрывала, если это так, она одурачила меня.

Ребенок мой? Я не знаю, произнес ли я эти слова вслух, или это был просто вопрос, заданный у меня в голове. Я прочищаю горло.

– Он мой? – Я спрашиваю.

Майя ничего не говорит.

Как я уже сказал, я знаю, где все живут, и без ведома Майи за ней следили, куда бы она ни пошла, вскоре после той ночи, когда мы встретились. У меня даже были мужчины, которые отслеживали ее разговоры и переписку, и, насколько мне известно, с тех пор, как мы были вместе, у нее никого не было.

Я не хочу говорить ей, что вторгся в ее частную жизнь, это может очень быстро все изменить. Поэтому я держу это при себе, настаивая на том, чтобы узнать, являюсь ли я отцом ребенка.

Наконец, она кивает и дрожащим шепотом говорит – Да.

Для кого-то другого это всего лишь мимолетный ответ, но для меня он действует сильнее, чем груженый товарняк. Это заставляет меня отпустить ее и отшатнуться. Я не свожу с нее глаз и не вижу в ней обмана. Ни малейшего проблеска.

Она не станет с завистью плести лживые истории.

Слезы наворачиваются ей на глаза, когда я спрашиваю – Ты планировала скрыть его от меня?

Мои слова произнесены с суровой точностью, как серия дротиков, попавших прямо в яблочко.

В ее глазах явный страх, но она тут же сменила его пламенной решимостью. – Я позабочусь о нем, – говорит она. – Ты не должен вмешиваться, Доминик. Тебе не нужно беспокоиться о ребенке.

Я едва могу поверить своим ушам. Не вмешиваться? Мир, в котором я могу небрежно принять такую ситуацию, был бы посягательством на мое здравомыслие. Как такая, как она, может хотеть взять на себя ответственность за то, что должно принадлежать мне? Зачем ей это делать?

Я вспоминаю все, что собрал о ней. О том, как у ее отца был роман. О том, как она узнала об этом без его ведома, и как ее убивало то, что ее отец так долго скрывал это от них. Что он скрывал это от ее матери, которую, как он утверждал, любил. Почему он скрывал от нее что-то настолько важное и медленно разрушал ее жизнь. Получить доступ к файлам ее терапевта не составило для меня особого труда.

Если это ее чувства, почему она считает нормальным скрывать что-то настолько важное от меня, отца ее ребенка? Этот ребенок, новая жизнь. Жизнь, в которой течет моя кровь.

Я цинично улыбаюсь Майе, смотрю в пол, затем встречаюсь с ней взглядом. – Послушай, – говорю я строго, – ребенок в тебе, моя кровь. Ребенок в тебе будет носить мое имя. Ты, Майя, будешь носить мое имя. Мне все равно, что ты хочешь. Это приказ, никаких переговоров.

– Но… – протестует Майя, но я поднимаю руку, думая, что на этом все закончится.

У Майи, однако, другие идеи. – Ты не можешь принимать решения за меня, Доминик! – Ее голос кипит от гнева.

Я наблюдаю за ней, гнев горит и тлеет во мне, как лесной пожар, жаждущий вырваться на свободу. Я вкладываю сталь в свой взгляд, когда отвечаю – Ты тоже не можешь принять это решение в одиночку. Не тогда, где это касается моей родословной.

Именно тогда я замечаю, блеск слез, скопившихся в уголках ее глаз. Майя. Это зрелище заставляет мое сердце забиться еще сильнее, а мой рот изогнулся в улыбке, от которой ее глаза расширяются.

– Знаешь, Майя, когда я вижу, как ты плачешь, мне хочется … – Я закрываю глаза, обрывая слова, борясь со своим волнением. Когда я снова их открываю, в моем голосе звучит мрачная решимость.

– Я оставлю тебя в покое сейчас, только сейчас, но знай: у тебя одна неделя. – Я делаю паузу, позволяя весу моих слов проникнуть в ее душу. – У тебя есть неделя, чтобы принять реальность. Затем ты поступаешь в мое распоряжение. Ты переедешь в мой дом и будешь под моей защитой, и, мышонок, если ты думаешь, что имеешь гребаное право голоса в этом, тебе придется подумать еще раз. Ты моя, ты носишь моего ребенка, и я не позволю своим вещам бродить повсюду, как одичавшим бродячим животным.

– Ты не можешь этого сделать, Доминик, – говорит Майя, ее глаза затряслись в глазницах. – У меня есть жизнь. У меня есть мечты. У меня есть цели. У меня есть…

– Мне все равно, что у тебя есть, или что ты думаешь, что хочешь. Если ты не подчинишься, твои близкие окажутся в опасности. Ты подвергнешь опасности жизнь своей драгоценной Дженны и своей матери, всю родню в Мичигане.

Это жестокою использовать ее подругу и мать, чтобы заставить ее подчиниться, но я был жестоким ублюдком, и я без колебаний использую их, чтобы заполучить ее в свои руки. У меня не возникнет проблем с тем, чтобы причинить им боль, и я позаботился о том, чтобы она увидела эту правду в моих глазах.

Мертвым, холодным голосом я говорю – Ты, очевидно, знаешь обо мне. Я очень… способный человек. Действительно, способен на многое. Ты точно не хочешь оказаться на моей плохой стороне. Все, что тебе нужно сделать, это выслушать меня и быть хорошей маленькой мышкой.

– Ты мне угрожаешь? – Шепчет Майя.

Я качаю головой, позволяя себе легкую ухмылку. – Нет. Это обещание, а я всегда выполняю свои обещания.

У Майи перехватило горло, когда она сглатывает, губы дрожат, но она ничего не говорит.

– Что касается ребенка, даже не думай избавиться от него, – рычу я.

Девочка или мальчик, этот ребенок был моим наследником. Мой наследник собирается унаследовать все, что у меня есть. Я буду ответственен за его воспитание, заботу о нем, любовь к нему, кормление, воспитание первых шагов.

По сути, ее будущее в моих руках, и точно так же, как я забочусь обо всем, что было в пределах моего контроля, я позабочусь и об этом.