Текст книги "Беременная невеста короля Братвы (ЛП)"

Автор книги: Мари Фокс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

Глава 11 – Майя

Привязанная к невзрачному офисному креслу, я неловко ерзаю, у меня ухудшается кровообращение в пальцах, руки связаны веревкой с туго завязанными узлами за спиной. Время от времени я колеблюсь между тревогой и ужасом, и я продолжаю задаваться вопросом, что, черт возьми, происходит?

Мой разум погружен в туман вопросов и возможностей, что могло привести к этому? Я не помню, чтобы кого-то обидел или сделал что-то еще, если уж на то пошло, что оправдывало бы такое обращение. Не я. Я использую мало слов и очень осторожна при выборе друзей.

Возможно, я случайно связала свою судьбу с Домиником, но, конечно, это не должно оправдывать это! Я даже не являюсь частью его мира. Тем не менее, Майк ясно дал понять, что это имеет к нему непосредственное отношение.

Извиваясь, как рыба, вытащенная из воды, я натягиваю веревку. Однако зловещий смех эхом разносится по пространству, заставляя меня упасть неподвижно. Я вытягиваю шею, пытаясь получше рассмотреть, кто это. Впрочем, мне не стоит беспокоиться, я знаю, что это мужчина из квартиры. Он должен быть тем самым. Этот смех, этот голос.

Он позвонил Доминику, прямо у меня на глазах, и из того, что я слышала, казалось, что Доминик согласится на его требование.

– Не сопротивляйся. – До моих ушей доносится голос Майка, сопровождаемый затихающими звуками его смеха. – Все, что тебе нужно знать, это то, что это будет твоя последняя ночь с Домиником, я проявлю к нему милосердие и позволю поговорить с тобой в последний раз.

Мое сердце пропускает несколько ударов, затем начинает биться в грудной клетке с новой силой, требуя, чтобы его выпустили. Ужас борется с гневом, поднимаясь к моему горлу.

– Что он с тобой сделал? – Шепчу я.

– Ш-ш-ш, – говорит Майк, подходя ко мне сзади. – Маленьким девочкам не следует задавать вопросы большим мальчикам… но, возможно, это обоснованный вопрос. Только я не чувствую себя обязанным отвечать. Я привел тебя сюда, чтобы ты посмотрела, как я убиваю папочку твоего ребенка, ты приманка не более того.

Он указывает на экран, установленный передо мной. Это похоже на запись с камер видеонаблюдения в прямом эфире. Фабрика?

– Твой драгоценный Доминик скоро появится там, – говорит Майк, указывая на экран. – Он появится, как я и хочу, и умрет прямо у тебя на глазах. Я сожалею только о том, что не буду тем, кто нажмет на курок.

Его вездесущая улыбка немного гаснет, но ненадолго. – Но я понимаю, что теперь, когда я думаю об этом, я все равно буду тем, кто нажмет на курок, только из-за кулис.

Зажмурив глаза, я дрожу, как осиновый лист на ветру. Боже, неужели такой теперь будет моя жизнь? Постоянно попадать в опасные ситуации, подобные этой, и все потому, что я мать ребенка Доминика? Было ли вообще место, куда я могу бы убежать, где я буду в безопасности?

Майк, отходит в дальний угол комнаты, чванливыми шагами направляясь ко мне, затем наклоняется и смотрит на меня снизу вверх.

– Не волнуйся, – напевает он. – Кем бы он ни был для тебя, он скоро умрет. Видишь ли, он, возможно, вложил это в тебя, – он показывает на мой живот, и я вздрагиваю, прежде чем могу остановить себя, – но я всажу ему гребаную пулю в череп. Что касается тебя? Что ж, после того, как он умрет…

Он облизывает губы, прищурив глаза. – Следующим я убью тебя.

Все мое тело превращается в лед. Я всегда была верующей женщиной, и моя вера никогда не колебалась, теперь я отчаянно, молча молюсь, чтобы Бог пришел мне на помощь.

– Я бы хотел, чтобы это была не ты, учитывая, какая ты красивая, – продолжает Майк, не обращая внимания на мою молчаливую мольбу. – Я имею в виду, я мог бы взять тебя в жены… но, видишь ли, я не могу просто позволить родословной Доминика продолжать жить, вот почему ты тоже должна умереть. Поверь мне, будет жаль избавляться от тебя, но на самом деле это неизбежное зло. Избежать которого невозможно.

Он качает головой, выражение сожаления мелькает на его лице, прежде чем в глазах появляется странный блеск. – Однако ничто не говорит о том, что я не могу попробовать тебя один раз, прежде чем ты уйдешь. – Он крепко сжимает мою челюсть.

Он грубо приближает свое лицо к моему, даже когда я корчусь, поворачивая лицо из стороны в сторону, чтобы отбиться от него. Его губы встречаются с моими, целуя меня агрессивно, его язык пытается прощупать мой, но я сжимаю губы, пока мне внезапно не приходит идея получше.

Я приоткрываю губы, чтобы дать ему доступ, и как только его язык касается моих зубов, я прикусываю, сильно.

Я крепко сжимаю челюсти, намереваясь пустить кровь. Откуда у меня взялась смелость, я не знаю. Возможно, это немного фаталистично, если я собираюсь умереть, я хочу пустить кровь, пусть немного, своему противнику.

Возможно, он посмеется последним, но, по крайней мере, у него будет метка, моя метка, которая подарит ему несколько бессонных ночей. Возможно.

– Сука! – Майк выругался. – Черт! – Он встает и бьет меня по лицу.

Мое лицо горит от удара его ладони по моей щеке.

– Гребаная сука, – выплевывает Майк.

Я смотрю в пол, затем хмурюсь, услышав его смех.

С ужасом я думаю, что он может поступить хуже, например, изнасиловать меня, однако, когда я поднимаю глаза, то вижу его лицо, прикованное к экрану.

– Мой день становится все лучше. – Майк ухмыляется, его зубы покраснели от крови. – Все идет хорошо, всего несколько заминок. – Он вытирает кровь с губ. – Это доставит уйму удовольствия.

Мой взгляд перемещается на экран и я вижу черную машину, въезжающую на территорию завода. Доминик. Я не хочу смотреть, как он умирает.

Я хнычу и отворачиваюсь, но Майк подходит ко мне, хватает мое лицо и поворачивает его к экрану.

Я закрываю глаза. Я действительно не хочу смотреть эту часть.

– Если ты не будешь смотреть, я убью тебя первой, – шипит Майк мне на ухо.

Для меня это не было большой угрозой, я постепенно начинаю принимать свою реальность. Доминик умрет, и я умру следующей.

Однако по какой-то причине я открываю глаза, какое-то болезненное очарование заставляет меня наблюдать, как машина Доминика останавливается. Прежде чем дверь успевает открыться, пули ударяются в машину со всех сторон, пробив ее насквозь.

Я дергаюсь.

Я молюсь, чтобы Доминик как-нибудь выжил, но мужчины продолжают стрелять по машине, изрешетив ее пулями, а Майк посмеивается за моей спиной.

Выстрелы прекращаются, и мужчины приближаются к машине. Слезы текут по моему лицу, пока я изо всех сил стараюсь не плакать вслух, смиряясь с фактом, что Доминик мертв.

Двое мужчин осторожно приближаются к машине. Майк отпускает меня и выпрямляется, доставая рацию.

– Открывай, – рявкает он.

– Хорошо, босс, – отвечает голос из устройства.

Они открывают пассажирскую дверь, но обнаруживают, что она пуста.

Мужчины в замешательстве переглядываются.

Я смотрю на Майка, который хмурится и хватается за рацию. – Что происходит?

– В машине никого нет, сэр. Она была в автоматическом режиме.

Надежда расцветает в моем сердце, когда я задаюсь вопросом, что задумал Доминик. Доминик. Приятно снова вспомнить его имя, зная, что он жив.

Майк хмурится, его глаза темнеют.

Я тихо вздыхаю с облегчением, стараясь не привлекать внимания Майка.

Еще несколько человек Майка подходят к машине, как будто проверить что его нет. Внезапно из машины вырывается яркий свет, мужчин швыряют на землю, и запись с камер видеонаблюдения отключается.

Майк дергается, но я остаюсь неподвижной, наблюдая, гадая, что происходит на самом деле.

Дверь открывается, и Майк рявкает – Я не хочу, чтобы меня беспокоили.

– Тебя, конечно, побеспокоишь, – раздается воодушевляющий голос. Мне не нужно оборачиваться, чтобы узнать, кто это, но, судя по выражению лица Майка, он этого не ожидал.

Мужчины быстро окружают нас, подняв оружие и направив его на Майка, в то время как я чувствую, что мои путы ослабевают.

Люди Майка отчаянно врываются в комнату через вход перед нами, но они быстро подавляются перестрелкой, даже не успев сделать ни единого выстрела.

В мгновение ока люди Майка выведены из строя, возможно, мертвы, и я не могу не задаться вопросом, сколько их было на этом складе. Наверняка больше двадцати. Возможно, две дюжины?

Как во сне, Доминик подходит ко мне, его рука поднимается к моему лицу, чтобы коснуться места, где Майк дал мне пощечину. Я все еще чувствую жжение его ладони, когда Доминик проводит рукой по этому месту. Его глаза горят гневом.

Пальцы Доминика касаются моей нижней губы, где я чувствую что-то влажное. Это заставляет меня вспомнить, как Майк поцеловал меня перед началом стрельбы.

Кажется, прошла целая вечность с тех пор, как я чувствовала такое тепло на своих губах, такую нежность, и когда палец Доминика скользит по моему подбородку, я могу умереть и жить снова, просто чтобы когда-нибудь вернуть те же чувства, почувствовать, как он снова целует меня.

Мои глаза обжигают слезы, и я перевожу взгляд на его руку, и я замечаю слабое красное пятно на кончиках его пальцев.

Кровь, думаю я, когда паника захлестывает меня, и я пячусь.

– Черт возьми, он сделал это с тобой? – Тихо спрашивает Доминик. Его глубокий, хрипловатый голос отзывается во мне.

Я киваю, не решаясь заговорить.

– Он причинил тебе боль где-нибудь еще? Он… прикасался к тебе?

Беспокойство в голосе Доминика заставляет меня моргнуть, это первый раз, когда он говорит со мной с эмоциями, граничащими с заботой. Все это время мне казалось, что все, о чем он заботился, это его наследник.

Я слабо качаю головой, все еще дрожа.

– Тогда оставайся здесь.

Испытывая облегчение, я остаюсь на месте, как велено.

Выражение его лица мрачнеет, когда он смотрит на мою окровавленную губу. Он подходит ближе, внимательно осматривая рану.

Я вздрагиваю от интенсивности его пристального взгляда, кажется, в этом отношении ничего не изменилось. Его губы сжимаются в тонкую линию, а темно-зеленые глаза сужаются, когда он прослеживает взглядом за порезом.

Он обнимает меня так крепко, что становится почти больно. Затем он отстраняется и заглядывает глубоко в мои глаза. С нежностью в глазах он целует меня в лоб, и я наконец чувствую себя в безопасности, защищенной.

Именно тогда я понимаю, что, какой бы опасной ни была ситуация, Доминик всегда сумеет защитить меня от вреда.

Майк стоит, дрожа от страха или гнева, я не могу точно сказать. Вероятно, и от того и другого.

Доминик отпускает меня и, подходит к Майку, вытащив пистолет.

– Ты, гребаный ублюдок…

Слова Майка обрываются, когда Доминик засовывает дуло пистолета в его самодовольный рот.

Доминик смотрит на меня, затем на Артема. – Уведи ее отсюда.

Артем кивает, и как только мы поворачиваемся, чтобы уйти, раздается выстрел, до моих ушей доносится тяжелый стук, когда на пол падает тело.

Я не хочу смотреть. Я действительно не хочу смотреть… но по какой-то причине я чувствую желание проверить, убедиться, что Майк мертв. Возможно, это кто-то другой.

Мои ноги приковывают меня к месту, и теперь мои слезы текут ручьем.

Я вскрикиваю, когда острая боль пронзает мой живот, через несколько секунд Доминик рядом со мной, на его лице пятна крови. Без сомнения, кровь его врага.

Глава 12 – Доминик

Для меня все больницы были одинаковыми, стерильные стены, запах антисептика. Не то чтобы я когда-либо делал что-то, что оправдывало бы проведение здесь всю ночь. Нет, ни болезни, ни пули, я хорошо избегал и того, и другого.

Врачи и медсестры занимаются спасением жизней, что резко контрастирует с тем, чем занимается мафия в ее худшем проявлении.

Находясь здесь, я чувствую себя странно, поскольку ничто никогда не приводило меня сюда. У меня есть личный врач, и он всегда приходил ко мне, если он мне требовался. Я предлагал то же самое Майе, но по какой-то причине она захотела приехать сюда. Что мы и сделали.

Я подхожу к окну, чтобы понаблюдать за машинами, проезжающими на парковку и выезжающими с нее, не забывая о трюке, который я только что провернул. Однако я не могу позволить этим мыслям отвлекать меня, в конце концов, моя работа заключается в защите тех, кто находится под моей защитой.

Однако, пока я сижу здесь и терпеливо жду, мои мысли переносятся в другое место и время, где это не было таким скучным занятием. На самом деле, это была просто другая работа.

Но без Майи.

Это была пытка, теперь она стала моим миром.

Я хочу ее. И не только из-за ее тела, неважно, что один только ее вид всегда разрушает мой контроль. Нет, я хочу ее не только из-за ее тела, я хочу ее еще и из-за ее присутствия. Я хочу, чтобы она была там же где и я, не могу смириться с мыслью, что она когда-нибудь снова попадет в подобную опасную ситуацию.

Черт возьми, одно воспоминание о том, как ее тело дрожало от страха, разбудило во мне ярость, которая могла насытиться только кровопролитием. Мысль о том, что другой мужчина прикасался к ней…

Я хочу, чтобы эта женщина была в моей постели, и в остальном моем доме тоже, понимаю я с удивлением. Я хочу, чтобы она была там, где я могу наблюдать за ней, оберегать ее. Где только я могу заботиться о ней.

Мне также не нравится представлять, что кто-то другой заботится о ней и ребенке в ее животе. Нет. Я чертовски ненавижу это.

Тем не менее, у нее есть свои сомнения по поводу меня.

Я не возражаю. Может, я и босс Братвы, волевой и бесстрашный, да, но я не был каким-то монстром. Я не собираюсь причинять кому-либо вред без причины, особенно Майе. Она сделала все намного проще.

Я знаю, что ее колебания не продлятся долго. Я определенно нравился ей достаточно сильно, прежде чем она узнала, кто я, черт возьми, такой, но это было только вопросом времени, когда она примет и это.

В конце концов, ей еще предстоит познакомиться с остальными членами моей семьи и друзьями, и я знаю, что не все они кажутся мне монстрами… просто такими же людьми, как я, с добавлением нескольких дополнительных сторон. Я ожидаю, что она этого не забудет.

Но, возможно, для этого следует сделать исключение. Возможно, ей нужно пространство, чтобы сначала все обдумать самой, и мы можем не торопиться, пока она не решит довериться мне.

Этот план, однако, зависит от Майи. Потому что в этой жизни я единственный, кому она может по-настоящему доверять, просто она еще не знает этого. Если бы она только знала, что это должно значить, как усердно я работал, чтобы защитить всех, кто был ей дорог.

Теперь она застряла со мной: большой злой волк. Мне просто придется работать усерднее, чтобы обеспечить ее безопасность и убедить себя, что я не влюбляюсь в нее безнадежно глубже, чем это считается нормальным.

Но даже тогда… Мне все равно больно терять ее, особенно с тех пор, как по причинам, о которых она еще не знает, она начала принимать меня таким, какой я есть. Это то, за что мне приходится бороться, чтобы сохранить. Честно говоря, я не уверен, что она еще хочет это признавать.

Даже если ее чувства ко мне развиваются в правильном направлении, я знаю, что это будет трудно определить. С другой стороны… может быть, ей просто неудобно признаваться, что ее привлекают такие люди, как я, не говоря уже о боссе Братвы.

В любом случае, это не имеет значения. Мы вместе, что бы ни случилось дальше, если бы случилось худшее, мы все равно будем вместе.

Я имею в виду, да ладно. Как она может до сих пор не понять это? Я не просил ее бросить все, по крайней мере, пока. Мне просто нужно, чтобы она поняла, насколько все это важно для меня, наша связь. Поэтому я начал усерднее работать, быть вежливее и следить за тем, чтобы быть доступным для нее всякий раз, когда ей это нужно. По крайней мере, она этого заслуживает.

И тут меня осеняет. Это мой шанс. Мой единственный шанс разрешить эту ситуацию и сохранить отношения с Майей.

Вскоре дверь открывается, и я оборачиваюсь, чтобы увидеть, как доктор направляется к Майе, она лежит на спине, отдыхая, под писк мониторов, сообщающих о стабильности ее состояния. Я не слышу, что говорит доктор, но вижу, как шевельнулись его губы, и она ответила тем же. Когда они замолчали, он смотрит на меня, прежде чем вернуться к разговору.

Я подхожу поближе, чтобы послушать, о чем они говорят.

– Боль, ты сказал?

Майя кивает, а я молча наблюдаю.

Доктор делает несколько резких движений рукой, записывая что-то в свой блокнот, затем обходит ее. Он наносит желеобразное вещество на выпирающий живот Майи, затем проводит ультразвуковое исследование.

Изображения матки Майи мелькает на экране, пока я подхожу ближе, чтобы увидеть жизнь внутри нее.

Доктор минуту или две изучает экран. В конце концов, он говорит – Что ж, мать и ребенок, кажется, в порядке. Вообще никаких проблем. – Он кивает, улыбается и, заглянув в свой блокнот, что-то записывает. – Однако у меня есть кое-какие новости.

Рука Майи потянулась к моей, казалось бы, инстинктивно, и она крепко сжимает ее. Я изучаю ее лицо, видя на нем тщательно скрываемое опасение.

Доктор поднимает глаза. – Судя по тому, что видно на сканере, у вас не один ребенок.

Я кошусь на доктора, ожидая, что он уточнит.

– У вас близнецы! – Он улыбается нам.

Я выгибаю бровь, задаваясь вопросом, было ли это какой-то шуткой. Он пытается поднять настроение или что-то в этом роде?

– Близнецы? – Я слышу, как Майя говорит, как будто с большого расстояния.

– Да, близнецы, – подтверждает доктор, нервно бросив на меня взгляд. – Если вы посмотрите на сканер, то, возможно, увидите их.

Я переваривал много разных новостей, о проигрышах, победах, неудачных деловых сделках, хороших партнерских отношениях. Однако я не уверен, что смогу переварить эту новость.

Я снова перевожу взгляд с доктора на Майю, пытаясь найти какие-либо признаки, которые убедят меня, что все это шутка, а не реальная жизнь. Она ждет двойню. Двойня. Я хочу что-нибудь сказать, что угодно, чтобы утешить ее, но не могу придумать ни единого слова.

Итак, я делаж то, что обычно делаю в подобных ситуациях, я жду.

С тех пор, как я узнал о беременности Майи, моим единственным долгом было защищать ее и заботиться о ней. Теперь вместо одного ребенка у меня будет два.

Со спокойным достоинством тонущего камня в воде мы принимаем эту новость.

Вернувшись в машину, я помогаю Майе забраться на заднее сиденье, сажусь рядом с ней и жестом прошу водителя отвезти нас домой

Двигатель оживает, и мы медленно отъезжаем от территории больницы. Когда мы минуем главные ворота, выезжая на открытую дорогу, я чувствую, как необычное спокойствие поселилось в моем сердце.

Светит солнце, и я вдыхаю свежесть воздуха, наполняющего мои легкие, звуки природы, пока мы едем. Путешествие было достаточно приятным, но Майя продолжает поглядывать на меня, казалось, о чем-то беспокоясь.

Я знаю ее достаточно хорошо, чтобы догадаться, что она чувствует, и уверен, что рано или поздно это всплывет наружу.

– Я не могу в это поверить, – говорю я.

– Я тоже не могу, – отвечает Майя.

Я поворачиваюсь к Майе, чтобы объяснить ей реальность происходящего. – Майя, люди узнают, что ты носишь моих детей. Мою кровь. Ты станешь мишенью. Эти дети станут мишенями. Мои враги сделают все, что в их силах, чтобы разлучить нас. Это означает, что твоей прежней жизни придет конец, потому что ты всегда будешь в опасности. Я один могу позаботиться о твоей безопасности. Итак, ты будешь жить со мной.

Это был приказ, которому я ожидаю беспрекословного выполнения.

Однако Майе, кажется, не терпится испытать меня. Она открывает рот, но прежде чем она успевает выразить какие-либо протесты, я хватаю ее за челюсть.

– Это для твоей защиты, мышонок. Твоей и моих детей. Я не оставляю тебе выбора в этом вопросе. Не бросай мне вызов. – Я придаю своему тону решительности. В конце концов, у меня было слишком много терпения.

Выражение лица Майи говорит о внутренней борьбе. Желание, чтобы ее оставили в покое. Наслаждаться своей сладкой свободой. Однако вскоре ее подбородок расслабляется, когда она вздыхает.

– Хорошо. Я позволю тебе обеспечить мою безопасность ради детей.

На самом деле ни у кого из нас нет особого выбора. Майя останется рядом со мной. Мы вместе будем растить детей. Я знаю, что она не сможет устоять перед этой идеей.

Теперь она не одна. Я помогу ей всеми возможными способами. У нее будет любовь, к которой она стремится, и безопасность, которая, как она знает, необходима для безопасности ее и наших детей.

С каждой секундой, которую мы проводим вместе, она будет становиться ближе ко мне и детям. По правде говоря, ей будет немного спокойнее знать, что у нее есть моя защита.

– Согласен. Просто знай, что твоя жизнь не будет легкой, – предупреждаю я ее. – Будут моменты, когда будет очень тяжело. Однако, хотя это может быть трудно, ты будешь не единственной, кто борется за себя и своего ребенка. Я убью любого, кто попытается причинить тебе боль.

– Не волнуйся, я переживу, – говорит она, посмеиваясь. Ее лицо смягчается, но затем в глазах появляется странный блеск. – Просто пообещай мне, что что бы ни случилось, ты никому не позволишь снова овладеть мной.

Я наклоняюсь вперед. – Конечно. – Я нежно целую ее в щеку. – Ты больше никогда не пройдешь через это. Я не шутил, когда сказал, что ты моя.

Мы замолчали, пока машина едет по оживленным улицам Нью-Йорка под звуки проносящегося вокруг транспорта.